После встречи с Ромой дни побежали со страшной скоростью. Начался предновогодний марафон, который плавно перешёл в новогодний, а тот, в свою очередь, в после новогодний. Всё это закончилось, как обычно, лишь после Крещения. В суете застолий, тостов и смене лиц из моей памяти понемногу начал стираться образ солдата, волею судьбы оказавшегося у дверей моей квартиры в морозный день 24-го декабря. Хотя, честно говоря, совсем забыть о нём мне мешала мысль о моей курке, хоть и старенькой, но такой удобной. Впрочем, я уже был готов распрощаться с нею навсегда, если бы не та самая пресловутая «жаба», которая периодически навещала меня и давила.

Я никак не мог дождаться выходных, чтоб наконец-то отдохнуть от затянувшихся праздников и их «отмечаний». В пятницу на работе меня неожиданно позвали к единственному на две комнаты телефону. Сквозь треск и хрипы в трубке я едва догадался, что это звонил мой солдатик. Он спрашивал, когда ко мне можно зайти, чтоб вернуть вещи. Я ответил, что все выходные буду дома, разве что в магазин отлучусь. На том и порешили. Сам же я не знал, радоваться мне или нет. Почему-то был уверен в том, что Рома забежит лишь на пару минут, а потом уйдёт к своим родственникам. Ну что ж, пусть даже и так.

На всякий случай к встрече я подготовился. И началось самое неприятное, то есть часы ожидании. Как я себя ни убеждал, как ни уговаривал, всё равно волновался и прислушивался к шумам за дверьми. Если б хоть телефон был у меня, и то было бы легче. Но в то время даже стационарный телефон был недосягаемой роскошью, а о существовании мобильных наш народ только начинал подозревать.

Рома явился в субботу под вечер, когда я уже почти отчаялся его увидеть. Было трудно узнать в этом бравом воине прежнего замерзшего салажонка месячной давности. Теперь он был в шинели, брюках и ботинках. Форма на нём ладно сидела и делала его весьма привлекательным. Для меня, конечно. Для романтичных девочек, думаю, тоже.

Кроме моей куртки Рома притащил ещё консервы, батон хлеба, печенье и сладкую газировку. Я с облегчением вздохнул и понял, что он задержится чуть дольше, чем на одну минуту. Мне стало так радостно на душе, что я с трудом сдержался, чтоб не обнять парня. Ну, ни хрена ж себе, неужели я начинаю влюбляться? Этого только не хватало!

Рома говорил без умолку о том и о сём, а я от радости всё никак не мог настроиться на нужную волну. Про себя же отметил, что он почти не употребляет в своей речи тех самых слов, без которых наша родная армия просто не смогла бы существовать. Я тоже подобные слова произносил крайне редко, и то по случаю. Поэтому такая особенность Ромы была мне по душе. И ещё в нём мне нравилось то, что он не задавал всяких ненужных вопросов типа: «а почему ты не женат», «а сколько получаешь на работе» и т.д. Если же хотел что-то посмотреть или взять, то обязательно спрашивал позволения. И я ему доверял.

Мы сидели на кухне и трепались, как подружки-школьницы на уроке. Я спросил, нашёл ли он своих родственников. Рома помрачнел и нехотя рассказал, что был у них на праздниках, но приняли его далеко не радушно. Угостили стаканом узвара и буквально вытолкали за дверь, говоря, что им срочно нужно уходить.

– Не пойду к ним никогда больше, – резюмировал Рома, и я окончательно понял, что он останется у меня на две ночи. От обеда он отказался, потому как поел в части. А вот искупаться ему просто необходимо, так как на этой неделе бани вообще не было из-за какой-то поломки.

– И дай мне, если не жалко, какие-нибудь трусы, чтоб я мог постирать свои, – почему-то очень стесняясь, попросил Рома. Я с радостью предоставил ему весь свой гардероб, из которого он сразу же выбрал красные спортивные с широкими штанинами. Это мне тоже очень понравилось.

Рома налил полную ванну воды и влез туда, как он сказал, «откисать».

– Если тебе нужно будет что-то потереть, то свистни, – крикнул я вдогонку. Рома засмеялся и пообещал свистеть громко.

Откисал Рома долго, больше часа. Он то добавлял горячей воды, то выпускал остывшую, всё время мурлыча себе что-то под нос. Я уже измаялся на кухне ждать его с ужином. Заглянуть в ванную, как в прошлый раз, я не решался. Хотел было зайти туда под каким-либо благовидным предлогом, но каким? Чтоб обдумать это, я пошёл покурить в туалет, как обычно, в одних трусах.

– Ты что, куришь там без меня? – услышал я.

– Ну, так иди сюда.

– Ладно, потом. Давай кончай быстрее и заходи ко мне. Надо потереть кое-что.

Я беззвучно рассмеялся. Сработало! Ну, пацан, что позволяет себе с «дядей»! Видите ли, кончай быстрее. Сейчас я тебе кончу, засранец! И как был в белых трикотажных плавках, так и зашёл в ванную.

Рома лежал, покрытый водою, из которой торчали только его согнутые колени и голова. При каждом вздохе его торс всплывал, а член выглядывал из воды. При выдохе все скрывалось. Парень лежал свободно, не стесняясь меня и не закрывая ладонями своё самое интересное место. Наши взгляды, случайно или нет, встретились. Мне показалось, что думаем мы об одном и том же. А если так, то надо было как-то изящно перейти к намеченной цели. Или обратить всё в шутку, а потом уж действовать.

Я опёрся руками о край ванны и драматическим голосом произнёс:

– Кто это тут намекал, чтоб я кончил? – и, не дожидаясь ответа, сделал вид, что хочу щёлкнуть пальцами по воде в районе его члена. Естественно, угроза была почти что смертельной, и Ромка так «испугался», что едва не выпрыгнул из ванны, позабыв на минуточку, что находится далеко не в естественном водоёме. Добрая половина воды при этом выплеснулась на пол. Короче, деточки порезвились.

Я срочно ухватил тряпку, пока не произошло непоправимого – визита скандальных соседей снизу, от которого я не ожидал ничего хорошего. Но обошлось, к счастью. Хорошо, что я быстро среагировал на ситуацию. Рома всё это время сидел в полупустой ванне, поджав колени к подбородку и обхватив их руками, и виновато моргал ресницами. Я показал ему кулак и рассмеялся. Тогда мой солдат вздохнул с облегчением.

Теперь можно было и потереть. Я стоял на полу, а Рома в полный рост спиной ко мне. Хоть он и был немного ниже, но за счёт высоты ванной я с трудом доставал мочалкой до его плеч. Тогда он широко раздвинул ноги, выпятил попку и опёрся руками о стену. Это было то, что надо! Между его ног показалась нехилая мошонка, которая покачивалась в такт моим движениям. А его чуточку волосатые булочки просто сводили меня с ума. Я почувствовал, что плавки становятся тесными для моего твердеющего органа. А Рома просто балдел от моих стараний и периодически указывал, где мне ещё нужно приложить усилия. Потом он умолк, а я продолжал тереть его спину, плечи, поясницу. Другая моя рука шла следом и гладила те части, по которым только что прошлась мочалка.

Я немного осмелел и начал тереть ему ноги. Рома стоял молча и слегка подрагивал. Я сильнее намылил мочалку и коснулся его попки. Отрицательной реакции не было, и я стал тереть булочки, а другой рукой их гладить. Затем выдавил мыльную пену из мочалки на руку и пальцами прошёлся по его промежности и впадине, несколько раз коснувшись яичек. Рома чуть подрагивал, но пока молчал.

А я не знал, что делать дальше. Решимость моя куда-то улетучивалась. Да и молчание наше было каким-то напряжённым. Хоть бы Рома что-нибудь сказал или даже матюгнулся для разнообразия. Почти всегда так бывает: когда близко подходишь к осуществлению желания, то тут же начинают вылазить наружу твои комплексы. Чтоб разрядить обстановку, я предложил Роме обмыться под душем.

Наверное, на этом моя миссия заканчивалась. Но, на всякий случай, всё же спросил, помыть ли его спереди или нет.

– А ты как думал? Конечно, – ответил Рома и бросил взгляд на мои плавки. Я даже не стал закрываться. Пусть знает, что он со мной делает.

Рома повернулся лицом. Он улыбнулся и спросил, как ему лучше стать, чтобы мне было удобнее. Я ответил, что это на его усмотрение. Парень вновь широко расставил ноги, лопатками опёрся о стену, руки завёл за голову, а его член оказался у меня чуть ли не у подбородка. Вот тут меня начало реально трясти. Я боялся опустить глаза ниже, чтоб окончательно не возбудиться. Но когда я всё же решился, то увидел, что член Ромы почти без эрекции. Зато как красиво и величественно он висит вместе с расслабленной мошонкой! Но почему висит? Ведь у меня же торчит! Значит, Рома не такой как я? Но его поза не оставляла никаких сомнений. Прикалывается над «старичком»? Ну-ну!

Я потёр ему плечи, грудь, живот. Растительности на Ромке было маловато, не считая аккуратного четырёхугольника лобка, поросшего каштановыми волосами. Моя рука всё ближе и ближе приближалась к этому заветному месту, на которое я неотрывно смотрел. Рома это прекрасно видел и сверху наблюдал за мной. Как всё было просто: моё лицо в каких-нибудь двадцати сантиметрах от его члена. Одно движение – и я бы обхватил его губами, языком погладил бы головку и... Я уже был готов сделать этот шаг, но в последний момент поднял глаза на лицо Ромы. Он по-прежнему улыбался, но улыбка, как мне показалось, была не такая, как обычно, а какая-то неприятная, глумливая. И я остановился. Я струсил по полной программе.

Мне стало стыдно и обидно за себя. Механически я продолжал елозить мочалкой по бёдрам и икрам Ромы, как будто делал это каждый день. Моя рука пару раз прошлась по его промежности и коснулась мошонки. Но теперь это уже было, как говорится, без всякого удовольствия. Я совсем сник и бросил мочалку на дно ванной.

– Давай, скорее домывайся и ужинать. А то я с утра не ел, – как можно спокойнее сказал я и вышел, спиной чувствуя на себе взгляд Ромы. Вот только каким он был, этот взгляд, оставалось только догадываться.

Я сел на кухне злой и голодный, как стая пантер. Ну, и какого дьявола побоялся? Теперь ведь буду жалеть и корить себя за то, что не использовал такой шанс. И будет ли ещё таковой в ближайшем будущем? Даже если Рома и натурал. Ну не придёт больше, в конце концов. Что я теряю? В друзья ему не набиваюсь. Будет меня презирать? Это его дело и право. Мысли одолевали меня с бешеной силою. Так что пришлось идти курить в туалет, чтоб немного успокоиться. А Ромка тем временем, как ни в чём не бывало, плескался под душем и что-то напевал себе под нос.

После ужина мы долго пили чай и опять болтали о всякой ерунде. Я продолжал злиться и, решив окончательно себя добить, отправил парня в комнату, чтоб не болтался под ногами. Если он там заснёт, как в прошлый раз, то так мне и надо. Тем не менее, не утерпел и вдогонку крикнул ему:

– Там в серванте есть всяко-разные журналы. Можешь посмотреть, если хочешь.

– Канэчно хачу, – почему-то с кавказским акцентом ответил Рома, и вскоре из комнаты я услышал шелест страниц. У меня действительно было с десяток порножурналов, среди которых и польские журналы для геев «Nowy Men», которые я купил на нашем базаре у глухонемых торговцев. Я не стал их прятать. Пусть Рома выберет себе что-то по вкусу и наконец-то поймёт, с кем имеет дело. И примет решение.

Я быстро убрал на кухне, поплескался в душе и тихо вошёл в комнату. Рома сидел на диване с журналом в руках. Его правая нога была согнута в колене, а ступня стояла на диване. Из моих любимых красных трусов, которые теперь были на Роме, призывно выглядывали оба его яичка. А на животе под резинкой тех же трусов выделялся очень рельефный цилиндр. От меня не ускользнуло то, как поспешно Рома отдёрнул руку от этого цилиндра при моём появлении.

Я сел рядом и посмотрел, что же он такого там разглядывал. Мне понравилось, что парень не стал закрываться и отталкивать меня. Честно говоря, даже не ожидал, что это будет «Nowy Men». На развороте журнала был очень интересный и редкий снимок. Два парня, до безобразия красивые и подкачанные, стояли лицом друг к другу, тесно прижавшись головками своих немаленьких членов. Один из парней при этом натягивал свою крайнюю плоть на головку друга. Снимок был великолепен и, чего греха таить, я несколько раз пользовался им для удовлетворения своих фантазий. Лишь много лет спустя я узнал, что это называется докинг мужчин.

Мы долго сидели, глядя на фото. Наверное, каждый боялся нарушить молчание, а, может, и ненужных вопросов. Рома, уже не стесняясь меня, поглаживал свой твёрдый член рукою. Наконец я не выдержал и тихо спросил:

– Ну, и как тебе такое?

– Класс! Я такого никогда не видел, – так же тихо ответил он и, немного помолчав, добавил:

– Вот бы попробовать так.

Я понимал, что шутить сейчас не самое лучшее время, но не подколоть Рому по поводу его размеров просто не мог.

– Ага, попробуй на твоего великана натяни, – почти с восхищением сказал я.

– Та ладно, не такой уж и великан. У тебя же не меньше. Вон как в ванной торчал! – съехидничал Ромка.

Мы рассмеялись и стали выяснять, у кого какой. У Ромы член имел 22 см, мой же был гораздо скромнее – 17. В конце разговора и он, и я оттянули резинки трусов и предъявили друг другу сии вещественные доказательства. Нам стало страшно весело и захотелось продолжить дурачиться. Мы опять уткнулись носами в снимок, рассматривая и комментируя детали. Оба наши члена продолжали стоять в трусах.

– Ну, теперь он не успокоится, пока не кончу, – сказал Рома, кивая на свой орган.

– А ты что в ванной не сдрочил сегодня, как в прошлый раз? – сказал я и тут же понял, что сболтнул лишнее. Но Рома не отреагировал на это: наверное, догадался, что я всё видел.

– Нет, конечно. Думал, ты мне поможешь. Зачем же самому дрочить, когда есть друг. А ты почему-то сбежал...

Мне стало легче на душе. Ну и кто бы подумал, что всё так просто может разрешиться. Ай да Рома, ай да сукин сын! (Да простит меня Александр Сергеевич!)

И в порыве самых нежных чувств я, как можно деликатнее, обнял Рому рукой за плечи, а вторую положил на его трусы туда, где они давно уже невообразимо бугрились. Член его тут же отреагировал на моё прикосновение нежным подёргиванием. Рома слегка напрягся, но не оттолкнул мою руку. Он откинул назад голову и прикрыл глаза. Я осмелел окончательно и прошёлся пальцами по всей длине, погладил головку и попытался оттянуть резинку и вынуть член наружу. Рома чуть привстал и сам стянул трусы ниже колен.

От радости я потерял дар речи и полностью обхватил член пальцами. Теперь мне не надо было ни от кого скрываться, а делать всё можно было вполне легально. Было приятно иметь дело с таким инструментом – ровным и красивым. Головка его была полностью открыта и чуть заострена к низу. Я всё гладил и гладил нежную кожу, влажную головку, потом возвращался к корню члена и ласкал яички, перекатывая их своими пальцами.

Рома тоже решил поучаствовать и полез рукой мне в плавки. Чтоб не затягивать процесс, я поднялся с дивана, а он стянул их с меня. Мы сидели бок о бок, тесно прижавшись, и дрочили друг другу. Рома закинул своё бедро на моё, а я обнимал его за талию и целовал его плечо и шею, вдыхая запах парня. Ромка пах настоящим самцом, породистым и сильным.

Вскоре его спина стала влажной, дыхание участилось, а член заметно отвердел. Он что-то пробормотал себе под нос и убрал свою руку с моего члена. Потом положил свою ладонь поверх моей, что была на его члене, и сильно её сжал. Мы вместе стали дрочить член Ромы с бешеной скоростью, и я понял, что сейчас мой диван станет жертвой Ромкиного темперамента.

По телу парня прошли судороги, и из его члена выплеснулась первая порция. Потом ещё и ещё. Спермы было много, она падала на грудь и стекала на живот, а мы всё продолжали двигать руками по члену. Наконец Рома обмяк, расслабился и прикрыл глаза. А я сидел с дымящимся членом, о котором все позабыли. Но ненадолго. Рома встрепенулся, провёл ладонью по своему мокрому животу и взялся за мой орган. Его рука в сперме возымела такое действие, что через несколько качков я излился не мене бурно, чем он пару минут назад.

Увы, часто бывает так, что первый кончивший просто отворачивается от напарника или попросту сбегает. Мне очень понравилось, что Рома не бросил меня в этой ситуации, а помог и мне получить удовольствие. И за это я был очень благодарен моему солдату.

Когда всё завершилось, он первый помчался в душ. Моё беспокойство о судьбе дивана оказалось напрасным: всё было чисто, не считая пары капель, которые я вытер собственными трусами. Я тоже ополоснулся в душе и вошёл в комнату в костюме Адама.

Рома сидел в углу дивана, одетый в футболку и трусы, и о чём-то думал. Я оделся аналогично и включил телевизор. Заводить разговор сейчас было нежелательно. Это я знал по своему опыту. Можно нарваться на неадекватную реакцию. И особенно лучше не надо спрашивать: «ну как, тебе понравилось?» или типа того. Лучше поставить необходимость общения на паузу. Что я и сделал.

Комната освещалась только экраном телевизора. Найдя какой-то музыкальный канал, я тихо умостился в другом углу дивана. Не долго думая, Рома растянулся на нём и по-хозяйски закинул мне на бёдра свои «копыта», как будто делал это каждый день. Мне стало смешно, и я вновь оценил умение парня разряжать напряжённые ситуации.

– Могу ли я расценивать, сударь мой, сей жест как ваше прощение от содеянного ныне мною совращения молодого «вьюноша», – театральным голосом произнёс я. Впрочем, Рому это нисколько не смутило, и в тон мне, он ответил:

– Ну что вы, что вы, сударь мой! Не извольте беспокоиться, всё путём. Только вот кто кого совратил – это вопрос интересный!

Мне стало окончательно весело и захотелось пошалить. Я поднял Ромкину ступню и прижался к её тыльной стороне щекой. Я тогда не знал слов «фут-фетиш» и никогда не думал, что ступни другого парня могут быть предметом вожделения и страсти. Но эта ступня сорок третьего размера явно была мне по нраву, хоть слегка и попахивала «кирзачом». Я ещё раз прошёлся по ней небритой щекой, отчего Ромка заверещал и начал дрыгать ногами. Я пощекотал его подошвы, потом ещё и ещё. О, это явно было его слабое место. Ромка ржал, что конь. Вернее, как породистый жеребец.

Вскоре мы устали дурачиться, и Рома повернулся на диване на сто восемьдесят градусов. Голову свою он положил мне на бёдра, ноги широко развёл в стороны, а потом одну закинул на спинку дивана. Его короткие волосы покалывали мой член через ткань трусов, отчего я вновь начал возбуждаться. Он это почувствовал и стал периодически вертеть головой, прижимаясь к моим трусам. Чтоб как-то отвлечься, я попросил Рому рассказать о себе: ведь до сих пор я о нём почти ничего не знал.

Не очень охотно, но всё же он поведал, что родом из небольшого городка в соседней области. Впервые «голубой» секс попробовал в селе с двоюродным братом, который был гораздо старше. Потом с другом в школе. Рома увлёкся и начал говорить без моих наводящих вопросов. А я смотрел на его тело, на широко разведенные ноги, которые в темноте выглядели чрезвычайно сексуально и непроизвольно стал поглаживать рукой его грудь, живот, ноги. А потом и вовсе положил ладонь на его трусы. Член Ромы был уже наполовину твёрдый, наверное, от воспоминаний. Уже безо всякого стеснения я вытащил орган парня через штанину и стал гладить его ладонью.

Сначала медленно оттянул кожу на головке, и она заблестела в неверном свете от экрана. Потом, полюбовавшись, так же медленно закрыл головку. Рома замолчал и стал прислушиваться к своим ощущениям. Моя рука скользнула к его яичкам, которые были подтянуты к животу. Поласкав мошонку, я пальцем погладил его дырочку, которая поросла довольно густыми волосами. Роме это понравилось, и он согнул ноги в коленях и подтянул их к животу, пытаясь сильнее насадиться на мой палец. Его тело колебалось в такт моим движениям, а ухо Ромы елозило по головке моего члена. Я потихоньку начинал сходить с ума.

Неожиданно он вскочил, сбросил футболку с трусами, а потом стянул их и с меня. Усадил меня на диван, широко развёл мои ноги, а сам уселся между ними лицом ко мне. Мы обнялись и крепко прижались друг к другу. На своём животе я почувствовал горячий и влажный член Ромы. Мне хотелось целовать его лицо, губы, глаза. Но на мой робкий поцелуй он не ответил. Его интересовало гораздо больше то, что находилось пониже.

Но всё же я поймал его губы и легонько провёл по ним языком. Они были по-детски пухлые, тёплые и сухие. Рома замер, прислушиваясь к новым для себя ощущениям. Я прижался сильнее и снова провёл языком по его губам, но уже сильнее и решительнее. Он чуть приоткрыл рот, ожидая, что же будет дальше. Такого ещё он, вероятно, не испытывал.

Я ловил каждое его дыхание, которое хоть и пахло вином, но было по-юношески свежим. Мне не захотелось переходить к слишком влажным поцелуям с использованием языка, и я ещё крепче обнял парня, прижался к его шее и стал водить по ней губами и усами. По коже Ромки пробежали мурашки. Он громко сглотнул и откинул голову назад. Я несколько ослабил объятия, и мои губы оказались на его груди, у одной из двух маленьких коричневых вишенок. Мой язык прижался к одной из них, а вторую я ласково теребил пальцами. Его грудь была почти без растительности. Но даже те немногие волосы, что были, приятно ласкали мои губы.

Рома сидел с полузакрытыми глазами и слегка постанывал. Его руки лежали у меня на плечах. Потом они сползли ниже, туда, где тёрлись друг о друга наши возбуждённые члены. Он прижал их ещё сильнее и стал мерно двигать по обоим стволам рукою. Теперь уже по моему телу побежали стаи мурашек.

Я снова прижал парня к себе. Мои ладони гладили его спину и немного волосатые «булочки». Его тело было таким приятным, таким юным и таким родным. Мне хотелось доставить ему как можно больше удовольствия. Я водил пальцами по его борозде между половинками, пробиваясь сквозь мягкую растительность к заветной дырочке. Немного погладив её круговыми движениями, я слегка нажал на неё.

У меня не было и мысли об анальном сексе. Я относился к нему без энтузиазма, да и опыта, почитай, было не очень. Но Рома расценил мои действия иначе. Он взял в руку мой член и, немного привстав, попытался ввести его в себя. Я совсем не ожидал этого и машинально сделал поступательное движение вперёд. Понятно, что Ромке стало больно, и он зашипел. Но попыток ввести мой член так и не оставил. Ещё несколько попыток, и мне показалось, что мои семнадцать сантиметров наполовину вошли в Рому.

Я же тем временем ласкал его член, который, как мне показалось, стал терять свою твёрдость и размер. А его яички, прохладные и сравнительно небольшие, лежащие на моём животе, были для меня настоящим наркотиком. В какой-то момент я потерял бдительность и финишировал при очередной попытке Ромы вставить мой член глубже. Я даже не успел его предупредить и залил парня своей спермой. Что и говорить, мой оргазм с членом в 22 см в руке был ярким и обильным.

Мне тут же стало очень стыдно за свою «скорострельность» и захотелось уйти куда-нибудь, чтоб остаться одному. Рома слез с меня и обтирался трусами. Парень явно был разочарован. Я не имел права его бросить в таком положении. Тем более, что сегодня он уже продемонстрировал мне правило хорошего тона, когда мы кончили по первому разу. Сделав несколько глубоких вздохов, чтоб прийти в норму, я потянул Ромку на себя и разложил его на диване. Одну его ногу забросил на спинку, а сам стал на колени перед диваном.

Языком поласкав сосочки парня, я начал целовать его живот, пупок, по едва заметной дорожке спускаясь к лобку. Я прижался губами к яичкам, вдохнув их удивительный запах, и без лишних слов обхватил влажную головку члена губами. Рома дёрнулся от неожиданности и что-то хотел сказать, но я накрыл его рот ладонью. В моём рту поместилась едва ли половина члена, а о горловом минете в те времена и слыхом не слыхивали. Ромкина головка были упругой и чуть солоноватой, и я с удовольствием скользил по ней языком, особенно тщательно обрабатывая уздечку.

Член заметно твердел, а живот и ноги парня покрылись лёгкой влагой и слегка подрагивали. Мой язык нащупал отверстие на головке и стал дразнить его. Мои пальцы гладили яички, слегка оттягивая их книзу. Ромка тоже долго не смог выдержать моих умелых действий. Его тело напряглось, выгнулось, а руки делали мне какие-то знаки. Я всё понял, но не выпустил изо рта сокровище Ромы. Мощная струя ударила мне в нёбо, потом вторая, третья. Сколько их было, не знаю: я потерял им счёт. Да это и не важно.

Наверное, на какие-то мгновения, а, может, и минуты мы выпали из действительности. Первым пошевелился Рома. Он лежал в том же положении, в котором я его зафиксировал. Моя голова покоилась на его ноге. Улыбка парня сияла даже сквозь сумерки.

– Ну, ты и дал копоти! Никогда ничего подобного не испытывал, – то ли с восторгом, то ли с сожалением проговорил он. Во рту у меня всё ещё была Ромкина сперма, и я незаметно сплюнул её в те же трусы.

– Не дал, а взял, скорее всего, – сказал я, и мы тихо захихикали.

Выслушав ещё пару комплиментов, я поднялся и, взяв Рому за руку, потащил в душ. Туда он соглашался идти только при условии, что я лично помою все части его тела, на которые он укажет. Так и получилось. Мне это было не в тягость, а, скорее наоборот. Рома ответил мне симметричными действиями. Дурачиться у нас уже не было сил, и вскоре мы залезли под одеяло в чистую постель на том самом боевом диване. Одевать трусы не стали по причине отсутствия всё тех же сил. Мы легли на бок, и Ромка прижался ко мне спиной. Я обнял его за талию. На душе было так спокойно и празднично, что я незаметно для себя уснул.

Было около трёх ночи, когда я проснулся. Рома сопел рядом на спине, выставив одну ногу из-под одеяла. Я долго смотрел на него, выискивая для себя новые детали в его облике. Мне стало ясно, что опять хочу ласкать этого парня, который стал для меня таким дорогим и желанным. Теперь опасаться было нечего и, тем не менее, осторожно и с замиранием сердца я положил руку ему на живот. После некоторой паузы двинул её на лобок, а потом и ниже. И вот в моей руке Ромкина гордость и сила, такая тёплая и мягкая. Пальцами я ощущаю каждую его жилку, каждый волосок на корне. Член очень ровный и тяжёлый, а головка наполовину прикрыта шкуркой. Я сдвигаю её и открываю головку полностью, и глажу, глажу, глажу по ней пальцами. Член остаётся по-прежнему мягким, и это мне нравится, поскольку в этом есть своя прелесть. Теперь к яичкам. Они расслаблены и висят где-то в Ромкиной промежности. Жаль, но они могли бы быть чуть крупнее, под стать члену. Впрочем, когда я сгребаю их в свою ладонь, то перестаю об этом сожалеть, потому что меня переполняет чувство полноты и восхищения. Ромка что-то бормочет во сне, а я продолжаю свои ласки. Пусть ему приснится что-нибудь хорошее...

Я проснулся от того, что кто-то гладил меня по усам, а потом начал нахально за них дёргать. Комната была залита солнечным светом, а Рома лежал рядом на боку и смеялся. Я смачно потянулся, похрустел суставами и посмотрел вокруг. Мы лежали почти раскрытые, а в комнате было плюс двадцать четыре. Батареи грели на славу. Впрочем, на дворе тоже потеплело до нуля.

Как воспитанный человек я пожелал Роме доброго утра. Вместо ответа он сунул руку под одеяло и взялся за мой утренний стояк. Идея мне понравилась, и я сделал ответный жест.

– Ну вот, обменялись членопожатиями, – констатировал Рома, и мы заржали. Однозначно, ему хотелось дурачиться, и он снова дёрнул меня за усы. В ответ я укусил его за палец. А ему только этого и надо было. Мой бедный диван со скрипом и стонами терпел борьбу, которая на нём происходила. Мне нужно было поддаться, чтобы на следующую ночь нам не пришлось спать на полу.

Я лежал на животе, а Рома как победитель на мне сверху, прижавшись животом к моей спине. Его руки держали мои, заломленные назад, а подбородок упирался между моих лопаток. Как было приятно ощущать его молодое тело и запах настоящего мужского пота, что выступил во время нашей борьбы. Член Ромы лежал на моих плотно сжатых ногах. Мы пытались отдышаться, и при каждом вздохе волосы его лобка прижимались к моей попке и приятно щекотали её.

Придя в себя, я немного раздвинул ноги, и Ромкин член тут же провалился между ними. Я почувствовал, как его головка легла на мою мошонку. Ощущения были непередаваемые и новые для меня, поэтому я замер, смакуя каждую секунду нашей близости. Член Ромы стал твердеть, и тогда он обхватил своими бёдрами мои и сжал их. Своим тазом он начал двигать вверх-вниз, бросил мои руки и прижался губами к моей спине.

Что и говорить, мой член тоже почти мгновенно восстал и начал меня не на шутку беспокоить, потому что лежал под нашим весом головкой книзу. Но больше меня беспокоил сам Рома, который стал проявлять настойчивый интерес к моей дырочке. Несколько раз, как бы невзначай, он прижимал свою головку к ней. Честно говоря, я просто испугался. Дело в том, что я сюда ещё никого не впускал. Боялся, что тогда не смогу жить без члена в попе, как рассказывали всякие «знатоки». Быть может, Рома и смог бы быть первым, если б не его размеры.

Выбрав нужный момент, я попросил парня чуть приподняться, а сам под ним быстро повернулся на спину и потянул его на себя. Рома лёг сверху, и теперь я мог любоваться его лицом и целовать губы, щёки и плечи. Наши члены были возбуждены и лежали головками вверх, касаясь друг друга. Но когда Рома как-то по-хитрому выгнул таз, я почувствовал, что его яички прижались к моим. Ощущения были непередаваемые. Мы замерли, прислушиваясь к ним. Потом Рома нашёл такую амплитуду движений, что мы попеременно стали прижиматься друг к другу то членами, то яичками. От всего происходящего мне начинало сносить крышу.

Спина Ромы стала влажной. Я тоже был весь в испарине. Опять запахло потом. Движения парня стали более быстрыми и жёсткими. Я ослабил свои объятия, и он сел мне на бёдра в позу наездника. Прижав оба наши члена друг к другу, я стал их быстро дрочить. Рома глубоко вздохнул, поднял голову и выгнул спину. Его поза выражала блаженство. В ритм моим движениям он двигал бёдрами, а его яички катались по моему члену почти по всей длине. Я понимал, что долго так не продержусь, но хотелось всё же, чтоб Рома кончил раньше.

Он сильнее прижал бёдра ко мне, схватил своего красавца и бешено стал двигать по нему рукой. Я уже немного изучил его повадки и понимал, что сейчас будет. Чтоб не томить парня долго, я пальцами взялся за его мошонку, слегка оттягивая яички вниз. Рома всхлипнул, напрягся, и из его члена вылетела первая струя. Я едва успел поймать её в ладонь, которую прижимал к его головке. Струй было несколько, и они стекали мне на живот, смешиваясь с моими. Я тоже стал извергаться вслед за Ромой, потому что терпеть дальше не было никаких сил.

На моём животе образовалась тёплая лужица из продуктов нашей общей деятельности. Рома глубоко вздохнул и рухнул на меня, прижавшись лобком к этой лужице. Я положил руки ему на попку, и мы ненадолго задремали.

Но голод, как известно, не тётка, особенно для молодых солдатских и гражданских мужских организмов. И уже вскоре на кухне мы, как стая голодных волков, за обе щеки уплетали всё то, что удалось добыть в холодильнике.

Всё воскресенье мы провели дома, хоть день был на редкость тёплый и солнечный. Рома наотрез отказался куда-либо выходить. А мне бросать его одного совсем не хотелось. Мы даже не стали одеваться и ходили по квартире голыми, любуясь своими висящими и стоящими органами и покачивая ими, что перьями на шляпах. Ромка был ненасытен. Он то прижимался ко мне спереди или сзади, то гладил меня, то начинал подрачивать наши члены. Мне это нравилось, чего там душой кривить, и я с радостью отвечал ему взаимностью.

Мы лежали на диване, обнимались и целовались, разглядывая журналы. Я читал Роме гейрассказы, переводя их с польского. На глаза опять попался тот снимок, где парень натягивал свою шкурку на головку друга. Остановить Рому уже было невозможно. Мы пытались сделать всё так, как было на фото. Прижались головками, но у Ромы крайняя плоть была коротковата. Попробовал я. На конце члена у меня даже был небольшой «клювик». Может, мне и удалось бы натянуться на Ромину головку, но к тому времени наши органы уже вышли из-под контроля и торчали вовсю. Надо было ждать, пока опадут. Короче, всё окончилось тем, чем и должно было бы закончиться.

Когда начало смеркаться, мы перебрались в кресло. Я широко раздвинул ноги, а Ромка сел между, прижавшись ко мне спиной. Я крепко его обнял, и так мы просидели почти до отбоя. Говорили обо всём, и мне порою казалось, что мы знаем друг друга тысячу лет. Перед сном вместе приняли душ, где по его просьбе я сделал ему минет. Он хотел отблагодарить меня тем же, но я видел, что парень устал и не очень-то ему этого хочется. Поэтому и отказался.

Назавтра был ранний подъём, поэтому мы легли спать в трусах, чтоб не провоцировать друг друга. Долго лежали, тесно прижавшись и болтая. Я долго не мог заснуть и любовался телом моего, наверное, уже любимого солдата, который безмятежно сопел под моим взглядом...

Рома приходил ко мне почти каждую неделю. Обычно это бывало в субботу, ближе к вечеру. И тогда у нас в запасе было две ночи и всё воскресенье. Иногда же ему удавалось вырваться вечером в пятницу. Тогда у нас бывал двойной праздник – три ночи и два дня вместе. Случалось, что ему не удавалось прийти, и тогда он звонил мне на рабочий телефон и предупреждал. Но это бывало так редко, так что наши всеведающие барышни на работе не успевали что-либо заподозрить.

Моя жизнь текла в ожидании суббот. И я был почти счастлив, что у меня есть Рома и наша общая тайна, в которую никто не имел права проникнуть. Наши выходные были по-прежнему пылкими и бурными. Рома всегда что-то приносил с собою, пусть какую-то мелочь, но не с пустыми руками. Он сразу же раздевался и лез купаться, иногда затаскивая с собой и меня. И тогда наш первый акт происходил в ванной.

Потом мы долго ужинали, затем укладывались на диване и там продолжали своё действо. В общем, по полной программе.

Так прошла зима, а потом и весна. Я уже стал мечтать о том, как мы проведём с Ромой лето. Во-первых, он уже перейдет в разряд «дедов», а это откроет перед ним новые возможности. Во-вторых, я жил в спальном районе города почти на берегу Днепра. В десяти минутах ходьбы был прекрасный пляж. И я уже мечтал, как мы с Ромкой будем плавать и нежиться на песочке, особенно по вечерам, а то и под луною.

Но в конце мая Рома пришёл ко мне, как обычно, в субботу, но чем-то очень озабоченный и расстроенный. Оказалось, что на всё лето их отправляют на полигон в пятидесяти километрах от города. И нет никакой возможности остаться здесь, потому что в части будет только молодёжь нового призыва. Когда вернутся? То ли в конце августа, то ли в середине сентября.

Это был, конечно же, удар под дых. Я не ожидал, что так восприму эту новость. Хотелось даже заплакать. Мы дотемна просидели на кухне, не раздеваясь, не ужиная и не купаясь, и всё успокаивали друг друга. Мы решили, что придумаем что-нибудь и как-то сможем видеться, хотя и верилось в это с трудом.

Да, тогда я даже и подумать не мог, что всё обернётся гораздо хуже ожиданий. А эта наша встреча с Ромой окажется итоговой и подведёт черту под нашими прежними отношениями...