Я стоял в ванной и лил на головку члена холодную воду. За ночь с оттянутой кожей она высохла и ее буквально жгло —
ощущения далеко не из лучших. Да и ноги немного затекли. Когда я слез с кресла и ушел из комнаты, Вера еще спала кверху
попой, и я немного полюбовался на ее идеальной формы спину и гладкие пятки. Я вытерся и на цыпочках прошел в комнату, прикидывая, где я оставил вчера всё, кроме футболки. Но Вера уже сидела на кровати, потирая глаза и отчаянно зевая.
— Приветик, — сказала она. — Уже семь, да?
— Ага, — пропищал я. — Не помнишь, где моя одежка?
Она еще раз зевнула и вдруг словно спохватилась.
— Какая одежка? Вот я еще часа два только собираться буду, а тебе только одеться.
— В смысле? — пропищал я.
— Лезь обратно на кресло! — приказала она.
Я понуро повиновался.
— Еще же целых два часа... ой! Ой-ой! Ой-ой-ой! — и она бегом припустила в туалет, шлепая голыми пятками.
Вернулась она минут через пятнадцать. Мне показалось, что она немного покраснела и у нее блестели глаза.
— Ты как? — пропищал я.
— Как всегда, нормально, — немного низким голосом ответила она.
Вернувшись из душа, она надела платье, и, включив какую-то легкую музыку, пританцовывая босиком и напевая, стала наводить
красоту. Каждые минут десять это прерывалось спешными пробежками в туалет.
— Вера, — пропищал я, — а как же мы поедем, если ты...
— Ничего, я как-нибудь потерплю, — грустно усмехнулась она.
Где-то в девять я слез с кресла, оделся, мы позавтракали, Вера нарядилась в свои деловые брюки и блузку и последний раз
пошла в туалет.
— Вера, я очень извиняюсь, — пропищал я, — но может быть стоит купить памперсов? bеstwеаpоn.ru Тебе будет трудно...
— Я думала об этом, но пока справлюсь, — отмахнулась она, прошлепала к выходу и надела свои туфли на невысоком каблуке. — Ну
что, пойдем!
Когда мы дошли до автобусной остановки, Вера уже морщилась и кусала губу.
— Как ты? — пропищал я.
— Ужас, — призналась она.
Она огляделась и посмотрела на магазин через дорогу.
— Как думаешь, меня пустят... — начала она, но, не дожидаясь, побежала туда.
Через десять минут она вернулась, стуча каблуками и поправляя блузку.
— Пустили? — пропищал я.
— К счастью, люди понимающие, — сказала она. — А вот и наш автобус...
В автобусе сначала всё было нормально, но где-то к полпути она уже сидела, положив ногу на ногу и прижавшись ко мне.
— Ой-ой-ой... — прошептала она. — Выйдем... Выйдем!
На остановке она вышла и наклонилась, уперевшись в коленки. Потом быстро огляделась. К счастью, чуть дальше от остановки были
заросли кустарника, довольно редкие, но лучше, чем ничего.
— Держи! — она отдала мне сумку. — И никого туда не пускай! — она шмыгнула в кустарник.
— Как я это сделаю? — пропищал я ей вслед.
Надеюсь, она не знала, что ее было очень даже видно. Она сидела спиной ко мне, высоко задрав блузку, и вот спину было видно очень
хорошо. К счастью, мимо прошло всего несколько человек.
Остаток пути мы шли пешком. Вера сказала, что мы немного опоздаем, и это не страшно. Она еще три раза сбегала в кустики, но последние
пятнадцать минут пути были только дома, и, когда мы дошли до офиса, Вера уже брела, морщась и постанывая.
— Подумай о подгузниках! — пропищал я, Когда мы входили в офис.
— Ненавижу тебя! — прошипела Вера, испепелив меня взглядом, и понеслась, стуча каблуками, в уборную.
Минут через двадцать смешки и подколки, а также предположения, как меня угораздило лишиться самых важных органов, я сел за свой рабочий
стол. Уши у меня горели от стыда. Аня Санченко, сидевшая за соседним столом справа от меня, всё это время держалась спокойно, но все-таки иногда не могла сдержаться и фыркала в сторону. Ну и черт с ней, пусть ржет, отчаянно думал я.
Но через некоторое время ей стало неудобно, она подошла ко мне и коснулась моего плеча. Я повернулся к ней и снова удивился, до чего она мила и почему я не обращал на нее особого внимания раньше. Что же я такого нашел в Вере, грустно подумал я. Светлые прядки, голубые глаза, милое лицо с тонкими чертами. Но Аня почему-то всегда одевалась как мальчик, в синие джинсы, футболку и светлые кроссовки летом или во что-то еще менее подчеркивающее ее формы зимой.
— Послушай, — виновато улыбнулась она, — я вовсе не хотела над тобой смеяться... эти глупые шутки... ты же знаешь, что бы с тобой ни случилось, я хорошо к тебе отношусь...
— Со мной ничего не случилось! — пропищал я. — Голос придет в норму через недельку, а что касается того, что говорили эти дебилы...
— Я понимаю, — кивнула Аня. — Случиться может всякое, и ничего смешного здесь нет. Я...
— Аня... — пропищал я.
— Она-то Аня, — сказала неизвестно откуда взявшаяся Вера. — А вот тебе давно пора работать, а не с коллегами болтать!
— Понял... — пропищал я.
— К тебе не относится, Санченко? — грозно спросила Вера.
Аня посмотрела в потолок и уселась за стол, уперев кроссовки в ножки стула.
В течение дня я украдкой все время смотрел на Аню, и всё больше у меня росло убеждение, что я совершил ошибку. Сейчас я мог бы быть с девушкой, которая мне действительно нравится, а теперь она скорее всего думает, что меня кастрировали... Аня в это время сосредоточенно смотрела в экран компьютера, постукивая кроссовками об пол.
— Лысый! — раздался вдруг грозный окрик, и я вздрогнул. Вера снова была рядом.
— Я... я только... — запищал я.
— Понятно, — сказала Вера. — Зайдешь ко мне через десять минут. — Она развернулась и ушла, стуча каблуками.
— Проблемы? — спросила Аня, сочувственно посмотрев на меня.
— Не знаю... не парься, — пропищал я.
— Итак, — сказала Вера, вытянув ноги в босоножках, на которые она в офисе с наступлением лета стала менять свои туфли. — Ты себе заработал на выговор.
— Как это связано с работой? — пропищал я.
— Никак, — усмехнулась Вера. — В работе ты этого не почувствуешь... Но на эту белокурую сучку заглядываться ты не будешь. Я всё для этого сделаю.
— Вера, ты перегибаешь палку! — пропищал я.
— Еще раз говорю, я сделаю всё... — грозно начала она, но вскочила и понеслась в туалет... эффект от сцены смазался.
В середине июля началась самая страшная жара. Солнце как будто спятило, дышать в помещениях было нечем, а меня уже не знаю который раз
осматривала «Ксения Филипповна». Где-то в начале июня она поставила себе на зубы брекеты и теперь жутко шепелявила.
— Ну, как мои дела? — пропищал я, пока она ощупывала мои яички.
— Не фо стобы плохо, но и ефё не хоросо, — прошепелявила она. — Но я могу фебя поздвавить, фереф недельку фы смофете фаниматьфя фекфом.
— Ну хотя бы что-то, — пропищал я. За это долгое время воздержания уровень тестостерона у меня стал уже как у маленького ребенка, и я даже не испытывал эрекции, когда она плотно натягивала кожу на моем члене и тщательно осматривала головку.
— Ну лафно... — она села за стол и стала заполнять бумаги. — Фу, ну и вара! — она помахала руками вокруг лица, вынула ноги из босоножек и, поставив их на крестовину кресла, вернулась к бумагам. — Я фебе вавидую... фебе не так варко беф волоф...
— А я завидую вам, что у вас есть волосы... — пропищал я. Вера теперь занималась моей прической сама — брила каждые два дня наголо совсем, станком. — И такого классного цвета...
— Та лавно, — рассмеялась Ксения. — У рывих нет дуфы...
— У вас есть... — грустно пропищал я. — Я знаю, у кого нет...
За эти полтора месяца я стал всё больше сближаться с Аней. Старались, чтобы Вера этого не замечала. Я стал брать на себя больше работы и задерживаться по вечерам, Вера уезжала домой одна, а Аня в это время ждала меня за офисом, и вечером мы часто гуляли вместе. Правда, дальше разговоров и обнимашек дело не ушло, Аня по-прежнему подозревала, что я кастрирован, а я не мог сказать ей правду — вдруг Вера любыми способами вытянула бы из нее, что я проговорился?
— Послушай, — неделей позже сказала мне Вера, лежа на животе на диване и задрав кверху голые пятки. — Тебе надо поменьше работать, мы совсем перестали даже возвращаться вместе после работы.
— Ну мне же надо расти в профессиональном плане, — пропищал я. Изворачиваться и врать, сидя в кресле для осмотров с раздвинутыми ногами, не так просто, но
я пытался.
Вера на цыпочках подошла к моему креслу и погладила меня по яичкам.
— Профессиональный рост я и так тебе обеспечу, — сказала она. — Я думаю, ты мог бы вообще не работать и быть здесь, а я бы сказала всем, что ты работаешь из дома...
— Вера, — запищал я. — Нет! Это мне совсем не подходит!
— Да? — она посмотрела на меня, но осеклась и побежала в туалет, шлёпая босыми ногами.
Я тоскливо посмотрел в темноту за окном и поправил затекшие на распорках ноги. Вера вернулась через семь минут, захватив с кухни стакан воды.
— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? — сказала она, отпив воды.
— Вера, — пропищал я. — Что...
— Что? — крикнула она и ударила голой пяткой в пол. — Думаешь, я не видела, как ты гуляешь с этой белокурой...
Яростно брошенный стакан полетел мне прямо между моих растопыренных ног. Яички пронзила резкая боль и я, по-моему, отключился...
(продолжение следует)
