Весенняя пора в этом году не только пробудила в девчатах чувственные желания, но и усилила и без того подогретое романтическое воображение. Не ветках за окном распускались почки, а в девичьих умах от пьянящего воздуха созревали и цвели самые смелые причуды. Пока еще они оставались в темных глубинах, но с каждым днем обретали силу, копошились, бурлили и начинали рваться наружу. Уже пылился под кроватью затертый откровенный журнал старшей сестры, за ненадобностью заброшенный с глаз долой, каждая его иллюстрация уже была заучена и по какой-то досадной причине больше не вызывала былого волнения.

Пропал интерес и к продолговатым съестным суррогатам. Фантазии, что сначала так будоражили невинные головы, теперь исчерпались и оставили холодную пустоту. Даже застенчивая Лерочка уже давно обвыклась со сгущенкой на губах, к восторгу подруги она слизывала белые, вязкие потеки и позволяла капелькам сбегать по подбородку. Но и эта игра больше не приносила удовлетворения, душа жаждала все новых и новых переживаний и единственным действенным средством представлялось знакомство с мальчишками. Знакомство более тесное, чем это предполагается в их возрасте, а такой ответственный шаг оказался подружкам не по плечу.

Все смелые разговоры и даже планы относительно желаемого разбивались о суровую действительность - ни Катя, ни Лера не обладали достаточной смелостью, чтобы решиться на столь ответственный шаг. На словах все было проще, они бесстыдно обсуждали скрытые достоинства своих одноклассников и явные - старшеклассников, в сослагательном наклонении были готовы отдаться любому из них, но что до дела, смятение охватывало обеих и заставляло отречься от неосторожно сказанных слов.

Так, в состоянии беспомощного томления девчата и коротали свои деньки, днем в школе изнывали от скуки и торопились домой, чтобы преодолеть вечный зуд каким-нибудь новым, более смелым способом. А дома недостаток фантазии возвращал все на исходные позиции. Журнал по привычке просился в руки, но неизменно вызывал раздражение своей безынтересностью, он уже не шел ни в какое сравнение с яркими фантазиями, которые научились порождать изощренные неудовлетворенностью мозги подружек. Откровенные разговоры без практического приложения тоже притупили свое воздействие и даже матерные словечки утратили прелесть и только уподобляли несмышленышей уличным девкам - так запросто они бросались сальными выражениями.

Именно в таком подавленном и неопределенном настроении пребывали подружки, когда возвращались после школы. Катя с родителями и сестрой жила в соседнем районе в двухэтажном многоквартирном доме с видом на высокие заводские ворота. Комнату приходилось делить с Таней, но в это время она обычно бывала на работе в профилактории, зато родители совершенно некстати оказались дома. Девчата прошмыгнули незамеченными мимо увлеченных шумным скандалом Катиных мамы и папы, закрылись в комнате, но крики и истерический смех доносились сквозь тонкие стены.

Катина комната мало чем отличалась от знакомой нам спальни Леры - те же полутораспальные кровати сестер, письменный стол с ободранным шпоном, расшатанные стулья, шкаф, книжная полка, только вид из окна не пестрил гребешком заводских труб - близость к высоченному забору лишала привычного индустриального пейзажа. Пока с кухни доносились визгливые претензии матери и хмурые отговорки отца, девчата чувствовали себя в относительной безопасности, они расселись на кроватях и прислушивались к неразборчивым словам, находя в них злорадную забаву.

Представленные самим себе, девушки изнывали от осознания, что не способны воспользоваться драгоценными минутами. Вдруг Катя в пылу озорства обеими руками обхватила край джемпера и резко задрала его до самой шеи, обнажив свои незрелые бугорки. Вопреки ожиданиям, она не спешила опускать край, а так и держала джемпер задранным.

— Дура что ли? - Лера возмутилась смелости подруги, - ты без лифчика что ли весь день ходила?

— И ходила, - девчонка козырнула своей храбростью, - а представь, зайти за школу к пацанам в курилку и вот так же задрать. Слабо?

Интуитивно подружки нащупали новую мотивацию, в душе затеплилась надежда. На самом деле не составило труда плоскогрудой Катюхе проходить день без ненужного лифчика, но чувство незащищённости и фантазия об обнажении в кругу мальчишек вызвали в груди приятный трепет. На призывный жест подруги Лера как бы нехотя расстегнула блузку, прислушалась к голосам взрослых и решительно оттянула вверх чашечки своего простенького лифчика. Перед лучшей подругой сделать это не составило особого труда, но воображение перенесло девушку за школьный корпус, обильно усеянный окурками - а это весьма действенный стимул.

Катины глаза отражали маслянистый, любопытный блеск, не нарушая зрительного диалога, она вульгарно прижала обе ладошки к своим грудям и мало-по-малу начала их сминать, будто пальцы были способны месить имеющиеся богатства. Невольно и Лера последовала примеру подруги, она подхватила снизу обе каплевидные грудки и приятно смяла их упругую массу. Игра, действительно, принесла новые, любопытные ощущения, где-то в животе защекотало будто крылышки сотен порхающих бабочек.

Катя нахмурила брови, прислушиваясь к собственным ощущениям и вдруг с решительным видом поднялась с кровати, она выглянула за дверь, хорошенько убедилась, что представление на кухне не нуждается в антракте и на ходу сдернула свой вязаный джемпер. Без слов она вцепилась в блузку Леры и, не столько помогая, сколько поторапливая, помогла ей избавиться от одежды и мешающегося лифчика. Теперь обе гологрудые подруги сидели на кровати друг напротив друга.

— Дала бы мальчику сиськи полапать? - с напускной смелостью спросила Катя и, расправив плечи, мечтательно добавила - я бы точно дала....

Она зажмурилась и нащупала руки подружки, чтобы притянуть их к своей груди.

— Ну, как? - шепотом прервала Лера затянувшуюся тишину.

— Представила, как будто старшеклассник...Закрой тоже глаза.

Руки Леры соскользнули и Катя всмотрелось в ее мечтательное лицо с опущенными, дрожащими веками. Худышка смело приложила ладошки к внушительным грудям подруги и тотчас дрожь смуглого тела передалась ей. Было волнительно, под руками ощущалось тепло и бархатистость Лериной кожи, сосочки под ладонями напряглись.

— Кого представила? - шепотом спросила Катя.

Не успела застенчивая смуглянка ответить, как в коридоре послышались быстрые тяжелые шаги, голоса конфликтующих сторон стихли, с кухни донесся последний залп женской ругани и девчата мгновенно отпрянули друг от друга. Хлопнула тяжелая входная дверь, подружки с волнением потревоженных зверьков прислушались к спешным шагам и после второго хлопка двери скандал продолжился за окном. Девчата выдохнули с облегчением. Теперь игру было не остановить, застенчивая Лерочка расправила плечи и умоляюще смотрела на подругу - ее грезы еще не достигли ожидаемого финала, зато почки набухли и торчали в стороны.

— Кто? - настойчиво переспросила худышка.

— Славик, - Лера сдалась и мечтательным голосом выдала воображаемого любовника.

Признанием Катя осталась довольна - не легко было допытаться от подруги о ее предпочтениях, но сейчас в пылу чувственности, она так легко раскрыла карты. В качестве поощрения белокурая худышка слегка сжала пальцы на упругой мякоти грудей и повторяла манипуляции до тех пор, пока не заставила подругу испустить сдавленный вздох.

— Представь, что Славик за школой наминает твой сиськи, - гипнотически нашептывала Катька, - нравится?

— Очень, - только и смогла выдавить из трепещущей груди Лера.

Вдруг Катя между пальцев зажала твердые сосочки подруги и та чувственно взвизгнула. Пытка приносила ей неимоверное удовольствие, накрывала ее нахлынувшей волной, лишила воли к сопротивлению. Игра начала приносить удовольствие и Кате, ощупывание спелых грудей подруги, прикосновение к ее плоти дарило странное, сладкое ощущение.

— Откинься на спину, - повелительно шепнула худышка, - Славик сейчас...

Девчушка так и не сумела подобрать правильных слов, а Лера, не открывая зажмуренных век, легла спиной на постель и покорно сложила руки вдоль тела. Она с благодарностью принимала ласку подруги, искренне воображая на ее месте своего кавалера. Тонкие пальчики сминали упругие сиськи, сжимали сосочки и кружили по груди и вдруг начали сдвигаться по животу. Смуглая кожа покрылась мурашками.

Лера никогда не слыла трусихой, но когда дело касалось мальчишек, это была весьма застенчивая личность. Сейчас возбуждение и любопытство владели ей, подруга нежными поглаживаниями подчинила ее своей воле и стала истинной хозяйкой положения. Голоса за окном уже стихли, увлеченные подружки даже не заметили, как Катины родители вернулись в квартиру. Поглаживания живота и груди уже не соответствовали аппетиту.

— Хочешь, я тебе поделаю? - ласково предложила Лера, взглянув на подругу через полу приподнятые веки.

— Здесь нравится? - будто не слушая, поинтересовалась Катя, проведя от коленки вверх по бедру.

— Ой, щекотно! - за веселостью Лериного голоса таилось нечто большее.

Прикосновение возле самых трусиков вызвало такое сильное чувство, что Лера уже не могла совладать с собой иным способом, кроме прекращения игры. От неожиданного Катиного прикосновения в душе начала подниматься волна необъяснимой, сладкой радости. Лера через силу поднялась и, скользнув загадочным взглядом по хлипкому телу подруги, начала повторять ее манипуляции. Она гладила Катин плоский животик, пыталась месить грудки и прислушивалась к своим непонятным ощущениям. Даже намека на лесбийское проявление чувственности не вызывала эта новая игра, зато Лера простодушно исполняла роль Катиного кавалера, откинув собственную роль за рамки происходящего.

— Коленки тоже погладь, - не размыкая глаз, попросила лежащая Катя, - представляю, что это Сорокин меня ласкает...

Манипуляции под юбкой, сперва не на шутку испугавшие Леру, теперь возвращались в иной роли. Любопытство ставило Леру в подчиненное положение, она вынужденно, робко поглаживала коленки подруги, используя интонацию Катиных стонов как целеуказующие сигналы.

— Ну, повыше-е-е-е, - просила как капризный ребенок, худышка.

Лежащая девушка дрожала всем своим тщедушным тельцем, пока смуглая ручка Леры кружила по белоснежным бедрам, углубляясь под юбку. Возбуждение охватило обеих подруг, вдруг несдерживаемый стон из родительской спальни усилил эффект головокружительного весеннего воздуха. Родители мирились. Позабыв о девчонках, мать отчаянно кричала под пыхтящим супругом, ойкала и завывала, усугубляя положение исследовательниц.

— Ой, хорошо, Лерочка, не останавливайся, давай, давай, - стенала Катя, извиваясь на постели.

Белокурая худышка сама нащупала край юбки и задрала ее на живот и рука Леры оказалась застигнута за непристойным занятием. Пока все происходило скрыто под покровом юбки, Лера еще могла бороться с врожденной стыдливостью, но теперь будто органы отказались ей подчиняться. Некое смутное лесбийское предчувствие затаилось в голове. Робкие несмышленыши даже не подозревали, что под аккомпанемент взрослых стонов и скрипов формируются их первые сексуальные предпочтения.

— Не останавливайся, - злобно прошипела Катя, срываясь на отчаянный визг.

Худышка тряслась и корчилась, сминая постель, неслышно подкрадывался ее первый оргазм и само положение обязывало смущенную Лерочку продолжать процедуру. Жертва собственной любознательности, она уже свыклась с прикосновениям к теплым, мягким девичьим бедрам, уже ощутила пыл и аромат промежности и теперь от нее зависело что-то неизведанное, но бесконечно важное. Вдруг рука Кати прокралась в эпицентр событий и бессознательно прижала кулачек Леры к самому бугорку. Одновременно с прикосновением Катя взвизгнула, она убрала свою руку и, наслаждаясь поглаживаниями сквозь трусики, засопела, раздувая тонкие ноздри.

— Ой, как хорошо, не могу, сейчас умру, - шептала, задыхаясь и не сдерживая волнения, Катя, - только не останавливайся, умоляю, как же хорошо, помягче, пожалуйста-а-а-а...

Новое неизведанное чувство постигло обеих подруг, по незнанию они еще не готовы были называть себя любовницами и наивно прикрывались перед собственной совестью фантазиями о присутствующих кавалерах. Искомое в мучительном томлении средство было, наконец, найдено!