Творожок, кажется, был тот же самый, вчерашний, но хранился в погребе и испортиться не успел. Хотя судя по крайне смущенному виду Работы (которую вообще-то звали Квасеем и она была главой рыбацкой артели), мы могли с полным правом требовать от него даже колбасу, а то и окорок.

— Ну и что это за безобразие?! — тоном «я все знаю!» начала Велька, по-прежнему кипящая гневом за испорченный отпуск.

Квасей покраснел щеками, побледнел ушами, заоглядывался и заблеял, но в конце концов всё же признался, что вчера во всеуслышание объявил о помолвке «рыжей ведьмы с холма» со своим старшим сыном. Которому вообще-то всего двенадцать лет, но инкуб же не дайн, чтобы осуждать столь ранний брак, тем более что от помолвки до свадьбы и несколько лет пройти может.

— Но зачем?!

— Ну, я подумал, что если он и вашу подругу оприхо... — Глава артели увидел наши страшные глаза и поспешил исправиться: — В смысле, если вы сами увидите, какое это паскудство, то проникнитесь к нам состраданием и перемените решение!

Мне очень хотелось честно сказать старосте, чем я к нему прониклась, но рядом околачивались его младшие дети с навостренными ушами.

— Вообще-то ее подруга дипломированный боевой маг, — сурово сообщила я, — и ваш инкуб ушел несолоно хлебавши, так что не надейтесь.

Велька хихикнула, выдавая, что кое-что инкуб всё-таки похлебал, чуть ложка в кашке не застряла.

— Но нам хотелось бы знать, — продолжала я, сигнализируя подруге бровями и кулаком, — какого черта он вообще у вас завёлся, и что это за странная привязка к помолвке. Он же приходит только после её объявления, верно?

Квасей рьяно закивал.

— Или в первую брачную ночь, если до последнего замалчивать и сразу под венец. Пробовали мы и так девку уберечь — не помогло! Представляете, что будет, если староста Зазаливья поутру обнаружит, что тут заместо него кто-то поработал?! Поди докажи, что инкуб! Его ж только невесты и видят! Вернут мне дочь со скандалом, всю жизнь девке поломают и добрососедские отношения — тоже.

— Так выдали б за местного, — предложила я. — Они, как я понимаю, к такому обороту уже привычные.

— Староста отказа не поймет, — уныло сказал Квасей. — Мы ж ещё два года назад уговорились, до инкуба, но ничего не объявляли, пока дочь в возраст не войдет, чтоб не сглазить. Что так, что эдак разругаемся.

— Зато дочка цела будет.

— Ну вот покуда тянем время, сколько можем, а там уж... — Мужик безнадёжно махнул рукой.

— Ладно, где эти ваши не убережённые девки? — смирилась я, тем более что Велька уже плотно набила сумку и творогом, и сыром, и копчёной рыбой, и даже какой-то бутылкой, чьё горлышко интригующе торчало сбоку.

— Да знамо где — страдают! — болезненно поморщился Квасей. — Вы пройдитесь по улочке, как увидите девку, которая не работает, а сидит на лавочке щёку рукой подперши, будто у ней зубы разболелись, или, пуще того, песню печальную тянет — непременно одна из них!

— Пошли, Вель, — скомандовала я, и подруга с сожалением вскинула на плечо трещащую в швах сумку.

* * *

Найти жертв инкуба оказалось несложно, тем более что они сбились в кучу и выли хором. То есть пели, но местные собаки считали иначе — как, впрочем, и мы, пока не подошли поближе.

— Здравствуйте, девушки! — преувеличенно бодро начала я.

Страдалицы уставились на меня, как клубок потревоженных гадюк.

— А скажите-ка мне, коллеги по несчастью, кто из вас был первой жертвой инкуба? — Я сделала вид, что не замечаю их, мягко говоря, недружелюбного отношения.

— Каки-таки мы тебе калеки?! — зашипела одна из гадюк, по виду самая старшая, сухопарая и носатая. — Знаем мы, на кой ты сюда припёрлась!

Я, в свою очередь, знала, что жертвы инкуба крайне неодобрительно относятся к идее его усекновения, но все оказалось еще запущеннее.

— Сама себе мечом промеж ног чеши, — плюнула ядом мерзкая бабёнка, — а на нашего любушку чтоб и глядеть не смела, ясно?! Только попробуй перед ним свои прелести худосочные вывалить, ужо мы тебе живо патлы повыдираем и зенки повыколупываем!

— Значит, это с тебя он начал? — не сдавалась я.

— Какая разница — с кого?! — уткнула кулаки в боки другая девица, пухленькая блондинка в выцветшем платье в ромашки. — Женятся на последней, а не на первой!

— Тихо-тихо, я на него и не претендую, просто хочу понять, что тут у вас происходит! — Сделала ещё одну попытку я.

— А что, сразу не видно? — огрызнулась третья. — Любим мы его! Лучше нашего инкубушки никого в цельном мире нету!

— Он такой сильный! — мечтательно поддержала её соседка по лавочке.

— Нежный!

— Безустанный!

— А какой умелый!

— Не чета всяким там ведьмам!

— И тебе, Шанка, тоже не чета!

— Ой, кто бы говорил! Тебя он, небось, вообще с закрытыми глазами окучивал!

Девки вцепилась друг другу в косы (судя по плачевному состоянию оных — не в первый раз).

— Похоже без решительных мер тут не обойтись. — хищно облизнулась Велька и потащила из сумки, едва не выворотив на землю лукошко с творогом, какой-то длинный предмет. При виде его у меня между ног прошла горячая сладкая волна. Велька взяла с собой свой легендарный страпон на кожанном поясе. Она смастерила его будучи адепткой на шестом году обучения и вложив в творение всю душу. Агрегат представлял собой тридцатисантиметровую копию тролльего причиндала в полной боевой готовности из упругого эластичного материала. Велька наложила на изделие несъёмные чары возбуждения и смазки, благодаря чему агрегат легко и охотно принимался любым отверстием, чья обладательница имела несчастье (хотя, судя по стонам, скорее счастье) приглянуться хозяйке страпона.

Особенной «инновацией» гхыроимитатора была полная передача ощущений с прибора владелице. С позволения Вельки я скопировала этот агрегат и иногда пользовалась им. Ощущения, с которыми ствол скользил в дырках очередной встреченной мной похотливой бабёнки каждый раз убеждали меня, что мужики не зря помешаны на идее «присунуть кому угодно, когда угодно, куда угодно». Я и сама уже подсела на это занятие, что, впрочем, никак не мешало мне подставлять попку друзьям-подругам-учителям и раздвигать ноги перед мужем.

Собственно, приёмочные испытания «Отъебатора-3000» Велька провела на мне, точнее во мне. Как-то вечером она наварила любистоков и подмешала их в мой ужин и когда я, хрипя и задыхаясь от внезапно нахлынувшей страсти, наяривала ладошкой свою киску, она скромно сняла с полки своё творение. В общем, уснули мы тогда только поздним утром и ни на какие занятия не пошли. А моя попочка (ибо девственность киски я берегла) после той ночи теперь могла принять гхыр практически любой длины и толщины, что в будущем самым непосредственным образом упрощало мою ведьминскую практику.

Бабёнки встретили появление инструмента вспашки ведьм сальными улыбочками и скабрезным хихиканьем. — Ну вот давно бы так, — девка, рекомендовавшая мне утехи с моим же мечом одним движением стянула с себя летнее платье. Велька опрокинула её на скамейку, опоясываясь страпоном, как драконосек зачарованным мечом, собираясь высказать оппоненту всю как есть про него правду. Я тем временем торопливо шептала заклинание повторения и спустя минуту на моих бёдрах красовалась точная копия велькиного прибора.

За годы, проведённые в Школе, Велька набрала колоссальный опыт окучивания баб (да и не только баб, чего уж там) и сейчас ей хватало менее минуты, чтобы понять как удовлетворять каждую последующую партнершу. Кого то она нежно «любила», кого то яростно драла во все щели. Я так ещё не умела и, в основном, растягивала девчонок до «употребительного состояния» и передавала их подруге. В общем, кучка раздраженных и сварливых девок в запыленных платьях в правой части дворика буквально за час превратилась в культурное собрание обнаженных прекрасно выебанных дев в левой.

В самом начале Велька попросила девчонок достать пару фунтов сметаны и когда ей нанесли пару десятков горшочков фунтов на десять, она трансмодифицировала сметанку в полное подобие спермы и организовала её подогрев и телепортацию в свой агрегат. После очередного апофеоза она триумфально накачивала девушек королевскими порциями эрзацспермы, или, по желанию, устраивала им интенсивное умывание горячей вязкой жидкостью.

Я тем временем сношала последнюю пострадавшую — долговязую огненно-рыжую девчонку лет двенадцати с голым лобком, чья грудь только начала расти. Инкуб познакомился с её богатым внутренним миром только с фронтальной части и теперь я устало разнашивала её попку.

Подруга небрежно выдрала «Отъебатор-3000» из своей очередной партнерши и направилась ко мне, перешагивая через лежащих в лужах спермы бабёнок.

— Ну как, всё? — спросила я не отрываясь от девчушки. — Главное, провести терапию всем пострадавшим от инкуба и никого не пропустить.

— У меня всё схвачено, — слегка обиженно отозвалась Велька. — Я отоварила практически всех, имевших контакт.

— Тогда засаживай тем, кто остался, я закончу с рыжухой и пойдём разбираться непосредственно с виновником.

— Есть, мой капитан, — ухмыльнулась Велька и... дематериализовала нитки, скрепляющие мои штаны по шву и телепортируя моё бельё на лавку. Я что-то возмущенно крякнула, но страпон подруги уже беспрепятственно раздвигал стенки моего влагалища.

— Ну наконец-то! — Томно промычала Велька, лапая обеими руками мою грудь сквозь одежду. — Всегда хотела присунуть тебе в пиздёнку.

Это была наша больная тема ещё с тех, времён, когда мы были соседками в общежитии магической Школы. Каждый раз, когда Велька после учёбы сбрасывала напряжение мне в попку, в рот или отлизывыя мою щелку, она традиционно пыталась лишить меня «главной» девственности, а я традиционно от этого уклонялась. В итоге моему мужу досталась ведьма в комплектном состоянии, а Велька полушутя полусерьёзно поклялась когда нибудь «вспахать этот огородик».

— Запретный плод... — дальше Велька сладко застонала пропихивая гхыр всё глубже и глубже. Прижав головкой шейку матки подруга удовлетворённо всхлипнула и начала размашисто меня трахать. Мощные толчки её лобка заставляли ходить ходуном всё моё тело. И поневоле я начала трахать «свою» рыжуху в ритме, навязанном Велькой.

Девочка пыталась оглянуться, но я крепко держала её за косички не давая ей разогнуться в то время как Велька прижималась грудью к моей спине совершая глубокие быстрые движения. Одна её рука лежала на моём животике, другая щупала мою попку.

На долго меня не хватило и под натиском многократно превосходящих сил противника моя крепость пала и ей это понравилось. Почувствовав приближение оргазма я рывком засадила свой прибор до упора, прижав лобок к подростковым девичьим ягодицам и спустила в гладкое упругое нутро. В горшочке с превращенной сметаной рядом со мной захлюпало и уровень жидкости пошел вниз. Сквозь наслаждение я чувствовала, как Велька массирует пульсирующей тугой и горячей струёй мою норку.

Подруга вытащила из меня свой причиндал и, мерзко ухмыляясь, материализовала на меня снятое магией бельё и восстановила шов на штанах. Псевдосперма, не имея другого выхода, потекла из меня по ноге в сапог. Я стояла враскорячку с вытаращенными глазами всё ещё вцепившись в бёдра отъёбаной мною девчушки. Велька покатывалась со смеху. Я одним движением распылила свой страпон (из дырки рыжей тут же полилась бережно влитая туда мною сперма) и коротким точным заклинанием телепортировала сперму из своей пиздёнки в рот Вельки. Подруга поперхнулась и молочно-белая вязкая субстанция плеснула из её ротика на лицо и грудь, стекая струйками в подставленные ладони. Велька немедленно стала напоминать высококлассную (всё таки она действительно очень красивая и фигуристая) шлюшку по окончании трудовой смены. Я сняла заклинание трансмодификации, сперма превратилась обратно в сметану и подруга стала вызывать ассоциации с кошкой, совершившей удачный набег на стратегические склады молочно-кислой продукции.

Бабы разродились запоздалыми стенаниями, выражая скорбь по безвременно загубленному продукту, что не мешало им собирать вытекающую из них сметану обратно в те же горшочки и кринки.

— Я сварю им отворотного зелья, — мрачно пообещала Велька, когда мы от греха подальше отошли в сторону. — По две кружки!

— Ты же клялась мне, что не прикоснешься к котлу, — ехидно напомнила я, хотя сама для гарантии вкатила бы этим одержимым ещё и по клизме. Да и Смолке ведёрко снадобья не помешало бы — к инкубу она меня не ревновала и безропотно позволила себя заседлать, но так тяжко вздыхала, что я постыдилась на неё садиться.

— На это же смотреть невозможно! Я, конечно, знала, что от любви глупеют, но чтобы настолько?!

— Сомневаюсь, что это от любви, — задумчиво протянула я. — Чары инкуба обостряют черты характера, а не изменяют его. Значит, они и до инкуба такими стервами были. Ладно, подожду твоего зелья, в таком состоянии мы от них толку всё равно не добьёмся. Давай пока поговорим с кем-нибудь более вменяемым!

Увы, дочь главы артели, будущая невеста, тоже оказалась со странностями. Я наивно полагала, что девушка, на которую точит зуб (и если бы зуб!) нечисть, будет более склонна сотрудничать с магом-практиком. Однако русоволосая красавица, доившая привязанную к забору козу, только коротко на нас глянула и снова уткнулась в подойник. На вопросы об инкубе и своих предшественницах она отвечала равнодушно и сухо, не сумев сообщить нам ничего полезного.

— Если мы не сумеем его изгнать, твой брак разрушится сразу после постройки! — припугнула я.

— Ну и ладно, значит, так тому и быть, — вяло отозвалась доярка.

— Что, жених не нравится? — понимающе спросила Велька.

Девушка впервые выказала какие-то эмоции, и то не лицом, а руками: коза возмущённо заблеяла и попятилась, чуть не свернув подойник.

— А чему там не нравиться-то? — ровно ответила рыбачка, поправляя подойник и извиняющееся похлопывая козу по боку. — Мужик как мужик. Богатый. Видный. Уважаемый.

— То есть старый, толстый и лысый? — без труда расшифровала подруга. — Инкуб на его фоне не такой уж и плохой вариант?

Девушка ещё ниже склонила голову и ничего не ответила.

— Мда, тут нужны срочные действия, — Велька снова потащила из сумки страпон, на котором ещё не высохла моя смазка. — Давай, Вольха, мне нужна твоя помощь! Оставим крылечко счастливому жениху, а снизить влияние инкуба на несчастную мы можем и другими путями, если ты понимаешь о чём я.

Девушка непонимающе обернулась и в этот момент Велька широким жестом плеснула на неё из флакончика с любистоком. Лицо будущей невесты почти мгновенно залило лихорадочным румянцем, а её руки поползли к низу живота, яростно комкая ткань лёгкого платьица.

Велька заклинанием избавила дочь Квасея от одежды и одним движением завалила её на тюк сена возле калитки животом вниз. По хозяйски огладив крепкую ладную попку моя подружка раздвинула руками ягодицы задыхающейся от возбуждения девчушки и стала осторожно насаживать её задницу на свой лоснящийся от новой порции смазки агрегат.

— Эй, Вольха, подучи её отсосу, — пропыхтела Велька пытаясь пропихнуть инструмент на всю длину. Я тут же снова вернула свою копию страпона на бёдра и присунула головку в ротик девушке.

— Осторожно и нежно соси и лижи его, как леденец с ярмарки — скомандовала я. порно рассказы Девушка покорно начала сосать, пока всё её худенькое тело ходило ходуном под яростным натиском Вельки, деловито разнашивающей попку русой красавицы. Ощущения были просто потрясающими. Я быстро возбудилась по настоящему и, взяв головку девчули в обе руки стала трахать её горло на всю длину, как этой ночью трахал меня инкуб, стараясь попасть в ритм, задаваемый Велькой. Когда она вонзалась в кишку будущей невесты я медленно вытягивала страпон из её глотки, а когда подруга чуть вынимала свой агрегат для нового удара резко

вбивала гхыр бёдрами сразу под корень, млея от ощущения стекающей по моему лобку девичьей слюны пополам со смазкой. Девушка, насаженная сразу с двух концов, надёжно обездвиженная нашими руками, больше напоминала кусок мяса на шампуре, чем деву на выданье.

Забывшись, но не отпуская русую голову девчонки, я потянулась к подруге. Велька, тоже не выпуская из рук спелую попку девушки, прогнулась ко мне и мы поцеловались. Скользкий прохладный язычок Вельки игриво обвился вокруг моего и я начала двигать им, с силой входя между приоткрытых губ в рот подруги. Мне так сильно захотелось трахнуть Вельку в рот, что я потеряла контроль и тут же ощутила приближение оргазма.

Выеб дочки главы артели был нашей импровизацией и мы не подготовили эрзацспермы. Из последних сил я телепортировала в страпон порцию козьего молока из подойника (на трансмодификацию уже не было ни времени, ни желания), прижала лицо девушки к лобку и с рычанием стала кончать, заливая ещё тёплое молочко прямо в желудок несчастной. Девчуля притихла, пока я насаживала её ротик на гхыр, одновременно целуясь с подругой, деловито долбившей её с другого конца пищеварительного тракта.

— Велька вдруг разорвала наш поцелуй, ойкнула, и по её лицу разлилось мечтательное выражение. Её бёдра мелко подрагивали, пока страпон заливал в кишочки девушки порцию за порцией.

Мы вытащили свои верные страпоны из девчушки и она обессиленно осталась лежать на том же тюке сена, на котором её только что лишили двух девственностей. Велька вернула заклинанием на неё одежду и я невольно залюбовалась видом растраханной попки, кокетливо выглядывающей из под высоко задравшегося платья и художественно заляпанной брызгами спермы.

Стоп! Какой ещё спермы?

— Вель, а ты чем её нафаршировала? — осторожно спросила я у хищно облизывавшейся подруги.

— Э... — Велька непонимающе сморгнула. — Да я от поцелуя с тобой потеряла голову. Чувствую — кончаю, ну и на инстинктах нашла ближайший источник жидкости подходящий по объёму ну и телепортировала его в приёмную форсунку. Блин... Что-же это было?

За нашими спинами всхрапнула Смолка. Мы обернулись и увидели знакомого конька, на котором прошлым днём приезжал к нам глава деревни. Он мечтательно закатил глаза, а его член был в полной боевой готовности, но уже начал опадать.

Меня начал душить смех.

— Вель, ты...

— Я уже поняла, Вольха, не надо это озву...

— Ты выебала бабу и обкончалась в её заднице спермой коняги её папаши!

— Похоже на то, — нехотя выдавила Велька, озадаченно почёсывая затылок и виновато поглядывая на постанывавшую от наслаждения невесту.

Мы быстро привели себя в порядок, привели девушку в чувство и быстрым шагом покинули двор.

******************************************************

У выхода из посёлка мы снова столкнулись с главой артели.

— Ну как? — с надеждой поинтересовался он.

— Пока никак, — мрачно ответила я, предвкушая еще одну ночь в компании озабоченного демона. Лучше бы он меня сожрать пытался, честное слово! Инкубы и суккубы — крайне сложная в истреблении нежить, их плохо берут заклинания и они движутся слишком быстро для стали, к тому же лично мне неприятно убивать то, что не пытается убить меня или других людей (разве что попадётся излишне впечатлительная бабуля со слабым сердцем). Ей-боги, проще ему уступить и расстаться полюбовно!

Я уже собиралась попрощаться, но тут мой взгляд случайно упал на небольшой каменный холмик за оградой.

На нём лежал стебелек.

Один.

Свежая кисточка конского щавеля.

— А это что такое?! — Присмотревшись, я заметила рядом с холмиком высохшую, скрючившуюся и полуоблетевшую, но все еще узнаваемую ромашку.

Интуиция меня не подвела.

— А, была тут у нас одна дурочка, — равнодушно махнул рукой Квасей. — Влюбилась в женатого мужика и легла с ним, а кто-то подсмотрел и растрепал. Нашим же бабам, знамо дело, только дай языки почесать! До того её засмеяли-застыдили, что она прямо посреди зимы из посёлка сбежала — на ночь глядя, в пургу, ну и замёрзла, само собой, а потом волки обглодали. Или наоборот, кто там по костям-то разберет. По весне уже нашли и похоронили — все ж таки человеческая душа была, хоть и заблудшая.

— А мужик?

— А чего мужик? — непонимающе пожал плечами глава артели. — Огреб от жены скалкой и живо утешился, обычное дело.

— Так это не он ей цветы носит?

— Какие цветы? — сощурился Квасей. — Не знаю, может, просто так кто обронил, или детишки играли...

— Мо-лод-цы, — громко и четко сказала я. Весной селяне не справляют свадеб, ждут до осени, когда и урожай, и хороший лов. Потому и не связали гибель девушки с появлением инкуба. — У вас тут неотпетый покойник под самой оградой, а вы удивляетесь, что к вам зачастила нежить?!

— Вот же ж гадина! — потрясённо всплеснул руками глава артели. — Даже после смерти наш поселок срамить продолжает! Эй, парни, — громко окликнул он разбирающих сети подручных, — подите сюда, откопаем и сожжем эту дрянь, а пепел обратно в лес выкинем!

— Нет, не откопаете, — я, напротив, говорила тихим, дрожащим от ярости голосом, — а поставите крест, позовете дайна, чтобы он прочитал заупокойную молитву, и публично попросите у усопшей прощения!

— За что?! — опешил Квасей. — Она ж на нас инкуба напустила!

— Не она, а вы сами, когда затравили бедную девчонку до смерти, и даже ее «любимый и единственный» не вступился! Ну так нате вам, попробуйте, каково это: когда сходишь с ума от любви и противостоять ей невозможно, несмотря на последствия!

Глава артели, похоже, так и не понял, почему я разозлилась, но покаянно пробормотал, что, конечно, сделает всё, что ему госпожа ведьма велит, ей-то виднее, как с нежитью бороться.

— С нежитью — да, — с досадой бросила я.

* * *

— Вольха, что ты им наплела?! — растерянно прошипела Велька, когда мы уже шли по тропинке вдоль моря. — Инкуб же никуда не уйдёт, они ни крестов, ни молитв не боятся! Да и к могиле он привязан лишь постольку-поскольку, эти цветочки — всего лишь «квартальные отчёты», а не дань памяти!

— Конечно, не уйдёт, — пожала плечами я. Человеческая одержимость (без разницы: любовью, творчеством, идеей) бывает столь сильна, что даже смерть не в силах ее прервать, она все равно найдет способ вернуться в наш мир — хотя бы в такой искажённой форме. — Но, может, это будет им уроком: не судите, и не ебимы, тьфу, не судимы будете.

— А инкуб? Ты же уже деньги взяла!

— Разберёмся, — коротко пообещала я. Волны с призывным шелестом накатывали на пляж, но купаться мне что-то расхотелось. Для нас это место было курортом, а для кого-то оказалось западней.

— Знаешь, я тут подумала... — помолчав, снова начала Велька. — Если насчет «истинной любви» правда, то, значит, никто из этих девиц по-настоящему не любил своих женихов?

— Похоже на то.

— Значит, не сильно-то они и пострадали?

— Судя по дочери Квасея — даже выиграли, — вздохнула я. — Но зелье все равно варить придётся. А вообще знаешь, Вель, этот тот редкий случай, когда заработанные деньги не приносят никакого удовольствия.

— Ничего, у нас ведь есть еще творог и рыба! — попыталась ободрить меня подруга.

Велька поправила сумку, уже изрядно намозолившую ей плечо, и смущённо спросила:

— А он правда такой красивый, как они рассказывали?

* * *

Ночью инкуб явился снова.

— Ну что, ведьма, подумала? — сладко поинтересовался он.

— Да, — благодушно подтвердила я. Велька была права: творог таки поднял мне настроение, а рыба помогла составить план. Не сама по себе, разумеется, а в компании с пивом, под которое так хорошо рождаются дурацкие, то есть смелые и оригинальные идеи. — Во-первых, отойди от моей лошади!!! Во-вторых, торжественно объявляю о разрыве своей помолвки с сыном Квасея. Спасибо, мне одного мужа хватает, хоть он и не инкуб с универсальной дубинкой. Эй, стоять, я еще не закончила! А в-третьих, хочу так же официально тебе сообщить, что этой ночью моя лучшая подруга обручается...

— С тобой! — нахально закончила Велька, пожирая его глазами, и пояснила: — Ну, я же ведьма, мне по статусу положен зловещий домашний питомец. Но кот как-то не прижился, ворону я сама заводить не хочу, обгадит всё и поклюет, а вот персональный инкуб... Мужа у меня нет, кобылы тоже, амулет от твоих чар мне Вольха сделала, так что можешь таскаться за мной в свое удовольствие! Будешь мне заодно дом сторожить, на девичниках танцевать...

Инкуб остолбенел, пораженный человеческим коварством. Смыслом его существования было пресекать или осквернять священные узы супружества, но как это сделать, если жених — ты сам?! Бедная нечисть угодила в логическую ловушку и, потыкавшись в её стенки, предпочла с лёгким хлопком исчезнуть из нашего мира.

— Ну вот, даже инкуб от меня сбежал! — разочарованно протянула подруга, предвидевшая такой поворот событий, но всё-таки надеявшаяся, в смысле, готовившаяся принять на себя сей тяжкий груз, пока я не придумаю что-нибудь получше. — А я уже собиралась ежедневно выставлять ему на порог блюдечко со сметаной...

— Ты инкуба с домовым не путаешь?!

— Домовому молоко ставят, — отрезала Велька. — А сметана — она не только в борще хороша! Видала, какой там размерчик?! Без сметаны оно как-то страшновато...

— Ничего, я тебе другого поймаю, — с усмешкой пообещала я. — Еще больше, тьфу, лучше!

— Но только через неделю! — поспешно напомнила подруга. — А до этого — никакой работы! Мы в отпуске!!!

— Конечно, — кротко согласилась я.