Рассказ "TWELVE DAYS IN CHRISTMAS" англоязычного автора LISAXLOPEZ

Всем героя повествования больше 18 лет.

13 декабря: Возвращение домой

По мере того как снегопад усиливался, добавляя еще один слой белизны на и без того покрытый снегом участок проселочной дороги, Кристмас надела перчатки, шляпу и с разочарованным вздохом открыла дверцу машины. Ее кроссовки не были предназначены для внезапного холодного мокрого снега, в котором они увязали, когда она выходила из машины. Мокрый холод проник сквозь ее тонкие носки, когда она поплелась к задней части автомобиля и посмотрела на спущенное колесо. Блядь.

Взглянув в обе стороны на дорогу, она увидела только нетронутый белый снег, насколько позволяла ограниченная видимость. В отчаянии она вернулась в салон, включила отопление и достала телефон. Нет сигнала. Блядь. Что-ж так не везет, подумала она, чертова квартира всего в нескольких милях от города.

Она включила аварийную сигнализацию и стала смотреть, как падает снег, осматривая дорогу, надеясь, что кто-нибудь ее увидит и остановится. Она должна была предвидеть, должна была быть более подготовленной. Все те времена, те уроки взросления в суровых зимах Верхнего полуострова вернулись к ней, и она почувствовала себя глупо.

«Всегда имей аварийный комплект, запаску и домкрат», — сказал голос ее отца. «В какой-то момент ты окажешься в затруднительном положении. Это неизбежно».

Рождество, однако. Какое-то время она отсутствовала, живя в более теплом климате юга и посещая школу. Она не была готова, но долгий обратный путь на север проходил так гладко. Естественно, ее удача закончилась всего в часе езды от города.

Фары разбивали кружащийся снег, направляясь к городу. Кристмас быстро выскочила из машины, снова промочив ноги и замахала руками приближающемуся грузовику, крича сквозь ветер. Грузовик начал замедляться, затем остановился. Она поблагодарила бога за маленькую доброту незнакомцев и похрустела по снегу. Дверца грузовика открылась, и оттуда вышел плотно закутанный человек, лучше подготовленный, в тяжелых зимних ботинках. Он направился к ней.

Подойдя достаточно близко, он одернул свой шарф и сказал: «Крис? Это ты?»

Кристмас почувствовал облегчение. Не незнакомец. Даже лучше.

"Томми!" — воскликнула она и обняла его. "Слава Богу!"

— У тебя проблемы, да? — сказал Томми, возвращая объятие.

"Спустило колесо."

Томми покачал головой и сказал: «Менять слишком долго. Я тороплюсь».

Кристмас закатила глаза и сказала: «А ты сможешь отвезти меня в город?»

— Садись, — сказал Томми. «Я позвоню Хэнку, когда мы будем подъезжать, и он сможет отбуксировать машину».

"Спасибо!"

Кристмас вернулась к машине, взяла свою сумку, заперла ее и пошла к грузовику. Отапливаемая кабина порадовала. Томми открыл свой борт, сел, закрыл его и снял шарф. Грузовик с грохотом вылетел обратно на дорогу.

— Возвращаешься домой? — нерешительно спросил Томми.

Кристмас кивнул и сказал: «Да. Впервые за четыре года. Как твои дела?»

Томми пожал плечами: «Хорошо, я полагаю. Не могу жаловаться. Ты говорила со своим братом?»

«Мы общались все время, — ответил Кристмас, — однажды он даже заходил ко мне в школу».

«Рад снова тебя видеть, — усмехнулся Томми, — город просто не был бы прежним без рождественского танца на Северном полюсе от городского талисмана!»

Она ударила его по плечу и рассмеялась. «Ну, не рассчитывай на это снова. Это Лестер виноват в том, что добавил спиртное в коктейль».

— А в следующем году?

«Как будете просить» снова пожала плечами Кристмас.

«Ну, считай, что это твоя первая просьба со стороны сверстников по возвращении», — сказал он, смеясь в ответ.

«Не рассчитывай на это».

Когда они въехали в город, она узнала его, как и не отсутствовала четыре года. Городская жизнь не сильно изменилась, как это принято в маленьких городках. Все те же знакомые имена и места были там, все еще занимаясь теми же делами, что и четыре года назад. Они прошли мимо таблички с надписью: «Добро пожаловать в Рождество! Где каждый день — Рождество!»

Это было смешно, подумала она, но всегда испытывала легкое удовлетворение, когда видела название города, в честь которого она была названа, родившаяся в день, в честь которого был назван город. Это была одна из маленьких странностей жизни, но это была ее странность. Город тоже любил эту маленькую странность и любил ее за это.

Томми высадил ее у дверей ее дома, дома, где ее брат жил в одиночестве.

— Я позову Хэнка за твоей машиной. Ключи? — сказал Томми.

Кристмас порылся в кармане пальто и протянул ему ключ от машины.

«Еще раз спасибо, Томми. Скажи Хэнку, что я договорюсь с ним завтра, если ты не против».

Томми покачал головой и сказал: «Ты знаешь, что он скажет».

Кристмас знала. Хэнк говорил: «Я не могу брать за это плату с городского талисмана», но Кристмас настаивала и все равно платила ему.

«Тогда просто скажи ему, что я сказала спасибо», — сказала она и вышла из грузовика.

Томми отсалютовал ей и уехал. Кристмас подошла к дому и вошла внутрь. Дом казался темным и тихим.

"Брэд?" — позвала она.

Нет ответа. Она повесила пальто в прихожей и прошла в темную гостиную. Занавески были задернуты, и в комнате была почти кромешная тьма, но отфильтрованного света было достаточно, чтобы она могла видеть и ощущать людей в комнате. Рождественская елка вдруг ожила светом, разбрасывая по комнате разноцветные брызги. Из динамиков доносились звуки гимнов, останавливая ее.

Там был Брэд на диване вместе с двумя соседями, Блэкли, а две ее старые лучшие подруги, Лия и Саша, стояли за диваном. Все они широко улыбались и кричали: «Счастливого Рождества!»

Брэд встал с дивана, когда Кристмас расплылась в улыбке, ее горло сжалось. Брат подхватил ее и закружил, пока она визжала, затем поставил на ноги и поцеловал в щеку, крепко обняв.

«Добро пожаловать домой», — прошептал он, его рука коснулась ее задницы, вне поля зрения собравшихся.

Она покраснела от прикосновения и почувствовала легкое горячее возбуждение. Это было давно. Брэд отпустил ее, и каждый из соседей, а затем и ее друзья, приветствовали ее объятиями. Было хорошо быть дома.

***

В свежих носках и тапочках Кристмас сидела с Сашей и Лией на диване, пока Брэд болтал с мистером Блейкли. Миссис Блейкли тем временем подала печенье и пунш.

— Ты собираешься остаться на Новый год, верно? — спросила Лия.

Кристмас кивнула и сказала: «Да. Наверное, даже дольше. Я закончила школу, поэтому мне нужно сейчас начинать искать работу."

«Что ты собираешься делать с этим причудливым дипломом?» — спросил Саша.

— Не так уж и фантастично, — сказал Кристмас, пожимая плечами. «Думаю, я напишу еще. Может быть, попробовать устроиться в газету? Я не знаю».

«Может быть, ты напишешь мне любовное стихотворение, — сказала Саша, взглянув на Брэда, — Поможешь мне завоевать определенное сердце?»

Кристмас рассмеялся и сказала: «Это ледяное сердце. Я не думаю, что в каком-либо языке найдутся слова, способные завоевать его».

Внутри был лишь легкий порыв ревности, но это был ее секрет, ее и Брэда.

— Полагаю, — сказал Саша. «Ты уверена, что он не гей? Он даже не смотрит на меня».

Она привела в порядок свои волосы и покачала сиськами с дерзкой ухмылкой, когда Брэд посмотрел в их сторону. Он даже не заметил флирта.

— Почти уверена, — сказал Кристмас. — Почему бы тебе не спросить его?

Саша покачала головой и сказала: «Наверное, невежливо».

Маленькая вечеринка продолжалась несколько часов, но, в конце концов, Брэд проводил соседей, и все девушки обменялись еще большими объятиями. Наконец она осталась наедине со своим братом.

"Попкорн и дрянные праздничные фильмы?" — спросила она, лукаво улыбнувшись.

"Точно!" согласился Брэд.

Вскоре камин запылал, и Кристмас закуталась в одеяло, одетая в нелепую праздничную пижаму. Единственный свет исходил от мерцающей елки и телевизора. Брэд лежал позади нее на диване, обняв ее за талию и одеяло накрыло их двоих. Его лицо было зарыто в ее волосы, и она могла чувствовать его твердый член против своей задницы.

"Скучал по мне?" — с придыханием спросила Кристмас, когда ее рука коснулась его члена.

— Ты понятия не имеешь как, — сказал он, целуя ее в шею.

«Мои соседки по комнате все спрашивали о тебе», — сказала она, когда рука Брэда переместилась с ее талии на ее грудь, лапая ладонью через топ. «Им было так любопытно, что мой парень навестил меня всего один раз».

Брэд зарычал и сказал: «Я бы приходил чаще, если бы ты мне позволила».

«Они все шутили о том, как сильно ты меня трахал», — прошептала она, поднимая руку и касаясь его щеки, пока он ткнулся носом в ее шею. «Они хотели одолжить тебя».

Брэд застонал и потерся о нее своим членом, сжав ее грудь.

«Я знаю, почему ты это сделала, — сказал он, — не хотела делиться. Я скучал по тебе, Крис».

— Я тоже скучала по тебе, — сказала она и повернулась, положив руку ему на шею и притянув к себе, нежно прижавшись губами к его губам.

Жар его поцелуя растопил ее, тоска по нему возросла, горяча, интенсивность этого вызвала слезы на ее глазах, когда их губы встретились, слились. Брэд откинул ее волосы назад, так же страстно желая ее, но остановился и вытер слезу пальцем.

«Я просто… мне нужно было время, понимаешь? Чтобы все обдумать. Тогда я была не в лучшем состоянии».

Брэд кивнул и сказал: «Ни один из нас не был. Мне очень жаль, если я…»

Она остановила его, качая головой: «Это не ты. Я хотела этого. Я все еще хочу. Мне просто нужно было решить это самой».

"И?" — спросил он, его рука вернулась к ее бедру, играя с штанами пижамы.

Она снова поцеловала его, более сильно, страстно, давно сдерживаемое желание выразилось в жажде простого действия. Не было нужды в словах. Никакие слова не могли сказать, что она имела в виду. Пока в этом не было необходимости. На данный момент были только треск огня и низкий гул гимнов в телевизоре, только ощущение его губ и его близость, нежность. Было бы так легко прямо сейчас, подумала она, сдаться ему, отдаться самой себе. Она хотела. Боже, как она хотела, но не было времени.

Она вырвалась и погладила его по щеке, изучая его глаза, темные и мягкие, в них плясали отблески огня, словно пламя желания, которое, как она знала, только и ждало ее слова, любого согласия, которое он мог принять. Он бы тоже, она знала. Он получит ее прямо здесь, и она была мокрой от этого, у нее практически сочилась киска, чтобы почувствовать это, но она не дала ему этого согласия. Вместо этого она одарила его дразнящей ухмылкой.

"Что?" — спросил он при взгляде.

"Готов к твоему первому подарку?" спросила она.

«Если я смогу развернуть тот подарок, что лежит передо мной, это единственное что мне нужно».

Она покачала головой и сказала: «Еще нет», и посмотрела на его слегка разочарованное выражение, плохо скрытое, а затем продолжила: «Я собираюсь сделать это особенным для тебя. Мы сыграем в небольшую игру».

"Покер на раздевание?" — спросил он, ухмыляясь.

Она закатила глаза и объяснила: «Нет. Я буду дарить тебе подарки каждый день до Рождества. Эта игра называется «Двенадцать дней в Рождестве».

Его улыбка стала шире, и он сказал: «Это звучит намного лучше, чем покер на раздевание».

"День первый", сказала она, и ее рука скользнула в его пижамные штаны, где она нашла его член и начала его гладить.

Брэд застонал и полузакрыл глаза. Кристмас соскользнула с дивана, оставив тепло одеяла, и спустила штаны. Член ее брата высвободился, дергаясь и подпрыгивая в свете камина. Хихикая, она взяла дурацкую рождественскую шапку с дальнего столика, надела ее себе на голову и посмотрела на него со своего коленопреклоненного положения.

«Я была очень непослушной, — прошептала она, — и не собираюсь останавливаться».

— Пожалуйста, не останавливайся, — выдохнул Брэд.

Она лизнула всю длину его члена, заставив его радостно застонать, когда ее язык покрыл его нижнюю часть, щекоча его головку кончиком. Кристмас обхватила его губами и медленно, с любовью пососала его головку, наблюдая за ним. Она могла видеть отрешенный взгляд в его глазах, когда он отдавался удовольствию, и ей это нравилось. Долгое время она ласкала его член, массируя чувствительную головку губами, позволяя ручейкам слюны стекать по стволу.

Когда она почувствовала, как дернулся его член, она медленно проглотила его весь, влажно скользя губами по нему, покрывая его, пока ее губы не коснулись его промежности. Брэд застонал, затрясся и положил руку ей на голову, стараясь не сбить настрой.

«Боже мой, — выдохнул он, — я так скучал поэтому».

Кристмас стонала вокруг его члена и продолжала медленно, любовно поклоняться ему. Каждый раз, когда она чувствовала, как он дергается, она отпускала всасывание его члена и позволяла возбуждению пройти. Удовлетворенная тем, что он не кончил, она вернулась к работе, облизывая, сося, намереваясь сделать ему самый долгий, самый влажный минет, какой только могла, прежде чем у него больше не хватит выносливости, чтобы продержаться еще мгновение. У нее болели колени, и Джордж Бейли собирался произнести идеальное поздравление по телевизору. Рождество внезапно подняло ее сосание до уровня голодной, отчаянной шлюхи, и Брэд не удержался.

"Блядь!" — выдохнул он, и Кристмас поняла, что она точно рассчитала время.

«Ну, тогда можешь проглотить, и все растворится…» — сказал телевизор, и Кристмас начала глотать подарок брата.

Она мычала и глотала, стонала и сосала, извлекая каждую каплю, которую могла, из его острого члена.

«Бля… блядь… блядь…» – задыхался Брэд, корчась от приятной муки, пока его сестра осушала его член.

Она держала его и сосала до тех пор, пока его яйца не опустели, затем поднялась глотнуть воздуха, сделала глоток и снова начала сосать.

«О, черт, — простонал Брэд и сказал, — я… Господи, я не могу…»

Кристмас посмотрела на него с его полувозбужденным членом во рту и подняла одну бровь, когда снова проглотила его длину.

«О, черт возьми», — вздохнул Брэд и расслабился на диване. "Продолжай, я скоро опять кончу."

Кристмас улыбнулась вокруг его члена.

14 декабря: Марси

Проснуться с влажным прикосновением языка брата к ее киске было, пожалуй, лучшим приветствием, который могла придумать Кристмас. Она играла во сне и позволяла ему лизать и сосать ее, в то время как его руки скользнули под верх пижамы, чтобы коснуться ее груди. Однако, когда он сомкнул губы вокруг ее клитора и начал водить вокруг него языком маленькими кругами, игра прекратилась. Она прижалась к нему своей киской и счастливо вздохнула, хихикая, пока он приближал ее к идеальному утреннему оргазму. Затем оргазм обрушился, и она вздрогнула, ее ноги легонько пнули, когда удовольствие привело ее в чувство.

Ее рука нашла его руку, все еще под рубашкой, и накрыла ее. Было что-то такое эротичное в том, чтобы чувствовать его руку на ее груди, накрывать ее своей рукой через слой ткани, держать ее там, пока он нежно сжимает ее. Он продолжал медленно лизать вверх и вниз ее пизду, очевидно, в настроении ответить на долгое и роскошное оральное удовольствие, которое она доставила ему прошлой ночью. Момент был идеальным, и она не могла передать его словами, поэтому она только тихо застонала и наслаждалась долгим, тщательным кунилингусом.

Снова доведя ее до экстаза, Брэд подошел к ее телу и поцеловал ее, разделив полученное от нее вознаграждение. Его голый член, твердый и горячий, прижимался к ее киске. Всего лишь малейший намек на согласие, и он втолкнет его в нее, наполнит ее и трахнет. Он будет заниматься с ней любовью медленно, знала она, чувствуя настроение. Для нее самой было пыткой не дать ему добро, но сейчас было не время. Это разрушило бы наращивание, и тогда она позволила бы ему трахать ее каждый день. Вместо этого она прервала поцелуй и обхватила его ягодицу, сомкнув ноги.

«Мне это понравилось, — сказала она. "Спасибо."

— В любое время, — сказал он хриплым голосом, взволнованным, но немного раздраженным тем, что ему отказали.

«Мне нужно принять душ, — сказала она, — и я сделаю это одна. Сегодня мне нужно пойти куда-нибудь с девочками».

Брэд отпустил ее, глядя на свой член, потом на нее умоляющим взглядом.

Она дразняще покачала головой и сказала: «Ты мне нравишься таким. Моя игра, мои правила. Не смей опустошать эти шары в одиночку».

Брэд застонал, когда она встала и потянулась, тряся волосами и давая ему заманчивый вид на свою попку, когда она наклонилась, чтобы подобрать штаны от пижамы. Она бросила их ему, потом сорвала с себя рубашку, стоя голой перед ним, потом бросила ему одежду.

— Постирай, будь добр, а? — спросила она и побежала в душ.

***

Когда она была одета, Кристмас прокралась в прачечную, где Брэд складывал одежду в стиральную машину. Она скользнула позади него и обвила руками его талию, уткнувшись носом ему в затылок. Ее рука переместилась вниз, в его пижамные штаны, и нашла полутвердый член.

Брэд застонал, когда она нежно погладила его член, и через несколько мгновений он снова стал твердым. Она продолжила гладить его, обхватив ладошкой всю его длину, деликатно дергая его вверх и вниз.

«Когда я вернусь домой, я снова смогу отсосать тебе», — прошептала она. «Ты мог бы позволить своей младшей сестренке сосать твой член, как маленький грязный извращенец. Тебе это нравится?»

"Ага..."

«Ты мог бы поставить меня на колени и снова засунуть свой большой член прямо мне в рот».

"Да!"

Она гладила его быстрее. «Ты мог бы трахнуть мой рот очень сильно, как пизду, раз я так сильно тебя дразню. Ты хочешь этого? Ты хочешь задушить меня членом и заставить делать это для тебя, пока ты не кончишь?»

"Блядь!"

"Кончи для меня", умоляла она, прижавшись грудью к его спине. «Кончи для своей младшей сестры, и ты сможешь это сделать. Ты можешь использовать мой рот как пизду для своего члена».

Пенис Брэда дернулся, и он застонал, кончая ей в руку, в свои штаны, когда он прислонился к стиральной машине. Кристмас убрала руку и лизнула ее, наблюдая, как он медленно поворачивается.

«Тебе нужно еще кое-что постирать», — сказала она, посасывая палец. «Я буду дома позже».

Брэд ахнул, а затем сказал: «Что... насчет твоей машины?»

— Я возьму твою, — сказала она, ухмыляясь. — Ты не против, да?

Он покачал головой. Она наклонилась и поцеловала его в губы.

«Не вноси себя в список «хороших». Мне нужно, чтобы ты был действительно непослушным, хорошо?»

Он кивнул, сглотнув, и смотрел, как она выходит за дверь, его ключи позвякивали в ее руке.

***

Кристмас отметила, что за последние четыре года главная улица города выросла, прогуливаясь по тротуару с Сашей и Лией. Многие из тех же старых предприятий, которые были созданы десятилетиями, стояли рядом с более новыми. Она отметила, что некоторые из них были со знакомыми названиями корпораций, которые присутствовали в большом городе. Магазин Ella's Homespun Fashions стоял рядом с магазином Gap, а Starbucks располагался через дорогу от The Roost, семейного кафе и кофе-бара. У них двоих, казалось, тоже было здоровое соперничество, поскольку у каждого магазина была собственная вывеска, утверждающая, что они могут производить свои собственные «изюминки» в любимых напитках покупателей.

Кристмас видел, что на каждом втором фонарном столбе висели плакаты, рекламирующие праздничные мероприятия этого года. Средняя школа должна была поставить спектакль «Рождественская песнь в прозе», а школа танцев, которую посетило Рождество, ставила «Щелкунчика». Затем было ежегодное театрализованное представление, сбор средств в пользу Программы рождественских стипендий, которая предоставляла стипендии для колледжа.

— Что ты наденешь на конкурс? — спросила Саша, когда они проходили мимо магазина «Колумбия» и толкнули двери «Одетого Дианой».

«Я не знала, что подписалась», — ответил Кристмас.

Диана Сэнсбери, которая все еще шила одежду, вместе со своей дочерью у кассы поспешила вокруг прилавка, чтобы заключить Кристмас в объятия.

«Я слышала, что ты вернулась, — сказала она, целуя ее в обе щеки, — и я уже получила твое платье!»

"Мое платье?" — спросил Кристмас.

«Для конкурса», — объяснила Диана. «Я немного адаптирую его, если тебе нужно, но в этом году ты собьешь их с ног!»

Она перевела взгляд с Саши на Лию, потом снова на Диану и снова сказала: «Я не знала, что подписалась».

«Я записала тебя, когда ты сказала мне, что вернешься», — ухмыльнувшись, сказала Лия.

— Как… заботливо с твоей стороны, — сказал Кристмас, поморщившись.

«Знаешь, это предрешено на всегда, что ты будешь участвовать. Как ты можешь этого не сделать?» — спросила Саша.

Кристмас вздохнула и сказала: «Кажется, я знаю, что будет на мне надето. Могу я это увидеть?»

Диана взяла ее за руку и потащила в заднюю часть, где стояли вешалки с заготовками и готовой одеждой. Она прошла мимо стеллажей и открыла шкаф в задней части, затем вернулась с платьем на вешалке и положила его на стол. Платье было великолепным, мерцающее зеленым, похожим на атлас. Кристмас могла сказать, что оно будет облегающим, а декольте опасно низким.

"Это немного... сексуально. Не так ли?" спросила она.

Диана просияла и кивнула головой, говоря: «Как я и сказала. Ты их сшибешь насмерть!»

"Должна ли я примерить его?"

"Конечно!" Диана закудахтала и вручила ей платье, а затем указала на раздевалку сзади.

Кристмас взял платье в комнату и переоделась. В зеркале она покраснела от того, насколько это сексуально. У платья с открытой спиной был асимметричный вырез, одна сторона которого поддерживалась тонким ремешком. Каждая сторона была прикреплена к атласному колье, которое надевалось на ее шею. Оно плотно облегало ее фигуру, демонстрируя пышное декольте, и было длинным с одной стороны, а ее правая нога была обнажена ниже бедра. маленькие блестки блестели под светом. Она должна была признать, что это действительно было великолепно.

Она вышла из раздевалки под одобрительный свист Дианы, которая немедленно приступила к снятию мерок, намереваясь сделать все идеально. Как только она была удовлетворена, Кристмас вернулась и снова переоделась, а затем вернула платье.

"Это красиво, " сказала она. — Что я тебе за это должен?

Диана усмехнулась и сказала: «Я не могу брать с тебя плату за то, что ты хвастаешься моей работой. Как кто-то может выставить счет девушке по имени Рождество в городе под названием Рождество во время Рождества? Это нечестиво».

Кристмас, привыкшая к этой линии рассуждений горожан, спросила: «Какое пожертвование было бы уместным сделать?»

«Приюту всегда нужна помощь, — сказала Диана, — всем этим маленьким бездомным собачкам, и в это время года».

Она грустно покачала головой.

— Я тебя поняла, — согласилась Кристмас.

Диана показала за свою спину, где она обнаружила Сашу и Лию, просматривающих стеллажи.

— Платье получило твое одобрение, миссис Клаус? — пошутила Саша.

«Эй, я не просила об этом», — сказала Кристмас.

«Почему мои родители не могли назвать меня Рудольф?» — с тоской спросила Лия.

«Это не привело бы тебя к платьям», — сказала Кристмас. «Город бы просто привязал тебя к саням и заставил везти Санту по Мейну в канун Рождества».

«Не странно ли, что я нахожу это немного захватывающим?» — спросила Лия.

«Это зависит от твоей испорченности. У тебя в этой фантазии красный нос? Если да, то это вполне законно», — добавила Саша.

Лия подняла желтое платье и подняла брови.

— Если хочешь выглядеть как банан, — сказала Саша, и Лия вздохнула, ставя платье обратно на вешалку.

«Почему мы вообще беспокоимся?» спросила она. «В любом случае, никто из нас не собирается собирать больше пожертвований, чем на Рождество. Первый конкурс городского талисмана? Это безнадежно».

— Не рассчитывай на это, - раздался сзади ехидный голос.

Все трое повернулись к высокой блондинке. Ее зеленые глаза блестели, под стать маленьким мерцающим серьгам в виде рождественских венков, которые она носила. Ее пальто было от Burberry в классическую клетку, которая подходила к ее сумочке, а ее зимние ботинки были черными стегаными нейлоновыми ботильонами от Prada. Кристмас не могла не чувствовать себя немного оскорбленной тем, что человек носит пару ботинок за 1300 долларов по снегу, но ведь это была всего лишь Марси.

— Привет, Марси, — холодно сказала Кристмас.

— Талисман, — насмешливо сказала Марси.

«Ты не можешь купить конкурс, Марси, — сказала Саша.

— Все можно купить, — парировала Марси, ухмыляясь.

«Кроме Брэда», — сказала Лия, и Кристмас была доволна, когда это замечание вызвало смущенный румянец на щеках Марси.

Марси пришла в себя и махнула рукой, отмахиваясь от джеба, и сказала: «Вы трое можете просто откланяться. Как только все увидят, что CJ сделал для меня, свет погаснет».

Она дьявольски подмигнула им.

— Итак, ты пошла к самому дорогому портному в городе, — сказала Саша, — и это гарантирует тебе победу? Ты ведь помнишь, что и то, кто на самом деле в платье, тоже имеет значение, верно?

«Вот почему я против этого», — сказала Марси, взмахивая волосами.

«Как бы то ни было, — парировала Лия, — Рождество заполнит твой чулок!»

Несмотря на соперничество, всем четверым пришлось посмеяться над нелепой шуткой.

«Жаль, что шутки не помогут тебе собрать пожертвования», — сказала Марси, снова примеряя свое стервозное лицо.

— Что ты вообще делаешь здесь с нами, крестьянами? спросила Саша: «Разве это место не слишком дешевое для таких, как ты?»

Марси пожала плечами и сказала: «СиДжей не делает перчатки, а перчатки Дианы очень милые. Я покупаю их все, чтобы пожертвовать их церкви Святой Марии».

"Щедрость или списание налогов?" — спросила Саша.

Марси проигнорировала ее и сказала: «Только не надейся, Кристмас. Я бы так не хотела, чтобы ты разочаровалась».

Она направилась к стойке, почти видимое облако стервозности тянулось за ней.

«Вот оно, настоящее воплощение рождественского настроения», — сказала Лия.

Кристмас пожала плечами и сказала: «Пусть она развлекается».

***

Кристмас вернулась домой с многочисленными сумками для покупок и обнаружила свою машину на подъездной дорожке. По пути она заметила, что щетки стеклоочистителей были заменены, а по кругу установлены новые шины. Она была вымыта, и в углу окна виднелась свежая наклейка о замене масла. Она покачала головой и вошла внутрь.

Она нашла Брэда в его кабинете, том самом, что раньше принадлежал их отцу, просматривающего отчеты о том, что выглядело как инвестиции. Он был на ногах и поцеловал ее в тот момент, когда она вошла в дверь. Кристмас растворился в нем, тихо мурлыча, когда его язык исследовал ее рот. Как бы чудесно это ни было, она отстранилась.

«Пока ты снова не напрягся, не мог бы ты помочь мне принести несколько сумок?» — спросила она, покраснев.

— Слишком поздно, — сказал Брэд. «Мне было тяжело какое-то время».

Он снова потянулся к ней, но она отскочила, смеясь, и сказала: «Нет! Сначала сумки, а потом мне нужно немного поработать».

"О? Есть блестящая идея?" спросил он.

«У меня всегда есть блестящая идея», — сказала она, возвращаясь к машине.

Брэд помог ей затащить сумки в дом, а затем поднял их по лестнице в ее неиспользуемую спальню. Как только он поставил их, он снова кинулся на нее, но она опять увернулась.

«Ты не должен осквернять меня, — сказала она, — только после сегодняшнего фестиваля огней. И то, только если ты совершенный джентльмен».

— Похоже, это обречено на провал, — сказал он, нахмурившись. — Я думал, ты знаешь меня лучше.

«Убирайся, — приказала она, — у меня в голове есть слова, которые нужно записать».

"Грязные слова?" спросил он.

"Других я и не знаю?"

— Как пожелаете, миледи, — сказал он, снимая с бантом воображаемый чепец.

— Не то чтобы по-джентльменски, — сказала она, закатывая глаза.

Брэд закрыл дверь. Кристмас взяла свой ноутбук на кровать и откинулась на подушки, вдыхая и давая волю своему воображению. Тот факт, что она действительно хотела, чтобы он прижал ее к кровати и трахнул, идеально подходил к рассказу, который был у нее в голове. Она дала статье предварительное название, которое, как она уже знала, приживется. «Двенадцать дней в Рождестве», — напечатала она и хихикнула.

Писать было в радость. Это было одновременно и ее исповедью, и ее фантазиями, что доставляло ей трепет, когда она рассказывала о своем собственном соблазнении. Для ее читателей, конечно, это была эротическая фантазия, как и все ее рассказы. Знание того, что это правда, она держала при себе, но именно эта правда заставила его продаваться. Другая работа, хотя и все еще сексуальная, никогда не была так хороша, как романтизированная публикация соблазнения ее собственного брата.

***

«Это был секрет, из-за которого всем было весело», — подумала Кристмас, держа Брэда за руку и направляясь к рождественской зелени, чтобы зажечь елку и городскую площадь. Никто не подумал о Брэде, держащем за руку свою младшую сестру. Для них это было мило, по-семейному, жест, которого можно было ожидать от двух осиротевших брата и сестры, которые были близки и еще больше сблизились из-за безвременной потери. Тем не менее, когда их пальцы переплелись сквозь перчатки, Кристмас могла почувствовать, что это такое, и это было романтично.

Она небрежно взмахнула рукой, взявшись за руку со своим братом, пока они шли по заснеженному тротуару к Грину. Для остального города они все еще были теми двумя грустными детьми, Брэду всего девятнадцать, а Кристмасу семнадцать, плачущими и напуганными после аварии на лодке, в которой погибли их родители. Они выглядели мило, но Кристмас знала, что, когда дверь будет закрыта, она будет спать не в своей кровати.

Это было сексуально, и это было озорно, но это было и что-то более глубокое. Она провела четыре года, думая об этом, вдали от Брэда, вдали от города, пытаясь разобраться в путанице. Она встречалась с мальчиками, спала с ними, смотрела им в глаза и пыталась проникнуть в их души, но настоящей глубины не было, все не так. Она вцепилась в руку Брэда и подмигнула ему, на что он ответил.

Саша и Лия уже ждали на краю Кристмас-Грин, где стояла большая елка, ожидая, когда ее зажгут и начнутся две недели веселья. В течение этих недель будет наплыв посетителей, приезжих, желающих разделить дух сезона, в честь которого был назван город. Они ходили по магазинам и пили, ловили ледяную рыбу или катались на санях. Они съезжали с крутых холмов и набивали карманы местного бизнеса. Однако за несколько дней до Рождества большинство из них уже уедет.

Все три девушки обменялись привычными поцелуями в щеку, а затем Саша и Лия, краснея, поцеловали Брэда. Вместе, в шапках и пальто, с шарфами на шее, они посмотрели на гигантское дерево.

«Кому ты собираешься сделать пожертвование на конкурсе, Брэд?» — спросила Саша с ноткой надежды в голосе.

«О, я полагаю, мне просто нужно посмотреть состав», — уклончиво сказал он.

«Ты не можешь просто отдать его своей сестре. Это похоже на измену. Верно?» — спросила Лия.

«Я не знал, что ты записалась», — сказал Брэд Кристмас.

«Я тоже не знала до сегодняшнего дня», — сказала она, бросив на Лию взгляд, в котором была усмешка.

«Ты же не пожертвуешь этой… суке», — сказала Саша.

Брэд сузил глаза, и Саша сказала: «Не Крис, ты придурок. Марси».

«О, — сказал Брэд, закатив глаза, — я бы не стал мочиться на Марси, даже если бы она была в огне».

«Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь помочился на Марси. Если бы она была в огне, это было бы просто бонусом», — сказала Лия.

"Действительно чувствуется дух Рождества, да?" — пошутил Брэд.

«Думаю, это было немного грубо, а? Извини, Кристмас», — отозвалась Лия.

«Что бы мир делал без богатых сучек?» — спросила Кристмас. «Нам не над кем было бы гордиться своим превосходством».

Она вырвала руку из руки Брэда и сказала: «Я скоро вернусь».

Саша быстро заняла ее место, взяла Брэда под руку и сказала: «Попу оторвала, место потеряла!»

Она хлопнула глазами по Брэду, который только покачал головой.

Кристмас пересекла край Грина и обняла Хэнка, закутанного в клетчатое пальто.

«Привет, малыш, — радостно сказал он, посмеиваясь, — как хорошо, что ты вернулась».

«Спасибо, что починил машину, — сказала она, — и все остальное. Это было слишком мило».

— Ничего особенного, — сказал Хэнк, — и даже не думай оплачивать счет.

— Не говори так, блядь, — сказала она, рассмеявшись, — если мне еще раз предстоит услышать Рождество в Рождество в Рождество, я собираюсь… наверное, я буду жить с этим, но это не значит, что мне это должно нравиться».

"Вау! Рот бы тебе помыть, девочка!" Хэнк ласково отчитал ее: «Твой папа прихлопнул бы тебя за такие слова».

«Я зайду в церковь Святой Марии и попрошу прощения», — сказала она, а затем добавила: «Я просто хотела поблагодарить тебя».

Хэнк кивнул, приподнял шляпу, а затем сказал: «Я получу свои деньги за тебя на конкурсе в этом году. С нетерпением жду того платья, о котором болтала Диана».

«Все, кроме меня, знали, что я это делаю?» спросила она.

"Конечно, " сказал Хэнк, посмеиваясь, "Ты должна была знать лучше, тех двух гарпий с которыми ты общаешься."

«Я возвращаюсь к своим гарпиям. Увидимся на Полюсе?»

— Я выпью после, ага.

Кристмас поцеловала его в щеку и вернулась к своим друзьям.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся? — спросила Саша, предлагая ей Брэда.

— Ты можешь оставить его себе, — сказала Кристмас. «Он немного молод для меня».

— Ты слышишь это любимый? — сказала Саша. «Городской талисман только что подарил мне тебя на Рождество».

Брэд только усмехнулся и сказал: «Я думаю, что город отменил рабство по договору довольно давно».

— Жалко, — проворчала Саша, — я бы позволила тебе разматывать меня каждую ночь.

Она подмигнула ему. Брэд не ответил на приглашение, но позволил ей продолжать цепляться за его руку.

Громкоговоритель прорезал воздух, громко возвещая: «Счастливого Рождества!»

От собравшейся толпы последовал ответный ответ. С улицы доносились звуки колядок. Все взгляды обратились на звук. Вдалеке приближалась процессия, детский хор церкви Святой Марии, и каждый из них держал свечу. За ними шли сани, красные и освещенные, запряженные упряжкой северных оленей. Дети в толпе, многие водрузившиеся на плечи взрослых, возбужденно хлопали или аплодировали. Дальше в тылу шла барабанная линейка из средней школы, отбивая такт колядникам, маршируя в ногу.

Автомобиль шерифа медленно катил позади, фары были заменены на красный и зеленый. Процессия медленно продвигалась по Грину, останавливаясь перед темным деревом. Свет в машине погас, и мэр Тинсли, одетый в костюм Санты, слез с саней с веселым возгласом: «Хо-хо-хо!»

Он сделал вид, что расхаживает с мешком, который поставил под деревом. Колядовщики разошлись по обеим сторонам дерева, заканчивая свою песню. Когда он затих, Санта взял в руку пульт, показал его толпе и заявил: «Время Рождества… пришло!»

Он щелкнул пультом, и дерево вспыхнуло, наполнив Зелень ярким цветом. Вдоль Грина мерцали гирлянды мягко-белым светом, а затем вниз по улицам ночь наполнялась новыми огнями, висевшими между фонарными столбами и висевшими на фасадах магазинов. Ратуша во главе Зеленого сияла гигантским венком. Толпа взорвалась аплодисментами. Кристмас вцепилась своей рукой в ​​свободную руку Брэда, а другой взяла руку Лии. Они переглянулись, и Кристмас почему-то покраснела.

Пока пели колядовщики, родители с маленькими детьми выстроились в очередь, и Санта вручил каждому ребенку подарок. Каждый взрослый из присутствовавших мог вспомнить, как когда-то именно они стояли в этой очереди, держали за руку родителя и получали подарок. Пройдут годы, и те дети, которые останутся, однажды встанут в один ряд со своими собственными. Так было в Рождество на Рождество. Брэд многозначительно сжал руку сестры, и она почувствовала слезы на глазах, задаваясь вопросом, будет ли она когда-нибудь снова стоять в этой очереди.

Это казалось невозможным. Секрет этого не позволял. Но когда она взглянула на Брэда и увидела зеркальный туман в его собственных глазах, она поняла, что не променяет его на стояние в очереди. Она сжала его руку в ответ, зная, что он получит сообщение. По традиции, они ждали, пока очередь не опустеет. Обычно в этот момент мэр желает им всем спокойной ночи. Однако голос из динамиков радостно спросил: «А где же наш праздничный талисман? Рождественская песнь?»

«Боже мой», — простонала Кристмас, пока все оглядывались в поисках ее.

Лия оттащила ее от Брэда, который лишь глупо усмехнулся, вместо того чтобы избавиться от смущения. Смеясь, Лия вытащила ее вперед, где Санта взял ее за руку и еще раз объявил: «Рождество… уже здесь!»

Она неохотно помахала толпе, когда они приветствовали ее. Стоя в стороне, и молча убивая ее взглядом, она увидела Марси. Она не ликовала.

***

«Северный полюс», известный местным просто как «Полюс», был не единственным баром в городе. Однако он отличался самой большой открытой площадкой и отличной сценой для проведения мероприятий. Это сделало его идеальным для проведения ежегодного театрализованного представления, а также танцев, костюмированных балов и весенних вечеринок. Дамы вместе с Брэдом протолкнулись через двери и обнаружили, что место уже заполнено другими местными жителями и посетителями.

Оживленный кантри вырвался из современной системы объемного звучания, и Саша начала передвигаться к бару с Лией и Кристмас на буксире, оставив Брэда позади. Он уселся с некоторыми местными жителями и быстро заговорил. Кристмас стоял в очереди в баре, наблюдая за возбужденной праздничной толпой. Когда она была в последний раз, ей не разрешалось пить по закону. Атмосфера казалась другой.

В двадцать четыре года, когда он жила в кампусе колледжа на юге, барная сцена была ей знакома. Как и в колледже, местные жители собирались вместе, а приезжие рассаживались небольшими группами. Были и пары, рассаженные вместе. Некоторых из них она узнала, как ежегодных посетителей, которых тепло встретили. В углу комнаты, с темном облаком над головой, сидели Марси, Джулия, Кэрри и Джейсон. Кристмас вежливо кивнул небольшой группе городских зажиточных, но получила в ответ лишь усмешку.

Несмотря на то, что она ничего не сделала ей и отсутствовала четыре года, Марси все еще держалась за эту пожизненную ненависть. Некоторые вещи никогда не менялись. Подошла их очередь в баре, и Кристмас отвернулся от толпы заносчивых богачек и увидел за барной стойкой Келлер Миллер.

"Крис?" спросил он. — Слышал, ты вернулся. Мерри… ты знаешь. он ухмыльнулся.

«Привет, Кел. Твой отец ушел на пенсию?» спросила она.

Он покачал головой: «Нет. Он никогда не уйдет на пенсию. Просто теперь он чаще дает мне работу бармена.

Кристмас оглянулась через плечо, просканировала и обнаружила Миллера-старшего на танцполе, покачивающегося с десятилетние вдовой.

— Ни хрена себе. Сказала она.

Келлер кивнул и сказал: «Что будешь?»

«Что-нибудь праздничное налей. Только не говорите мне эту чушь «твои деньги здесь ни к чему, талисман», — сказала она, вытаскивая бумажник.

«Ты шутишь? Меня бы прибили за то, что я не пробил чек, даже ради тебя».

— Спасибо, Кел.

«Приближается один красноносый северный олень», — сказал Келлер и начал микшировать.

Несколько мгновений спустя, с напитком в руке, Кристмас обнаружила, что ходит по кругу, ее обнимают, целуют, а иногда и ощупывают горожане. Она смотрела, как Саша снова пытается заставить Брэда танцевать с ней. В конце концов, он уступил медленной песне. Саша буквально светилась, но пока они качались. Она увидела на себе взгляд Брэда и подмигнула ему. Пусть Саша танцует.

***

Пламя камина отбрасывало мерцающие тени по гостиной, Кристмас задернула шторы. Брэд отложил кочергу и поманил ее к дивану, где завернул их в одеяло и обнял ее. Их носы соприкоснулись, уткнувшись носом в свет костра и сияние дерева.

«Был ли я достаточным джентльменом для тебя?» — спросил Брэд.

— Целеустремленный, не так ли? — пошутила она и погладила его по щеке.

«Трудно не признать. Ты слишком великолепен».

Кристмас молчала, потом нежно поцеловав его, затем оторвалась и спросила: «Ты когда-нибудь хотел стоять в очереди?»

«В очереди? Например, в очереди за подарками на фестивале?» спросил он.

Она кивнула, сказав: «Ты тоже об этом думал, не так ли?»

Он сделал паузу, кивнул и сказал: «Просто вспомнил, когда это были мы».

«Мы потеряли часть того очарования Рождеством?» спросила она.

«Мое увлечение Рождеством по-прежнему сильно», — сказал он и скользнул рукой ей за пояс, дразня ее кожу.

"Праздник."

«Ни за что. Это практически невозможно, когда ты буквально живешь в Рождество», — сказал он.

— Думаешь, ты хочешь детей? Спросила она.

Он пожал плечами и ответил: «Если бы мне пришлось выбирать между детьми и тобой, то нет».

— Ты милый, — сказала она и снова поцеловала его, ее рука скользнула вверх по его щеке, скользнув по его темным волосам.

Собственная рука Брэда снова двинулась, стягивая ее пижамные штаны и скользя между ее ног, его пальцы прослеживали тепло ее тела, когда она раздвигала для него ноги. Она тихо замурлыкала в его рот от нежного прикосновения, дразня его затылок, играя с маленькими волосками, пока их языки играли.

"ты должен отнести меня наверх, " сказала она, задыхаясь.

Брэд поправился, обнял ее за талию, и, когда он встал, она обвила его ногами. Кристмас осыпал его шею легкими поцелуями, когда он нес ее, держа руки на ее ягодицах, вверх по ступенькам в спальню. Его сила, способная нести ее на такое расстояние, заставила ее стать мокрой от мыслей о той же самой силе, которая использовалась, чтобы прижать ее и трахнуть. Боже, почему она настаивала на том, чтобы дразнить их обоих? Ради глупой рождественской игры?

Нет, не только это. Это все еще был маленький ноющий намек на неуверенность. Несмотря на то, что он возбуждал ее, зная, что он может сделать с ней, получать от этого удовольствие, она должна была быть уверена, что это правильно для них обоих. Был этот 1% неопределенности, и казалось, что игра решит ее. Это, да и сама игра была невероятно горячей.

Брэд уложил ее на кровать и агрессивно дернул за попку. Она взвизгнула и почувствовала прилив желания при маленьком спектакле животного доминирования. Как бы ей ни хотелось разыграть игру, она нашла показ настолько чертовски сексуальным, что если бы он просто стянул ее трусики в сторону и взял ее, она бы не возражала. Однако он этого не сделал. Она могла видеть в нем то же желание, но он не стал бы этого делать, не стал бы преодолевать этот барьер без ее согласия.

Однако это не помешало ему стянуть с нее трусики и втиснуться ртом между ее ног. Прожорливый, он сосал и лизал ее, выпивая из нее, как будто она была самой жизнью. Она вздрогнула, выгнула спину и завизжала, когда он попал в идеальное место. Он чувствовал это в ней, знал, что это правильно, и продолжал это делать. Его руки сжали ее бедра, держа ее на месте, когда она извивалась на его языке, и это казалось правильным, таким правильным и совершенным.

Ее кулаки сжимали простыни, когда он рычал в нее, посылая приятные вибрации в маленький комок нервов. Звук мокрого хлюпанья, и не только его языка, звучал в темноте сексуально. Она задохнулась, когда его старания над ней подняла ее на вершину экстаза, а затем произошел тот захватывающий плотский взрыв, который заставил ее сжать собственную грудь, когда ее разум разлетелся вдребезги от его интенсивности. Потерявшись в волне, она потянула его, приподняв над собой.

Кристмас толкнула его на спину и прижалась ртом к его члену, его стон удовольствия только подстегнул ее. Положив голову на подушку, он глубоко вздохнул, когда она приложила все усилия, чтобы сделать ему так же хорошо, как он сделал для нее. Когда она сочла его достаточно твердым и влажным для своей цели, она взобралась на него сверху. Она стянула рубашку через голову, отбросив ее в сторону, и развела колени по обе стороны от его бедер. Его руки лежали на ней, направляя ее к своему члену, потребность быть внутри нее почти болезненно отразилась на его лице.

Однако это была не та игра, что она задумала, как бы ей самой этого ни хотелось. Вместо этого она поймала его член между губами своей киски, двигая ею вперед и назад вдоль его длины, покрывая его ствол своим возбуждением. Она запрокинула голову и оседлала его таким образом, медленно покачиваясь взад-вперед вдоль его члена, издавая легкий вздох каждый раз, когда его головка ударялась о ее клитор. Блядь! Это была пытка самого приятного рода. Одна из его рук скользнула вверх по ее животу, ладонь лаская, медленно ползла, пока не взяла ее за грудь.

Взад-вперед, взад-вперед, она ритмично скользила, пока не почувствовала, как его ноющий член дергается и готов кончить. Его хватка стала крепче, и она посмотрела на него сверху вниз, и только лунный свет освещал ей его лицо, его потребность в ней. Она могла быть слепой и все еще чувствовать это так же сильно, подумала она, и тогда это случилось. Ее ритм, ее танец на его коленях довели его до предела, и он застонал, когда кончил, обрызгивая ее киску и свой живот своей спермой. Тем не менее она продолжала двигаться на нем, доя его, а через мгновение уже последовала за ним собственным оргазмом. Ее бедра качались, дергались, а тело дрожало, когда он держал ее в темноте.

***

15 декабря: Семинар

... Он держал меня руками в тот момент, когда мои лучшие подруги вышли за дверь. Нет, это было не совсем так. Он был похотливым зверем. Мой брат так сильно прижал меня к двери, что я задохнулась. Его большие руки вцепились в мои джинсы, разрывая их и расстегивая пуговицу. Я чувствовала, как он трется о мою задницу.

Блядь! Это было чувственно, и моя киска хлестала. Его рот прижался к моему, его язык требовал, чтобы я ответила взаимностью, и я ответила. Только слишком счастливо. Он вырвался ровно настолько, чтобы стянуть с меня порванные джинсы. Я не носила трусиков. Да, я была заранее готова к этому, готова к нему. Они не могли уйти еще достаточно далеко.

Он стянул с себя штаны, когда встал. А потом мы снова переплелись, наши губы сомкнулись. Его руки легли на мою задницу, и я застонала в его поцелуе, когда он поднял меня и насадил на свой хуй. Они едва сели в машину, а он уже был глубоко в моей пизде, трахая меня у двери так сильно, что я услышала, как венок упал на крыльцо. Это только сделало его еще более горячим.

Мои руки обвились вокруг его шеи, я держала его во время энергичной ебли, толстый член моего брата таранил мое влагалище, когда я тяжело дышала, как измученная жаждой собака. Вот кем я себя чувствовала - сукой. Сукой, которую он ебал, чтобы утолить годы голода, через которые я заставила его пройти. Все эти ночи грязных фото по смс, секстинг, секс по телефону, пока я была в школе. Поддразнивание сделало именно то, что я хотела.

Всю дорогу домой я думала об этом, мечтала об этом, и теперь это было все, о чем я терла свою киску столько ночей. Он насаживал меня вверх и вниз на своем члене, получая удовольствие от всех этих поддразниваний. Но удовольствие было и моим, как раз как я мечтала. Моя киска страстно желала этого, ей было больно ощущать его ствол в себе, силу и энергию, которого я так жаждала.

Я трахалась с парнями в колледже, было даже несколько забавных. Я даже рассказывала ему о некоторых из них. Однако ничего подобного не было. Ни один из них не мог сравниться со свирепостью, с которой мой собственный брат трахал меня. Ни один из них не подходил мне, как он был идеально создан для меня. Его толчки стали замедляться, хотя его дыхание участилось, теперь горячее и прерывистое на моей шее. Он собирался кончить. Мой брат собирался залить сперму в меня.

Это произошло быстро, как молния, первая горячая струя его кровосмесительного семени залила мою гостеприимную киску. Я ахнула, игриво укусив его за шею, а затем второй выстрел вызвал полное осознание происходящего. Было жарко, и было мокро. Это заставило меня так чертовски сильно оргазмировать. Как ему удавалось удержать меня сквозь спазмы и дерганья моего тела, я не могла понять. Единственное, о чем я могла думать, это табуированная эякуляция, излившаяся в меня, засеявшая меня, может быть, даже оплодотворившая меня.

Эта мысль была одновременно пугающей и захватывающей. Я отдалась ему беззащитной, позволив ему наполнить меня. Скоро я смогу гулять по нашему родному городу, неся на руках его ребенка. Что я скажу? То, что я залетела в колледже, скорее всего. Я буду растить ребенка своего собственного брата, все время точно зная, кто это, живя во лжи, даже когда я позволю ему продолжать трахать меня по его желанию. Тогда что я скажу им в следующий раз, когда это произойдет? Потому что, когда он хмыкнул и влил в меня свою сперму, я поняла, что будет следующий раз, и следующий, и следующий. Я принадлежала моему горячему брату.

***

Кристмас сохранила документ и глубоко вздохнула, сопротивляясь желанию прикоснуться к себе. Итак, ее возвращение домой произошло не совсем так, но она была уверена, что ее читатели простят маленькую ложь. Так было всегда. Как правило, она была довольно последовательным писателем, идущим от начала до конца. На этот раз, однако, она позволила своему воображению прыгать, следуя собственным фантазиям. Это было необычно, но ей казалось правильным сделать это таким образом.

Она проверила время на ноутбуке. Она писала все утро, и дело медленно приближалось к полудню. Ее пребывание в кабинете длилось всего два часа. Этого времени было более чем достаточно. Она отложила ноутбук и разделась, затем накинула пушистый халат.

Тихо выйдя из своей комнаты, она прислушалась, затем последовала за звуком телевизора в гостиную, где заметила Бреда, дремавшего на диване. Он был идеальной жертвой. Она подкралась к дивану и потянулась к его шортам. Прежде чем он успел прийти в себя и понять, что происходит, она дернула их вниз и наделась своим ртом на его член.

— А? Что за… — пробормотал он и чуть не упал.

Однако вид его сестры, бешено пожирающей его хуй, быстро расслабил его обратно на диване со стоном, и его рука легла ей на голову.

«Боже, — выдохнул он, — я думаю, ты писала что-то горячее?»

Кристмас мурлыкала вокруг его члена, который быстро твердел под ее искусным минетом.

«Думаю, мне нужно посмотреть, что ты пишешь там каждый день», — сказал он, затем вздохнул и продолжил наслаждаться фантастическим отсосом.

Она лизала и сосала, покрывая его член влажным блеском, пока ее рука нежно сжимала его яйца. Ее маленькая фантазия, все еще игравшая в ее голове, заставила ее киску отчаянно нуждаться в нем. Тем не менее, она дразнила себя, ожидая подходящего момента. Это не могло произойти достаточно скоро. Брэд, тем не менее, кончал, и быстро. Она вонзила его член себе в горло, плотно прижавшись губами к его основанию, приняв его первый выстрел спермы прямо в глотку.

Брэд дрожал на диване, наполняя ее, выпуская в нее струю спермы за струей. Кристмас задавалась вопросом, когда она стала такой шлюхой, потому что ей это нравилось. Ощущение этих горячих взрывов кровосмесительного семени, покрывающих ее горло, только сделало ее еще более горячей, непослушной, и она обнаружила, что жаждет вернуться к ноутбуку и написать интенсивную сцену минета. Может быть, что-то со спермой на лице.

Именно тогда она поняла, что хочет себе так ​​же. В конце концов, она никогда не делала этого для него, и идея была сексуальной и развратной. На что это будет похоже? Насколько горячо и грязно было бы принять полную порцию спермы ее брата на лицо, может быть, даже позволить ему снять это на видео? Она могла бы продолжить сосать его член, пока он смотрел, на залитое спермой лицо сестры. Черт возьми, она так возбудилась! Может быть, дразнить себя в течение нескольких дней было неудачным решением. Она этого хотела этого.

Член Брэда был истощен, но она продолжала сосать его, намереваясь получить все, что могла. Оставалось еще несколько капель. Она быстро справилась с этим, и наконец отпустив его, снова борясь с желанием приласкать себя. Она хотела остаться на этом высоком уровне, быть возбужденной для сегодняшнего подарка.

Она встала, сбросила халат, чтобы еще больше подразнить Брэда, и была в восторге от его взгляда с открытым ртом. Она громко потянулась, игриво покачивая бедрами из стороны в сторону. Он потянулся к ней, но она оттолкнула его руку и накинула халат ему на голову. К тому времени, когда он снял его, она исчезла.

***

На самом деле мастерская представляла собой сарай на окраине города, где каждый год собирались добровольцы, чтобы собрать подарочные наборы. Весь год горожане и благотворительные лица со всего мира присылали подарки, которые собирались в пакеты и затем отправлялись семьям в соседние города. Все усилия потребовали такого рода логистического планирования и организации, которые требовали кого-то с деньгами и умом. Этим человеком был Эрнест Гейл, отец Марси.

Гейл заработал свое состояние благодаря своей автотранспортной компании, которая позже расширилась до региональных перевозок по северо-востоку Соединенных Штатов. Кристмас, как и все в городе, узнала его с первого взгляда. У старика не было ничего, кроме приятного слова, чтобы сказать кому-либо, и он сам был в мастерской каждый день, прямо рядом с добровольцами. Как ему удалось воспитать такую ​​девочку, как Марси, Кристмас не могла понять, но она предполагала, что Марси была просто его маленькой девочкой. Он обнял ее на Рождество, когда она приехала.

"Как ты девочка?" — спросил он своим глубоким, грубым тоном.

«Отлично, мистер Гейл».

«Напомни мне поблагодарить твоего брата за торговый совет. Он очень хорошо мне помог».

Кристмас кивнула, соглашаясь, хотя на самом деле она не знала, о чем идет речь. Способности Брэда к деньгам и числам не были тем, что она получила. Это было делом их матери. Она получила способности от их отца.

"Где я могу помочь?" спросила она.

Старик огляделся, заметил Марси и подозвал ее. Богатая девушка закончила упаковывать коробку и подошла, явно недовольная черной работой, но не могла отказать своему отцу.

«Кристмас пришла помочь нам. Почему бы тебе не показать ей все?»

Марси кивнула и сказала: «Пойдем, талисман», щелкнув пальцами.

Кристмас стиснула зубы и последовала за ней. Марси подвела ее к большой куче товаров, разделенной на две стопки.

«Я думаю, игрушки для домашних животных идеально подойдут тебе», — ухмыльнулась Марси. «Игрушек для людей намного больше, так что этот отдел не успеваем обрабатывать. Ты видишь две стопки, — сказала она, повышая голос, как будто наставляя ребенка, — одна для котят, а другая для собачек. Просто положи одну игрушку и одну вкусняшку на каждую в коробку, запечатай ее, а потом наклей маленькую наклейку с нужным животным. Ты сможешь это сделать?»

«Это кажется очень сложным, но я думаю, что справлюсь».

— Хорошая девочка, — сказала Марси и погладила ее по голове.

Кристмас взяла собачью игрушку в форме кости, вручила ей и сказала: «Похоже, это подходящий подарок для сучки. Похоже, тебе не помешала бы хорошая кость».

Марси нахмурилась, покраснела, затем сжала губы и пошла прочь. Довольная собой, Кристмас начала упаковывать маленькие коробки. Работа была скучной, но приятной. В конце концов, бездомные животные тоже нуждались в рождественском поздравлении.

***

После четырех часов упаковки коробок ей казалось, что почти ничего не изменилось в больших кучах. Однако две большие стопки готовых упаковок говорили об обратном. Она долго потягивалась, а затем нашла Эрнеста.

— Мистер Гейл, — сказала она.

Он повернулся.

«Могу ли я купить небольшую стопку подарков для приюта? Я должна отблагодарить Диану за то, что она сшила мне платье», — объяснила она.

«Правильно, дорогая, — сказал здоровяк, кивнув, — вот что я тебе скажу. Поработай еще час, и все, что ты за это время соберешь, ты сможешь взять бесплатно. Тебя это устраивает?»

— Спасибо, — сказала она и вернулась к кучам.

В конце часа Келлен Миллер помог ей упаковать готовые посылки и погрузить их в один из полуприцепов мистера Гейла. Затем они погрузили то, что она сделала, в ее машину.

— Скажи, Крис, — сказал Келлен, неловко потирая затылок. Кристмас знало, что он хочет сказать. Рано или поздно, это должно было случиться.

— Я имею в виду, как ты думаешь, если ты еще не идешь с кем-то, — пробормотал Келлен, — может быть, ты хочешь быть моим партнером на танцах?

Она наклонилась и поцеловала его в щеку, сказав: «Ты милый, Кел. Если бы я собиралась с кем-то, это был бы ты. Я просто…» она сделала паузу.

Как ей быть? Как правильно сказать ему «нет»?

Она продолжила: «Я рассталась недавно с парнем которого любила и не хочу начинать новые отношения прямо сейчас. Ты меня понимаешь, верно?»

Келлен кивнул, мило покраснев, и сказал: «Да. О, да. Я понимаю тебя».

«Ты можешь получить один танец, — быстро добавила она, — после конкурса».

"Да! Это замечательно, Крис, " согласился он.

«Спасибо за помошь с коробками», — сказала она.

Он кивнул, и Кристмас сел в машину. Она поехала в приют, который также служил ветеринарным кабинетом. Внутри она обнаружила за столом миссис Уинслоу. Жена ветеринара подняла глаза и улыбнулась ей, когда та вошла.

«Посмотрите на нее, какая ты стала взрослая», — сказала женщина, обогнув стол и обняв ее. «Что тебя привело к нам? Хочешь приютить кого нибудь?»

Кристмас ответил на объятия и сказал: «Нет. Я принесла кое-какие подарки для приюта. От мистера Гейла».

«Благослови бог этого человека. Это так мило», сказала женщина, тронутая, «Позволь мне помочь тебе занести их. Дейл сейчас ходит и кормит».

Они вдвоем затащили коробки и поставили их в маленьком вестибюле.

«Может ты зайдешь и поможешь раздать их, когда мы устроим «Выбор питомца»?» — спросила миссис Уинслоу.

"С радостью!" согласилось Кристмас.

***

Пока она ехала домой, она позвонила Брэду.

— Есть планы на ужин? Спросила она.

"Никаких."

«Я куплю что-нибудь на вынос и принесу на ужин. Хорошо?» спросила она.

"Ты лучшая!"

— Я знаю. Может быть, ты поблагодаришь меня позже? — дразнила она.

"С удовольствием."

Она принесла домой обед, и они съели его в маленькой столовой, но пока они обедали, Кристмас смотрела на пустые стулья и вспоминала. Семь лет, но ни один из них не прошел без этого чувства недостающих кусочков, других, которые должны были быть за этим столом. Никогда еще не было так очевидно, как в это время года, когда так много людей собирались семьями, что у них с Брэдом больше нет никого. Они были друг у друга и два пустых места за столом.

"Опять нахлынули воспоминанья?" — спросил Брэд, откладывая еду в сторону, догадываясь о ее чувствах по выражению ее лица.

— Мы можем пойти к ним завтра? — спросила она, глядя на стулья.

— Конечно, — сказал он и обогнув стол, поцеловал ее в голову. «Давай возьмем венок в городе и поедем, когда захочешь».

Она кивнула, сжимая его руку.

— Спасибо, что поддержал, — сказала она.

Она тихо убрала остатки еды с помощью Брэда, и какое-то время они вместе лежали на диване и смотрели праздничные передачи. К вечеру она наконец нарушила молчание.

«Знаешь, — сказала она, — сегодня вечером у меня был для тебя действительно потрясающий подарок. Если ты не против, я бы хотела, чтобы ты по обнимал меня еще немного».

Он прижал ее крепче и сказал: «Все, что хочешь. Если ты хочешь лежать не двигаясь, пока мы не постареем и не поседеем, меня это вполне устраивает».

В тишине они лежали при свете костра, но тишина не была неловкой, подумала она. Это было идеально.

***

16 декабря: посещение

Дорога до городского кладбища была недолгой, и Хэнк периодически очищал дорогу от снега. «Это так похоже на Хэнка», — подумала она, пока Брэд вел машину. Несмотря на то, что дорога использовалась редко, он учитывал тот факт, что люди могут захотеть выехать, чтобы посмотреть на надгробия. Она считала, что, хотя большой город был приятным приключением, на самом деле не было ничего лучше маленького городка. Даже если в нем была Марси Гейл.

Брэд подвел машину к воротам кладбища, где закончилась расчищенная дорога, и они вдвоем вышли из машины. «Холод кажется подходящим для такого места», — подумала Кристмас, держа Брэда за руку и ступая по снегу. Мы хотели бы, чтобы наши близкие лежали в тепле и уюте, а при посещении хотели, чтобы было тоскливо и грустно. По крайней мере, так, по ее мнению, должно было быть.

В одной руке она держала рождественский венок, и они шли среди заснеженных надгробий, столетних и более историй, тех, что превратили город в то, чем он является сегодня. Каждый из них, как она и Брэд, были частью этого мира. Это было похоже на мастерскую Санты, только здесь делали миру свою работу и свои слова, такие дары, которые придут им на смену, как и все здесь, в холодной земле.

Они нашли участки своих родителей, бок о бок.

«Эйлин и Марк Кэрол, — читали они, — никогда не забываются и всегда лелеются в Рождество».

На вершине общего надгробия, не столь потрепанного, как все остальные, росла пуансеттия, свежая, зелено-красная. Любимеца их мамы. Кристмас задалась вопросом, кто положил его туда. Она положила венок к основанию камня и молча стояла с Брэдом, переплетя руки.

«Счастливого Рождества, папа, мама, — сказала она в тишине, — я только что вернулась из школы. Хотела бы я, чтобы вы спустились посмотреть на меня. Юг сильно отличается от здешних мест. Вы представляете Рождество без снега? Это было уже не Рождество. Во всяком случае, не то же самое. Я застряла на дороге, возвращаясь, но Томми Миллер остановился и помог мне добраться домой. Я знаю, что ты, вероятно, разочарованы тем, что я не была готова, но Хэнк позаботился о том, чтобы теперь у меня в багажнике была новая запаска и домкрат. Брэд по-прежнему хорошо обо мне заботится. Я ему очень благодарна».

Брэд обнял ее за плечи и держал, пока она всхлипывала, вытирая глаза.

«Без вас, ребята, Рождество никогда не бывает прежним. Я просто надеюсь, что у вас на небесах есть огромная елка, такая как здесь, и что это…» она боролась, задыхаясь, «и что это похоже на Рождество»."

Слезы лопнули, быстро остывая на ветру. Она уткнулась лицом в грудь Брэда, и ее сердце переполняло чувство благодарности за то, что его руки обнимают ее, защищая. Он не сказал ни слова, а это как раз то, что ей было нужно.

***

17 декабря: Фестиваль деревьев

Хотя ее страсти поутихли в течение дня, после посещения могил их родителей, Кристмас снова вспыхнула к следующему утру. Она проснулась раньше Брэда, не желая расставаться с теплым одеялом. Часы на прикроватной тумбочке показывали только восемь. Без срочной необходимости вставать и ходить, она позволила себе насладиться обнимающими ее руками Брэда и мягким вздохом его дыхания на ее шее.

Не в первый раз она хотела, чтобы это не было запретно. Если два человека были согласны, счастливы в своих отношениях, что в этом плохого? Альтернативный образ жизни получал поддержку и признание во всем мире. Инцест, однако не поддерживался. Это было еще под запретом.

Сама она не нашла ничего такого уж грязного в ощущении его обнаженной груди против нее или чего-то плохого в его руке, обнимающей ее, прижимающей ее к себе и заставляющей чувствовать себя в безопасности и любимой. Это было красиво, и это было мило. Если бы он был кем-то другим, никто, наблюдавший за ними двумя в этот момент, не подумал бы об этом. Но это был секрет, который мог разрушить их жизнь.

Тот же самый секрет, его природа, делало его горячим и сексуальным. Это была странная раздвоенность. То, что она хотела видеть нормальным, потеряло бы часть своей эротики, если бы было нормальным. Впрочем, это была ее жизнь. В этом не было ничего нормального. Они не считали нормальных людей живым воплощением духа города только из-за своего имени. Нормальные люди не влюблялись в своего брата. Нормальные люди не писали эротические фантазии об этом, чтобы продать незнакомцам, маскируясь под вымышленным именем.

Она пошевелилась, перевернулась и сдвинула руку Брэда, разбудив его в процессе. Сонно он одарил ее усталой улыбкой, которую она поцеловала и прижалась ближе. Его рука вернулась к ней, и она наслаждалась моментом, нежно целуя его в утренней тишине. В конце концов, однако, им пришлось проснуться и встать.

— Я иду в душ, — прошептала она, как будто нормальный голос каким-то образом разрушил бы магию.

— Хочешь компанию? — спросил Брэд, скользя рукой по ее спине.

«Да, но я не могу. Если ты поедешь со мной, мы опоздаем. Сегодня вечером, — сказала она, — я должна тебе кое-какие подарки, так как я была немного ленива последние несколько ночей».

«Не наговаривай на себя», — сказал Брэд. «У тебя есть сердце, и это только часть того, что делает тебя красивой».

Она снова поцеловала его и откинула одеяло, застонав от холода. Хотя холод был просто частью дома, она думала, что жизнь на юге, безусловно, имеет свои преимущества.

***

Рождественская елочная роща представляла собой расчищенный участок земли в центре города, недалеко от Кристмас-Грин. Всех, кто хотел принять участие в ежегодном фестивале деревьев, приглашали, платя городу плату, а затем получая елку для украшения. Завтра ночью все эти деревья будут освещены и выставлены на всеобщее обозрение, как лес света и радости.

Пел хор Святой Марии, а посетители отдавали свои голоса за победителя. Этот победитель сфотографируется со своим деревом, которое затем будет добавлено в городские записи. Фотографии столетней давности были выставлены в Зале славы, который находился рядом с мэрией. Это был предмет местной гордости, который медленно оцифровывался и добавлялся на городской веб-сайт, чтобы поделиться им со всем миром. В канун Нового года они сжигали деревья в соответствии с еще одной ежегодной традицией, одним из тех многих дней, которые сделали город Рождества тем, чем он был.

Брэд тащил сани, набитые коробками с украшениями и фонарями, по снегу к их участку. Саша, Лия и Кристмас несли коробку. Припарковав сани у их голого дерева, Брэд пошел за лестницей, оставив девочек распаковывать коробки и раскладывать вещи на ближайшем брезенте.

Через несколько участков Кристмас заметил Марси и ее друзей, которые уже были заняты украшением. В основном их усилия заключались в том, чтобы Джейсон украшал их елку, в то время как три девушки сплетничали и иногда что-то ему вручали. Кристмас покачала головой и удивилась верности Джейсона стервозным девчонкам. Она надеялась, что он хотя бы переспал с одной из них, учитывая все усилия, которые он приложил к ним.

Естественно, елка Марси была увенчана великолепным (и, вероятно, дорогим) ангелом из слоновой кости, который, безусловно, посрамил бы ее верную, обветренную золотую звезду. Конечно, дерево Марси было еще и самым высоким.

«Вероятно, Джейсон пошел и срубил эту большую елку в одиночку», — сказала Лия, проследив за ее взглядом, когда она посмотрела на ангела из слоновой кости.

«Я предполагаю, что они привязали к нему упряжь и заставили его тащить ее назад, а Марси хлестала его, как северного оленя», — добавила Саша.

Марси заметила, как они смотрят, и одарила их высокомерной ухмылкой, наклонилась, слепила снежок и бросила его. Немного не добросила. Кристмас быстро сделала свой собственный, запустила его в ответ. Марси пришлось уклониться. Третий ударил Сашу по плечу, брошенный Юлей. Лия влепила Кэрри снежок, который попал ей прямо в грудь.

Через несколько секунд они были втянуты в битву снежками, в которой все прятались за деревьями и кричали. Кристмас увернулась, пригнулась и бросила, попав Джулии в спину, но поймав удар Кэрри по плечу, пока она отвлекалась. Она закричала, когда внимание всех трех противников было обращено на нее. Умело уворачиваясь, она услышала, как Брэд вскрикнул от удивления, когда снежок Марси попал ему в лицо.

Шквал снега сразу прекратился. Марси выглядела смущенной и кричала: «Прости, Брэд!» из далека. Брэд поставил лестницу и вытер лицо, но без ответа помахал рукой.

«Черт возьми, — сказал он, смеясь, — стоит оставить вас троих одних на десять минут, и вы начнете войну».

«Марси начала это, — заныла Лия, — мы просто защищали свой замок».

Брэд раздвинул лестницу и сказал: «Начнем!»

Лия держала ему лестницу, пока он поднимался, а Саша протянула вверх первую гирлянду огней. Он закрепил конец на верхушке дерева. Кристмас крутила ее вокруг елки, пока не кончилась веревка. Она обрезала конец, а затем Брэд передвинул лестницу и прикрепил вторую веревку к первой и продолжил процесс.

Весь процесс занял пару часов, но в конце концов Брэд был удовлетворен тем, что все освещение было правильно расположено и надежно закреплено. Пока девочки занимались нижней частью дерева, развешивая украшения, Брэд работал над верхней частью, пока каждая из них по очереди держала для него лестницу. Наконец он увенчал его старой золотой звездой. Эта маленькая деталь восходит к первым годам, когда их семья переехала в город, и это была такая же традиция, как и все остальные.

Когда все было готово, Брэд включил свет в розетку на их участке и наблюдал, как все это оживает. Он отступил, держась за руки Кристмас и Сашу, а Лия держала другую руку Саши. Молча оценили нарядную елку и остались довольные. Конечно, роскошное дерево Марси, казалось, затмевало все остальные. Кристмас не могла не думать, что рядом с ней их собственное выглядело как уцененное рождественское специальное предложение Чарли Брауна.

***

Член Брэда подпрыгнул при виде его сестры в рождественском красном нижнем белье, ползающей по полу гостиной, как кошка, в то время как огонь танцевал позади нее. После целого дня, проведенного на улице, когда они украшали елку и гуляли по городу с Сашей и Лией, эта жара была более чем кстати. Еще горячее была девушка в красном, которая теперь скользила руками вверх по его ногам к поясу брюк.

«Теперь этот подарок, я хотел бы разворачивать каждый день», — заметил он.

Кристмас дернула штаны и снял их. Брэд вышел из них и смотрел, как она с широко раскрытыми глазами гладит его член. Нижнее белье было куплено перед выпуском из школы, и оно делало Кристмас невероятно сексуальной. По реакции члена ее брата она могла сказать, что он чувствовал то же самое.

— У тебя есть телефон? Спросила она.

Он наклонился к дивану и поднял его.

«Я хочу, чтобы ты записал это», — сказала она.

— Ты уверена? Это… опасно, — сказал он.

«Сколько моих голых фотографий у тебя на нем?» — спросила она, ухмыляясь.

«Нет. Я храню их на диске компьютера. Ну, знаешь, для… потомков».

«Я искренне сомневаюсь, что наших детей заинтересуют мои обнаженные фото», — засмеялась она. «Просто признайся, что ты дрочил на них. Так будет честней».

«Хорошо, — сказал он, — я дрочил. Много раз».

«Снимай меня», — повторила она.

Он кивнул и включил запись. Кристмас лизнул его член по всей длине, глядя в камеру. Она осыпала его легкими поцелуями, играя губами с каждым дюймом. Брэд крепко держал телефон, наклонившись к ней, пока она медленно лизала и целовала его. Вскоре она сосала головку, а затем глотала ее, медленно водя языком по ней, глядя в камеру.

Своим ртом она поклонялась ему, как своему Богу, занимаясь любовью с его эрекцией всем, что у нее было. Ее полуприкрытые глаза выражали чистую радость от происходящего, а также едва скрываемое вожделение к нему. Она взяла его глубоко, держала там, массировала его головку своим горлом, заставляя его пенис дергаться. Она не считала время, просто наслаждалась, доставляя ему удовольствие, ощущая его горячую, сексуальную длину. Его рычание и стоны были подобны грязной музыке, которая гипнотизировала, пробуждала это первобытное желание удовлетворить его.

Ее искусное сосание продолжалось долгое время, пока Брэд записывал это и пока она не почувствовала, как он сдерживает свой оргазм. Она увеличила усилия, сосала его быстрее, стонала, как голодная шлюха. Влажный звук ее рта вокруг его члена казался громким в тихой комнате. Наконец, он не смог сдержаться. Кристмас вытащила член изо рта и влажно погладил его, а затем он ахнул, когда первый взрыв спермы брызнул на ее лицо. Она вздрогнула от этого и горячо застонала, затем поймала вторую струю на язык. Третья накрыла ее губы.

«Боже как сексуально, — вздохнул Брэд, — Блядь, ты такая горячая, Крис!»

Она позволила ему излиться на ее лицо, раскрасневшееся и горячее от ее первого кровосмесительного камшота. Она снова сомкнула губы вокруг его члена и осушила его, отполировав его дочиста, глядя в камеру с потеками спермы, украшающими ее лицо.

После того, как она осушила его, она зачерпнула пальцами сперму со своего лица и шумно пососала их на камеру, говоря с придыханием между сосками: «Я люблю сперму моего брата. Я хочу сосать член моего брата каждый день. "

Продолжение следует.....