Те двое были современными хиппи, в двадцать первом веке они пытались жить по правилам и нести в мир идеи шестидесятых и семидесятых. И конечно они покуривали травку, совсем немного, Светатоже иногда присоединялась к ним, порой это заканчивалось любовью втроем, но чаще просто они сидели и наслаждались ярким окружающим миром. Они разъяснили ей все премудрости морской науки, как управляться с такелажем, ловить ветер и пережидать шторм. Она тоже многому их научила, под ее чутким руководством Кэтрин попробовала фистинг и освоила анальный секс. Убедить Кэтрин, что у настоящей женщины, как считала Света, все дырочки должны быть рабочими было непросто, но наконец она поддалась их уговорам и при помощи Светы довольно быстро справилась и не пожалела об этом, бездна новых ощущений расцветила ее сексуальную жизнь яркими красками.

А еще они рассказывали друг другу свои истории, Света постепенно раскрывала им свою жизнь, шаг, за шагом, а Дэвид и Кэтрин свою. Света помнила их первый разговор по душам, когда она робко спросила:

— Почему вы решили забрать меня, чем я вас зацепила?

— Ты была искренней со мной, мы с мужем четыре года вместе и почти все время в море, мы счастливы, но однообразие приедается, к тому же я бисексуалка. До Дэвида у меня были несколько бурных романов, я даже считала себя лесбиянкой, но он открыл мне глаза, — улыбнулась она и поцеловала мужа в губы.

— Ну не только глаза, надо заметить, — пошутил он. Я раньше снимал девиц для Кэтрин, но это была отработка денег, не больше, она сразу поняла, что ты особенная.

— Да я три года встречалась с женщиной, мы недавно расстались.

— Кто она была? — поинтересовалась Кэтрин — чем занималась, она была красивой?

— Ей за тридцать, и она как и я снималась в порно.

— Так ты порнозвезда? — изумился Дэвид, — я словно рай попал!

— А что это за фильмы, мы можем их увидеть? — развязно спросила Кэтрин

— Вряд ли они Вам понравятся, хоть в сеть и пролезло кое-что. Почти все — БДСМ, но я не садомазохистка, — упредила она вопрос изумленной пары. Меня не спрашивали, а поставили перед фактом, позже я все вам расскажу.

— Ты была в сексуальном рабстве, бедняжка, — сокрушалась Кэтрин. Но теперь все позади, мы не дадим обидеть тебя...

Согретая вечным тропическим солнцем троица скиталась по свету без забот и планов, отдавалась страсти без сожалений и ложного стыда, познавали мир, познавали себя, пили втроем нектар молодости и не могли насытиться. Света всюду была с ними, в штормящем море, в кабаках, на петушиных боях, в подпольных секс клубах, в тихих бухтах укрытых утренним туманом, на необитаемых островах. За это время он познала и ощутила больше, чем за всю прошлую жизнь. Вначале она опасалась сходить на берег, но Дэвид благодаря связям сумел сделать ей паспорт одной центрально-американской страны. Впервые за многие годы Света была счастлива, боль физическая и духовная, что терзала ее казалось исчезла навсегда. И казалось, что все плохое унесло морским ветром и впереди лишь счастье и свобода.

Все оборвалось глупо и в общем-то предсказуемо. Время от времени Кэтрин и Дэвид переправляли небольшие партии марихуаны в США. И дело было даже не в деньгах, имея инвестиционный пакет акций, они не были стеснены в средствах, но в желании быть похожими на тех легендарных хиппи, чьи похождения стали легендами, рассказы о которых предавали из уст в уста за четким косяком забористой травы. От товара удалось избавиться, но иммиграционная служба прикопалась к Светиным документам выписав постановление о депортации.

Она только что сошла с самолета, деньги были при себе и документы, кажется были в порядке, она спокойно встала в очередь на паспортный контроль. Дэвид забронировал для нее отель, они заберут ее когда покончат с делами. Повертев документ, таможенник взглянул куда-то и жестом подозвал помощника.

— Дополнительный досмотр

— В чем дело?

— Тут сказано: наркотики, доп досмотр и снимем ваши отпечатки.

Делать нечего, пришлось подчиниться и пройти унизительную процедуру полного досмотра. Толстая латинос, увидев возвращенный на место после бегства с острова пирсинг и исследовав все ее дыры презрительно бросила: «Putа!». Уже одетая она томительно ожидала в терминале под присмотром охранника, документы ей вернули, но проверяли отпечатки по какой-то базе. Наконец ее позвали, и охранник повел Свету куда-то по длинному узкому коридору. Она почувствовала неладное, но бежать не было никакой возможности. Наконец очередная дверь открылась, и она столкнулась нос к носу с Сергеем.

Рефлекторно она попыталась вырваться, но от страха у нее подкосились ноги. Сергей успел подхватить ее, и Света охваченная ужасом обнаружила себя в его объятиях.

— Прости меня, — тихо сказал он

— За что?

— За это, — Он крепко схватил ее за руку и закатал рукав. Другой рукой вытащил из кармана заготовленный шприц и зубами стянул колпачок, при этом он отпустил ее талию, и едва не упав, Света ухватилась за стол. Сопротивляться сил не было, последнее, что она запомнила — была боль от входящей в вену иглы, потом наступила темнота.

Она очнулась и обнаружила себя пристегнутой в кресле самолета, ноги ломило, голова кружилась, а по всему телу проносились спазмы. Внезапно она ощутила приступ тошноты, но Сергей успел подставить пакет.

— К... кую дрянь ты мне вко... лол? Меня... как... через мяс... рубку про... пусти... — пожаловалась она, губы плохо слушались, и она проглотила половину букв.

— Наркоз, от него всегда так, отойдешь сегодня — завтра. Ее все еще мутило, перед глазами все плыло, собрав силы, она пробормотала

— Ненавидишь меня?

— Нет, — холодно ответил он, — Скорее восхищаюсь, отдохни, потом это обсудим. Веки наливались тяжестью, и она сочла за благо вновь обратиться в сон. Будь, что будет.

Очнувшись во второй раз, она обнаружила себя лежащей на диване в кабинете Сергея. Похоже он принес ее сюда на руках. Хороший знак. Она вполне могла оказаться голой на бетонном полу, значит скорее всего ее оставят в живых.

— Ну с возвращением домой гулена, — улыбнулся Сергей, он был на редкость в хорошем настроении или лишь пытался казаться таким? — Твой отпуск затянулся.

— Как вы меня нашли? — поинтересовалась она, спустив ноги на ковер и оправив платье.

— Отпечатки. Зацепка была еще в Штатах, тебя пасли, на месте у нас уже были свои люди — нужно было бежать из терминала сразу после, тогда у тебя был бы шанс, нужно было соблазнить охранника и валить.

— Что будет с той парой? — обеспокоилась она — они ни в чем не виноваты!

— Зависит от тебя, мы запишем обращение, ты заверишь, что с тобой все в порядке и убедишь их не искать тебя, иначе... Иначе придется их убрать, я ничего не смогу сделать.

— Что с Леной?

— Покинула нас, ты разбила ей сердце... Как и мне тоже, — добавил он.

— Ты понимаешь, что я не могла иначе?

— Сейчас — да, но год назад убить тебя был готов, ты и Сашу использовала, это стоило того?

— Стоило! — страстно заявила она, — это были лучшие годы в моей жизни! Что с Сашей?

— Я его примерно наказал: женил

—?!

— Разве он не говорил тебе про Олю? — она мотнула головой — Напрасно. Она по всему острову его гоняла, когда узнала про его интрижки, охранники ее еле оттащили от парня. Но потом помирились и живут тут душа в душу, Ольга нашла здесь свое призвание госпожи и всю агрессию теперь оставляет на сцене, а парень как сыр в масле катается и предан мне как верный пес. Поводок то короткий... — привычно ухмыльнулся он

— Рада, что он так отделался.

— Тебе более следует беспокоиться о себе.

— А что со мной? — спросила она с тревогой.

— Да как обычно, анализы, карантин, потом казнь, — Свете вдруг стало нечем дышать

— Казнь. Казнь! — звучало в ее голове, неужели все? Конец?! Она умрет в мучениях на потеху толпы! Как же так? — Как казнь, ты же сказал, что тут никого не казнят... — прошептала она тихо, голос вдруг пропал напрочь.

— А вот скажем, что бы ты выбрала: повешенье, сожжение заживо, колесование или распятие? — в его глазах горел зловещий огонек — Я не шучу, подумай хорошенько

Она едва сдержала истерику, сердце хотело выскочить наружу, в горле пересохло, язык не слушался, наконец, собрав волю, она выдавила из себя ответ, звук за звуком, букву за буквой

— Рас-пя-ти-е

— Хм. Это почему? — улыбнулся он, видно результат его удовлетворил. Повешенье куда быстрей и безболезненней.

— Есть шанс остаться в живых, если вдруг меня помилуют, — ответила она твердо, она начала понимать, к чему он клонит.

— Вот поэтому я и восхищаюсь тобой, хозяева хотели тебя убрать, но я убедил их сохранить тебе жизнь — она облегченно выдохнула — тебе нанесут тридцать девять ударов плетью до крови, потом привяжут к кресту на шесть часов, будешь делать все правильно — выживешь. Извини, это все, что я мог сделать, ты поставила под удар нас всех, так ты вернешь долг, за такое шоу отвалят немало денег. Хозяева практичные люди, они закроют глаза на многое, пока ты им полезна, если нет... Сама понимаешь.

— Спасибо, — с трудом выдавила она из себя.

— Я постараюсь сделать все, но не могу гарантировать... — он замялся — Знаешь, если бы зависело от меня, я бы дал тебе уйти, хотя это было трудно для меня. Трудно было смириться с тем, что я никогда больше тебя не увижу.

— Выходит, я нужна тебе, — грустно заметила она.

— Пока тебя не было, все пусто было и бессмысленно, — он покачал головой — смешно, полно девчонок было, на любой вкус, а я хотел тебя, зацепила ты.

— Тогда будь рядом, когда... когда это произойдет

— Мне тяжело будет на это смотреть...

— Подумай, каково будет мне, — перебила она его, — если я отключусь от боли, то умру. Я буду смотреть на тебя и терпеть изо всех сил, пожалуйста.

— Хорошо, все состоится через пару дней, медики расскажут тебе, что делать, чтобы остаться в живых.

Правду говорят: ожидание смерти хуже самой смерти, эти дни были невыносимы, раньше ее выручала Лена, но ее уже не было рядом, вечером накануне у Светы случилась истерика, Сергей видимо наблюдал за ней с камеры и примчался довольно быстро. Она дрожала всем телом, рыдала в голос в его объятиях, а он тщетно пытался привести ее в чувство. Отчаявшись, Сергей поцеловал ее в губы.

— Останься живой, сделай это для меня

— Я постараюсь, постараюсь, — шептала она, успокаиваясь понемногу, ради него она была пойти на голгофу, она поняла это сейчас, но боялась сказать ему. Что-то большое и светлое готово было появиться на свет во тьме этого ада, это было странно, абсурдно, но когда подобные вещи поддавались логике?

Утром все было готово, открытая площадь с лежащим на земле крестом была полупуста, лишь съемочная группа, медики, Сергей и палачи стояли по периметру. Света невольно много раз пыталась представить все, что теперь будет происходить, но есть вещи, к которым нельзя подготовиться. Чудовищным усилием воли она пыталась умерить бешеный пульс, говоря себе, что если она загонит сердце, оно откажет, когда она будет на кресте, и ее не смогут спасти. Как назло камера нестерпимо долго снимала ее обнаженное тело, оператор снимал крупным планом ее вздымающуюся грудь, ее дрожащие губы, дабы передать зрителям ужас женщины обреченной на позор и пытки. Наконец ее взяли под руки, положили на крест животом вниз и начали привязывать руки к перекладине. Вскоре все было готово, Света вся сжалась, зная, что последует за этим. Плетка, жестокое безжалостное орудие, состояла из множества грубых веревок с узлами на концах, именно они причиняли бичуемой адскую боль, уже была поднята в воздух, палач повертел ее немного, показывая зрителям, наконец замахнулся и нанес первый удар. Свету били плетью и раньше, но хоть удар был и вполсилы, резкая боль от десятков узлов обожгла ее, она стерпела, дабы не закричать и громко произнесла «один!» Палач выдержал паузу и ударил еще раз, второй раз было больнее, так как часть узлов попала по пораненной коже. «Два»! Почти без паузы последовал новый удар, и женщина закусила губу от обжигающей боли, три! Удары наносились сериям по три, с небольшими паузами, в которых Света судорожно глотала воздух: «Четыре, пять, шесть! Семь, восемь, девять!... Двенадцать! Первая серия ударов было закончена, спина Света вся покраснела, кое-где уже выступила кровь, ей дали немного отдохнуть, и началась вторая серия «... девятнадцать! двадцать!... двадцать четыре!» Кожа уже не выдерживала и царапалась, рассекалась ударами, Света не помнила с какого по счету удара она начала кричать, да это было и не важно. Последняя серия из пятнадцати ударов была самой мучительной, спина уже представляла собой одну большую рану и кровь стекала по спине и капала на утреннюю еще холодную землю.

Сергей молча наблюдал за экзекуцией, как бы он хотел не видеть всего этого! Но вчера он пообещал ей, что будет здесь до конца, вчера они были близки, как знать, может в последний раз? Тогда после поцелуя казалось, что все вернулось назад, он забыл про её побег и предательство, и что она использовала его, все обиды и сомнения растворились в желании обладать ею, хотя еще освобождаясь от одежды, он поймал себя на мысли что боится. Боится, что она делает это сейчас лишь чтобы выжить, но стоило их обнаженным телам соприкоснуться, стоило коже коснуться кожи, как все стало ясно. Она хотела его ничуть не меньше, хотела чувствовать его внутри себя, скучала по его сильным рукам и немного грубоватым ласкам, скидывая одежду, она истекала соками потому, что вернулась душой и телом к своему мужчине, единственному своему мужчине, кому теперь готова была простить все и терпеть все, лишь бы он был с ней. Долгая разлука, неизвестность будущего и прошлые сгорающие на огне страсти обиды раскачали их челн любви до предела. Они сношались неистово, словно хотели испытать свои тела на прочность, он долбил ее дыры с яростью, но и она изгибалась словно на горячем вертеле, словно желая сломать свой хребет, страстно билась в такт его усилиям и дойдя предела и за предел. И когда они лежали липкие от пота измазанные семенем, она взяла его руку и вновь тихо попросила быть там и поддержать ее. И разве мог он отказать? Но как больно было выполнить ее просьбу, как больно сейчас смотреть, как палачи истязают ее тело, но что, что он может сделать? Самый главный человек здесь, но он лишь верный пес тех, кто его нанял, ослушаешься — погубишь и себя и ее, но как сейчас пережить это? Как потом смотреть ей в глаза? Возможно она простит, но простит ли он сам себя?!

Казнь тем временем продолжалась, обессиленная Светлана лежала тяжело дыша, когда палач высыпал на ее окровавленную спину несколько горстей соли, тело женщины неестественно выгнулось на кресте, веревки врезались в плоть с трудом удерживая ее. Но палачу этого было мало: сбросив набедренную повязку, он быстро привел в готовность свой член, и резко вошел в зад Светы, его член не был большим, и Свете подобное было привычно, но палач ухмыльнулся и растер рукой соль по ее спине, острые кристаллы впились в свежие раны и крик боли вырвался из ее уст. Он трахал ее, растирая соль, и эти минуты были для Светы ужасными, когда он кончил внутрь нее, запястья были истерзаны веревками до крови. Худшее, однако было впереди, дав мученице отдышаться и прийти в себя, ее отвязали и перевернув на спину, грубо бросили на крест, как мешок с песком. Затем вновь привязали и принялись вбивать в ладони гвозди. Конечно, это было отступлением от классики, но Сергей категорически запретил вбивать гвозди в лучевые кости, тело на кресте будут удерживать веревки, а гвозди лишь бутафория. Впрочем, процесс был весьма болезненным, и тело содрогалось от каждого удара молотков, а грубые доски занозами впивались в истерзанное тело женщины, Света уже не сдерживала себя и казалось сорвала голос в истошном крике. Но палачам казалось было мало, второй палач, раздвинув Свете еще не привязанные ноги, грубо вошел в нее спереди, с каждым толчком ее спина елозила по кресту, кровь текла из многочисленных ран, сознание туманилось, и в этот миг ее взгляд встретился со взглядом Сергея, боль была на его лице. Ему больно видеть ее мучения, значит... значит надо терпеть, терпеть, чтобы... Чтобы он знал. Он должен знать! Отрешенно она взглянула на палача: «это всего лишь мое тело, меня ты саму не получишь». Но тот лишь ухмыльнулся и продолжил свое дело, похоже, что эта работа была ему по душе

Наконец насильник отпустил ее, и Свету привязали к столбу, гвозди вновь не использовали, в теории конечно можно было выбрать точку, чтобы гвоздь не повредил кости и важные сосуды, но Сергей не хотел рисковать, убедив хозяев, что хромая шлюха будет им менее полезна. Тело закрепили так, чтобы Света могла выгибаясь переносить вес тела с рук на ноги, это было важно, мало кто знает, что причина смерти на кресте — удушье. Долгая статическая нагрузка сковывает через час — полтора грудные мышцы железным обручем и жертва не может дышать, но если есть возможность отдохнуть, перенеся все тела на ноги, можно продержаться сутки, по крайней мере так писали в хрониках.

И вот столб поднят, и истерзанное тело молодой женщины повисло на руках, началось самое сложное, хоть Света и прошла подробный инструктаж, ее сердце билось как сумасшедшее, взглянув на Сергея, она сумела взять себя в руки. Оказавшись в воздухе, она надеялась, что теперь ее наконец оставят в покое, но не тут-то было: зрителям не интересно было смотреть такую статичную картинку. После паузы издевательства продолжились, для начала к кольцам пирсинга в ее половых губах подвесили грузики, это было и раньше, и она особо не волновалась, но затем, груз стал немного тяжелее, кожа натянулась, и она испугалась, что кольца будут вырваны, но все было рассчитано четко, жертве было больно, но увечья не грозили. Через некоторое время палач подошел с огромным, хорошо смазанным дилдо, и перед тем как ввести его внутрь, прошелся головкой по клитору Светы, и неожиданно для себя она прореагировала весьма бурно, тело ее передернулось, а колени попытались сомкнуться. «Шлюха!», — с ухмылкой отметил палач и ввел искусственный фаллос внутрь. Это было странно, но чем более грубо орудовал он внутри нее, тем больше ей это нравилось, и вот она уже не владела своим телом: палимая солнцем, с истерзанной спиной покрытой корками запекшейся крови, мучимая жаждой, с оттопыренными и половыми губами и растянутым влагалищем, вися на руках, она прерывисто дышала, изгибаясь всем телом и испытала под конец взрывной оргазм. Тело ее содрогнулось, перед глазами все поплыло, и Света потеряла сознание...

Поток обжигающе холодной воды привел ее в чувство, грузики сняли, фаллос вытащили, но казнь еще не кончилась. Женщине дали отдохнуть, затем палачи вновь изнасиловали ее, держась за крестовины — крест поставили невысоко, но ей уже было все равно. Отведенное время пыткам медленно, нехотя истекало слово маслянистая зловонная жидкость. Она почти ничего не чувствовала, солнце светило в зените и мучила жажда, дышать становилось все труднее, взглядом она вновь призывала Сергея, ища поддержки, вот его образ начал исчезать и расплываться, силы покидали ее: «Похоже это все... Я не успела, жаль, как жаль... прощай». Последние мысли, последние мгновенья и темнота закрывшая все...

Резкий запах. Удар по щеке. Больно, как больно! Кашель, она на земле, но все еще на кресте. Сергей! Сергей тут рядом. Она должна сказать, успеть сказать ему и губы шепчут заветные слова и все! Снова тишина и темнота застилает все.

Сергей готов был молиться все богам, всем и каждому, если бы верил в них, никогда раннее ему не было так гадко, и так больно. Он смотрел на страдания Светы, смотрел, хоть и не мог, но должен, ибо он во всем виноват, ибо без него она не справится. Зачем, зачем он не дал ей уйти? Ведь она могла ускользнуть, могла выжить. Но он, он никогда бы больше ее не увидел: «Эгоист, эгоист чертов! Ты погубил ее, она не ангел, не чем ты лучше?! И разве лучше?» Как бы он хотел растолкать всех, освободить ее, стоя на коленях просить прощения. Но он не может, вынужден стоять тут, убивая понемногу самого себя...

Все прервалось внезапно, хорошо, что медики были на высоте, крест быстро опустили и Свету привели в чувство. Сергей рванулся к ней, сухие потрескавшиеся губы что-то шептали.

Он не мог разобрать и наклонился ближе: «Я люблю тебя, люблю тебя... « Он услышал это отчетливо, и было замер потрясенный, но тут же Света вновь потеряла сознание. «Реанимацию, быстро!», — истошно кричал Сергей. Он отошел, дав медикам делать свою работу, и без сил опустился на землю. Дико хотелось курить, хоть он и бросил много лет назад. «Как так? Нет, он не может он сейчас ее потерять, не может же судьба быть так жестока, ну шансик, ну пол шанса, пожалуйста! Только бы жила, иначе пропаду, пропаду совсем, я и так сволочь последняя, а стану хуже, без нее стану хуже!»

Белая палата, цветы, ее любимые цветы, глаза закрываются, открываются снова, память возвращается фрагментами, первым был шум насоса и какие-то трубки, и было больно, потом еще пару раз, что-то похожее, все сумбурно, рвано, непонятно. Она наконец открывает глаза и видит фигуру человека в белом халате уснувшего на стуле. Сергей! Он здесь, значит все будет хорошо, не знаю как, но будет. Теперь я знаю, как и для чего жить, и что делать и я это сделаю, будет трудно, но потом у нас все будет хорошо, у нас всех. Она села и осмотрелась: спина саднила, и была под повязкой, как и руки, Боли не было, плюс какое-то чувство эйфории, наркотик ввели какой-то похоже. Пробуждения Сергея пришлось ждать долго, но вот, наконец он открыл глаза.

— Привет милая, как ты? — спросил он тихо

— Бывало получше, — улыбнулась она, он подошел и мягко взял и ее за руку, — я ведь успела тебе сказать, успела? — поинтересовалась она

— Да, — признался Сергей и подтвердил ответ поцелуем

Возвращение было долгим, последующие несколько дней она помнила лишь урывками, было много боли, от которой она уже успела отвыкнуть. Но Сергей был рядом, и это удержало ее здесь. Для него, чтобы быть с ним, глупое и нелогичное, отчаянное чувство стало смыслом жизни. Стать частью его жизни, стать его частью, отдать ему все, чтобы он простил, чтобы вновь полюбил. Быть его подругой, соратницей, женой, любовницей, шлюхой, матерью его детей. Все вместе, все одном и только так, иначе зачем все? Иначе слишком больно. Нестерпимо больно. Нестерпимо...

Обнаженные они лежали на пляже, подставляя тела жгучему солнцу. Она была прекрасна, раны затянулись, и огонек снова горел в ее глазах. Она погладила себя по животу, представив, как внутри нее будет расти новая жизнь. Эх, почему он не спрашивала Лену каково это? Много раз она пыталась заговорить с ним, но не хватало духу. Но сейчас? Да лучше сейчас.

— Позволь мне родить от тебя ребенка, — тихо произнесла она

— Почему ты ушла от меня? — Света подтянула ноги и обхватила руками колени. Не это думала она услышать

— Если скажу тебе правду, сможешь принять ее?

— Смогу — уверенно ответил Сергей

— Помнишь, что случилось с Мариной? — хоть солнце палило немилосердно, предательский холодок пополз спине, коснулся рук, заставил губы разомкнуть и сомкнуться снова. Он хорошо помнил, что случилось с Мариной.

Эпизод 8 Трудный выбор.

За год до побега.

Света прогуливалась по парку, чуть морщась от неприятных ощущений, свежие проколы в половых губах неприятно зудели. Соски зажили гораздо быстрее, и зачем она поставила шесть колец? Хватило бы четырех. Ладно, пирсинг не тату, убрать, добавить — не проблема. Зато поклонники отстанут надолго со своим чертовыми «рацпредложениями». Повернув налево она увидела скамейку и сидящей на ней молодой девушкой в коротком халатике, ее поза не оставляла сомнений, она плакала, нет уже рыдала вовсю.

— Что с тобой, милая? — участливо спросила Светлана.

Девушка подняла голову и Света встретилась взглядом с Мариной, ее губы дрожали

— Отрезали, все отрезали, — содрогаясь от рыданий, призналась та.

— Что отрезали? — испуганно промолвила Света.

— Смотри! Сюда смотри! — распахивая халат, заорала Марина

Ее тело, сплошь покрытое татуировками, было в порядке, лишь... Лишь ниже лобка пластырем крепилась небольшая повязка с пятном сукровицы посередине. Тело Светланы согнулось пополам, воздух вдруг перестал поступать в легкие, внезапно она забыла как дышать. Так было только один раз, когда она узнала об измене мужа. Тогда она почти минуту корчилась на полу, но сейчас усилием воли она подавила приступ. Сказался приобретенный здесь опыт.

— Как... Как он мог? — по слогам выдавила из себя она

— Смог. И тебя сможет! — злобно прохрипела Марина. — Думаешь, ты особенная? — прокричала она вслед убегающей Светлане.

Сжигаемая гневом с полыхающими на ярком солнце волосами она бежала к административному корпусу. Пропуск у нее был, отмахнувшись от охранника, она злобной фурией ворвалась в кабинет Сергея. Прервав дела, он обратился к охраннику, чья виноватая физиономия показалась из-за ее спины.

— Я на хрена тебя держу здесь, придурок?

— Так Вы же сами прошлый раз сказали, что если я ее хоть пальцем трону, самого шлюхой сделаете, — виновато признался тот

— Так в этом и есть твоя работа, крутись как хочешь. Полторы недели без бабы будешь, так понятнее?

— Понял, — хмуро ответил тот.

— Выйди наружу, все равно от тебя пользы никакой, — понурый охранник вышел за дверь

— Зачем, за что ты так с Мариной?! — Светлана чуть поостыла, но его равнодушно расслабленный тон злил ее.

— У меня не было другого выхода, — с показным равнодушием ответил он

— Врешь, я знаю это личное, ты ее сразу возненавидел! — распалялась она

— Да, я ее ненавижу, довольна? Она делала вещи, за которые...

— Но это слишком жестоко! — прокричала Света

— Жестоко? А искать своего ребенка, не вернувшегося вовремя домой и найти ее в сугробе замерзшую насмерть от передоза не жестоко?! Скажи это ее родителям! Или подать в розыск девчонку отличницу и найти потом ее в притоне, растраханную, с исколотыми венами и зараженную СПИДом не жестоко?!

— Я... я не знала — промямлила Света.

— Она девочек на иглу сажала, потом из них шлюх делали, чтобы работали за дозу. Понимаешь, сверстнице легче в доверие втереться, она этим и пользовалась. Трое их было: супруги фармацевты и эта дрянь. Те еще в институте научились зелье делать. Работы не было, начали торговать, потом Маринка к ним прибилась, сама никогда не употребляла. Замели всех троих, хотели посадить, но...

— Что но?

— Ты точно хочешь знать что потом? Потом очень... Бл... , слово не могу подобрать подходящее.

— Хочу.

— Самосуд люди устроили, перехватили конвой на перевозке и в лес. Избили, раздели, облили бензином, и... Сразу хотели всех спалить, по потом решили, что это слишком быстро. Мужика привязали к дереву и подожгли, женщин мучали и насиловали пока он горел. Потом принялись за женщину. Когда мы подоспели, она уже горела вовсю, нашли их по ее крикам.

— А что ты там делал? — испуганно вопросила Светлана. Сергей вздохнул.

— Это моя вина. Дело громкое было, но хозяева разрешили обеих женщин забрать. Вот только как их вытащить? А тут случай подвернулся, один из заговорщиков струхнул в последний момент и о замысле ментам рассказал. Там у меня свои люди были, но просчитались мы. Потеряли их, да и не думал я, что до такого дойдет, информатор подробностей не знал. Мужчина быстро сгорел, а ее они несильно облили, хотели чтобы помучилась, потому и орала долго, так и нашли.

— Ужас какой! — воскликнула Света

— Ты знаешь, местами огонь ее не тронул, она красивая была. Такая красивая! Она еще жива была... агония. Пустил ей пулю в голову и отвернулся, чтобы никто не увидел

— Чего не увидел?

— Моих слез. Безумно жалко ее было. Если бы был выбор, кого спасать, ее бы я забрал, а не Марину.

— Почему?

— Она лишь зелье готовила, хорошаяв общем девушка была, мужа только слишком сильно любила. На все была готова. Я так хотел ее спасти, так хотел спасти... — одинокая слеза покатилась по его щеке

— Прости, я не знала, — призналась Света, проведя рукой по его лицу.

— Теперь знаешь. Ты наверно спросишь, почему сейчас, почему так?

— Спрошу

— Она плохо на девочек стала влиять, очень плохо. Одну совсем довела, еле откачали. И тогда я ей выбор предложил: обрезание и свобода или притон попроще, а уж там как знать.

— Просто отпустишь?

— Если займется наркотиками или сутенерствоммалолетних, ее изувечат

— Жестоко, — холодно заметила Света. Сергей помолчал немного, будто вспоминая что-то, и вздохнув, продолжил

— Их было шесть, я помню каждую, каждой я обещал, что все будет хорошо, что все пройдет, что они потом вернутся к нормальной жизни. А потом я смотрел, как их упаковывают в черные полиэтиленовые мешки. Их глаза, мертвые, широко раскрытые глаза — вот что самое страшное.

— Но ты же их не убивал, верно? — встревожилась Света.

— А отвечал за них, а они лежали там, на столе мертвые. Значит, я не справился. Я не справился — значит, я убил их. Я не хочу паковать седьмую, восьмую, девятую. Я отвечаю девочек, я должен защищать их. Я должен защищать всех от таких как она. Иногда приходится быть жестоким.

— Трудно тебе?

— Есть, кому помочь, на Лену рассчитываю, и на тебя тоже. Я знаю, ты новеньким иногда помогаешь, будешь делать это на регулярной основе.

— Не знаю, справлюсь ли?

— Справишься, ты сильнее, чем думаешь. И помни, я доверяю тебе их. Не подведи меня.

— Сделаю, — заверила уверено, расправив плечи. Впервые кто-то рискнул довериться ей. Это льстило, возвращая надежду.

***

Этот разговор был почти три года назад, но оба помнили его в подробностях

— Да я помню, что случилось с Мариной. Я сделал тебя своей помощницей, рассчитывал на тебя, почему ты предала?

— Работа значит для тебя больше чем я. И это, похоже осталось неизменным.

— Посмотри на мои руки.

Он показал ее свои странные татуировки, маленькие буквы между запястьем и локтем на обеих руках. Бессмысленные комбинации букв.

— Никогда не могла понять, что это.

— Справа первые буквы имен тех, кого я убил, или кто умер из-за меня, три, шесть... девять букв. Слева — имена дорогих мне людей, что я потерял навсегда, четыре буквы. Света присмотрелась, на левой руке пятая буква была стерта, но это точно была «С».

— Это я? Я так много для тебя значу?

— Много больше.

— Сможешь простить?

— Зависит от тебя

— Прости, сейчас наверно неудачный момент, но ты хочешь ребенка?

Сергей задумался, у него не было ответа. Он пытался увиливать, но Света не ослабляла хватку. Тогда он сказал напрямую:

— Если ты уйдешь с ним, я возненавижу тебя. А если отберу, то ты меня, да и я себя тоже.

— Почему ты думаешь, что этим кончится?

— Ты останешься здесь со мной, когда все кончится?

— Нет, — призналась она после паузы. — Здесь не останусь. Но мы можем уехать вместе.

— Как я все тут брошу, как? Отсюда просто так не уволишься.

— Ты можешь уйти? Скажи правду, это для меня очень важно.

— Могу — ответил он спокойно.

Спор продолжился, и никто не хотел уступать. Наконец Света заявила, что раз так, она возьмет семя на общих основаниях. По разработанным фирмой правилам. Сергей, был удручен, но эти правила он сам придумал. Она могла зачать и от него тоже, так как его сперма была в банке, но он никогда не узнает об отцовстве. Еслитолько сама не расскажет, но это вряд ли. Риск слишком велик, сможет ли он отказаться от ребенка, отпустить ее? Он не знал ответа, она тем более. Если же он нарушит обещание, то тогда, тогда между ними все будет кончено, в этом он не сомневался. Данное слово нельзя взять обратно, какими бы не были обстоятельства.

Эпизод 9 Обретение.

Разрешение было получено. Врач была немного в замешательстве, но статус Светы и ее личная связь с Сергеем сыграли свою роль. Она не стала задавать вопросов, лишь проверила здоровье будущей матери. Сергей исподволь пытался ее опросить, но получил вежливый отказ. Поблагодарив за профессионализм, он оставил расспросы.

Беременность протекала хорошо, мать была молода, здорова и под пристальным надсмотром врачей. БДСМ съемок в это время не было, лишь обычное порно, дабы не навредить матери и ребенку. Плюс еще почти год после. Считай рай, из плюсов для фирмы, только сцены с лактацией и групповуха с беременной. Впрочем, даже ее фаны приняли такие условия игры. У садомазохистов тоже есть дети.

Роды протекали на удивление легко, вагина Светы давно уже не была тугой, разрывов не было. А будучи в тяжести она проводила дополнительные тренировки. И вот, наконец на свет появилось это чудо, маленькая Настенька. Приложив малышку к груди, Света взахлеб рыдала от счастья.

Но счастье было не единственным что пришло в ее жизнь с материнством. Только теперь она наконец осознала, что совершила. Если бы не она, шесть лет назад, такой же живой комочек прижимался бы материнской груди. Но этого никогда не будет, никогда у Иры не будет маленькой сестры, а мать никогда не увидит, как растут ее дочери. Никогда ее бывший не познает простого и такого обычного счастья. Не возьмет дочь на руки, не увидит, как она пойдет в школу, как вырастет, как сама станет матерью. Он ведь так хотел этого ребенка, вместе они так его хотели! Одним деянием она оборвала две жизни и сломала три судьбы. Она и раньше это знала, но это были лишь слова, она не чувствовала это сполна. Лишь сейчас Света осознала, чего она их лишила. Осознание опустошило ее, ночью она вышла к берегу и стоя на коленях истошно орала в бездну. Безумно хотелосьпогрузиться в воду и остаться там навсегда, чтобы боль наконец ушла. Настя. Оставить еще одного ребенка без матери? Сломать еще две судьбы? Хватит! Самоубийство — это эгоизм, тот же эгоизм что толкнул ее на убийство. Потому придется терпеть и нести ношу вины и надеяться, что удастся сделать что-то хорошее. Настя, моя частичка, моя кроха я сделаю все, чтобы ты не стала такой как я!

Лена была права, материнство изменило все, жизнь стала простой и понятной. Сергей был рядом, держал малышку на руках, говорил с ней. Почти нормальная семья, если только забыть, что скоро ей опять придется спуститься в ад. Всего на три с небольшим года, но придется. Как бы ни хотел Сергей избежать этого, это было не в его силах.

Потихоньку она стала возвращаться к съемкам, ее положение позволяло снять несколько интересных порнороликов с грудным вскармливанием. Молока было много и Света не переживала за Настю.

Это было несколько странно: кормить грудью взрослых мужчин и девушек и при этом заниматься с ними сексом. Впрочем, ни стыда, не отвращения не было. Конечно, когда молоко кончилось, грудь немного пообвисла, и пришлось ставить силикон. К счастью хирург был экстра-класса, у Полины золотые рукии протез был почти незаметен.

Ее клиенты — сплошь знаменитости и запись на год вперед, но ради Сергея она бросила все. Женщины разговорились, у Полиночки все хорошо — любящий муж и непоседы близнецы. Она богата и знаменита, а ведь недавно они стояли, держа друг друга за руку, и плеть рисовала узоры на их обнаженных телах. Пока Света отходила от наркоза, Сергей с Полиной уединились и провели вечер и ночь вместе. Свете не надо этого знать, равно как и мужу, он хороший и конечно она любит его, но вновь увидев Сергея, она только и думала, как вновь оказаться в его объятьях, хотя бы еще один раз.

Эпизод 10 Мученица.

Рано или поздно, ей снова придется терпеть боль. Света знала, что это вопрос времени. И вот это время пришло, ее не трогали даже немного больше чем обычно, и она знала, что это потом придется отработать. Светлана хотела оставить ребенка попечение подруги, что сама недавно стала матерью, но Сергей вызвался сам. «Тем лучше, ему не придется на это смотреть», — подумала она. Передавая спящую Настеньку Сергею, она вдруг вспомнила о чем-то важном и почти подзабытом.

— Скажи, как там Ира? — Сергей немного помрачнел, и собравшись с мыслями ответил

— В целом нормально, я уже думал, не вспомнишь ты о ней

— Я помню, не могла себя заставить поговорить об этом. Теперь я по-другому все чувствую, и это очень больно. И стыдно, — добавила она

— Лечение нормально прошло, реабилитация полная состоялась как когда ты... — он подбирал нужное слово — Когда ты нас покинула.

— Значит с ней все хорошо?

— Не совсем. Физически она в порядке, развивается нормально, но... — он опять замялся

— Говори как есть, не надо меня щадить, так только хуже, — резко выпалила она

— Моральная травма слишком сильная. Ей сказали, что тебя нет, но это не помогло. Она закрыта, постоянно вспоминает свою боль. Психологи работают, но прогресс лишь частичный. Твой бывший ее избаловал сильно, всем капризам потакает. Ходить когда не могла, на руках носил. К счастью она толковая, учится хорошо, школа престижная, там горевать да прошлое вспоминать особо некогда, что наверно и к лучшему.

— Это дорого встало?

— Недешево, особенно когда ты свалила. Ну какие-то деньги продажа роликов с твоим участием приносит. Но если честно, я часть денег занял у хозяев, часть своих вложил.

— Почему?

— Жалко девчонку, да я привык все до конца доводить. Дать девочке надежду и потом прогнать потому, что источник денег пропал? Нет, я так не могу.

— Я отработаю, — грустно призналась она — таким дерьмом себя чувствую.

— Ты теперь другая и такая ты мне нравишься больше.

Вкратце он рассказал ей о произошедших в фирме изменениях. История с Ирой стала поворотным моментом. Проталкивая среди боссов просьбы о помощи ей, он неожиданно пришел к большему. Поддержав его, и понятно почему, у них самих есть дети, они резонно спросили: «А почему только ей?». Действительно, почему? Многие из тех, что попали сюда, покалечили жизнь другим людям, и было бы справедливо, если бы жертвы получили часть денег. По большому счету это плюс, так больше мотивация у зрителей и в результате денег будет даже больше. Так благодаря его усилиям и их деньгам появилась система помощи жертвам тех, что содержался здесь. Это был риск, но это сработало. После того как в описании появились соответствующие пункты, сборы сразу же выросли на пятнадцать-двадцать процентов. «Не такие уж и уроды оказывается нас смотрят», — удивлялся Сергей.

Услышанное сильно повлияло на Свету. Сейчас ей как никогда нужна была мотивация. После «отпуска», после казни, после материнства, она уже не могла вновь стать просто куском мяса, бессловесной куклой. Тот самообман «просто такая работа» — уже не прокатывал, но теперь она наконец знала, зачем. Долг, свой долг она еще не отдала, и пусть Ира будет ее ненавидеть всю оставшуюся жизнь, она все равно будет работать для нее, для нее и для других Ирин. Что бы хоть что-то хорошее после нее осталось, не считая дочери. Которую еще предстояло вырастить и воспитатьтак, чтобы она не повторила ошибок матери.

С другим чувством она теперь выходила на сцену, это была ее персональная Голгофа. Она позволяла палачам истязать свое тело ради других людей, в чьих бедах она не виновата, что никогда не узнают о ней, никогда не поблагодарят. Но она все равно делала это, она стала мученицей, принимая пытки со смирением, она шла до конца, умирала и возрождалась снова в объятиях дочери и любимого мужчины. Она не афишировала своего выбора, не кичилась им, но все было видно без объяснений. Поначалу было лишь удивление и непонимание, многие девушки считали, что она морочит всем голову, желая выбраться отсюда пораньше. Но потом появилось уважение и даже последовательницы. Их было немного, и их мотивация была искренней. И удивительное дело: люди получающие удовольствие от созерцания пыток, от вида женщин, вопящих от боли вдруг начали просить за них. И некоторым даже удалось покинуть это место раньше положенного срока. Света тоже могла рассчитывать на амнистию, но в прямом обращении к поклонникам она просила не ходатайствовать за нее.

Почему так вышло? Если разобраться, все вполне объяснимо. Жертва и мученица — это не одно и то же, первая кричит, упирается, цепляясь за жизнь, пытаясь избежать боли, страшась небытия. Вторая сносит пытки и мучения с почти религиозным благоговением, но не стремится к боли как мазохистка. И впечатления от просмотра такого действия совсем разные. Сила духа женщины обреченной на мучения, но не пытающейся избежать удивляет, сбивает с толку. Стандартный образ мыслей работает, и зритель ищет подвох, всматривается внимательно в ее взгляд, мимику, язык тела. Ищет, но не находит, и понимает, что это на самом деле. Это правда, и правда сбивает с ног, непонимание сменяется болью, и в сердце казалось бы конченого садиста появляется сострадание. Он не верит, он отрицает себя, пытается не смотреть ее больше, держится некоторое время, и снова начинает смотреть. И от просмотра возникает злость, ему неприятно это смотреть, но несмотреть он не может, потому что знает, что смотрят другие, и шоу будет продолжаться. Потому, что снова и снова он видит боль мученицы и силу ее духа. И рано или поздно ее боль становится его болью и вот уже пытка становится невыносимой. И он понимает, что есть единственный выход. Надо простить и отпустить ее. И тогда все вернется в норму, вернется привычный полный цинизма стиль жизни. И в глубине самой темной души до времени будет тихо тлеть маленький огонек, зажженный одним праведным делом, возможно единственным в жизни. Огонек, что разгоревшись, может запросто спалить рассудок, но он же может рассеять мрак, осветив негасимым светом.

Но Светлана несла свою тяжкую ношу не только на сцене. Помимо заботы о дочери, ее помощь требовалась другим девочкам. Время шло: одни модели отработав положенный срок, покидали остров, на смену им приходили другие. Некоторые быстро адаптировались, особенно те, что попали сюда ненадолго и за незначительные проступки, их работа не была особо тяжелой. Хуже было дело с такими, как Света, раньше в первые годы многие ломались, кто-то пытался свести счеты с жизнью, и увы у некоторых это удавалось. Света давно помогала новеньким, еще до побега, она этим занималась по личному распоряжению Сергея. Иногда это было нелегко, после первых сцен многие были как запуганные овечки, кто-то бился в истерике, а кто-то замыкался в себе. Света пыталась помочь всем им не стать куском мяса, сохранить остатки человечности. Не всегда это удавалось, но она упорно пыталась спасти всех. И лучшей наградой было прощаться с теми, кого она поддерживала, когда их срок заканчивался, расставаясь, они рыдая благодарили свою спасительницу. Конечно было всякое, но факт в том, что в то время, когда Света занималась этим делом, фирма не потеряла ни одной девушки. Многие страдали, но никто не перешел грани отчаяния, за которой было непоправимое. Сама горя в адском пламени, она освещала другим путь к спасению.

Эпизод 11 Она.

До конца срока контракта оставалось несколько месяцев и предвкушение свободы медленно, но верно проникало в сердце Светы. Работать стало труднее, но она заставляла себя, пусть ей тяжело, но хорошо, что хоть часть этих политых кровью и грязью денег пойдет во благо. Пусть хоть кому-то от ее мучений станет лучше, возможно эти грязные деньги сейчас спасают чью-то жизнь. А она все стерпит, уже не ради искупления своего греха, но во благо всех, кому может еще тяжелее, чем ей, кто страдает без вины или кому просто не повезло. И она шла на съемки с высоко поднятой головой, вызывая удивление и уважение. Она стала легендой, девушки менялись, приходили и уходили, передавали новеньким ее историю, которые слушали ее с раскрытым ртом. Еще больше ходило слухов об их отношениях с Сергеем, например о том, что Света его пропавшая неверная жена, которую он поймал и отправил сюда в наказание, он тщетно пытался бороться с этой хренью. Девушки искали ее дружбы и покровительства, надеясь, что она замолвит слово у Сергея. Считалось, что встреча с ней на площадке приносит удачу. Плеть, иглы, веревки впивались в ее тело, но не трогали души, ее насиловали, растягивали вагину и анус до предела, унижали, но она несла свою ношу со смирением, зная, что скоро все это кончится, и она наконец расплатится со счетами. Когда времени оставалось немного произошло примечательное событие.

Света гуляла по парку с дочкой, играя с Настей в прятки. Она стояла за большим стволом, изредка подсматривая за Настей, как вдруг неожиданно кто-то крепко схватил ее сзади и прикрыл глаза.

— Угадай кто? — послышался знакомый голос, она не помнила уже, чей именно, но принадлежать он мог только одной женщине

— Лена, ты?! — еще не веря случившемуся, воскликнула потрясенная Света.

— Угадала подруга! — Света обернулась и увидела перед собой цветущую женщину лет сорока-сорока пяти, она была просто, но со стилем одета, подтянута, модная стрижка дополняла картинку.

— Леночка милая, я так скучала! — женщины крепко обнялись, и повинуясь волшебному импульсу, их губы нашли друг друга, они целовались не в силах оторваться, не в силах поверить, что это наяву. Годы словно унесло ветром, и они обе снова были молоды как при первой встрече. И их полузабытая страсть мигом выпорхнула из клетки памяти и вырвалась на простор.

— Мама, почему ты целуешь эту тетю? — робко поинтересовалась, подбежавшая к ним Настя — я нашла тебя, тебе водить.

— Солнышко, это Лена, моя давняя подруга, они приехала издалека, мы очень давно не виделись.

— Очень давно?

— Да милая, до твоего рождения.

— Ты раньше целовалась только с дядей Сережей, я со своими подругами не целуюсь, — заявила Настя, смеясь и покачиваясь и стороны в сторону.

— Вот подрастешь и будешь целовать мальчика или девочку, — отпарировала Лена, они уже не целовались, но хотели разрывать объятия.

— Лена, не порть мне ребенка, — игриво насупив брови, возмутилась Света. — Чему ты ее учишь?

— Подрастет и сама решит. Настя, а тебе нравятся мальчики?

— Мальчики противные, — призналась Настя, скорчив недовольную рожицу.

— Вот видишь! — захохотала Лена, я тут совсем не причем. Надо бы нам поговорить, давай отведем ее на детскую площадку.

— Настя, давай ты поиграешь с детьми, а в прятки мы завтра поиграем, хорошо? — девочка нехотя кивнула. По дороге женщины болтали о разных мелочах, так много им хотелось поведать друг другу, и так мало было времени!

— Сколько ей?

— Мне будет пять лет, — подпрыгивая, заявила Настя, энергия прямо переполняла ее. Она весело побежала вперед, обгоняя мать.

— А у меня двое сейчас, прикинь: девочке шесть и мальчику четыре.

— Ух ты!

— Мальчик от нового друга, с ним живу, хороший мужик, из наших бывших в разводе и деньжата есть.

— Хорошо к тебе относится?

— Вполне, даже смотрит сквозь пальцы на мои увлечения, точнее просто смотрит, — ухмыльнулась Лена. Знакомлюсь иногда с девушками, привожу домой, но обычно ничего серьезного, месяц максимум

— Лена ты неисправима! — захохотала Света

— А что? Нам с тобой было хорошо. Короче скажу прямо: он не против, если ты к нам с дочкой переедешь, как отпустят. Мужик он хороший, дочь твою примет как свою. Денег хватит не переживай, дом большой, ты не будешь лишней, дел домашних много, плюс дети. Света призадумалась и спросила в лоб.

— Мне нужно будет с ним спать?

— Если хочешь, я возражать не буду, он я думаю тоже. Обычно если я с девушкой, он лишь просит посмотреть, пару раз мы экспериментировали и залезали в постель втроем, но он не одну из моих пассий не трахал, максимум ласкал. Я еще привлекаю тебя? Я постарела, конечно... — Света не дала ей договорить и нежно поцеловала в губы.

— Каждый раз, что мы были вместе, и каждый раз это было чудесно. Но сейчас я живу с Сергеем, если это можно жизнью назвать, — добавила она печально.

— Ребенок от него? — сухо спросила Лена — видно, что она было расстроена.

— Ты же знаешь, что я не могу сказать

— Мне можешь, я кожу с себя скорее позволю содрать, чем подругу предам. Мне важно это знать, — Света наклонилась и шепнула ей что-то на ухо.

— Думаешь его захомутать? — назидательно вопросила Лена. — Многие пытались...

— Люблю я его, — тихо сказала Света — и тебя Лена тоже. Почему надо любить кого-то одного, в самом деле, ведь это по-разному: с ним, с тобой, и я не хочу выбирать, будто напополам себя решишь, будто часть себя убить надо.

— Так и не выбирай, сложится — заезжайте иногда, мужики наши все поймут и не скажут ничего, а не сложится — жду тебя с дочерью. Я тебе всю любовь свою отдам, тебе и ей, она мне как дочь будет.

— Леночка, милая давай не загадывать, а то больно очень, время есть — проведем его вместе, я так скучала по тебе, — предложила она, заключив Лену в объятия.

За разговорами они быстро добрались до места, окинув взглядом, Света подошла к фигуристой женщине лет тридцати.

— Привет Любаша, пригляди за моей, пожалуйста.

— Без проблем, Светочка. Коля, Дима, поиграйте с Настей! А это...

— Не узнала что-ли? Так плохо выгляжу? — возмутилась Лена

— Ой, Лен, прости, ну ты знаешь, у меня плохая память на лица, — смутилась Люба. Заходите обедать, по случаю приезда я пельмешек налеплю, твоих любимых. А на ужин Лешка, что-нибудь эдакое сотворит, надо же тебя отблагодарить за все хорошее.

Поболтав и обсудив новости, подруги покинули Любу, и Лена задала вопрос, что интересовал довольно давно.

— Хорошие люди, крепкая семья получилась

— Да, только в ближайшее время они нас покинут, дети подросли, скоро начнут вопросы задавать.

— Скажи, это правда, что муж ее у Сергея выкупил? Он мне так и не рассказал.

— Не совсем так. Он тоже не хотел распространяться, но дело принципа: я из него все вытянула. Он мне видеозапись в итоге показал, остальное на словах

— Расскажи, расскажи! — сложив ладони, заканючила Лена

***

Очень приятно, когда разработанный тобой план, безупречно выполняется, и ты имеешь возможность отследить каждую мелочь. Алексей явился на работу с опозданием, хлопал глазами, и так и не смог сконцентрироваться. Оставив вместо зама себя, он с трудом, но прорвался к шефу.

— Что-то случилось, Леша? Ты какой-то дерганный, не выспался?

— Сергей Алексеевич, такое дело. Не знаю, как сказать.

— Так и скажи.

— Я хотел бы с Любой... без посторонних короче. Я оплачу, вычтите из оклада.

— Хм. Этого мало, но ладно, на первый месяц скидка. Будешь потом еще два месяца на меня бесплатно работать.

— Спасибо Сергей Алексеевич, я отработаю, честно отработаю, — затараторил он выбегая из кабинета.

***

Месяц пролетел быстро, и вроде все шло четко по плану, Алексей буквально пыль сдувал с подруги, потакая во всем. Она вначале была удивлена, но быстро стала воспринимать все как должное. Сергей опасался, что камнем преткновения окажется ее мерзавец бывший, но Полина, втершись в доверие Любы, быстро выведала правду, за что была вознаграждена. Не очень был парень, понукал Любой, пару раз прилетало даже, и хоть весело порой с Никитой было, не вернется она к нему и ждать не будет. Поделом, да и Лешка лучше.

Когда до конца срока оставался один день, Алексей вновь зашел к шефу. Долго собирался с духом, не зная, как начать, но чувствуя, что шеф догадывается, выпалил разом:

— Я хочу Любу у Вас выкупить!

— Шустрый какой, ты хоть понимаешь, о какой сумме идет речь?

— Я квартиру продал в Москве, надо займу еще, бесплатно на Вас работать буду.

— Леша ты не рехнулся случаем? Зачем тебе эта жирная шлюха? Хочешь, модельного вида дам? А этой попользовался — так дай другим!

— Она не шлюха! — сорвался Алексей, вскочив с меня. Я... я не позволю о нейтак говорить! Она... она чудо. Она...

— Леха, ты втюрился походу, но ты же понимаешь, кто она, и все это знают и тебе припоминать будут. Выдержишь?

— Мне пофиг на других, мне пофиг, что она до меня... Она плакала пол ночи сегодня, — Леха поник головой и вздохнув добавил. — Знал, что Вы меня не поймете

— Любишь ее? — спросил Сергей тихо

— Люблю, — признался Алексей, его пальцы и губы дрожали. Взгляд был полон боли, он выложил, кажется, последнюю карту на стол и теперь молился, чтобы этого хватило. Если нет — тогда как? Тогда зачем все?

— Хм. А если я откажу, что тогда? Что ты будешь делать? — вопросил Сергей и пристально уставился на Леху.

— Я. Я не знаю, я думал, что мы договоримся...

— Думал, что можешь так просто прийти и женщину себе купить? Может тебе еще скидку сделать или рассрочку платежа? Я кто по-твоему?

— Я думал, все это... Все это — только деньги.

— Не только. Потом поймешь. В тепличных условиях легко любить. То, что ты деньги собрал, это да, это кое-что. Но реально, на что ты для нее готов? Что молчишь, говори, вот я тебе отказал, что дальше?

— Дальше. А ничего дальше! — Алексей распалился — Любить ее буду! Обнимать ее буду перед сном и буду говорить, что она самая-самая. В губы буду целовать, и плевать мне, скольким она отсосала. Слышите? Плевать мне на это!

— Три года большой срок, выдержишь?

— Полтора! — выпалил Алексей. Я отговаривал, но... Она сказала: «если не отпустит — на БДСМ пойду» Люба под плеть готова встать, лишь бы все скорее кончилось. Только Вам походу плевать! Она для Вас мясо! Она...

— Тихо, Леха тихо, — оборвал его Сергей — Еще немного и морду полезешь мне бить. Придется тебя уволить, и я потеряю отличного повара. Ты мне нужен здесь, деньги я у тебя не возьму, и под плеть девочку не поставлю. Твою версию я выслушал, посмотрим, что она скажет. Я как раз собирался ее вызвать, есть хорошие новости.

— Спасибо, — выдавил из себя Алексей, все еще не понимая расклад.

— Леха, я жестко сейчас с тобой, но так было надо. Любочка уже один раз попадала в плохие руки. Я за нее отвечаю и должен быть уверен, что ты — то, что ей нужно. Лена, пришли ко мне Любу на разговор, — сказал он строгим тоном, от которого у Алексея пробежали мурашки.

Она вошла в кабинет, увидев возбужденных перепалкой мужчин, мельком взглянула на Лешу и потупила взор в пол.

— Люба у меня для тебя две хорошие новости. Первая, пожалуй, самая хорошая. Твой контракт аннулирован. Никита взял все на себя и дело закрыто. Ты свободна, можешь жить как хочешь, — и полюбовавшись на дрожащую от плача, закрывшую лицо руками Любу добавил — и с кем хочешь.

Алексей замялся, сраженный новостью, но вскоре уже обнимал рыдающую подругу, шепча на ухо ласковые слова. Сергей, дав им успокоится, продолжил

— Вторая: Алексей попросил у меня твоей руки, ты уж прости его, он ведь не знал, что ты уже свободна, — Две пары глаз испытующе уставились на девушку, ждали ответа. Замявшись, она покраснела, и сильно разволновавшись, не знала, куда деть руки. Нужно было наконец что-то сказать...

— А платье белое будет? — ляпнула Любочка и окончательно растерялась. Алексей взял ее руку и что-то прошептал на ухо.

— Конечно, — заверил Сергей — Лешауже и кольца купил, — Он достал футляр и протянул молодой паре. — Сочтемся, — шепнул он на ухо потерявшему дар речи шеф-повару и добавил вслух — Береги ее.

— А дальше? — заметив, что Света замолчала, вопросила Лена.

— Дальше запись прервалась, не знаю, возможно, он не хотел, чтобы я это видела? Но там и так все уже было понятно.

— Странно, что он мне это не рассказывал, походу лучший его поступок в его жизни, — призналась ошеломленная Лена.

— И не единственный, — согласилась Света, чуть взгрустнув.

Белые простыни, мягкая постель, приглушенный свет — все снова и все сразу словно не было тех лет, что они проживали порознь. Они смотрят друг на друга, не решаясь начать, опасаясь, что все теперь будет не так, что оставленное не вернется, но вот Лена решительно тянется к поясу подруги. Мгновения, и ненужные, неуместные тряпки летят прочь, и огонь разгорается, и две нагих женщины одновременно поднимают глаза и смотрят друг на друга и находят вновь, что было потеряно и видят уже не то, что есть, но саму суть, то, что хотят видеть, ибо это и есть суть их страсти. Без слов, лишь выраженьем глаз, лишь беззвучным движением губ подтверждают верность былому, что никуда не уходило, но робко и тихо ждало своего часа и поцелуй скрепляет данную клятву. И воздух вспыхивает, и пламя разгорается, и не было разлуки, и не было ожидания и сомнений и обязательств, и нет даже времени, огонь страсти пожрал все это за мгновение, превратил в пепел и развеял по ветру. И нет причин губам не искать губы и рукам руки и влажное встречается влажным и твердое с мягким и пальцы внутри и язык снаружи и соки истекают, и набухает плоть, и пустое заполняется, и возбуждение на пределе и уже за пределом и экстаз содрогает тела и стон прорезает тишину ночи и второй и третий. И нет причин сдерживать чувства, пусть ночь слышит голос их страсти, пусть все узнают, как глубоки их чувства, что утерянное вернулось, что прошлое исчезло, что будущее не важно, а настоящее сгорает в пламени дикой истинной страсти.

Они нежились в постели, вдыхая прохладу раннего утра, указательный палец Лены мягко скользил по изгибам Светиного тела, то чуть щекотал ее соблазнительные формы, то прижимался сильнее, испытывая ее упругость. Света, освещенная солнцем, улыбалась и казалось светилась внутри, ее красота не померкла, но видоизменилась со временем, это была уже красота состоявшейся женщины: жены и матери.

— Ты почти не изменилась, — заметила Лена с грустью в голосе — не то, что я

— Да брось, ты! — рассмеялась Света — ты в отличной форме

— Да, для своего возраста, мне давно за сорок, милая, я отцветаю уже и дальше только хуже... Половина жизни позади, причем лучшая половина, думать начинаешь... хотя много и хорошего было, жила годами как хотела, и не одна сейчас вроде. Но... не знаю короче.

— Не расстраивайся, что было — то было, у меня почти вся молодость тут прошла, и боли было не горюй, но я...

— Ты не выбирала, ты оступилась и потом решали за тебя, и то, ты им вызов бросила, я рада была, что у тебя сбежать удалось, хоть и скучала очень, надо было конечно раньше приехать, но... Ребенок маленький, потом вроде как мужика нашла, опять ребенок, два года назад собралась вроде, но детей было не оставить, — она примолкла потом продолжила — Дэвида и Кэтрин я разыскала, поболтали по скайпу, объяснились кое как.

— Как они? — оживилась Света

— Мотаются по свету, детей растят, травкой больше не занимаются, скучают по тебе. Не думала к ним вернуться? Хорошие люди кажется, хоть и дети большие.

— Думала, но с ребенком кочевать, не знаю, может привычку надо иметь, год — два пожила бы так, а потом? Хочу большой дом и семью, лужайку, детей еще парочку, мужа любимого, чтобы всегда рядом был.

— Сергей человек сложный, с двумя женщинами уже расстался, сын без него растет...

— Сыновья. У него есть как минимум еще один сын, — видя удивленное лицо Лены, она пояснила — Три года назад было, соцсети, куда без них?! Родители Сергея дозрели и страничку завели, главное я надоумила его поискать, знала бы... Вроде все нормально, нашел, фотки смотрит я отошла ненадолго, вернулась, а он бледный как мел в монитор таращится. Я испугалась, думала: умер кто, а там фотка бабушки и дедушки с Валентиной и любимым внуком Сереженькой. В первый класс парень пошел...

— И как он это принял?

— Плохо. В запой почти ушел, я бутылки от него прятала, схлопотала даже, но потом он долго прощения просил и благодарил. С Настей возился целыми днями, больше чем обычно.

— Ты ему скажешь?

— А Ты? Дочка твоя от донорской спермы, а ты не из тех, кто выбирает наобум.

— Это другое, ты ведь понимаешь, да если хотел, он бы узнал, а может и знает, дочку я Светой назвала, кстати. Он не думал к Валентине вернуться? — Света поморщилась — Тебе неприятно, но я добра тебе лишь желаю.

— Мы это с ним обсуждали, он не вернется, хоть она и до сих пор сохнет по нему. Наверно мужчины у нее были, но никого она уже не полюбит. Сказал, что стыдно было бы в глаза им каждый день смотреть, особенно Валентине и сыну. Неподъемный груз это.

— Я с ними свяжусь, нельзя так! — возмутилась Лена, пусть он потом меня ненавидит, но я им правду расскажу — Света попыталась возразить, но она перебила — не всю, всю знать им не надо, но про нас, про детей, пусть знают. Ты счастлива с ним?

— По факту мы муж и жена, и когда мы вместе, то всем мире мы одни, боль уходит и приходит радость, он делает это для меня, а я для него, чего еще желать?

— А я, кто я в твоей жизни? — спросила Лена тихо, боясь услышать ответ

— Он мой единственный, а ты моя единственная, и так будет всегда. Будь это возможно, не отпускала бы вас от себя ни на день! Жаль, что это невозможно.

— У нас еще есть время, проведем его с пользой, — улыбнувшись заключила Лена. — Пусть Сергей еще с Настей посидит.

— Ему не в тягость, он в ней души не чает.

— Вот и славно.

Она лежала на берегу пляжа и смотрела на закат. Далеко отсюда самолет уносил ее возлюбленную, ничего не угасло, ничего. Она вновь вырвала часть сердца и Лена увезет его с собой. Больно, очень больно. Но так надо. Но надо ли? Почему нельзя быть вместе со всеми любимыми? Ее сердце такое большое, там хватит места для всех. Надо поговорить с Сергеем, это почти нереально, но она попробует. Иначе придется сделать то, о чем она будет жалеть все оставшуюся жизнь. Но она это сделает.

Эпизод 12 Оковы.

Последний месяц пребывания Светы здесь был, пожалуй самым счастливым. По распоряжению Сергея съемок больше не было, и он пользовался любой возможностью, чтобы провести время со Светой и Настей. Да, его терзал тот самый вопрос, и чем ближе был конец, тем мучительнее Сергей искал решение. Но решения не было, и он понимал это, понимал, но не мог принять. Ибо как только он решался разрубить это узел, как сразу его терзал вопрос: «А что, если?» И это «а что, если?» не давало сделать решительный шаг. А дни шли, утекали как песок сквозь пальцы, и чем меньше оставалось времени, тем более Сергей ощущал напряжение в их отношениях. Она ждала от него ответа, ждала тихо, не напоминая, не давя на него, понимая, что ему нелегко, и что скорее всего он будет тянуть до последнего. Это все портило, ставило блок, не давало ее отдаться чувствам до конца, понимая что разлука может стань невыносимой. Пару раз она даже готова была дать слабину и остаться с ним здесь, на его условиях, только бы он был рядом, но брала себя в руки, напоминая себе, что теперь она не одна. Так или иначе, оба они пытались использовать оставшееся время по максимуму, жили сегодняшним, потому завтра могло не наступить. Это был их медовый месяц посреди Ада, первый и последний, радостный и грустный, наполненный любовью и печалью. Теперь им не нужно было делить друг друга с кем-то и Света и Сергей смогли, наконец, отдаться страсти без остатка, без мысли, что потом кто-то другой будет владеть ей. Они познали друг друга так глубоко как могли, каждый уголок тела, каждый закоулок души.

Последняя ночь, да она точно решила, что это ее последняя ночь с Сергеем на острове, так или иначе. Возможно последняя ночь с ним, и нужно было сделать так, чтобы он понял это, чтобы знал, что может потерять, от чего отказывается. Он ласкал ее неистово, даже грубее чем обычно, долбил словно дешевую шлюху, но ей нравилось, ей всегда это нравилось: отдавать свое тело в его распоряжение, зная что только в этот момент она может дать слабину, подчиниться ему целиком и полностью, не боясь потерять себя. Только здесь, только в постели она это делала, потому, что когда он касался губами ее груди, она уже не владела собой, а когда он ласкал ее снизу, она текла желанием, умоляя наполнить ее всю, всю без исключения, без очередности. Когда она лежала возбужденная и теребила клитор, ожидая его прихода, он мог просить о чем угодно. Порой специально медлил, и тогда Света сама набрасывалась на него, загоняя член в себя и скакала на нем, и ему нравилось созерцать ее искаженное похотью лицо. А потом иногда он резко сбрасывал ее с себя, и в ярости и обиде она лезла к нему с кулаками. А он заламывал ей руки, наклонял и грубо брал сзади. Долбил быстро и мощно, и вскоре ее накрывало, и в это мгновение она прощала ему все. Но сейчас было не так, сейчас он все решал, он был ее господином, он входил и выходил, уходил спереди и входил сзади. Она так хотела, ей было это нужно, хоть раз побыть слабой женщиной, чтобы все решили за нее, чтобы не делать выбора, разрывая сердце на части, убивая часть себя.

И вот отпущенный срок истек, он пригласил ее к себе. Одевая свое лучшее платье, она светилась от счастья: сегодня она ему все расскажет и он будет с ней. «У него не останется выбора», — лукаво улыбаясь думала она.

Когда она вошла в его комнату, у Сергея невольно перехватило дыхание, и он судорожно сглотнул. Она была хороша! Чертовски хороша и соблазнительна, потому что знала как себя подать, знала о своей власти над ним. Он понял, почему весь этот месяц она намеренно просто одевалась и почти не пользовалась косметикой. Она готовила этот заключительный удар, решающий его судьбу, потому что потом ему не поможет даже пресловутое « А что, если?» Самолюбие не позволит ему бросить женщину, что обвела его вокруг пальца, и он останется с ней, довольствуясь тем, что она пожелает ему дать. И тогда он все решил. Это было тяжело, словно отрезаешь часть себя, руку или ногу, понимая, что потом всю оставшуюся жизнь будешь калекой. Он знал, что ей скажет, и знал, что многое будет ложью. Потому что правда была в том, что сейчас в эту секунду впервые за много лет он испугался, потому что потерял контроль, потому, что готов был как в чертовых романах встать на колено и просить ее руки.

— Света, ты очень много для меня значишь, — начал он банально — и то время что мы были вместе, я сохраню в памяти на всю жизнь. Черт, что я говорю! — подумал он — Света, нам было хорошо, но я должен тебя отпустить. Мы не можем быть вместе, ты не будешь счастлива со мной.

Ее словно ударили по лицу, словно облили холодной водой, все вместе и все сразу, стало нечем дышать, и тошнота подступила к горлу, начали предательски дрожать колени, и Света отперлась о край стола, чтобы не упасть. Но годы унижений и боли сделали ее сильнее, сжав пальцы в кулак, она выпрямилась и ответила

— Вот значит как. После всего, что было ты просто говоришь, что тебе со мной было хорошо, но я хорошо помню, как ты неоднократно говорил, что любишь меня. Что это Сергей? Как это понимать?

— Света, рядом со мной ты каждый день будешь вспоминать все плохое, что с тобой здесь было, ты не сможешь забыть, не сможешь жить дальше. И, в конце концов, все равно уйдешь от меня.

— А если я буду вспоминать хорошее, то хорошее, что ты для меня сделал, то что ты мне подарил, то что исправил. Я обязана тебе всем, и если ты потребуешь, чтобы я ушла... Я уйду, — добавила она после паузы, сглотнув выступившую слезу. Но что ты будешь делать, если завтра узнаешь что Настя — твоя дочь?

Это был удар под дых, и она знала это. Но у Светы не было выбора, она знала Сергея не первый год и видела, что он не сказал ей правды.

— Света скажи мне это сейчас: «Настя — моя дочь?» Я ведь просто могу сейчас взять и распечатать конверт

— Тогда уйти придется мне. Один раз в жизни ты можешь сдержать обещание? И потом я еще молода, у меня еще могут быть дети... От тебя. Услышь меня, — молила она

Сергей был сбит с толку, она переиграла его, поняла, что он врет ей прямо в глаза. «А что если...»

— А что если Настя не моя дочь? — сказал он наконец вслух. Что если я пообещаю бросить все для тебя, а у нас не сложится? Если она моя — я справлюсь, хотя бы ради нее, поэтому это мне так важно, Скажи мне правду прямо сейчас!

— Так вот в чем дело! Ты боишься! Ты просто боишься начать все с начала, доверится своим чувствам. Ты до сих пор не веришь мне?! Тогда ты прав, у нас ничего получится, — добавила она печально. Ты узнаешь правду завтра, когда я буду в самолете либо с тобой, либо одна. У тебя еще есть время, чтобы научится доверять и слушать меня.

— Я хочу тебе поверить, но...

— Без но! Если ты любишь меня, а я знаю, что ты меня любишь, давай бросим все и улетим завтра вместе!

— Я не могу так, у меня ответственность, обязанности, работа, наконец!

— Ну, так брось эту чертову работу. Моим детям нужен отец, — добавила она с надеждой наконец быть услышанной.

— Но эта работа — все, что есть у меня!

— А я думала, что все, что есть у тебя — это я, — печально констатировала она — Дура, напридумывала себе невесть что.

— Видно не судьба, — он попытался улыбнуться, не вышло натянуто — Вот номер телефона, он для экстренных случаев, когда тебе понадобится моя помощь. Звони, только если дело жизни и смерти и я сделаю все что могу.

Светлана повернулась и было уже собиралась уйти, но Сергей остановил ее, взяв за руку.

— Что? — только и сказала она, и лицо ее казалось, осветилось надеждой, или это были последние лучи солнца?

— Тебе нужно увидеть кое-что, это важно для тебя... да и для меня тоже. Это тяжело смотреть, но потом тебе станет легче.

Он вернул ее за стол и включил видеозапись на ноутбуке. Маленькая комната, стол, девушка лет пятнадцати за столом, милая и хорошая собой, но сильно напуганная, с повязкой на глазах и... и голос Сергея за кадром.

— Здравствуй, Ира, ты меня не знаешь, но... Вобщем, прости за не очень радушный прием, но иначе нам бы было трудно встретиться, а вопросы и огласка нам совсем не нужны. Прости, если мы тебя напугали, уверяю, мы просто поговорим, и ты вернешься домой в целости и сохранности, я обещаю. Правда после беседы тебе придется принять очень важное решение. А теперь сними повязку, не бойся, я в маске, ты не сможешь меня опознать.

— Я ничего не знаю, совсем ничего, — тревожно залепетала девушка — отпустите меня, пожалуйста.

— Ира, успокойся и просто молча послушай, что я тебе расскажу, когда ты узнаешь все, что тебе нужно знать, я задам всего один вопрос, очень важный вопрос. И от твоего ответа зависит судьба человека. Ты готова?

— Да, готова, — ответила она тихо.

— Десять лет назад ты стала жертвой преступления, твоя мать погибла, а ты несколько лет не могла сама ходить. Что ты чувствуешь сейчас к той женщине?

— Ненавижу ее, рада, что она умерла, пусть в аду горит! Почему Вы меня об этом спрашиваете?

— Когда я закончу, ты все поймешь, наберись терпения.

— О чем ты жалеешь больше всего, когда вспоминаешь об этом?

— Вы издеваетесь?! Что я Вам сделала?!

— Пожалуйста, считай, что я сейчас твой психолог, ты ведь говорила об этом с психологом. Не упирайся, это сэкономит нам время.

— А если я не хочу говорить?!

— Будем тут с тобой сидеть, пока не захочешь, — спокойно заметил Сергей.

— Ну, так я больше всего жалею, что маленькая была и не убила эту дрянь, не смогла спасти свою маму. Я... Я ее просила не убивать мою мамочку, умоляла, но она ее убила, — девушка заплакала — А потом она хотела убить меня. За что Вы со мной так?! Мне так не хватает моей мамы! Так не хватает! Отпустите меня, пожалуйста! Ну что я Вам сделала?

— Ты коришь себя за то, что не спасла мать, не смогла уговорить убийцу пощадить ее и это отравляет твою жизнь, но ты не знала никогда, что на самом деле ты ничего не могла сделать. Твоя мать была смертельно ранена, когда ты вошла, ее было не спасти. Ты ничего не могла сделать.

— Откуда... откуда Вы это можете знать? — девушка подняла взгляд к камере, глаза выдавали страх и непонимание — Вас там не было! Вас там не было!!! — Сергей встал за спиной у девушки.

— Она там была. Сейчас тебе будет тяжело, я подошел, чтобы не дать тебе наделать глупостей. Делай точно, что я тебе сейчас скажу, не дергайся, что бы ты ни узнала, не пытайся разбить ноутбук и убежать. Мы не закончим, пока ты не узнаешь, все, что должна узнать. Возьми ноутбук, на рабочем столе ярлыки, запусти первый видеофайл.

На этом запись прервалась, затем возобновилась, девушка, сидела за столом и утирала слезы платком.

— Успокоилась? Мы можем продолжить?

— Да. Это было... было жестоко. Зачем Вы мне это показали?! Почему она голая?

— Голая она потому, что я ее только что изнасиловал, — девушка непроизвольно вскрикнула и отшатнулась от Сергея — А видео показал я тебе, чтобы ты, наконец избавилась от комплекса вины.

— А что же вы не показали, как ее насилуют, я бы с удовольствием посмотрела. Эта дрянь громко орала? Вам понравилось?

— Не пытайся быть жестокой, ты не знаешь, что такое изнасилование и надеюсь никогда не узнаешь. Ты должна вынести из этого одну вещь: ты не виновата в смерти матери.

— Похоже так.

— Нет, ты должна сказать это вслух, скажи «Я не виновата в смерти матери, я ничего не могла сделать»

— Я не виновата в смерти матери, я ничего не могла сделать

— Не годится, ты должна поверить, принять это.

— Я не виновата в смерти матери, я ничего не могла сделать!

— Еще раз!

— Я не виновата в смерти матери, я ничего не могла сделать! Я не виновата, в смерти матери, я ничего не могла сделать!!! Я не виновата... Я ничего не могла... Ничего не могла сделать, ничего не могла сделать, — она готова была заплакать, но сдержалась — Я ведь ничего не могла, сделать, правда?

— Правда. Что ты чувствуешь теперь?

— Будто что-то тяжелое сбросила... Знаете, спасибо Вам. Сама бы я себя никогда не простила. Я свободна?

— Нет, это была первая часть, дальше будет тяжелее. Но ты должна. Если готова, скажи.

— Готова.

— Хорошо. Так вот: убийца твоей матери не умерла, она жива, мы вывезли ее из тюрьмы и направили в особое место, и все эти годы ее унижали, насиловали, заставляли делать грязные вещи, били плетью, это продолжается и сейчас. Что ты чувствуешь, зная это? Не спеши отвечать, подумай хорошенько.

— Это то, что она заслуживает, смерть это слишком просто для нее. Надеюсь ее запытают до смерти.

— Я если я скажу, что она каждый день раскаивается и просит у тебя прощения, если скажу, что твое лечение, твое образование оплачивается ее болью и мучениями.

— А кто меня покалечил, кто хотел убить? Что мне ей еще спасибо сказать?!

— Ты сможешь простить ее?!

— Это значит ваш Главный вопрос? Не смешно!

— Нет, но я задам его сейчас. Готова выслушать? — девушка кивнула

— Ее судьба в твоих руках, она будет находиться у нас, пока ты ее не простишь, если сейчас твой ответ будет отрицательным, я приду к тебе через три года и повторю вопрос.

— А если и тогда я скажу «нет»?

— Еще через три года. Не спеши, подумай хорошенько, от тебя зависит жизнь человека. У нее, кстати есть дочь, ей столько же, сколько было тебе, когда все случилось. Это единственная ее радость, ее отрада, она живет ради нее. Сейчас девочка маленькая и ничего не понимает, но потом, если ты не отпустишь ее мать, ребенка заберут.

— Почему? — возмутилась девушка, — это же ее мама, она дрянь последняя, но это же мама! Мне так не хватает мамы!

— Нельзя чтобы ребенок знал, что делают с ее матерью, это поломает ее психику.

— Почему вы мучаете меня? Я не готова, такое решать.

— Знаю, что не готова, но ты должна. Хочешь ты того или нет.

— Я не могу, мне жаль девочку, но я не могу, я хочу, чтобы она страдала, чтобы ей было больно.

— А ты сама могла бы причинить ей боль?

Девушка задумалась на несколько секунд, потом выпалила

— Могла бы! Ненавижу ее!

— Ну что же, думаю мы можем дать тебе такую возможность. Запусти ярлык номер два, это прямая трансляция.

Ира пристально уставилась в экран, на видео не было видно, что она смотрит, лишь были слышны удары плети и стоны Светы, сначала тихие, голос за кадром отсчитывал удары.

— Ее будут бить, пока ты не это не прекратишь.

— А если я не захочу прекращать? — спросила она с недоброй ухмылкой на лице

— Тогда ее забьют до смерти, ты же этого хочешь?

Девушка снова уставилась в экран, сначала казалось ей нравится происходящее, но радость быстро сменилась отвращением

— Я не хочу смотреть, это жестоко

— Так прекрати. Вот кнопка, — заметил он равнодушно.

— Не хочу — заявила она не очень уверенно

— Тогда тебе придется смотреть, как ее убивают, ты ведь все еще хочешь ее смерти? — произнес медленно, глядя в испуганные глаза

Девушка начала нервничать, внутри нее боролись чувства. Она заломила руки до боли и впилась ногтями себе в кожу, но они все равно дрожали, и она не могла остановить это. Одно дело желать кому-то смерти, ненавидеть и хотеть причинить боль, другое видеть своими глазами как пытают Человека. Пусть плохого, пусть убийцу, но Человека. Годами обида и боль строили вокруг нее стену, но сейчас она рухнула в одно мгновение.

— Вы звери, ей же так больно! — вскричала она вдруг — Перестаньте! Прекратите, пожалуйста! Опустите ее!

— Нажми кнопку, — ответил он спокойно

Она нажала что-то, но ничего не изменилось: очередной удар, очередной крик.

— Не работает, почему не работает!!! Прекратите это, умоляю, прекратите это!!! — она как безумная тыкала кнопку пальцем. Он отнял у нее ноутбук и закрыл файл.

— Это видеозапись сделана пару лет назад, с ней все в порядке, не волнуйся, — ярость перекосила ее лицо

— Садист! Ненавижу Вас! За что так со мной?! — кричала она в ярости.

— Чтобы ты не стала, такой как мы. Твоя душевная травма оказалась глубже, чем мы думали, твое тело исцелилось, но душа кровоточила. Я нанимал лучших психотерапевтов, но они не смогли помочь. Ты закрылась и жила болью и злостью к себе и к ней, ты не хотела отпустить ее, хоть считала мертвой. Нельзя ненавидеть кого-то слишком долго, это пожирает изнутри, создает пустоту, которую может заполнить зло. Прости, но по-другому было нельзя, позже ты поймешь. Успокойся. Стакан воды? — девушка кивнула, и запись прервалась, затем возобновилась.

— Ира, ты готова?

— Да.

— Сообщи свое решение, смотри прямо в камеру

— Я прощаю тебя, — произнесла она очень тихо, было видно, как тяжело ей давалось каждое слово. Но с каждым сказанным словом ее голос становился все тверже. — Тебя отпустят, и ты сможешь начать все заново. Маму мне все равно не вернуть, а я не хочу больше жить с этим. Он сказал, что ты хорошая мать, это главное. Прощай.

Запись кончилась почти минуту назад, но Света не все еще не могла произнести ни слова, ее глаза были мокры от слез, но на лицо светилось счастьем.

— Я не думала, что этот день настанет, я свободна... По настоящему свободна, спасибо тебе, я не думала, что ты сделаешь такое для меня.

— Я сделал это для нее, чтобы она могла жить дальше.

— Жаль, что ты жестоко с ней обошелся, а если бы она сорвалась? — упрекнула она

— По-другому было нельзя.

— Ты говоришь это столь часто, так что боюсь это вошло у тебя в привычку. И потом ты обманул ее, что если бы ты не смог ее уговорить? — Сергей замялся, потупил взор, но собравшись, ответил

— Я обманул тебя — намеренно сделав ударение на последнем слове, пояснил он. Конечно, он соврал, но сейчас это казалось единственным выходом.

Света замерла, услышанное не укладывалось у нее голове, дыхание перехватило, события последних десяти лет стремительным калейдоскопом пронеслись в памяти, вспыхивая и угасая подобно упавшим звездам. Этого просто не могло быть: все, чем она жила эти десять лет было ложью.

— Ты бы оставил меня

здесь еще на три года?! Ты отобрал бы у меня дочь?! И это после того что между нами было?! Ты богом себя возомнил?!

— Я не был уверен, что смогу ее уговорить, а если нет, то сдержал бы обещание. Я не мог сказать тебе правду, это бы сломало тебя, ты ведь это понимаешь.

— Знаешь, ты был прав, мы не сможем быть вместе, теперь мне это ясно как тебе. Спасибо что открыл мне глаза, а теперь я пойду, если разрешишь, — Помедлив, она добавила — знаешь, я кое-что хотела тебе сказать, но никак не решалась, дай мне бумагу и пустой конверт, откроешь, когда я буду в воздухе.

Уверенной походкой она шла к себе в комнату, слова были написаны, конверт запечатан. Что бы Сергей не натворил, он все же имеет право знать. Это ради всего того, что было между ними. Что же, может так и лучше: порвать с прошлым одним махом и начать с чистого листа? Дочь мирно спала и не заметила прихода мамы. «Солнышко, мое, ты теперь для меня все, прошлого больше нет, а будущее неизвестно» Она сняла с себя все одежду и встала перед зеркалом: да она постарела немного и уже не так прекрасна как в молодости. На груди пара маленьких шрамов от крюков, на спине рубцы от кнута. Пирсинг украшает ее грудь, вагину и клитор, немного силикона в груди — это была осознанная необходимость, да и смотрится хорошо. Она вполне привлекательна и может рассчитывать на многое, время у нее есть. Адский огонь опалил, но не сжег ее, она поднялась и готова была сбросить цепи, когда они пропали сами собой. Завтра в путь, и чтобы ни случилось, когда он откроет конверт, сюда она больше не вернется. Ибо чтобы Сергей ни говорил и не делал, в глубине души он добрый, а значит — все будет хорошо, так или иначе. Жаль, конечно, что не все вышло так, как она задумала, но видимо такова цена ее греха: «Будь счастлива Ира, и прости за все, у тебя большое, чистое сердце, более не замутненное горем. Спасибо тебе, ты освободила меня, я никогда этого не забуду»

Эпилог.

Самолет Сергея набирал высоту, и земля медленно удалялась, оставляя за собой многие печали и немногие радости. Светлана повернула голову влево: дочурка, прекрасное белокурое создание, мирно спала, свернувшись калачиком на огромном кресле. Слезы навернулись на глазах женщины. «Радость моя, мы будем счастливы, я обещаю» Она справится, справится в очередной раз, найдет себе новый дом, мужчину, который будет любить ее и сумеет позаботиться об ее детях, будут еще печали, но будет еще и много радости, много больше. Ведь она достойна такой жизни.

Достойна!

Достойна.

Достойна?

А если что, у нее есть номер Сергея. Светлана вздохнула и посмотрела направо, спутниковый телефон был совсем рядом, надо было просто потянуть руку.

Сергей сидел за столом своего кабинета и нервно поглядывал на часы, в большом стакане был налит неразбавленный ром. Он отхлебнул еще немного. Впервые за пятнадцать лет ему отчаянно хотелось курить, хорошо, все же что он бросил, при такой жизни он давно заработал бы себе рак легких. Наконец секундная стрелка перепрыгнула через ноль: все, самолет уже в воздухе, птичка выпорхнула из клетки. Он встал и чуть нетвердой походкой направился к сейфу, достал конверт. Потом сидя за столом, долго вертел его в руках, отхлебнул еще раз и распечатал.

«Так я и знал! — крикнул он в сердцах, ведь знал же!», — рука потянулась к стакану, он почти поднес его к губам, но внезапно отбросил в сторону. «Да к черту все, к черту! К черту эту работу!» в гневе он сбросил со стола папку с документами, телефон, настольную лампу, ноутбук. Она опять провела его, в тот момент, когда Светавпервые предложила ему стать отцом, она уже была беременна Настей. Врач покрыла ее, он мог бы догадаться, сверив сроки, но ему как всегда было не до того. Она права, все это чертова работа! Отдышавшись, он пришел в себя и открыл ящик стола, достал еще один конверт, повертел немного в руках и распечатал. Внутри была маленькая записка, написанная аккуратным почерком: «Зайди ко мне в комнату».

Он шел по коридору стараясь быть спокойным и не ускорять шаг. Вот уже открылась дверь с электронным замком, внутри уже было прибрано, но на столике остался небольшой запечатанный пакет с надписью «Для Сергея». Разорвав пластик, он высыпал на стол содержимое. Внутри была почти полная упаковка противозачаточных таблеток и тест на беременность. Все было предельно ясно: если первая беременность вполне могла быть случайной, но вторая была сознательным выбором. «У меня еще могут быть дети... от тебя... Моим детям нужен отец... « — звучал внутри ее голос, «еще дети от тебя... Детям нужен отец... Детям», — она все же сказала, но он не услышал! А теперь, похоже уже поздно, слишком поздно, да он может вернуть самолет, но как вернуть ее чувства? Может еще не все? Может... Если просто поговорить... Он выполнит все ее условия и вернется к ним. Если только она его примет. Если они его примут. Рано и поздно она позвонит, он знал это. Он будет ждать столько, сколько нужно. Все равно без них все теперь пусто, все бессмысленно.

Сергей сполз на пол и остался сидеть, опершись спиной на ножку стола. Он так и сидел, уставившись на пустую стену, время казалось перестало нормально идти, стало вязким и тягучим, и словно не было ничего вокруг, лишь тишина и одиночество окружали Сергея...

Пока не зазвонил телефон.

2016—19