Семейный альянс ч.28 (эроповесть) окончание

Тёплым, летним вечером Татьяна зашла домой к Валентине.

– Привет, Валь, Олежка сегодня на дежурстве. Одной дома скучно, вот к тебе заглянула. Чем занимаешься?

– Не поверишь, Танюш, о тебе думала... Скажи, у тебя с нашими тётками это было...? – жарко обнимая гостью, спросила Валентина.

– Было чего? – не поняла Татьяна, удивлённо взглянув на подругу.

– Будет тебе придуриваться, наивная Мальвина. Неужто они тебя не попробовали на вкус, такую сладкую ягодку.

– Не болтай ерунду, Валь, зачем мне это? У нас есть мальчики. Я от них-то устаю, а ты об этих глупостях...

– А тебе что, даже попробовать с женщиной не любопытно? – подначила Валентина, запуская руку под домашнюю кофточку гостьи.

– Ты, что такая ненасытная, Вальк? – перехватив руку подруги, удивилась Таня, – я после Валерика ноги свести толком не могу. Стоит забыть о презервативах, как он тут же норовит затолкать своего дурака в мою несчастную задницу. А Олежка тебя этим часто донимает?

– Я и Валерку-то не каждый раз балую. Пусть Томку с Людмилкой разводит, им не привыкать. А вот тебе рекомендую наших “девушек” стороной не обходить, только Тамара чур моя. С ней не возражаю, но не часто, а вот Людмилу сколько хочешь. И со мной не откажусь, для разнообразия.

– Не приведи бог, если бы моя мамочка узнала о ваших развлечениях, представить не могу. Живём, как в гареме, да ещё меж собой глупостями занимаетесь – извращенки!

Но чувствуя на тугих грудях проворные пальчики своей подружки, Таня с недоумением спросила:

– А что Валюш, тебя действительно возбуждает моя грудь?...

– Только не говори, что тебе неприятно! Вон, как щёчки порозовели, – заметила Валентина, ощутив уступчивость подруги:

– Да не смотри на часы, у Валеры сегодня тоже дежурство. Можно тебя раздеть, солнышко?

– Тебе этого так хочется?... Моих сестёр не хватает, что ли?

– Я с тобой хочу, Танюш. Я ведь вижу, что тебе это приятно. Сосочки-то как затвердели... По шейке мурашки бегают, я их губами переловлю, негодников. Ложись на кровать, девочка, до утра ты моя.

Валентина пихнула Таню на кровать и уселась ей на бёдра, перехватив запястья девушки над головой. Не дожидаясь сопротивления возмущённой подруги, Валя порывисто прижалась губами к распахнутому рту Тани. Затянувшийся поцелуй наконец прервался и Валя отстранилась от любовницы, чтобы расстегнуть пуговки кофты на её упругой груди. Руки Татьяны легли на колени Валентины и слегка сжали их.

– Валюш, дай мне самой раздеться. Меня всю трясёт, справиться с собой не могу. С ребятами так не волновалась, как с тобой.

Валентина помогла подруге подняться с постели. Дрожащими пальцами Таня пробежала по ряду пуговок на блузке и, шевельнув плечами, сбросила её. Валентина расстегнула её лифчик и скинула с плеч тонкие бретельки. Татьяна подхватила чашечки лифчика, невольно удерживая их на груди.

– Юбку тоже снимать?... нерешительно спросила она, спуская молнию на бедре.

– Всё снимать и трусики не забудь. Они, поди, уже мокрые.

– Может не надо трусики, мне и так хорошо.

– Хочу твою ягодку на вкус попробовать. Ты перед мальчишками так не ломалась, как передо мной недотрогу строишь. Пока молодая, Танюш, нужно всё попробовать, чтобы знать от чего отказываешься.

– Я понимаю, но с женщиной как-то неловко.

– Ты не старуха, чтобы жеманиться. Ещё сама будешь просить моей нежности. А с Тамарочкой можно и пожестче. Она это любит. Под Валеркой, этим грубияном, просто млеет. Да ты сама знаешь, как с ним... Сходим к Тамаре – сама увидишь.

Татьяна, тяжело вздохнув, обреченно отбросила лифчик и спустила трусики по стройным ногам, с влажным пятнышком в промежности.

– Валь, у тебя салфетки есть?

– Есть, а зачем тебе? – искренне удивилась Валентина, передавая упаковку бумажных салфеток со стола.

– Я без них не могу...

– А-а-а, понятно. Не стесняйся, я тебя до́суха вылижу, – заверила подруга, обнимая Таню.

* * *

Воскресным утром, Валентина под руку с Татьяной вошли во двор дома, где жила Тамара. Навстречу шла Наташка с спортивной сумкой через плечо, беззаботно помахивая веточкой сирени в руке.

– И куда ты собралась, спортивная такая, в выходной день? – остановила её Валентина.

– Отвали сестрёнка. Я на тренировку опаздываю. К нам зайдёшь? Мамочка скучает.

– Зайду, конечно. Как дела с учёбой, грубиянка малахольная?

– Мама расскажет. Пока, Валюля, от диареи пилюля!.

– Видала, засранку? С пелёнок с ней мучаюсь и вот результат... Сиськи отрасли, а в башке ветер гуляет. Кстати, за Валеру замуж собирается, говнюшка малолетняя. Ладно, идём к Тамаре. Только я с вами побуду и уйду к матери.

Тамара, встретив девчонок с недоумением на лице, пригласила пройти в комнату.

– Не помешали, Томочка? – озабоченно поинтересовалась Валентина, демонстративно ущипнув за ягодицу старшую подругу.

– Валь! – сдержанно процедила сквозь зубы Тамара.

– Том, ты думаешь мальчики ничего о нас не сказали? Сказали, причём давно. И Танюха знает, что ты моя любовница и ребят это не касается. Да они и не возражают. Томусь, поцелуй меня, ну? Не бойся, дорогуша, я тебя не отдаю Таньке. Вы обе мои любимые женщины. А подчиняюсь я только Людмилке.

– Тамара осуждающе посмотрела в глаза строптивой любовницы и покорно поцеловала Валентину, поморщившись от бесцеремонного пожатия пышных ягодиц.

– Мерзавка, пользуешься моей слабостью к тебе, – зло обронила Тамара.

– А теперь, Танечку, – не обращая внимания на недовольство любовницы, распорядилась Валентина, – Танюш, уважь сестру, подойди и сама поцелуй мою упрямицу. – Татьяна нерешительно приблизилась к сестре и, приподняв пальцами подбородок женщины, нежно коснулась губами губ Тамары.

– Жёстче, девочка, не забывай что ты Валеркина сестра, а то слушаться не будет... Фу, девки, устала я с вами. Ладно, мешать не буду, но больше при мне, не ломайтесь. Тебе, моя дорогая, ещё с Людмилой предстоит пообщаться, но это уж вы сами, сестрёнки. А то вовсе, Люда, заревнует меня. Ведь всем этим мы ей обязаны. Ладно, девчуни, пойду я, а вы продолжайте. Проводите меня и поцелуйте на дорожку.

Закрыв за Валентиной дверь, Тамара с досадой чертыхнулась:

– Кому ещё, надумает меня одолжить, соплячка?!

– Никому не отдам... – исподлобья взглянув на сестру, произнесла Татьяна. Идём в спальню.

– Одна порода – Чекмарёвская, – сдержанно вздохнула Тамара и пошла за сестрой.

* * *

В квартире Татьяны раздался звонок, что крайне удивило хозяйку. Уговора с Валеркой о встрече не было. Она открыла дверь и была поражена неожиданным приездом Зинаиды Фёдоровны.

– Мамочка! Почему не позвонила, я бы встретила тебя. А вещи где? Один чемодан и сумка... Ты погостить, что ли, приехала? – изумилась расстроенная Таня.

– Конечно, дочка. Что ж, по-твоему, я всё побросаю и примчусь, сломя голову тебе на шею сесть? Дом я записала на тебя. Живность и раньше никогда не держала. Шуры моей давно уже нет. Глашка и без меня управляется. А надоем тебе, так вернусь домой, делов-то – чемодан в руки и на автобус... Или ты не одна живёшь, голубка моя?

– Ты хоть в квартиру войди, мамуль, – забирая чемодан из рук матери, пригласила Таня. – Всё у нас с тобой нормально. А твой дом мне на что?

– Как к Шуре моей соберусь – лишним тебе не будет. Хоть сама живи, хоть городским под дачу сдавай, а то и вовсе продай. Жаль только баньку. Крепкая ещё, надолго бы хватило...

– Мам, а кто теперь живёт в доме тёти Шуры? – поинтересовалась Татьяна.

– Постоянно, считай, никто. Дом за Веркой остался. Петька, ты его помнишь – внук Шуры. Вернулся из армии, иногда наведывает нас с Глафирой по старой памяти, за домом присматривает.

– Всё такой же оболтус? Помню, сколько раз гоняла его от баньки, – усмехнулась Таня, – всё норовил заглянуть в окошко, когда вы с Шурой парились.

– О чём ты?... Взрослый парень, во флоте отслужил, в институте учится. У тебя-то как? С сёстрами ладишь?

– Всё у меня хорошо, мамуль. С Томой и Людой часто видимся и с мальчиками тоже... встречаемся.

– Вот, вот про мальчиков поподробнее, дочка. С которым из них чаще встречаешься?

– С Олегом постоянно, иногда Валера забегает...

– Выходит, Таня, с одним живёшь, двоим даёшь? В постели нарасхват, а замуж не зовут. Этого я и боялась, дочка. Моя вина. Но почему Олег на тебе не женится? Говорил, что любит тебя...

– Я не люблю, мамуль, и он это знает. Мне с Валерой лучше, – смущенно призналась Татьяна, – я себя настоящей женщиной чувствую.

– Может для постели, но не для жизни. Это тебе объяснять не надо, надеюсь?

– Не надо, мам.

– А рожать ты от кого думаешь, от родного брата, что ли?...

– Не знаю... – честно призналась Татьяна.

– Ты с отцом часто видишься? Деньгами помогает? Ты уж не отказывайся, Танюш. Он ведь тебе родной отец.

– И не только мне... – язвительно уточнила дочь.

– Со Светланой не ссоритесь? – сменила тему Зинаида Федоровна. – Кого родила, как назвали?

– Дочка у них, Лерой назвали.

– Ишь ты, – усмехнулась про себя Зинаида, взглянув на дочь. Значит, мать Лерой назвала... На кого же девочка похожа?

– Больше на мать, чем на отца. Подрастёт, красавицей будет. Света не надышится на дочку.

Зинаида понимающе кивнула головой, с удовлетворённым выражением на лице поинтересовалась:

– Сколько уже девочке?...

– Три годика. В садик, малышка, пошла. Ты, мамуль, навести их, Света будет рада. Всегда о тебе тепло отзывается.

– Сходим как-нибудь. На девочку хочу посмотреть.

Но увидеть малышку ей довелось только через месяц и вот по какому поводу...

* * *

Как-то, в конце дня, в больницу, где работал Валерка, поступило экстренное сообщение диспетчера скорой помощи.

– Везём к вам пострадавших в автокатастрофе. Семейная пара с ребёнком.

– Валерий Сергеевич, – сообщили из регистратуры в ординаторскую дежурному врачу, – у нас экстренные, приходите на пост.

В вестибюль приёмного покоя вкатили две каталки. На одной лежал мужчина, накрытый с головой простынью. На другой – женщина. Лицо пострадавшей было иссечено осколками стекла. Рядом санитар нёс в руках детскую люльку с ребёнком. Врач скорой помощи проинформировал дежурного врача:

– Столкновение на трассе. Мужчина умер в дороге, его жена жива, в крайне тяжёлом состоянии. Ребёнок находился в люльке на заднем сидение, это его спасло.

Врач, сообщив необходимую информацию по состоянию пострадавшей, передала в руки Валерки документы жертв аварии.

– Надя, пусть готовят операционную, срочно вызывай бригаду хирургов – распорядился дежурный врач. – Труп мужчины на освидетельствование в морг.

– Валерий Сергеевич, больная пришла в себя... – сообщила медсестра.

– Сейчас подойду, – откликнулся Валерка, взглянув в паспорт пострадавшей. На развороте документа значилось – Светлана Васильевна Полуянова. Внешность женщины, лежавшей на каталке, с трудом напоминала красивое лицо на фото в документе.

– Валерий Сергеевич, операционная свободна, можно везти? – спросила медсестра. Ребята, везите каталку в операционную.

– Минуту, сейчас... – остановил санитаров Валерка.

Взгляд Светланы Васильевны наполнился смыслом и зрачки остановились на лице Валерки.

– Что с Лерочкой?... – пересохшим ртом прохрипела Светлана.

– С ней всё хорошо, Света, она не пострадала. Сейчас главное ты.

– Валера, если я не смогу... позаботься о своей дочери. Кроме тебя, у неё нет никого. Прости мой грех, видать, не отмолить мне его...

– Надя, вызови специалистов педиатров из терапии, покажи девочку, после операции я за ней зайду. Парни, быстро в операционную.

Приподняв край простыни, накинутой на тело погибшего мужчины, Валерка задержал равнодушный взгляд на лице Сергея Сергеевича и быстро ушел вслед за каталкой, постукивавшей колёсами на стыках кафельного пола в больничном коридоре. Возможно, этот мерный перестук колёс громоздкой каталки, увозившей бедную женщину в тусклый сумрак операционной – последнее, что могло отпечататься в угасающем сознании Светланы Васильевны Полуяновой.

– Надя, как девочка?

– Не спит, без конца мать зовёт. Успокоить не могу, – встретила медсестра, вошедшего в ординаторскую Валеру, – операция закончилась? Что с матерью?

– Плохо, не спасли – сердце не выдержало, – немногословно ответил Валерка, забирая на руки Леру.

– Бедный ребёнок!... Такая утрата для девочки... Что же теперь будет с малышкой?

– Педиатор смотрел ребёнка? – устало спросил Валерка медсестру.

– Сидельников обследовал, отклонений от норм не нашёл, заключение оставил на столе.

– Спасибо, Надя. Одень девочку, я её заберу с собой. Здесь оставлять ребёнка незачем – у неё есть семья. С юридической процедурой решать буду завтра.

* * *

Утром по больнице разнеслась жуткая весть о трагической гибели в автокатастрофе главврача клиники Чекмарёва Сергея Сергеевича и его супруги. Ребёнок, находившийся на заднем сиденье машины, чудом не пострадал. Трагическая весть разнеслась по всем службам медицинского заведения, вызвав множество всевозможных сочувствующих толков и предположений – кто в дальнейшем возглавит руководство клиникой? Учитывая продолжительный стаж и профессиональный опыт административной работы, выбор Министерства здравоохранения области пал на завотделением гинекологии – Лунёву Тамару Николаевну.

Людмила вошла в кабинет завотделением гинекологии и, сложив руки под грудью, удивлённо уставилась на сестру.

– А что тут делает главврач, я думала ты уже вступила в должностные обязанности руководителя клиники. Сижу как дура, жду вызова шефа на ковёр, а она с бумажками своими расстаться не может.

– О переводе меня на должность главврача приказа ещё нет, только предварительное уведомление. Всё в своё время.

– Не пойму я тебя, Томк, – скромность или осторожность тебя обуяла? Я бы на твоём месте...

– Слышь, начмед, вот тебе! – сунула Тамара кукиш под нос сестре, – Валюшкой нашей в постели будешь командовать. Вот что я думаю, Валентину на интернатуру к нам заберу, а пока то да сё, придётся Кацман Ядвигу Карловну привлечь к руководству лабораторией. Ей как раз парочка лет до пенсии осталась. Хоть на последок на приличную пенсию подработает, а там пусть нянчит своих внуков и варенье вишнёвое на зиму варит. Что скажешь, Людк.

– Замучает моих девок в лаборатории, старая грымза. Она ещё меня учила пробирки мыть – наставница фигова.

– Вечерком заглянем к сестрёнке, Татьяну надо подготовить. Какой-никакой, а отец.

– Мамка за дочкой присмотрит – водя пальцем по горошине соска на груди сестры, успокоила Людмила.

– Нашла время, убогая, – возмутилась Тамара, отстраняя руку Людки, – у тебя, на минуточку, муж погиб, хоть и бывший.

– Уж как-нибудь переживу непоправимое несчастье, – успокоила Людмила сестру, я уж давно его похоронила для себя. Постой, Том, а где их ребёнок?

– Сказали, что их в третью советскую доставили, – вспомнила Тамара звонок из Министерства.

– Так там Валерик работает, он должен быть в курсе, – сообразила Людмила, – Звони скорее, у него вчера было дежурство, может ещё не ушёл.

– Ушёл домой ваш Валерий Сергеевич, дежурство закончилось и ушёл... И ребёнка с собой забрал. Домой ему звоните, – донесся раздражённый голос по телефону.

Тамара позвонила, из трубки тут же раздался рыдающий плач ребёнка.

– Ма-мочка! Ма-муля! Забери меня, я к тебе хочу!...

– Алло! Слушаю. – ворвался в трубку голос Валерки. – Привет, Том. Да, я в курсе, девочка со мной. Хорошо, я тебя жду. Пожалуйста, выясни в какой садик её водили.

Валерка взял на руки девочку, поглаживая ребёнка по спинке:

– Ну, не плач маленькая. Всё будет хорошо, доченька, твой папка с тобой, родная...

* * *

– Вот и нашлось для меня дело, – с лёгкой грустью определила Зинаида Федоровна появление Лерочки в своей жизни. – И то сказать, что за радость мешаться под ногами у детей. Кому, как не мне присмотреть за дитём, пока ребята на работе.

По утрам Зинаида водила девочку в детский сад, а к вечеру забирала домой. Так уж сложилось, что Таня всё больше привязывалась к ребёнку, считая Леру своей сестрой, пока мать не открыла ей истинное положение с рождением малышки.

– Девочке мать нужна, Танюш. А уж от кого она, ей это без интереса. А то, что Валера её отец, тут и гадать нечего. Одна кровь. Только придёт, Лера с рук его не сходит. Может и зря я не хотела, чтобы они со Светой жили вместе. Ругаю себя, что укрыла от Валеры беременность Светланы. Да и у тебя к нему отношение теплее, чем к Олежке. А вот родить бы тебе своего ребёнка, уж куда бы было лучше?...

– Может, ты и права, мам – Олега тянет к Валентине и она любит его, а со мной Олежку держит, скорее, привычка. Думаю, со временем, разберёмся в наших делах. Я его хоть сейчас отпущу к Вале. На наши отношения это не повлияет. А у тебя с ними это бывает или забросили, стервецы, свою бабулю?

Зинаида смущённо взглянула на дочь и коротко вздохнув, призналась:

– Проведывают бабку, не забывают. Особенно Валера отличается... Поживи с моё, поймёшь мать. Сама себе удивляюсь, чего с ними грешу, когда в семье столько баб и просить не нужно – любая дать рада. Ты уж сёстрам обо мне не рассказывай. Баловству их потакаю, а как вспомню, сколько без мужика одна мучилась, так и не могу себе отказать. Да и не часто меня в грех вводят... сестёр твоих не обижают?

– За них не тревожься, мамуль. Мы с Валюшкой не жадничаем, когда и подсобляем по-свойски. В одной семье живём, сама понимаешь...

– Тьфу! Греховодницы чертовы, – возмущённо сплюнула мать. – Никогда к этому любопытства не имела. Сколько в посёлке прожила, а с Шурой и Глашкой этим не занимались, даже в самые трудные времена.

– И в какие же это трудные времена, мамочка? – сдержанно улыбнулась Таня.

– А вот когда любому заезжему кобелю рада будешь!... – в сердцах воскликнула Зинаида, но, вспомнив о случайно оброненном слове – кобель, осеклась и более миролюбиво добавила:

– Собственно, кто ж знает, может ты и права, дочка... Только, по мне, самому зелёному пацану дать, не так стыдно, чем с бабой нежиться.

– А были и пацаны, что ли? – удивлённо спросила Татьяна, пряча улыбку.

– Случалось, что и были. Бабе без греха не прожить в этой жизни.

– Кажется, об одном я догадываюсь – Петька, что ли? Так он же совсем сопливый тогда был...

– Для пацанвы, это самое сладкое время, а нам с подругой и он был в радость. Они с Павлом к Шурке приехали, свет в оконце увидели. Ну кровь взыграла у молодцов и припёрлись в баньку, когда мы парились. Петька тогда совсем зелёный был, ему Павел нарочно позволил, для первого раза, на мне свою дурь спустить. Так что я для парнишки его первой бабой стала. Вот мы с Шурой в тот раз душу отвели с мужичками.

– И Валерка отведал тебя, мамочка, впервые?

– С ним-то позже было... Но уж после него мне ни с кем слаще не было. Весь в отца, паршивец. Вот поговорили и что-то душа заболела о доме. Ты бы, дочка с ребятами наведала мою халупу. Прибралась бы, баньку просушила, а то бы и попарилась по старой памяти. Дровишки там оставались. С Олежкой съездили бы на денёк, а следующим днём вернулись.

– С мальчиками толком не соберёшься – работа, дежурства. Проще самой съездить. К седьмому ноября и поеду, двумя днями обернусь.

– Хорошо бы, доченька, ну я за Лерочкой в садик пойду. Ждёт, поди, маленькая.

– Так, мам, я сама схожу и в магазин зайдём за хлебом...

Когда Таня пришла в садик, дети играли во дворе на площадке. Поздоровавшись с воспитательницей, она отыскала глазами Леру, одиноко стоявшую возле качелей и грустно наблюдавшую за вознёй детей в песочнице. Таня окликнула девочку, помахав рукой и Лера бросилась к ней, раскинув руки навстречу с восторженным возгласом:

– Мамочка, Танечка! Я бегу. – уткнувшись в живот Тани, она обхватила ручонками бёдра девушки и долго не отпускала её.

– Лерочка, попрощайся с Галиной Ивановной и пойдём, моя хорошая, бабуля ждёт.

– Галя Иванна, до свидания. Я ушла с мамой. Завтра приду, – не выпуская из рук Танину ладонь, отчиталась девочка.

– До свидания, Лера, пальтишко застегни, завтра тебя ждём. На завтрак не опаздывай.

* * *

Автобус прибыл в Александровку в первой половине праздничного дня. Осеннее солнце пронизывало яркими лучами желтую листву деревьев, отражаясь в стёклах домов. Татьяна, обходя обочинами тротуара разлившиеся после ночного дождя лужи, направилась к своему старому дому. По соседскому двору слонялся парень, в кожаной куртке, зябко ёжась под лёгким ветерком. Таня присмотрелась и узнала в нём внука Шуры. Петька сильно изменился: вырос, раздался в плечах, даже походка стала более степенной.

– Эй! Кто там шляется по чужому участку? – окликнула Татьяна парня.

– Танюха! Ты, что ли? Совсем своих не узнаёшь? А когда-то дружили... Помнишь, как на чердаке в доктора играли?... Ты в пятом, я в шестом. Я даже помню, где у тебя родинка была, а сколько лет прошло...

– Ты чего орёшь?! Каким был балбесом, таким и остался, одно слово – Петюня.

– Ну, Тань, извини – нахлынуло что-то. А куда Зинаида подевалась, хотел навестить, дверь закрыта. У Глафиры муж объявился – особо не поговоришь...

– Что за муж такой? – удивилась Таня.

– Её прежний, мудак.

– Похоже, мамку это сильно расстроит... У меня она, ко мне переехала. Вот просила за домом присмотреть, баньку привести в порядок.

– Тань, а давай я баньку протоплю, вечером можно помыться. Пропарю тебя хорошенько.

Татьяна с усмешкой взглянула на Петьку и, качнув головой язвительно припомнила:

– Знаю, как ты мамку с Шурой парил, – парильщик выискался. Истопить, пожалуй, истопи, а попариться и сама смогу.

– А меня веничком похлещешь? – перемахнув через заборчик, попросил Петька.

– Как себя вести будешь... – уклончиво посулила Татьяна. – Пойду в дом, протоплю печку на ночь. Идём со мной, ключ от баньки возьмёшь.

До вечера Таня занималась уборкой в доме: перемыла полы, приготовила лёгкий ужин. Захватив с собой пару полотенец из комода с бельём, она пошла в баньку, убедиться, что Петька успел нагреть котёл воды и прогрел парную. В клубах пара, стелящегося над полом, стоял Петька в тельняшке с завёрнутыми рукавами, замачивая берёзовые веники в тазу.

– Не слишком жарко? – спросил он, появившуюся в дверях хозяйку с полотенцами на плече.

– Думаю, что в самый раз. Возьми полотенце, я сейчас приду. Раздевайся и жди меня, попарю по старой дружбе.

Таня сходила в дом, накрыла на стол незамысловатый ужин и, выключив свет, вернулась в баньку.

В предбаннике Петьки уже не было, на лавке лежал тельник и брюки. Татьяна разделась и, завернувшись в полотенце, вошла в парную. На нижнем полке лежал Петька сверкая голой задницей, с довольным выражением на лице, глядя на вошедшую девушку.

– Я ведь дала тебе полотенце, прикажешь на твою задницу любоваться?

– Зиночке она нравилась. Разве она тебе не говорила? Мне даже кажется, что ты, это она в молодости. Может позволишь полюбоваться на себя. Я скучаю по моей Зине. Последний раз мы провели с ней классную ночь. Утром даже всплакнула, провожая меня на автобус.

– Что ж, если у вас были столь тёплые отношения, то в память о них и о наших детских переживаниях я, пожалуй, соглашусь поностальгировать.

Таня спустила с себя полотенце и встала напротив Петьки.

– Что скажешь, Пётр Павлович? Как я тебе? Или предпочитаешь женщин постарше?

– А родинку, Танюш, покажешь? – с придыханием попросил Петька, приподнимаясь на локте.

– Давай оставим на потом. Неужели, я её когда-то показывала? Стыд-то какой, Петьк!

– Даже целовать разрешала. Помню, как впервые с Зиной – надеялся увидеть на ней такую же.

– Нет у неё родинок, – возразила Таня. Мамка говорила, что это у меня от отца. Только её так не увидишь, она на лобке, а тогда волос у меня на нём не росло. А теперь себя продемонстрируй, “Матрос с “Кометы”.

Петька неохотно встал с полка, придерживая ладонью вставший член. Но, встретив ироничный взгляд Татьяны, всё таки убрал руку с напряжённого инструмента.

– Стандартный экземпляр, видала и больше, – снисходительно обронила она, но спохватилась и одобряюще добавила, – вполне мой размер. Добавь жару, Петь.

* * *

На рассвете, с первыми лучами солнца, Петька притянул к себе лежавшую рядом Таню. В комнате печка начала постепенно остывать, отдавая накопленное за ночь тепло. Зябко поёживаясь, девушка плотнее прижалась к широкой груди парня, нежными поцелуями, касаясь плеча любовника.

– Сколько мужчин гостило у мамочки в этой постели, – размышляла про себя Татьяна, – а теперь я сплю с её любовником. Разводя колени под бёдрами молодого парня, Таня покорно впустила в себя окрепший член Петра и томно застонала под его ритмичным скольжением во влагалище до самой матки.

– Не больно, Танюш?

– Приятно, Петюш. Мне нравится, честно. Тебя моя мамуля попой баловала?

– Уже с первого раза дала... а что?

– Хочешь на прощание?

– Очень, а почему на прощание, Тань?

– Замуж пора, ребёнка родить хочу. Мне ведь есть с кем спать, только жить не с кем. Возьми с комода вазелин, Петя, и без ухарства, пожалуйста.

Таня поднялась на колени и, зачерпнув пальцем из баночки душистый вазелин, смазала анус.

– Теперь можно, но не очень долго... Ну, ты меня понял. Мне ещё в автобусе на попе сидеть.

– Я, Танюш, на руках тебя довезу, – пообещал парень, положив руки на бёдра девушки.

– Хороша я буду вечером и что скажу моему мужчине?... А уж мамке и врать не придётся, сходу дознается, что за моряк меня в баньке пропарил во всех местах.

– А если я женюсь на её дочери?...

– М.м.м, – сдавленно вскрикнула Таня, качнувшись в руках парня, – Петя, не спеши, мягче!

* * *

К вечеру автобус подъехал к городскому автовокзалу. Пассажиры вереницей стали выходить на площадку стоянки, и спускаться по подземному переходу к остановке городского транспорта. Таня дремала на плече Петра. Ощутив прикосновение к волосам Петькиной руки, она открыла глаза и посмотрела в окно.

– Приехали? Чего раньше не разбудил? Вставай, пошли на выход.

Петька спустился со ступеньки автобуса и подхватил Татьяну на руки.

– Петь, давай здесь попрощаемся, – предложила девушка. – Провожать меня не надо, тут недалеко.

– И что? Свиделись и разбежались? Я тут всё думал, Танюш, выходи за меня замуж.

– С чего вдруг, Петюнь? Ты обо мне ничего не знаешь, а сразу замуж зовёшь женщину с ребёнком. Ладно бы залетела от тебя, а так ни с того, ни с сего, совсем глупо хомут на шею надевать Или мою мамулю терять не хочешь? Так для этого жениться на мне не обязательно.

– А кто отец ребёнка, ты живёшь с ним?

– Сожительствую по вторникам и четвергам. Дочку я не рожала, но она живёт со мной. Лерочка – это лучшее, что у меня есть в жизни.

– А с этим мудаком почему не живёшь?

– Меня это устраивает... Петя, здесь всё так сложно, не будем это обсуждать. Спасибо тебе за компанию, за чу́дные воспоминания о нашем детстве, за всё спасибо. Может, когда и свидимся. С женой меня познакомишь, детьми похвалишься. Давай прощаться, Петенька. Мне с тобой было очень хорошо. Ты замечательный мужчина. Буду часто вспоминать тебя, милый. Мамке от тебя привет передам. Поцелуй меня.

– А вдруг беременность, Танюш? Мы ведь не предохранялись...

– Ну тогда бери меня в жёны, но это маловероятно, – улыбнулась Таня, – прижавшись лицом к губам Петра.

– Возьми мой телефон, Тань, буду ждать твоего звонка. Соскучишься, обязательно позвони. Люблю тебя, Танечка.

– Может и позвоню, отпусти меня. Или я расплачусь. Всё, всё, уходи!...

Таня повернулась и быстро побежала вниз по ступеням подземного перехода.

Эпилог

Прошло больше десяти лет. Много событий произошло в судьбах героев этого необычного семейного альянса.

Олег женился на Валентине, они счастливо живут в своей однокомнатной квартире по соседству с Валеркой и его молодой супругой. А супругу зовут Наташкой, той самой Наташкой, чья детская влюблённость переросла в серьёзное, чувство к своему мужу.

– Всё-таки добилась своего, вертихвостка! – с осуждением выговаривала Валентина на неуёмную страсть сестры к Валерке. – Ну что ты в ней нашёл, в этой соплячке, родственничек? Ведь ей ещё не один год учиться в пединституте. Бесконечные тренировки, сборы, соревнования. По телику её чаще видишь, чем дома – теннисистку задрипанную. Бегает с ракеткой по корту в короткой юбчонке, задницей сверкает, а мужики слюни пускают. Вместо хрустальных ваз в серванте, одни жестяные кубки, а к ужину пельмени из магазина. Сбылась мечта идиотки!

– Не завидуй сестре, Валечка, – увещевал Валерка свояченицу, – даже Танюха на меня не сердится, а ты всё не успокоишься. У неё с Петькой романти́к. Я ведь не обижаюсь. Тебе не кажется, что Танька залетела от своего муженька?

– Ты лучше за женой присматривай, наблюдатель. За её задницей глаз да глаз нужен. Или тёщиной попой обходишься?

Молчи уж, лесбиянка, – Валерка со смешком, по-свойски, потрепал Валечку за давно знакомую, налитую ягодицу.

– Ой! Держи грабли при себе, кобель. Я женщина замужняя! – улыбнувшись и, манерно вздохнув, кокетливо произнесла Валя.

Следует отдать должное наблюдательности Валерки. Татьяна действительно обожала мужа, а он боготворил свою избранницу, не упуская ни малейшей возможности погладить плотный, только начавший округляться, животик жены.

– Петя, пожалуйста, отведи Лерочку в школу, – потягиваясь утром в постели, попросила Таня, – поздно заснули, не выспалась. А вечером сходим в гости к Чекмарёвым.

– Хорошо, Танюш, только загляну к Зине пожелать доброго утра.

– Дорогой, только постарайся обойтись словарным запасом. Прочие физические пожелания оставь на потом, – промычала полусонная Таня, уткнувшись лицом в подушку.

Петька приоткрыл дверь в комнату бабули. Зинаида Федоровна сидела на кровати, с гребнем в руке, расчёсывая пряди седых волос.

– Я тебя разбудил? Полежи, я сам провожу Леру в школу. Как себя чувствуешь, Зинуль?

– Знаешь, Петенька, ко мне ночью Шура приходила. Скучает подружка по мне, к себе зовёт. Может действительно... пора мне?... Дочерей вырастила, внуков дождалась и даже правнучку понянчить успела. Зажилась, видать, что-ли?.

– А нашего с Таней неужели не хочешь дождаться?

– Ну почему ж, очень хочу. Но с твоими-то, Петюша, способностями сдается мне, вы на одном не успокоитесь.

– Пока таких планов нет. Льстишь, Зинуль? – усмехнувшись, – успокоил Пётр любимую тёщу.

– Ты Танюшку через силу не принуждай, Петенька. Побереги жену до времени, ей дитё выносить надо, Если что, приспичит дружка погреть, приходи – я не откажу. И по правде сказать, даже рада буду, коли разогреешь мою печурку. –она встала и, положив ладонь на ширинку, чмокнула зятя в щёку. – Идём на кухню, Петюша, потом договорим. Сейчас покормлю вас и провожу. Зови девок к столу.

* * *

От автора:

В канун Нового года, за праздничным столом, собралась вся многочисленная семья, герои этой необыкновенной повести. Многое не удалось подробно поведать: о сложившихся событиях в жизни Глафиры и её дочки Сашеньки, о тёплых отношениях матери Валентины с благоверным зятем – Валеркой, о дальнейшей судьбе двух близняшек – Тамары и Людмилы. Скажу лишь, что и для них нашлись достойные спутники жизни. Но это уже другая история, о которой уже вряд ли, когда расскажу.

Вот, пожалуй, и всё, что хотелось бы поведать о компании юных и не очень... молодых людей – героев этой необычной истории...

Конец