Глава тридцать четвертая.

После смены мы, с Нелькой, забежали в детское кафе «Сладкоежка», отметили расставание до смены следующего года коктейлями — молочными. Зайти в другое заведение, отведать чего-то более крепкого, я отказалась. Напарница, конечно, обиделась, надула щеки, стала упрашивать: хоть по баночке джин-тоника! Почти сдалась, но ей, на сотовый, позвонил мужчина, за что, мысленно, я его возблагодарила.

Видимо, тот самый, с которым Нелька познакомилась вчера в магазине, покупая хлеб, молоко. Она быстренько запихнула в рот пирожное, подкрасила губы, чмокнула меня в щёку, произнесла «Танька, — это он! Пока, пока...» и исчезла.

Нет, не так! Запихнула в рот пирожное, чмокнула меня, проговорила, подкрасилась и исчезла...

Я осмотрелась. В кафе было уютно, пусто по случаю раннего утра. Новогоднее убранство, нарядная искусственная ёлочка, окна расписаны сценами из мультфильмов — «Дед мороз и лето», «Ну, погоди!», и других. Миленько...

«Ой! Чего сижу?!», — проснулась я от воспоминаний детства. Завернула оставшееся пирожное в салфетки, положила в сумку, допила коктейль, побежала.

Город изменился. Весной обычно не замечаешь распускания листьев, смотришь, а деревья уже зеленые. Так и с праздником, к своему великому удивлению, я обнаруживала присутствие наступающего Нового Года. Как-то вот сразу!

Полностью поглощенная открытием в себе внутреннего мира, — внешнего, я не замечала. Даже воздух стал предновогодним, пахло ещё не очищенными апельсинами и неоткрытыми бутылками шампанского. Никогда не чувствовали? И веточками, иголками хвои — мой путь домой ими просто устилался. Люди, в радостных хлопотах, несли с городского рынка пушистые ёли, а те, как и мне, всем в подарок, оставляли на снегу новогоднее настроение...

Зайдя во двор, я высунула нос из двойного оборота шарфа, втянула ноздрями этот ни с чем несравнимый, едва уловимый аромат предвкушения самого любимого праздника, оглядела свой балкон.

Лёша! Он курил, — увидел меня и спрятался. Быстренько поднялась на третий этаж, позвонила.

— Ты чего не спишь?! — с порога, спросила я.

— Уже одиннадцатый час... — ответил он, встречая меня в трико, без рубахи, босой, с взъерошенными со сна волосами.

— Даааа?! А я смотрю светло на улице! С подругой-напарницей в кафе посидели, поболтали, посекретничали...

Скидывая куртку, берет, я подмигнула в зеркало трюмо.

— Сапоги снимешь?

— Давайте, тёть...

— Лёшка! Застрелю! Не порть мне настроение!

—. ..Таня, ножку! — исправился он.

— Вот!.. Таня! Танечка... Начни с правой, натерла...

Лёша скинул с моих ног сапоги, я обняла его, хотела в награду чмокнуть в нос.

— Ой! А где наши прыщи? Ну-ка, ну-ка, — я подтянула его к зеркалу и, любуясь, положила голову ему на плечо. — Процедуры, да!

— Настя меня к тёте Люде два дня таскала...

— Ах, вот куда, вы пропадали! Я и не замечала. И прическа у тебя красивая. Вообще, Лёш, ты очень изменился. В глазах холеная мужская наглость появилась! Чуть... А где стеснение? Покажи мне прежнего Лёшу!

— Не могу.

— Не можешь?!.. Ну, и не надо...

Я его всё же поцеловала в кончик носа.

— Куришь?

— Немного...

— Не кури до Нового года, договорились?

— Договорились... А почему?

— Ты же хочешь стать мужчиной, — я опустила руку к его «достоинству», погладила, чувствуя, как оно пульсировало. — Или уже им стал?!

Немного сжала, не сильно...

— Нет!.. — пробормотал он.

— Покраснел-то! Стало быть, правду сказал. Ты мне не ври, Лёш! Ладно?

— Я и...

— Хочешь, я тебе его поглажу? — оборвала его, улыбаясь.

— Прямо здесь?!

— А что тебя смущает?

Я раскрыла глаза до придела, вопросом. Насладилась нашими отражениями в зеркале — выражением его лица и своей хитренькой гримаски.

— Нет, ничего... — отпустил он взор.

— Ты никогда не дрочил перед самим собой, как Нарцисс?!

— Нарцисс?

— Ну, на свое отражение...

— Было как-то... Один раз...

— Всего?!

— Да...

— Это необходимо исправить! Сейчас...

Я сиганула в спальню, из неё в ванную, и снова в прихожую. На мне были только капельки влаги, в руках крем для мужчин.

— Ты ещё в трико?! Снимай!..

Кто бы мне сказал, что вот так, откинув свою одежду и комплексы, я буду стоять обнаженной перед юношей и требовать, что бы он немедленно снял трусы! Нет, не требовать — стягивать! Я положила на трюмо крем, зашла ему за спину, присела и сдернула.

Девчонки, вы не представляете, как мне понравилось наблюдать Лёшу в зеркале! Его член выпрыгнул пружинкой, увеличился, закачался, крайняя плоть съехала с набухшей головки.

Потеревшись щёкой о его ягодицу, я протянула руку и взяла крем. Открыла, выдавила немного содержимого себе на ладони, потерла одну об другую...

— Лёш? — томя ожиданием, спросила я.

— Что? — пересохшим от предвкушения ртом, с трудом произнес он.

— А что ты ноутбук забросил? В срелялки не играешь?

— Не интересно...

— А девочка, она же тебе нравилась?

— Какая девочка?

— Я видела, случайно. Уснул, и ноутбук не выключил... Соски карандашиками, красивая. Она для тебя себя ласкала?

Конечно же, я не полнейшая дура! Ещё тогда, когда увидела включенный ноутбук, отлично поняла, что девочка, всего лишь одна из многих вытянутых им из сети интернета молоденьких глупышек, доверившихся своим возлюбленным и проданных ими. Но, от моего присутствия за спиной, — моих порхающих рук, дыхания, у его ягодиц, член Лёши так возбудился! Дотронься я до него и всё! Брызг, брызг, брызг...

Мне захотелось продлить соблазнение. Лёша был так забавен, когда соображал: о какой такой девочке я его спрашиваю.

— Я не знаю её, это... — наконец-то, ответил он.

— Точно не знаешь?! — спросила я, с пристрастием.

Прямо скажем: провокацией, чего хотела того я и добилась. Член Лёши немного опал, но упасть, я ему не дала. Подперла ладошкой и легкими движениями распределила крем по всему стволу. Головка полностью выпрыгнула в мои скользящие но нему пальцы. Вторую руку, я пропустила меж его ног и стала гладить яички, нежно играть с ними.

Лёша запрокинул голову, напряг ягодицы, замер.

— Лёш...

— Да...

— Посмотри в зеркало...

Он выпрямил голову, открыл глаза. Они у него были словно у котенка, что только что прозрел. Лёша всё видел, но ничего не понимал.

Меня бросила в жар неудержимого желания. Прячась, я прижалась лицом к его напряженным ягодицам. Кажется, поцеловала. Нет, точно поцеловала, впитывая судорожность мужского оргазма губами.

Лёша кончал. Я не видела, просто чувствовала это своей влажной вульвой, клитором до придела зажатым её складками. Яички Лёши подтянулись вверх, а по разгоряченному стволу, толчками, пошла сперма, взрывая головку и оседая на зеркале светло-серым потёком...

Ещё раз, инстинктивно сжав свое женское естество, выпустив на волю сладкий выдох, я поднялась, скользнув грудью по потной Лёшиной спине. Как-то вот так, встречным трением, мы поддержали друг друга на ватных ногах.

Я поглядела через его плечо на наше отражение. О боже! Генетический материал шестнадцатилетнего мальчишки — семенная жидкость, очень активные сперматозоиды! забрызгали не только зеркало, но и трюмо. Теперь нужно было срочно убирать всё, что на нём стояло и вытереть...

— Лёша, ты уже в состоянии? — тихо выдохнула я.

— Для чего? — размял он свои непослушные губы, словно выплюнув ежика.

— Полотенце из ванной принести...

— Могу...

— Давай...

Лёша направился в ванную.

Я, наконец-то, разомкнула бедра, давая накопившемуся вязкому естеству, медленно, истечь по своим ногам.

В этот самый момент, представляете? когда я расслабила вульву, и, только что испытанное наслаждение, жемчужными капельками, уже было, примерно, у моих коленей, резко зазвонил телефон. Подпрыгнула от неожиданности, схватила трубку.

— Да! — рявкнула.

— Ну, как вы там, Танюська?!

— Тёть Тома!.. Господи! Напугали!!!..

Конечно же, это была она, — тётя Тамара! Как всегда, поздоровалась со мною, ещё не дойдя до телефона, параллельно разговаривала с кем-то из деревни, находясь там, где был аппарат, и я — снова в голом виде, после оргазма. Нет, у неё прямо чутье, какое-то!

— Лёша как?! — снова спросила тёть Тома, моё «Напугали!!!», — она, словно и не услышала.

— Лёша? — вобрала я воздуха — А что Лёша?! Весь день сидит за компьютером...

— Ты его там сама выгуливай, Тань...

— Как комнатную собаку?

— Как неумелого кобеля! Я тебе для чего его направила?! Следующий раз плакать мне будешь, так я твои слезы утирать не стану! Вот, помяни моё слово!

— Он рядом со мной. Не буду же я...

— Ладно... Перезвоню после Нового года...

— Тёть Том...

— Чего ещё?!

— Спасибо...

Раздались гудки. Ни привета, ни ответа. Тётя Тамара, здороваться по телефону никогда не умела, а уж прощаться!..

«Спасибо» снова прошептала я, кладя трубку.

— Кто звонил? — спросил Лёша, подавая мне банное полотенце.

— Тёть Тамара... Спрашивала, чем мы занимаемся.

— Ты сказала?

— О чём, Лёш?

— О нас...

— Лёшка! Сдурел? Никаких нас нет! Есть ты — мальчик, который хочет стать мужчиной и есть я — что просто хочет... Ты какое полотенце принес?!

— Банное?

— И я им, должна удалять с трюмо твое художество?!

— Тань, зачем ты кричишь?

Лёша назвал меня Таней. Впервые, от души не запинаясь.

— Ничего, и я не кричу! — остыла я. — Так, вырвалось. Пойду, сама возьму...

— А я?

— Лёш, иди, постреляй, а! Порно не смотри! Копи силы.

Я подалась в спальню, спиной чувствуя его недоумение...