— Лёша, ну зачем ты пришел?

— Давай выпьем? Ну, просто выпьем, а?

Вина. Красного. Бутылку.

Почему ты все время туда смотришь? Кого ты ищешь?

— Ты все испортил, Лёша. Ну зачем ты пришёл?

— Я помешал, да? Помешал.

Я слышал, что о тебе говорят. А ты слышала?

— Слышала

— Это правда?

— Не правда.

— Нет правда. Давай выпьем. Теперь уже все равно, ведь я помешал.

— Видишь, Лёша, ты все знаешь, все понимаешь. Выпьем.

— А хочешь, я все исправлю? Сейчас поеду к ней и исправлю?

— Дурак

— Ты просто не знаешь... Сидишь тут, ждёшь, ищешь взглядом, умираешь

— Перестань, ну, перестань. Ты хороший.

— А я знаю. Я знаю, что она должна была быть в другом месте, и была там пока кое-что не услышала. От меня.

— Что? Услышала

— Что ты — моя.

— Что?

— Шучу. Смешно? Пей.

— Услышала что, Лёша? Пожалуйста

— Что ты ее ждёшь здесь

— Ты с ума сошел!

— Не сошел. Я хотел посмотреть. Я сказал, что скоро поеду сюда, и что ты уже тут. Как ты думаешь, сколько еще она там оставалась, а?

— Нисколько. Лёша... Ты... Ты очень хороший, правда.

— Да не будь ты такой... ! Ты можешь хотя бы не так откровенно радоваться? Пей.

— Мне надо идти, Лёш.

— Пей. Успеешь, вся ночь впереди.

Узкий коридор ее квартиры.

— Я... В общем...

— Ты выпила?

— Вино. Немного. Тебе неприятно?

— Нет. Твое дыхание...

— Близко?

— Да. Я... Ты...

— Первая?

— Да.

— У тебя холодные пальцы

— Я люблю тебя

— А я твои ключицы. Ты знала? Такие тонкие. Ты сидела там, и кофта чуть съехала с плеча. Мне было так жалко тебя. Ты с этими билась, билась... Я смотрела и мысленно целовала в самую ямку.

— Ты сумасшедшая! Тебе это говорили?

— Говорили

— И я люблю тебя. Поцелуй меня.

— В самую ямку? :)

— Везде! Делай со мной, что хочешь. А я буду делать с тобой все, что я захочу.

— Лара! Лара!

— Это Лёша, он пьян.

— Я его понимаю.

— Лара! Я знаю, ты тут. 5 этаж. Я тебя вижу!

— Господи, ну зачем он?

— Он не уйдёт.

— Скажи, сейчас, при всех. Чем я хуже? Ну, чем?

— Включи свет

—?

— Включай. И шторы открой. Идём.

— Он же видит

— Именно. Пусть. Ты — моя.

***
— Ты помнишь, когда первый раз все про себя поняла?

— Когда тебя поцеловала первый раз. В щеку. Мы уже были знакомы, но так... Такой поцелуй при встрече, не более. Я тогда уже знала про себя, что могу влюбляться и в женщин тоже, но считала, что это такое платоническое чувство восхищения чем-то в человеке. И оно всегда проходило. А вот ты... Я не ожидала такого. Меня, конечно, пробило насквозь. Твой запах, твоя кожа...

— И поэтому ты весь вечер со мной не разговаривала?

— Да, мне надо было подумать, как-то осознать все это. И вообще, я же не знала про тебя ничего, а тут... Понимаешь? Стоп! Ты помнишь?

— Не одну тебя насквозь пробило, знаешь ли.

— Да, а потом начались все эти сплетни, что ты ходишь везде, где я

— Это не сплетни, это правда

— Но какое им дело?! Это так злит!

— Всегда кому-то есть дело. И не заметить этого тоже нельзя. Мне было все равно, я хотела видеть тебя и даже не пыталась скрываться.

— А я не знала как с тобой теперь говорить, чтобы дыхание не перехватывало, и только смотрела издалека.

— Это было больно. Хотелось умирать на твоих губах, а ты даже подходить ко мне перестала.

— Неужели ты не чувствовала меня? Все эти взгляды

— Что-то да, но ты так нарочито избегала меня... Я думала, ты все поняла и просто не хочешь... Ну...

— Любви с женщиной?

— Да

— Тогда почему?

— Потому что пробило тогда. Тобой. Это может быть бред, но это же ты поцеловала меня, от тебя пошёл ток и перешёл в меня. И это держало, эта мысль, это чувство. Хотелось верить.

— А как ты решилась?

— Лёша сказал. Он же ревновал очень. Угораздило его влюбиться... Устроил проверку дурацкую, наговорил тебе... Но он хороший, все мне рассказал сразу, напился и отпустил. Дальше ты знаешь.

— Тебе его жалко?

— Конечно. Он же страдал. Как и я. Но он меня спас, и это настоящая любовь. Это ценно.

— Ты ревнивая?

— А ты не знаешь?

— Истерик ты не закатываешь.

— Но болею, ты же видела.

— Прости. Иди ко мне. Я не знаю, что тебе сказать, нет таких слов, только тело может. Хочу умереть в твоих руках.

***

— Хочешь я тебя насмешу?

— Давай!

— Знаешь какое у меня одно из самых ярких воспоминаний детства?

— Ну?

— Когда я первый раз услышала песню группы «Комбинация»:

Три кусочечка колбаски,

У тебя лежали на столе.

Ты рассказывал мне сказки,

Да только я не верила тебе...

Бабушка работала уборщицей в магазине галантереи. Продавщицы ставили этот хит на всю громкость и крутили его без остановки. Тогда еще не знали что такое маркетинг, и что будет играть в торговом зале, решали продавщицы с начесанными чёлками. Кстати, мне нравилась

эта песня))) Почему-то мне представлялось, что там была именно копчёная колбаса сервелат. Даже сейчас вкус чувствую, а тогда сразу текли слюни. Ну, ты помнишь... карточки, пустые полки и все такое. Наверное, поэтому и запомнилось.

— Действительно забавно.

— А главный человек в зале был кассир. Кассирша. Она как царица на троне сидела в центре в такой специальной коробке и люди со всех отделов ходили к ней оплачивать товар. Тройной одеколон был в ходу. — Теперь там, наверное, Красное&аmp; Белое :) — Теперь там, наверное, Красное&аmp; Белое:)

— Знаешь, не удивлюсь!)))

— У меня вообще какая-то детская травма магазинами того времени. В садике все хотели быть врачами, космонавтами и прочими какпапамамами, а я заявила, что хочу быть директором магазина, потому что тогда у нас всегда будет сколько хочешь сливочного масла. Все ржали, я обиделась. Сейчас самой смешно:)

Закурила.

— Эй, ты чего?

Наклонила голову, заглянула, заправила выпавшую ее челку за ухо.

— Я так не играю. Посмотри на меня.

Ладно, про лошадей ты точно не знаешь!

— Лошадей? — с лёгкой улыбкой

— Да, в наш магазин привозили товар на телеге с впряженной лошадью. Самой настоящей клячей с подковами, удилами и жёлтыми большими зубами. Сметану привозили в железных бидонах литров на 20 каждый, хлеб бывало тоже.Не смейся! Правда! Нет, я не жила в деревне))) Это был город вполне себе такой крупный, тысяч на 50 жителей. Ну, вот так тогда было. Бензина может не было, я не знаю... Не каждый день, иногда только приезжала телега. Мы лошадку кормили травой. Один раз нам даже дали посидеть на ней. Улыбаешься! Я же обещала:)

Улыбаешься! Я же обещала:)

Улыбаешься! Я же обещала:)

***
— У меня иногда ощущение, что о тебе никто никогда не заботился. Ты так реагируешь, будто это не обычное дело — помазать ожог, а не меньше чем мир к твоим ногам положили.
— Так и есть. Меня удивляет и сбивает то, как ты чувствуешь меня. Обожглась я, а переживаешь ты, суетишься, крем этот ищешь. Хотя по мне оно того и не стоит даже.
— Но это же мелочь. Тебе больно, мне не сложно
— Именно! Ты забираешь мою боль, даже не осознавая этого. Никто никогда этого не делал. Откуда в тебе этот океан нежности?

***
— Идём к зеркалу! Смотри какая ты красивая

Тело плавилось и сияло под ее руками.

— Открой глаза. Смотри. Я хочу, чтобы ты видела. Ты очень красивая.

Открыть глаза и смотреть непереносимо. Сказать что-то не было сил, возражать не хватало воздуха, смотреть на себя нестерпимо. И прекрасно. Невозможно, она была права — красивая. Невероятно, никогда раньше. Впервые в жизни она кричала от оргазма и было совершенно все равно, что подумают соседи.