Ночь Джессика провела в самолёте. Перелёт из Атланты в Париж её утомил. Она уже прокляла, что сэкономла на билеах и летела эконом-классом. Как люди умудряются спать в самолёте?
Впрочем, умудряются… И не только спать!
Она вспомнила, как Джек, её бывший, рассказывал ей про Клуб Высотной Мили (*). С Джеком она рассталась — надоел. Просто надоел. Зануда он, скучный, даже в сексе. Да и прижимистый, рассчётливый. В общем неинтересный. Она и сбежала в Париж, отметить их расставание, наконец. Так сказать, за новыми эмоциями, которых ей постоянно не хватало.
(* Mile High Club — собирательное сленговое определение для людей, которые занимаются сексом на борту находящегося в небе самолета. https://milehighclub.com))
Не смотря на бессонную ночь и усталость, настроение у неё было хорошее. Она впервые вылетела в Европу и сразу — в Париж — город любви и свободы. Класс! Номер какой шикарный!
Она приняла душ, нашла на столике гостевое шампанское с виноградом, залезла в постель с намерением выспаться и вечером уже идти за приключениями, включила телевизор. В телевизоре куча каналов на всех языках со всех стран мира. Через пару минут, замучавшись их перелистывать, она его выключила.
Сон не шёл — яркий день за окном. Джессика достала ноутбук, подключилась к свободной сети WiFi и почти сразу же полезла по местным порно сайтам, надеясь найти такое, что заставит кончить самой, и тогда уже она точно заснёт. Ну, или уж разжечь желание, после чего придётся срочно выходить на поиски удовлетворения ещё днём.
Окружающая обстановка, видимо, настраивала воображение на экзотику. Вот и в Интернете она постепенно сосредоточила свой интерес на сайтах с межрассовым сексом. Сегодня её особенно притягивали и возбуждали монстры.
Вообще-то дома она как-то равнодушно относилась к этому, знакомилась с парнями, не задумываясь о размерах их гениталий. Парни у неё были белые в основном, точнее — только белые. Первый раз её изнасиловали футболисты в колледже, у которых она была чирлидершой. Ну, не вся команда, четверо, кажется, или пятеро. Она не помлила, были ли среди них чёрные, — какая разница! Потом у неё был белый парень Генри, с которым они целовались и трахались повсюду напрополую — дома, в машине, в кино, на пляже. Здорово было с Генри!
Джек появился во взрослой жизни, они с ним провели два года, он тоже белый. Да, наверное, пенис у Джека был небольшой. По крайней мере, в сравнении с Генри. А в то, что показывали у чёрных в порно, — она не верила.
Нет, понятно, что они настоящие. Это на фотках можно пририсовать, подретушировать в фотошопе. Даже в кино, наверное, можно. Но в живых роликах вряд ли. Просто это действительно монстры, единицы, специально отобранные порноиндустрией для своих роликов. У большинства обычных людей они должны быть обычными. Ну, может, чуть только побольше, чем у белых.
Но сейчас Джессике нестерпимо хотелось здоровенного чёрного монстра, и она с вожделением рассматривала подробные картинки, на которых какие-то жуткие хоботы и толстенные дубины страшно растягивали несоизмеримо узкие по размеру розовые щёлки, плачущие рты и белые попки.
Не отрывая глаз от экрана она затеребила свой клитор до оргазма, после чего благополучно уснула.
Проснувшись, она ещё какое-то время понежилась в постели. Дома ещё только наступало утро, тем более — суббота. Поднявшись, сходила ещё в душ, ещё выпила пол-бокала выветрившегося уже шампанское, зажевав виноградинами, и принялась перебирать гардероб, развешивая вещи из чемодана в шкаф.
Для выхода она выбрала открытые босоножки на шпильке и розовое вечернее платье с блёстками. Платье было совсем открытым, такое могло быть уместно разве что на светском рауте с бомондом. Выходить в таком просто на городскую улицу всё равно, что выйти голой в казарме. Но Джессика представляла себе Париж вечером именно так.
Она допила шампанское, у неё проснулся аппетит. Она была уверенна, что в такой шикарной гостиннице внизу должен быть не менее шикарный бар и ресторан. Французский ресторан! Она уже предвкушала, как сейчас начнётся её вечер с поглощения утончённых деликатесов. А потом…
А потом её планы имели смутные очертания. Она предполагала сориентироваться на месте. Единственное, что она точно знала, что сегодня у неё будет горячая любовь. Французская любовь!
Джессика вышла в коридор и пошла в направлении лифтов. Навстречу чернокожий юноша в форме катил перед собой тележку, задрапированную скатертью. Ей пришлось сойти с ковровой дорожки и прижаться к стенке, чобы разойтись с ним.
— Молодой человек? — Спросила она зачем-то. — Вы не знаете, ресторан работает?
— Pardon, mademoiselle! Je ne parle pas… — Он стушевался и начал выговаривать корявые слова. — Я есть английский плохой. Чем можно помощь?
— Ресторан! — Повторила Джкссика, уверенная в том, чо ресторан на всех языках ресторан. — Открыт? Работает?
— Oui, mademoiselle! — Закивал радостно юноша. — Ресторан. Ресторан хорошо! Ресторан красиво! Я есть ресторан.
Он похлопал по бэджику на груди. Там было написано Marcel.
То ли парнишку звали Марсель, то ли ресторан так назывался.
— Ресторан, меню! — он приподнял скатерть и достал тяжёлый альбом.
Джессика заметила на полках тележки стопки посуды, какие-то кастрюли и другие столовые причиндалы.
— Меню, mademoiselle! — Он протянул ей увесистый альбом. — Меню, номер. — И махнул вдоль коридора.
Она взяла меню и чуть не выронила его, альбом был тяжёлый и громоздкий. Будучи почти прижатой тележкой к стене, она даже открыть его не могла навесу.
— Номер. — Парень снова махнул рукой вдоль коридора. — Номер, вы? — Он ткнул пальцем в неё.
— Да-да, там мой номер. — Поняла Джессика, тоже махая туда рукой.
— Меню, номер. — Настойчиво повторил парнишка.
— Ты хочешь, чтобы я отнесла меню в номер?
— Oui, mademoiselle! Меню, номер. — Он широко заулыбался сверкая белоснежными зубами.
Она повернулась и пошла к своему номеру. Парень с тележкой пошёл за ней. Джесика открыла дверь, намереваясь просто бросить альбом на тумбочку в прихожей, но парень, толкая тележку перед собой, бесцеремонно вошёл следом. Он отнял у неё меню, прошёл в комнату и, приглашая её в кресло, разложив альбом на журнальном столике, медленно стал перелистывать его, показывая картинки, тыкать пальцем и приговаривать:
— Меню, номер. Меню, номер. Заказ. Ресторан. Я есть сервис.
Джессика расхохоталась. Она поняла, он предлагал ей заказать ужин в номер. Она-то как раз наоборт собиралась выйти. Но… коль меню уже здесь, можно посмотреть, подготовиться заранее. И она села в кресло и склонилась над столиком, рассматривая картинки.
Меню было на французском, но почти везде коротко мелким шрифтом расшифровывалось по-английски. Картинки выглядели очень аппетитно. Ей нравилось меню с картинками, оно снимало немаловажную проблему, которой она опасалась — как на незнакомом языке в незнакомой стране заказать правильную еду.
Джессика сидела в низком кресле, подавшись к журнальному столику, с высоко задранными голыми коленками. Её искрящщаяся полупрозрачная розовая туника не скрывала почти ничего, наоборот — только усиливала эротический эффект. Гарсон стоял над ней и разглядывал совершенно голую грудь, почти полностью вывалившуюся из декольте, и голые ляжки почти до трусов под задравшейся короткой юбкой. А может и трусики тоже, хотя… Верёвочки её бикини и в нормальном положении не просто разглядеть, а уж в такой позе…
Краем глаза она вдруг обнаружила, чо у гарсона спереди в брюках выпирает огромная шишка. Она осознала, как сейчас выглядит, смутилась, села поровнее, поправляя одежду и подняла глаза. Парень засмущался тоже.
— Заказ. Делать заказ. — Показал он на книжку, достал из нагрудного кармана блокнотик и авторучку и склонился над ней, готовясь записывать. — Я есть сервис. Вы — заказ, я — сервис.
В неё вдруг вселился какой-то бес.
— Да-да, ты — сервис. — Она подняла руку и пощюпала торчащую шишку в штанах. — Хороший сервис! Чёрный французский сервис!
Парень засмущался изо всех сил, но при этом даже попытки не сделал отступить хоть на шаг или оттолкнуть её руку.
— Ресторан, хороший сервис. — Пролепетал он, глядя на неё сквозь ресницы приспущенных век.
— Марсель, — она встала и потрогала его бэджик, — тебя зовут Марсель?
— Oui, mademoiselle! Марсель.
— Или это ресторан такой?
— Oui, mademoiselle! Ресторан, хороший сервис.
Уи, уи — ну как тут разговаривать?
— Я Джессика. — Ткнула она пальцем себя в грудь. — Ты Марсель. — Она ткнула в него. — Правильно?
— Oui, mademoiselle! Марсель.
— Сколько тебе лет, Марсель?
Она давно решила, что это провидение прислало ей французскую любовь на испытание, и участь Марселя уже была решена. Считается, чернокожие могут приставать к белым женщинам, а не наоборот — по этому поводу она особенно не волновалась. Но кто его знает, что за законы в этой стране, вдруг её посадят за совращение малолетнего.
— Так сколько тебе лет, Марсель? — Спросила она у юноши.
— Oui, Марсель.
— Я Джессика, мне двадцать шесть лет. А тебе сколько, Марсель?
— Oui, Марсель.
— О, чёрт! Ну, как тебе?..
Она выхватила у него из рук блокнот с ручкой, резко вырвала страницу, нагнулась над низким столиком и стала втолковыать на бумаге:
— Вот это я, Джессика. — Она быстро несколькими палочками, кружочками и треугольниками нарисовала девочку с косичками и вывела под ней большую букву Джей.
Юноша стоял над склонённой голой почти до попы спиной и молчал.
— А это ты, Марсель. — Она так же условно нарисовала мальчика, замазала ему лицо и вывела большую букву М. — Марсель! — Она выпрямилась, глядя ему в глаза и тыча пальцем вниз. — Ты Марсель, я Джессика. Правильно?
— Ааа!!! — Взгляд его вдруг прояснился, а лицо расплылось в широкой улыбке. — Вы Джессика! — Он показал на неё пальцем. — Magnifique! Джессика. Красивый! Джессика…
— Ну, вот! Ну, слава Богу Дошло! Я Джессика, мне двадцать шесть лет, а тебе сколько?
Она склонилась обратно и вывела рядом с девочкой крупные цифры 26.
— Мне двадцать шесть лет, вот! А тебе сколько лет? — Она вывела рядом с мальчиком крупный знак вопроса.
По лицу было видно, что парень мучительно решает ребус и не понимает.
— Вот! — Её вдруг осенило — Она написала год своего рождения, чёрточку, нынешний год, а потом ещё раз обвела 26 и повторила: — Джессика, двадцать шесть лет.
Она поднялась, показала на него пальцем и спрасила:
— Марсель, сколько лет?
— Dix-neuf — Произнёс француз.
— Чтооо?
Она наклонилась опять и обвела несколько раз знак вопроса возле мальчика:
— Марсель, сколько лет?
Он наклонился тоже, нерешительно забрал у неё ручку и написал: 19.
— Девятнадцать?! — Восторженно переспросила Джессика.
Она боялась, что будет лет шестнадцать.
— Так ты совсем взрослый мужчина! Эх, жаль шампанское кончилось! Марсель, у тебя девушка есть? Тебе нравятся девушки?
Она взяла его ладонь и прижала к своей груди. Взрослый мужчина был где-то на полголовы ниже её и смотрел снизу ввер. Но это когда смотрел в лицо, а так он в основном пялился на грудь.
— Давай, Марсель, мы быстро покажем Джессике, что у тебя там так выпирает в штанах. Раздевайся, Марсель!
И она принялась бесцеремонно расстёгивать пуговицы на его курточке и дёргать за пояс брюк. Чего тут было не понять? Парень без сопротивления стал снимать форму, пока не разделся до трусов. Он был низкорослый, но не щуплый. Фигура у него была ладная с неплохо накаченными рельефными мышцами под шоколадной кожей. Джессику интересовало в первую очередь именно то, что было в трусах, но именно они пока ещё оставались на парне.
А он, кажется, окончательно понял свою задачу на ближайшее время и добросовестно приступил к её исполнению. Сняв форму, он моментально превратился из услужливого стеснительного официанта в уверенного чернокожего парня. Он вдруг плюхнулся в кресло и утянул Джессику к ебе на колени. Она побоялась раздавить его поначалу, но потом поняла, что теперь ведущим в из дуэте становится мужчина. И с облегчением и большим удовольствием отдалась ласкам мужских рук.
А руки сразу бесцеремонно полезли в нужное место.
— Ой-ой, Марсель, аккуратнее! — Игриво вскрикнула Джессика. — Ты прямо сразу быка за рога!
«Про быка с рогами это я что-то загнула…» — Усмехнулась она про себя. — «Это мне бы скорее добраться до его рога.»
— Oui, Oui, Марсель. — Отозвался горячий мачо за спиной.
«А вот платья французы шьют классные!» — Пришла ей в голову ещё одна весёлая мысль. «Вечернее, ррраз — и нет.»
Платье, и правда, исчезло. Нет, оно никуда не делось, но без всяких на то усилий просто съехало, сползло, разошлось и сжалось. А вот трусики пропали.
«И как этот юноша догадался потянуть за правильный шнурок?» — Удивилась она. Их парни из колледжа в бассейне не догадывались, пока она не подсказала, чтобы они девиц смущали.
— Марсель! Да ты, я смотрю, опытный ловелас! Раздевал уже девушек?
— Oui, Oui, Марсель.
— Хватитт тебе там ви-викать! А то я буду звать тебя Мистер Ви-Ви.
— Oui.
Она расхохоталась. Это ж надо?! Потратить кучу баксов, прилететь в лучший город Европы, поселиться в шикарной гостиннице, нарядиться кинозвездой, забраться на колени чернокожему пацану и позволять себя бессовестно лапать.
А пацан в это время на седьмом небе от счастья держать на коленях шикарную белую тёлку сопел в затылок, щупал крепкую грудь и разводил пошире гладкие ляжки, чтобы добраться до желанной chatte. Кошечка, прада, оказалась американской — лысой. Щупать было приятно — нежная, но шёрстка на лобке ей бы тоже пошла.
А Джессика тоже пыталась нащупать. Она елозила попкой, подсовывала руку, но никак не могла добраться до желанного органа. Она хотела хоть посмотреть на него. Ей представлялось что-то подобное тому, что она утром видела в порно. Она бы хотела.
Парень заставил её чуть-чуть повернуться, чтобы всё же видеть доставшееся ему счастье. И тут же припал ртом к соску, пытаясь чуть ли не заглотить его.
— Тихо, тихо! Не кусайся, пососи!
И она сделала губами «чмок-чмок», как сосут соску.
Он и пососал, и полизал, и помял, и покрутил, пока орудовал левой рукой между ног.
Джессика веселилась. У неё было прекрасное игривое настроение. Это всё было так приятно! И так необычно. При этом её почему-то всё это никак не заводило. Ей надо было добраться до корня любви. У неё, кажется, все мысли только о том и были — ну, как же он выглядит? И на вид, и на ощупь, и на вкус.
А левая рука Марселя изучала её канадскую киску. Или гавайскую? Откуда там у нас лысые кошки? То, что Джессика американка, он был уверен на сто процентов, за два года в ресторане, в гостинице он научился различать туристов. Какая она ухоженная! Какая гладкая кожа! Киска такая нежная! Он ощупал там всё — гладил лобок и ножки рядом, сжимал пухлые губы горстью, разводил их и трогал внутри, задирал вверх капюшончик, но она отталкивала — наверное, больно. Попробовал погрузить пальцы внутрь — там всё сжималось и заворачивалось. Она была сухая! Он облизал средний палец и попрбовал ещё — так стало лучше. Он облизал погуще ещё раз и потыкал туда несколько раз.
У него ни разу не было белой девчонки. Говорят, у них узкие, и они боятся чёрных парней потому, что у тех большие. Нет, у этой вроде бы нормальная, как и у чёрных, только сухая вот вся. Наверное, белые медленно заводятся, потому пацаны и говорили, что туго. Надо просто её завести посильнее. И он с удвоенной энергией принялся сосать и облизывать грудь, добиваясь, чтобы соски напряглись, и тыкал смоченным в слюне альцем.
— Марсель! А у вас не целуются, когда сексом занимаются? — Серьёзно спросила Джессика. — Или, как у нас, со шлюхами не целуются? Я не шлюха! Я с тебя денег не возьму. Я сама могу приплатить. У вас такие услуги сколько стоят, а Марсель? Секс-сервис. Что ты мне там всё пальчиком тычешь? Сейчас натрёшь, и я вообще не смогу тебя попробовать. Давай, или сюда, поднимайся выше, давай поцелуемся. Ты умеешь целоваться?
Монолог, конечно, остался без ответа. Во-первых, он не понимал, а во-вторых, ему было не до разговоров. Это её сегодня чего-то прорвало поговорить. Впрочем сервис-мэн догадался и губы подставил.
Джесика эти губы облизала. Он её чмокнул, как она показывала, когда сиську сосать приглашала. Она прижалась к нему ртом, но он почему-то губ не разжимал.
— Марсель! — Отодвинулась она и с укоризной капризно спросила. — А французский поцелуй? Ты что, целоваться не умеешь?
Парень смотрел на неё непонимающе.
— Правда, что ли, не умеешь? — Удивилась Джессика, развеселившись. — Так у тебя девчонки, что ли, нет? Ты, может быть, девственник? Вот это номер! Ты на меня так набросился, я решила, что ты вообе секс-сервис. Так, ничего, сечас научу.
Она заставила его приоткрыть рот. Пришлось даже руками помогать. И стала дразниться, водя рядом своим полуоткрытым ртом, чуть касаясь губвми иногда, и шептать:
— Люблю. Говори: люблю. Говори, шевели губами! Люблю. Говори мне в рот, шевели губами. Как я тебе.
Она высунула кончик языка между губ и поводила им по-змеиному.
— Высунь язычок! Высунь! Как я, высунь. Вот так! Пошевели им.
Они поигрались друг с другом кончиками языков.
Потом она облизала ему губы.
— Оближи мне губки, дорогой!
Он понял и повторил.
Она прижалась к нему, просунула язык и облизала ему рот изнутри.
Он повторил.
Она облизала его язык там.
Он залез к ней и облизал её язычок.
Она затаила дыхание и засосала его язык.
Он проделал то же самое, но с такой силой, что чуть не оторвал язык, еле успела с криком вырваться:
— Дурак! Больно же. Тихонькой.
И они продолжили свои игры.
Через мнуту он уже целовался, как заправский любовник. Джессика теперь не была уверена, что французы целуются так. Но у неё дома это называлось французским поцелуем.
По мере того, как Марсель освоился с оральными ласками, он вспомнил про руки. Он продолжил ласкать правой рукой грудь, иногда склоняя голву и вдобавок целуя её, а левой возобновил ласки между ног. Смочив в очередной раз слюной средний палец, он погрузил его во влагалище и прижал внутри к верхней стенке, нажимая снаружи ладонью на лобок над клитором. И принялся совершать рукой круговые движения.
— Потише! Потише! — Шептала Джесика ему в рот. — Ты слишком сильно сжимаешь, мне так больно.
Он, видимо, счёл, что она говорит «люблю», и не реагировал.
— Ну, всё, хватит! — Рассердилась Джесика и стала вырываться, чтобы встать.
Парень растерялся и смотрел на неё снизу вверх недоумённо.
— Снимай штаны! Сколько можно ждать?!
Она опустилась на колени и стала выдёргивать из-под него трусы.
Он приподнял зад с кресла, помогая ей, а потом вытянул ноги дальше.
Половой член мощной пружиной выскочил на свободу и закачался, торча в потолок.
«Как там, в кино!» — Обрадовалась счастливая туристка.
Действительно, орган выглядел могуче — дюймов десять, наверное, а то и все двенадцать, толстый — не обхватшь, крепкий, как кость.
«Так, теперь на ощупь и на вкус…» — Она больше не обращала внимания, собственно, на Марселя, а целиком сосредоточилась на его члене.
В рот помещалась только головка. И то с трудом. Язык мешался, а зубами можно было поранить. Зато снаружи целовать её было приятно. Она такая сочная, гладкая, упругая.
Ствол выглядел, как дубинка. Длинноват, не поместится — прикидывала Джессика. В принципе, она засовывала себе игрушки и побольше. Они в колледже прикалывались, дарили друг другу резиновых монстров из секс-шопа. У неё один такой розовый был ещё толще. По длинне примерно такой же, поэтому она знала, что войдёт наполовину. Вот только мысль одна пугала: ту-то игрушку она сама в себя засовывала, а настоящий — мужик как впендюрит, он же не контролируе, и всё! Вдруг порвёт?
Она взглянула на «мужика» снизу вверх, облизывая конец:
«Этот не порвет, «- успокоила она себя, — «милый, вежливый, заботливый.»
Основание ствола утопало в густых чёрных зарослях, которые выглядели жёсткими, но оказались шелковистыми. Яйца свешивались голенькие. Не похоже, что бритые.
«Наверное, у чёрных на яйцах не растёт.» — Предположила она. — «Любопытно… Надо будет ещё посмотреть. И на размеры тоже.»
Эти яйца выглядили тяжёлыми, они приятно ложились в ладошки. Двумя руками их можно было перебирать и взвешивать.
Она никак не могла понять, обрезан он или нет. Кожи, вроде, было много, она легко елозила по стволу, не надо было руки смазывать кремом. Она даже натягивалась на головку. Наполовину. Целиком закрыть не удавалось. Надо на висящий посмотреть, на спокойный, там сразу понятно, торчит залупа, значит обрезан. Как у них тут, у французов принято? Или у чёрных везде по-другому?
Она подняла глаза вверх, парень наслаждался. Он откинул голову и постнывал, отдаваясь её ласкам.
«Так, пора бы мне заканчивать исследования и анализ и заняться, собственно, сексом.» — Одёрнула вдруг себя Джессика. — «А то он сейчас кончит, и будешь смотреть на висящий. Утром вон как мечтала, а тут при живом-то инструменте никак не возбудишься. Если он тебе такой на сухую примется вставлять, точно всё порвётся.»
И она, закрыв глаза, с азартом принялась сосать головку и дрочить ствол. А заодно и себе, опустив одну руку между ног.
Почувствовав, что стала намокать, Джессика решила, что хватит. Пусть лучше он её ублажает. Она поднялась, взяла его рукой за хобот и потянула в спальню.
— Всё, дорогой, пошли в койку! У тебя презервативы есть?
Она оглянулась на его одежду, сложенную аккуратной стопкой на столике. Он послушно шёл за ней.
— Презервативы, говорю, есть? — Повторила она по слогам, остановившись и заглядывая ему в глаза. — Condome.
— Ah, oui, mademoiselle! — Он вошёл в спальню, подошйл к прикроватной тумбочке, открыл верхний ящик и достал два квадратных пакетика с проступающими колечками.
— А, ну да, сервис! — Засмеялась она, забирая у него пакетик и разрывая его зубами. — Ну-ка, ложись, дорогой.
Она толкнула его в грудь, заставляя лечь на спину.
— Ааа, дешёвые, сухие. — Разочарованно протянула она, достав резинку. — Ладно, лежи, всё равно наденем, крема-то у меня всякого полно.
Она, скинув, наконец, своё условное платье совсем, забралась ему между ног, приложила к торчащему колу кружок и стала раскатывать двумя ладонями вниз. Поначалу он никак не хотел раскатываться, но когда проскочил головку, дело пошло. Хотя недалеко. Он раскатался меньше, чем до середины и кончился. Выглядело это смешно. Сжимая двумя руками ствол, она попыталась натянуть резинку поглубже, но та порвалась, и головка выскочила наружу.
— Вот, блин! — В сердцах она шлёпнула его по ноге. — Хотя, чего я заморачиваюсь? Хороший, хороший! — Сдирая рваную резинку и целуя кончик, приговаривала она. — Вон какой большой вырос! Не нужен нам никакой макинтош, к голеньким девочкам должны ходить голые мальчики.
Марсель встал, принимая вину за неудачу с презервативом на себя. Он собирался разорвать второй пакетик, но эта женщина постоянно что-то говорила.
— Ты чего вскочил? Хватит ерундой заниматься, иди сюда!
Женщина опрокинулась на спину сама и задрала ноги.
— Давай уже, бери меня! Только аккуратно…
Предложение было королевским, вид подставленной гладкой белой попки был потясающим. Он сел перед ней на колени и стал пристраиваться. Она обхватила свою попку руками и стала разводить половые губы и задират пальцами капюшон, открывая гладенькую розовую головку клитора.
— Полижи мне ещё сначала. — Попросила она. — У меня маленький, тебе проще будет сосать, чем мне у тебя. Чмо-чмок! — Сделала она губами, подавая ему знакомый сигнал.
Он опустил голову, обнял её за бёдра и стал лизать. По-собачьи, тёплым влажным языком снизу вверх, снизу вверх, вдоль раскрытой щёлки до трепещущей головки.
Ей уже лизали один раз, она уговорила как-то Джека. Джек носил усы. Они больно кололись и щекотали совсем неэротично. Ей не понравилось, и она тогда оттолкнула Джека, сказав, что хватит. Сейчас было другое дело. Это было очень приятно.
— Вот так, милый, вот так! — Приговаривала она. — Какой ты ласковый. Ну, всё, иди ко мне! — Она потянула его за уши на себя. — Давай попробуем!
Он пристроился снова и, зажав конец в кулаке, приставил головку к щёлке. Она снова обхватила себя под попку и растянула губки пальцами, разводя пошире ноги. Парень стал погружать головку внутрь. Она, раздвигая ткани, потихоньку пролезала внутрь. Заправив головку, он навис над ней, опираясь руками в кровать, и стал медленно двигаться туда-сюда.
— Ах! — Выдохнула Джессика. — Тихонечко!
Она жалела, что ей было не видно, что там происходит. Ощущения его тела были вроде бы приятные, она просто немного побаивалась, что он сейчас рухнет на неё и проткнёт своим копьём насквозь. Но парень вёл себя очень аккупатно.
Марсель сегодня не только первый раз трахал белую женщину, но и первый раз в жизни трахался при свете. С подружкой они всё время делали это в темноте и под одеялом, крепко обнявшись, и не трогая руками половые органы друг-друга. Подружка у него всегда была очень мокрая, и его конец сам легко находил дорогу в неё. Но даже там он не мог погрузить себя целиком, ей становилось больно, и он знал, когда надо остановиться.
Сегодня всё было не так. Эта женщина постоянно болтала. Это был не секс, а какая-то игра на уроке анатомии. У него не было сильного любовного влечения, но было очень интересно, необычно, соблазнительно. И у него стоял, как кол. Она возбуждала его иначе. И он не хотел её разочаровать, тем более сделать ей больно.
А ещё у него в голове крутилась дурацкая мысль, что жаль, что Сильвия его сейчас не видит. Хоть бы фотку сделать, чтобы потом показать ей. У Сильвии между ног густые чёрные заросли, как у него, а у этой женщины так всё чисто и гладко, как у маленькой девочки. Сильвия тоже красивая, но у американки восхитительно длинные стройные ноги. И грудь у неё хоть и поменьше, чем у Сильвии, зато удивительно упругая и соблазнительная.
Он делал тазом небольшие равномерные движения, перемещаясь в ней по сантиметру, при этом пробуя постепенно погружаться всё глубже и глубже. Женщина наконец перестала болтать, она закрыла глаза и стонала, но он знал, что ей хорошо, и это позволяло ему гордиться собой.
Джессика испытывала райское наслаждение, она летала, парила, купалась в волшебном эфире. Так ласково, так нежно её никто никогда не трахал. И вместе с тем так мощьно и чувствительно. Ощущения движения здорового тела во влагалище передавалось всем органам внизу живота и отдавалось в груди.
— Стоп-стоп-стоп! — застонала она, когда он стал совсем больно толкаться в шейку матки.
И он понял, перестал погружаться совсем глубоко, зато стал ходить на всю длинну от входа до дна, и делать это всй быстрее и быстрее, как кролик.
— Ууууу!!! — Завыла она, раскидывая руки и сжимая кулаками простыню. — Ещё! Ещё! Ещё! — просила она выгибаясь. — Ааааа!!! — Живот и ноги у неё мелко задрожали, и она улетела так, как никогда не улетала, полностью растворившись в удовольствии.
Тело женщины билось в конвульсиях, мощнейший оргазм сотрясал его и скручивал, она верещала, как резанная.
Джессика очнулась, лёжа на животе. Нежные руки гладили её по ногам, между ног, по попке, по спине. Она замурлыкала и стала выгибаться как кошка, подставляясь под ласки.
— Ах ты мой ненасытный любовник! — Проворковала она, чувствуя, как пальцы залезают в мокрую щёлку. — Тебе мало? Ты хочешь ещё? — Ну, иди сюда!
И она прподняла попку, раздвигая ноги.
— Что ты делаешь, баловник! — Игриво выдохнула она в подушку, не открывая глаз, когда почувствовала, как влажные пальцы обмазывают ей дврочку заднего прохода и пытаются пролезть в него.
«Надо же, какой выносливый парнишка!» — Подумала она, сладко улыбаясь про себя. — «Сколько же он может трахаться без устали?! Вот мне повезло!»
— Нет-нет! Только не это! — Встрепенулась она, вжимаясь животом в койку и сводя ноги. — Туда нельзя! Там ты мне точно всё порвёшь.
Она перевернулась на спину и посмотрела на него снизу вверх.
— Ай-ай-ай, проказник! Давай, иди сюда! — Протянула она руки, снова раздвигая и поднимая ноги. — Ай, нет, стой! — Она вскочила и села на колени. — Ложись!
Толкая в грудь, она заставила его лечь на спину и вытянуть ноги.
— Теперь я тебя буду трахать. Лежи, не шевелись!
Она перекинула одну ногу через него и села верхом на бёдра. Взяв напряжённый ствол в руку она приподнялась, намереваяс заправить его в себя, но его длинна опять её смутила.
— Тебе нравится моя грудка? — Спросила она, сжимая одной рукой свою грудь и защемляя сосок между пальцами. — Или тебе боьше попка нравится?
Вдруг она встрепенулась, пронзённая какой-то мыслью:
— О, я знаю что!
Она слезла с него, дотянулась до подушек и подложила ему под голову и плечи.
— Сейчас ты точно кончишь. Сейчас мы тебе устроим порнушку. Я жалела, что мне не видно, а ты сечас будешь видеть всё.
И она снова залезла на него верхом, только задом наперёд. Склонилась к ногам, нащупала под собой его кол и стала заправдять в себя и насаживааться на него. Потом чуть подвинулась вперёд, стремясь, чтобы член торчал у него не к животу, а к ногам — так ей удобнее контролировать глубину погружения, и зрителю будет открыт максимальный обзор.
И вот она задвигалась. Задвигалась и принялась приговаривать:
— Смотри, какая попка! Тебе нравится? Смотри, какая щёлка! Течёт вся… Смотри, какой мощный поршень входит в неё и выходит, входит и выходит. Блестит, наверное, от смазки. Слышишь? Она аж чавкает от удовольствия. Смотри, мой милый, прямо, как в кино! Давай, кончай, а то я сама быстрее кончу, я уже снова на пределе.
Она сначала оглядывалась и ловила его одуревший взгляд, но потом её уже снова так накрыло, что она двигалась, зажмурвшись, тяжело дыша и склонив голову вниз.
— Давай, миленький, кончай скорее. Кончай, не бойся! В меня сегодня можно, я специально сроки поездки подбирала.
И вот когда она уже почти перешагнула за грань, свершилось! Она почувствовала, как мощная струя ударила ей в дно. Тут же её накрыл такой же дикий оргазм, но француз вцепился ей в бёдра и не дал вырваться, прижимая к ногам, пока не исчерпал весь накопленный запас страсти. То, как она на нём дёргалась, усиливало и его конвульсии.
Наконец они успокоились и затихли, тяжело дыша.
Отдышавшись, она попыталась встать. Раздался звук «чпок», вялый член выскользнул из влагалища, как пробка из бутылки с шампанским, и она почувствовала, как пена потекла по ляжкам.
В этот день Джессика так и не вышла из номера. Она заказала у Марселя ужин, тот его поднял, получив выговор от шефа за то, что пропал на пол-дня, обслужил клиентку и исчез.
А Джессика вкусила настоящих французских деликатесов — устриц, мидий, улиток, фуагру, сыров — всё это она заказала по совету своего нового любовника с рассчётом на двоих, намереваясь угостить его, а ему, оказалось нельзя на работе с клиентами, и ей пришлось всё это слопать самой, выпить две бутылки шампанского и завалиться спать.
Спала она, как убитая…
_______________________
Сочинения в сборник писались по картинкам.
Это навеяно фотосессией Interracial Candy Gallery Brotha Lovers Summer Cash On
