Через день я вновь зашёл на работу. Там меня уже ожидал пухлый пакет от Вовчика, который принесла Рита. По тому, как она зарделась, отдавая его мне, я понял, что девушка из любопытства заглянула в него.

— Ещё кто-то знает про то, что в нём?

— Нет! Честное слово! Пакет надорвался, и они высыпались мне на стол, в моей каморке. Я быстренько всё собрала и запечатала в новый, из более плотной бумаги... а для чего вам это?

— Чтобы просматривать и поскорее восстановиться в прежних мужских функциях, только — никому!

Девушка ещё сильнее покраснела:

— Извините. Я никому! Бедная Ваша жена! Как она Вас любит, если даже на такое согласилась!

Теперь настала моя очередь краснеть.

— Ты про что?

— Ну, это же Ваша жена! Я её сразу узнала, ещё тогда, с Вовчиком. Вы знали, что это её там Вовчик, и так хладнокровно держались?

— Ревновал, но что было делать? Давай не будем больше про это.

— А он знает, что она — Ваша жена?

— Нет, и не должен узнать. Ты меня поняла? Иначе, от позора, мне останется только под поезд.

— Львович! Вы такой хороший! Я никому! Правда! Мне так обидно за вас с женой! Вы ему не доверяйте! Он же её наверняка снова и снова будет! Он так просто не отцепится! И наверняка ещё и дружков позовёт, не один будет! Он такой, гад! А может, это потому у Вас так, что со временем немного остыли по отношению к жене, а тут ещё эта авария! А ей же — хочется! А Вы с кем-нибудь ещё, кроме жены, пробовали, после этого?

Я отрицательно покачал головой.

— А я — развелась. Муж бросил, говорит, что раз детей нет — не нужна. Я не говорила просто, а сама Вас прекрасно понимаю. И жену Вашу. Я же иногда так захочу! Но не к Вовчику же за этим идти!

— А как ты узнала, что это моя жена?

— А давно ещё, Вы у нас не работали тогда, и меня не знали. Вы у малого предприятия стояли с кем-то и представляли друг другу своих жён, а я мимо проходила. А хотите, я попробую помочь Вам с этим, чтобы вылечиться. Может быть Ваш её просто не хочет, а меня — захочет?!

Рита порывисто поднялась из-за стола и прильнув всем телом, обвила, сминая свои мягкие груди под кофточкой о мою грудь. Она росточном заметно пониже, по плечо, и потому, только встав на мысочки, смогла покрыть мой рот поцелуем. Я был настолько растерян, что не сразу осознал факт того, что женская ладонь пожимает меня через ткань брюк, и я, к своему стыду, чувствую, что мне это приятно, это воспламеняет во мне кровь и непосредственная искренность этой девочки, которая на десять лет младше меня, вливает силу в мои чресла. Неужели она права!

— Я выйду, водички попью и посмотрю, нет ли кого, и дверь закрою. Я мигом!

Рита действительно вернулась через две — три минуты. Я успел снять верхнюю одежду и повесить на вешалку. Пока она закрывала на ключ дверь, я смотрел на неё, примечая, что что-то изменилось в одежде девушки. Ага, под тонкой шерстяной кофтой топорщатся соски, и расстёгнутые сапоги обуты на голые ноги. Едва она вновь прильнула ко мне, совершенно рефлекторно, моя ладонь полезла под юбку, и голая девичья кожа мгновенно покрылась мурашками, однако, вместо стеснительного отстранения, Рита, с надеждой на что-то в глазах, сама повела мою ладонь своей рукой на лобок. Бедная девочка! Как же она хочет! Не меньше, чем моя, только моей одного-двух разиков оскорбительно мало, а эта готова довольствоваться даже мной, слабеньким. Руки её нервно дрожали, а рот шептал:

— Вы не думайте, я ни на что не рассчитываю в будущем, просто хочется, и чтобы был хороший человек, как Вы!

От последних слов меня бросило в краску. Знала бы девочка Рита, какой я моральный урод, на самом деле, что даже под своего отца любимую жену подкладывал!

Я подсадил её на край своего стола, и она сама опустилась на него спиной. Сбросив сапожки, сама задрала ноги, разведённые в стороны для меня. Для меня! Невероятно! Что ей во мне такого! А она неотрывно смотрит в глаза, смущая своей чистотой.

— А я там красивая, нравлюсь Вам? Переведя взгляд ей между ног, вижу совсем светлые рыжеватые редкие волосы, чуть завивающиеся. Положив большие пальцы на них, обрамляющие возбуждённо налитые и чуть приоткрытые губы, осторожно раздвигаю. Она там вся бледно розовая и мокрая, сокращаясь, чмокает, ловя воздух, как рыба ртом, оказавшись на суше. Вся миниатюрная, Рита и здесь небольшая, словно сделанная под мальчика, у которого размером с мой большой палец. Я откровенно разглядываю её, нет, любуюсь. Рита это чувствует и возбуждается всё сильней, и смущённо краснеет лицом за то, что вот так, бесстыдно предлагает себя, даже просит взять её. С удивлением ощущаю то, как налился мой боец, напирая на ткань брюк, самостоятельно найдя разрез ширинки на трусах. Рвётся в бой, изнывая приятной болью перенапряжения. Рите неудобно, и я подставляю два стула из ряда у стены, для посетителей, ей для опоры стопами.

Она благодарно улыбается, улыбается её влюблённый взгляд, и я, начиная вспоминать угрюмого мужа девушки, внезапно понимаю, что он же из ревности бросил её, нечаянно влюбившуюся в своего начальника! И здесь я виноват! Из-за меня ей плохо и одиноко, а я, скотина, никого кроме жены не видел, не замечал, поглощённой любовью, и не помог ей сохранить семью, или, хотя бы, не попытался. Я двигал мощной статью вдоль борозды, отчего Рита сладко ахала, прикрыв глаза, и уже изнывая от ожидания самого главного для неё момента. Приоткрыл, раздвинув большими пальцами довольно упругие губёшки, совсем маленькую дырочку. В такой и моему пальцу будет тесновато! Приткнув налившуюся до зеркального блеска головку, кажущуюся огромной рядом со столь крошечной, как у девочки подростка, женской прелестью, уже понимаю, что вначале ей будет немного больно, и надавливаю, ощущая узенький вход. Давлю сильней, и Рита морщится, но сама начинает притягивать к себе руками.

И её плоть сдаётся под испуганно-восхищённый ах. Втискиваюсь, с трудом, превозмогая сопротивление. Всё глубже, и после вползаю в неё значительно легче, но туго сжатый, словно в кулаке. Она почти в экстазе, а ведь я только на половину вошёл! Едва начинаю осторожно пошевеливаться в ней, как Риту прошибает крупная дрожь и она протяжно воет. Тихонько, жалобно, что ли. И снова двигаюсь, ощущая то, как делается там всё жарче. Становится скользко и от этого уже легче. Она затихла, совсем сомлев, и лежит, раскорячась, в сладком обмороке. Дожидаться? Решаю продолжить и медленно, нежно, сную снова и снова ударяясь головкой в стенку, но, странное дело, постепенно вползаю весь! Вот это — сюрприз! Обжимает уже не так туго, и начинается самая сладостная для меня часть. Она — как в беспамятстве, совсем обессиленная, безвольная, лежит на моём столе, старинном, двухтумбовом, ещё с зелёным сукном. Стоя между её разведённых бёдер, я ощущал себя властелином, исполненным нежной благодарности, обладателем монстра в штанах.

Осторожно напяливаю, ухватив за таз, тельце юной любовницы, и она податливо впускает меня всё глубже, позволяя впихнуться целиком, и когда это невероятное событие произошло, и я надавил лобком на клиторок, её таз заколотило в бешеннной тряске. Едва пошевелюсь — новые конвульсии, а сама она — словно умерла. Дождавшись момента, когда Рита приоткрыла счастливые глаза, начинаю снова двигаться и девушка, издав сладкое аханье, вновь «улетела» в самый сладостный мир. Это даже немного раздражает — не успеваю даже приблизить эту фигню, коитус, кажется, на языке потрошителей наших тел и кошельков. Но, мало-помалу приладились: я стал двигаться медленней, зато — на полную катушку, и хотя её таз продолжало время от времени потряхивать, лихорадить, ощутил, наконец, что вот оно, на подходе. Рита тоже это почувствовала и обняла меня ногами, предотвратив попытку побега из сладкого плена. Пришлось довести дело до конца, и разрядиться в самой глубине юного тела. Рита, сладко ахнула, ощутив это, и хохотнув нервным смехом, внезапно

вновь содрогнулась тазом пару раз и затихла.

— Подожди, не вынимай! Так хорошо! — прошептала она, и я покорно ждал её, лежавшую с прикрытыми глазами и улыбкой счастливого человека. Насладившись минутами блаженства, Рита вздохнула, и, пошевелившись, приподнялась на локтях. Я вытянул усталого бойца довольно легко, и тут же Рита хихикнула:

— Ой, там теперь так неуютно! Холодно и пусто! С Виталиком у меня так никогда не было!

Она сдвинула колени и смущённо спросила:

— А можно, мы будем на Ты?

Я даже засмеялся, вспомнив шутку про то, что это ещё не повод познакомиться.

— Нет, не надо, а то ляпну, и все всё сразу поймут, про нас.

Полежав, Рита начала приводить свою одежду в порядок, а я всё сохранял в памяти то восхитительное ощущение, которое испытывал в ней, такой узенькой, то, как мне было очень даже хорошо. Так хорошо, что от одного воспоминания об этом наливается моё достоинство, твердеет. Это не укрылось от зоркого женского глаза.

— А он меня снова хочет! — услышал я восторженный шёпот Риты. Она тут же вновь подобрала подол юбки, и, сбросив сапожки. В радостной готовности опустилась спиной на стол, тут же вновь разведя бёдра. Увиденное заставило меня покраснеть — там, где я побывал, зияла теперь дыра. Что ж, если женщина просит. Во второй раз вошёл я на удивление легко, под радостный ах, и начал секс. Ничего особенного. Всё было, как обычно бывает у мужчин и женщин. Только Рита часто задыхалась от сладости и даже руку закусила, чтобы сдержать протяжный стон, и вновь она содрагалась тазом, и, достигнув пика наслаждения, шептала:

— Ой, мамочки! Ой, как хорошо! Миленький, как мне хорошо!

Вот он, момент достижения сладости, пускай не такой полный чистого кайфа, как в первый раз, но, хорошо!

Некоторое время она отдыхала, всхлипывая. Затем села, и я увидел, что Рита натурально плачет.

— Рит, ты что?!

Она сползла со стола, обняв, прижалась ко мне, и сквозь всхлипы зашептала:

— Мне так хорошо ещё ни разу в жизни не было! Спасибо! Я понимаю, что Вы её любите, а меня просто пожалели, но я не обижаюсь! На такое наслаждение разве можно обижаться! Если ещё надо будет — Вы только позовите меня! Я всё для Вас сделаю! И всё у Вас — нормально, просто мужчина не может с той женщиной, которая его не хочет, или не любит! Может, ей просто нужен такой, как у Вовки, огромный? Или чтобы её сразу несколько мужиков, как на фотках? Она там со счастливым лицом. Я слышала, у нас в доме одну девушку уголовники похитили, три дня в подвале держали и поочерёдно насиловали, так она после, пока не родила, никак не могла остановиться — бешенство матки было. Её все, кто хотел, трахали, а ей — только в радость! Но, когда родила, снова нормальной стала. Может Вашу жену тоже так насиловали, и теперь ей нужно просто забеременеть? И Вовка с его друзьями не нужен будет! Они, как вшестером всей компашкой собираются, обязательно какую-нибудь женщину трахают, причём всегда одну на всех, и по кругу.

От женской проницательности Риты мне стало не по себе. Как я сам не допетрил, что давно пора было заделать второго ребёнка, и всё бы сейчас было нормально. А что мы имеем? Что — я, что — жена, опускаемся, делаем разврат нормой своей жизни, да ещё какой разврат! Разве забудется то, как она с моим отцом, или я — бутылкой! Понятно, гормоны. Возбуждение взвинтило, а после, когда всё устаканится, как будем смотреть близким и друг другу в глаза? Да той же матери и отцу!

Рита долго обнимала меня, не желая расставаться, но, всё же взяла себя в руки и отпустила домой.

Шагая по улице, я изумлялся тому, что с Ритой, искренне отдавшейся мне, всё было нормально, и даже после двух раз я не чувствовал себя измученным болью. Её просто не было! Мир — перевернулся. Остановился у фонаря. Достал пачку с фотографиями. Начал перелистывать их, глядя на то, как в мою жену впихивают члены незнакомые мне мужики, доставляя ей наслаждение, но в штанах ничего не шевельнулось. Удовлетворённость с Ритой? Возможно, но ведь должен же был хотя бы шелохнуться! Ладно, холодно. Дома получше рассмотрю.

10. Держите голову!

С нетерпением и страхом, отвращением и предвкушением смотрел я на пакет, лежащий на моём столе.