Я трахал Алексу сзади, когда она склонилась над столом в большом офисе, в котором мы работали. Она снова прижалась ко мне своей попкой и обхватила мой член своей киской, заставляя меня содрогаться. Я никогда не знал ничего подобного. И я был так влюблен в нее.

— Алекс... - прошептала она, сжимая пальцами блокнот, лежащий на столе.

— Я люблю тебя, Алекса, - выдохнул я.

— Я тоже люблю тебя, - ответила она, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня сияющими глазами. - Ты собираешься взять меня замуж?

— Да.

— И будешь моим навсегда?

— Да.

— Алекс, я... э-э-э! О Боже.. . Алекс, я не могу жить без тебя. Нам нужно как-то пожениться.

Я кивнул, очарованный ее голосом, ровным от удовольствия. Мы отправились в университет на летнюю работу, и после того, как кампус опустел, она надела свой школьный наряд, в котором я теперь трахал ее. Маленькая плиссированная юбочка была задрана на ее красивой попке, в то время как блузка, завязанная узлом на животе, была расстегнута, и из-под нее выглядывали ее невероятные груди. Теперь они были прижаты к рабочему столу, пока я наблюдал, как мой блестящий член входит и выходит из ее влажной киски.

Через несколько секунд после того, как она надела наряд, который мы жадно разглядывали, и стопки бумаг на столе теперь были разбросаны по полу, когда мы освободили место для крайне необходимого сеанса траха. Моя зависимость от моей тети была именно такой - зависимостью. Несмотря на то, что это нарушало одно из самых универсальных табу в мире, я ничего не мог с этим поделать, даже если бы захотел. И я чертовски уверен, что не хотел этого делать.

Я наклонился и сжал ее груди, сжимая их и притягивая ее прямо к себе. Она вздрогнула и застонала, повернув голову, чтобы жадно поцеловать меня, языки сплелись во рту друг у друга. Я сжал шелковистую плоть и нежно потянул за ее соски. Ее попка извивалась подо мной, и я входил в нее и выходил из нее. Влажный жар ее женственности, этот бархатная аура вокруг меня, были сущим раем.

— Дай мне повернуться, Алекс, - сказала она с придыханием, ее волосы были влажными от пота, а кожа розовой. - Я хочу видеть тебя, смотреть в твои глаза, когда ты кончишь в меня...

Я кивнул и на мгновение вышел из нее, когда она обернулась. Я был поражен видом моей тети, которая казалась мне такой нечеловечески красивой - ее пышные золотисто-светлые волосы, проницательные голубые глаза, ее добрая улыбка, ее скульптурное тело, украшенное великолепной грудью, спортивными ногами и ее распутной киской. Она посмотрела на меня горящими глазами, ее рука медленно приподняла подол своей крошечной юбочки, открывая мне себя. Она раздвинула ноги, освобождая мне место.

Я взял ее за бедра, глядя ей в глаза. Мы знали тела друг друга достаточно хорошо, чтобы я легко нашел ее вход, и мы оба вздохнули, когда я снова вошел в нее, податливые, скользкие стенки уступили место моему твердому члену. Она нежно положила руки мне на плечи, ее ягодицы уперлись в стол, а ноги оказались по обе стороны от моих. Мои руки нашли ее пышные груди, и ее голова откинулась назад, когда я начал массировать их, снова входя и выходя.

— С тобой так хорошо, Алекс... - прошептала она, закрыв глаза, позволяя ощущениям от наших занятий любовью захлестнуть ее, поглаживая пальцами мою шею сзади. - Не похоже ни на что и ни на кого, с кем я когда-либо был. Это так прекрасно и правильно с тобой...

Она ритмично сжимала меня, пока я толкался внутрь, наполняя ее. Мой пульсирующий член растянул ее стенки, и мы могли слышать влажные звуки, которые издавала ее киска, когда я трахал ее. Ее груди гипнотически покачивались, и я снова сжал их. Ее голова откинулась назад, глаза закрылись. Она двигала бедрами по кругу, прижимаясь ко мне. Я жадно смотрел на блестящую влагу своего члена и ее щелки, соединяющую нас друг с другом.

— Кончи в меня... - прошептала она. - Дай мне почувствовать, как ты кончаешь глубоко внутри меня, Алекс.

Я взял ее за бедра и начал раскачиваться взад-вперед с большей энергией, и она сжала меня крепче. Мы оба застонали, больше не пытаясь оттянуть нашу кульминацию. Богиня, которой я поклонялся, хотела моей спермы, и я бы отдал ее ей. Мы извивались и терлись друг о друга, пот блестел на нашей коже, сердца колотились, мы тяжело дышали.

Я чувствовал, как покалывание вскипает внутри моих яиц, распространяясь по мне, мои толчки становились почти отчаянными, продвигаясь все дальше внутрь нее. Ее руки обхватили мою задницу и сжали, прежде чем скользнуть вверх по моей спине, впиваясь ногтями в кожу. Наконец они добрались до верхней части моей спины, и она прижалась ко мне, обхватив меня ногами и руками.

— О Боже! - выдохнула она, почти неконтролируемо дрожа.

Мои руки нашли ее ягодицы, и я притянул ее к себе так крепко, как только мог, изо всех сил двигая бедрами вперед. Ее глаза распахнулись, и мы уставились друг другу в глаза, когда я начал кончать в нее. Тепло разлилось по мне, и я потерялся в этих сапфировых глазах, в то время как я вливал свою сущность глубоко в ее податливую киску.

Я дорожил этим моментом в наших занятиях любовью, когда мне казалось, что я заглядываю прямо в ее душу, в истинную сущность моей тети. Я видел, как сильно она любила меня, ее полную и даже фанатичную преданность мне. И она, без сомнения, видела, как я был влюблен в нее, ничто меня не сдерживало.

Дрожа, мы поцеловали друг друга, испытывая облегчение от того, что кончили вместе, от чего теперь зависели мы оба. Мы целовались любовно и глубоко, мой член все еще наполнял ее. Мы шептали друг другу слова любви, целуясь, руки нежно ласкали тела друг друга. Я прижал ее к себе, не желая отпускать.

— О, ничего себе... - раздался знакомый и нежеланный голос с порога.

Мы оба повернули головы, чтобы посмотреть на собеседницу, прежде чем Алекса тихо вздохнула и в отчаянии прижалась лбом к моему плечу. Я продолжал смотреть, как Джини прислонилась к дверному проему, скрестив руки на груди и ухмыляясь нам двоим. Не было никакого смысла отходить от Алексы и пытаться спасти ситуацию, потому что мы понятия не имели, как долго она там стояла, а я явно был глубоко погружен в свою тетю и играл с ней в хоккей на миндалинах.

— Не обращайте на меня внимания, я люблю хорошее шоу так же сильно, как и любая другая девушка, - пропела Джини, наконец-то входя в офис и закрывая за собой дверь. - Хотя, должен признать, Элли, ты действительно одурачила меня, когда, казалось, тебе стало противно от моего предположения, что вы двое будете выглядеть сексуально, трахаясь.

Должно быть, она заметила выражение моих глаз, потому что подняла руки и улыбнулась.

— Полегче, тигр, я не собираюсь шантажировать твою тетю или что-то в этом роде, обещаю. В конце концов, я трахаюсь с твоими родителями, так что здесь я не совсем чиста.

Она остановилась в нескольких шагах от нас и вздохнула.

— Я... ну, я просто выйду и скажу это себе. Я ревную.

Мы оба уставились на нее.

— Послушай, я не собираюсь выступать в защиту какой-то бедной богатой девочки или чего-то в этом роде, но я и не обманываю себя. Я поступила в этот университет, потому что мои родители по-дурацки богаты и выделили целое чертово крыло или что-то в этом роде, и благодаря этому я получу степень в какой угодно области, и я никогда не буду страдать из-за денег, но все это не имеет значения, не так ли? Потому что я никогда не найду никого, в кого была бы так безумно влюблена, как вы двое друг в друга.

Мне кажется, я увидел слезы в уголках ее глаз. Она приложила изящные кончики пальцев к губам.

— Я имею в виду, я ревную, да. Но не злой, просто завистливый.

Джини продолжала:

— То, что есть у вас двоих, прекрасно. Я никогда не видел никого настолько влюбленного, за исключением, может быть, профессоров, понимаешь? Не волнуйся, я сохраню твой секрет. Я знаю, ты думаешь, что я придурок, и, может быть, так оно и есть, но я добросердечный болван.

Она посмотрела на Алексу и вздохнула.

— Я потратила все это время, дразня тебя из-за того, что трахался с твоим племянником, просто чтобы пошутить и надеяться, что ты не подумаешь, что я был пустой тратой времени. Полагаю, это шутка надо мной.

Я вроде как ожидал, что моя добросердечная тетя отстранится от меня и обнимет свою подругу, но вместо этого она прижалась ко мне чуть крепче. Что бы Джини ни значила для Алексы, это не шло ни в какое сравнение с тем, что значил для нее я.

— Просто, чтобы ты знал, я больше не собираюсь возиться с твоими родителями, - сказала наша гостья, теперь глядя на меня. - Это просто было бы неправильно с тех пор, как я была с Элли. И хотя я уверен, что им понравилось делить меня с кем-то, я не думаю, что они будут скучать по этому, если мы перестанем трахаться. Для них это не имеет большого значения.

— Как долго ты думала, Джини? - спросила Алекса, но ее голос не был недобрым.

Джини слабо улыбнулась.

— Достаточно долго, чтобы не обманывать себя, думая, что мои слова вызвали у тебя желание трахнуть своего племянника, - тихо сказала она. - Достаточно долго, чтобы услышать, как ты говоришь о том, как сильно ты влюблена. Я действительно надеюсь, что у тебя все получится. Потому что мои родители не такие, и я не вижу этого в своем будущем. Так что я действительно хочу, чтобы у кого-нибудь это получилось.

Она снова посмотрела на меня.

— Ты счастливчик, парень. И если она влюблена в тебя, это, должно быть, означает, что ты потрясающий, так что она счастливица... Мне все равно, как ты это сделаешь, но... поженитесь, пожалуйста?

Джини послала нам воздушный поцелуй, повернулась и тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Мы несколько секунд смотрели на дверь, прежде чем Алекса вздохнула и прижалась лбом к моей груди.

— Что она вообще здесь делала в такой неурочный час? В течение лета?

Алекса покачала головой.

— Я вроде как помню, как она рассказывала мне во время паузы в нашем лесбийском секс-кренделе, что иногда приходила поздно и бродила по кампусу, пытаясь найти какую-то цель в том, чтобы быть там. Она... когда вокруг были люди, она чувствовала себя фальшивкой, как будто ей здесь не место.

— Может быть, она и не знает.

Я пожал плечами.

— Может быть, но это не наше суждение, Алекс. Майк и Карен, кажется, верят в нее, по крайней мере, до некоторой степени, и мы, по крайней мере, знаем, что в ней есть какая-то эмоциональная глубина, даже если она девчонка на круглых каблуках. Я... нам нужно помнить, что нужно быть добрыми к ней. В конце концов, она хочет, чтобы мы поженились.

Я тяжело вздохнул. Быть пойманным определенно не входило в мои планы на вечер, но очевидно, что все могло быть намного хуже...

***

Прошло несколько дней, и мы сидели в одном из офисов, просматривая бумаги и сортируя их по стопкам, которые, как мы надеялись, представляли категории. Нам было дано не слишком много инструкций, поэтому Алекса (вероятно, справедливо) предположила, что организация, которую мы дали отделу, была желанным улучшением по сравнению с отсутствием системы, на которой они, казалось, работали.

Папе разрешили вернуться к работе на случайной основе, при условии, что он в основном сидел и не напрягался. Конечно, был вариант с инвалидной коляской, в которой мама предложила катать его, но он отказался и купил себе Segue, на котором провел следующие несколько недель, слоняясь без дела и раздражая преподавателей, которые знали, что жаловаться не стоит. Папа был крупнее большинства преподавателей, вместе взятых, поэтому никто ничего не говорил, разве что он оставлял следы от ботинок в коридорах.

— Давайте посчитаем наши благословения, - сказала Алекса, сортируя. - Однажды ночью мы собираемся выглянуть в окно и увидеть, как твои мама и папа бесшумно скользят мимо в лунном свете, голые, и трахаются через весь кампус на этой чертовой штуке.

Я крепко зажмурился и покачал головой.

— Спасибо за либидоэктомию, я был довольно возбужден.

Она хихикнула и возобновила сортировку. Некоторое время мы молчали, прежде чем она заговорила снова, и в ее голосе слышалось сожаление. - Мне действительно жаль, что я не знаю, что делать, Алекс. Это так чертовски несправедливо, что ты мой племянник. Я хотела бы, чтобы мы поженились, но мы не можем. Не здесь. Нам пришлось бы переехать во Францию, Финляндию или еще куда-нибудь. И это в любом случае разрушило бы мою новую семью. Я чувствую себя такой... пойманной в ловушку...

Я кивнул.

— Я знаю, что в Европе есть несколько мест, где разрешены отцовские браки, ты права. Но если мы женаты и любим друг друга, есть риск, если мы решим завести детей.

Она кивнула.

— Я посмотрел, вероятность передачи врожденных дефектов может достигать тринадцати процентов. Вы знаете кого-нибудь из семьи де Борн?

Я покачал головой.

— В анамнезе нет врожденных заболеваний, рака или чего-то еще. Мама всегда говорила, что одной из причин, по которой она вышла замуж за папу, было его безупречное происхождение.

— Со стороны Гордонов тоже никого, - добавила она. - Та же фантастическая генетика. Так что, если бы у нас действительно были дети, они могли бы быть просто продвинутыми, невероятно белокурыми и голубоглазыми.

— О, хорошо, маленькие арийские дети проклятых, - рассмеялся я. - Врожденные сверхлюди.

Она поморщилась.

— Я видел размер черепа твоего отца, и твой ненамного меньше. Я бы побоялся выталкивать этих детей вон...

Я вздохнул и снова покачал головой.

— На данный момент все это просто прихоть. Мы точно не можем разрушить семью из-за того, что случайно влюбились друг в друга.

— Я знаю... - тихо сказала она и замолчала, взглянув на лежащие перед ней бумаги.

Мы продолжали разбирать документы, связанные с теорией праиндоевропейского языка, когда она просто встала и посмотрела на меня.

— Отведешь меня в лабиринт? - спросила она, протягивая руку. - Я чувствую в себе потребность в настоящем голландском поцелуе.

Даже не моргнув глазом, я встал и взял ее за руку, выводя из офиса в кампус. Был поздний субботний вечер, и я знал, что мы будем одни.

***

Я сидел на каменной скамье, а Алекса сидела верхом на мне, ее кристально-голубые глаза смотрели прямо в мои. Слезы блестели на ее щеках, но она не плакала. Да, ей было грустно, потому что мы так сильно любили друг друга, но она не плакала. Я вытер несколько слезинок большим пальцем, и она нежно прижалась своими губами к моим, шепча о том, как сильно она меня любит. Мои руки легли ей на талию, и я прошептал в ответ, мы вдвоем наслаждались одиночеством в лабиринте живой изгороди. Лунный свет падал на нас, и она выглядела прекрасно, когда в ее золотистых волосах отражались серебристые лучи. Я задавался вопросом, каково это - быть влюбленным в Галадриэль или Индис из Ваньяра.

Лоб в лоб, мы некоторое время ничего не говорили, просто успокаивались присутствием друг друга и чувствами. Ее пальцы ласкали мой затылок, а ее груди прижимались к моей груди. Обычно ощущение ее тела, прижатого к моему, возбуждало меня, но прямо сейчас мы просто хотели утешения друг в друге. Вместе и отчаянно влюблены.

— Я хочу выйти за тебя замуж, - прошептала она мне на ухо. - Я не знаю, смогу ли я полюбить кого-нибудь еще. Это звучит глупо, учитывая, что мы так молоды, но я больше не понимаю, как можно любить кого-то другого. Если... если я завтра вернусь на другой конец света, я смогу забыться в сексе, но снова влюбиться? Даже с Фреей? Нет. Я... О, Алекс...

— Я знаю, что ты чувствуешь, - пробормотал я в ответ. - Я не представляю, как моя жизнь будет продолжаться без тебя, разве что неудовлетворительным образом. Всегда оставалась бы большая, ноющая дыра, которую я не мог бы притворить, что ее там нет.

Она слезла с моих колен и подняла меня на ноги, отвела на участок мягкой изумрудной травы и легла. Я осторожно устроился на ней сверху, и мы несколько минут любовно целовались, моя тетя и я. Отчаянно желая почувствовать близость, почувствовать сердце друг друга, потерявшись в глубокой правде наших чувств и утешая друг друга из-за безнадежности нашего затруднительного положения.

— Я хочу совершать глупые поступки, например, жениться на тебе здесь и сейчас, посвятить себя тебе, как если бы это было реально и законно. Но я не могу просто остаться с тобой навсегда и никогда не жениться на тебе по закону, не так ли? Мы не можем так поступить с нашей семьей.

Я покачал головой.

— Я бы хотел, чтобы мы могли. Почему это должно быть так сложно?

Она вздохнула, и я встал, осторожно поднимая ее на ноги. Мы молча обошли центр лабиринта, ее пальцы водили по статуе в центре. Наконец, я притянул ее к себе и прислонился спиной к стене живой изгороди, крепко прижимая к себе. Она прижалась ко мне и вздохнула, заключенная в мои объятия.

Послышалось хихиканье и шорох движения по другую сторону стены, и мы застыли, широко раскрыв глаза и не смея издать ни звука. Что, если бы нас обнаружили?

— Я не могу поверить, что мы это делаем! - прошептал знакомый, легкомысленный женский голос. - А что, если нас найдут?

— Подумаешь, люди знают, что мы женаты, - сказал мой отец своим характерным баритоном. - Может быть, мне следует громко крикнуть в ту ночь, что я насилую свою жену в лабиринте живой изгороди кампуса.

— Не смей! - прошипела моя мама, шокированная, но в то же время хихикающая. - Мне нужно поддерживать репутацию!

— Та же репутация, которая приобрела дурную славу, когда нас застукали трахающимися в зале собраний четыре года назад? - поддразнил папа.

По другую сторону живой изгороди послышалось движение, и бесконечные листья задрожали, как и мой позвоночник. Мама чуть не взвизгнула, и раздался звук, похожий на игривую борьбу.

— Будь осторожен, ты, громоподобный болван, - сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал повелительно. - Твои швы не будут... гнннн!- тебе нужно быть осторожнее, - сказал доктор. - ооооо, черт возьми, это обман, ты ублюдок...

— Что сказал мой врач? - спросил папа соблазнительным тоном.

— Откуда, черт возьми, мне знать? - выдохнула мама. - Засунь свой язык в меня...

Мы стояли совершенно неподвижно, не желая пошевелить ни единым мускулом. Мы почувствовали, как что-то или кто-то врезался в стену живой изгороди прямо с другой стороны от нас. Мы услышали шуршание одежды, а затем моя мама беспричинно застонала.

— Боже, - прошипела она. - Мне нравится твой язычок, детка. Прямо здесь...

Мы с Алексой в ужасе посмотрели друг на друга. Неужели мои родители действительно видели это в двух футах от меня, по другую сторону живой изгороди? Ее глаза были широко раскрыты от беспокойства. Я слегка покачал головой, предупреждая ее оставаться абсолютно неподвижной.

— Да... - простонала мама, явно наслаждаясь тем, что папа с ней делал. - О Боже, моя задница, да, потрогай мою задницу...

Я крепко зажмурил глаза, не в силах убежать в ужасе. Алекса прижалась своим лбом к моему и ничего не сказала, очевидно, тоже чувствуя себя в ловушке. Мамины стоны превратились в тяжелое дыхание, а стена живой изгороди продолжала шуршать о нас. Возможно, мы могли бы попытаться медленно выбраться из-под листьев, улизнуть, но мы оба были слишком напуганы, чтобы рисковать. Если бы они услышали нас и вышли из-за угла...

— Дай мне свой член сейчас же, большой мальчик, - выдохнула мама. - Мне это так нужно...

Мы услышали, как мой папа расстегивает молнию на джинсах, а затем шорох их сползающих. Папа вздохнул, когда мы услышали, как мама начала отчитывать его. Она застонала и начала громко сосать, как что-то из порнофильма. Глаза Алексы расширились, когда она слушала, и в ответ она обмахнула лицо веером.

— Боже, ты сосешь лучше, чем кто-либо другой, детка, - простонал папа. - У тебя волшебный рот.

— Ммммм, лучше, чем моя киска или моя задница? - промурлыкала мама, останавливаясь на мгновение, чтобы подразнить его.

— Нет, - усмехнулся папа. - Но ничуть не менее захватывающе. Позволь мне трахнуть тебя сейчас.

— Возьми меня так, как тебе нравится, Майкл... - сказала мама знойным голосом, сочащимся вожделением. - Это не марафонский сеанс траха, сделай это хорошо и жестко и заставь меня кончить.

Мы услышали, как они перестроились, а потом мама застонала, когда папа вошел в нее. Они шептались и тяжело дышали вместе, пока трахались. Листья на живой изгороди продолжали шелестеть, что означало, что они каким-то образом были прижаты к ней. Мы все еще не решались пошевелиться.

— О, черт! - выдохнула мама, стараясь не шуметь. - Ты чувствуешь себя так хорошо. Да, прямо здесь...

— Держись, малышка, папа заставит тебя кричать", - проворчал папа. - Ты такая чертовски тугая, Карен.

— Ах! - пискнула мама. - Да, укуси его, любовь моя! Туг-гннннн!- потяни за это. Оооо, Боже...

— Ты такая красивая, - простонал папа. - Я люблю тебя, детка.

— Кончи в меня!

Они, к счастью, перестали разговаривать и трахались все быстрее и быстрее, пока оба не начали задыхаться, а затем папа поцеловал маму, заглушив ее крик, когда они оба кончили. Мы чувствовали, как их тела сплетаются и бьются в листве, напоминая нам, насколько близко они были.

Наконец, они перестали двигаться, тяжело дыша, наслаждаясь послевкусием своих занятий любовью. Мы слышали, как они целуются, и как мама хихикает, когда папа ласкает ее. Почти уверен, что вся эта сцена была бы чертовски горячей, если бы не мама с папой.

— Знаешь, - наконец сказал папа, и я почти представила, как он лежит рядом с мамой на траве, обводя кончиком пальца вокруг ее соска, пока говорит. Просто в нем был такой тон. - Ты, наверное, еще достаточно молода, чтобы подарить Алексу младшего брата или сестру, а Элли - еще одного племянника или племянницу.

Мама хихикнула.

— Алекс был бы замечательным старшим братом, а Элли - лучшей тетей на свете. Я полагаю, мы могли бы поговорить об этом. Уверен, что справишься?

— Детка, я позабочусь о том, чтобы все слышали, как ты хлюпаешь при ходьбе, - ответил папа. - Думаешь, они все еще работают вдали от дома?

— О, ты же знаешь Алекса, заставь его участвовать в проекте, и он не выйдет на воздух, - сказала мама. - Я полагаю, мы могли бы пойти проведать их, а потом все вместе пойти куда-нибудь перекусить. Я думаю, что Сиамский дворец все еще открыт.

— Хорошо, давай оденемся и заберем их, они занимаются этим уже несколько часов.

— Не говори так, - прошипела мама, шлепнув папу. - Ты говоришь так, будто они занимаются сексом на каком-то письменном столе.

Мы слышали, как они уходили, а мама бормотала, что они будут вечно пытаться найти выход из этого дурацкого лабиринта. Мы молча ждали, пока не убедились, что они окончательно заблудились в другой части лабиринта. Алекса посмотрела на меня с трепетом.

— Ты помнишь выход? – спросила она.

Я кивнул.

— Они направляются совершенно не в ту сторону, куда мы хотели бы выйти. Если мы пойдем сейчас и будем вести себя тихо, то никогда с ними не столкнемся.

Она взяла меня за руку и последовала за мной, мы обе внимательно прислушивались, не появятся ли мои родители. Я вел нас по лабиринту так быстро, как только осмеливался. Важнее всего было вернуться в офис, не выглядя раскрасневшимися или так, словно мы только что бежали.

В какой-то момент мы остановились как вкопанные и прижались к живой изгороди, бледные от страха, когда мама и папа прошли прямо мимо нас, держась за руки и направляясь по другой неправильной дорожке. Как только они завернули за угол, мы продолжили наш первоначальный маршрут. Мы выбежали на поляну за лабиринтом и бросились бегом к главному зданию.

— - -

P.S. от Шехеризады. На портале BW у меня крайне много публикаций (по большей части переводных) и в них моей целевой аудитории легко подзапутаться, что действительно стоящее для чтения. Как автор, своими лучшими полностью оригинальными вещами лично я считаю повести: "Лето - это маленькая жизнь", «Чувственное путешествие в Петербург», «Пляжное приключение для супружеской пары», «Щастье здеся, или В кемпинге нудистов» и "Прогулка в парке". Есть также ряд повестей, которые начинались как переводы, а потом я меняла сюжет и характеры героев. В этой категории я бы рекомендовала своим читателям: "Дела семейные", "Новые отношения с боссом", "Тайный клуб Академии Бартон-Хиллз". А главная для меня вещь – эро-роман «Остров семи ветров».

Из полностью переводных вещей рекомендую "Выпускное лето втроем". Предупреждаю, что мои переводы халтурные, поскольку я к ним отношусь лишь как к беглому чтению для себя и без учета интересов остальных читателей (а оно мне надо, если текст не мой, а Яндекс-переводчика).