Этот древнегреческий миф мне рассказал один козопас, которому я налаживал ноутбук. Все нестыковки и враки передаю, как услышал.

У Лёни отца звали Лев, в соответствии с принятой у греков традиции сына назвали Леонид Лёня жил по одну сторону Геллеспонта (пролив, соединяющий Эгейское и Мраморное моря и отделяющий Европу от Азии), в греческом городе Абидосе; Геро – по другую, на малоазийском берегу, в городе Сестосе. Лёня был прославленным мажором, одинаково непобедимым в каратэ, самбо, беге, плавании, литрболе и пикапу по тёлкам; Геро была младшей помощницей мамки проституток в борделе Артемиды.

Оба они были так прекрасны телом, лицом и душою, как только могут быть прекрасны невинная целка в восемнадцать лет и пылкий мажор в двадцать один. В один из тех великих дней, когда Абидос устраивал атлетические состязания, Геро и Лёня увиделись на стадионе и с первого взгляда страстно полюбили друг друга: именно так приходит к людям настоящая любовь. В тот же вечер, покинув роскошное пиршество, они, незаметно для любопытных взоров, сошлись в цветущей апельсиновой роще, где сказали друг другу сладкие слова любви и обменялись первыми нецеломудренными соками. Но нет в мире такой радости, на дне которой не таилась бы капля печали. Во время этого нежного свидания с огорчением узнали молодые любовники о том, как трудно, почти невозможно было им стать мужем и женой. Геро, как будущая проститутка, не могла оставить бордель ранее уплаты долгов, что при теперешней конъектуре займёт семь лет до двадцатипятилетнего возраста, не навлекши на себя преследования мафиозных структур, а отец Лёни, знатный аристократ и первый богач Абидоса, уже давно и твердо порешил женить своего сына, через год, на единственной дочери еще более богатого коринфского олигарха, с которым он вел большие дела по купле-продаже наркотических препаратов.

Среди глубоких вздохов, непрерывных поцелуев и соленых слез согласились влюбленные терпеливо ждать той счастливой поры, когда два великие бога – бог любви и бог случая – ниспошлют им радость соединиться навеки, а до этого дня неизменно любить друг друга.

– Но как же мы будем видеться? – уныло спросил Лёня. – Ведь в обоих городах нас знают все.

– Тогда будем видеться ночью, мой дорогой, – стыдливо предложила Геро. Лёня покачал головой.

– Разве тебе неизвестно, о, душа души моей, что по ночам гавани как Абидоса, так и Сестоса заграждаются цепями и ни одна тачка не пропускается на шоссе?

– Так что же? – быстро возразила Геро. – Разве ты не лучший гонщик в Абидосе, а следовательно, и во всей Греции, и во всем свете?

– Ах, и правда! – вскричал восхищенный атлет. – Это не пришло мне в голову. Я уже изъездил пол Греции четыре раза, всегда без особых затруднений, ГИБДД и штрафов.

Они крепко обнялись и условились, что на другой день Лёня проедет до неё, а Геро около полуночи будет ждать около той старой, полуразрушенной башни, которая, по преданию, построена была древними могучими циклопами. На другой день, ранней ночью, тайно выскользнула прекрасная Геро из жилых помещений борделя, дрожа от любви, от страха и от ночной свежести, пришла к старинной, обомшелой башне и стала терпеливо дожидаться. Необычайно долго тянулись минуты и часы. Сердце девушки стучало так громко, что, казалось, его биение было слышно даже в Абидосе (новый коттеджный поселок). Проходило мимо башни козье стадо, а за ним шел пастух, знакомый всему Сестосу (старый спальный район), высокий, жилистый старик, похожий на большого похотливого козла или на крепкого, лукавого сатира, с сединою в вьющихся волосах и в короткой курчавой бороде.

– Эй, девчонка! – сказал он низким голосом. – Твой любовник или очень запоздает, или вовсе не придет, а ты, сидя на холодных камнях, заполучишь ишиас или люмбаго. Возьми-ка мою шерстяную милоть (плащ) да сядь на нее и закутайся ею.

– Уйди, уйди, противный! – сердито закричала Геро. – Фу! от тебя даже издали пахнет козлом!

– Козлом? – насмешливо спросил пастух. – А почему ты знаешь, что не богом? Да ты, девчонка, не бойся меня. Я ничего не делаю насильно, я только заманиваю. И притом зелени не терплю, пускай ею наслаждаются мои козлы! Ну, вот я и отошел. А чтобы тебе не было так тоскливо дожидаться твоего красавчика, я сыграю тебе хорошенькую песенку. Пастух сел на камень и стал играть на гитаре из Высоцкого, Ободзинского, Стаса Михайлова одну песню за другой, а каждая песня была милее предыдущей, и так нежны, так сладки, так чисты были звуки легкого инструмента, что, заслушавшись, забыла прекрасная Геро свою тоску. Она даже сказала:

– Послушай, старый козел, сыграй эту песенку еще раз, как он пил, и пел, и на неё одну глядел, как смотрят дети.

Время же бежало и бежало. Стал светлеть воздух. Пастух все играл да играл. Вдруг девушка сказала:

– Эй ты, сатир! И правда, дай-ка мне твое покрывало, я вся дрожу. Порозовело море от дальней утренней зари, стали ясно видны ближние, а потом дальние предметы. Опасно было для Геро оставаться дольше вне ограды борделя, и она печально пошла домой. К полудню она получила через СМСку, в которой Лёня писал о том, что одно дело гнать тачку днем, а другое – ночью. Он гнал всю ночь, потерял смартфон, а, значит, GPS не работало, руководясь только чутьем и своей любовью, а к утру очутился опять у абидосского берега. Лёня просил Геро, чтобы в последующую ночь она развела бы на вершине башни костер из сухих кустарников и из деревянных обломков, которых много валяется на берегу. Покорная любви и ее волнениям, опять пришла прелестная Геро к циклопической башне и опять застала там пастуха.

Дул сильный восточный ветер. Началась буря. Белые шипящие валы набегали на берег и, яростно хлеща об него, растекались широко по земле. Шел резкий, злой дождь.

– Пастух, пастух! – взмолилась беспомощная Геро. – Ты, правда, ужасный урод, но ведь ты добрый и, надеюсь, не откажешь помочь мне зажечь костер на верху башни.

– Сигнал для милого? Не так ли? – смеясь, спросил пастух. – Отчего же? Во всех делах любви я везде и всегда самый усердный помощник.

Геро невольно удивлялась, с какой быстротой и ловкостью работал старый пастух, за ним не угнались бы четверо молодых. По внутренним каменным ступеням он живо натаскал множество деревянных остатков от судов и лодок. Девушка подавала ему снизу вереск и сучья иссохших прибрежных кустарников.

– Не смей щипать меня! – визжала она порою.

– Прости, я нечаянно, – говорил пастух смиренно. Когда же они развели большой и яркий огонь на вершине башни и спустились вниз, то сказал козий начальник:

– Вот что, моя девочка, дождь и буря усиливаются с каждой минутой. Сидя здесь, ты так размокнешь, что твой милый найдет вместо тебя мокрую кашу. Пойдем-ка, я знаю здесь поблизости одну пещеру, сухую и просторную, там и укроемся до нужного часа. А огонь я буду время от времени поддерживать.

– Только ты будешь вести себя смирно, старый сатир?

– Даю слово.

Пещера была в самом деле удобна, велика и чиста, пол ее был заботливо устлан сухими листьями и вереском. Геро с удовольствием села на громадную милоть (грубый плащ из овечьей или густой козьей шерсти). Пастух тоже присел на краешек покрывала.

– Вот теперь, – сказал он, – я буду рассказывать тебе, милая девочка, разные сказки. Чтобы нам обоим было не так скучно.

Ах, как он рассказывал: вся 1001 ночь вперемежку с рассказами из bestweapon на греческий лад! На что уж очень хорошо играл он на гитаре, но сказки и порно рассказы были стократ лучше. Говорилось в них о дальних морских путях в необыкновенно волшебные страны, и о героических приключениях, и о разврате самих богов на Олимпе, и все эти сказки были как бы пронизаны, пропитаны веселой, легкой, проказливой любовью, где на бесцеремонный и страстный натиск игриво отвечала едва замаскированная податливость и откровенная жажда наслажденья и похоти. Однажды пастух встал на ноги и выглянул из пещеры.

– Костер горит слабо, – сказал он, – я пойду подкинуть топлива.

– Иди, – сказала девушка вяло. – Только поскорее возвращайся, мне страшно одной.

Пастух управился с огнем и вернулся назад.

– Садись, – приказала Геро, – да обними и полюби меня, познай поближе. Лёжа тоже неплохо слышно. Ну, рассказывай.

И опять пастух стал изысканно плести сказку за рассказом, и были некоторые из них таковы, что Геро во тьме краснела не только лицом, но даже, уже голой, грудью, тёплой спиной и бабочками в животе. Однако, слушала она с величайшей радостью и часто говорила:

— Еще, ну, еще одну сказку и одну палку!

И сама не сознавала того, что ее тонкие пальчики все время ласково перебирали жесткую курчавую поросль в паху рассказчика. Через некоторое время пастух, остановившись на половине сказки, сказал:

– Огонь опять уменьшается. Я пойду подброшу дров. Заодно закинусь виагрой...

– Не надо! – капризно воскликнула Геро. – Не надо, ты и так хорош! Я отсюда вижу, что костер пылает, а мой внутри может угаснуть. Иди скорее ко мне, доёб.вай, а чтобы был тверже, ложись, я орально тебя подбодрю.

Но в эту минуту послышался слабый дальний призыв:

– Геро! - То был голос Лёни.

Пастух проводил Геро до того места, куда прибой выбросил юношу, а сам скрылся в темноте. Но перед тем, как исчезнуть во мраке, он шепнул девушке:

– Завтра я опять приду, а днем меня можешь найти у ворот Ахилла, в доме, над которым торчит большая козлиная голова. Геро с трудом дотащила Лёню до пещеры. Он смертельно устал и был жестоко разбит дорогой и дураками, что её строили. Падая на ложе, он успел только прошептать ее имя и растянулся без чувств. Геро посидела около него с час, но, убедившись, что его член и не думает возбуждаться, она тихо встала, поцеловала Лёню холодно в лоб и ушла.

Утром обитатели борделя хватились:

— Где Геро? - Но ее так никогда и не отыскали – она исчезла бесследно. Что же касается Лёни, то, когда он проснулся и узнал, что заснул во время любовного свидания, лежа в одной постели с возлюбленной, то пришел в жесточайшее отчаяние. Большего позора, чем тот, который пал на него, – не существовало в Древней Элладе. Поэтому Лёня тоже предпочел уйти навсегда из родных мест. Его тоже, как ни искали, нигде не могли найти. Один из жителей Абидоса, пробывший несколько дней в Афинах, рассказывал, что видел в столичном театре знаменитого актера, точь-в-точь похожего на Лёню. Но он был известный лжец, и ему никто не поверил. Народ же сочинил прекрасную легенду о Леандре юноше из Абидоса в Троаде, который полюбил Геро, жрицу Афродиты, жившую в Сестосе, расположенном на другом берегу пролива...