Глава четвёртая.

Я присела, то ли поднять обронённый сапог, то ли поставить второй. Растерялась.

Гость сидел у кухонного стола. Закипал электрический чайник, на большой тарелке лежали неумело, ломтями, сооруженные бутерброды, с сыром и колбасой. Скользнув взглядом по натюрморту к ужину, определившись с обувью, задвинув её в угол, я подняла глаза, собственно, на Лёшу.

Ничего, о чём мне мечталось, снилось, несколько дней ласкало моё разыгравшееся воображение, в приехавшем госте не было. С кухни застенчиво улыбался мне мальчик — долговязый, нескладный, с подбородком густо-усыпанным угрями. Лоснившимися, просящимися под ноготь или на ватку с перекисью.

При полном параде, в школьном костюме старших классов, он сидел и не знал, куда деть длинные руки, с большими кулаками от физического труда в деревне. Положил на крупные, по-девичьи сомкнутые колени. Отутюженные брюки прикрывали поджатые под стул пятки, в тёмно-синих носках.

А ведь я ему оставила в ванной тапочки, повесила банный халат. Распечатала неприкосновенный «на случай» запас.

Он молчал и наблюдал как, занимаясь поисками оброненного сапога, я приседаю в толстой зимней куртке с капюшоном и джинсах, словно на мне была юбка мини и декольтированная кофточка. Хоть что-нибудь бы брякнул!

Я ему «привет!», «приехал?». Нет, молчит полагая, что ответ на мой вопрос и так очевиден. Ну и, брякнул бы: «Приехал, тёть Тань...».

Я аккуратно скинула двойной оборот шарфа, расстегнула куртку, повесила рядом с его пуховиком, — взглядом отметила под вешалкой массивные мужские ботинки, минимум, сорок третьего размера. Шапочку снимать не стала. После ношения целый день колпака, на голове лоснились жирные, сдавленные резинкой волосы. Причёска погибла!

Предстать перед Лёшей в замученном работой виде? Нетушки! Я юркнула в маленький коридорчик, ведущий в спальню. Минуя двери туалета и ванной комнаты, я крикнула:

— Сейчас я быстренько переоденусь, и будем ужинать...

— Да, тёть Тань... — послышалось из кухни.

Прикрыв за собой обзор спальни дверью, я скинула с себя всё до нитки. Одежда показалась такой колючей, чужой, прикипевшей, почти инородной. Тело интенсивно зачесалось, требуя отдыха на свободе.

Я и не думала, что сосуществование под одной крышей с мальчиком принесет столь большие неудобства. У меня нет детей, ни мужского, ни женского пола, а сожители, что появлялись в моей жизни, обычно, меня раздевали, а уж потом осваивались на моей кухне, рядом с бутербродами.

Накинув халат, я вынырнула из одной норки в другую, изогнувшись и бросив в прыжке:

— Приму душ... Ты подождешь?

— Конечно, тёть Тань... — снова, словно ритмичный бой старинных часов, раздалось из кухни.

Отлично! Наша беседа так и будет состоять, из вопрос - ответа? «Да, тёть Тань...», Конечно, тёть Тань...», «Нет, тёть Тань...».

Признаться, я и сама не знала с чего начать общение с Лёшей, а его у нас предстояло полмесяца. Так уж получилось, мои мужчины имели много недостатков, но в молчаливости, я не могла обвинить ни одного из них.

Правда, муж болтал о футболе — взахлёб, пересказывал мне чемпионаты Мира, Европы. Сетовал, негодовал о пропущенных голах. Второй — гражданский, философствовал, искал смысл жизни. А с третьим, дальнобойщиком, я узнала: сколько марок автомобилей выпущено в мире за последних полста лет, навскидку, могла назвать десяток коллекционных моделей. Тоскливо! Но, они же не молчали?! Я кивала, поддакивала, успокаивала. Изредка, для разнообразия, предлагала повесить шторы, сходить в магазин или вынести мусорное ведро.

Ванная комната была наполнена паром, словно согрета для меня. Пощупала полотенце — мокрое. Понюхала. Значит, Лёша последовал моему совету, ополоснуться с дороги. Бедный мальчик! Он вымылся, судя по ещё неостывшей ванной, недавно, и, на мокрое, не отдохнувшее тело, надел костюм.

С этими мыслями я встала под душ, сунула под горячую воду голову. Струйки живительной влаги, освежая и снимая усталость, побежали по груди, животу, закапали с укромного места. Быстро нанося на волосы шампунь, я представила, как, только что, в моей ванне стоял Лёша.

Наверняка, он думал обо мне. Конечно, думал! Полочки уставлены кремами, лосьонами, гелями — всё здесь напоминало ему о женщине. И не просто, а об обнаженной женщине!

Думал! В его возрасте по-другому, и быть не может!

Воображение разыгралось, я почувствовала: хочу, хотя бы мысленно, увидеть то, что здесь было до моего прихода. Или просто хочу...

Я шагнула из ванной, переключила душ на краны и, под сильной струёй, стала промывать волосы. Ладонями, я откинула их назад, посмотрелась во встроенное над умывальником зеркало и увидела на своем отражении, чуть ниже пупка, мутную капельку. Потянула с вешалки полотенце, что ещё хранила запах Лёши, и догадалась — это брызг!

Соски на груди потемнели, приобрели остренькую форму. Я задрожала всем телом и, аккуратно, пальчиком сняла его с зеркала, понюхала. Сомнений, что это сперма, — Лёшина сперма, а чия же ещё-то! — у меня больше не было.

Мальчик мастурбировал. Мастурбировал на меня. Господи, как же это меня завело! Я представила, как он стоит и быстро работает рукой, скрывая и оголяя головку своего члена. Его ягодицы напрягаются, и желание, трахнуть тётю Таню в ванной, стреляет в умывальник. Одна из капелек летит на зеркало.

Представила так ярко, словно он кончил мне на живот, на котором осталась лишь одна маленькая свидетельница его тайного деяния. Брызг! Я втянула воздух ноздрями.

Девчонки! Полагаю не надо объяснять, какое незабываемое наслаждение я испытала, как только дотронулась до клитора. Я прожила несколько прекрасных секунд, до скрипа сжимая зубы. Боясь одного — громко вскрикнуть.

Тётя Таня незабываемо расслабилась после долгого рабочего дня. Дождавшись, когда мои бедра перестанут непроизвольно вибрировать, я огладила удовлетворенное естество полотенцем — мокрым, холодным, но ещё пахнувшим моим юным гостем.

Надела халат и вышла из ванной...

— Лёша, ещё секундочку. Закутаю волосы сухим и приду.

— Да, тёть Тань...

Я поморщилась. Интересно, когда он дергал свою письку, в зеркале ванной комнаты, представлял голой, возможно, задом — тётю Таню? Просто Таню? Или меня, но, к примеру, греческой Смоковницей. Любимый фильм тёти Тамары, наверняка, она его смотрела и при нём...

«Большая ли у Лёши пиписька? Под его руки? Посмотреть бы! Ну, Танька, ты даешь! Совсем с катушек съехала?», — с такими отрывистыми мыслями я и вышла на кухню.

Душ и всё то, что я описала выше, придало мне столько красоты, внутреннего света, энергии, — в тонком шёлковом халатике на голое тело и чалмой, из банного полотенца красного цвета, на мокрых волосах, я выглядела если не царевной Будур, при встрече с Аладдином, то точно Шамаханской развратительницей...

Невольно, мой взгляд упал на огромные кулаки Лёши, что по-прежнему нервно покоились на его коленях, сводя на нет стрелки брюк. Я представила, как одна из этих мощных рук, а может и обе, натираю его мужское достоинство, остервенело, без нежного женского участия и, какой бы там не было, смазки. Мог бы взять на полочке крем для одиночного наслаждения. Я его там ещё утром оставила...

Чувствуя, что краснею, я повернулась к Лёше спиной, присела. Не рискнула наклониться, настолько внизу было возбуждено. Достала и кухонного шкафа упаковку пакетиков с зелёным чаем.

Встала, эффектно повернулась. Положила чай на стол, взялась за ниточку, опустила один себе в бокал, произнесла:

— Плесни кипятку, Лёш. После душа в горле пересохло.

Я была правдива. Вся моя влага сосредоточилась внизу живота. Он обхватил ручку чайника, от волнения, пальцы скользнули вниз, вернулись вверх — я чуть не присела на пол. Быстро нашла попой табурет, закинув нога на ногу, обосновалась, стало немного легче.

— А ты чего в костюме? — спросила я, отхлебнув горячего чая. — Тебе не жарко?

— Я вас ждал, тёть Тань.

— Ой, кавалер! Считай, что официальная часть закончена. Иди, переоденься в ванной. Я тебе там халат повесила, тапочки выдала.

Лёша послушно встал и отправился в ванную.

Я пила чай и думала: «Танька! Он же ещё мальчик! Угри на подбородке, нескладный весь!». Украдкой, сунула руку за край халатика. Вся мокрая! Чего киске так приглянулось? Не удержалась, тронула клитор...

— Тёть Тань, а куда костюм повесить?

Я брызнула чаем. Делая вид, что отряхиваю халатик, отозвалась:

— Ты уже... переоделся, Лёш?

— Да, тёть Тань. Мне бы вешалку...

— Сейчас принесу. Иди в зал, в ванной сыро. Костюм-то новый? На выпускной, поди, мать купила?

— Новый. Только, я его сам купил. Летом, в уборочную, заработал — отцу отложил на лечение, матери — шубу и себе костюм, к школе. А можно, я трико и рубашку надену?

— Чувствуй себя как дома, Лёш...

Вот так у нас и наладился разговор. Мы сидели на кухне, Лёша с юношеским аппетитом поедал бутерброды с колбасой и сыром, рассказывая новости из деревни.

В юношеском запале он даже начал шутить, правда по-детски, но я слушала его в полном удовольствии, ловя, нерешительные, не наглые, взгляды Лёши на своих голых ногах. Особенно, когда меняла их местами, перекидывала, а делала это часто. Как давно я не сидела вот так, без трусиков, под престольным надзором горящих мужских глаз, к тому же очень стеснительных...

После ужина мы настроили в зале интернет. Лёша привез с собой ноутбук, тоже купленный с денег за уборку, только прошлого года, и, параллельно, подсоединился к моей сети. Оказалось, в этом он неплохо разбирается. В общем, к полуночи мы расстались друзьями, я пожелала ему спокойной ночи, ушла в спальню.

Прикрыв за собой двери, я села за свой компьютер. Найти на сайте знакомств Лёшу, открыть там страницу, пока без фото, и зайти к нему в гости под именем Лукреция, мне не составило большого труда.

Анкету, я оформила с намёком, что вовсе не против виртуального секса. Лёша был на сайте и очень быстро откликнулся ответным, но молчаливым визитом.

Я выключила компьютер, переполненная тихим счастьем желанной женщины, томно огладила себя, сладко потянулась и легла спать. Осталось подождать письма Лёши к Лукреции...