Обмороков и конвульсий, по которым всего лишь сто лет назад узнавали истериков, сегодня уже не увидишь. Но истерия существует и в наши дни. Заглянем в мир людей, которые делают из всей своей жизни один грандиозный спектакль.
Произнесите слово «истерия», и вам скорее всего представится толпа футбольных болельщиков в момент, когда их команда забивает победный гол. Но лучше вспомните кого-то из знакомых, кто всегда стремится быть в центре внимания и пытается любыми средствами вызвать к себе интерес.
Такой человек в мельчайших подробностях описывает все, что с ним происходит. В общении он занят лишь собой, его одежда часто экстравагантна, а настроение изменчиво: он громко смеется, а в следующее мгновение его бросает в слезы. «Истеричка», «истерик» — говорят о женщинах и мужчинах окружающие, и это звучит почти как оскорбление. Однако само слово, прежде чем войти в повседневный обиход, появилось в медицинской и психоаналитической лексике.
Реабилитация истерии
Внезапные перепады настроения, обмороки, потеря памяти, паралич — эти разнообразные и изменчивые симптомы Гиппократ назвал истерией. Он считал, что она возникает лишь у женщин: из-за длительного сексуального воздержания их матка («истерия» — от греческого hysteron, «матка») становится подвижной и, «блуждая по телу», давит на другие органы, вызывая столь странные состояния.
Но многие столетия большинство врачей считали эти проявления симуляцией или результатом самовнушения и называли истерию не болезнью, а «великой притворщицей». И действительно, истерические симптомы проявлялись только в присутствии зрителей, были безопасны (падая, человек не ушибался) и не противоречили нормам поведения в обществе — ведь в XVIII веке обморок на публике считался признаком аристократизма.
Мужчины как исключение
Как и анорексия, истерия в подавляющем большинстве случаев — болезнь женская. Более того, психоаналитики считают, что истерия у мужчин затрагивает их женскую сторону: иногда она проявляется исключительно болями в животе, символизирующими желание беременности.
Как сказано в Словаре психоанализа, результат мужской истерии — «решение мальчика остаться в стане женщин и реализовать вирильность через соблазнение, заявляя о себе как о создании уникальном и загадочном».
Мужчина, о котором идет речь, — неприступный Дон Жуан, которого нужно умолять, чтобы он снизошел до любовного свидания, и который считает роскошным подарком свое согласие провести ночь в постели с женщиной. Словом, это по определению невыносимый возлюбленный!
Лишь в середине ХIХ века французский невролог Жан-Мартен Шарко реабилитировал истерию как душевную болезнь и убедил врачей отнестись к ней серьезно. Что и сделал его ученик Зигмунд Фрейд, считавший истерию одним из видов невроза.
Фрейд предположил, что причины истерического поведения его пациенток лежат в сексуальной сфере. В частности, оно может быть вызвано насилием, пережитым или нафантазированным в детстве. Воспоминание об этом настолько невыносимо для женщины, что вытесняется в бессознательное, но продолжает давать знать о себе истерическими проявлениями, в которых Фрейд видел симуляцию оргазма.
Позднее он пришел к выводу, что истерия связана и с эдиповым комплексом — бессознательным влечением маленьких детей к родителю противоположного пола
Обычно девочки перерастают желание соединиться с отцом, отождествляя себя с родителем своего пола — с матерью. В случае истерии Фрейд усматривал непреодоленный эдипов комплекс — бессознательное нежелание отделяться от отца, приводящее к сексуальной незрелости и проблемам с сексуальным «самоопределением».
Именно подавленная сексуальность прорывается в виде телесных симптомов или неадекватно сильной эмоциональной реакции. Далеко не всем удается благополучно пережить эдипову фазу, так что во многих из нас есть истерические черты. Вот почему психологический портрет истерика порой кажется таким знакомым...
Вечная игра
«Кто я для тебя?», «Как ты меня ценишь?»... Наша потребность постоянно убеждаться в том, что мы желанны, что другой нас ценит и одобряет, и есть главное следствие истерической составляющей. Так считал выдающийся французский психоаналитик Жак Лакан.
Парадокс в том, что человек, страдающий истерией, всеми силами пытается возбудить в другом желание, добиться, чтобы к нему испытывали страсть, но очень скоро сам пугается этой страсти.
Чтобы отстраниться от нее и облегчить тревогу, которую вызывает у него секс (слишком реальный, приземленный, животный), истерик превращает свое существование в театральные подмостки, где все — сплошной обман зрения, где он постоянно разыгрывает эмоции, словно обращаясь к зрителям, которых ему нужно тронуть и соблазнить. А что же зрители?
«В начале знакомства они очарованы — общение вдохновляет легкостью и простотой, — рассказывает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. — Но незаметно отношения осложняются: слова партнера все еще увлекают, но раздражают безразличие к другим людям, несоблюдение договоренностей и нарушение личных границ — истерики не чувствуют, когда следует остановиться, вызывая неловкость неуместной откровенностью или бестактностью.
Их непредсказуемость, увлеченность собой, перепады настроения вызывают непреодолимое желание прервать отношения».
Говорящее тело
Удивительным образом постоянная озабоченность сексуальной стороной жизни превращает все тело в эрогенную зону. Глаза, ухо или колено могут на уровне бессознательного выполнять роль гениталий.
Сексуальность бьет фонтаном изо всех пор, что выражается в соматизации, то есть появлении физических симптомов: временной слепоты, колитов, кожных болезней. Эти болезненные состояния появляются и исчезают необъяснимо, без видимых причин.
«Например, воспитанная в строгости женщина, считающая мастурбацию чем-то постыдным, может потерять способность двигать рукой, — объясняет психоаналитик Нэнси Мак-Вильямс. — Это явление известно как «перчаточный паралич», когда поражается только кисть руки — оно не имеет неврологической причины, какую имеет настоящий паралич, охватывающий всю руку».
Истеричка бессознательно преподносит себя врачу как загадку, которую тот должен разгадать. Символически она отдает тело в дар науке, демонстрируя все новые и новые странные симптомы, отказываясь выздороветь в срок или самым неожиданным образом реагируя на лекарства. Врач становится своего рода зрителем-партнером-соперником, с которым приходится часто встречаться.
Но сегодня, в эпоху сексуального раскрепощения, истерия утратила яркие проявления, которыми была славна в прошлом. Уже не встретишь конвульсии или пугающий паралич, но тело продолжает говорить о душевном неблагополучии.
Мужское-женское
Мы часто мечтаем быть кем-то другим. Для истерика это несложно: неузнавание своей сексуальной сущности («Я мужчина или женщина?») приближает его к осуществлению этой мечты! Отказываясь ограничиваться рамками реальности, истерическая женщина отстаивает право быть той, кем ей хочется быть, и играет одну за другой разные роли не хуже кинозвезд. Встречаясь с истеричкой, мы никогда не знаем, какой стороной она предстанет перед нами.
С утра она может быть мальчишкой-сорванцом, к обеду — роковой женщиной, а вечером рухнуть в постель, воображая себя никому не нужной рухлядью
В ее психике есть мужское и женское, инь и ян, активное и пассивное. Отсюда стратегии соблазнения, которые кого угодно могут озадачить: активно покорять, пассивно отдаваться, а стоит другому подойти слишком близко — спасаться бегством.
Такая женщина привносит эротику в самые невинные отношения, в глубине души мечтая лишь о высокой любви! Она непрерывно интригует, играет в загадочность, но требует, чтобы мы разглядели ее под всеми масками.
Часто говорят, что она фригидна и именно поэтому может контролировать тело и эмоции. Психоаналитик Жан-Давид Назьо в книге «Истерия, или Великолепное дитя психоанализа» приходит к прямо противоположным выводам: скорее ей удается непостижимым образом испытывать оргазм, не отдаваясь другому даже на пике наслаждения, «не вовлекая ни грана своей личности в отношения с партнером».
Неудовлетворенность как образ жизни
Неудовлетворенность — наш общий удел, но у человека, склонного к истерии, она перерастает в образ жизни. Истерическая женщина чувствует себя несчастной жертвой, испытывающей бесконечную фрустрацию. Чем больше окружающие стараются ей угодить, тем больше она (вместо того чтобы радоваться) думает о том, чего ей не хватает.
В день, когда объект ее желаний дает понять, что поддался ее чарам, она немедленно утрачивает к нему любовное чувство. Внутреннее томление, которое иногда наводит нас на мысль, что, обладай мы всем, нам нечего было бы больше ждать от жизни, у нее приобретает пугающий размах. Она воображает, что, будь все ее желания удовлетворены, она умерла бы от тоски.
Невроз во благо
Хроническая неудовлетворенность жизнью часто превращает истериков в вечно ворчащих или стенающих людей. Однако бывает и наоборот — невроз придает истерикам энергию, заставляя их двигаться вперед и совершенствовать мир, который их окружает.
В поисках такого мира, который им наконец подойдет и где никто не будет испытывать фрустрацию, они могут заняться политикой или благотворительностью, участвовать в общественных движениях и отстаивать необходимость перемен. Так Берта Паппенгейм (одна из пациенток Зигмунда Фрейда, которую он описал под псевдонимом Анна О.) стала первой в мире женщиной — социальным работником, посвятив себя помощи внебрачным детям и девушкам, подвергшимся насилию.
Так что мы многим обязаны истерикам. А истерия, действующая внутри нас и заставляющая всегда желать большего, не так уж плоха, как нам иногда кажется.
