Протяни мне руку / Give me your hand / Автор OTAZEL / 2015 год

1942 год. В 915-ом госпитале войск СС в Пскове нас всегда было трое, трио женщин, которым было уже, за сорок лет, и которые были всегда вместе. Габи, миниатюрная и рыжеволосая, была хихикающей и предприимчивой, Гертруда была ивовой блондинкой, которая нужна любой группе женщин за сорок, чтобы помочь на ночь вытащить какого-нибудь раненного способного удовлетворить сексуально трёх женщин, а Агнет - это я - была универсальной женщиной, которая ничем не выделялась среди нашей неразлучной троицы.

Мы почти никогда не расставались, работали вместе на дежурствах или выпивали, и даже иногда занимались в сексом, мы всегда были вместе. Мы даже ходили на несколько свиданий вместе, чтобы убедиться, что наши приглашенные мужчины из числа раненных зашли с нами ровно настолько, насколько мы были готовы им позволить. Короче говоря, мы были неразлучны, потому что нас видели вместе всегда и в на дежурствах и в часы отдыха.

Но было одно занятие, которым мы занимались, и мы заботились о том, чтобы никто не видел, как мы делаем это вместе. Я не знаю, как это началось, хотя я думаю, что алкоголь, должно быть, имел к этому какое-то отношение, но примерно один или два раза в неделю мы все собирались в одной из наших комнат и проводили то, что мы называли нашим личным весельем. Если мы все были в хорошем настроении, а это случалось довольно нечасто, кто-нибудь из подружек предлагал поиграть ну вы понимаете как! А затем мы раздевались и либо смотрели, как друг друга мастурбируют, либо помогали друг другу мастурбировать, либо даже использовали резиновую дубинку подаренную Гертруде одним из сотрудников местного Гестапо, которую Габи использовала друг на друге. Главной целью, помимо смущенного хихиканья, было заставить друг друга кончить как можно сильнее и как можно чаще.

Теперь я должна прояснить, что на самом деле нас вообще не привлекал наш собственный пол, и все, что мы делали, было без какого-либо романтического подтекста. Чтобы понять, вы должны помнить, что в то время мы все были подвержены бушующим сексуальным гормонам и непривычной свободе, от своих мужей и детей и поэтому нам было легко возбуждаться друг с другом. Веселое времяпрепровождение было нашим способом смягчить это возбуждение. Так что вместо того, чтобы быть тайными лесбиянками, мы были больше похожи на тайных эксгибиционистов, если такое вообще возможно, и наша цель состояла в том, чтобы просто повеселиться в присутствии друг друга, знаете, дурачиться вокруг сексуального веселья. Мы не целовались, не занимались любовью или чем-то подобным, мы просто доводили друг друга до оргазма, а затем смеялись над звуками, которые каждый, из нас издавал, и над лицами, которые мы корчили. Единственный раз, когда кто-то из нас был хоть немного более вовлечен, был один раз, когда Габи спустилась ко мне, просто, по крайней мере, так она сказала, чтобы посмотреть, каково это. Я должна признать, что мне это понравилось, и я кончила очень сильно, но я не думаю, что она много думала об этом, потому что об этом больше никогда не упоминалось.

Конечно, слишком скоро пришло время, когда мы покинули госпиталь в Пскове и разъехались по другим госпиталям, хотя мы поклялись оставаться друзьями и поддерживать связь. Так мы и поступали поначалу, по крайней мере, в какой-то степени. Мы даже встречались несколько раз и весело проводили время вместе, но вскоре серьезные бойфренды, а затем наши мужья и дети — все это встало на пути. В конце концов, муж Гертруды, Манфред, получил назначение в Берлин, и он сделал так что забрал Гертруду в Берлин в один из госпиталей. После этого контакт, естественно, свелся к редким телефонным звонкам и рождественским открыткам.

Время прошло, и нам всем было уже за сорок, и мы собирались встретиться впервые за несколько лет войны. Это произошло потому, что Гертруда теперь служила в Берлине, намереваясь упросить мужа сделать наш перевод в Берлин, и она сделала это. Через месяц мы уже служили втроём в Главном госпитале ВВС Германии. Гертруда предложила, чтобы мы втроем встретились еще раз, чтобы вернуться к старым забавам происходивших в Пскове. Она спросила, может ли она остаться с кем-нибудь из нас, чтобы мы могли быть такими же, как в старые времена. И я, и Габи хорошо понимали, что она имела в виду под «Старыми временами», но почему бы и нет? Моя квартира была выбрана местом, потому что у меня не было мужа дома он был на фронте а детей у нас не было, и нам бы никто не помешал бы в наших сексуальных утехах.

Гертруда пришла первой, выглядя так же красиво, как и всегда, в голубом платье-двойке поверх ослепительно белой блузки. Как можно иметь мальчиков-близнецов и при этом выглядеть так подтянуто? У меня не было детей, но моя фигура совсем не так хороша, как раньше, или, во всяком случае, я так не думаю, и мое летнее платье выглядело явно непристойно на фоне, ее наряда.

Едва я успела взять у нее из рук сумку, как снова раздался звонок в дверь, Габи стояла у входной двери, ухмыляясь, как знаменитый Чеширский кот. Мы не виделись один год, и она немного прибавила в весе с тех пор, как я видел ее в последний раз в Пскове, но она все еще выглядела красивее, чем имела право выглядеть в обтягивающем черном платье. Мы все обнялись и поцеловались в щеки, а затем уселись, чтобы опустошить пару бутылок вина, я и Габи сидели бок о бок на диване, а Гертруда в большом кресле напротив.

Конечно, мы с Габи хотели узнать все подробности работы Манфреда, а не то, чтобы мы понимали многое из того, что слышали, и о том, как выглядел дом Гертруды, как она справлялась с таким домом одна, и так далее, и тому подобное. Мы «охали» и ахали в моменты, которые считали подходящими, передавали ей наши искренние поздравления и пытались скрыть сексуальное возбуждение, которое уже начинало развиваться у каждой из нас.

Затем мы вводили друг друга в курс дела с более приземленными новостями, например, как хорошо дети учатся в школе, как хороши наши успехи на фронте, как семья Габи обустраивается в ее новом доме, как работается в госпитале и так далее, а потом мы как бы выдохлись и сидели, ерзая и молча глядя друг на друга.

Правда заключалась в том, что мы не столько выдохлись, сколько исчерпали оправдания, чтобы избежать другой, невысказанной причины для нашей встречи. Мы все понимали это, но ни у кого из нас не хватило смелости поднять эту тему на случай, если мы ошибаемся. Все, что нам было нужно, это кто-то, у кого хватило бы смелости сказать что-то, и каждый из нас надеялся, что это будет кто-то другой. В конце концов, волшебные слова произнесла Габи.

— Я думаю, что пришло время поиграть девочки, не так ли?

Конечно, мы знали, мы все чувствовали себя чертовски раздражительными от одной мысли об этом, но мы все спрятали это на случай, если никто другой не окажется. Теперь мы все посмотрели друг на друга с невинным выражением лица, как будто никогда не думали ничего подобного, а затем рассыпались в смеху, когда стало ясно, что мы все думали об этом.

Мы взяли себя в руки, и Габи задала обычный вопрос. — Как далеко пойдем в сексуальных утехах девочки?

Когда, за год до этого мы только начинали веселиться, мы всегда сначала решали, как далеко мы хотим раздеться, но поскольку мы неизбежно решили полностью раздеться, это стало просто способом подтвердить всеобщее согласие, и «Насколько», по сути, переводится как «Мы все в порядке с этим?». На что последовал проверенный временем ответ.

— До конца пойдем если все не против. Мы с Гертрудой хором сказали почти в унисон.

В том, как мы все раздевались, было возбужденное ожидание. Быстрые нервные движения и поверхностные вдохи выдавали то, что мы чувствовали, хотя намеренно старались не смотреть друг на друга. Мы все очень хотели, чтобы это «Веселое время» было хорошим, но мы были очень не уверены, как это будет работать после года разлуки между нами. В конце концов наши коллективные нервы не выдержали, и мы все просто сняли одежду, а затем откинулись на свои места, чтобы выжидающе посмотреть друг на друга, каждая из нас снова хотела, чтобы кто-то другой сделал первый шаг.

— Твои сиськи выросли. — сказала Габи Гертруде, стараясь нарушить затянувшееся молчание, ни к чему не обязывая.

Гертруда сжала груди и покачала ими. «Я думаю, что это наследие двух детей, а также мои растяжки».

Если бы она не упомянула о них, я не думаю, что кто-то заметил бы эти отметины, но ее прежде безупречный живот теперь действительно носил на себе следы материнства. Не то чтобы это делало ее менее привлекательной.

Потом я заметила кое-что другое в Габи. Ее обычно дикий и кудрявый волосатый куст полностью исчез. — Ты побрилась. Я сказала ей, как будто она не знала.

— Конечно. Она согласилась с улыбкой. — Муж хотел, чтобы я это сделала. Он сказал, что ему надоело чистить зубы зубной каждый раз, когда он спускался на меня».

Гертруда наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть. — Дай посмотреть.

Габи раздвинула ноги, показывая нам свою гладкую киску.

— Это выглядит прекрасно. Я сказала ей. — Можно потрогать?

Я не знаю, что заставило меня так сказать, и я вдруг почувствовала себя ужасно смущенной. Я просто хотела почувствовать гладкость ее кожи, потому что время от времени я думала о бритье, но это не могло звучать так невинно. К счастью, возможное смущение, похоже, не беспокоило Габи, вероятно, потому, что она думала, что это мой способ сдвинуть дело с мертвой точки, поэтому она просто кивнула и раздвинула ноги немного шире.

— Будь моим гостем Агнет.

Я наклонилась, протягивая руку, чтобы кончики первых двух пальцев мягко пробежались по ее холмику, а затем вверх и вниз по каждой стороне ее киски, нежно поглаживая ее половые губы. Она была такой гладкой, такой мягкой и теплой, так отличалась от обычной заросшей волосами киски, почти как кожа, которую припудрили тальком, и я просто сидела у её раздвинутого влагалища, проводя пальцами по ее коже.

— Это очень приятно. — сказала я ей, не в силах оторвать ни глаз, ни пальцев от ее влагалища.

— Ты мне говоришь. Ее невнятный ответ заставил меня улыбнуться.

Гертруда наблюдала за мной, когда я гладила Габи, возможно, вспоминая времена, когда мы регулярно играли друг с другом, но затем она резко прервала ее.

— Эй, девочки. Не забегаем ли мы немного вперед? Раньше в первую очередь это было самообслуживание, не так ли?»

Она была совершенно права. У нас всегда было привычкой начинать сексуальные ласки с наблюдения за тем, как друг друга мастурбируют, прежде чем приступить к взаимным прикосновениям. На этот раз все началось менее организованно, и мы немного упустили этот момент.

— По мастурбируй, себя сама Габи — сказала, я ей, с явной неохотой взяв руку и закатив глаза в притворном разочаровании.

— Надо все делать правильно. — сказала мне Гертруда. — Кроме того, вы двое можете собраться вместе в любое время в сестринской палате госпиталя, я буду на другом отделении госпиталя, и поэтому я хочу повеселиться прямо сейчас. Я хочу запомнить сегодняшний день».

Мы не могли с этим поспорить, и поэтому просто откинулись на спинку кресла, когда она устроилась обратно в кресле и широко раздвинула свои длинные ноги, демонстрируя пушок светлых волос, которые окружали ее розовую и влажно блестящую киску. Мы обе смотрели, как ее рука скользит вниз между ног, а затем, когда она начала играть сама с собой, мы сделали то же самое.

Я не думаю, что у кого-то из нас есть проблемы с тем, чтобы за нами следили. Я, конечно, нет. На самом деле, мне нравится, когда кто-то видит, как я прикасаюсь к себе. Я не знаю почему, но так оно и есть, и то, что друзья со времен моего обучения в школе медсестер смотрели, как я играю сам с собой, вызывало у меня адский кайф. Я раздвинула ноги так широко, как только позволяло мое сиденье, и позволила первым двум пальцам найти мой клитор. Затем я просто осторожно потерла себя и посмотрел на остальных, наблюдая, как они делают то же самое, но по-разному.

Гертруда использовала два пальца, растирая себя быстрыми маленькими движениями, которые танцевали взад и вперед над ее клитором, в то время как Габи раздвигала половые губы первым и третьим пальцами, как я помнила, она всегда делала, и использовала крайний кончик второго пальца, чтобы очень мягко обвести конец клитора. Ее бедра дрожали от ощущений, которые она производила.

Через несколько минут, после того, как я убедилась, что все взгляды хотя бы раз остановились на моей киске, и когда я почувствовала, как оргазм медленно подкрадывается ко мне, я закрыла глаза и просто позволила себе поглотить чудесные ощущения. Было чертовски приятно играть с собой так откровенно, инстинктивно зная, что по крайней мере одна из двух подруг будет наблюдать за мной в любой момент, и поэтому я позволила себе просто наслаждаться этим чувством и компанией, напоминая о том, насколько приятным было наше время, быстрые вздохи Гертруды и гортанные стоны Габи. и слышать, как мои собственные непроизвольные звуки становятся все более отчетливыми по мере того, как моя кульминация приближается. Я на мгновение задумалась, почему мы позволили таким удовольствиям исчезнуть из нашей жизни, но затем здравый смысл подсказал мне ответ. Время и обстоятельства.

Первой пришла Гертруда, ее тихие вздохи превратились в резкие крики, которые становились все громче, пока внезапно она не издала пронзительный вопль, и все закончилось. Я открыла глаза и наблюдала, запечатлевая ее движения в своем сознании, чтобы в будущем я всегда могла помнить, как она дергается и двигается на своем сиденье по-своему, ее пальцы летают по клитору, а голова запрокидывается назад. Гертруда всегда быстро кончала, и ее кульминация, возможно, была не такой интенсивной, как у меня или у Габи, но это не означало, что ее не возбуждало.

Тем не менее, я всегда находила кульминационные моменты Габи более захватывающими, потому что она кончает гораздо тяжелее. Она делает это, крепко зажмурив глаза, издавая глубокие гортанные стоны, в то время как каждая мышца ее тела, кажется, сжимается. Так что минуту или около того, когда она кончила, я убедилась, что вижу, как она извивается и извивается, когда она стонала и задыхалась, пока, наконец, не стала натянутой и жесткой, ее ноги вытянулись прямо перед ней, прежде чем все ее существо, казалось, рухнуло само по себе, когда ее пик оргазма прошел.

Внезапно взгляды Габи и Гертруды были устремлены на меня, последнюю, достигшую, как обычно, кульминации и наслаждаясь вниманием. Иногда я задаюсь вопросом, не откладывала ли я подсознательно свои кульминации, чтобы за мной наблюдали другие, но я так не думаю. Я думаю, что это было просто счастливое совпадение, что я была одновременно и самой медленной, и самой эксгибиционисткой. Что бы это ни было, на этот раз это определенно сработало для меня, потому что мой оргазм был потрясающим, заставляя меня кричать и толкаться бедрами, когда каждая волна удовольствия проносилась через меня. Казалось, это продолжалось и продолжалось, пока, наконец, не заставило меня дрожать от интенсивности ощущений и задыхаться.

— Ух ты, Агнет! Тебе это очень понравилось, не так ли? Гертруда заметила, когда я, наконец, вернулась к реальности, ее собственный голос еще не совсем вернулся в норму. Я просто кивнула, не в силах говорить, пока не восстановила дыхание.

Кому-то из нас потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и все это время мы просто сидели, тяжело дыша и ухмыляясь, три обнаженные женщины с вздымающимися грудями и раздвинутыми ногами. Если бы кто-нибудь заглянул в окно, он бы удивился, что, черт возьми, происходит.

— Значит, мы не потеряли сноровку. Габи с улыбкой заметила:

— Это было хорошо. Гертруда рассказала нам. — И я снова кончу.

— Кончишь? — спросила я со смехом.

— И то, и другое. Рука Гертруды скользнула между ее ног.

Какое-то время мы с Габи смотрели, как она снова начинает играть, но потом Габи посмотрела на меня и вопросительно подняла брови.

— Разве мы не были...? Она с надеждой задала вопрос и слегка повернулась ко мне, широко расставив ноги.

— Да, были, не так ли? — ответил я, придвигаясь ближе к ней и протягивая руку.

Кончики моих пальцев снова нащупали гладкую кожу ее мягких наружных половых губ и мягко пробежались по ним, вверх и вниз по другой. Она была прекрасна, гладила, ее и слушала, ее крошечные вздохи удовлетворения. Она протянула руку и одобрительно пожала мое обнаженное плечо. В этом не было необходимости. Я вспоминала, как мне всегда нравилось доставлять удовольствие, возможно, даже больше, чем получать его.

Вскоре мои пальцы двигались так, что они двигались по одному с каждой стороны, двигаясь вверх и вниз, создавая слабые звуки возбуждения. Вскоре Габи раздвинула ноги еще шире, приглашая меня исследовать её.

— Неплохо девочки.

Слова Гертруды прервали нас, и мы обе переглянулись, увидев, что она закинула одну ногу на подлокотник кресла, что дало нам обоим самый четкий вид на два пальца, которые она проталкивала внутрь и наружу. Не было никаких сомнений в том, что ее демонстрация была преднамеренной, ее комментарий был направлен на то, чтобы привлечь наше внимание.

— И это тоже. Габи подыгрывала, затаив дыхание, повторяя мои собственные мысли.

«Не знаю, как долго это продлится. Мои пальцы устают».

Конечно, они не делали ничего подобного, но Гертруде всегда нравилось быть в центре событий, и хотя она охотно начала играть сама с собой, она все еще хотела быть объектом чьего-то внимания и чтобы они делали это с ней.

С нами троими всегда было трудно, потому что всегда был кто-то лишний, кто-то предоставлен сам себе, кто-то, кто должен был играть сам с собой, пока двое других были заняты вместе, и поэтому это уже давно стало обычаем для каждой женщины, когда она была доведена до кульминации. двигаться дальше и делать то же самое для следующей, каждый из нас «Обслуживается», по очереди. Гертруда пыталась сократить путь, но у Габи ничего не получалось.

— Не волнуйся. Я скоро буду там». — сказала она, закрыв глаза и на мгновение отдавшись моим заботам.

Должна признаться, что мне все еще было интересно играть с одной женщиной и наблюдать за другой, и все мы были обнажены. Я могла видеть киску Гертруды, влажную и открытую под двумя пальцами, которые двигались по ее клитору, в то же время я проводила своими пальцами вверх и вниз по половой щели Габи. К этому моменту я уже гладила внутреннюю часть ее половых губ, чувствуя теплую влагу ее входа во влагалище на кончиках пальцев и твердую маленькую горошину, которая была ее клитором, когда они проходили мимо него. Каждый раз, когда я прикасалась к ее клитору, она слегка дергалась от ощущения, и когда кончики моих пальцев достигали ее дырочки во влагалище, она немного подталкивала себя, приглашая меня внутрь. Она хотела и того, и другого, но мне казалось, что я могу сделать лучше?

В конце концов я пошла на компромисс. Я соскользнула с дивана, чтобы присесть перед ней на корточки и глубоко просунуть в нее два пальца, а затем подушечкой большого пальца помассировала ее клитор. Низкое рычание удовольствия подсказало мне, что я все поняла правильно. Прошло совсем немного времени, прежде чем ее бедра начали вращаться на сиденье, и она отталкивалась от моих пальцев в такт моим толчкам.

— Я кончаю! Она сказала мне, констатируя очевидное.

Ее глаза закрылись, попка поднялась с дивана, а руки сжались в кулаки, когда наступил первый прилив ее кульминации. Затем она сильно застонала и каждый раз прижималась ко мне так сильно, как только могла, как будто пытаясь поглотить всю мою руку. Я оттолкнулась, каждый раз противостоя ей, добавляя еще один палец, когда я вонзалась в нее так глубоко, как только могла, извиваясь ими внутри нее, пытаясь доставить ей максимальное удовольствие. Она застонала и задыхалась, а затем, как всегда, ее тело окоченело, изо рта вырвались тихие задыхающиеся звуки, а затем она просто откинулась назад, тяжело дыша и дрожа.

— Боже, тебе стало лучше. — сказала она мне, когда начала восстанавливать дыхание. — Я думала, ты собираешься просунуть в меня всю свою руку.

— Я думал об этом. Я ответила с усмешкой. — Ты, конечно, тяжело далась.

«Я не удивлена. Сколько пальцев у тебя было?

— Только три. — заверила я ее, игриво добавив. — Если хочешь, я попробую еще?

Прежде чем она успела ответить, мы вдруг услышали вздохи Гертруды по диагонали позади меня. Я обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она содрогаетсяm от оргазма. Честно говоря, и я, и Габи почти забыли о ней, настолько мы были поглощены своим собственным весельем, в то время как она была занята просмотром наших сексуальных игр и собственной мастурбацией. Теперь мы, в свою очередь, наблюдали за тем, как она достигла своей кульминации оргазма.

Гертруда кончила так сильно, как мы никогда раньше не видели, все ее тело дергалось и тряслось на сиденье. Мы видели, как ее лицо исказилось, и скривилось, одна рука сжимала грудь так сильно, что костяшки пальцев казались белыми, а другая безжалостно теребила клитор. Она выглядела так, словно у нее случился припадок, ее ноги были жестко вытянуты через подлокотники кресла, и каждый мускул был напряжен. Должна признаться, что секунду или две я действительно беспокоилась за нее, пока она, наконец, не издала протяжный плач, который мы так хорошо знали, и не рухнула на свое сиденье, обмякшая и измученная, и я поняла, что она только что испытала самый мощный оргазм в своей жизни.

— Ого! — воскликнула я. — Что случилось с тобой?

Гертруда просто подняла руку и покачала головой, чтобы сказать нам, что она еще не может говорить, и мы терпеливо ждали, пока она восстановит дыхание, с выражением любопытства на наших лицах.

— Думаю, тебе все-таки не нужна моя помощь. Габи заметила, как вздымающаяся грудь Дины замедлилась.

— О, не говори так. — ответила она, снова оставив нас с Габи в замешательстве.

Мы посмотрели друг на друга, а затем снова на Гертруду, которая посмотрела на нас. Мы ждали, пока Гертруда сомкнула ноги и собралась с мыслями.

«Я не знаю, что заставило меня прийти». В конце концов она выдохнула, глядя на меня. — Я думаю, это было то, что вы говорили девочки.

— О чем мы говорили? Я отчаянно пыталась вспомнить.

— О том, чтобы засунуть всю свою руку внутрь Габи.

— Я пошутила.

— Может быть. Она все еще тяжело дышала. — Но я всегда хотел попробовать.

— Что? Габи нахмурилась. — Введите в меня всю руку?

— Нет, наоборот. Она сделала паузу и сделала пару глубоких вдохов. «Я всегда хотела, чтобы меня кулаком поимели, но муж не может этого сделать, у него слишком большая рука. Я знаю, потому, что мы пытались и он боится мне разорвать моё влагалище.

Габи посмотрела на меня. — Я знаю, что тебя ждет, не так ли?

— Я могу сделать хорошее предположение. Было совершенно очевидно, в каком направлении движется разговор.

— Значит, тебе нужна помощь. — сказала она Гертруде с озорной улыбкой. — Во многих смыслах.

— Конечно. Сможешь? Гертруда выглядела обнадеживающей. — А ты?

«Я никогда этого не делала, но я попробую».

— Тебе понадобится смазка. Я сказала им обоим, вставая и направляясь к лестнице, не веря в происходящее. Секс кулаком был одним из первых пунктов в моем списке того, чего нельзя делать, сама мысль о том, что я боялась сделать до смерти, но если Гертруда хотела этого, то, вероятно, это был ее последний раз с нами. Я была просто рада, что Габи предложила, а не я.

Когда я вытащила вазелин из ящика комода, я надеялась, что никто из них не спросит, почему он у меня уже есть, хотя, думаю, они бы поняли, что я живу одна, а сексуальное удовлетворение в наши дни просто необходимы. Тем не менее, я не хотела объяснять, что у меня был гигантский резиновый стержень, который растягивал меня всякий раз, когда мне нужно было почувствовать что-то большое там, у себя во влагалище. Пока у меня была эта штука, я никогда не ожидала, что мне понадобится фистинг. На мгновение я подумала о том, чтобы взять с собой свою игрушку, но потом решила, что это не такая уж хорошая идея, схватил полотенце из шкафа и спустилась вниз к подругам.

Я как раз пришла вовремя, чтобы услышать, как Габи заверяет Гертруду, что она будет осторожна. Атмосфера изменилась с беззаботного веселья и подавленного волнения на нечто большее, чем небольшое беспокойство. Я даже не принимала непосредственного участия, но мое сердце бешено колотилось.

«Не волнуйся, я обещаю делать это медленно и легко, и если ты не почувствуешь себя счастливой, просто скажи об этом, и мы остановимся».

«Осторожно делайте это девочки, я хочу, чтобы вы сделали это, я не ожидаю, что у меня когда-нибудь будет шанс сделать это снова. Но я остановлю тебя, если это будет необходимо».

— Хорошо. Габи кивнула, затем повернулась и взяла у меня вазелин. — Готовы?

Гертруда раздвинула ноги так же, как и раньше, по одной на каждом подлокотнике кресла, на котором сидела, но на этот раз она дрожала, от возбуждения или от страха, я не уверена, но заметно дрожала. Габи опустилась на колени прямо перед ней и выдавила немного вазелина на пальцы. Я села на диван, а потом отодвинулась немного в сторону, чтобы видеть все происходящее.

— Вот и все, я хочу, чтобы ты посмотрела.

Голос Гертруды звучал одновременно и встревоженно, и взволнованно. Ее глаза сияли чистой похотью, чего-то, что, по-моему, я никогда не видела на ней раньше. Это была не похоть к нам обоим, а к тому, что Габи собиралась сделать с ней.

— Давай начинай. Она сказала об этом Габи.

На мгновение Габи заколебалась, и я подумала, что она собирается отступить, но затем она протянула руку вперед и обильно распределила вазелин по влагалищу Гертруды, заставив ее задыхаться от холода. Затем одной рукой она «Обмазала» другую сторону руки вазелином, так что ее рука была полностью покрыта спереди и сзади вазелином. Я не осознавала, как много она будет использовать, и весь эффект от того, что она делала, внезапно поразил меня. Вся ее рука, не только пара пальцев, но и все, что до запястья, должно было исчезнуть во влагалище Гертруды. Я почувствовала, как по мне пробежала взволнованная дрожь страха и возбуждения.

Затем Габи скользнула двумя пальцами в Гертруду, двигая ими внутрь и наружу, нежно трахая ее пальцами в течение минуты или двух, прежде чем добавить третий, а затем четвертый, все время каждый раз проталкиваясь немного глубже в её влагалище. Я знаю, что видела, как они играли друг с другом в прошлом, но тогда все это подстрекало друг друга только к улыбкам, но теперь это стало гораздо более решительным, гораздо более интенсивным. На этот раз ни одна из женщин не смеялась, Габи была сосредоточена на том, что она делала, а Гертруда растянулась, ее глаза нервно метались по сторонам, ее руки зависли, как будто она была готова вмешаться, но все время с выражением крайнего возбуждения на лице. Я была удивлена, обнаружив, что, наблюдая за ними в таком виде и зная, что должно было произойти, меня действительно сексуально возбуждало.

Теперь у Габи было четыре скользких, блестящих пальца, которые неуклонно входили и выходили из мокрого влагалища Гертруды, и это выглядело чудесно, особенно когда она сложила большой палец над ладонью и продолжала двигаться, проталкивая руку во влагалище Гертруды. Сначала она просто толкалась ровной рукой, но затем, подавшись вперед, начала переворачивать руку, выкручивая ее, как будто ввинчивая свою руку внутрь влагалища. Я видела, как она входит все дальше и дальше, пока только ширина костяшек пальцев не остановила ее, и все еще она продолжала толкать и поворачивать руку, игнорируя парящую руку Гертруды и тревожные маленькие всхлипывания, которые она издавала, изо всех сил стараясь засунуть всю руку во влагалище Гертруды.

— Расслабься подруга. — сказала она Гертруде, мягко и ободряюще. — Это поможет тебе.

— Немного больно. Гертруда ахнула А....а!. — Но ничего страшного, не останавливайся, просто будь осторожна.

Габи кивнула, и хотя я не видела ее лица, я почти чувствовала ее ободряющую улыбку. Она была полна решимости добиться успеха и стать первой из нас, кто поимеет кулаком подружку. Все это доходило до меня, и моя рука почти сама проскользнула между ног, чтобы найти мой клитор.

Внезапно, пока я смотрела, рука Габи повернулась и двинулась вперед. Барьер был преодолен, и ее рука исчезла во влагалище Гертруды, так что блестящие влажные половые губы влагалища сомкнулись вокруг ее запястья.

— Мм...м! Господи!, рука во мне. А......а! Гертруда ахнула, ее глаза расширились, от изумления и восторга. — Не двигайся пожалуйста! Дай привыкнуть твоему влагалищу к этому». Она протянула руку вперед и схватила Габи за запястье.

— Вот, я же говорила, что так и будет. Габи держала ее за руку совершенно неподвижно. — Как ты себя чувствуешь?

«Потрясающе, невероятно, совершенно потрясающе». Гертруда широко улыбнулась, покачав головой, словно не веря своим глазам. «Я не могу объяснить, каково это, это просто великолепно не то что член мужской!».

Это тоже выглядело ошеломляюще! Рука Габи была полностью поглощена влагалищем Гертруды. Неожиданный трепет пробежал по мне при мысли о том, что они только что сделали, и мои пальцы потерлись о клитор.

Но это еще не было закончено. В течение минуты или около того Гертруда просто держала запястье Габи и не давала ему двигаться, но затем, очень осторожно, она начала двигать им взад и вперед, заставляя руку Габи мягко двигаться внутри её влагалища, но в то же время ограничивая то, как далеко она могла зайти. Я смотрела, совершенно завороженная и очень возбужденная, увидев, как одна подруга на самом деле трахает другую подругу кулаком во влагалище. Никто не мог сказать мне, насколько эротичным я это найду. Я поймала себя на том, что синхронизирую медленные и чувственные движения пальцев по клитору с движениями руки Габи.

— Если я отпущу тебя, ты успокоишься? — спросила Гертруда у Габи, и ее понятная нервозность все еще была очевидна.

Габи кивнула, и Гертруда отпустила запястье, ее рука на мгновение или две зависла рядом, прежде чем она расслабилась и отдалась Габи.

— Боже мой девочки!, это чудесно. — сказала Гертруда. — Вы понятия не имеете девочки как это приятно.

— Тсс!, просто наслаждайся. Габи говорила так тихо, что это было похоже на шепот.

Я согласилась с Гертрудой. Ни я, ни Габи понятия не имели, каково это, но если бы все было так хорошо, как выглядит, то это действительно было бы замечательно. Габи начала двигаться немного быстрее, и я могла видеть, что она тоже поворачивает руку, когда вонзается в тело Гертруды.

— Конечно. Гертруда ответила на незаданный вопрос. «Мне это нравится. Если хочешь, можешь пойти немного дальше...».

Я не заметила более глубоких толчков со стороны Габи, но она толкалась немного сильнее и немного быстрее. Я заметила, насколько быстрее я растираю себя, чтобы не отставать от нее.

— Ты скоро заставишь меня прийти. — затаив дыхание, объявила Гертруда. — Будь осторожна?

— Обещаю. — заверила ее Габи. Я могу понять беспокойство Гертруды. Если бы она увлеклась кульминацией, внезапный толчок мог бы нанести реальный ущерб, если бы Габи не обратила на это внимания.

— Это происходит. Гертруда, стиснув зубы, заставила себя замереть.

Для меня это еще не происходило, как бы мне этого ни хотелось. Я усердно играла сама с собой, возбуждалась, ждала и хотела прийти, но еще недостаточно близко. Я не собиралась делать это до прихода Гертруды. Я, как обычно, опаздывала.

— Знаю. — признала Габи, ее рука все еще двигалась взад и вперед по влагалищу Гертруды. — Просто позволь этому случиться.

— Мм....м! Боже! Гертруда начала издавать свои обычные вздохи и всхлипывания, когда наступил оргазм, но вместо того, чтобы дергаться, она явно держалась неподвижно, пытаясь не дать своему тазу встряхнуть руку внутри нее. Но Габи в равной степени знала о возможностях и двигала рукой вместе с движениями Гертруды, немного отстраняясь, когда попка Гертруды поднималась, только для того, чтобы оттолкнуться, когда она утихла, и все еще сохраняя извивающееся, толкающее движение, которое доставляло Гертруде такое удовольствие.

В конце концов Гертруда вздрогнула, когда ее оргазм начал проходить, и Габи замедлила свои движения, пока не вернулась к неподвижности, все еще держа руку во влагалище Гертруды. Однако я была далека от того, чтобы оставаться неподвижной. Я теребила свой клитор, как сумасшедшая, завидуя наслаждению Гертруды и нуждаясь в оргазме, как никогда раньше. Даже наблюдая за тем, как рука Габи, скользкая, сексуально выскальзывает изнутри влагалища Гертруды, и видеть, как ее половые губы медленно смыкаются за ней, было недостаточно, чтобы заставить меня переступить через край.

— Помогите мне, пожалуйста девочки....

Я не уверена, знала ли я, что говорю, когда говорила это, и это было преднамеренно, или я думала, что просто прошу помощи для достижения оргазма, но и Габи, и Гертруда смотрели на меня с недоверием, поскольку они поняли мой призыв совершенно по-другому. Затем, в тот момент, когда я поняла, о чем они думают, меня захлестнула волна похоти, и что бы я ни имела в виду раньше, теперь я хотела именно того, что, по их мнению, я делала. Мои прежние мысли были забыты, когда я полностью изменила свое лицо. Увидев, как Гертруде это нравится, я тоже захотела, чтобы меня удовлетворили кулаком в моём влагалище.

— Ты уверена? — спросила Габи, вытирая скользкие руки о полотенце.

— Мне нужна помощь. — повторил я, кивнув, и добавила. — Кулак мне подойдет.

— Моя очередь. — объявила Гертруда, выглядя удивленной. — Давай я сначала отдышусь.

Возможно, она попросила бы передышку, но, похоже, она ей не понадобилась, потому что она сразу же подошла и встала на колени между моих ног, глядя на моё влагалище.

«Это просто потрясающе». — сказала она мне, все еще тяжело дыша. — Тебе понравится. Это будет самая сексуальная вещь, которую ты когда-либо делала».

Я надеялась, что она права. Я не нервничала так сильно, как она, но все равно опасалась. Я облизнул пересохшие губы, наблюдая, как она тянется за вазелином и выдавливает немного на пальцы.

— Те же правила? — спросила я. — Остановись, если я тебе скажу?

Я не отступала. Я была слишком возбуждена, для этого. Мне просто нужно было услышать ее обещание. Ее дыхание успокоилось, и она совершенно спокойно улыбнулась мне. — Конечно. И я буду осторожна с тобой подруга.

Меня успокоила ее манера, но прежде чем я успела сказать это, она внезапно положила свои покрытые вазелином пальцы на мою киску, заставив меня вздрогнуть от ощущения холодной смазки на горячей плоти. Она с тревогой подняла глаза, хотя раньше реагировала точно так же.

— Хорошо тебе?

— Да, сделай это пожалуйста.

Мое сердце колотилось в предвкушении, а дыхание было быстрым и поверхностным, я так сильно хотела этого, что едва могла сдерживаться. Мне захотелось крикнуть ей и сказать, чтобы она засунула свою чертову руку прямо сейчас. Но я знала, что это нужно делать медленно и нежно, как из соображений удовольствия, так и из соображений безопасности, и поэтому я заставила себя согнуть ноги назад и раздвинуть их еще шире, а затем пассивно позволить ей распределить вазелин вокруг моей дырочки влагалища. Габи села рядом со мной, завороженно глядя на то, что делала Гертруда.

«Надави, чтобы пройти под лобковую кость, и переверни руку, когда будешь толкаться», — посоветовала она, заставив на мгновение прозвучать ужасно хладнокровно и технично.

Гертруда кивнула. — Я чувствовала то же, что и ты, — напомнила она Габи, намазывая руку вазелином.

Мне было страшно, но первый же палец, вошедший в меня, мгновенно все изменил. Он был прекрасен сам по себе, а также служил предвестником, напоминая мне о том, что должно было произойти. Я невольно вздохнула и откинулась на спинку кресла, отдаваясь. Гертруда пару раз пошевелила пальцем, а затем я почувствовала, как к нему присоединился еще один, бок о бок внутри моего влагалища, медленно и сильно проталкиваясь внутрь и наружу, прямо внутрь на всю глубину и обратно. Я посмотрела на Габи, которая все еще жадно смотрела на меня, а затем на Гертруду, заметив в ней смесь волнения и сосредоточенности. Боже мой! Я чувствовала себя такой возбужденной от того, что происходило, и от того, что была в центре внимания двух женщин своих сексуальных подруг. Я была мокрой и открытой, готовой ко всему и нетерпеливой ко всему.

Гертруда просунула в меня еще один палец, поднимая глаза, чтобы убедиться, что все по-прежнему в порядке. Я улыбнулась и кивнула, не произнеся ни слова в подтверждение своих слов. Единственное, что меня беспокоило, - это то, что я был слишком возбуждена, что мне было так жарко, что я боялась, что кончу раньше, чем это произойдет, хотя, полагаю, "Боялась" - это, пожалуй, неправильное слово.

"Я могу кончить слишком рано", - сказал я ей.

"Не бывает такого понятия, как "Слишком рано"", - отругала она меня. "Скоро" означает только то, что будет время для другого".

Я должна была догадаться, что она воспримет это как вызов. Я посмотрела на нее сверху вниз и увидела почти волчью улыбку на ее лице, когда она попыталась довести меня до оргазма, ее груди задрожали, когда ее три пальца начали двигаться более целеустремленно, а большой палец потянулся вверх, чтобы намеренно потереть мой клитор. Я видела, что она не остановится, пока я не кончу, и мне было слишком хорошо, чтобы помешать ей, поэтому я просто позволил этому случиться.

Это был более тяжелый, продолжительный и гораздо более интенсивный оргазм, чем предыдущий, возможно, потому, что я делала это не сама, а, возможно, из-за того, что я ожидала увидеть за ним. Иногда предвкушение может быть отличным стимулятором. Когда все закончилось, я задыхалась и дрожала, мои ноги были широко расставлены, а между ними стояла на коленях ухмыляющаяся Гертруда.

— Это была закуска, теперь перейдем к основному блюду. — Объявила она, ее пальцы все еще двигались внутри меня и посылали маленькие разряды наслаждения по моей чувствительной к оргазму киске.

Я была так возбуждена, что у меня кружилась голова, я так сильно этого хотела. Я наблюдала, как Гертруда повернула руку в сторону, чтобы вставить четвертый палец, вонзившись в меня и в то же время вращая рукой взад и вперед, расширяя мой вход влагалища и готовя меня. Затем она замолчала, глядя на меня, как будто ища окончательного разрешения, и улыбнулась в ответ, когда я облизнул губы, нервно улыбнулась и кивнула.

Все еще глядя мне в лицо, она сложила большой палец в ладонь и начала толкать всерьез. Я уставилась на нее, желая открыть и взять ее, чувствуя, как ее рука извивается, когда она толкается вниз и внутрь, зная, что с каждым разом она входит немного дальше в моё влагалище. Я была полной, неприятно сытой, и мне стало больно, жгучая боль начала нарастать, когда моё влагалище было растянуто сверх своей нормальной вместимости. Боль становилась все сильнее, и я чувствовала, как мое лицо напрягается под ней. Я боялась, что расплачусь, и мне так хотелось сказать Гертруде, чтобы она остановилась, пока что-то не случилось, но в то же время мне было так хорошо, и я ни за что не собиралась сдаваться, если мне не придется.

— Хорошо тебе? — спросила Гертруда, заметив мое смущение.

— Конечно. — сказал я ей сквозь сжатые губы. — Не останавливайся. Продолжай...

Она толкнула и снова повернула руку, проталкиваясь глубже внутрь меня, дискомфорт нарастал, а затем, как раз в тот момент, когда я чувствовала, что мне абсолютно необходимо остановиться, ее рука скользнула вперед в странно красивом скольжении, весь дискомфорт прекратился, и она оказалась внутри меня, вся ее рука была в моём влагалище, а мои половые губы сомкнулись вокруг ее запястья.

— Боже мой! Я дышала, держась неподвижно, мои глаза метались от Гертруды к Габи и обратно, улыбка удивления и радости расплылась по моему лицу. — На самом деле меня имеют кулаком.

В течение нескольких мгновений мы все оставались неподвижными, картина обнаженных женщин, ошеломленных тем, что мы делали, в то время как я смотрела вниз на запястье руки, торчащее из моего влагалища. Это было абсолютно впечатляющее ощущение, и я с трудом могла поверить, что это происходит.

— Тебе хорошо? — наконец спросила Гертруда, и на ее лице появилась взволнованная улыбка.

Я осторожно кивнула и немного нервно, все еще стараясь не дернуться и не оттолкнуть ее руку в ответ на переполняющие ощущения. — Ты была права, это просто потрясающе.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила она, не зная, что делать дальше.

— Как хочешь. Это было больше похоже на вздох, чем на что-либо еще. Я привыкала к этому ощущению и хотела попробовать еще. — Просто успокойся.

Гертруда улыбнулась, а затем начала медленно и осторожно двигать руку внутри меня.

— Хорошо тебе?

— Замечательно. Мм...м! Я закрыла глаза, чтобы просто позволить этому чувству захлестнуть меня, в то же время осознавая, как Габи наклоняется вперед, чтобы лучше видеть, и одной рукой тянется и нежно поглаживает заднюю часть моего сложенного бедра. Мысль о том, что она так пристально наблюдает за мной, только добавляла мне удовольствия.

Медленно, но верно Гертруда начала двигаться все увереннее внутри меня, ее рука одновременно мягко открывалась и поворачивалась, так что ее пальцы скользили по половым губам моего влагалища, пока она снова не сомкнула руку. Это было так чертовски хорошо, что я просто хотела большего. Но затем она дала мне больше, когда начала вонзаться в меня, сначала мягко и медленно, но затем быстрее, рассчитав это так, чтобы она двигалась вперед, когда ее пальцы сомкнулись, а затем разжимала их, когда она двигалась назад, никогда не опасаясь причинить боль, но наполняя меня своим кулаком.

— Боже мой!, Гертруда, кто показал тебе, как это сделать? Я ахнула, на секунду открыв глаза и увидев сосредоточенность на ее лице.

— Никто, я просто подумала, что тебе понравится.

— Нравится? Это Фантастика! Но будь осторожна, если я приду». Я предупредила ее.

«Дело не в том, если, а в том, когда. Потому что я не остановлюсь, пока ты этого не сделаешь.

Это было то, что я хотела услышать, даже несмотря на то, что я недавно кончила и еще не была готова к новой кульминации. Теперь я ничего не хотел делать, кроме как держаться и наслаждаться, позволяя ей делать со мной все, что она хочет, внутри меня. Я не осмеливалась отпустить свои ноги, я просто держалась за них, удерживая их прямо назад, чтобы дать Гертруде доступ ко мне, хотя я отчаянно хотела присоединиться, потянуть за грудь, сжать свои соски и потереть клитор. Все, что угодно, лишь бы добавить немного больше к захватывающим дух ощущениям, которые я испытывала, это маленькое дополнительное волнение, которое отправило бы меня через край оргазма.

Затем каким-то образом Габи, казалось, почувствовала, что мне нужно, потому что она погладила рукой всю мою ногу до моей киски, проведя парой пальцев по моей растянутой дырочке влагалища, как будто чувствуя, как запястье Гертруды входит в меня, а затем провела по моей щели, пока они не смогли нежно потереться о мой клитор, легкими, быстрыми, волшебными пальцами поглаживая мой клитор, которая вскоре сильнее возбудил мою киску.

Я хотела сказать им, как это хорошо, но я уже прошла через это, вне всякой рациональной мысли вообще, и я просто улыбнулась им, медленно покачивая головой из стороны в сторону, чтобы выразить свое удивление, когда они приближали меня все ближе и ближе к тому, что, как я знала, будет гигантским оргазмом.

— Я кончаю! — Пожалуйста, будь осторожна.

— Расслабься подруга. Гертруда успокоила меня. «Просто наслаждайся этим чувством, как я наслаждалась».

Мне повезло. Когда сильный оргазм, ставший моей кульминацией, обрушился на меня пару минут спустя, положение, в котором я находилась, не позволяло мне делать какие-либо резкие движения. Мой таз хотел навалиться на руку Гертруды, но из-за того, что мои ноги были отведены назад, она не могла найти рычага, и вместо этого моя голова дернулась назад. Раз за разом, по мне пробегала, еще одна мощная ударная волна, заставляя мою голову и шею дергаться и трястись, превращая вздохи и крики, которые я не могла сдержать, в бессвязный визг и стоны, которые заставляли и Габи, и Гертруду улыбаться, от удовольствия. Но я ничего не мог поделать, рука Гертруды и пальцы Габи объединились, чтобы послать волну за волной ощущений вдоль моей нервной системы, распространяясь, от моей красивой киски, до кончиков конечностей, заставляя мои мышцы сокрощаться и перегружая мои чувства. Это был самый фантастический, потрясающий, всепоглощающий оргазм, который я когда-либо испытывала, за всю свою жизнь. Настолько интенсивный, что я не была уверена, что смогу это выдержать, пока, конечно, не выдержала.

Когда все закончилось, Габи откинулась на спинку кресла, наблюдая за мной с выражением полного удивления на лице, в то время как Гертруда покачивалась на пятках, просто молча глядя на меня, все еще держа руку внутри меня, теперь неподвижную, ожидая, когда я буду готов к тому, чтобы она убрала ее из моего влагалища. Я кивнула, молча и не желая терять ее, но зная, что должна это сделать. Она осторожно повернула руку и с удивительной легкостью выдернула её из моего влагалища. Казалось, она просто выскользнула наружу, едва потянув меня за вход, так как костяшки пальцев проходили через отверстие влагалища намного легче, чем в другую сторону.

Это было плюсом, минусом было то, что она оставила меня со странным ощущением пустоты и покинутости, как будто меня бросили. Это было странное чувство, которое я не могу объяснить. Теперь я поняла, почему Гертруда так хотела начать со мной, и теперь мне не терпелось сделать, то же самое с Габи.

— Твоя очередь, Габи. Я сказала ей, как только отдышалась.

Она с сожалением покачала головой. — Жаль, что я не могу. – пояснила она. — Но у меня слишком близкие месячные. Я сейчас слишком нежна там, во влагалище».

Выражение ее лица говорило мне, что она искренне жалеет, а не пытается отказаться, от секса кулаком в своём влагалище.

— Можем ли мы встретиться в другой раз девочки? — спросила она меня.

— Не думаю, что в этом есть какие-либо сомнения. — перебила её Гертруда. «Я вижу энтузиазм, написанный на лице Гертруды. Она хочет этого снова, и это точно!».

Она, конечно, была права. Я хотела сделать это, еще раз и попробовать сделать это с Габи. Сначала, я не хотела, чтобы меня имели кулаком. Но женщина имеет право изменить свое мнение, и я чертовски рада, что сделала это, со своими подругами....