Вечная растерянность, расхлябанность и нежелание участвовать в шумихе мегаполиса преследовали огненно-рыжую ведунью изо дня в день. Это походило на хроническую усталость. Но разве такое бывает в столь молодом возрасте? В приступах вещей, не понятных, и зливших, она всё больше закрывалась в своем внутреннем мире. С каждым днём становилось всё сложнее мириться с обыденностью, и Лие оставалось только крепко сжимать челюсть, и изо всех сил рычать.

– Ррр...

Звериное начало помогало выпустить пар лучше всего. В такие моменты она еще не подозревала, что высвобождает на волю свою вторую натуру. Волчица, дремлющая внутри девушки, обычно была молчалива. Но время от времени она давала о себе знать. Напоминала о своём присутствии, проникала в сознание.

– Лия... Ты другая... Ты особенная, ты не такая как все... Ты должна вспомнить свое детство. Почувствуй себя!

Опять этот голос. Он становился все четче и навязчивее. Когда Лия впервые услышала его в своей голове, то была очень напугана и даже решила, что сошла с ума. Со временем девушка научилась жить с этим, привыкла. Даже смогла найти положительную сторону этого факта.

Сразу после приступов ярости, Лия обретала спокойствие, и находила радости в мелочах, которые раньше казались неважными. Дуновение ветра, дождь, звуки природы, солнечный свет... Все эти стихии словно звали ее, манили в свой тайный, неизведанный мир.

Но отвечать на свой внутренний голос она не решалась. Так и до шизофрении недалеко. Голосовые галлюцинации она списывала на переутомление или, в ее случае, скорее, наоборот, на недорабатывание. Зато порой, слыша настоящий, человеческий голос, девушка вздрагивала, пугаясь сама и еще больше пугая окружающих.

– Лия Святославовна, вы снова замечтались?

Кофе перелился с чашки, залив рабочий стол. От того, что несобранная красотка опять вздрогнула от обращения в свой адрес, чайник с кипятком благополучно приземлился на пол. Хорошо, что ее начальник вовремя отскочил, не получив при этом ожога. Подготовленный. Не в первый раз происходит такой конфуз.

– Ой, Эдуард Владимирович, простите! – бормотала Лия, стараясь скорее отыскать салфетки.

– Вот не понимаю я, как можно быть такой бестолковой. Ведь не раз уже делал тебе замечания, и хоть бы что, – покачал головой руководитель. – Мне это надоело. Ты уволена, – прозвучал страшный приговор.

От неожиданности рыжеволосая просто стояла и хлопала глазами, не в силах пошевелиться. Наконец, опомнившись, принялась придумывать оправдания.

– Простите. Это больше не повторится. Не увольняйте меня, пожалуйста, – взмолилась девушка, вытирая пролитый кофе.

В глазах защипало. Что же она будет делать, если останется без работы?

– Лия! Каждый раз одно и то же. Просто диву даюсь, как в такой красавице поселилась такая рассеянная девица.

Сколько раз уже говорил, найди себе мужика нормального, и не придётся заниматься этой офисной работой. Будешь дома сидеть, пелёнки стирать, борщи готовить. Может там от тебя толк будет. Офис не для тебя. Не твое это, ну не твое...

– Вы же знаете, мужчины меня совершенно не интересуют. Точнее... – девушка покраснела, осознав двусмысленность сказанного, но не успела ничего возразить, так как начальник продолжил за неё.

– Помню-помню. Ты всё ждешь того единственного, кого почувствуешь сразу. Своего сокола ясного... – пробубнил Эдуард Владимирович, одаривая девушку сочувствующим взглядом.

– А... – от удивления Лия не сразу смогла сформулировать вопрос. – Откуда вы про Сокола знаете?

– Часто бубнишь что-то под нос, стихи читаешь. И поешь тоже частенько. Думаешь, мне за соседней стенкой ничего не слышно? Да и остальные сотрудники проявляют бдительность. Не раз уже обращали внимание. Работа-работой, а слухи распространять кто-что-и с кем, это любимое дело для многих. Так что знаем мы и про Сокола твоего, и про заплывы ночные под луной, в чем мать родила, – продолжал начальник.

Лия услышала логичное объяснение, отчего испытала стыд. Взгляд моментально потупился в пол. Сразу захотелось превратиться в клубок да закатиться под стол, подальше от людских глаз. Пересилила себя, подняла глаза вверх. От правды не убежишь. Да, она любит петь обо всем, что видит и чувствует. Часто это выше ее и происходит неосознанно. Поёт не она, а ее душа. Ведь душу закрыть сложнее, чем рот.

На душе все равно было не спокойно. Мысли о том, что Эдуард Владимирович знает о ее голых похождениях смущали. Пока девушка прятала стыдливый румянец, начальник, похоже, решил высказать всё, что накопилось в её адрес.

– Если бы ты не была дочкой моего лучшего друга, царство ему небесное, точно выгнал бы тебя. Вот зуб даю, выгнал бы такую растяпу.

«И распутницу», - хотела добавить провинившаяся личность.

– Ну, дядя Эдик... – затянула Лия, смущенно пряча глазки.

– Эдуард Владимирович, сколько раз тебе повторять, – вздохнул начальник и задумался. –Ладно. Даю тебе отпуск на месяц. Если за это время не сможешь собрать мозги в кучку, лучше и не возвращайся.

Эдуард Владимирович – супруг тети Люды. Она и попросила мужа взять на работу Лию. Дядя Эдик, или как она звала его на работе, Эдуард Владимирович, самый добрый из всех директоров, у которых ей приходилось работать. Другие, до него, брали по внешности, думая, что смогут обучить простым-то вещам. Далее следовала их безоговорочная капитуляция. Лия с трудом поддавалась дрессировке и воспитанию. Коли она и дядю Эдика так сильно вывела, дело действительно труба. Вот бы сейчас Лие метлу, вечную спутницу любой ведьмы, и марш отсюда в окно. А перед своим умопомрачительным полетом захотелось протестовать, рычать и всенепременно топнув ножкой посильнее, запеть:

Эй-эй, пока еще жива...

Эй-эй, пока горит трава...

Эй-эй, огонь тебе к лицу...

Танцуй, ведьма, танцуй!

Рыжая решила все же не устраивать такое представление в кабинете директора компании. Тетя Люда больше привыкшая к ее выкрутасам, а вот дядя Эдик по натуре типичный офисный планктон. Все у него должно быть по полочкам, и по расписанию. Лия так не могла. Любые условности и правила очень скверно сказывались на ее работоспособности. Самое обидное было для девушки то, что все свои косяки она совершала не специально. Просто этот мир пустой торопливости, материальности, прогрессивности, словно не был предназначен для ее натуры. От очередного понимания этого, слезы брызнули из глаз.

– А куда же я тогда? Что мне делать целый месяц? – жалобно спросила она, словно не могла самостоятельно принять даже такое простое решение.

– Мне почем знать? Освежись. Определись с жизненными приоритетами. На природу съезди. Давно у бабки Клавы была?

– Да, очень давно. Когда еще мама была с нами... – ответила Лия, и заплакала.

– Ну что ты... Ну сколько можно... Успокойся. Моя помощница, и такие слезы. Лия. Детка...

– А правда, что я на нее похожа? – продолжая всхлипывать, спросила рыжая.

Она редко общалась по душам с супругом тёти Люды, но раз появилась такая возможность, решила её не упускать.

– Как две капли воды. Особенно волосы. Никогда не верил, что в природе есть такой цвет. Ты, правда, не красишься?

– Неа, – замотала головой, все еще со слезами на глазах, Лия.

– Вот и она так говорила, хотя я все равно не верю. Может шампунь особенный? С ржавчиной? Нет. Точно? Ну да ладно, –

Эдуард замолчал, и девушка решила, что разговор окончен. Но он продолжил: – Я, кстати, никогда не верил, и не поверю, что она просто тебя бросила. Это было какое-то похищение, не иначе. Хотя выкуп не просили. И отец как ушел на ее поиски, не вернулся... Мда... Бедненькая ты...

– Все, хорошо, Эдуард Владимирович. Я уже прихожу в норму, – произнесла Лия, громко шмыгая носом.

– Вот и славно. Мне работать нужно. А ты съезди к бабе Клаве. На свежем воздухе смотри и отойдешь. Все, иди с глаз долой. Приходи через месяц, если появятся силы отрабатывать рабочий день, не летая в своих непонятных облаках.

Давай-давай, – закончил он, красноречиво кивнув на дверь.

Лию выпроводили, дав окончательно понять, что она лишняя на этом празднике офисной жизни.

Девушка действительно умела удивлять окружающих своей непосредственностью и отчужденностью. Например, как сейчас. Перед тем, как покинуть рабочее место, рыжая взяла со стола свой любимый кактус, по кличке Лямзик. Именно он служил ей единственным спутником и верным другом по жизни. Это колючее чудо путешествовало с ней всегда и везде. Даже на выходные она не оставляла Лямзика одного.

– Ну что, поедем тогда к бабке Клаве? – поинтересовалась она у своего зеленого друга.

Если бы кактус умел разговаривать, он бы обязательно ей ответил. Но, к огромному сожалению, растения, хоть и живые существа, но не умеют этого делать. Лия лишь вздохнула от своего одиночества, и стала мысленно собираться в предстоящую поездку.