Искусство и литература, не говоря уж о рекламе, — все убеждает нас, что секс — одна из важнейших наших потребностей. Так ли это? Столкновение с реальностью таит в себе некоторые сюрпризы…
Простой эксперимент: набираем слово «секс» в поисковике и смотрим на количество ответов. Цифра превышает несколько десятков миллионов. Причем первые несколько страниц займут ссылки на порнографию. А как обстоят дела с сексом в реальности? Последние данные относятся опросу, который был проводен компанией Mail.ru в рамках проекта «Здоровье» в 2017 году, — с тех пор, похоже, масштабных исследований не проводилось.
В том году каждый восьмой россиянин совсем не занимался сексом, по результатам опроса, в котором приняли участие 15 тысяч человек. Раз в неделю секс был у 40%, несколько раз в неделю — у 42% россиян. Ежедневный секс — у 5% граждан. Треть опрошенных была недовольна качеством своей сексуальной жизни, а количеством — свыше половины респондентов.
При этом взгляды россиян на сексуальную жизнь становятся более консервативными. По данным опроса «Левада-центра»1, с 1998 по 2017 год доля россиян, безоговорочно осуждающих сексуальные отношения семейных людей помимо брака, увеличилась с 50 до 68%.
Вопросы имиджа
Насколько важен для нас секс? Кажется, что в большой степени — во всяком случае, в этом убеждает нас кино- и рекламная продукция. «Рекламные образы не имеют прямого отношения к сексу, — не соглашается сексолог, специалист по психосексуальному развитию Дмитрий Исаев. — Это скорее про имидж, в котором сексуальность выступает как часть положительного социального статуса: в обществе доминирует представление, что если я занимаюсь сексом, значит, я привлекателен, здоров, репродуктивен. В традиционных патриархальных обществах альфа-самец — это одобряемый образ».
Поэтому многим нравится представлять себя более сексуальными, чем это есть на самом деле. «Лет пять назад я с удовольствием хвастал победами, в том числе вымышленными, — вспоминает 29-летний Никита. — Не то что врал, но намекал, что я у девушек нарасхват. Друзья, может, и не верили, но и не спорили. И в своих глазах я был мачо, это было приятно. А сейчас мы чаще говорим о работе…»
Одна из новых тенденций заключается в том, что и девушки более открыто говорят о своих сексуальных контактах. «Моя подруга ведет список, — рассказывает 23-летняя Анастасия, — сейчас в нем почти 20 пунктов: романы и встречи на один раз.
 А я решила, что буду только с тем, за кого захочу замуж». Но как реальная сексуальная раскованность, так и стремление соответствовать имиджу соблазнителя или роковой женщины свойственны скорее молодым горожанам, чем всему населению. «Общество неоднородно в отношении к сексуальности, — подчеркивает Дмитрий Исаев. — Есть разные группы, и настроения расходятся от радикально консервативных до революционных».
А психолог, специалист по гендерным проблемам Ольга Александрова замечает, что «эротические образы массовой видеопродукции часто отражают диктат мужского взгляда на то, как женщина должна выглядеть, чтоб доставить мужчине удовольствие. Это не о сексе, а о власти. 
Покоряясь ей, женщины начинают смотреть на себя как на предмет, предназначенный для удовлетворения не собственных, а чужих желаний». Парадокс: когда личность умаляется до сексуальной функции, то для секса не остается места. Но что же такое тогда секс?
Хочется определенности
Как ни странно, общепринятого определения не существует. Слово «секс» означает «пол». До перестройки использовались производные от него: половые отношения, половой акт. Интуитивно понятно, что секс связан с биологическим воспроизводством (но не равен ему), а также с физиологическим удовольствием. «Хотя далеко не каждый половой акт непременно доставляет его, — уточняет Дмитрий Исаев. — Можно даже получить физиологическую разрядку и не испытать при этом удовольствия».
Некоторые специалисты считают, что секс имеет место, когда есть взаимодействие половых органов. Другие не настаивают на этом. Так что нам придется отказаться от точности и довольствоваться интуитивным пониманием.
Второе, от чего нам придется отказаться, — это от понятия «норма»: это поведение сугубо индивидуально, для каждого оно свое, подчеркивает Ольга Александрова, но уточняет: «Есть условно нормальное сексуальное поведение взрослого человека, основанное на добровольном согласии, исключающем эксплуатацию. Это поведение приносит удовлетворение и, кроме того, укрепляет самоуважение: я чувствую себя хорошим, достойным. Все, что связано с виной, стыдом, — это невротические формы поведения».
   Что касается не психологического, а физиологического или «математического» определения нормы, то все наши эксперты согласны с тем, что ничего похожего нет и быть не может
Задавая себе вопросы о нормальности (достаточно ли часто я это делаю, есть ли у меня необходимые навыки?), мы в конце концов начинаем требовать инструкций, а потом страдаем от несоответствия им. «Все индивидуально, — подчеркивает Ольга Александрова, — и роль сексолога не в том, чтобы сделать пациента гигантом секса согласно выдуманной норме, а в том, чтобы избавить от страдания и помочь обрести наслаждение.
 Если страдания нет, то и лечить нечего». Секс можно сравнить с чтением или прогулкой: это занятие приятное, но его отсутствие не ставит нашу жизнь под угрозу.
«Это вопрос личных предпочтений, и немало тех, кто отказывается от секса на время или даже навсегда, — замечает Дмитрий Исаев. — Причины могут быть разными: усталость, лишение сна, стресс… или убеждения». Философ Иммануил Кант не знал женщин и не сожалел об этом. Девственниками оставались многие святые, и мужчины, и женщины.
«Ко мне обращаются пары после рождения ребенка с жалобой, что у женщины пропало желание, — рассказывает психотерапевт и сексолог Амина Назаралиева. — Я отвечаю, что это естественно и случается со многими. С большой вероятностью желание вернется через 6 месяцев или год. Но может и угаснуть. Вопрос не в том, как „должно“ быть, а в том, чтобы партнеры учились договариваться друг с другом».
Источник наслаждения
Ответ на вопрос, зачем все-таки мы занимаемся сексом, если без этого можно обойтись, наверное, можно дать одним словом: наслаждение. Но добраться до него порой нелегко. «Женщины жалуются, что не могут полностью расслабиться, потому что думают о том, например, что партнер увидит их „жирный живот“», — рассказывает Амина Назаралиева.
Чтобы дать дорогу собственному наслаждению, предстоит отбросить представления о приличиях и беспокойство о том, какое впечатление мы произведем. «Секс — это встреча не только с партнером, но и с самим собой, — считает Ольга Александрова. — Желание приводит нас в точку, где все, что мы считали само собой разумеющимся, вкусы и убеждения перестают быть незыблемыми.
Это область свободы, где над нами не властны родительские предписания, принадлежат ли они реальным фигурам нашего прошлого или обобщенным выразителям «общественного мнения». И вовсе не привычка гасит желание, а боязнь увидеть и показать другому свои неизвестные, тревожащие стороны».
Иной раз проще свалить все на партнера («он ничего мне не предлагает»), на проблемы («у меня что-то с эрекцией») или уцепиться за идею о том, что любовь длится три года, чем отважиться на эксперимент. Неудивительно, что область сексуального может как расширяться до познания себя и другого, так и сокращаться — до простого удовлетворения потребности.
Разделяй и властвуй
В эпоху до интернета найти секс как в виде изображений, так и в виде физических взаимодействий было непростой задачей. Единственным одобряемым обществом способом получить секс было вступление в брак. «В настоящее время ситуация изменилась радикально, — замечает Амина Назаралиева. — Каждый, в ком накапливается сексуальное желание, может зайти в интернет, найти десятиминутный ролик и с его помощью получить разрядку.
Заодно легко удовлетворяется жажда разнообразия: каждый раз можно видеть новых участников и новые сценарии. При этом сидящий перед экраном все делает сам с собой, так, как ему нравится, и результат гарантирован. При реальной встрече таких гарантий нет — даже если оба согласны на секс, многое зависит от другого, от совпадения желаний, от обстоятельств. К тому же многим мешают слишком критический взгляд на партнера и трудности с собственной открытостью».
Все это приводит к тому, что многие отказываются от интимных отношений или годами зависают на сайтах знакомств, поддерживая вялую переписку и не продвигаясь дальше первого свидания. А потребность в общении удовлетворяется с друзьями, знакомыми, на работе. Здесь результат гораздо надежнее: чем больше вкладываешь, тем больше получаешь. А отношения всегда содержат риск.
«Если раньше все шло „пакетом“ — секс, семья, быт, обслуживание, — то теперь разные потребности можно удовлетворять независимо друг от друга, — подчеркивает Амина Назаралиева. — Появляются новые возможности, мы творчески решаем задачи, становится меньше несчастных и неудовлетворенных и меньше насилия». Но вполне возможно, что те, кто искал и нашел близкого по духу человека, который свободен и готов заняться сексом, станут редкими счастливчиками в самом ближайшем будущем.
Средство от невроза
Первый из учеников Фрейда, Вильгельм Райх, считал, что сексуальное удовлетворение — противоядие не только от личных неврозов, но и от того, что он называл «эмоциональными бедствиями» (эксплуатация человека, добровольное рабство, религиозные догмы, сексуальные нормы).
«Райх рассматривал сексуальность как энергию, побуждающую человека выйти за пределы себя, предпринимать что-то, идти навстречу другим. Иначе говоря, желать — в широком смысле слова, — рассказывает психоаналитик Жоэль Бернат, пристально изучавший наследие Вильгельма Райха. — С его точки зрения, эта энергия — основа человека, она его индивидуализирует.
Как только он дает ей полностью выразиться в сексе, он получает из нее наслаждение, которое не только освобождает его от напряжений, но и делает его более независимым, давая ему ощущение могущества, которое с трудом совместимо с подчинением. Именно это острое наслаждение, порожденное истинным единением, столкновением человека и человека, он называет оргазмом».
Теперь мы лучше понимаем, почему сексуальность, освобожденная от предписаний (как от религиозных строгостей, так и от порнографических моделей), оказывается средством освобождения для тех, кто считает ярмо слишком тугим.