I

— Нет, но... - Не удержался я. - Колетта!..

— Бен, что не так?.. - Девушка капризно надувает губки. - Нет, в самом деле... - Поворачивает она лицо в сторону юноши и приказывает: - А ты смотри!

Сидя с кофе за столиком рядом со мной в кресле-качалке лицом к своему кузену, она продолжает потихоньку задирать свой кисейный пеньюар до пупка, а под ним она совершенно голая.

— Эй, ну, разве не красиво? — Обращается она к разинувшему рот парнишке.

— Ты полоумная! — Говорю я. — Пацан только школу закончил, прямо из-под мамкиной юбки!..

— Тем более! Тогда он должен был там видеть... - Она игриво хихикает. - Нет, ты не видел?.. Она тебе не показывала?..

— О! Колетта! — Отвечает парень весь красный и с сумасшедшими глазами. — Я бы не осмелился её попросить.

— То есть, ты первый раз видишь?..

— Конечно, я видел... чуть-чуть... у девочек... Но там не было столько красивых волос. О, Боже!..

— Эй, подойди!.. Гляди, какое совершенство!..

— Давай, Колетта, опускай подол!.. — Одёргиваю я её. — Противно!..

— Смотри, шёрстка!.. - Она проводит рукой по интимной причёске. - Мне нравится показывать свой лобок... Смотри, мой маленький!.. — Колетта делает вид, что не обращает на меня внимание, откидывается на спинку и широко разводит перед ошалевшим парнем ноги, плотно обтянутые шёлковыми чулками. — Ну, разве моя кошечка не прелестна? Не смущайся! На, потрогай!..

Не дожидаясь лишних уговоров, Рене опускается на колени к ногам моей любовницы среди кипящей пены её оборок. Его рука — прямо, как у девочки, как и фигура, очаровательно волнующая половой неопределённостью ещё, — гладит и ласкает нежную шёрстку.

Я вмешиваюсь снова, хотя мы договорились, что ревности не будет места между нами. Но всё же на моих глазах...

— Колетта! Ты немного перегибаешь!.. Ты сейчас возбудишь эрекцию, и дальше?..

— Он меня возбуждает!.. - Бросает она в мою сторону. - Ну, мой малыш, как тебе клубочек?.. Мягкий?.. И густой!.. А как горит на солнце!..

Качнув кресло, она захватила щепотками волосики и развела шторки над щёлкой.

— Вот это да! — Кузен впал в экстаз от белой лилейной плоти под пылающим красным золотом рыжих волос. Его пальцы погрузились в спутанные колечки тонких кудряшек, которые поднимались снизу к мягкому животику.

— Теперь, — сказала Колетта, — потрепи слегка мордочку киске!.. Раскрой там губки под бородкой... Не умеешь?.. Большими пальцами... раздвигай... Держу пари, она уже там вся мокрая!.. Розовая, красивая вульва, правда?.. Ах ты, маленький озорник!.. Мне кажется, тебе нравится... Попробуй её!..

Раскинувшись на краю кресла, выгнув живот и прижав волосатый бугорок к носу подростка, она упивалась наслаждением от своей бесстыдной позы, от удовольствия выставить такое лакомство молодому невинному мужчине.

Оторопевший от собственного счастья, тот стоял, согнувшись, между ног Колетты, пожирая глазами красивую пурпурную муфту, разверзшуюся под его пальцами. Моя шлюшка стонала от собственной похоти:

— Ну, погляди... смотри лучше, как мне приятно!.. Эй, поросёнок, показать тебе, дурачок, что твоя мать столько раз прятала... такую нежную вульву с восхитительной маленькой дырочкой внизу? Ближе... На, смотри!..

Она закинула ногу на плечо Рене, повернулась на бок, чтобы свободной рукой выпрастать тёмную розетку в борозде сзади.

— Поцелуй, мой миленький!.. Целуй маленькую дырочку внизу!..

Он прижался ртом к глубокой пещерке и поцеловал долго под звонкий смех Колетты. А она откинулась на спину и широко развела бёдра:

— Теперь, мой славный, поиграй в кошки-мышки, хорошо? Дай свой язычок киске...

Рене склонил свою белокурую, как у ангела, голову к рыжей шевелюре и припал губами к алой вульве, куда Колетта показывала пальчиком.

— О! Как вкусно пахнет! — Пробормотал он.

Пусть сильно возбуждённый, я начал, тем не менее, чувствовать уколы в сердце от таких фамильярностей, которые, мне казалось, зашли слишком далеко.

— Эй, ты что? — Запротестовал я. — Собираешься тоже его целовать, моя крошка?

— Ещё бы! Что за вопрос! — Отвечала она с апломбом, не сводя глаз с кудрявой головы, которая ёрзала у неё в паху. — Конечно, пока он целуется, подрочи ему немножко...

Я возмутился:

— Нет, ты шутишь?!

— Подрочи ему, что я тебе говорю! — Приказала Колетт с запальчивостью, настаивая на своём экстравагантном капризе. — А потом вставь ему в задницу... это должно быть приятно... тебе в компенсацию...

И, как всегда, моя любовь к этой очаровательной сучке заставила меня уступить ей.

Не прерывая их приятного занятия, я спустил с Рене брюки и, приятно удивившись белизне ладных пухлых ягодиц, полапал парню зад:

— Боже мой! Это реально попка девочки!..

— Здорово! Вот и трахни её! А прямо сейчас начисть его палку... Это меня возбуждает!

«Это меня возбуждает...» — очень знакомая её фраза. Неотразимая и неповторимая.

Итак, я дрочу милому кузену в то время, как другой рукой щупаю его пухлую задницу в поисках извращённых ублюдочных сексуальных эмоций. Его конец, короткий и тонкий, вытянулся, возбуждая мои иллюзии. Я позабавлялся пальцем вокруг его безволосого ануса.

— Лижи!.. Лижи ещё!.. — Взывала к нему Колетта. — Язык выше... Нашёл?.. Не чувствуешь маленькую кнопку?.. Да-да... Там... Вот так!.. Чуть сильнее... Ах!.. Ах!.. Превосходно!

Обхватив левой ногой его за шею и лениво закинув руки за голову, она качала лобком по языку парня.

— Но что творит, коварный!.. Ах, как хорошо сосёт!..

Наслаждение было недолгим.

— Быстрее!.. Быстрее!.. Вставь мне в зад палец!.. Ах!.. Ах!.. — Она подмахивала своим животом. — Ах! Так!.. Так!.. — Она стонала, обвив белобрысую голову ногами.

В этот момент я почувствовал, как выросший крепкий хвостик напрягся, несколько горячих капель выдоилось на мой большой палец, и парень зашатался.

— Быстро, вставляй мне! — Воззвала Колетта со всей силой своего желания. — Иди, котёнок, я заработала твою невинность!..

Но хвостик Рене обмяк, как тряпка.

— Как? Ты уже сдулся?.. Так ты не мужчина!.. — Выпалила Колетта с досадой.

Я, как ревнивый любовник, повеселел от этой неудачи.

— Смотри, — заметил я, — ты же не собираешься объезжать жеребёнка, у которого даже молочка нет в яйцах!

— Да, разумеется, разумеется, упрямый баран. Я хочу, чтобы он трахнул меня перед тобой... Эй, малыш! Ты будешь меня трахать? Давай, бандит! Ты увидишь, это приятно вставить кукушонка женщине в дупло. Раз мамка тебе не даёт, я тебя угощу!.. Однако, бандит-маленькиеяйца, во-первых, займёмся любовью голышом.

Тут же её пеньюар скользнул на землю, и она в мгновение ока разоблачила Рене в то время, как я тоже остался в костюме Адама.

— Ах! Какой прелестный юноша! Смотри, как сложен! — Восторгалась она. — Эта тонкая кожа, эти круглые бёдра, эти ягодицы! Нет, но смотри, какие ягодицы! Какая выпуклая попка! Ах, что бы мне одеть мой страпон!

Она потеребила, похлопала, медленно ввела пальчик в борозду, пощекотала тёмное отверстие, повертела парня туда-сюда в своих чувственных руках, жадно тиская все его прелести.

Я смотрел на тонкую стройную фигуру Рене, как будто высеченную изо льда, который, казалось, сам испытывает удовольствие, разглядывая изящную женщину.

— О! Это страсть гомика! — Повторяла Колетта, возбуждённая, как никогда. — Настоящая девчонка!.. Всё правильно, если посмотреть! Я теперь хочу вспомнить ощущения, когда Клодин (помнишь, я говорила?) — девчонка в школе, которая трахала меня своим клитором. Но надо иметь потвёрже, мой малыш. Иди, я тебя буду возбуждать!

Она наклонилась с кресла и выдала ему несколько хороших шлепков по ягодицам так, что они ярко порозовели. Колыхание ягодиц под ударами распалили её ещё больше.

— О! Какая попка! Какая попка! — Восклицала она. — Так бы и съела!

Она опустилась, укусила пухлую плоть и засунула язычок в разрез. Тот тихонько заурчал от щекотки.

— Ах, поросёнок! Я тебя разбужу!.. Покажи-ка мне своего бандита.

Он встал, повернулся к ней и ткнул своим концом ей сверху в рот.

— О! Миленький корешок! Давай-ка, мой малыш, посади мне его в ротик...

Он выпятил живот и вставил ей между коралловых губ, с готовностью принявших его.

Я шагнул вперёд, взял Рене за талию и вложил ему в руку свой член. Без приглашения он начал дрочить мне с лёгкостью, являя многолетнюю привычку.

Восхищённый его мастерством я воскликнул:

— Честное слово, у тётушки Монпарно не было таких нежных рук!

— Мудак, не кончи! — Прервала Колетта. — Я хочу, чтобы ты трахнул его!.. Не правда ли, мой хорошенький, ты хочешь уступить ему свою попку?

— О! Без церемоний. — Кивнул он простодушно.

— Ты ещё девственник с той стороны?

— О! Кузина, не могу сказать, девственник, хотя мой брат Эпагат уверял, что он напяливал меня только чуть-чуть с краю.

Бесхитростное признание лишило меня последних угрызений совести.

— Ну, мой кузен, — рассмеялась Колетта, — ты получишь удовольствие от потери своей девственности дважды. Давай, милый, давай, наслаждайся!..

С грязной фантазией на выдумки изощрённых причудливых поз она опрокинулась на спину на лежащий внизу большой пуф красного атласа, достаточно широкий, чтобы принять это изысканное тело. Руки свешены, сиськи развалились по сторонам, голова склонилась, алебастровый живот предлагает сладострастный раструб между широко разведёнными бёдрами.

— Давай, херувимчик, — сказала она, — на, войди в меня!.. Смотри, как я тебе хорошо подставила свою вульву!..

Я подтолкнул юношу к красивым ягодицам напротив, сам взял свой член и приставил головку в середину мужской дорожки.

— Ну, давай! Двигай задницей!

Его кончик вошёл легко, вызвав эмоциональный вскрик Колетты.

— Теперь, — добавил я, — больше не шевелись, я законопачу мой клин тебе в задницу.

Я нагнул его спину и стал ему между ног.

— Прогнись как следует... ещё... как сука...

Он отклячил зад с очаровательными округлыми выпуклостями. Я раздвинул его розовые ягодицы и приставил головку члена к узкому отверстию.

— Держись, мой Рене! Я сейчас пробуравлю твою...

— Ой!.. Ой!.. — Закричал ребёнок от моего мощного взлома.

— Ещё чуть-чуть, мой мальчик... Держись!..

Вторым движением я вошёл полностью без жалости к его крикам. Моя любовница сжала бёдра, за которые я жадно ухватился:

— Вот так! Ты педераст и больше не девственник. — Сказал я. — А теперь ебать, я подстроюсь к ударам твоего живота.

— Ну, давай! — Выдохнула Колетта и обвила его руками за шею. — Сделай мне приятно, миленький... Она хороша, скажи мне, моя дырочка?.. Чудесная дырочка у кузины?..

Она закинула каблучки на плечи Рене, который животом к животу держал её двумя руками под попку.

Я трахал юную задницу в тесную муфточку в том же ритме, в каком парень входил и выходил в лоно моей милой. К моему сожалению он противился моей милости, и мне захотелось разбить его анус. Я стал педерастить его с такой силой, что он закричал от боли.

— Так её!.. Так!.. — Мычал я ему, стиснув зубы от поднимавшегося вверх спазма. — Ебать, моя сука! Чёрт подери! Ты не видишь, как она стонет и хочет тебя!

Действительно, Колетта уже билась в судорогах экстаза. Живот её вздрагивал. Она скрестила ножки в бархатных розовых туфельках на затылке Рене. Меня убил их трепещущий вид и распалил мой похотливый раж вызовом, что меня лишают такого удовольствия.

— Ну!.. Ну!.. — выкрикивала она междометия от блаженства. — Ну, мой козлик... Дай мне свой маленький детский кончик... Втыкай... Втыкай... Ах!.. Ах!.. До конца, мой малыш, до упора... Так здорово!.. Ах!..

Удвоив силу толчков, которыми я разрабатывал задницу моему пидору, я кричал ей:

— Сучка!.. Шлюха!.. Блядь!.. Ну, нравится так?

Она задыхалась от наслаждения:

— Да! Да! Твоя сучка!.. Говори, что я твоя сучка!..

— Проститутка из борделя! Я тебя выебу, как целый полк!

— Да! Да! Я здесь!.. Я кончаю... Кончаю... Ну, мой малыш, толкай, толкай... Ах! Ах! Так... Ещё!..

Она извивалась, напрасно надеясь разделить блаженство, подстёгивая молодого человека сильными толчками своего влагалища в исступлении, разочарованная его мужским достоинством.

— Да ты не так, чёрт подери, ебать! — кричит она.

Я был на грани оргазма. Резко вышел. Оттолкнул беспомощного факера и, схватив Колетту за бёдра, с дикой жадностью, изгложенный ревностью, вогнал свой фаллос. В пылу я заржал от наслаждения в приливе возбуждения всего существа.

— Ебать? Хочешь ебать, сучка? На тебе! Вот так!..

Я сделал не более четырёх вдутий ей во влагалище, которое жгло меня углём, как выпустил поток спермы. Я достал головку между ног и сунул ей в грудь, схватил руками за плечи и хрипел, сотрясаемый конвульсиями:

— На тебе! На! В глотку, твоя щель переполнилась!..

Убрав свой зад с обконченного лобка, я поставил Рене на колени между её бёдер ртом в покрытую пеной промежность. И пока он вылизывал вытекающий из девочки ликёр горячей спермы, я доебал теперь до полной эякуляции.

Свежая юная красота почти бесполого тела, иллюзия, что трахаешь девочку, похожую на мальчика, отменная теснота мужского влагалища, которую я сорвал, как цветок, потом экзальтация моей любовницы от такого спектакля и передающееся от неё удовольствие — это соитие доставило мне самое изысканное наслаждение.

— Ну, мой милый, — спросила Колетта Рене, когда мы снова оделись, привели себя в порядок и сидели за чашкой кофе, — как тебе член в заднице?

Его красивые чуть усталые голубые глаза простодушно улыбались. Я не знаю, какой стыд вдруг напал бы на Еву после такого поступка, но он смущённо отвернул миловидное лицо и сказал:

— Я думаю, кузина, что я хотел бы лучше родиться девочкой, чем мальчиком.