авторFrаncisMаcоmbеr©

26 декабря

Я только-только уселся за утренний кофе и разгадывал судоку, как зазвонил телефон. Я всегда решаю одну из головоломок перед работой и не только, чтобы размять свой мозги.

Наверное, можно сказать, что разгадывание головоломок — это моя профессия. Группа, в которой я работаю, получает подозрительный компьютерный код из разных источников, и мы должны выяснить, что он делает, откуда он взялся и как ему противостоять. Меня вполне устраивает моя работа. Я немного ботаник, и мне нравится решать головоломки, а особенно получать ещё деньги за решение интересных задач.

Как бы то ни было, на моем мобильном загорелась надпись с именем моего босса. Увидев это, я выругался. Меньше всего мне хотелось, чтобы во время рождественских каникул мне позвонили с работы. Но я всегда отвечаю шефу.

Тон его разговора был деловой как никогда «Привет, как дела», никаких рождественских или новогодних поздравлений. — Ты мне нужен в офисе прямо сейчас, Томас!»

— Точно? И это на следующий день после Рождества! — заскулил я.

— Это вопрос национальной безопасности, Томас, так что тебе нужно прибыть как можно скорее.

Я с отвращением покачал головой и поспешно нацарапал записку для Джинни, чтобы она знала, где я нахожусь, на случай, если она вернется домой и не обнаружит меня. Она уехала к одной из своих подружек, которая переживала тяжелый разрыв. Я думал, что это слишком эгоистично, со стороны подруги, особенно во время каникул, но это была Джинни: всегда присматривать за своими подругами. Это было одно из её качеств, которые привлекали меня.

Написав записку и надев пальто, я забралась в машину и направилась к шоссе Балтимор-Вашингтон. — Что может быть такое чертовски важное, в эти дни сука? — Я удивился, но когда шеф сказал «национальная безопасность», ты действительно не можешь усомниться в этом. И он не приукрашивал для лучшего эффекта, по крайней мере, я так не думал. Видите ли, я работаю на АНБ, Агентство национальной безопасности, и постоянно занимаю вопросами национальной безопасности.

Направляясь в Форт-Мид, где находится штаб-квартира АНБ, я задумался, не имеют ли слова моего шефа «ЧС» какое-то отношение к проекту, над которым я работаю. Три или четыре недели назад он прислал мне новую загадку: длинный кусок кода, который, казалось, ничего не делал. Мы думали, что это червь, херовая форма вируса, который заражает компьютеры и заставлял их следовать его плану. Но этот код игнорировал и не проявлял себя со всем, к чему мы бы его не подключали, так что мы не имели понятия, что он должен он чёрт возьми делает.

Я люблю по раскинуть мозгами на таких головоломках. Мне нравится побадаться с каким-нибудь хакером, который думает, что он умнее всех. Мы ему проигрывали до сих пор, но я конечно чувствовал, что мы уже в одном шаге от джекпота.

Когда я зарегистрировался в Службу безопасности, они сказали мне идти прямо в офис шефа, куда я редко ходил. Когда я добрался до его кабинета, то увидел, что он и его начальник вполголоса разговаривали. Это определенно был не нормальным.

Бен, мой шеф, был явно чем-то расстроен. На некоторое время он задумался, а потом посмотрел на своего начальника и пожал плечами. Повернувшись ко мне, он сказал: «Томас, это нелегко нам тебе сказать, поэтому я просто сообщю тебе это. У твоей жены роман.»

Я понятия не имел, зачем он меня вызвал. Это заявление было последней вещью в мире, которую я мог себе представить, и это было похоже на удар в спину. — Нет! — Крикнул я, вскакивая на ноги. — Это ложь! Как ты можешь говорить такие ужасные вещи?»

Он отодвинулся от стола, когда я вскочил, но, поняв, что я не собираюсь нападать на него, откинулся на спинку стула и посмотрел на своего начальника, ища поддержки. Начальник шефа встал и начал расхаживать за спиной Бена. — Томас, Я понимаю, что для тебя это шок, но такое иногда случается. Ты должен смотреть правде в глаза, как мужчина.

— Нет, потому что это лож. Вы ошибаетесь, вы совершаете ошибку. — сердито ответил я.

Они посмотрели друг на друга, а потом начальник пожал плечами.

— Мы не хотели вдаваться в подробности, но я думаю, что нет другого способа убедить тебя. — Он подал сигнал Бену, и тот начал искать файл на своем компьютере.

— На самом деле этот звонок был записан в канун Рождества, но из-за праздников мы не смогли проанализировать его до раннего утра. После того, как мы услышали это, Бен позвал суда. — Он кивнул Бену, который держал мышку над файлом. Потом он снова посмотрел на меня.

— Тебе лучше сесть и послушать.

Бен щелкнул мышкой, и голос Джинни заполнил комнату. Между качеством динамика телефона Джинни и воспроизводимым звуком на компьютере точность была невысока, но не было никакого сомнения в том, чей голос я слушал.

— Я ненавижу, что мы не могли быть вместе эти два дня, — сказала она таким тоном, какого я давно не слышал.

— В чем дело, детка, разве в прошлый раз я не одарил тебя такой любовью, что ты просто не могла остановиться? — спросил мужской голос.

— Нет, никогда, — страстно ответила она. — Занятие любовью с тобой имеет прямо противоположный эффект. Каждый раз, когда ты делаешь это со мной, я хочу еще больше. Ты для меня как наркотик.

На секунду мне показалось, что меня сейчас вытошнит. Бен бросил на меня тревожный взгляд и показал на компьютер, предлагая выключить запись. Но я отмахнулся от него, я должен был это дослушать.

Записанный на пленку смех мужчины поразил и разозлил меня.

— Как ты думаешь, когда мы сможем снова встретиться? — спросил он.

— Ну что ж, Рождество определенно кончилось, — послышался голос Джинни, — но я найду способ выбраться из дома на следующий день. Я скажу Томасу, что моя подруга страдает хандрой и нуждается в утешении. Это всегда прокатывает.

Это маленькое откровение заставило меня заскрепеть зубами.

— Что бы ты хотела, чтобы я сделал с тобой, если бы мы могли быть вместе сейчас? — дразня спросил мужской голос.

— Голос Джинни стал еще более хриплым. — Если бы ты был сейчас здесь, я бы хотела, чтобы ты поиграл с моими сосками. Я бы хотела, чтобы ты щипал их и кусал, пока они не лопнут.

— Тогда что?

— О, детка, я хочу, чтобы ты засунула свой большой член мне в рот и позволил мне лизать его и целовать, пока он не станет таким же твердым, как мои соски.

И затем... — с намеком спросил он.

— Я хочу, чтобы ты терся своим членом вверх и вниз по моей маленькой киске, пока она не станет скользкой и влажной для тебя. А потом, когда я не смогу больше этого выносить, я захочу, чтобы ты держала мои бедра и скользил во мне так медленно и приятно. И я бы попыталась прижаться к тебе и заставить тебя вонзить его в меня, но ты продолжал бы держать меня и дразнить, пока я не закричала бы. — Я услышал дрожь в ее голосе. — О, детка, я начинаю течь от одной мысли об этом.

— Выключи запись! — крикнул я, напугав Бена. Слышать, как она разговаривает с другим мужчиной, словно помешанная на сексе шлюха, было просто невыносимо. Моя Джинни, женщина, которую я любил и боготворил, предала меня! Без этой записи я бы никогда в это не поверил. Выслушивать все это в присутствии моего шефа и его начальника было еще более унизительно. Я закрыла глаза, жалея, что не могу забраться под стол и спрятаться.

Бен посмотрел на меня с тревогой. — С тобой все в порядке, Томас? Могу я тебе что-нибудь предложить?

— Нет, — тихо ответил я, качая головой, все еще пытаясь осмыслить то, что только что узнал. — Просто дай мне минутку и я буду в порядке. Но тут мне в голову пришла одна мысль, и моя боль сменилась гневом. — Подожди минутку! Что вы делали, прослушивая телефонные звонки моей жены? Ты не имел права так поступать!»

Начальник шагнул вперед, умиротворяюще подняв руки. — Все не так просто, Томас.

— Я перебил его. — Вы держали мою жену под наблюдением. Она гражданская и даже не работает на правительство. Ты не имел права так поступать!

— Томас, мы не держали Джинни под наблюдением. Наш компьютер засек голос ее... э-э... любовника, и поэтому мы и перехватили этот разговор.

Я посмотрел на него в замешательстве покачивая головой. Начальник провел рукой по своим седеющим волосам. — Томас, Я не знаю, как тебе сказать, но любовник твоей жены находится в нашем списке террористов. Мы думаем, что он агент Аль-Каиды или ИГИЛ — в наши дни их трудно отличить друг от друга.

Я думал, что уже пережил самое страшное потрясение в своей жизни; теперь я понял, что это было преждевременно. — Джинни, может, и обманщица и шлюха, но не террористка! — проговорил я. — Она никогда бы не помогала бы этим людям. Когда стало известно о последнем теракте, она пришла в ярость. Мы говорили об этом несколько раз.

— Расслабься, Томас, никто не думает, что Джинни напрямую связана с какой-либо террористической организацией. Мы думаем, что этот парень нацелился на нее.»

Сначала я почувствовал себя немного лучше. Джинни ни в чем не виновата: какой-то ближневосточный Джеймс Бонд решил ее соблазнить. Но я не мог смириться с тем, что она уступила ему. Почему она встречается с этим парнем, почему флиртует с кем-то, кроме меня? Я думал, что у нас крепкий брак; когда же она перестала любить меня? Но я отложил эту проблему в сторону, чтобы попытаться понять все остальное, что мне только что сказали. — Я не понимаю, зачем какой — то террористической группе вербовать Джинни. В этом не было никакого смысла.

Бен схватил меня за плечо. — Подумай об этом, Томас. Им наплевать на Джинни, они хотят использовать ее как приманку, чтобы подобраться к тебе поближе.

— Я? Зачем кому-то я нужен?»

— Мы не можем быть уверены, но мы думаем, что они хотят вас использовать чтобы получить информацию о АНБ. Это единственное, что имеет смысл.

Я откинулся на спинку стула и лениво оглядел кабинет, словно в этом безумии мог быть какой-то смысл. Я заметила Рождественский венок, свисающий с окна Бена, и это зрелище показалось мне неуместным. Рождество осталось в прошлом, причем во многих отношениях. Я не думал, что когда-нибудь снова соберу мир в своей душе о обрету доверие к людям.

Начальник Бена положил обе руки на стол и наклонился, чтобы взглянуть на меня.

— Томас, Я должен задать тебе важный вопрос.»

Я тупо уставился на него.

— Томас, ты можешь встретиться с Джинни сегодня вечером и сделать вид, что ничего сегодня не произошло? Можешь ли ты вести себя так, как будто вы не знаете обо всем, что только что узнали?

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Ни в коем случае, — отрезал я.

Он взглянул на Бена.

— Так я и думал, — сказал он. — Я знаю, что не смог бы, если бы ситуация была другой. Итак, вот что мы собираемся сделать: мы собираемся отправить тебя из города на несколько дней, убрать тебя с линии огня, пока мы не сможем точно разобраться, что происходит.

— В чем проблема? — горячо потребовал я. — Просто схватите этого ублюдка и допросите его. Если вам нужен кто-то, чтобы поливать его водой, я буду рад помочь, — добавил я.

Они посмотрели друг на друга. — В том-то и дело, Томас: Амир исчез и, возможно, покинул Вашингтон. В любом случае, его мобильный телефон отключен, и его нет в квартире, где он жил.

Меня осенила одна мысль, и после того, что я только что узнал, мне показалось странным спрашивать об этом, но я все же спросил.

— А как же Джинни? Она в опасности?»

— Не думаю, — ответил начальник. — она не цель Амира, только средством для достижения цели. Но не волнуйтесь, ФБР будет внимательно следить за ней.

Я почувствовал себя немного лучше. То, что сделала Джинни, оставило во мне зияющую рану, но я все еще не мог заставить себя желать ей зла. Я слишком сильно заботился о ней слишком долго; я просто не мог быстро выкинуть из своего сердца.

Я посмотрел на этих двух мужчин и спросил.

— Что же мне теперь делать?

— Тебе нужно срочно вернуться домой, чтобы собрать вещи и оттуда немедленно отправляйся в «Вашингтон Нэшнл». Мы собираемся отправить тебя в Ок-Ридж. Твои билеты уже куплены, — сказал директор. — на первый свободный рейс-Юго-Западный в Нэшвилл в полдень. Мы попросим кого-нибудь подстраховать вас в аэропорту и доставить в Ок-Ридж.

— Не забудьте оставить Джинни записку, чтобы она ничего не заподозрила, на случай, если Амир снова свяжется с ней.

Когда я вернулся домой в наше маленькое жилище и пошел собирать вещи, все, казалось, изменилось. Вся мебель и обстановка, которая была уютной и знакомой, когда я проснулся, теперь казалась мне чужой. Наш дом сегодня утром казался был полон мечтаний и ожиданий для меня, но теперь всё изменилось ничего из этого не осталось.

Когда я писал Джинни записку, мне пришлось приложить все усилия, чтобы не сказать того, что было у меня на сердце. Но я помнил, что мне говорили о ее любовнике, и последнее, что я хотел сделать, — это предупредить его, что мы вышли на него. Поэтому я сделал свое сообщение простым и прямым, и я не стал делать никакой драматической херни, например, оставив этой сучке обручальное кольцо поверх записки. Я снял кольцо и сунул его в карман. Связь, которую он символизировал, была разорвана в тот момент, когда я услышал эту запись.

Во время двухчасового полета я пытался отвлечься на судоку на смартфоне, но никак не мог сосредоточиться. Моя рука все время скользила в карман, чтобы потрогать лежащее там кольцо. Если бы только это было волшебное кольцо, которое я мог бы использовать, чтобы вернуться в прошлое до того, как все это началось. Но потом я вспомнил, что какое бы желание или уязвимость ни привели Джинни к её неверности, они все еще будут там, готовые возникнуть, когда представится такая возможность. Проклятье, я был настолько разочарован, что даже не смог ни сего придумать!

Когда я сошел с трапа в Нэшвилл Интернэшнл, ко мне боком подошел очень крупный мужчина в спортивном пиджаке и спросил:

— Вы Томас Селфридж? Я хотел ответить, но понял, что не знаю, кто этот парень. — У вас есть какие-нибудь документы? — Спросил я.

Он вздохнул, вытащив бумажник, и раскрыл значок ФБР. Я кивнул и пристроился рядом с ним. — Как ты узнали, меня? — спросил я.

— Они сказали мне, чтобы я искал самого грустного парня в самолете, — сказал он даже без улыбки. Я пристроилась рядом с ним, подавленный мыслью, что мое несчастье очевидно для всех.

— ГМ, я не заметила вашего имени на удостоверении, — сказала я, стараясь быть немного общительной.

— Генри, — сказал он, проходя по вестибюлю.

— Э-э, Генри-это ваше имя или фамилия? — Спросила я, торопясь догнать его.

— Ага, — сказал он, продолжая идти.

Я отрицательно покачал головой. Из-за моей меланхолии и молчаливости для Генри поездка в Ок-Ридж должна была превратиться в бочку смеха, уныло подумала я.

Я проверил карту Gооglе в аэропорту, прежде чем улететь, и я знал, что Ок-Ридж находится чуть более чем в 150 милях к востоку от Нэшвилла на I-40. Это означало, что нам предстояло ехать два часа.

Как я и ожидал, большую часть пути Генри хранил молчание. Но когда мы проходили мимо выхода к Гарриману, он неожиданно толкнул меня локтем и кивнул налево. Я поднял глаза и уставился вверх. Из-за невысоких холмов и деревьев торчали две самые большие дымовые трубы, которые я когда-либо видел. Даже с зимними темнеющими сумерками, башни были все еще достаточно высоки, чтобы поймать свет. Вид был сюрреалистический, почти как на картине де Кирико.

— В чем дело? — Спросил я.

— Кингстонская паровая электростанция, — сказал Генри. — Он вырабатывает 1, 7 гигаватта электроэнергии, большую часть для ваших ребят из АНБ и Национальной лаборатории Ок-Риджа.

Мы пересекли мост, и теперь я мог видеть все строение целиком.

— Какого роста эти штуки? — спросил я.

— Чуть больше тысячи футов, — сказал он, — выше Эйфелевой башни.»

Переваривая услышанное, я вдруг понял, что это был самый долгий разговор, который мы с Генри вели за всю поездку. — Откуда ты так много обо всем этом знаешь? — спросил я.

Он взглянул на меня. — Я вырос в этих краях, — сказал он. Затем он резко свернул с шоссе 58 и направился на север, к Ок-Риджу. Вскоре после этого он свернул на стоянку придорожного мотеля, слишком поздно, чтобы идти в гости сегодня вечером, — сказал он. — Мы останемся здесь.

Он поймал мой скептический взгляд. — Не волнуйся. Комнаты маленькие, но чистые, — сказал он.

«Отлично», — подумал я. — Ужаснейший день только что стал немного хуже.»

27 декабря

На самом деле мотель оказался лучше, чем я ожидал, и завтрак следующим утром, был восхитительный. Я никогда раньше не пробовала овсянку, но, к моему удивлению, она мне понравилась.

Потом мы вернулись в машину и направились к воротам Национальной лаборатории Ок-Риджа. Несмотря на то, что мы были в их одобренном списке посетителей, охрана все еще была очень строгой.

Деятельность АНБ в Ок-Ридже носит название Мультипрограммного исследовательского центра, но все его там называют его просто здание 5300. Команда в здании 5300 работает в основном над взломом кода. В современном мире это означает бросать максимум вычислительной мощности на зашифрованные данные, пока они не заскулят, как щенок, и не выдадут свои секреты.

Моя специальность иная: я пытаюсь анализировать компьютерные программы неизвестного происхождения и либо искоренять, либо нейтрализовывать их. Парни и девушки из ОК-Риджа специализируются на дешифровке, так что в прошлом мы с ними не имели дела. Но как только они начали показывать мне свои фишки, идеи потекли рекой.

В двух словах, здание 5300 содержит то, что вполне может быть самым большим и быстрым компьютером в мире. Он настолько массивен, что занимает площадь размером со склад и требует огромного охлаждения. И разве я говорил что он быстрый, нет он сверх скоростной. Текущая итерация их ребенка-это компьютер еxаscаlе, что означает, что он может выполнять вычисления мощности от десяти до 18 в секунду. Даже 128-битное шифрование не может противостоять этому.

Что меня заинтриговало, так это идея использовать такую мощь против вирусов, червей и троянских коней. Хакеры, которые пишут эти вещи, имеют свой собственный стиль, свой собственный подчерк решения проблем. Мне пришло в голову, что можно было бы определить, кто написал вредоносную программу, по тому, как они написали код. Я предполагаю: вроде как лингвист может определить, откуда взялся текст и когда он был написан, по выбору слов, написаний и фраз, — взволнованно сказал главный техник. — Все, что нам нужно, — это достаточное количество образцов, чтобы мы могли идентифицировать закономерности и тенденции.

Я был очень доволен этой идеей и поклялся представить ее своему шефу, как только вернусь в Форт-Мид. Бизнес и госструктуры все чаще подвергались кибератакам. Это может быть способ определить, кто начал атаку и источник.

Примерно в это время я услышала ворчание за спиной и, обернувшись, увидела, что Генри смотрит на часы. Он терпеливо и молчаливо следовал за мной весь день, а теперь уже не так тонко давал мне понять, что пора заканчивать. Я проверил свой телефон и был удивлен, осознав, как же поздно он пришел.

В тот же вечер Генри отвез меня в город Ок-Ридж и пригласил поужинать в ресторан Дина. Смотреть здесь было особенно не на что — переделанная аптека, — но жареный сом, который заказал Генри, был восхитителен. — Я могу превратиться в Южанина, если всегда будет так хорошо, — сказал я ему. Он только фыркнул.

Вернувшись в свой номер в мотеле, я включил мобильник и обнаружил, что получил голосовое сообщение от Джинни. Моя внезапная «командировка» была необычной, и она была одновременно удивлена и раздосадована, особенно потому, что я не сказал ей, когда вернусь. «Наверное, я мешал её следующей встречи с Амиром», — с горечью подумала я и начала стирать сообщение. Вместо этого я прокрутил запись, чтобы внимательнее прислушаться к ее голосу. Это было странно: ее голос звучал так же, как и всегда, но я не мог перестать слышать похотливый тон, которым она разговаривала со своим любовником. Как она могла быть такой узнаваемой и такой незнакомой одновременно? Наконец я выключил телефон и плюхнулся обратно в кровать.

Пока я лежал там, сцены из нашей совместной жизни продолжали мелькать в моей голове. Внезапно я вспомнил, как Джинни вернулась домой расстроенная, потому что ее лучшая подруга застукала мужа за изменой. — Я сказала ей, чтобы она вышвырнула этого бездельника, а потом нашла адвоката, чтобы убрать его, — мстительно сказала она. — Если бы он не хотел оставаться женатым, то мог бы, по крайней мере, подать на развод. Ему не нужно было жульничать.

Хотя я был согласен с оценкой Джинни, я был несколько удивлен ее такой яростной реакцией. Но, по крайней мере, я был тогда уверен в своем браке, потому что было очевидно, что Джинни никогда мне не изменит. — О какой же я был дурак! — Я проклял себя. — Какая же она лицемерная шлюха!

28 декабря

После завтрака у меня была запланирована экскурсия по комплексу Y-12. Это, конечно, то место, где они сделали «бомбу», и это в другом районе резервации. Я никогда не понимал, насколько велика резервация Ок-Ридж. Генри повез меня через холмы и леса, которые были необитаемы, и вдруг мы наткнулись на промышленный комплекс размером с небольшой городок.

В здании 5300 я был среди людей из моего агентства, и мы могли поговорить о работе. В Y-12 я был всего лишь очередным приезжим, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мой гид считает это пустой тратой времени. Если уж на то пошло, я чувствовал то же самое. Я понимал, что мой шеф хочет убрать меня с дороги, чтобы я не выдал Джинни и Амиру, что мы у них на хвосту. Но, конечно, я мог бы заняться чем-то более интересным, чем блуждание по засекреченному заводу по производству ядерного оружия. Кроме того, я ненавидел ядерное оружие и не хотел подходить к нему ближе, чем это абсолютно было необходимо.

Поэтому, когда наступил полдень, я подошел к Генри и спросил, не могли бы мы заняться чем-нибудь другим, а не хотел тащиться за моим скучным гидом. На лице Генри появилось выражение, которое я принял за улыбку. Мы извинились перед моим гидом, и поехали с Генри на машине в другую местную забегаловку за пределами резервации.

За обедом я спросил его, есть ли здесь что-нибудь примечательное. — Конечно, — сказал он. — Примерно в получасе езды отсюда есть довольно живописная место, если свернуть с главной дороги.

Это меня обрадовало — в тот момент почти все было бы нормально — поэтому я охотно согласился. Соответственно, после обеда я обнаружил, что иду на запад или северо-запад от Оук-Риджа к государственному парку Фроуз-Хед. Когда я спросил Генри о странном названии, он ответил, что оно происходит от главной вершины, которая часто бывает покрыта снегом в холодные месяцы года.

Мы уже ехали по Старому шоссе штата, когда свернули на север, к маленькому городку Петрос, где находится вход в парк. Как только мы добрались до парка, наша машина начала подниматься, поскольку шоссе превратилось в серию из кривых и поворотов, извивающихся вверх по склону горы форк. Установленный предел скорости составлял 10 миль в час, и, учитывая гололедицу и резкие повороты, я думал, что даже это было чрезмерно.

Парк были в основном лиственные деревья, но без листвы, которая ба закрывала эти впечатляющие виды. Генри показывал мне на них каждый раз, когда мы подъезжали к мимо, так что, возможно, именно поэтому он не заметил внедорожник, который обогнал нас и начал проезжать мимо.

Только он не проехал мимо нас, а врезался в борт нашей машины. — Сукин сын! — Крикнул Генри и рванул руль вправо, но другая машина поравнялась с нами и снова врезалась в нас. Когда наши шины оторвались от тротуара, Генри вывернул руль, и на секунду мне показалось, что он восстановил контроль над машиной. Затем мир перевернулся вверх дном, когда наша машина перевернулась и покатилась.

Когда машина остановилась, то она была на крыше, как выброшенная на берег черепаха, и я вяло висел вниз головой, удерживаемый ремнем безопасности. Движение перед нами привлекло мое внимание, и я изо всех сил пытался понять смысл перевернутого мира. Через мгновение я увидел, как внедорожник, который сбил нас с дороги развернулся и возвращается. — Он возвращается, чтобы прикончить нас, — крикнул я. Генри все еще ругался и пытался высвободить свой большой автоматический пистолет.

После того как внедорожник начал набирать скорость приближаясь к нам, мимо нас промелькнула другая машина, как какой-то сумасшедший автогонщик, и понеслась в внедорожник. Инстинктивно я закрыла глаза, ожидая ужасного столкновения, но в последнюю минуту водитель внедорожника, должно быть, струсил и вывернул руль, чтобы избежать столкновения. Наверное, он потерял управление, потому что внедорожник перевернулся и покатился по краю оврага. Я не видел, что там произошло, но слышал шум, когда машина заскрежетала по камням, а затем врезалась в огромные старые деревья внизу.

Вторая машина затормозила рядом с тем местом, где перевернулся внедорожник. Затем к нам подбежала, чья-то фигура, и, к моему удивлению, я понял, что была это женщина. На ней были джинсы, кожаная куртка и высокие сапоги, темные волосы коротко подстрижены и зачесаны назад. Но я перестал восхищаться ею, когда заметил в ее руке зловещего вида боевой нож. — Теперь она идет за нами! — Подумал я и снова попытался освободиться.

Женщина подбежала к машине Генри, опустилась на колени и протянула руку через разбитое окно, чтобы перерезать его ремня безопасности. Когда Генри, выбрался из окна, она подошла ко мне и так же хотела освободить меня. — Лучше ухватись за что-нибудь, — сказала она с легким акцентом, — иначе ты ударишься головой.

Я ухватился за сиденье машины, но все равно приземлился неудачно, когда она порезала мой ремень безопасности. Она начала вытаскивать меня из машины, но внезапно отпрянула, заметив что-то. Я подняла глаза и увидел, как исчезла голова Генри, когда он спускался вниз по склону, где был сейчас внедорожник.

— Нет, стой! — закричала женщина и бросилась за Генри. — Убирайся оттуда! — крикнула она, отчаянно пытаясь привлечь внимание Генри. — я не хочу, чтобы ты к нему приближался! Как только она приблизилась к оврагу, я услышал странный голос, выкрикивающий что-то вроде «святые угодники»! — Затем раздался оглушительный взрыв, и незнакомка была сбита с ног взрывной волной.

Мне удалось выбраться из машины и подбежать к ней. Помогая ей подняться на ноги.

У нее было мрачное выражение лица когда она это произнесла:

— Они называют это жилетом мученика. Теперь они все их носят.

Я не совсем понял, что она имела в виду, но вдруг вспомнил о своем опекуне. — Генри! — Крикнул я и направился к оврагу, но женщина схватила меня за руку. — Если только у ты хочешь увидеть море крови и разорванные останки, то можешь спуститься вниз. Мне очень жаль, но вашего друга больше нет. — Она сердито покачала головой. — Неужели твой агент был плохо проинструктирован и не знал чего ожидать?

Я все еще не понимал, о чем она говорит, но когда она потянула меня за руку, я послушно последовал к ее машине. — Что нам делать с Генри? — Спросил я, когда она завела мотор. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь узнал, что с ним случилось.

Она сердито покачала головой. — Единственное, что нам сейчас нужно сделать, — это убраться отсюда как можно быстрее. Возможно, они послали вторую машину.

— Кто послал вторую машину? — спросил я, пристегивая ремень безопасности.

— ИГИЛ, Аль-Каида, кто угодно. С нашей точки зрения, различия сейчас нет. Они хотят убить тебя, и я должна быть уверена, что этого не случится.

Я невольно оглянулся через плечо, но нас никто не преследовал.

Когда я посмотрел вперед, то заметил кусок чего-то красного и сочащегося, который стекал по ветровому стеклу. Женщина включила дворники очистить ветровое стекло и. — Это была часть Генри! — Тошнотворно подумал я. Потом до меня дошло, что Генри и эта женщина, должно быть, работали в одной команде.

Я повернулся к ней и сказал: «мне очень жаль твоего напарника.»

— Какой напарник? — спросила она озадаченно.

— Генри-парень, которого там взорвали.»

— Он не был моим партнером, я не работаю в ФБР.»

Теперь я был действительно сбит с толку.

— Но если вы не из ФБР, то с кто вы?

Она на мгновение взглянула на меня, а потом снова уставилась на дорогу.

— Я из Моссада, — тихо сказала она.

Я изумленно уставился на нее.

— Израильское разведывательное управление? Чего хочет от меня Моссад? — Потребовал я ответа.

Ее губы сжались в тонкую прямую линию.

— Прямо сейчас мы пытаемся спасти твою задницу, — бросила она в ответ, когда машина скользнула за крутой поворот.

Я в замешательстве откинулся на спинку сиденья, не в силах понять, что со мной происходит. Пока я сидел там, пытаясь понять, что происходит, я заметил, что мы выехали из парка и, похоже, направлялись обратно к шоссе I-40. Теперь, когда мы не мчались через крутые повороты, я подумал, что было бы безопасно попытаться получить некоторые ответы.

— О кей, я очень ценю, что ты спасла мне жизнь там, ЭМ... Я даже не знаю, как тебя зовут.

Она снова посмотрела на меня, и на ее лице появилась легкая улыбка.

— Я Эстер Фримен, — представилась она. — Рад познакомиться с вами, Томас Селфридж.

Мы снова выехали на шоссе, направляясь на восток, к Ок-Риджу. Я наблюдал, как она установила круиз-контроль на пять миль выше предельной скорости.

Шок от того, что произошло, начал понемногу проходить, но после него осталось лишь смятение. Почему арабские террористы пытались убить меня? Почему агент Моссада защищает меня? И что мне теперь делать? Что, черт возьми, происходит?

Я вопросительно посмотрел на нее. — Наверное, я не понимаю. Разве мы не должны позвонить в полицию или ФБР и сообщить им, что там произошло? — Спросил я.

Она мрачно посмотрела на меня. — Ты все еще не понимаешь, да? Как ты думаешь, почему этот парень ждал тебя?

— Не знаю, — беспомощно ответила я. — Всего два дня я был в Форте, то есть в Вашингтоне, а потом мне приказали приехать сюда, в Ок-Ридж. Я не знаю, как они узнали, что я здесь, или почему они хотят убить меня.

— Ты не должен стесняться меня, — сказала она. — Я знаю, что вы работаете на АНБ. Я также знаю причину, по которой ваш шеф приказал вам прилететь сюда в столь короткий срок.

— Ты хочешь сказать, что знаешь о Джинни и...»

Она кивнула. — Мы уже давно знаем о ее небольшой связи с Амиром. Я прослушала запись разговора вашей жены, а также несколько других.

Я невольно поморщилась. Это достаточно плохо, когда твоя жена изменяет тебе; это бесконечно хуже, когда ты узнаешь, что все остальные знают об этом. — Это все еще не объясняет, почему я попал в эту засаду.

Она глубоко вздохнула. — Тебе не показалось странным, что твой шеф вот так вышвырнул тебя из города? — спросила она. — И что они хотят, чтобы ты сказал Джинни, куда едешь?

— Они пытались уберечь меня от необходимости встречаться с ней лицом к лицу, — горячо возразила я.

Она покачала головой, как будто я был самым тупым в ее классе. — Они пытались использовать тебя как приманку, чтобы выманить Амира из Форт-МИДа, — сказала она. — Они хотели, чтобы он последовал за тобой. Они не знали, что он задумал, и хотели, чтобы он был как можно дальше от АНБ. Они, вероятно, также думали, что если он пойдет за тобой, Генри сможет его убрать. Но Генри был неосторожен, когда привез тебя в парк, и умудрился при этом погибнуть.

— Они использовали меня как приманку? — Спросила я, с каждой секундой злясь все больше и больше. Но прежде чем я подумал об этом дальше, я заметил, как мимо промелькнул первый отвилка в ОК-Ридж. — Разве мы не должны были туда ехать? — Спросил я.

— Она покачала головой. — Это последнее место, куда нам сейчас надо. Мы должны добраться до Форт-Мида.

Я попытался переварить эту мысль. — Мы успеем на самолет из Ноксвилла?

— Она покачала головой. — Ни самолетов, ни кредитных карточек, ни телефонных звонков. Я не могу рисковать еще одной попытки нападения. Мы уходим в автономность.

— Мы собираемся ехать обратно в Вашингтон? — Недоверчиво переспросил я. Она просто кивнула.

Как раз в это время мы попали в пробку в Ноксвилле, и я молчал, пока Эстер выбиралась из неё. Но как только мы выехали, то помчались к границе Виржинии, я больше не мог сдерживать свои вопросы.

— Ты никогда не говорила мне, почему Моссад следит за мной, — пожаловался я. — Если уж на то пошло, ты не сказала мне, почему Аль-Каида или кто там еще с Амиром пытается убить меня. — Внезапно меня осенила довольно приятная мысль. — Погоди, это Амир взорвал себя вместе с Генри?

— Она покачала головой. — Нет, не повезло. На самом деле это был брат Амира, Хасан. Он такой же плохой, и я не жалею, что он ушел, но Амир тот, кто нам действительно нужен, желательно живой.

Учитывая, что Амир был тем, кто спал с моей женой, я бы не возражал, если бы он был там в кусках. — Так кто же этот парень Амир и почему он имеет на меня зуб?

На ее лице появилось явно неловкое выражение. — Вообще-то, возможно, это отчасти наша вина. Вы знаете, что компьютерный вирус, над которым вы работали в течение последних нескольких недель? Ну, это мы послали его в АНБ.»

Я был потрясен тем, что она узнала об этом. Неужели больше нет ничего секретного?

— Один из наших людей обнаружил, что он прикреплен к сообщению, которое мы перехватили в Тель-Авиве. Мы не смогли выяснить, что это такое и что он должен делать, но мы думаем, что его целью является что-то в Государстве Израиль. Единственная зацепка, которая у нас есть, — это название вируса: «Аль Андалус».

Я первый раз слышал это название, что такое «Аль Андалус»? — Спросил я. — это какой-то код или чье-то имя?

— Нет, это имя из истории. Еще в 700-х годах мавры вторглись в Европу из Северной Африки. Со временем им удалось завоевать Португалию, большую часть Испании и даже часть Франции. Они назвали этот регион Аль-Андалус, и различные халифаты и эмираты правили им в течение следующих семи столетий.

Я ошеломленно уставился на нее.

— Все это из-за того, что случилось 1300 лет назад?

Она мрачно кивнула.

— Я знаю, в это трудно поверить, но ИГИЛ хочет восстановить халифат и восстановить мусульманское господство над Аль-Андалусом.

— Это самое безумное, что я когда-либо слышал! — Воскликнул я. — Как они могут надеяться на это? И вообще, это не имеет ко мне никакого отношения. Во мне нет испанской крови — я даже никогда не был в Испании.

— Ты смотришь на это с западной точки зрения, а не с их, — спокойно сказала она. — Для ИГИЛ потеря Аль-Андалуса была унижением, которое должно быть отомщено, и они готовы к борьбе, которая может длиться столетие или больше. Они знают, что им нужна поддержка других арабских стран, поэтому их план состоит в том, чтобы объединить их, напав на государство Израиль. Мы думаем, что вирус Аль-Андалус-это первый этап их плана. Наши эксперты полагают, что этот вирус является высокотехнологичной кибератакой на нашу оборону. Но мы не смогли его взломать, поэтому передали вам.

— Почему я? Я просто еще один хакер, ничего особенного, — сказал я.

— Не надо себя недооценивать, — сказала Эстер. — Мы следили за вашей работой и знаем, на что вы способны. Что еще более важно, ИГИЛ тоже это знает, и они отчаянно хотят убедиться, что никто не придумает способ нейтрализовать его. Как ты думаешь, почему они пытались добраться до тебя через Джинни? Как ты думаешь, почему Амир послал своего брата за тобой, когда тебя внезапно отправили в самый большой и быстрый суперкомпьютер в стране?

— Мой шеф никогда ничего об этом не говорил, — запротестовал я.

Она с отвращением покачала головой. «Руководство АНБ никогда не было уверено, что вирус Аль-Андалус был настолько важен», — сказала она. — Нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы они поручили его тебе.»

Внезапно меня осенило воспоминание.

— Как раз перед тем, как этот парень взорвал себя, он крикнул что-то, чего я не понял.»

Она была рядом со мной. — Да, он кричал: «Аль Андалус! — Теперь ты мне веришь?»

Я откинулся на спинку стула и попытался осмыслить все, что только что узнал. В голову пришел еще один вопрос, но прежде чем я успел задать его, Эстер резко свернула на съезд в сторону Джонсон-Сити. — Куда это ты собралась? — спросил я, но вместо ответа она съехала на обочину и заглушила мотор. Затем ее голова откинулась на спинку сиденья. — Не думаю, что смогу вести машину дальше, — сказала она и, к моему ужасу, потеряла сознание.

Наверное, я немного запаниковал, потому что кричал и тряс её, но она не проснулась. Я вылез из машины, подбежал к водительскому месту и распахнул дверцу. И тут я увидел проблему. На левом плече кожаной куртки, которую она носила, виднелась рваная дыра. Я сунул пальцы внутрь, а когда вытащил их, то они были в крови.

Я вытащил ее из-за руля и сумел усадить на заднее сиденье. рассказы эротические И что теперь? Вдалеке виднелась вывеска мотеля, и, не зная, что еще предпринять, поехал к нему. За стойкой портье работал старик, и, вспомнив слова Эстер, я заплатил наличными за ночлег.

Вернувшись к машине, я увидел, что Эстер сидит на заднем сиденье. Увидев ключ от номера, она одобрительно кивнула мне, и я почувствовал себя лучше. Я остановил машину перед дверью комнаты и осторожно помог ей зайти внутрь и лечь на двуспальную кровать. Она ахнула, плюхнувшись на поверхность кровати, но в остальном она была стоикой, как Спартанка.

Как только я включил ночник, она откпыла глаза. — Тебе придется помочь мне снять эту куртку, — сказала она. Я кивнул и помог ей вытащить здоровую руку из рукава, затем осторожно высвободил раненую. Она закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов. — Ладно, теперь нам нужно снять свитер.

Я сглотнула, потому что вязаный свитер не тянулся, и он не соскользнет так же легко, как ее куртка. Я осторожно стянул с нее разорванный рукав свитера, и она тихонько всхлипнула, когда ее рука высвободилась.

Я ужаснулся, увидев кровавую рану на ее предплечье. Я изо всех сил старался не смотреть на ее торс, но это было невозможно. У нее было тело атлета с четко выраженными мышцами живота без жира. На ней был какой-то спортивный бюстгальтер, который не портил её фигуры.

Я поднял глаза и увидел легкую улыбку на ее губах. — Девушка всегда ценит взгляд парня, — сказала она, когда я покраснел. Потом ее улыбка исчезла, и она снова стала деловой. — Тебе нужно посмотреть, нет ли поблизости аптеки. Если ты сможешь найти её, попробуйте купить ибупрофен, изопропиловый спирт, тюбик с антибактериальным кремом и несколько марлевых повязок и лейкопластырь. Да, и возьми один из этих карманных швейных наборов, если он у них есть.»

Я поспешил к машине, стараясь больше не попадаться на глаза Эстер. Примерно в миле отсюда находился небольшой торговый центр, и я смог купить все необходимое Эстер. Я не забыл заплатить наличными за все.

Когда я вернулся в комнату, Эстер сидела на кровати. Очевидно, ей удалось сполоснуть руку в ванной, но она все еще сочилась кровью, из полотенца, которое она принесла с собой. Сначала она приняла пару таблеток ибупрофена, а потом велела мне промыть рану спиртом. Я знал, что это должно быть больно, но она не издала ни звука.

Когда я вычистил её, как мог. Я не мог понять, зачем ей понадобился боевой нож, но все равно выудил его из кармана и отдал ей. — Хорошо, — сказала она, глубоко вздохнув, — теперь мне нужно, чтобы ты зашил рану.

— Подожди минутку, — запротестовал я. — Я никогда не делала ничего подобного и я не знаю, как это сделать.»

Она мрачно посмотрела на меня. — Если ты не зашьешь мне рану, она будет продолжать кровоточить, и я могу впасть в шок. Не волнуйся, я тебе все объясню.»

Я неохотно продевал нитку в иголку и завязал ее на конце. Когда я был готов, она взяла нож, сунула его в рот и прикусила прорезиненную рукоятку. Судорожно сглотнув, я попытался зашить рану.

Я слышал, как она охала и скулила вокруг ножа, и однажды она вынула его изо рта, чтобы сказать мне, чтобы я потуже затянул швы. Несколько раз мне казалось, что меня сейчас стошнит, но, увидев ее мужество, я устыдился и продолжал зашивать, пока работа не была закончена.

Завязав рану, я смазала её антибактериальным кремом. Она выплюнула нож и посмотрела на мою работу медика. — Неплохо для любителя, — сказала она и упала в обморок. Это напугало меня, но ее дыхание и пульс казались нормальными. Я положил ее на спину и использовал запасную подушку, чтобы поднять ее ноги. Потом я накрыл ее одеялом и стал ждать.

Через несколько минут ее глаза распахнулись. Когда она заметила меня, на ее губах появилась легкая улыбка. — Не волнуйся, Томас, со мной все в порядке, просто я чувствую себя очень слабой. Дай мне немного поспать, и я буду в порядке. Потом она закрыла глаза.

Как только дыхание Эстер сказало мне, что она снова заснула, меня захлестнула волна усталости. Покушение на убийство, смерть Генри, услышанные мной откровения, а теперь еще и моя импровизированная операция на Эстер-все это вместе высасывало из меня остатки энергии. Я встал и выключил свет в нашей комнате, затем сел, скинул туфли и бросил ключи и бумажник на тумбочку. Спать было негде, кроме как на полу, и я не думаю, чтобы смог спать на полу, поэтому лёг в постель рядом с Эстер. Я отключился, как только моя голова коснулась подушки.

29 декабря

Когда я проснулся, небо было светлым, и я смутился, обнаружив, что прижался к Эстер, обняв ее за талию. Я осторожно высвободил руку, надеясь не разбудить ее. Я не хотел, чтобы у нее сложилось неверное представление. Она все еще, казалось, спала, поэтому я натянул туфли, схватил бумажник и ключи и пошел к машине, чтобы купить немного еды для нас.

К счастью, рядом с аптекой было заведение быстрого питания, которое я нашел вчера вечером, где я купил пакет сэндвичей на завтрак и два больших стакана кофе. Когда я вернулся в мотель, Эстер уже проснулась и сидела в постели. По ее просьбе я сменил повязку на ее руке. Я был рад видеть, что кровотечение остановилось и что не было никаких явных признаков инфекции.

Потом мне пришлось помочь ей надеть свитер. Я пытался быть бесстрастным, находясь так близко к едва одетой женщине, но это было нелегко. К счастью, я не сделал ничего, что могло бы причинить ей боль или обидеть.

Мы с Эстер оба проголодались и набросились на бутерброды. Мы пили кофе, когда она с любопытством посмотрела на меня и сказала: «я не знала, что у Джинни есть татуировка.»

— Нет, — ответил я. — С чего ты это взял?

— Я проснулась ночью, и мне пришлось пойти в ванную. Когда я вернулся в постель, то заметила, что в твоём раскрытом бумажнике лежит ее фотография. Похоже, у нее была татуировка на шее.

Моя депрессия вернулась в мгновение ока. — Это старая фотография, — решительно сказал я, — и это не татуировка, а пятно «от портвейна».

Эстер, должно быть, уловила мой тон, потому что подняла свои брови.

И я начал рассказывать нашу историю любви с Джинни:

— Мы с Джинни вместе учились в одной школе. Она была яркой, милой и стройной, и я был без ума от нее. Но я был застенчивым и занудным, поэтому никогда не мог набраться смелости пригласить ее на свидание. Так или иначе, Джинни родилась с пятном «от портвейна» на шее. Она очень стеснялась этого, и, к сожалению, другие дети безжалостно дразнили ее по этому поводу.

Однажды, проходя по коридору, я увидел, что они окружили ее и насмехаются над ней. «Джинни желе», — называли они ее родимое пятно, и это, должно быть, было больно, потому что она плакала. Внезапно я побежал так быстро, как только мог, и прыгнул перед ними, мои кулаки были сжаты, а лицо покраснело и исказилось. — Отойди от нее! — Заорал я во всю глотку. — Оставь ее в покое! Она прекрасна, а ты слишком глуп, чтобы это заметить.

Любой из парней мог бы вымыть пол мной, если бы только захотел, но я был в такой ярости, что мне было все равно, и это, должно быть, напугало их. Наконец одна из девушек с краю группы потянула парня за руку и сказала: « Давай, оставим ее в покое», и внезапно они начали расходиться.

Я повернулся к Джинни, которая смотрела на все это красными и заплаканными глазами. — Пойдем, — сказал я, — пропустим занятия и выберемся отсюда на некоторое время. — Я вывел ее на футбольное поле, и мы поднялись на трибуны.

— Почему ты так сказал, Томас? — спросила она нерешительно. — Почему ты сказал, что я «красивая»?

— Потому что так оно и есть, Джинни, — серьезно ответил я. — Ты думаешь, что твое родимое пятно делает тебя уродливой, но я думаю, что оно делает тебя уникальной и особенной.

— Но это ужасно, — настаивала она. — Я вижу его каждый день в зеркале и ненавижу.

— Вот тут ты ошибаешься, — настаивал я. — Ты смотришь на себя и видишь только пятно. Я смотрю на тебя и вижу прекрасную девушку. Если ты сосредоточишься на своем родимом пятне, то я увижу тебя целиком.

Она удивленно посмотрела на меня, а потом вдруг наклонилась и поцеловала в губы. Это было началом наших отношений. Мы вместе учились в колледже, а после окончания школы поженились.

Но дело в том, что Джинни никогда по-настоящему не верила в свою красоту. Эта отметина на её шее не выходила из её головы, и она продолжала пытаться скрыть ее с помощью косметики или одежды, которую носила. В любом случае, после того как мы закончили школу и она нашла работу, она хотела использовать свой доход, чтобы удалить пятно «от портвейна». Я любил ее такой, какой она была, но она была полна решимости и пошла к специалисту, чтобы изучить возможность получения лазерного лечения.

Доктор сообщил ей хорошие новости, что лечение будет действительно эффективным и могло практически устранить родимое пятно. Но у него были и плохие новости. Он сказал ей, что потребуется от восьми до десяти процедур, чтобы сделать эту работу, и что ей придется ждать несколько месяцев между процедурами, чтобы ее кожа зажила. Другой плохой новостью были расходы, которые были немалы и не покрывались её страховкой. Но Джинни была так взволнована перспективой избавиться от своего пятна, что я деньги для нее не значили большого значения.

Так или иначе, Джинни закончила лечение около года назад, и это полностью изменило ее мироощущение. Ее уверенность в себе возросла, и в ответ она стала кокетливой и более общительной. Она также начала носить более откровенную одежду теперь, когда ей не нужно было прятать родимое пятно на плече и шее. Конечно, это начало привлекать внимание других мужчин. Мне это не нравилось, но Джинни это нравилось. Она сказала мне, что ей приятно, когда люди смотрят на нее с восхищением, а не с жалостью. Ее новое отношение беспокоило меня, но когда я попытался что-то сказать, она обвинила меня в том, что я не позволяю ей наслаждаться собой. Я был рад, что Джинни счастлива, поэтому оставил свои сомнения при себе. Ты знаешь, как хорошо это работало для меня.

Эстер долго молча смотрела на меня, и я решил, что она считает меня полным ничтожеством. — Ты интересный человек, Томас, — наконец произнесла она. Ты совсем не такой, как я ожидал. Затем она резко встала. — Нам нужно вернуться на шоссе. Утро уже почти прошло, а впереди у нас еще долгая дорога.

Хотя Эстер сказала, что ее руке стало лучше, она все еще не могла вести машину, поэтому я снова села за руль. В мгновение ока мы покинули Теннесси и пересекли Виржинию, но впереди у нас было еще почти восемь часов дороги.

Когда мы ехали на север по шоссе I-81, я взглянул на Эстер. — Так что ты знаешь о вирусе Аль-Андалус? Почему ваши люди так беспокоятся об этом? — Спросил я ее.

Теперь она была полностью занята делом. — Наши люди работали над ним с тех пор, как мы его обнаружили, но не добились никакого прогресса. Сначала они думали, что это какая-то процедура поиска информации, что-то вроде кражи паролей, секретных документов, конфиденциальных данных. Но проблема в том, что эта чертова штука ничего не делает. Мы проверяли её на различных типах компьютеров. Вирус запускается на мгновение, а затем отключается.

— Тогда почему ты так беспокоишься? — Спросил я.

— По трем причинам, — сказала она. — Во-первых, наши эксперты никогда не видели ничего подобного. Он кажется очень сложной и непредсказуемым. Никто не стал бы так напрягаться из-за чего-то невинного. Вторая причина заключается в том, что мы улавливаем все виды обратной активности ИГИЛ. Все, что мы слышим, указывает на то, что должно произойти что — то важное-мы просто не знаем, что и когда. И наконец, есть ты.

— Я? — удивленно переспросил я.

— Вот именно, — сказала она. — Когда мы направили этот вирус к вам, уровень шума достиг максимума, а затем затих. Затем, следующее, что мы узнали, два очень плохих типа были посажены тебе на хвост.»

— Амир и его брат, — с горечью сказал я.

— Вот именно, — сказала она. — Если сложить все это вместе, то, кем бы ни был Аль-Андалус, он имеет решающее значение для планов ИГИЛ. Мы должны выяснить его назначение и как его остановить.

— Так что, когда мы вернемся в Вашингтон, я думаю, нам нужно будет ехать прямо в Форт-Мид, — сказал я.

Эстер решительно покачала головой:

— Я очень сомневаюсь, что они пустят меня туда вместе с тобой, — сказала она, — и они могут даже не впустить тебя после того, что случилось в Ок-Ридже. Вместо того, чтобы рисковать долгой заминкой, я думаю, что для вас было бы лучше справиться с вирусом с вашего домашнего компьютера. У вас есть безопасный доступ к сети АНБ, не так ли?

Я сказал ей, что знаю, и это стало нашим планом. Единственное, что меня не радовало в работе дома, — это возможность встретиться с Джинни. После всего, что я узнал, я просто не чувствовал себя готовым к тяжёлому разговору с ней. Кроме того, это только отвлекло бы меня от мыслей о вирусе. Выяснять отношения с женой придется позже.

Я нагонял упущенное утренние, но мы отставали по времени во пути. В дополнение к необходимым остановкам и обеду, рана на руке Эстер явно причиняла ей больше боли, чем ибупрофен мог справиться. Наконец я свернул с шоссе в Харрисонбурге и отправился на поиски аптеки. Я прошел мимо нескольких сетевых магазинов и наконец нашел старомодную семейную аптеку. Дежурной аптекаршей была женщина, и когда я показал ей руку Эстер, она очень мне посочувствовала.

— Я пытаюсь отвезти жену к нашему семейному врачу в округ Колумбия, — сказал я ей, — но не знаю, сможет ли она продержаться до нашего приезда.

Женщина вернулась к полкам и вернулась с маленьким белым конвертом. — Вот Лортаб, — сказала она мне. — Это комбинация ацетаминофена и гидрокодона. Я не могу дать вам больше одного без рецепта, но это должно помочь вашей жене, пока вы не вернетесь домой. Я бы посоветовал ей что-нибудь съесть, прежде чем она это примет лекарство.

Я горячо поблагодарил аптекаршу за ее доброту, и мы снова сели в машину. Эстер хотела немного подождать, прежде чем принять лекарство, на случай, если оно ее усыпит, поэтому я ехал еще час, пока мы не доехали до поворота на I-66 и не остановились у Frоnt Rоyаl. Было уже больше восьми вечера, и мы оба проголодались. Мы нашли забавную маленькую закусочную с бургерами Spеlunkеr S-Я думаю, из — за сети Skylinе Cаvеrns и у нас были гамбургеры и картофель фри, которые были удивительно хороши.

Эстер приняла Лортаб с едой, и оно, казалось, стало действовать на нее почти сразу, потому что она начала засыпать сразу после того, как мы закончили. Я тоже был измотан, так что было очевидно, что мы не доберемся до дома этой ночью. Через дорогу был мотель «Супер-8», так что после того, как мы закончили есть, я поехал туда на машине и снял нам номер. Я помог Эстер войти, и она уснула через несколько минут после того, как упала на кровать.

Это заставило меня сидеть в темной комнате, и снова мой разум начал возвращаться ко всему, что произошло. Всего за несколько дней вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. И человек, который вызвал весь этот хаос, был не кто иной, как моя жена Джинни. Женщина, которую я любил безоговорочно и за которую я с радостью отдал бы свою жизнь, прежде чем все это случилось.

Предательство, подумал я, должно быть, самый страшный грех. Когда вы любите и доверяете кому-то только для того, чтобы обнаружить, то что он не так предан, это потрясает самые основы вашего существа. Я испытывала так много эмоций, что даже не мог определить их все. Единственное, что я знал наверняка, так это то, что Джинни была последним человеком, которого я хотел бы видеть.

Чем больше я думал о возможности встречи с ней, тем больше расстраивался, пока не сделал то, чего не должен был делать. Я вышел на улицу, включил мобильник и набрал номер Джинни, надеясь, что она не ответит. Конечно же, звонок был переведен на ее голосовую почту, и прослушивание записанного ею сообщения быстро довело мои эмоции до точки кипения.

— Это я, Джинни, — сказал я, изо всех сил стараясь не кричать на нее. — Послушай, я знаю все о тебе, и о твоем романе с Амиром. Я слышал, что ты будешь делать с ним, когда осталась дома со мной, и меня от этого тошнило. Я не могу поверить, что ты так предала меня, после всего, что я сделал для тебя, и особенно после всего, что ты сказала мне о верности.»

Я понял, что мой голос повысился, и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — В любом случае, завтра я буду дома и не хочу, чтобы ты была там. Иди к своему парню, или к родителям, или катись к черту, мне все равно. Просто держись подальше от нашего дома, потому что единственный раз, когда я хочу увидеть тебя снова, это в суде по бракоразводным делам!

Я хотел сказать что-нибудь еще, чтобы передать всю боль и гнев, которые я чувствовал, но не смог придумать ничего умного, поэтому я повесил трубку. В этот момент я пожалел, что у меня нет старомодного телефона с трубкой, чтобы я мог её бросить.

Я все еще был очень расстроен, поэтому прошел немного на восток по Саут-стрит, а затем вернулся назад. Когда я вернулся в нашу комнату, Эстер все еще спала. Я смотрел на нее и думал, какая же она на самом деле. Был ли у нее парень в Израиле? Неужели она ему изменяла? Я покачала головой, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. По крайней мере, она спасла мне жизнь. И хотя я знал, что ей нужна моя помощь, она без колебаний подставила себя под удар ради меня. Это должно было что-то значить.

Я лег рядом с ней. Даже сквозь одеяло я чувствовал тепло ее тела, и это было приятно. Потом я понял, что, скорее всего, еще долго буду спать один. На этой грустной ноте я задремал.

30 декабря

«Континентальный завтрак», который предлагал мотель, был не очень большим, но он был достаточным, чтобы мы могли продолжить наш путь. Эстер сказала мне, что ее рука чувствует себя намного лучше, но когда мы были снова поехали, я вернулся за руль. Кроме того, я знал дорогу к своему дому в Колледж-Парке.

Нам потребовалось еще полтора часа, чтобы добраться до Вашингтона, а затем мы проехали половину кольцевой дороги. Но как только мы добрались до колледж-парка, движение значительно уменьшилось. Поскольку все студенты Мэрилендского университета уехали на рождественские каникулы, улицы почти опустели.

Я осторожно проехал по нашему району, но когда подъехал к дому, оказалось, что Джинни получила мое предупреждение, потому что ее машины на подъездной дорожке не было. Я сделал один круг вокруг квартала и припарковался.

Внутри дома царил беспорядок, но я не обращал на него внимания. Я определенно

не чувствовала себя обязанной извиняться перед Эстер за небрежное ведение домашнего хозяйства Джинни.

Мы превратили мою столовую в домашний офис, и мы пошли с Эстер туда и я начал загружать свой компьютер. Но прежде чем я успел войти в сеть АНБ, я услышал, как в замке входной двери повернулся ключ. — Черт побери, — выругался я, — я же просил ее не приходить сюда!

Я подбежал к двери и рывком распахнул ее. Там была Джинни, по ее лицу текли слезы.

— Прости меня, Томас, прости, — всхлипывала она. Прежде чем я успел что-либо сказать, ее толкнули вперед, в мои объятия, и я машинально попытался поймать ее, как вдруг из-за двери появился мужчина и ворвался в дом. — Какого черта?... — Крикнул я, но тут же увидел большой черный автомат, который он направил на меня, и резко остановился.

Эстер подбежала к нам сзади. — Отойди, — угрожающе сказал мужчина, размахивая пистолетом, чтобы предупредить всех нас троих. Захлопнув дверь, он торжествующе улыбнулся и уставился на нас. — Позвольте представиться. Я-Амир Нассир. — Он махнул рукой в мою сторону. — А ты, должно быть, и есть тот самый несчастный рогоносец, — усмехнулся он. Потом его взгляд упал на Эстер, и он широко улыбнулся. — А кто это у нас тут? А это грозная Эстер Фримен, лакей Моссада.

Краем глаза я заметил, как напряглась Эстер, и понял, что она вот-вот прыгнет. Амир, должно быть, тоже заметил это, потому что перевел пистолет на нее. — Нет, нет, нет, — предупредил он ее, — даже не думай об этом. Ты умрешь, даже если тебе удастся достать мой пистолет. — Затем он распахнул куртку, и мы все увидели жилет, который он носил под ней. — Одно неверное движение, и я отправлюсь в рай, а вы троя попадёте в ад.»

Эстер расслабила мышцы, а мы с Джинни стояли, парализованные страхом.

— Ну что ж, умник, — усмехнулся Амир, — посмотрим, что ты узнал о нашем маленьком сюрпризе. С этими словами он вошел в мой домашний офис, повернулся к компьютеру и переместил мышь, чтобы очистить экранную заставку. Когда это произошло, на плоском экране появилась страница входа в сеть АНБ. — Пароль, — сказал он, — дайте его мне.

— Нет, — решительно ответил я. Я надеялся, что, держа его в неведении о наших успехах, мы сможем как-то повлиять на него.

— Значит, рогоносец все-таки хочет показать, что у него есть яйца, — рассмеялся он. — Интересно, что мне понадобится, чтобы убедить вас сотрудничать? Может быть, если я убью еврейку...

Я увидел, как Эстер выпрямилась, и понял, что она полностью готова умереть. Но Амир снова рассмеялся. — Нет, она солдат, и я думаю, ты знаешь, что все солдаты должны быть готовы умереть рано или поздно. Я не думаю, что ее смерть будет мотивировать тебя.

Внезапно он направил пистолет на Джинни. — Так как насчет этого? — риторически спросил он. — Интересно, у тебя еще осталось достаточно чувств к ней, чтобы хотеть предотвратить ее смерть?»

— Амир! — Взвизгнула Джинни. — Ты не можешь так думать, после всего, что между нами было...

Лицо Амира исказилось гримасой отвращения и презрения. — Замолчи! Ты для меня ничто, просто очередная западная шлюха, готовая раздвинуть ноги и позорить мужа при первой же возможности. Потом он снова повернулся ко мне, и на его лице появилась лукавая улыбка. — Но я не думаю, что убью ее. Что, если я просто изувечу ее, скажем, отстрелю одну из тех грудей, которыми она любит щеголять?

Джинни беспомощно сложила руки на груди и начала жалобно всхлипывать, но Амир все это время не сводил с меня глаз. Черт возьми, я был так зол на нее за то, что она предала меня, но я все еще не хотел видеть ее мучения. Я не мог так легко отделаться от многих лет ее защиты.

— Ладно, ладно, — сказал Я, — не стреляйте в нее. Я дам тебе пароль.

— Намного лучше, — сказал он, отворачиваясь от Джинни и снова поворачиваясь к клавиатуре. — В чем дело?»

«Его руки, — подумал я, — я должен сжать его руки. — Внезапно мне пришла в голову сумасшедшая идея. Если это не сработает, он, вероятно, убьет меня на месте. Но потом, подумал я, он, вероятно, все равно убьет меня, как только убедится, что я не придумал, как отключить его вирус.

— Я его не запомнил, — сказал я ему. — Я использовал код продукта, написанный на металлическом кубе на книжной полке.»

— Ты и вправду задрот, — презрительно сказал он, поднимая кубик и рассматривая его. Он был сделан из плоского серебристого металла примерно в дюйм с каждой стороны.

— Но это только половина пароля, — сказала я, задыхаясь. — Вторая половина находится на втором кубе, — сказал я, указывая на деревянный шкаф позади меня.

Теперь его подозрения полностью подтвердились, и я почти ощутил то место на груди, куда был нацелен его пистолет. — Подними его и покажи мне — теперь медленно, — приказал он.

Стараясь не делать резких движений, я взял кубик с деревянной полки и показал ему. Он был точно таким же, как тот, что он держал в руке. — Ты хочешь, чтобы я принес его тебе? — Спросил я.

— Нет! — он быстро огрызнулся. — Поставь его на пол и придвинь мне ногой. Окуратно...»

Джинни все еще плакала, а Эстер с любопытством смотрела на меня, когда я опустился на колени, положил кубик на пол и толкнул его к нему ботинком. — А теперь все назад, — прорычал он.

Когда мы снова оказались у дальней стены, он положил пистолет на пол, опустился на колени и схватил второй кубик правой рукой, все еще держа первый в левой. Затем он встал и поднял обоих, чтобы рассмотреть их. Но, к его и нашему удивлению, его руки, казалось, устремились навстречу друг другу и ударились друг о друга с такой силой, что я услышал, как хрустнули кости в его пальцах.