Глава тридцать седьмая.

Мария Степановна жила в своем доме. Это был район окраин, мало мне знакомый, но я полностью доверилась Игорю, и как шоферу, и как мужчине, охраннику. Свернув с дороги в проулок частного сектора, наполнено алкоголиками и наркоманами, мы вышли из машины.

Игорь сунул руку в щель на дощатой, выкрашенной синей краской калитке, приподнял щеколду, открыл.

Несмотря на предупредительный лай собаки, я вошла. Обернулась.

— Я вас здесь подожду, Татьяна Сергеевна, — ответил он, на моё, глазами, предложение последовать следом.

— Хорошо, Игорь.

Двор, сарай, засыпало снегом. Только узко-прочищенная дорожка вела к крыльцу деревянного, обветренного годами дома с двухскатной крышей. От дома отходили тропинки, протоптанные к бане, туалету.

Большой лохматый пес, перестал лаять и с любопытством меня рассматривал. На цепи, карабином застегнутой на проволоке, протянутой вдоль забора, он обладал определенной свободой передвижения, но, пока, не стремился ею воспользоваться.

— Мария Степановна, — протяжно позвала я, всем видом показывая следившему за мной псу свой статус гостя.

Никто не ответил. С позволения собаки, прошла ближе к крыльцу. Снова позвала. Тишина. Вернулась и направилась по тропинке к бане.

— Мария Степановна...

Дверь в предбанник открылся.

— Таня?! Ты чего? В гости? — ответила хозяйка.

— Вот, приехала. Поговорить...

— Баню истопить решила. Ты заходи в дом, там открыто.

— Баню! — я мечтательно вобрала легкими морозного воздуха. Давно не парилась в домашней баньке.

— Соскучилась, поди, по деревне?

— Соскучилась. Вообще-то, я ненадолго заскочила.

— Так и что? Не во дворе же говорить. Заходи, я сейчас.

— Там есть кто? — спросила я.

С мужем Марии Степановны, после рассказа об ультиматуме разлучившем её с Соней, мне встречаться не хотелось.

— А кто? Уж пять лет одна.

— Бросил?

— Умер! Заходи, раздевайся, чай ставь. Никого там нет.

У Маши было уютно и, по-деревенски, жарко натоплено, я размотала шарф, сняла берет, скинула куртку, сапоги. Откинула кочергой пятак, с горячих кругов, поставила стоявший в печи, рядом, наполненный водой чайник — старый алюминиевый, с таким, изогнутым лебединой шеей, носиком.

Дом Марии Степановны напомнил мне детство, маленькие окна, плотные с кисеёю шторы, на межкомнатных дверных проемах, полосатые дорожки на скрипучем полу, кот, толстый и наглый, сладкий запах сдобы. Подкинула дров, приоткрыла поддувало. Обняла себя руками, огладила. Уютно...

— Управилась? — спросила Мария, заходя. — Не забыла ещё? Как оно живется в своем доме.

— Не забыла...

— О чём ты хотела поговорить?

— Хочу завтра к Соне поехать.

— Хочешь, так езжай. Где она, знаешь. А благословение моё тебе ни к чему...

— Маша! Можно, так тебя звать?

— Отчего, нельзя. Ни так я и стара. На шесть лет только старше Сони.

— Маша, она меня не прогонит?

— Не знаю, — Мария скинула на вешалку кожух, села к столу. — Раньше бы не прогнала. Давно, я с ней не общалась.

— Вот и я — не знаю...

— Разговор, похоже, у тебя долгий. Баню нагрела... Пойдём, похлещу веничком березовым. Не преподать же пару.

Я посмотрела на Машу. Она, то ли застеснялась, то ли неожиданный мой приход нарушил какие-то её планы. Раньше я бы и не думала ничего такого, но Соня изменила меня, изменила мою жизнь, и теперь предложение попарится на пару с женщиной, для меня сравнялось с предложением мужчины.

Нет, не сравнялось! Мужику я бы сразу отрезала. А тут заглянув в печальные глаза Марии, я лишь произнесла:

— Там, за воротами, охранник Сони, в машине. Ждет.

— Тогда езжай... Не держу

— Сейчас...

Я накинула на плечи кожух, который Мария только что сняла, сунула ноги, в стоявшие у порога галоши, выскочила.

Пробежала к воротам. Открыла.

— Игорь!

Он вышел из машины.

— Я остаюсь. Приезжай за мной через три часа. Ладно.

Игорь не задавал лишних вопросов. Кивнул. Сел в автомобиль, уехал.

«Что я делаю?», — думала, возвращаясь в дом. Когда бежала отправить охранника Сони, мне казалось, что ничего такого, если попарюсь с Машей в домашней бане. Я так соскучилась по горячему пологу, запаху березовых веников, но, по возвращению, всё как-то изменилось. Задумалась.

— Раздевайся в доме. Баня маленькая, — проговорила Мария, когда я вошла.

— А как же? — буркнула я и посмотрела в окно.

— Кабеля стесняешься?

Я промолчала. Разделась до трусов.

— Париться в них будешь? — спросила она, выходя из спальни обнаженной.

Не хотела, честно, но взгляд сам упал на её обвисшую грудь, живот с жировой складкой-фартуком на лобок. На приоткрытые половые губы, без растительности.

— Сниму в бане... — ответила я, пряча глаза.

— Как знаешь...

Только не смейтесь, девчонки. В парной я повернулась к Марии попой, быстренько стянула трусики и улеглась на полог. Не зная, куда их сунуть, положила под себя. От жара Покрываясь потом, закрыла глаза.

Мария села ступенью ниже.

— Тань...

— Да... — открыла.

— Ты что со мной, как с мужиком.

— Не знаю, Маш. Ты не обижайся...

— Вот здесь, в этой самой бане, мы с Соней первый раз любили друг друга.

— Расскажи...

— Надо ли?

— Пожалуйста, Маш...

— Дом этот, ещё мой отец поставил — давно, сразу после войны. Сама я, как квартиру в центре, от обкома, ведомственную, получила, там жила. А сюда, к родителям, париться приезжала. Познакомилась с Соней, подружилась. Ничего у нас с ней год, или даже больше, не было. В кино иной раз сходим. Я её от мужа прикрывала. Разговор о корнях моих, как-то зашёл — отце, матери. Узнала она про домашнюю парную и напросилась. В субботу, к вечеру, приехала...

— Сегодня понедельник, — почему-то проговорила я.

— Понедельник... Теперь, я после смены баню топлю.

Я перевернулась на спину, забыв про трусы, они упали на плечо Марии.

— Ой!.. Прости...

— Совсем мокрые — поймала она их. — Как теперь поедешь.

— А... Без них...

— Не лето...

— Я же в джинсах. На машине...

— Соня тоже не носит трусов. Я её любила страсть, а она прямо как ты, в сомнениях всё была. Даже побочный роман с одним красавцем закрутила — проверить. Говорила: вдруг это у неё от скуки на мужа.

— Проверила?

— Проверила. Но, это уже после нашей первой встречи было. Родителей, я к себе на квартиру отправила. Придумала, чего-то, уже не помню, уехали они. Завела я Соню в спальню, она в платьишке легком, мини, в босоножках. Раздевайся — говорю — помнешь в бане, а у самой сердце колотится, сейчас свою любовь увижу во всей красе. Соня, долго не думая, раз и скинула платье, а под ним не лифчика не трусов. Я прямо вся и потекла, колени сжала, стараюсь вида не показать.

— Может, Соня тоже тебя хотела, Маш? Приготовилась.

— Нет, Тань. Она мне сама после сказала, что не о чём таком и не думала. Просто любит, чтобы вот так, под легким платьем, свободно. Сейчас эти никого не удивишь, а тогда, я как увидела тоже, что и ты подумала. Хотелось мне верить, что Соня приехала для любви. После, я много раз думала: отважилась бы или нет, если на Соне было белье? Но его не было. Уже в бане я Соню поцеловала, она не оттолкнула. Я кончила сразу, как только прикоснулась к её телу. Судорожно зажалась, затрепетала. Соня меня обняла и говорит: «Маша, ты этого хотела?». «Очень!» — ответила я и принялась её ласкать, зная где и как. Соня была в моей власти, я наслаждалась ею, она мной. Когда первая страсть схлынула, Соня спряталась на пологе. Обычное дело — в первый раз. Не стала ей мешать, осознавать произошедшее меж нами, поиграла с сама собой, не могла удержаться настолько сильно Соня меня разгорячила...

— Маш, тебе хочется?

— Да...

— Мастурбируешь, вспоминая Соню?

— Часто...

— Чего же, сейчас, просто сидишь?

Мария посмотрела на меня и не ответила.

— Ну, как знаешь, а я терпеть не собираюсь...

Неожиданно для себя я перехватила инициативу в беседе, переходя на действие. Запустила руку себе во влажную вульву и стала теребить клитор. Маша смотрела на меня, от чего я не могла кончить, меня отвлекал интерес другого свойства.

Переломит себя Маша или нет. Как-то в момент, — какой-то из тех, что мы провели в бане, — я поняла: у неё давно никого не было, одни воспоминания о Соне, которым она предавалась в одиночестве, уединяясь в бане, несмотря, что и в доме, последние пять лет, она жила совершенно одна. Но многолетняя практика банных оргазмов, ещё при живом муже, настолько её втянули в определенную колею, скорее всего, быстрой разрядки, что Маша не мыслила, что это снова может произойти иначе, по-другому...

Маша справилась, раздвинула ноги и, медленно, чего-то опасаясь, проникла в свое раскрывшееся естество. Постепенно, она стала замирать, её рука, пальцы кратно ускорились. Дальше я уже не смотрела, полностью отдалась собственным ощущениям.

Кончила резко, мгновенно. Казалось, что только парная, мокрое тело, позволяет пальчикам беспрепятственно играть с собой, но нет, я кончила так сильно, что даже сикнула. Маша застонала после того, как я широко раскинула ноги, выпуская струю из-под пальцев. Такого оргазма у меня ещё не было.

— Ух! Хорошо, что в бане! — произнесла я, как только смогла. — Маш, а веником похлестать? Обещала...

Провожая меня до ворот, за которыми уже ожидал в машине Игорь, Мария шепнула:

— Соня тебя ждет, Тань. Ты езжай к ней...

— Спасибо...

До центра доехали быстро, но, всё равно, я опоздала, зашла в фотосалон ровно в семь. Меня ждала Лика, Лёши не было. Девушка отчиталась в денежных средствах, потраченных на сотворение из юноши мачо, посетовала, что не может показать мне результата, поскольку «результат» очень спешил на свидание. Так же сказала, сколько взяла за уделенное ему время, стилиста-профессионала высокого уровня.

Я плохо слушала, поняла только, что для полного имиджа Лика арендовала для Лёши ещё и дорогую машину с шофером. Ответила, чтобы она не стеснялась и взяла с карточки и за мою благодарность.

За благодарность, Лика взяла пару сотен долларов. Уехала. Я подошла к дивану, мне казалась, аромат духов от «Диор» витает в пустой комнате шлейфом исчезающего счастья.

Ухватить, удержать! В порыве я решила ехать в бывший совхоз «Светлый луч», прямо сейчас, в ночь. Но, нервно закрывая фотосалон, передумала. У меня было ещё одно очень важное дело... К Соне поеду утром.

Села в машину.

— Игорь, отвези меня домой...