Рассказ " Mom, You're a Hucow! " англоязычного автора SimonDoom

Всем героям рассказа вступающих в интимные отношения больше 18 лет.

Была поздняя весна, когда я на некоторое время вернулся в мамин дом. Я только что получил степень бакалавра и покинул колледж, в котором прожил четыре года, и вернулся в город, где вырос.

В мамином доме для меня было достаточно места. Она была в разводе уже несколько лет и сказала, что я могу воспользоваться свободной спальней. Она сказала мне, что компания была бы приятной. Я решил пожить у нее какое-то время, пока не найду работу.

Это было уютное соглашение. Спальня была просторной, и мама содержала дом в чистоте, а холодильник полным. На заднем дворе сверкал на солнце большой бассейн в форме амебы. За ним стояло небольшое отдельно стоящее здание, которое мама переоборудовала под домашний офис. Она была помощником юриста, и после того, как пандемия закончилась, фирма, в которой она работала, разрешила ей продолжать работать дома.

Она гордилась своим маленьким кабинетом. Все было тщательно организовано. Мама содержала все в полном порядке.

— Это выглядит великолепно, мам, - сказал я, когда она повела меня на экскурсию по дому после того, как я вернулся. Когда я был ребенком, мы использовали его как домик у бассейна. В нем стоял стол для пинг-понга и холодильник. Их заменил просторный современный письменный стол, полки и картотечные шкафы.

— Спасибо, Тим, я рада, что тебе понравилось. Потребовалось много работы, чтобы запустить его в таком виде.

Я указал на дверь в задней части ее кабинета.

— Что там сзади?

Она сделала забавную паузу, прежде чем ответить.

— О, там моя картотека.

Она казалась смущенной, что было на нее не похоже.

— Пойдем пообедаем.

Мы вернулись в дом и съели сэндвичи с индейкой, запив их большими стаканами молока со льдом, которое было восхитительным. Это тоже было немного необычно, и я предположил, что это была другая марка или, может быть, более жирный сорт молока, чем то нежирное, которое я пил в детстве. Сейчас мне было 22, но я снова чувствовал себя ребенком. Я никогда не пил молоко, пока учился в колледже. Может быть, я просто забыл, каково молоко на вкус.

Когда с обедом было покончено, в дверь позвонили.

— Клиент, - вот и все, что сказала мама. Она впустила его. Он был средних лет и ничем не примечательной внешности, а в руках у него был необычно большой блестящий металлический портфель. Я не был знаком с таким типом людей.

Они отправились в ее офис на заднем дворе. Я залогинился на своем компьютере в поисках работы.

Час спустя мужчина вышел из дома, и я мог бы поклясться, что он, казалось, несколько напрягся, неся портфель, как будто он стал тяжелее, чем раньше.

Это казалось странным, но я не спрашивал маму об этом.

Прошла неделя. Я потратил много времени на поиски работы и даже сумел записаться на собеседование. Каждый божий день маму посещало все больше клиентов. Все мужчины, в основном среднего возраста, и у каждого из них был одинаковый металлический портфель.

— Мам, а что это за забавные металлические портфели, которые носят все твои клиенты? - спросил я ее, наконец.

— О, фирма дает им это, - сказала она. - Это преимущество. Они очень прочные и сверхзащищенные.

Что-то в ее ответе прозвучало не так, но я больше не спрашивал ее об этом.

Я помогал маме в саду. Я подстриг газон и густую живую изгородь, которая тянулась вдоль забора заднего двора. Однажды, выдергивая сорняки с грядки за маминым домашним офисом, я впервые заметил маленькое окошко в боковой стене здания. Я предположил, что это, должно быть, окно в картотеку ее офиса. Жалюзи были плотно задернуты, так что я не мог заглянуть внутрь.

Наступила суббота, и солнце светило жарко и ярко. Я надел плавки и вышел немного полежать у бассейна, прежде чем поплавать.

Через несколько минут мама присоединилась ко мне. Она села в шезлонг рядом со мной. У меня отвисла челюсть. На ней был крошечный бледно-голубой купальник-бикини, завязанный с обеих сторон. А сверху на ней не было... ничего.

У мамы было великолепное тело. Она не была толстой, но у нее были очень пышные формы. Ее груди были огромными. Я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь раньше обращал особое внимание на мамину грудь, но она казалась больше, чем я помнил. Я даже не мог прикинуть размер груди. Но они тоже выглядели совершенно естественно. Я знал, как выглядят фальшивые сиськи, и эти не выглядели фальшивыми. У них был естественный изгиб и намек на провисание, что было совершенно естественно для их размера и возраста мамы.

Я потерял дар речи. Мама выглядела…ну, она выглядела действительно хорошо. Даже горячей. Моя мама. Черт возьми.

— Я надеюсь, ты не возражаешь, - сказала она.

— Нет, - пробормотал я, запинаясь. - Это просто... это просто....

— Ты не ожидал увидеть свою маму топлесс? Я не хотела тебя шокировать. Мы оба взрослые люди, и я подумала, что ты привыкнешь к этому. После того, как ты уехал в колледж, а папа ушел, и у нас стало так много уединения на заднем дворе. Я привыкла плавать в бассейне обнаженной. Я подумала, что для тебя это может быть слишком, поэтому оставила свои плавки.

Теперь я был по-настоящему возбужден. Я представлял себе маму, лежащую совершенно голой на заднем дворе. Это было трудно сделать. Я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел маму голой. На самом деле, это был первый раз, когда я увидел ее топлесс.

Она выпрямилась на своем стуле, всего в метре от меня, и казалась беззаботной по поводу того, как выставляла себя передо мной напоказ. Ее кожа была бледной и безупречной, если не считать нескольких веснушек. Ее соски выделялись маленькими твердыми розовыми вершинками, а ареолы окружали их большими розовыми блюдцами. Когда мама слегка пошевелила верхней частью тела, это движение заставило ее огромные груди покачнуться.

— Кхм, - сказала она.

Я посмотрел ей в лицо и понял, что все это время пялился на ее сиськи.

— Извини, - сказал я и, уверена, что покраснел. - Это просто немного странно.

— Извини, что напугала тебя. Ты к этому привыкнешь.

Она достала флакон солнцезащитного крема из скомканного полотенца, которое принесла с собой, и начала обильно наносить лосьон на свое тело.

— Я такая бледная, - объяснила она. - Мне нужно действительно хорошенько намазаться, иначе я обгорю.

— Имеет смысл, - сказал я, как подозреваю, почти придушенным шепотом.

Мне было стыдно признаться в этом, но я был загипнотизирован видом мамы, намазывающей лосьон на свое почти обнаженное тело. Она распределила его по рукам и туловищу, и, казалось, ей потребовалось больше времени, чтобы распределить его по груди. Она поочередно подносила флакон к своим отвисшим грудям, позволяя лосьону тонкой струйкой стекать на верхушки ее больших шаров, а затем наблюдать, как лосьон стекает вниз к каждому твердому соску и покрывает его. Когда соски были покрыты, ее руки снова принялись за работу, собирая ее холмики и проводя по ним ладонями, пока они полностью не покрылись лосьоном. Но она не спешила заканчивать. Она растирала и разминала лосьон на своих сиськах с опозданием на то время, когда я счел бы необходимым выполнить эту работу. Она ущипнула каждую выступающую грудь большим и указательным пальцами.

Невероятно, но мне пришло в голову, что мама, возможно, устраивает для меня шоу.

Это казалось невозможным, но когда она закончила со своими сиськами, то начала намыливать ноги, и сексуальное шоу продолжилось. Она согнула ногу, вытянула ее в сторону и поставила обутую в сандалию ступню на спинку шезлонга. Ее глаза были заняты нанесением лосьона на бедро, а мой взгляд задержался на тонкой бледно-голубой ткани, которая обтягивала холмик между ее ног. Это были очень маленькие, обтягивающие трусики. Ткань была достаточно тонкой, чтобы я действительно мог видеть контуры того, что, очевидно, было пышной порослью лобковых волос под плавками. На самом деле, несколько выбившихся волосков торчали сбоку. Поза мамы, стоявшей так близко ко мне, была наглой, почти непристойной. Я достаточно знал о женщинах, чтобы понимать, что это не могло быть случайным.

Зачем она это делала?

Я не знал, но не отвел взгляда. Если мама собиралась устроить шоу, мне это должно было понравиться.

Закончив со своими ногами, она протянула мне бутылку и отвернулась от меня.

— Ты сделаешь это со мной?

Очевидно, она имела в виду свою спину. Или, в некотором роде, очевидно. Я прочистил горло и нанес лосьон ей на спину. Я начал с ее плеч, прокладывая себе путь вниз по мышцам верхней и нижней части спины.

— Чувствую себя хорошо, - сказала она. - Как массаж.

Я не хотел, чтобы это было похоже на массаж, но, возможно, у моих рук были другие планы.

Когда я добрался до нижней части ее спины, я понял, насколько низким был маленький низ бикини. Это не совсем показывало щель в заднице, но выше был намек на ямочку, которая указывала на то, где скоро начнется задница.

Я сглотнул.

Мои руки остановились возле тонких завязок, и, да, мои мысли устремились туда. Я подумал, как легко было бы потянуть за эти ниточки, и тогда низ отвалился бы, и моя бледная, прелестная мама предстала бы передо мной совершенно обнаженной.

Я закончил с лосьоном и стряхнул с себя безумные мысли. Это была моя мама, а не порнофантазия.

Мы немного полежали у бассейна, потом пошли купаться, а затем мама встала и ушла. Я наблюдал, как покачивалась ее задница, когда она входила в дом.

*******************************

Прошло несколько дней, и казалось, что жизнь входит в очень приятный ритм. Приближалось лето, и дни становились долгими и жаркими. Мы с мамой часто тусовались у бассейна, и каждый раз она угощала меня видом своей обнаженной фигуры и в разных крошечных бикини. Казалось, она всегда знала, какой цвет лучше всего подходит к ее бледной коже, а ее соблазнительное тело всегда создавало впечатление, что оно вот-вот вырвется из ткани.

Я продолжал искать работу и прошел несколько собеседований.

Мамина практика помощника юриста процветала, и ее регулярно посещали клиенты. Все мужчины, по одному в день. Любопытно, что к ней никогда не заходило больше одного человека в день. У каждого из них был этот странный металлический портфель.

Я много работал во дворе и чувствовал, как в ответ растут мои мышцы.

Мама была игрива, даже кокетлива со мной так, как я никогда не мог припомнить, чтобы она была такой, когда я был маленьким. Она по-прежнему делала все те мамины вещи, которые ей нравились. Она была великолепной кухаркой и содержала дом в безукоризненном порядке. Но было в ней что-то особенное - дразнящее, девичье, даже сексуальное поведение. Она носила блузки и топы, которые открывали большую часть декольте, или платья, которые были короткими или с разрезами, открывавшими большую часть ее бледных бедер.

Любопытно, что она никогда не встречалась и никогда не говорила о свиданиях. Однажды я спросил ее об этом, и она сказала, что не была к этому готова. Мне это показалось странным, потому что она вела себя так, словно была готова к появлению мужчины в своей жизни. Она излучала женственную, сексуальную энергию.

Я тоже ни с кем не встречался. Моя девушка рассталась со мной прямо перед выпускным, и с тех пор я ни с кем не встречался.

Я думаю, что отсутствие какого-либо секса в моей жизни вызвало у меня повышенный интерес к наблюдению за мамой. Я чувствовал себя виноватым из-за этого, но не слишком виноватым, потому что мог сказать, что иногда она знала, что я смотрю, и, казалось, никогда не возражала.

Однажды во вторник, поздним утром, я работал на заднем дворе, подстригая живую изгородь большими садовыми ножницами. Было жарко, я был без рубашки и вспотел. Мама была в своем офисе на заднем дворе с клиентом. Они пробыли там около пятнадцати минут.

Я взглянул на офисное здание и заметил кое-что необычное. Я отошел от изгороди и положил ножницы на пустую кормушку для птиц. Я направился к офису.

Жалюзи были открыты. Совсем чуть-чуть.

Я не знаю, почему я это сделал. С одной стороны, у меня не было причин думать, что мама будет в своей картотеке, и, кроме того, в картотеке не было ничего интересного. Но мне пришло в голову, что я никогда этого не видел - что это была тайна, пусть и не кажущаяся значительной.

И было что-то в этих визитах клиентов, что не давало мне покоя. Что разъедало мое любопытство.

Итак, я тихонько подкрался к окну, и планки жалюзи были раздвинуты ровно настолько, чтобы я мог заглянуть внутрь.

Я испытал самый сильный шок в своей жизни.

Это была не картотека. Это было похоже на внутренность сарая. Солома была разбросана по всему полу.

Но это было не самое шокирующее.

Самым шокирующим было то, что мама была совершенно голой и стояла на четвереньках. К ее грудям были прикреплены два больших пластиковых стакана, а от стаканчиков тянулись трубки к металлическому аппарату, который я не узнал. Глаза мамы были закрыты, и казалось, что она тяжело дышит. Выражение ее лица выражало чистое блаженство.

Позади нее "клиент" схватил ее за бедра и трахал быстрыми, жесткими движениями. Его брюки были спущены до лодыжек, и с того места, где я стоял, я мог видеть длину его члена, входящего и выходящего из губ маминой киски. Я мог видеть губы, даже несмотря на то, что они были скрыты густым кустом темных волос.

Я чувствовал замешательство, гнев и беспокойство. Над мамой издевались? Должен ли я вмешаться? Но выражение ее лица сказало мне, что беспокоиться не о чем. Мама хотела этого... что бы это ни было. По ее лицу я мог сказать, что она жаждала этого.

Там была моя мама, с которой Бог знает что делали. Я был потрясен.

Но я не мог отвести глаз.

Ее обнаженное тело раскачивалось взад-вперед под напором мужчины, который трахал ее, и ее огромные отвисшие груди, свисающие под ее телом, сильно раскачивались, несмотря на то, что они были привязаны к сети чашечек и трубочек.

Я смотрел много порно, но никогда не видел подобной сцены. Мой мозг не мог переварить то, что я видел.

Тем не менее, я продолжал наблюдать, пока мама не открыла глаза, и не повернулась в сторону. Она увидела, что я наблюдаю за ней. Наши глаза встретились. Я думаю, мы оба закричали. Я побежал.

Я вбежал в дом, в свою спальню, и захлопнул дверь.

Срань господня.

Я подумал, не привиделось ли мне все это.

Несколько минут спустя я услышал, как открылась и закрылась задняя дверь, и я услышал шаги по всему дому. Я услышал звук, похожий на то, как закрывается входная дверь.

Несколько минут спустя ручка двери моей спальни повернулась, и вошла мама. На ней был короткий халат, опоясанный поясом вокруг тела. Оно открывало большую часть ног, а кончики ее сосков упирались в халат, наводя на мысль, что под ним на ней ничего не было надето. Я был очень взволнован, но, тем не менее, вид ее в таком состоянии вызвал знакомое покалывание.

— Милый, нам нужно поговорить, - сказала она.

Я сел на свою кровать, и она села рядом со мной.

— Ты, должно быть, удивлен, - сказала она.

— Мам, что, черт возьми, это было?

— Я объясню. Я хочу, чтобы ты выслушал меня, принял все это во внимание и постарался не быть осуждающим.

— Это был не гребаный клиент, мам.

Она слабо улыбнулась мне.

— На самом деле, в каком-то смысле это был именно он, но не тот клиент, о котором ты, вероятно, подумал. Он не обращался за юридической помощью.

— Мам, ты... ты хочешь сказать, что ты... как проститутка?

— Нет, Тим, я не это хотела сказать. А теперь я хочу, чтобы ты немного помолчал и позволил мне это объяснить. Дай мне немного времени, чтобы объяснить это. Хорошо?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Мой мозг вращался во многих направлениях.

— Хорошо, - сказал я наконец.

Маме потребовалось время, чтобы начать объяснять. Она оглядела комнату и посмотрела на меня. Я услышал, как где-то непрерывно тикают часы, единственное, что нарушало невыносимо тяжелую тишину.

— Тим, - наконец сказала мама, - я Hucow. Или, по крайней мере, я пытаюсь ею быть.

— А.... - Сначала я даже не смог ответить. - Мам, что это, черт возьми, такое?

— Я сказала тебе помолчать и позволить мне объяснить. Пожалуйста, сделай это. Я - Hucow. Человеческая корова. Я принадлежу... ну... к группе. В группе есть фермеры, и есть коровы. Я - корова. Меня доят каждый день. Мое молоко собирается с помощью машины, которую ты видел. И фермер забирает его, а молоко продается.

— Это не все, что он делал.

— Нет, это не так. Он занимался со мной сексом. Это то, что делают все... клиенты... когда приходят ко мне. Фермеры занимаются сексом со своими коровами. Отчасти потому, что всем это нравится. Но также считается, что секс стимулирует выработку молока лучшего качества. Некоторые считают это деликатесом. За это приходится платить высокую цену. Ты не поверишь, насколько высоко. Я получаю часть денег. Ты был бы удивлен, насколько много. Это хорошая добавка к доходу помощника юриста.

Мой разум помутился.

— Но, мам, - сказал я, запинаясь, не веря своим ушам. - Почему? Зачем тебе это делать?

— Потому что мне это нравится, Тим.

Она положила руку мне на бедро. Я осознавал, что все еще без рубашки, и мое непокрытое тело было липким от пота.

— Мне нравится быть Hucow. Я не знаю, как это точно объяснить. Это самое умиротворяющее, чудесное чувство. Мне нет дела ни до чего на свете. Я отдаю миру свою сущность как женщины и как коровы. Мне нравится отдавать свое тело фермерам и быть оттраханной ими.

— Послушай, мам, - сказал я.

— Нет, Тим, ты должен это услышать. Я та, кто я есть. Я - человеческая корова. Я даю молоко, и мужчины трахают меня. Я подчиняюсь им, и мне это нравится. Я люблю это больше всего на свете. Больше, чем работу помощником юриста, это точно.

Я даже не знал, что сказать.

— Мам, как ты в это вляпалась?

Она улыбнулась.

— Это запутанная история. Я приведу тебе краткую версию. После того, как мы с твоим отцом расстались, я поняла, что в моей жизни чего-то не хватает. Я понятия не имела, что именно. Я искала, но не смогла его найти. Затем однажды, случайно, я встретила мужчину, и он был частью той группы, к которой я принадлежу сейчас. Он познакомил меня с этой жизнью. Однажды вечером мы были вместе, и он начал сосать мою грудь...

— Мама, пожалуйста. - Я закатил глаза и застонал.

— Нет, ты должен это услышать. Ты должен. Он сосал мою грудь, и это было величайшее, самое наполняющее чувство в мире. Я помнила, как приятно было нянчить тебя, когда ты был ребенком, но это было по-другому. Здесь был взрослый мужчина, сосавший мой сосок, и это было одновременно сексуально и глубоко. Я сказала ему, как сильно мне это понравилось, и он улыбнулся и сказал мне: "Я думаю, я могу что-то с этим сделать". Твой папа никогда не сосал мою грудь. Я не знаю почему, но он не делал... Давай просто скажем, что он не был очень предприимчивым, и оставим это.

— Давай, - сказал я.

— Итак, этот человек познакомил меня с чем-то новым, - продолжила мама. - И я присоединилась к группе. Эта группа стала стилем жизни, и это полностью изменило меня. Я никогда не была счастливее или более удовлетворена.

— Предполагается, что я должен быть рад за тебя? – спросил я. Мама говорила искренне, и она не казалась сумасшедшей, но мне все еще было трудно смириться с тем, что именно моя мама говорила то, что она говорила.

— Да, это так, потому что это делает меня счастливой. Но есть кое-что еще.

Тяжесть ее руки на моем липком бедре становилась все тяжелее.

— Что это, мам?

— Ты, - сказала она, и ее глаза пристально посмотрели на меня.

— Ты вернулся домой. И часть меня чувствовала, что я должна быть гораздо более осмотрительной, чем раньше. Я не знала, как ты отреагируешь. Я хотела, чтобы ты остался со мной, но я знала, что не смогу перестать быть Hucow. Я никогда не смогу остановиться.

Ее губы изогнулись в озорной улыбке.

— Ты, наверное, заметил, сколько молока мы выпили.

Кажется, у меня глаза вылезли из орбит.

— Подождите минутку, - воскликнул я. - Ты хочешь сказать...

— Да, - сказала она. - Это я. Мое молоко. Ты пьешь молоко своей матери с тех пор, как попал сюда. Приятный вкус, не так ли?

— Боже мой, - сказал я. Часть меня была потрясена, а часть меня была... чем-то другим. Она была права: молоко действительно было вкусным. Даже очень. Но все же…

— Ты, наверное, заметил, какая у меня большая грудь, - сказала она и подтолкнула ко мне свою грудь, едва скрытую тонким халатиком. - Они дают нам гормон. Это стимулирует выработку молока и заставляет грудь расти. Я знаю, ты заметил. Я видела, как ты на них смотришь.

— Прости, мам, я...

Она прервала меня и приложила палец к моим губам.

— Тебе не нужно извиняться. Я хотела, чтобы ты их увидел.

— Но почему?

— Есть еще один эффект от приема гормона.

— Что это? - спросил я.

Мама встала с кровати лицом ко мне. Она расстегнула халат, распахнула его и позволила ему упасть с ее тела. Оно растеклось у ее ног, и мама стояла передо мной совершенно голая.

— Мама, что ты делаешь?

Вместо того чтобы сразу ответить, она снова забралась на кровать и уселась мне верхом на колени.

Ее ноги были широко раздвинуты, и я увидел бледные половые губки, выглядывающие из-под копны темных волос, которые соответствовали прическе на ее голове. Это резко контрастировало с белизной ее кожи. Ее обнаженные груди прижимались к моей обнаженной груди, а ее лицо было в нескольких сантиметрах от моего.

— Гормон возбуждает меня, - сказала мама. - Постоянно, непреодолимо возбуждает. Женщинам нужен секс. Они хотят этого все время.

— Мама...

— Нет, позволь мне продолжать говорить. - Ее руки обхватили меня за талию. - В течение долгого времени мужчины приходили ко мне каждый день, и они доили меня и трахали одновременно. Это то, кто я есть сейчас, и мне это нравится. Но когда ты пришел, все изменилось. Я видела, как ты смотрел на меня. И не отрицай этого. Ты ведь смотрел на меня, верно?

— Да, я признаю это.

— И мне это нравится. Я флиртовала с тобой. Мы флиртовали друг с другом. Итак, я решила, что хочу что-то изменить.

Она крепче обхватила мое тело, и я почувствовал, как моя эрекция сильно прижалась к моим штанам.

— В чем дело, мам?

— Я хочу быть твоей, Тим, - сказала мама. - Начиная прямо сейчас.

Мама положила руку мне на затылок, и я почувствовал, как пальцы вцепились в мои короткие волосы, и внезапно мои губы оказались на одном из маминых сосков.

Я знал, чего хотела мама, но сначала не думал, что смогу это сделать.

Но я тоже не мог устоять. Всего несколько минут назад машины извлекали из нее молоко, как из коровы, и даже сейчас они были липкими. Мои губы ощущали вкус молока на ее сосках. Ее молоко. Мамино молоко.

Я пропал.

Я пососал розовый твердый сосок моей мамы.

Я сосал до тех пор, пока не начало течь молоко, и это было не похоже ни на что, что я испытывал раньше. В отличие от молока, которое мы пили из холодильника, оно было теплым, и тепло усиливало его вкус, а аромат моей мамы лился мне в рот.

Я сосал мамину грудь и пил из нее, глубоко и размеренно.

Пока я сосал, мамины руки потянулись к ширинке моих брюк и расстегнули ее с мастерством знатока. Она облегчила мой дискомфорт, расстегнув ширинку, чтобы освободить мой член из заточения. Он прыгнул вперед и торчал прямо у меня на коленях.

Мои мысли метались в замешательстве, но, должен признать, мое возбуждение тоже зашкаливало.

Мамины руки начали поглаживать мой член. Если в моей жизни когда-нибудь и было тяжелее, то я и представить себе не мог, когда именно.

Мама оторвала свою грудь от моего рта и поцеловала меня. Ее рот был горячим, влажным и открытым на моем. Я поцеловал ее в ответ. Казалось, мой мир перевернулся на 180 градусов, и мне было трудно приспособиться, но я не мог отрицать натиск маминого пыла. Моя мама... моя мама!. .. хотела меня.

Она приоткрыла рот достаточно надолго, чтобы сказать: - Трахни меня, Тим. Сделай меня своей любовницей и секс-рабыней. Трахни меня.

Когда она так выразилась, мне было трудно сказать "нет".

Наконец, мой твердый член скользнул в нее, в то же самое время ее рот снова приник к моему, и наши языки сцепились. Ее киска была приятно тугой, но насквозь промокшей, так что мой член вошел в нее без проблем. Она начала соскакивать с моих колен, и было трудно продолжать целоваться из-за того, как дико наши тела прижимались друг к другу.

Впервые я уловил мамин запах - тот, которого раньше не замечал. Это было что-то новенькое, не похожее на то, как она пахла, когда я был моложе. Это был ее запах Hucow. В нем был привкус свежей травы на ярко-зеленом лугу, приправленный ароматом миллиона распускающихся цветов. Оно было землистым. Немного молочного. Это был аромат жизни и женской сущности.

Мама подпрыгивала у меня на коленях. Стенки ее мокрой киски поглотили мой член и заскользили по нему.

— Мне это очень нужно, Тим, - сказала она. - Ты прервал меня в амбаре, и я не кончила. Он не кончил в меня.

— В амбаре?

— Вот как я это называю. Моя... картотека. Вот где я доюсь и трахаюсь. Вот где ты будешь доить и трахать меня позже.

— Хорошо, - сказал я.

— Заставь меня кончить, - сказала она.

— Я так и сделаю, - сказал я, растягивая предложение, прежде чем закончить его. - Моя Hucow.

— О, Тим, - сказала она и схватила меня крепче, чем когда-либо. Она оседлала быстрее, чем раньше. Ее тело погрузилось в мой член с благоговейной самозабвенностью.

Мы оба покрылись хорошей пленкой пота на наших телах, пока она скакала на мне.

Я посмотрел вниз и насладился видом ее толстых розовых половых губ, натянутых на мой член. И этот густой куст! Я опустил руку и погладил ее, и она была похожа на самый мягкий, пушистый пух. Я мог бы сказать, что она подстригла их по краям, чтобы они более или менее оставались внутри ее крошечных плавок от бикини, но в пределах своих границ куст был густым и неприрученным, и мне это нравилось.

Несмотря на всю странность, было невозможно не увлечься моментом. Я трахал свою маму! Моя горячая, распутная, нуждающаяся в сексе, похотливая мамочка. Всего час назад я и представить себе не мог подобного момента, а теперь трахать маму было всем, чего я хотел.

— Ты хочешь быть моей? - Я почти накричал на нее.

— О да! - крикнула она в ответ еще громче. Я подумал, не услышат ли соседи. Маме, казалось, было все равно.

Боже, она выглядела такой распутной и похотливой, подпрыгивая голышом у меня на коленях. Ее груди бешено раскачивались во все стороны.

Бледная, восхитительная мамина кожа была настоящим праздником для моих глаз, особенно сейчас, когда она была покрыта тонкой пленкой пота.

Она выглядела так хорошо, что мне было легче приспособиться к моей новой роли. Я больше не был просто ее сыном, хотя и продолжал бы им оставаться. Теперь я был ее хозяином, и ее... как бы это сказать?. .. фермером.

— Отныне ты будешь моей, мама, - сказал я, сделав ударение на последнем слове, как будто это была пощечина. - Моя жена и секс-рабыня. И ты ведь хочешь этого, не так ли?

— Да! - воскликнула она. - Я хочу этого. Больше всего на свете.

Как раз в этот момент ее киска прижалась к моему члену. Я не знал, хотела ли она этого или это было вне ее контроля, но я никогда не чувствовал, чтобы киска так сжимала меня. Я ответил тем, что ускорил свой шаг навстречу ей.

Я еще не до конца оправился от шока, узнав, что милая женщина, которая родила меня, теперь голышом прыгала у меня на коленях, насаживаясь на мой член. Но я уже начинал к этому привыкать. Этого было невозможно не сделать. Никогда еще я не чувствовал себя лучше. Если обычный секс был пламенем, то этот был раскаленным добела костром. Мы раскачивались, подпрыгивали, хватали друг друга всевозможными способами и издавали всевозможные громкие звуки.

Я надеялся, что у нее окна с двойными стеклами, иначе соседи могли бы услышать нас и вызвать полицию.

Маме это было по душе. Она полностью отдалась мне. Я мог бы сказать, что у нее вообще не было никаких сомнений в том, что она делала. Она трахалась со своим сыном, и ее это вполне устраивало. Большую часть времени ее глаза были закрыты или они оглядывали комнату, но время от времени ее пристальный взгляд останавливался на мне. Я видел решительный, дикий звериный взгляд, которого никогда не видел. Она была вся моя. Я мог делать с ней все, что захочу.

Итак, я продолжал трахать ее, снова, и снова, и снова. Мама была моей женщиной и моей коровой. Временами мне приходилось замедляться или отступать назад, совсем чуть-чуть, чтобы удержаться от оргазма и продлить блаженство, которое мы оба испытывали. Никогда в своей жизни я не чувствовал, чтобы мое тело двигалось в большей гармонии с телом женщины. Наши тела идеально подходили друг другу.

Мама была права: ей суждено было стать моей женой.

Я поднял маму со своих колен и развернул ее, пока она не оказалась на четвереньках на кровати, а затем вошел в нее сзади. Если мама собиралась стать животным, то мне нужно было обращаться с ней как с животным и трахать ее как животное. Так я и сделал. Так же усердно и быстро, как всегда. На стене сбоку от кровати висело большое зеркало, и оно позволяло мне видеть, как восхитительно покачивались ее груди, свисающие с торса, когда я трахал ее.

И так продолжалось, и продолжалось, черт возьми.

Я хотел кончить в нее, и желание росло, пока не превратилось в потребность. Я сказал ей: - Я кончаю, мама, - и я мог сказать, что тогда она позволила себе расслабиться, потому что все ее тело содрогнулось, и ее коровья пизда снова прижалась ко мне, и это меня завело. Я выплескивал волны спермы в мамину киску. Я не мог этого видеть, но я мог это чувствовать. Я мог сказать, что это была обильная сперма. Я очень вкусно накормил свою горячую маму Hucow.

Когда мой член начал сокращаться, я вытащил его. Мама перевернулась и легла на спину на кровати, раздвинув ноги, наслаждаясь тем, что находится передо мной. Долгое время никто из нас ничего не говорил. Мама нарушила молчание.

— Я открыла жалюзи, Тим. Я хочу, чтобы ты это знал. Я хотела, чтобы ты увидел меня. Мне жаль, что это было шоком, но я не могла придумать лучшего способа, как это осуществить.

Мне нечего было на это сказать. Сегодня мама была источником постоянных сюрпризов.

— Тебе придется часто трахать меня, Тим, если я собираюсь быть твоей женой, - сказала она мне после долгого молчания. - Я надеюсь, ты это понимаешь. Каждый день.

Я кивнул.

— Я думаю, что смогу с этим справиться.

— Позже я отведу тебя в амбар, - сказала она. - Я должна показать тебе, как пользоваться оборудованием.

Когда она сказала это, до меня наконец дошло, что моя жизнь будет очень, очень отличаться от всего, что я ожидал, когда несколькими неделями ранее окончил колледж и вернулся домой, чтобы жить с мамой.

Когда мама легла на спину, раздвинув ноги, я увидел, как из нее вытекло несколько капель моей белой спермы. Впервые мне кое-что пришло в голову.

— Мам, ты принимаешь таблетки?

— Нет, это не так, - сказала она и улыбнулась мне с выражением бесконечного удовлетворения на лице.

******************************

Итак, прошло несколько месяцев с тех пор, как мама стала моей женой, и я должен сказать, что мы оба очень рады этому. Я трахаю ее по крайней мере раз в день, а иногда и чаще, когда она действительно нуждается. Она действительно очень нуждается. Говорят, женщины достигают своего сексуального расцвета в возрасте сорока лет, и это, должно быть, правда, потому что мама все время хочет трахаться. Она делает меня счастливым, а я делаю счастливой ее.

Другие ребята - "клиенты" - ушли. Они исчезли из поля зрения. Только я сейчас трахаю маму. Она моя. Мы оба хотим, чтобы так оно и было. Но она по-прежнему производит тонну молока - больше, чем когда-либо, - для группы и ее клиентов.

Я не переезжал из маминого дома. Я остался, и теперь мы делим главную спальню. Я говорю маме, чтобы она большую часть времени оставалась голой, и она делает то, что я ей говорю, потому что она хорошая хозяйка. Она послушная и уступчивая. Я трахаю ее в любое время, когда захочу, и у нее это хорошо получается. Я наконец-то устроился на отличную работу, и я получаю хороший доход. Это важно, потому что на прошлой неделе врач сказал нам, что ребенок должен родиться через семь месяцев, и я хочу быть хорошим кормильцем для моего сына и для моей будущей матери и жены.

Мама говорит, что за этим ребенком будут ухаживать лучше всех в истории, и я ей верю. И я думаю, это здорово. Главное, чтобы у меня осталось достаточно молока.

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.