Больше полугода прошло с того момента как Олеся обнаружила у себя в кармане куртки записочку с признанием о том, что ее хотят. Как позже она мне призналась, она, безусловно, сразу подумала обо мне, но набирая в телефоне смс-ку "Я тоже тебя хочу..." переживала так сильно, что у нее подкашивались ноги. Ведь автором мог быть и другой человек, тоже отметивший совершенные пропорции Олесиной фигуры. Тем не менее, звезды сошлись правильно, и все шесть месяцев выпускного школьного года мы познавали тела друг друга всеми способами, каковые нам подсказывала природа нашего удивительного безудержного влечения друг к другу.

Поскольку мы как-никак являлись учащимися гимназии, то старались быть очень аккуратными, чтобы не попасться. Но надо сказать, что в те времена (а их бывало очень много) когда мы были одержимы отупляющей похотью, и очень рисковали быть пойманными с поличным, нам просто чертовски сильно везло. В какие-то моменты мы успевали остановиться за секунды до того, как нас бы обнаружили трахающимися, и принимали непринужденный вид: просто одноклассники разговаривают друг с другом, ничего особенного. В другие разы, когда я изливался на Олесино тело, она успевала добежать до женского туалета, чтобы смыть с себя сперму, и остаться незамеченной. Один раз, после окончания первой смены, когда Олеся исступленно навинчивалась своей промокшей щелочкой на мой член в подземном коридоре, в подвал вошел кто-то из технического персонала школы. Нам повезло, что класс ОБЖ, находившийся прямо там, оказался незаперт. Мы спрятались в темном помещении, полуголые и потные, подождали, когда работник возьмет свой инвентарь и выйдет - и только после этого облегченно вздохнули. Одним словом, порой мы ходили по очень тонкому льду, но нам неизменно везло быть непойманными с поличным.

Однако долго ходить по воде нельзя: бесконечного везения быть не может, и однажды наш секрет, который мы умудрялись сохранять на протяжении почти всего учебного года, раскрылся. Попались мы совершенно глупо. Вот эта история.

Хоть мы и были осторожны, но на кое-какие вещи просто маханули рукой, считая их малозначительными. К примеру, Олеся иногда не могла добраться до туалета из-за толчеи в коридорах, и тогда просто вытирала свое тело салфетками, которые она начала исправно носить в кармане. Конечно, это помогало Олесе избавиться от визуальных улик вроде стекающего с губ сочного густого семени, но не избавляло от его стойкого запаха. Несколько раз Олеся очень переживала, что ее поймают на этом, но никто либо не замечал, либо игнорировал витающий вокруг нее терпкий аромат. Так что через пару месяцев Олеся перестала пунцоветь и стесняться, если от нее веяло спермой. Как оказалось, такая приобретенная неосмотрительность сыграла с нами злую шутку.

Дело было в последнюю субботу мартовского месяца. До экзаменов оставалось всего ничего, и ученики ходили слегка прибалдевшими от свалившихся на них гор пробных тестов и проверочных работ. Мы с Олесей ничем не отличались от других, и в наших похождениях наступил вынужденный перерыв. В пятницу, с самого утра, на уроке алгебры на нас обрушили контрольную по задачам, которые обязательно будут в части B. Обычно я решал их влет, но сегодня со мной приключился какой-то ступор. Во-первых, в пятницу вечером Олеся прислала мне фотографию своей груди, сделанной на мобильный телефон, и ее красивые круглые сисечки не выходили у меня из головы всю ночь. Во-вторых, обладательница этих идеальных шаров сидела рядом со мной и морщила лобик.

Короче говоря, с грехом пополам решив три задачи, я отложил ручку и стал просто пялиться на Олесину грудь, пока она трудилась над решением. Олеся заметила мои помертвевшие от желания глаза, чуть улыбнулась, специально для меня расстегнула верхнюю пуговичку, и вернулась к заданиям. Как и всегда в такие моменты, мой стоящий член моментально протек смазкой. Постоянная эрекция, поддерживаемая Олесиными требованиями кончать только на нее, либо не кончать вовсе, заметно увеличила мой член в размерах, и сейчас он торчал из брюк очень вызывающе. Эти же упражнения по воздержанию расширили вместимость моих яиц в добавок к и так наличествующей у меня гиперспермии (правда тогда я даже не подозревал о существование такой аномалии). В общем, теперь яйца вырабатывали еще больше семени, чем в начале наших отношений, и Олесе такие изменения в моем организме очень нравились.

Я взял пустой листочек, написал на нем записку и придвинул Олесе. Она поправила очки и прочитала: "Моя яйца заполнены доверху. Мне необходимо излиться. Ты хочешь чтобы я сделал это на тебя?" Олесины щеки слегка порозовели, и она чиркнула в ответ: "Хочу... На перемене, в нашем месте". До перемены оставалось несколько минут, и все это время я аккуратно щупал Олесины ножки, иногда залезая ей под юбочку и трогая ее между ног. Олесино сердцебиение участилось, дыхание стало прерывистым, и после того, как звонок наконец прозвенел, мы чуть ли не бегом ринулись на первый этаж, к двери, ведущей в подвал. Но прямо возле нее стояли и беседовали директор гимназии и преподавательница русского языка. Мы с Олесей в отчаянии переглянулись.

"Туалет?" я словно прочитал мысли возбужденной Олеси.

"Нет, много людей..."

Мой взгляд упал на раздевалку рядом с парадными дверьми. Дежурного вахтера не было на месте: скорее всего, он вышел покурить. Мы не сговариваясь непринужденным шагом пересекли холл, зашли в самый последний ряд вешалок, и тут же с Олеси слетела блузка, следом на пол упал лифчик, а мой член вылетел из брюк как стальная пружина. Время играло против нас, поэтому необходимо было сделать все очень быстро. Олеся приподняла юбку и начала судорожно тереть себя между ног, а ее губы сомкнулись на моей пышущей жаром распухшей головке и начали нежно двигаться вдоль бугрящегося венами ствола. Прошло уже шесть минуты из отпущенных нам десяти, и мы стали кончать одновременно. Из Олесиной щелочки закапал сок и потек струйкой по внутренней стороне бедра. Я начал эякулировать Олесе в рот, сливая накопившееся в яйцах семя. Олеся уже давно научилась принимать сперму в рот и не давиться ей, но проблема была в количестве: она просто физически не могла удержать так много жидкости во рту, поэтому после очередного мощного толчка и сокращения яиц, перламутровый вязкий поток ручьем потек Олесе по губам, подбородку и побежал по изящной шее. Олесин рот был заполнен, она оторвалась от члена, позволяя последним оставшимся струйкам попасть на лицо и волосы. Кое-какое количество она проглотила, остальное пролилось на грудь, и Олеся лихорадочно полезла в карман за салфетками, но ничего не нашла: забыла их в классе математики. Раздался звонок. Испуганная Олеся вытерла мокрое лицо своей блузкой, собрала заляпанные семенем волосы в пучок, кое-как размазала липкую сперму по шее и груди, оделась и вышла вслед за мной из раздевалки.

Оказалось, что торопилсь мы напрасно. Вместо оставшихся уроков учителя решили повести нас в краеведческий музей, решив, что академической нагрузки за эту неделю нам достаточно. Конечно, краеведческий музей - не самое веселое на свете развлечение, но мы были обрадованы. Наконец-то можно немного расслабиться и не думать о тестовых задания и предстоящих экзаменах.

Музей находился от здания гимназии через один квартал, и дошли мы до него довольно быстро. К сожалению, Олеся не успела заскочить в школьный туалет, чтобы сполоснуть лицо и рот, и поэтому предусмотрительно шла на полшага позади от нашей группы.

И вот непосредственно в музее и произошло то, почему нас с Олесей и стали подозревать в интимных отношениях. Все произошло спонтанно: сначала мы сдали одежду в гардероб, собрались в вестибюле, и экскурсовод повела нас в первый зал, уставленный занимательными экспонатами - мы останавливались у каждого и слушали посвященную ему краткую лекцию. Во время этих остановок Олеся стояла позади меня и прикасалась ко мне стоящей от возбуждения грудью. Очевидно, ей не хватило одного оргазма, и она желала еще. Она тяжело дышала мне в ухо, и ее дыхание сильно пахло моим семенем. Одного этого было достаточно, чтобы возбудиться снова. Слова лектора пролетали мимо меня: все, на чем я мог концентрироваться это Олесина упругая грудь и ее тяжелое дыхание. Наша группа сделала несколько таких остановок, и после пятого экспоната мой член уже всерьез заломило от напряжения. Казалось бы, прошло всего-то немногим более часа после того как я излился на Олесю в раздевалке, но, по всей видимости, моим яйцам хватило и этого времени, чтобы вновь начать производить семя в больших количествах. Я почти чувствовал, как с каждой секундой яйца набухают и наполняются новым эякулятом, выработанным специально для Олеси.

Через полчаса мы поднялись на второй этаж в просторный зал, и экскурсовод отпустила нас поизучать выставку самостоятельно. Мы с Олесей, прочитав мысли друг друга, по очереди направились в коридор, где была туалетная комната. Там, заперевшись в кабинке, Олеся исступленно сорвала с себя блузку, лифчик, задрала юбку, спустила вниз тонкую паутинку трусиков и, высвободив мой влажный окаменевший член, с размаху насадилась на него до самого упора. У нее было там невероятно мокро, ее щелочка истекала и неприлично громко хлюпала соками, пока Олеся, крутя попой, навинчивалась на мой стержень как можно глубже. Она кончила три раза подряд, и понадобилось ей на это около двух минут. Осипшая от сдерживаемых стонов, Олеся продолжала нанизываться на член, но и я больше не мог терпеть. Схватив Олесю за круглую тугую попу, я стащил ее с члена - при этом раздался громкий хлюпающий звук выдергиваемой из раковины затычки. И как только девушка повернулась по мне, в ее тело ударила первая струя. Олеся быстро подставила ладошку к извергающей семя головке, но я бешено дергал пульсирующий член, стреляя жидкой спермой в разные стороны, и попадая то Олесе на грудь, то Олесе на губы, то Олесе на волосы.

Олеся уже много раз видела меня эякулирующим, и поэтому она прекрасно знала мою особенность: после того как напор основного семени спадет, мой член начнет лить семя как из садовой лейки, пока яйца полностью не опустеют. Так что Олеся быстро подобрала валяющийся на полу лифчик и подставила одну чашу под изливающую клейкую сперму головку. Когда я перестал содрогаться в оргазме, мы отдышались и улыбнулись друг другу. И вот в тот момент сопровождающее нас все эти месяцы везение сменилось первой неудачей: в туалете не было ни клочка туалетной бумаги, а из крана не текла вода. Олесю охватил нешуточный испуг. Еще бы, ведь сперма была везде: грудь была заляпана, с подбородка срывались еще горячие мутные капельки, жидкость была в волосах, и в чашах ее лифчика.

"Ладно, " прошептала девушка, обращаясь скорее к себе самой, чем ко мне: "Я вытрусь блузкой, она белая, и никто не заметит."

Блузка, часом ранее уже впитавшая приличную порцию густого эякулята в школьной раздевалке, была пущена в ход. Первым делом Олеся вытерла лицо, потом собрала жидкость на шее и ключицах. Лифчик она просто надела на грудь, и семя, собранное в чашу, потекло по животу. Застегнув блузку на себе, Олеся вопросительно посмотрела на меня.

"Так нормально?" спросила она. Я с сомнением поглядел на покрытые белой вязкой жидкостью волосы, но кивнул. Олеся заметила мой взгляд, перевязала пучок, спрятав слипшиеся пряди, и еще раз проверила как застегнута блузка. В принципе, если не присматриваться, то ничего сверхподозрительного обнаружить было нельзя. Так думал я, пока мы не вышли из туалетной комнаты и не присоединились к остальным. И вот до чего довела нас с Олесей привычка не обращать внимания на мелочи.

Если раньше от Олеси просто пахло, то теперь от ее тела и влажной одежды по-настоящему разило свежим, концентрированным мужским семенем, еще несколько минут назад кипящим в моих яйцах, когда Олеся навинчивалась похотливым лоном на мой кол. Не заметить этого плотного терпкого аромата было нельзя, но Олеся не сразу сообразила, какая концентрация от нее исходит. В воздухе поплыл насыщенный запах еще теплой спермы, кое-кто из окружающих обратил на это внимание, а сопровождающие нас учителя с подозрением покосились на недавно отсутствовавшую в зале Олесю.

Я увидел как Олеся зарделась, подошел к ней, и она прошептала мне на ухо: "На меня подозрительно косятся. Я что-то не стерла?"

"Нет. Ты очень сильно пахнешь спермой, Олеся..." прошептал я в ответ: "Я ведь тебя сегодня два раза обкончал, и поэтому запах семени от тебя идет очень сильный".

"Что же делать?" Олеся подняла на меня испуганные глаза.

"Уходи из зала и жди внизу. Если что, у тебя закружилась голова."

Учительница литературы подошла ко мне сразу же как Олеся, держась за виски, покинула зал, и спросила, что это с девушкой.

"Голова разболелась, " с легкостью солгал я. "Слишком много напряжения за последние дни."

"Какая-то она сегодня весь день какая-то сама не своя. Может быть, голова болит из-за духов, которыми она пользуется? Ты с ней дружишь, почему бы тебе не подарить ей другие, более легкие? Или вообще не носить ничего."

"Да, вполне может быть, " ответил я с напускным равнодушием, но в душу мне закрались очень большие сомнения, что учительница действительно имела в виду то, что сказала. Возможно, это было деликатным наставлением нам вести себя скромнее или, по крайней мере, не выдавать себя столько откровенно, когда бывшая десять минут в туалете девушка распространяет вокруг себя мощный запах свежей спермы.

Что ж. Следовать наставлению педагога оказалось отнюдь не затруднительно, ведь совсем скоро настала пора выпускных экзаменов. Тогда-то наши с Олесей отношения и сделали очередной, завершающий виток.