Быть пойманными в так называемых «домах молли» было не просто опасно — в XVIII веке это запросто могло привести мужчину к виселице. И все же такие тайные дома продолжали существовать в глубоком подполье, потому что всем необходимо почувствовать себя среди своих.

В 1709 году журналист из Лондона Нед Уорд, ханжа и блюститель морали, пытался сделать описание гей-бара тошнотворным, но по всему выходило, что парни просто весело проводили время вместе. «Каждый вечер на неделе, — писал в своей гомофобной статье Уорд, — в пабе, название которого я не стану упоминать, группа мужчин собирается вместе, чтобы сплетничать, рассказывать истории, хохотать до упаду и временами пьянствовать». По выражению того же Уорда, те мужчины были никем иным, как «группой содомических извращенцев».

В XVIII и начале XIX веках геев в Британии называли «молли» — часто это было оскорбительное прозвище, но иногда к нему относились и более нейтрально. Предположительно, корни этого слова уходят в «mollis» — латинское слово для «мягкого» и «женственного». Субкультура молли притаилась за закрытыми дверьми лондонских клубов и баров — единственных мест, где мужчины-гомосексуалы могли почувствовать себя в безопасности, расслабиться и побыть среди своих. Один из них прятался в тени Ньюгейтской тюрьмы, другой скрывался в комнатах таверны под названием «Красный лев». Мужчины встречались там в поисках секса и любви, веселились и даже устраивали карнавальные «свадьбы».

До XVIII века, как считают историки Джеффри Меррик и Брайант Рейган, гомосексуальность занимала почти нейтральное место среди прочих грехов. К ней относились так же, как к любви к выпивке или пристрастию к азартным играм — то есть ее осуждали, но подходили с пониманием. Да, кто-то изменяет жене, кто-то любит выпить, а третьи предпочитают женщинам мужчин… Что ж, у каждого свои слабости.

Но уже в XVII веке все начало меняться. В 1533 году, задолго до того как ситуация стала по‑настоящему опасной, Генрих VIII (тот самый, у которого было много жен) издал «Закон о содомии» — английский правовой акт 1533 года, предусматривающий наказание в виде смертной казни за содомию. Сюда, впрочем, относились не только однополые контакты между мужчинами, но и анальный секс с женщиной, и даже зоофилия.

Но если в самом начале принятия этого закона на практике его почти не применяли, то спустя 150 лет положение дел изменилось. Отношение к геям стало заметно хуже, и теперь любовь к своему полу становилась в прямом смысле слова смертельно опасной.

И хотя Оскар Уальд называл гомосексуальность «любовью, которая себя назвать не смеет», большинство относилось к этому феномену куда менее романтично. Она стала считаться преступлением против бога, чем-то демоническим, более серьезным, чем все остальные грехи.

В такой атмосфере геям было просто необходимо место, где они они могли почувствовать себя в безопасности. Иногда это были дома с более или менее постоянными жильцами и визитерами, в другой раз — таверны. Их объединяли две вещи: туда без лишнего шума мог проникнуть любой, кого посвятили в местонахождение, и выпивка там лилась рекой.

Сэмюэль Стивенс трудился под прикрытием на благо Реформации (Reformation of Manners) — религиозной организации, члены которой поклялись искоренить все, что не было угодно богу — от содомии и до секс-работниц. В 1724 году он привел констеблей в один из баров, который вычислил ранее. «Там я нашел компанию мужчин, которые играли на скрипках, танцевали и пели непристойные песни. Они целовались и использовали свои руки для весьма недостойных дел», — писал о том деле полицейский Джозеф Селлерз. Именно это он заявил в суде.

Так как больше всего информации о подобных заведениях дошло до нас из уст таких, как Стивенс, или таких, как Уорд, то есть людей, относящихся к гомосексуальности с презрением, то они с величайшей подробностью описывали сексуальную сторону жизни «молли». Хотя, скорее всего, там была и еще одна — гораздо более важная. Необходимость быть рядом с себе подобными, чувство локтя, формирование собственной культуры в рамках враждебного общества.

Игры в роды и переодевания

Согласно другим судебным записям, нередко мужчины переодевались в женщин: «Некоторые были полностью обряжены в платья, юбки и парики, в кружевные туфельки, боа и маски. На некоторых были капюшоны, другие были наряжены молочницами, пастушками в зеленых шляпках. Лица некоторых были разрисованы до неузнаваемости».

Судя по всему, в «домах молли» было принято своеобразное театральное действие, аналогов которому в современной культуре не осталось. В статье Уорда встречается описание того, как выступали двое мужчин, называющих друг друга «сестра». Один из них надел женский халат и стал притворяться, будто рожает. Откуда-то достали деревянного ребенка, все стали веселиться, праздновать и даже разыграли шутовской обряд крещения.

Другие мужчины нарядились медсестрами и стали хлопотать над деревянным младенцем.

В некоторых «домах молли» разыгрывали и свадебные церемонии: мужчины могли зайти в «Свадебную комнату» и там «консумировать брак». Дверь охранял специальный человек, он следил за тем, чтобы «молодых» никто не побеспокоил.

Облавы и позорные столбы

Незащищенность и относительная известность «домов молли» выходила несчастным боком. Полиция регулярно устраивала облавы на эти заведения, а мужчин, которых удалось задержать, бросали в тюрьму, где тех ждала виселица. В середине 1720-х рейды стали особенно частым явлениям. Информаторы, хорошо знакомые с «домами молли», позволяли полицейским притворяться их мужьями.

Одним из самых известных был рейд на бар «Белый лебедь» в 1810 году. Полиция задержала 30 мужчин. Чтобы дойти до караульного помещения, пленные были вынуждены пройти сквозь разъяренную толпу, которая кидалась в них предметами, смеялась и унижала. Всего двое, правда, были приговорены к смерти. Остальные — к унизительным часам у позорного столба, где любой проходящий мимо мог плюнуть им в лицо, оскорбить или швырнуть тухлятиной — дохлыми кошками, сгнившей рыбой и яйцами. Лица и тела мужчин были испещрены ранами от ударов. Спустя час у позорного столба сформировалось кольцо из 50 женщин, которые без перерыва швыряли в пленных предметы, пока те не теряли сознание.

Рейды заставили геев глубже уйти в подполье, но не искоренили их культуру. Был принят Акт о поправках к уголовному законодательству (1885), содержащий «Поправку Лабушера», согласно которой мужчины, обвинённые в «грубой непристойности» (англ. gross indecency), под которой понималась всевозможная гомосексуальная активность в случаях, когда содомию нельзя было доказать, могли быть приговорены к тюремному заключению или каторжным работам на срок до двух лет.

И только в 2003 году с принятием закона Sexual Offences Act 2003 из законодательства полностью исчезли понятия «содомии» и «грубой непристойности».