Моя сестра Дарья со смехом сказала, что так и было брат! Вот наша история....

Мне показалось странным, что она может быть такой веселой, учитывая обстоятельства; мы ведь были на похоронах. Но нет, она не верила, что я могу вернуться на тот же греческий остров на те же две недели это последняя неделя апреля и первая мая, остановившись в том же отеле в том же номере четырнадцать лет подряд, и что в этом году это будет моя пятнадцатая поездка туда. Она была уверена, что существует женщина, которая является причиной того, что она всегда считала моим загадочным поведением, и теперь, в связи с этим внезапным изменением обстоятельств, она весело объявила, что полна решимости выяснить это.

Мне никогда не нравился мой зять; он был плохим и злобным человеком, который ворчал и жаловался на все, что делала моя сестра. Они жили отдельно и не имели детей, но у них был один общий интерес: оба страстно увлекались лошадьми, сестра - теми, на которых ездили верхом, а зять - теми, на которых делали ставки. Оба вида лошадей страшно дороги, но они оба были хорошо квалифицированными специалистами с успешной карьерой в бизнесе, и их доходы могли легко поддерживать их интересы.

Внезапная смерть всегда приносит горе, хотя я давно подозревал, что чаще всего печаль испытывают по себе, а не по умершему, поэтому, когда мой зять внезапно умер, я беспокоился исключительно о своей старшей сестре.

Но мне не стоило беспокоиться: она быстро оправилась после первого шока и уже во время похорон казалась той самой жизнерадостной сестрой, которую я всегда знал. После всех этих лет, когда она была моей старшей сестрой, она была уверена, что все еще может читать меня, как книгу, и теперь из-за новых обстоятельств она могла уделять больше времени мне, ее единственному живому родственнику, ее младшему брату.

Может быть, она и могла читать меня как книгу, но в этой книге были главы, которые старшая сестра читать категорически не должна! Но, когда она это сказала, я был рад, что ей было достаточно заботы, чтобы попытаться это сделать. Похороны и финансовые вопросы были быстро улажены, и за три дня до моей ежегодной поездки на курорт она объявила, что поедет со мной в Грецию, где откроется вся моя правда поездок туда на протяжении многих лет.

Правда была довольно обыденной. Я был страстным фотографом дикой природы; орхидеи были моей специализацией, и возвращение на греческий остров с его более чем сотней различных видов флоры и фауны было очевидным выбором для человека, заинтересованного в фотографировании всех орхидей в Европе. Уже после нескольких поездок я влюбился в остров и его жителей.

Как и подобает человеку, принимающему решения и делающему карьеру в высшем руководстве фирмы, моя сестра уже вникала в детали моей поездки. Я был склонен назвать это вмешательством, но был рад, что ей есть чем отвлечься от недавних событий в её семье, и не успел я оглянуться, как она переоборудовала джип Suzuki, который я всегда брал напрокат, в нечто большее. Ее разговор с моим хорошим другом Майклом, несколько озадаченным владельцем отеля, о кроватях в моем номере заставил его тоже задуматься о том, что происходит.

К слову сказать, мне тоже было интересно, что происходит, и позже, когда на самолете мы прибыли на остров. Я с удивлением обнаружил, что нас обоих провели в мой обычный номер в тихом старом крыле отеля который я всегда бронировал. Мое удивление вызвало, когда я увидел, что привычный диван и моя двуспальная кровать были заменены на диван и две односпальные кровати.

Дарья решила, что мы будем жить в одном номере с ней, но, как я сейчас объясню, это было не в первый раз!.

Как я уже говорил, моя сестра считала, что может читать меня, как книгу. Так вот, обстоятельства, когда она взяла на себя ответственность за меня и мою жизнь, когда она поставила две кровати в моей комнате, вновь пробудили во мне чувство младшего брата и открыли страницы в моем подсознании, которые оставались скрытыми и непрочитанными более тридцати лет. Эти страницы, как я чувствовал, должны были остаться непрочитанными ею. Это был случай, вызванной тем, что я сделал в нашем далеком прошлом.

Мы потеряли родителей, когда ей было двадцать два, а мне восемнадцать лет. Это произошло внезапно, в результате дорожной аварии; близких родственников у нас не было, и Дарья была вынуждена заниматься моим воспитанием и бизнесом родителей. Это, несомненно, была та подготовка в жизни, которая позже привела ее в бизнес.

Мы жили вместе в квартире, которую Дарья снимала. Семейный дом был слишком большим для нас, но, к счастью, наши финансы были в безопасности с деньгами у нас было все хорошо. Естественно, мы были брошены вместе в близкие отношения, и шесть лет между нами не были помехой для этой близости. Как и любой другой подросток, я знал о сексуальности своей сестры и вообще всех женщин, и мое любопытство привело к тому, что я при любой возможности подглядывал за Дарьей.

Часто, когда мы лежали вместе в темноте, каждый на своей односпальной кровати, разделенные лишь на расстоянии вытянутой руки, я, заикаясь, просил ее объяснить неудобные вопросы, которые вызывают половое созревание. Она была одновременно доброй и очень серьезной; пенис назывался "член" или "твой член", а половой акт часто назывался "оттрахать" или даже "трахнуть".

Когда однажды ночью она заснула, а мой вопрос остался без ответа, я, с неоспоримой логикой сексуально озадаченного молодого человека, спустил ноги с кровати и, стоя на коленях рядом с ней, выяснил все сам.

Мне было интересно, насколько мягкой может быть грудь и как ее ласкать. Кажется, я вспомнил, что пригласил какую-то девушку в кино и, должно быть, думал, что у меня есть шанс потрогать ее грудь, но теперь сестра крепко спала, не ответив на мой сексуальный вопрос, и у меня не было никакой возможности это выяснить; или был?

Было темно, и это было единственным условием, которое поставила сестра, если я собирался задавать вопросы, и конечно, темнота была также тем, что позволило мне открыть ей свои сомнения и тревоги. Единственным источником света были щели вокруг двери, так что я мог только разглядеть очертания моей спящей сестры под покрывалом. Я не мог видеть все достаточно хорошо!

Кое-как сохраняя способность мыслить здраво, я встал, прокрался от ее кровати и приоткрыл дверь, впустив немного света из коридора, после чего прокрался к ее кровати и снова опустился на колени. Я собирался потрогать женскую грудь!

Я был в ужасе. Я приподнял угол ее одеяла и осторожно просунул руку в тепло, излучаемое ее спящим телом. Бесшумно двигаясь, я медленно продвинул руку к ее боку, но наткнулся на нее своими вытянутыми пальцами. Я замер, ожидая, что она проснется. Я понял, что она лежала на спине, так что я мог чувствовать обе ее груди. Я нащупал ткань ее ночной рубашки и, двигаясь, осторожно ощутил под пальцами ее ребра.

Ободренный ее отсутствием реакции, я поднял руку вдоль ребра и нащупал мягкий изгиб ее груди. Мое сердце билось так громко, а рука так сильно дрожала, что я был уверен, что она проснется, но ее дыхание оставалось ритмичным и глубоким, и я осторожно передвинул руку, пока она не оказалась под тяжелым изгибом ее груди. Мое сердце колотилось, и я боялся, что она проснется, но я не мог отступить, я был вынужден оставаться в тепле ее женского тела.

Сначала меня толкало любопытство, но теперь я был движим похотью, и у меня была бурная эрекция члена, чтобы доказать это. Мои глаза словно открылись, и я впервые увидел, что моя сестра - женщина, черт возьми, и у нее большая грудь!

Я обхватил ее грудь и нежно сжал. Под моей рукой и через ночную рубашку она была такой теплой и мягкой, как я только мог себе представить, но я чувствовал себя не в своей тарелке; я должен был забраться под ее ночную рубашку. Когда я наклонился над ее телом и моя рука поползла к другой груди, мои пальцы зацепились за что-то твердое; это была пуговица; я мог расстегнуть переднюю часть ее ночной рубашки и открыть ее грудь!

Мои пальцы боролись и боролись с пуговицами, и мое дыхание участилось от предвкушения; я собирался потрогать ее сиськи! Я с трудом дышал, расстегивая сначала одну, потом две и еще несколько, нервно работая над ее животом, пока не расстегнул достаточно.

Теперь я склонился над ней, одеяло было откинуто, и я мог осторожно взять воротник ее ночной рубашки и откинуть каждую сторону до упора. Ее пышные груди были обнажены, и я осторожно наклонился вперед и, взяв их в руки, начал нежно сосать сначала одну, потом другую.

Я был в экстазе! Наконец-то я мог сказать, что теперь я знал: груди упругие, но очень мягкие; нижняя часть образует восхитительный изгиб, и, завороженный, я гладил их снова и снова, поднимая и отпуская, и все это время был очарован движением, которое они вызывали.

Я понял, что ее соски больше не плоские и гладкие, а приподнялись, упираясь в ладони. Означает ли жесткий стоячий сосок то же самое, что и жесткий стоячий член?

Но Дарья спала! Как она могла быть возбуждена?

Но что с того?

Я снова задумался; у меня постоянно возникала эрекция члена, когда я спал, но все же мне хотелось, чтобы она проснулась, бодрствовала и позволила мне исследовать ее тело, может быть даже...

Нет, об этом не могло быть и речи, не так ли? Играть в доктора и медсестер со своей старшей сестрой и ее друзьями - это одно, но такое?... Ни за что.

Но все же я не мог оторваться от нее и сделал единственное, что считал допустимым в данных обстоятельствах.

Наклонившись ближе к ней, я нашел ее расслабленное и пассивное запястье. Взяв его обеими руками, я прижал его к своему паху и расположил ее пальцы вокруг моего эрегированного члена. Держа ее пальцы сомкнутыми вокруг моего напряженного ствола, я дрочил себя ее рукой.

Свободной рукой я ласкал ее грудь, и возбуждение было настолько сильным, что я продержался менее тридцати секунд, прежде чем разбрызгать свою сперму по бокам матраса. Теперь я был удовлетворен и, неуклюже застегнув несколько пуговиц на ее ночной рубашке, я накрыл ее и оставил спать в таком положении.

Конечно, в последующие недели я не мог оторваться от ее постели и часто пытался повторить то, что произошло в тот первый раз. Однако меня ждало разочарование. Казалось, что либо я засыпал первым, либо она переворачивалась и просыпалась от первого нежного прикосновения моих исследующих пальцев. После нескольких раз я уже было отказался от этой идеи, решив, что она была плодом моего воображения, как вдруг это случилось снова.

Дарья была на свидании с мужчиной из банка, где она работала сейчас. Я уже почти заснул, когда услышал, как она вошла в квартиру. По какой-то причине, я не знаю почему, я не ответил, когда она сказала, что она дома с порога прихожей. Я боролся за то, чтобы не заснуть, пока она делала свои дела в ванной, выключала телевизор и свет, запирала дверь и, наконец, вошла в нашу спальню и, остановившись в дверях хорошо освещенного холла, дала мне возможность рассмотреть ее прекрасное тело сквозь ткань ночной рубашки. Она легла в постель, и, прислушавшись к ее глубокому и ровному дыханию, я понял, что вскоре она уже крепко спала.

Не знаю почему, но я вдруг был уверен, что сегодня ночью я смогу снова почувствовать ее, поэтому я встал с кровати, встал на колени рядом с ней и потянулся к ней. Я был потрясен и разочарован, обнаружив, что она лежит ко мне спиной; я ничего не чувствовал!

Разочарованный, я погладил ее спину и бедра, наклонился к ее плечу, пытаясь найти ее грудь среди сплетения рук, но не смог. Я не мог переложить ее руки, боясь разбудить ее, поэтому разочарованный и с твердой эрекцией члена я натянул на нее одеяло, забрался обратно в свою кровать и начал натягивать на себя одеяло.

Я внезапно остановился: Дарья явно не спала, и, думая, что она услышит меня, я притворился спящим, но, взглянув на нее, с удивлением увидел, что она перевернулась на спину. Я молчал, отчаянно надеясь, что она снова погрузится в глубокий сон, который дал бы мне возможность исследовать ее тело.

Спустя, казалось, целую жизнь, она начала глубоко дышать, это придало мне уверенности, чтобы подняться с кровати и подойти к ней. Вскоре я смог сдвинуть ночную рубашку в сторону и открыть ее прекрасные груди. Все время, пока я целовал и сжимал их, меня мучил назойливый вопрос: могу ли я пощупать ее попку? Могу ли я потрогать пальцами ее дырочку любви?

Поэтому, нежно посасывая и придерживая одну из ее грудей, я позволил своей правой руке пройти весь путь вниз по ее груди, по ее прекрасному мягкому животу и... Чёрт возьми!

Меня охватил нервный припадок, и моя рука задрожала так сильно, что мне пришлось отнять ее от ее прекрасного тела...

На ней не было трусиков совсем!

Я не мог поверить в это! Эта мысль была почти невыносима, и мне пришлось простоять на коленях у ее кровати много минут, прежде чем я снова смог провести рукой по ее животу и найти ее волосатую промежность.

Ее ноги были вместе, но мне удалось приподнять одну ногу и слегка раздвинуть их. Затем я мог медленно исследовать ее мягкую внутреннюю поверхность бедер, пока не нашел аккуратные половые губы ее влагалища. Мой любопытный средний палец проскользнул между наружными половыми губами и заскользил по восхитительно скользким под ними.

Мне отчаянно хотелось потрогать ее пальцами, и вскоре я нашел вход в ее влагалище. Я медленно ввел палец внутрь и сделал то лукавое манящее движение, которое я слышал от своих друзей, когда они врали друг другу о том, сколько девушек они имели в своем распоряжении; но это не было ложью. Я вводил пальцы в сочную киску моей старшей сестры. Каким-то образом, несмотря на эротичность момента, мне удалось исправить себя на "влагалище старшей сестры", я не мог заставить себя сказать, что у нее есть пизда такое грубое слово.

Мне нужно было кончить, нужно было найти разрядку, нужно было кончить, прежде чем я смогу заснуть, поэтому я попытался использовать ее руку, чтобы поласкать мой член, как в прошлый раз. У меня ничего не получалось, ее пальцы спутались с моими, казалось, что она не хочет. Но как бы я ни был очарован, меня снова потянуло к ее отверстию любви чтобы провести пальцами еще несколько раз, и между каждым исследованием я подносил пальцы ко рту и тщательно обсасывал их, прежде чем вернуться к этому занятию снова.

Тогда я понял, что если я смогу проникать в нее пальцами, если я смогу исследовать ее и вводить палец до конца, то, возможно, если я буду очень осторожен, очень, очень осторожен, то, возможно, я смогу просто ввести свой член в сочную половую щель между ее внешними половые губами и тереться там им, пока не кончу.

Похоть толкала меня вперед, и последствия того, что меня сестра поймает, не приходили мне в голову. Я был ослеплен похотью и, не обращая внимания на опасность, медленно перешагнул через нее и встал на колени между ее ног.

Опираясь на одну руку, я неуверенно перегнулся через нее и протиснулся ближе между ее бедер. Весь мой вес приходился на колени и одну руку, а в другой я держал свой эрегированный член, опуская себя и конец своего члена все ближе и ближе к ее волосатому холмику любви.

Я оттянул крайнюю плоть члена назад; никогда еще головка не казалась большой чем сейчас, а мой ствол - более рельефным от выступающих кровеносных вен на нём. Я приблизил свой член к ней и почувствовал влажность её половых губ. Первое прикосновение, первый нежный удар моего члена по половым губам скрытой волосиками ее полового органа был подобен обжигающему дуновению пламени.

Я повторил движение еще раз и громко вздрогнул. Скольжение моего члена по ее влажной киске не было похоже ни на что, что я испытывал, играя с самим собой, и я задохнулся от удивления; это было так круто! Я должен был получить больше!

Я повторил движение, отдыхая между каждым сильным толчком в паху. Мои яйца болели! Мой член был эрегирован так долго, и я вдруг решил, что хочу чего-то еще. Я хотел найти вход в ее любовную пещерку своим членом, она принимала мой палец, не просыпаясь, она наверняка сможет принять и мой член туда?

Я придвинулся ближе и, раздвинув ее бедра еще больше, потянулся к ней членом. Я начал безуспешно тыкаться в темный треугольник ее промежности. Разочарованный, я стал искать пальцами и, наконец, найдя ее скользкий вход в дырочку любви, обхватил свой член своей рукой и ввел его внутрь.

Опираясь на обе руки, я медленно приблизил свой пах к ее. Ощущение того, как мой член постепенно продвигается в тепло ее влагалища, было почти невыносимым, и я останавливался несколько раз, пока, наконец, не достиг цели, мой пах коснулся ее паха, и я оказался членом глубоко в ее промежности.

Я долго висел над ней, наслаждаясь ощущениями от своего члена и возбуждением от первого полового акта, да еще и со старшей сестрой.

Но потом я двинулся в нее своим членом!

Осторожно выведя свой член, я испытал такую интенсивность ощущений, которую может дать молодому парню член только тугое прижатое влагалище к нему. Мне пришлось немедленно прекратить движение, так как я был уверен, что взорвусь и кончу. Когда ощущения ослабли, я снова вошел в ее глубины и испытал те же ощущения. Мне снова пришлось остановиться, и в ожидании я наслаждался ощущениями, которые испытывал мой член.

Я был в раю! Я повторил еще один осторожный толчок и глубоко вошел в нее, услышал легкий всасывающий звук и понял, что мой пах мокрый. Она была такой скользкой, теплой и невероятно приятной на ощупь; впервые я повторил движения без паузы.

Ощущения были еще более сильными, чем раньше, и я не мог остановиться. Я медленно входил и выходил из ее киски. Конечно, неизбежное произошло, и с такой волной интенсивности, какой я никогда не испытывал, я сильно кончил в нее горячей струей спермы. Нависая над ней, нежно толкаясь и изливаясь в нее, пока не кончил совсем, я был уверен, что нашел рай для себя

Когда похоть исчезла, я почувствовал, как меня захлестнула волна стыда, и, как бы невежественен я ни был, я был уверен, что меня сестра обнаружит и накажет.

Я поспешно вытащил свой скользкий член из сестры и слез с ее кровати. Я натянул на нее одеяло и, забравшись обратно в свою кровать, попытался заснуть.

Мысли лезли в голову; я был убежден, что моя старшая сестра забеременеет; я ведь выпустил в нее свою сперму из члена, не так ли? Это ведь инцест, не так ли? Попаду ли я в тюрьму ха это? А она родит уродливое чудовище? В ту ночь я рыдал до слез и, не имея никого, кому можно было бы довериться, мучился много недель, пока однажды меня не осенило: моя сестра не могла быть беременной. Мне повезло! Но одна мысль не давала мне покоя: любила ли меня еще моя старшая сестра за то что я сделал?

Стыд и страх потерять сестру заставили меня отрицать для себя то, что я сделал той ночью в квартире. В течение тридцати лет я успешно хоронил этот случай в своем подсознании, настолько успешно, что пробуждение воспоминаний, вызванное видом двух односпальных кроватей, стоящих рядом, заставило меня испугаться за намерения моей сестры: любит ли она меня по-прежнему или пришло время расплаты для меня?

Первые дни нашего совместного отпуска прошли без всяких намеков со стороны сестры, и мы могли расслабиться вместе, пока я показывал ей остров. Она воочию убедилась, что меня не ждет любовница на нём, и именно это, как мне кажется, открыло двери для осторожного возрождения наших отношений между братом и сестрой.

Я сказал "осторожному"?

Осторожность была бы подходящим описанием моих чувств, но Дарья, казалось, бросила осторожность на ветер и быстро вернулась к своей роли босса, директора, судьи во всем и, не в последнюю очередь, старшей сестры. Казалось, что теперь, потеряв своего безнадежного мужа, она должна повернуть время вспять и снова взять на себя заботу обо мне. Не имея за тридцать лет успешных долгосрочных отношений с женщинами, я легко подчинился ее желаниям и понял, что снова нашел свою родственную душу.

На третий вечер отдыха, после удачного счастливого дня, когда с ее помощью я нашел и сфотографировал свой 61-й вид орхидей на острове, она настояла на том, чтобы угостить меня ужином за пределами отеля. После ужина и на обратном пути через деревню она взяла мою руку и, прижавшись ко мне, прошептала,

"Мы по-прежнему ходим вместе, как в старые добрые времена".

И хотя я был внезапно и непреодолимо рад и наслаждался ее женственностью, я также почувствовал вкус вины в своем сознании, и в момент виноватой слабости я остановился и, повернув ее к себе, прошептал, что мне нужно сделать признание и что я должен извиниться перед ней за то что произошло тридцать лет назад. Она обняла меня за плечи и сказала;

"Это твоё признание ждало так долго, это подождет, пока мы не доберемся до нашего номера".

Так что мы продолжили прогулку обратно в отель.

Мы быстро вошли в привычный ритм отдыха, разделяя ванную и спальню, и легко и без стеснения переходили от одного к другому, полуодетые, но ни в коем случае не обнаженные. У меня был шанс поймать несколько незаметных взглядов на нее, когда она готовилась ко сну, и сегодняшний вечер не стал исключением. Она хорошо выглядела, и пока я лежал в кровати, читая и украдкой поглядывая на нее, я чувствовал возбуждение в своем паху; да, она хорошо выглядела моя сестренка.

Наконец она закончила и, выйдя из ванной, полностью закрыла дверь, оставив только свет. Было темно, как никогда, и когда она подошла к своей кровати, то наткнулась на мою и пошатнулась на ногах, чтобы устоять. Моя рука вылетела, чтобы поймать ее, и в течение короткого мгновения мы держали друг друга, прежде чем она благополучно легла в свою кровать.

"Осторожно", - сказал я, - "Здесь очень темно".

"Ну, " сказала она, "так и должно быть, если мы собираемся обсудить то, что тебя беспокоит братик."

Возникшее молчание показалось мне неловким. Я намеревался признаться в сексуальном насилии над ней, пока она спала, и все же я возбуждался при виде того, как она готовится ко сну!

Я слышал, как она дышит в своей кровати, и изо всех сил пытался найти что-нибудь разумное, чтобы сказать.

"Похороны мужа были для тебя были шоком?"

"Возможно, их стоимость, но у нас нет проблем с деньгами".

Я чувствовал, что она не хочет говорить о своем умершем муже, и искал другую тему, что-нибудь, что могло бы вернуть нас к легкому подшучиванию, которым мы обычно наслаждались, но именно Дарья сломала лед молчания.

"Почему ты так и не женился? Ты ведь не гей?"

"Гей? Я? Конечно, нет! Ты ведь помнишь Дину?"

Дина была наименее нормальной подругой из нескольких моих неудачных долгосрочных отношений с женщинами.

"Дина?" Она сказала это с отголоском невинности, граничащей с сарказмом. Мне стало интересно, какое замечание последует дальше от сестры.

"Это была та темненькая ?"

Она сделала небольшую паузу, а затем лукаво продолжила,

"Та, что похожа на меня?"

Я понял, что она была права. Пытался ли я воссоздать в желании, которое испытывал к Дине, еще большее желание, которое я испытывал к своей сестре Дарье?

Господи, даже имена были похожи почти! Подозревала ли она, что я испытываю к ней кровосмесительное желание?

Совесть давала о себе знать, но, несмотря на стыд, я понял, что у меня эрекция члена началась.

Я безуспешно пытался перевести разговор на нее и пошутил в ответ

"Почему ты спрашиваешь, гей ли я, сестренка; ты лесбиянка?".

Она презрительно ответила,

"Я вполне могла бы быть ею, если бы мой ныне покойный муж проявлял ко мне интерес".

"Лесбиянство? Это нормально, Дарья? Может ли это быть для тебя нормальным это?"

Она молчала, и я понял, что она ждет от меня признания. Я мог лишь слабо продолжать, стараясь как можно дольше оттянуть ужасный момент признания,

"Разве вы обе, будучи женщинами, не знали бы, чего хотите от секса между собой и как получить удовлетворение от этого?".

"Нет, я так не думаю", - сказала она,

"Я не хочу женщину", - сказала она, - "А ты не вожделеешь эрегированного члена мужчины в своей заднице, не так ли?". Она засмеялась и как бы вскользь сказала,

"Нет, я подозреваю, что ты вожделеешь чего-то другого".

Я сказал первое, что пришло мне в голову, и воскликнул во всеохватывающую темноту,

"Я жажду нашей близости, той хорошей близости, которую мы потеряли, когда ты вышла за него замуж".

После долгой задумчивой паузы она грустно ответила;

"Выйти за него замуж было моей ошибкой, но что сделано, то сделано. Теперь мы снова вместе братик".

Мне стало еще грустнее; мое признание, несомненно, разрушит ту близость, которую мы вновь обрели за последние недели?

"Сестренка, я сказал, что должен тебе кое в чем признаться. Я хочу отказаться от этого, чтобы мы могли все забыть и продолжать как прежде?"

Она ничего не сказала.

У нее хорошо получались вопросительные молчания, и через некоторое время ее молчание заставило меня безоговорочно нести бессмысленную чушь, пока я наконец не был вынужден признаться ей;

"Сестренка, я хочу, чтобы ты меня простила".

В наступившей тишине я услышала, как она повернулась ко мне и зашуршала одеялом.

"Руку дай". спросила она?.

Я не сразу понял, и она повторила свое требование, чтобы я протянул и взял ее за руку.

"Рука", - тихо сказала она.

Я потянулся в темноту, нашел ее руку и тут же перенесся назад, в нашу жизнь в юности в квартире; ее требование темноты; взятие за руки, когда тяжелые заботы грозили захлестнуть нас. Так мы поступали, когда возникали серьезные и интимные мысли, которые требовали нашего единства как брата и сестры.

"Ну что? сказала она. Скажи мне, что беспокоит тебя, брат".

"Нет", - ответил я.

"Нет, я думаю, об этом лучше не говорить".

"Ну же", - сказала она,

"Я думаю, тебе нужно выговориться, скажи мне, в чем ты чувствуешь необходимость признаться".

"Я надругался над тобой". сказал я жестоко.

"Я совершил над тобой сексуальное насилие, пока ты спала тогда".

В наступившей тишине я был уверен, что она могла слышать, как бьется мое сердце. Но, по крайней мере, она не отпустила мою руку с отвращением.

"Нет, я так не думаю".

Ты не понимаешь Дарья. Я прикасался к твоему телу, когда ты крепко спала.

Я с трудом подбирал слова.

"Когда я крепко спала?"

"Я пришел, чтобы почувствовать тебя, исследовать твое тело. Я стоял на коленях рядом с твоей кроватью в темноте и трогал тебя".

Это было ужасно, и я хотел, чтобы все это закончилось.

"Я даже.... ......"

Я просто не мог заставить себя сказать это.

"Ты даже?"

"Я даже занимался с тобой сексом".

"Ты занималась сексом?"

"Да, я вставил свой. ..."

"Ты вставил свой член?"

"Да. Я пришел к тебе, когда ты спала, и надругался над тобой, мне так жаль, сестренка".

"Ты был любознательным братик."

Мне стало не по себе; это был вопрос или утверждение?

"Я пощупал твою грудь тогда".

"Молодые люди часто щупают грудь сестёр".

Я почувствовал, что не контролирую себя, но где-то внутри меня возник вопрос: почему она не впала в истерику?

"Но я чувствовал тебя!. ... Я чувствовал тебя... там, внизу".

Я боролся со словами; я должен был заставить ее понять;

" Я изнасиловал тебя".

Она очень крепко держала меня за руку, и ей хватило благородства не рассмеяться, но я чувствовал ее добродушное веселье.

"Изнасиловал? Нет! Я помню, что ты брал меня с удивительной нежностью".

"Ты помнишь! Ты помнишь? То есть ты знала все?"

"Ты знала, что я сделал с тобой?"

Я поправил себя,

"Ты знала, что я делал с тобой?"

"Знала?" - сказала она легкомысленно, - "После этого я призналась своей лучшей подруге, что у нее был такой же опыт с ее младшим братом".

"С кем?" спросила я, пораженный её ответом. "Кто знает обо мне?"

"О нас, ты имеешь в виду?", и она улыбнулась,

"Для секса нужны двое, ты же знаешь. Нет, дорогой братик, я не могу сказать тебе, кому я рассказала о нас, но будь уверен, наш секрет в безопасности".

Я был озадачен и встревожен. Этот разговор, с мучительным чувством вины и стыда за последние тридцать лет, выходил из-под контроля, но где-то внутри я почувствовал удивительное чувство облегчения, когда она любезно отвергла мой стыд и вину за сделанное мной тогда.

"Ты был не единственным, кто возился под одеялом, брат. Иногда тебя было так трудно разбудить в школьный день, что я имела свободный и беспрепятственный доступ к твоей утренней эрекции члена и могла практиковать свою технику ласк мужского члена столько раз, сколько хотела."

"Ты дрочила мне мой член?"

Она тихо засмеялась. "Это не заняло много времени, и тебе, кажется, нравилось это".

Меня это завело, если бы только она знала, что у меня сейчас под одеялом.

"Так вот почему мои сны были такими реалистичными".

Она снова улыбнулась, и мое чувство вины начало исчезать.

"Только не говори мне, что ты так долго мучился этим чувством вины?"

"Ну, да, конечно, я все еще чувствую, что не должен был издеваться над тобой".

"Но ты не сделала этого, дорогая. Это не причинило мне вреда, иногда я лелеяла воспоминания, особенно когда была одинока и сексуально возбуждена".

Она остановилась, словно не зная, что сказать, затем поспешно продолжила,

"Но повредило ли это тебе, брат?"

"Не знаю, несомненно, опыт общения с тобой повлиял на мои сексуальные интересы".

"О да, моя прекрасная сестричка ".

Я понял, что моя подружка Дина удивительно похожа на сестру Дарью.

"Но она была прекрасна, как и ты".

Она сжала мою руку в знак благодарности.

"Продолжай, брат".

"Я должен признаться, что мои попытки играть с Диной в игры со сном привели к нашему разрыву".

"О, вы, мужчины, иногда так бесчувственны! Бедная девушка могла почувствовать, что ты пытаешься вернуть прежнюю интенсивность чувств. Этого достаточно, чтобы любой почувствовал себя неполноценным".

Но я чувствовал, что ей тоже есть в чем признаться, и она поспешно продолжила;

"Очевидно, вскоре после того, как я вышла замуж, я произнесла во сне какие-то слова, и это навсегда покончило сексуальные отношения с моим мужем. Он больше никогда не подходил ко мне..."

Я задохнулся;

"Ты хочешь сказать, что говорила о нас во сне? В положительном смысле?"

"Похоже на то".

"Неудивительно, что я ему никогда не нравилась. Но, сестренка, неужели все эти годы ты обходилась без секса?"

"Без секса? Нет, я много путешествую по своей работе; я встречаюсь с мужчинами, которые хотят внебрачного секса, но не развода."

"Но достаточно ли этого для тебя, для твоих желаний в сексе сестра?"

Она слегка рассмеялась.

"У меня было несколько очень молодых людей; для нескольких из них я была в первый раз в сексе как женщина".

"Ты имела их.... Ты учила их? Но, сестренка, позволяла ли ты им исследовать тебя как женщину?"

"Да, позволяла. Их невинное чувство удивления, отсутствие опыта и неуклюжесть делали их очень привлекательными для меня".

Она засмеялась от этой мысли.

"У них были ненасытные желания, и как только они обретали уверенность, они могли кончать снова и снова в мою дырочку любви".

Я держал свой член рукой и нежно потирал его при мысли о ней и ее молодых любовниках.

"Я использовала их только один раз. Потерянная невинность не привлекательна, и есть так много молодых мужчин, которые мечтают о женщине постарше, помогающей им стать мужчинами."

"Бог мой... Сколько их было, где ты была их первой женщиной?"

"Да, я была первой женщиной для многих из них".

"Ты имеешь в виду, что ты взяла?"

"Лишила их девственности? Да?."

Она сделала паузу, словно пытаясь найти оправдание;

"Ну, в конце концов, они были готовы отдать свою девственность. Мне не пришлось их заставлять, знаешь ли".

"Но ты", - сказала она тихо, - "Сколько, двенадцать лет прошло с тех пор, как Дина ушла от тебя?"

"Да, это верно, и нет, не было никого другого, только я и мои сексуальные фантазии".

Теперь атмосфера была намного легче, и она рассмеялась; типично для нее, она перешла прямо к сути моего заявления.

"Ты мастурбируешь своим членом думая о том, что ты делал тридцать с лишним лет назад? Или ты мастурбируешь на меня в настоящем времени?"

"Да"

"Что да?"

"И то, и другое"

"Ты все еще...... ты все еще, ты все еще делаешь это со своим членом....".

Она молчала несколько минут, пока, наконец, не попыталась снова сказать

"Ты все еще воспринимаешь меня как свою сексуальную старшую сестру?"

Я не решался ответить; мне было трудно признать, что я использовал ее тело тридцать лет назад, а теперь она спрашивала, не извращенец ли я и не вижу ли я ее в сексуальном свете.

Чувствуя мои затруднения, она поспешила напомнить мне,

"Когда мы делимся своими мыслями в темноте, как сейчас, мы находимся в состоянии равенства, своего рода перемирия, это эмоциональная свобода для всех, и мы можем говорить то, что близко нашему сердцу, не причиняя друг другу боли, согласен?".

И я признался, что она все еще был в моих сексуальных снах, что я мастурбировал, фантазируя о том, как трахаю ее спящее тело.

"Да, я вижу свою старшую сестру в том же свете, даже больше после того, как она рассказала мне о моих утренних эрекциях".

"Но ты все еще видишь себя моей старшей сестрой?"

И снова она замолчала.

Внезапная мысль пришла мне в голову, мысль настолько циничная и по-житейски мудрая, что ее можно было подпитать только взрослой жизнью.

"Скажи мне, ты знала, что я приходил к тебе в постель?"

"Да".

"Но почему ты ничего мне не сказала? Даже не присоединился?"

"Потому что я тоже чувствовала себя виноватой. Я хотела получить свой торт и съесть его. Я хотела секса, но не могла присоединиться, не могла открыто признаться в этом ни себе, ни тебе. Я знала, что ты любопытный; я видела, как ты подглядывал за мной, пока я принимала душ, и не забывай, что это я меняла постель и стирала твои простыни".

Она хихикнула,

"Ты все время мастурбировал своим членом".

"Я знала, что ты чертовски возбужден, поэтому я притворялась спящей, чтобы посмотреть, что ты будешь делать. Я была возбуждена и мне было интересно посмотреть, на что похож секс, поэтому я прилегла и позволила тебе попробовать себя".

Я боролся с воспоминаниями о ее груди, ее мягком животе, о том, как интенсивно мой член двигался в ее влагалище. И снова, с ее мудростью старшей сестры, казалось, что она могла читать мои мысли;

"И если я правильно помню, это была очень удачная первая попытка для тебя", - и улыбнулась.

"Но если бы я знала о твоей вине, я бы рассказала тебе о своей роли в этом много лет назад".

Я попытался заикаться, чтобы ответить, но это вышло как вопрос,

"Могу я подойти к тебе сестренка?"

Наступила долгая пауза, во время которой я слышал ее дыхание в темноте.

"Мы должны сделать это осторожно", - сказала она, и я почувствовал разочарование, а затем панику;

Неужели я неправильно ее понял? Неужели она искала завершения этих неопрятных воспоминаний, а не начала чего-то нового? Эти мысли в слепой панике захлестнули меня с головой;

Неужели я вызвал у нее отвращение? Она, несомненно, выросла из секса со своим младшим братом; в конце концов, ей приближалось шестьдесят лет, а я открыл свой извращенный интерес к ней как к женщине.

"Мне очень жаль, Дарья! Прости меня за вопрос, я неправильно понял. Мне невыносима мысль о том, что мы можем рассориться. Ты можешь простить меня и оставить все как есть?".

Наступило долгое молчание, когда единственным общением между нами было ее поглаживание моей руки.

"Я думаю..."

Она сделала паузу, и ее слова повисли в воздухе,

" Я думаю, будет лучше, если я посплю".

"Если я буду спать, что ж, тогда ты все решишь, вот видишь".

Мои мысли метались, и я едва мог думать связно.

"Я устала", - сказала она так слабо, что мне пришлось высунуться из кровати, чтобы уловить ее слова;

"Ты можешь притвориться, что я сплю".

Ее рука выскользнула из моей, и я услышал, как она поправляет одеяло.

Я лежал в темноте с бешено бьющимся сердцем и пытался осмыслить все, что она сказала. Я мог притвориться, что она спит; если бы она спала, я бы все уладил.

"Ты разберешься?". Что она имела в виду?

Она находила молодых неопытных парней, и они неуклюже пробирались к ее телу; они оставляли свои девственности внутри нее... "Их неуверенность стимулировала к сексу мою сестренку".

Сейчас я был так же неуверен, как и тридцать с лишним лет назад; это ли она имела в виду? Неужели она ждала, что я в состоянии своей искренней неуверенности исследую ее тело снова?

Я тихонько сел. Мой член был эрегирован и болел. Я стянул с себя трусы и, скрытый темнотой, молча поласкал свой член. Я должен был иметь возможность видеть ее тело! И с этой мыслью я вернулся к той ночи в квартире, когда впервые почувствовал ее грудь.

Голый, я прокрался в ванную и приоткрыл дверь. Оглядев комнату, я различил в полумраке очертания ее тела. Я осторожно подошел к ней и опустился на колени рядом с ее кроватью.

С первым шорохом постельного белья она издала долгий и глубокий вздох, и я был уверен, что она собирается активно участвовать в наших занятиях любовью, но нет, она никак не отреагировала, когда я наклонился и поцеловал ее.

Ее молчание, ее неподвижность сильно взволновали меня, я словно мгновенно перенесся назад, в то невинное восемнадцатилетие, которым был, когда мы жили вместе в квартире. Но теперь я был свободен от тревоги, которую испытывал тогда, хотя с трудом мог принять истину момента; я собирался испытать вожделение и разрядку всех этих тридцатилетних сексуальных фантазий! Я мог делать все, что пожелаю, и она не проснется и не остановит меня.

Она глубоко дышала. Наклонившись, я приблизил свое лицо к ее лицу и почувствовал ее дыхание на своей щеке. Я слегка провел рукой по одеялу и, нащупав край ее одеяла, просунул руку под него и погрузился в тепло ее тела.

Ранее, объясняя свою слабость к молодым и неопытным любовникам, она призналась, что ее заводит отсутствие у них сексуальной искушенности и то, как их нервные и неуклюжие руки на ее теле возбуждают; ну а мои руки дрожали так же, как у любого молодого человека; мне не нужно было притворяться!

Моя рука дрожала, когда я медленно двигался к ее телу. Я медленно откинул одеяло и поискал на ее талии нижнюю часть футболки, в которую она была одета. Я осторожно скатал ее по животу, останавливаясь всякий раз, когда она оказывалась между ней и кроватью. Спустя, казалось, вечность, моему взгляду открылись ее тяжелые груди.

"Посмотри на эти большие великолепные сиськи". сказал я себе и удивился собственному голосу.

Должен ли я молчать или продолжать разыгрывать невинную сцену?

Я наклонился к ней и стал ласкать ее груди. Прижав их друг к другу, я посасывал и покусывал сначала один, потом другой сосок.

Она издала легкий стон; ее рот был открыт, а дыхание застряло в горле. Я видел, как двигался ее язык, когда она глотала, и мне захотелось поцеловать ее снова.

"Интересно, каково это - чувствовать ее попку?" сказал я себе и, наклонившись вниз по ее телу, стал откидывать покрывало на ее гладкий круглый живот. Дотянувшись до самого конца, я откинул последнее покрывало, и она оказалась почти обнаженной моя сестренка..

Последние тридцать лет были добры к ней. У нее не было детей, она вела активную спортивную жизнь, несомненно, ее страсть к верховой езде помогла ей сохранить атлетическую фигуру, и теперь она молча лежала передо мной на кровати. Гладкая и округлая, ее груди были все еще тяжелыми и упругими, на ней были черные кружевные трусики, натянутых на широкие бедра, и я почувствовал, что мое сердце сейчас взорвется от вожделения снять их немедленно.

Я склонился над ней. Мои пальцы, нежно проведя по ее мягкому животу, скользнули под верхнюю часть трусиков и уперлись в хрупкие волоски ее холмика любви; она была теплой, а трусики были влажными на тыльной стороне моей руки от её соков.

Когда я неловко склонился над ней, мой член коснулся ее грудей, и, удивленный шоком, я вслепую толкнулся пару раз, когда плавный изгиб ее грудей послал почти электрический разряд удовольствия через головку моего члена.

Я убрал руку с ее трусиков и, повернувшись, встал на колени рядом с ней.

"Боже, какие у нее мягкие сиськи".

Я склонился над ней и перенес вес на руки. Мой член висел над ее грудями, и я снова и снова вводил его между ними. Но этого было недостаточно, я должен был пойти дальше.

Ее рот был все еще открыт, так как она спала. Я задыхался от неистового вожделения и, не смея поверить в то, что делаю, оттянул крайнюю плоть члена и, наклонившись к ее лицу, осторожно ввел головку в ее открытый рот.

Ее губы сразу же сомкнулись вокруг моего ствола члена, а ее язык нежно двигался вокруг головки, пока я задерживал дыхание в мучительном ожидании. Облизывание послало небесные импульсы вожделения в мои яйца, а сосание начало мой путь к оргазму. Я не мог поверить в происходящее и воскликнул;

"Моя сестра отсасывает мне мой член! Я сейчас кончу ей в рот".

Но сестра со вздохом отпустила мой член и отвернулась!

Дрожа от вожделения, я должен был продолжить исследование ее тела. Мой член пульсировал от разочарования; я должен был получить разрядку! Я был в отчаянии, поэтому я осторожно опустился на край ее кровати и, взявшись за ее черные трусики, аккуратно стянул их с бедер и спустил вниз по стройным ногам.

Я приостановился, когда обнажил ее холмик любви; волосы были густыми и темными, она явно не любила брить свою промежность, и простор ее волосатого лобка вызвал во мне приступ юношеской похоти.

Когда я стянул трусики с ее ног, я уловил аромат ее секса и, зарывшись лицом в них, глубоко вдохнул. Я должен был получить ее, я должен был снова трахнуть свою сестру, и я слышал, как я излагаю свои намерения, разжигаемые похотью.

"Я должен снова трахнуть свою сестру; я должен трахнуть ее, пока она не проснулась".

Я осторожно раздвинул ее ноги и переместился между ними. Наклонившись вперед, я уткнулся лицом в волосатый лобок. Протянув руки за ее колени и осторожно приподняв их, я полностью раздвинул ее ноги, и, широко расставив пятки, ее раскрытая промежность предстала моему взору.

Я нежно ласкал ее бугорок, большими пальцами раздвинул ее половые губы и прижался лицом к теплой половой щели. Я провел языком по ее внутренним половым губам, и когда я лизнул их, соки потекли по моему подбородку, и я с жадностью ощутил неопределимый смешанный вкус пота, мочи и женщины.

Я просунул сначала один, затем два пальца в ее половую щель, облизывая ее с жадностью, и по мере того, как я это делал, мои пальцы обтекали ее соки. Когда я провел языком по ее клитору, я услышал смачный хлюпающий звук, когда я провел пальцами по стенкам ее влагалища.

Но я не слышал от нее никакого ответа, никаких призывов или восторженных указаний, но ее тело отвечало на мои ласки и неустанное внимание моего языка, и я продолжал с нетерпением, полный решимости заставить ее полюбить то, что мы делали.

Я взял затвердевший клитор и стал посасывать его. Единственным ответом с ее стороны была почти незаметная вибрация в животе, стон чрезвычайного удовольствия из глубины ее души.

"Я собираюсь трахнуть свою сестру", - сказал я ей и темноте вокруг нас, - "Наконец-то я собираюсь трахнуть свою сестру".

Сейчас я был в отчаянии, и не было времени на изыски; если я не войду в нее в ближайшее время, я кончу на ее живот от возбуждения.

Я поймал ее ноги за колени и, подняв их за плечи, наклонился вперед над ее вздернутым кустиком, пока головка моего члена медленно не проникла между губами ее полового органа. Я толкнулся в нее, и головка моего члена потерлась о ее промежность.

Я взял в руки свой член, сильнее уперся в ее волосатый лобок и толкнулся вперед. Он поддался, и я снова и снова скользил по ее щели, наслаждаясь ощущением трения о ее влажную мягкость вагины. В конце концов, головка моего члена на мгновение уперлась в тугой вход в ее попку, и я остановился, держа член в раздумии.

Гладкое тепло усилило мою похоть, и я не мог больше сопротивляться и медленно погрузился в нее свой член опять.

Я начал двигаться, сначала медленно, просто наслаждаясь интенсивностью всего этого. Набирая темп и толкаясь сильнее, я чувствовал, как погружаюсь в нее до дна, когда наши тела шлепались друг о друга, и впервые я почувствовал незаметное движение ее ног вокруг моей талии.

Она пыталась скрыть свое участие в нашем сексе, но я знал о ее нарастающей страсти и увеличивал глубину и силу своих толчков членом. Я был близок к оргазму, но как закончить, как довести ее до оргазма?

Какое выражение детской неуверенности с моей стороны возбудит ее еще больше, что подтолкнет ее к краю?

Мне нужно было забыть сексуальный опыт, который дали мне последние тридцать лет, и как-то возобновить свою детскую наивность, и я искал, чем выразить удивление от того, что показывала мне моя старшая сестра;

"Сестренка, что-то происходит с моим членом! Кажется, я сейчас обоссу кровать!".

Смятение невинной паники в моем голосе было достаточно, чтобы побудить ее к действию; она проведет меня через мое сексуальное невежество!

Отбросив притворство нашей игры, она сразу же обняла меня и, прижавшись лицом к моей шее, прошептала;

"Все в порядке, братишка, ты не написаешь на кровать. Продолжай толкать свой член в меня, и скоро тебе будет очень, очень хорошо братик".

И она толкнулась в меня, встречая мои толчки члена.

"Правильно, брат, продолжай толкать в меня член".

И когда я почувствовал, что оргазм нарастает, я начал с коротких нежных ударов, пытаясь продлить небесную интенсивность балансирования на грани оргазма.

Но она притянула меня ближе и, обхватив ногами мою талию, продолжала упираться в меня своим лобком, яростно подталкивая меня вперед. Ее дыхание было неровным и хриплым, когда она побуждала меня продолжать,

"Вот так, брат, не останавливайся!"

и она еще теснее прижалась ко мне и уперлась в мой пах.

Я почувствовал, как она содрогается от удовольствия, и прошептал ей,

"Сейчас будет выход спермы, сестренка, она вытекает из моего члена в тебя".

И с этим я вошел в нее еще глубже.

Она сильно выгнула спину и со вздохом прижалась лицом к моему плечу.

"О, как прекрасно, брат! Теперь я чувствую, как ты весь мокрый и скользкий внутри меня. Это хорошо для тебя?"

Мы лежали в молчаливом объятии, пока мой опавший член не выскользнул из нее, и я почувствовал, как наши смешанные соки стекают по моим яйцам.

"Что ты сделал с моими трусиками?"

Я безуспешно искал ее трусики среди кровати, поэтому она села, стянула футболку через голову и, свернув ее, положила между своих ног.

Она повернулась, ко мне спиной, прошептала,

"Прижмись ко мне, натяни на нас одеяло братик мой".

Я плотно прижался к ее спине и натянул одеяло. Потянувшись к ней и взяв одну грудь в руку, мы заснули.

Я проснулся намного позже от звука ее голоса; было раннее утро, и свет заливал комнату. Я слышал ее голос, когда она оживленно обсуждала с кем-то что-то;

"Так трудно тебя разбудить! Ты опоздаешь в школу!".

Я заглянул в полуоткрытые глаза. Она стояла на коленях рядом с кроватью, ее внимание было сосредоточено где-то внизу, меня.

"Давай посмотрим, разбудит ли тебя это".

И я почувствовал ее руки на своем члене.

"Я вижу", - сказала она, - "Это никогда его не разбудит".

Она сжала головку моего члена и отодвинула крайнюю плоть с него.

"Я полагаю, ты хочешь, чтобы я поласкала тебе член?"

Я задумался, сон это или нет; в любом случае, я хотел, чтобы она продолжала, поэтому, застонав, я сонно перекатился на спину. Я позволил своему дыханию возобновить устойчивый ритм и надеялся на то, что все будет хорошо.

Она снова потянулась ко мне и продолжила свои манипуляции. Мой член стал еще тверже.

Она была обнажена. Она склонилась над кроватью, уделяя все внимание моему члену. Ее груди нависали надо мной, их нижняя часть свисала идеальным плавным изгибом и мягко покачивалась, когда она энергично дрочила мне член. По какой-то причине я боролся с оргазмом, который она явно намеревалась мне подарить, и вскоре это вызвало ответную реакцию с ее стороны.

"Я вижу, ты бесчувственный после своей последней кончины. Что ж, посмотрим, сколько времени мне понадобится, чтобы кончить с тобой на этот раз".

И с этим она поднялась с колен и, повернувшись ко мне спиной, закинула ногу на мое спящее тело! Стоя на коленях рядом со мной, она наклонилась вперед и приподнялась; я чувствовал, как ее пальцы обхватили мой член, когда она вставляла мой член в своё влагалище.

Стоя спиной ко мне, я мог смотреть, не боясь испортить ее фантазию, и я увидел, как она раздвигает густой лес волос на лобке, а когда ее пальцы раздвинули внешние губы, она засмеялась.

"Думаю, так ты быстро кончишь".

Я зачарованно наблюдал, как мой член держит ее половые губы раскрытыми, а она нежно опускается на него, сидя всем своим весом на моем теле.

Когда она начала двигаться, я боролся за то, чтобы не кончить быстро. Она должна была получить удовольствие, лишая невинности своих юных любовников. И вот я лежал и наслаждался видом того, как она скачет на мне; когда она приподнялась на мне, мой член вырвал из нее розовую оболочку ее влагалища, только чтобы снова ввернуть ее обратно, когда она устроилась на мне.

Вскоре стало очевидно, что доставить оргазм своему невинному брату было ее целью и действительно было ключом к ее собственному оргазму, поэтому я позволил ей услышать мое недоуменное удивление по поводу ее усилий

"О, сестренка, это так прекрасно".

"О, вот ты где, ты уже просыпаешься?"

"Я думаю, это случится снова, сестренка. Мои головастики сейчас вырвутся наружу".

Мне не нужно было действовать, я уже был близок к тому, чтобы кончить, и я чувствовал, как она возобновляет свои усилия.

"Все хорошо, братик, пусть твоя сперма выльется в меня, тебе будет приятно".

Ее голос был хриплым, а слова - натянутыми. Я видел, что она ласкает свои груди, и пока она тихо бормотала, я начал кончать в нее.

"Это происходит, сестренка ты чувствуешь?".

И ее голова откинулась назад, и с сильным задыхающимся звуком она опустошила свои легкие стоном.

"Да, я чувствую, как ты кончаешь в меня, кончай брат, просто кончай".

Она двигалась надо мной, пока мы оба не кончили, и мечтательным, удовлетворенным голосом она прошептала;

"Тебе понравилось, братик?"

Она медленно опустилась назад, пока не легла плашмя на мою грудь. Мой член все еще был в ней, я дотянулся и обнял ее груди, и мы долго лежали так.

"Теперь ты понимаешь, что то, что я сказала, правда, не так ли?"

"Ты имеешь в виду про притворство?"

"Да. Мозг - самый большой эрогенный орган, и наши фантазии могут доставить нам несказанное удовольствие. Мы всегда можем притворяться".

"Но нам не нужно притворяться, что мы брат и сестра?"

"Правда, - сказала она, - и чувство вины нашего инцеста очень стимулируют. Это заводит меня каждый раз..."

"Но почему на этом остановились?" - спросила она с нетерпением.

Я слышал нарастающее возбуждение в ее голосе.

"Есть столько вариантов!" - сказала она, скатилась с меня и, повернувшись, легла, прижавшись грудью к моей груди.

"Ты можешь представить, что берешь меня силой, всю связанную и беспомощную".

Я протестовал, что никогда не смогу причинить ей боль.

"Глупышка, в фантастических играх разрешено все и вся для тебя".

И я почувствовал растущий интерес к тому, что она говорит.

"Если бы ты чувствовал себя подавленным и нелюбимым, я могла бы.....".

Она сделала паузу, и я подумал, как далеко может завести ее фантазия?

"Если бы ты чувствовал себя нелюбимым маленьким мальчиком, я могла бы дать тебе тайную любовь, которую может дать только мать. Любить тебя и вести тебя в ее тайные места".

Она оставила это на потом, и мы оба лежали в тишине, пока она не воскликнула;

"Вот видишь, то, что я сказала, было правдой; мы всегда могли бы притворяться".

Мне пришлось рассмеяться,

"Сестренка, я думаю, что ты очень сексуальная бесстыжая женщина".

Она тут же ответила мне,

"Не бесстыжая женщина, дорогой братец, а грязная девчонка. Бесстыдная и развратная девочка; Ты собираешься отшлепать меня по попе, братец?".

Да, то, что она сказала, было правдой;

"Ты всегда можешь притвориться сестренка".....