— Дина, ты должна продолжать эту работу.

— Степа, ты обещал, что после того, как уберём этого снайпера, ты заберёшь меня оттуда да и мы будем жить здесь, в отряде, в своей землянке. - На глаза Дины навернулись слезы. Степан погладил её по щеке.

— Ты ведь совсем взрослая и должна понимать, что на войне нельзя ничего наверняка обещать.

Что ещё ей сказать? Не для того её внедряли в офицерский бордель несколько месяцев, чтобы после первой же успешной операции забрать её оттуда. Степан за все время, что работал с ней, привязался к Дине. К тому же девчонка явно влюбилась в него. Он несколько раз спал с ней и ему это нравилось. Всё таки есть в его опасной работе и приятные стороны. Если она думает, что у них любовь, пусть думает, ни в коем случае он не будет её разуверивать в этом. Сейчас впереди новая ответственная операция, Дину надо было срочно успокоить и Степан знал только один способ. Положив руку ей на задницу, он прикоснулся своими губами к её. Дина ответила на его поцелуй. Он любит её несмотря ни на что! Он знает, на что ей пришлось пойти ради их дела и продолжает любить её. Ей хотелось рассказать, что этот рыжий немец заставлял её делать, но Степа не дал ей сказать ни слова. Завалив её на кровать, он одной рукой высвобождал из ширинки свой напрягшийся ствол, другой жадно щупал её между ног. Сдвинув узкую полоску ткани в сторону (бельём уже снабдили — подумал он), Степан ворвался в узкую щелку, не обращая внимания на ее крики, он трахал её, подминая под себя хрупкое тело. Обнимая его ногами, Дина кричала сперва от боли, а когда она прошла, от удовольствия. Она кончила первая, громко крича, так, что проходивший мимо землянки партизан приостановился и, покачав головой пошёл дальше. Дождавшись её оргазма, опытный Степан уже трахал её не спеша, наслаждаясь уютной теснотой девичьей норки. Кончив в неё, он поднялся, потрепал по щеке :

— Я люблю тебя.

Счастливо всхлипнув, она прижалась к его широкой груди.

— Ты знаешь, что мне пришлось проделать там, в номере?

— Милая, ты молодец, справилась, зачем мне знать подробности?

— Он совал свой вонючий член мне в рот и мне пришлось это делать! Я ласкала его!

Выслушивая эту исповедь, Степан почувствовал, что начинает возбуждаться. Он слышал что то про то, что член ласкают ртом, но никогда не пробовал этого и сейчас эта юная партизанка признается ему, что делала это с немцем, врагом. А может..

— Дин..

— Что, Степ? - Лёжа на нем, она гладила его по широкой груди.

— Сделай и мне так, как тому..

Горячие слезы потекли ему на грудь.

— Ты чего?

— Я думала ты и правда любишь меня.

— Конечно люблю, милая, но мне хочется, чтобы ты сделала это.

— И ты не откажешься от меня после этого?

— Ну Диночка, ты сама сказала, что тебе пришлось целовать его у немца и меня это никак же не отвергло, правда? Теперь я прошу тебя сделать это для меня, потому что люблю тебя и хочу попробовать с тобой все. - Никогда ещё опытный партизан, один из лучших в отряде разведчиков, не врал так вдохновенно.

Скользнув вниз по его животу, Дина нерешительно приблизилась головой к здоровенному члену, который сейчас лежал беспомощно на животе, как большой червь, высовываясь из густой чёрной поросли. Взяв его в руку, она сдвинула шкурку вниз. Член просто висел в её руке, из отверстия вытекла большая капля и скатилась ей на руку. Зажмурив глаза, она нерешительно потянулась к нему губами, взяла его в рот. Это оказалось совсем не противно, совсем не так как с тем немцем. Она же любит его, поэтому ей не противно! Воодушевленная, Дина всосала в себя ствол, забрав его почти весь. Радостно прислушиваясь к его стонам, она потеребила его язычком. И тут она почувствовала, что он увеличивается, твердеет, наполняет её рот и даже не помещается в нем. Выпустив его изо рта, она привычно погладила его ладошкой, покатала массивные яйца.

— Хочешь лечь на меня? - Так они называли между собой секс. Он всегда брал её в одной позе, лёжа на ней. Он был у неё первым и сейчас ему хотелось только одного - чтобы его член оставался в этом любящем, горячем и влажном рту.

— Нет, я хочу чтобы ты продолжала.

Дина продолжила свою работу ртом. Если любимый хочет, значит она должна это делать. Крепко сжимая его губами, она двигала головой, думая лишь об одном - не дай бог задеть зубами. Когда ей в рот брызнули первые тёплые струйки, она восприняла это как победу. Любимый доверился ей и кончил в рот! Последние сомнения отпали, она продолжала ласкать член, проглатывая его семя, до тех пор, пока он не обмяк. Только после этого она выпустила его изо рта и, довольная собой, устроилась на груди Степана. Весьма довольный, тот ласково оглаживал её по голове. Так они задремали. Суровая жизнь все таки предоставила им несколько часов счастья.

— Вставай, тебе пора возвращаться в город. Генерал приезжает завтра, ты знаешь, что делать. - Лёжа на нарах в сырой землянке, Дина зябко куталась в грубое солдатское одеяло. Умывшись, Степан присел рядом с ней, положил руку ей на колено.

— Я хочу, чтобы ты ещё раз очень внимательно выслушала меня. От тебя очень многое зависит.

— Генерал СС Альфред Когль приезжает завтра в расположение "нашей" доблестной дивизии. - Командир отряда задумчиво рассматривал разложеную перед ним карту. - Этот человек неделю назад был назначен руководить в нашей местности борьбой с партизанами и он уже проявил себя в деле, организовал несколько карательных операций. Думаю, не стоит говорить о том, что ликвидировать эту сволочь наше дело чести, потому что это прямой приказ Центра и мы обязаны его выполнить. Поэтому хочу ещё раз, товарищи, услышать ваши соображения.

Все взгляды устремились на Степана. Именно он был назначен руководить операцией. Тот встал, откашлялся и наклонился над картой.

— Можно было бы просто заложить фугас и взорвать его на дороге, но Центр настаивает на том, что мы должны захватить документы. Значит нужна засада. Мы знаем, что генерал ездит на бронированном "Опеле". У нас есть ПТР, так что это не проблема. С ним будут две или три мотоколяски с пулемётами. Я выстрелю в водителя автомашины, броневик остановится. Ребята разберутся с мотоциклистами. Весь вопрос в том, куда он поедет? Очевидно, что он не будет сидеть в штабе, не для этого он приезжает. Есть две дороги, по которым он может поехать. На одной из них и будем делать засаду.

— Но как мы узнаем время и направление?

— С этим должны справиться наши агенты, хозяйка офицерского борделя Одри Корнье и наша девушка, Дина Рубина.

— Подложить партизанку под фашистскую сволочь? Неужели не было другого выхода?

Степан пожал плечами.

— Может есть другой способ, но у нас нет времени. Такой возможности больше не будет.

Они оба понимали, что Степан прав, хотя обоих бесила эта ситуация. Ничего, зато сразу за все сквитаются.

С удовольствием приняв прохладный душ и побрившись, Альфред Когль протер лицо дорогим французским одеколоном. Черт бы побрал эти лесные края с их партизанами. То ли дело Париж! Но место службы не выбирают. Да и девушки здесь неплохие. Генерал вспомнил про девчушку, которая дожидалась его в номере и настроение немного улучшилось. Ему было шестьдесят и возбуждали его только такие, совсем молодые девушки. Обернув полотенце вокруг бедер, он вошел в номер и посмотрел на девушку, которая стояла возле трюмо, скромно потупившись. Подойдя, он приподнял ее голову за подбородок, посмотрел в лицо. Хороша, очень хороша. Милое скуластое лицо, в меру покрытое трогательными веснушками. Голубые глаза, большой рот с пухлыми губами. Длинные, ниже плеч, густые светлые волосы. Настоящая лесная нимфа! Удовлетворенно крякнув, генерал отошел к столу, на котором был накрыт ужин и налил в бокалы шампанское.

— Как тебя зовут? - Спросил он по-русски после того, как они выпили.

— Дина. - Играя свою роль, девушка приветливо улыбнулась ему.

— Я хочу чтобы ты переоделась вот в это. - Порывшись в чемодане, он протянул ей шелковый пеньюар, привезенный из Франции. Сам отвернулся к окну и закурил сигару.

— Я готова, господин генерал.

Обернувшись, Альфред Когль остолбенел. Господи, до чего же она хороша. Тонкий пеньюар облегал её ладное крепкое тело. Эти рассыпанные по плечам светлые волосы, совсем как у Эльзы, его первой.. Веснушчатое милое личико, крепкая грудь натянула тонкую ткань. Острые соски вызывающе торчали вперёд. А эти ножки, боже как они хороши. Довольно заурчав, он скинул с себя полотенце. Эх, где же его двадцать лет! Ничего, эта лесная нимфа способна, кажется, расшевелить его червя. Раскинув ноги, он развалился на широкой кровати. Дина немного помедлила, потом подошла к проигрывателю и нажала кнопку. Полилась тихая ритмичная музыка. Двигаясь в такт, качая бёдрами, она стащила с себя платье. Как завороженый, генерал смотрел на крупные груди, качающиеся в такт тихой музыке. Вот она опустилась на него, поцеловала, потом скользнула вниз.. Тяжёлые груди прошлись по животу, задели член. Генерал лишь тихо охнул, когда нежные девичьи губки обняли его член. Дина всосала его в себя, взяла полностью в рот. Ей было противно после твёрдого мощного степиного члена теребить вялый член фашиста, но она справилась с собой. Сдвинув шкурку вниз, она провела язычком вокруг головки, с удовлетворение прислушиваясь к одобрительному сопению генерала. Двигая головой вверх вниз, она засасывала в себя вялый ствол, теребила его языком во рту, потом выпускала. Рукой она при этом перекатывала яйца, нежно перебирая их пальчиками. Такие старания не могли не увенчаться успехом и скоро член отвердел у неё во рту, перестал там помещаться. Оторвавшись от него, она вытерла подбородок от слюны.

— Садись, - Прохрипел Альфред, от волнения забыв перейти на русский. Впрочем, девушка хорошо его поняла. Взяв его за член, она ловко направила его в свое лоно, оседлала его. Не спеша двигаясь верхом на нем, она с ужасом поняла, что получает удовольствие. А эти руки на её груди, ох. Искренне постанывая от удовольствия, Дина насаживалась на генеральский член, покручивая бёдрами. Лёжа под ней, Альфред наслаждался тесным обхватом молодой девичьей норки, лениво теребя её за грудь. Кончив в неё, он ещё с минуту лежал, не мешая ей двигаться на нем, пока обмякший член не выскочил из неё.

— Может ещё разок, господин генерал? - Спросила Дина через полчаса, поглаживая его заросшую седыми волосами грудь.

— Нет, завтра рано вставать, - Отрезал тот, поднявшись и закуривая.

— Возьмите меня с собой, господин генерал. - Натянув простынь к подбородку, Дина изобразила просительный взгляд.

— Зачем? - Спросил тот.

Дина уловила нотки настороженности в его голосе и выдала заранее заготовленную версию:

— Я подумала, может к моей маме заедем, в Мухино, хочу ей продукты завезти.

Расслабившись, Альфред Когль подошёл к ней, распростертой на кровати.

— Нет, завтра я еду в другую сторону. Но на следующей неделе мы заедем и в вашу деревню. Нет, не говори ничего, ласкай его. - С этими словами генерал поднёс член к пухлым губам, провел по ним головкой. Дина послушно раскрыла губки, принимая в себя отвратительную плоть. Превозмогая себя, она начала сосать вялый орган, думая о том, что задание, кажется, выполнено.

Спустя час Дина выскользнула из под руки пьяно храпящего генерала и, проскользнув в комнату хозяйки борделя Одри, шепнула ей на ухо несколько слов, после чего долго чистила зубы и вернулась к спящему, ничего не подозревающему генералу.

Два часа потребовалось, чтобы через связных, с соблюдением всех мер предосторожности, весть дошла до командира отряда. Выслушав пацана и отпустив его, командир прошёл в землянку, где спал Степан и решительно потрепал его за плечо.

— Он едет завтра на юг. Буди ребят.

Зевнув, Степан прислушался к звукам леса. Тишина. Только пару раз проехали патрули на мотоциклах и грузовик с солдатами. Конечно, их не заметили. Засада была идеально замаскирована. Сам Степан лежал за противотанковой винтовкой, ствол которой был обмотан пучками травы, как и его каска. Лишь срез ствола зловеще чернел в зарослях холма, избранного для засады, но надо было сильно постараться чтобы его разглядеть. Рядом возбужденно сопел Сашка, его второй номер. Это его первая операция, волнуется.

Очередной патруль проехал и Степан протянул руку:

— Давай.

Саша тут же протянул большой патрон. Из таких солдаты любят делать зажигалки. Здоровый, одним видом уважение внушает. Интересно, как там Диночка? С мыслями о ней Степан вложил патрон в окно, уверенным движением дослал его в патронник, закрыл затвор. Винтовка однозарядная, времени на второй выстрел не будет. Хорошо, что у подножия холма разлилась большая лужа и все проезжающие вынуждены тормозить, обьезжая её по обочине. Точно так же сделал и генеральский опель, проезжая мимо холма. Степан пропустил мотоцикл с пулемётом, прицелился в левую сторону ветрового стекла притормозившей автомашины и нажал спуск. Стекло со стороны водителя расцвело паутиной трещин, машина остановилась.

Генерал Альфред Когль довольно откинулся на спинку сиденья. Скорее бы закончилась эта поездка и он вернулся к той русской, Дине. Генерал протянул руку к портфелю, где кроме документов лежала бутылка коньяка, в этот момент водитель притормозил, портфель соскочил на пол. Генерал открыл рот, чтобы выругаться и в этот момент ему в лицо брызнуло что то липкое и горячее а между ног как будто кувалдой ударили. Шокированный, он пощупал себе между ног слабеющей рукой и, поняв, что тяжело и смертельно ранен, тихонько завыл от ужаса.

Когда броневик остановился, Степан тут же перезарядил ружье, но понял, что во втором выстреле нет нужды. Опель замер на краю лужи и сразу затрещали автоматные очереди, уничтожая мотоциклистов. В несколько секунд все было кончено. Из опеля с правой стороны выскочил молодой офицер и сразу упал, попав под перекрёстный огонь. Степан подхватил ППШ и ринулся по склону холма вниз, оставив бронебойную винтовку на попечение Саши. Подскочив к Опелю, он рывком распахнул заднюю дверцу. Генерал сидел, жалобно скуля, накрыв руками то, во что превратился низ его живота. Едва глянув туда, видавший виды партизан почувствовал, что его замутило. Пуля калибра 14.5 мм пробив бронестекло, снесла полчерепа водителю и, срикошетив от стойки, видимо, боком прилетела генералу между ног, превратив там все в кровавую кашу. Как будто некий силач несколько раз ударил генералу между ног топором. Часто и мелко дыша, генерал смотрел на Степана. Лицо его было залито кровью и забрызгано мозгами водителя.

— Не жилец. - Сразу определил Степан, едва глянув в булькаюшую под руками немца кровавую кашу. Оставить бы его так подыхать, но нельзя. Отступив на шаг, он выпустил прямо в лицо немцу короткую очередь.

— Степа, что ты там возишься? Надо уходить. - Подхватив скользкий от крови чемоданчик, Степан бросился вверх.