Sebastian X. Не тот человек (рисунки – Ozmanga, перевод – Mr. Hyde)

Усадьба Джерома Гильдебранд-Смита была расположена в Национальном Парке на краю города. Не так давно она была выставлена на продажу. Ким, как потенциальная покупательница, уже разведала местность для похищения Джерома с целью "допроса".

Был вечер пятницы, самое время пойти по бабам, уже четыре часа. Турок припарковал наш старый Форд вне зоны видимости, и мы с ним подошли к импозантному портику, украшавшему фронтальную стену жилища Гильдебранд-Смита. Турок был на взводе, что сильно радовало его.

Я всего несколько дней как вступил в "Братство", и мы едва успели поговорить – было только ясно, что надо грабануть большой дом – но Турок уже вызывал во мне антипатию.

– Слышь, малый, – пробормотал Турок, – тут босс – я. ОК? И ты будешь делать точно так, как я говорю!

Я кивнул.

– Чтобы никаких твоих умничаний сегодня вечером, а только "да, миледи, нет, миледи" – ты понял?

– Да, Турок, – сказал я.

– Хорошо! – сказал он, что прозвучало неубедительно. – Ты должен быть настоящим мужиком! Выбей из них все дерьмо! Оторви им сиськи! Усёк, безмозглый?

Я подтвердил:

– Да, и это тоже.

Он хрюкнул, и мы постучали в солидные двойные деревянные двери, ведущие в холл.

– Кто там? – спросил ворчливый голос из переговорного устройства.

– Ваша пицца, миссис Гильдебранд-Смит, – ответил я.

– Неужели? Вы очень быстро! И я же говорила вам зайти со служебного входа, – пробурчал голос.

– ОК, – сказал я, – но она остынет!

– Нет! Подождите! Хорошо, я иду, – сказала она, и скоро двери со скрипом открылись.

Турок ворвался в открытую дверь и одним ударом свалил Мадлен Гильдебранд-Смит на мраморный пол. Я вошел за ним.

Оглушенная женщина села на пол с широко раскинутыми ногами. Подол ее платья задрался, обнажились стройные ноги и мелькнули желтые шелковые трусики. Бретелька упала с плеча, показав красивой формы грудь в обтягивающем лифчике.

– Кончай глазеть и закрой эту чертову дверь! – буркнул Турок мне.

Миссис Гильдебранд-Смит попыталась встать, но поскользнулась на гладком полу и снова плюхнулась. Она начала протестовать высоким дрожащим голосом, в котором чувствовалась истерика:

– В чём дело?..

Турок сделал два шага к ней и залепил пощечину:

– Заткнись, твою мать! – он наклонился над испуганной женщиной, схватил ее за плечи и рывком поднял на ноги. – А ну покажи дяде свои сиськи, жирная белая шлюха! –

зарычал он, и, когда женщина не подчинилась ему немедленно, Турок ударил ее еще раз.

Здоровенный громила вцепился пальцами в тонкую ткань платья женщины и рванул книзу. Одежда порвалась, и показался туго наполненный лифчик его жертвы.

– Клевая парочка сисек для белой свиноматки, а, малый? – спросил он меня. – Интересно подсчитать, сколько мужиков трахали ее между них?

Прежде чем я успел ответить на это смелое предположение, дверь одной из комнат открылась, и появилась хозяйская дочка. Мелисса Гильдебранд-Смит услышала шум, и никак не ожидала найти свою мать в объятиях здоровенного смуглокожего бандита в феске, который был занят тем, что лапал обтянутые шелком груди матери.

План Ким был прост. Мы с Турком врываемся в усадьбу Гильдебранд-Смита (фамилия изменена) и терроризируем жену и дочь Джерома, пока он не придет. Затем банкира заключают в подземелье Ким для допроса по поводу финансовой отчетности – они полагали, что он обокрал клиента Ким. Расчет был на то, что оценив тот риск, которому подвергается его семейство, и страдания, которые они уже вынесли, он вернет клиенту деньги, а себе – жизнь. Жизнь не такую же счастливую, как до того, а просто – жизнь.

Ким велела Турку и мне не причинять вреда женщинам – по крайней мере, непоправимого – поскольку они станут ее собственностью. Она осмотрит их позже, когда они примут товарный вид. Согласно инструкции Ким, Турок был очень груб с Мадлен. Он продолжал обрушивать мутный поток непристойностей и бурный дождь шлепков и ударов, пока мы втаскивали женщин в гостиную, где начали раздевать их.

Мадлен пыталась откупиться:

– У меня есть деньги, кредитки, все, что угодно! – вопила она между ударами. – Только, пожалуйста, прекратите это!..

– Тебя ждет настоящий кайф, гребаная телка, но мы заберем и барахло, как только закончим трахать тебя и твою шлюху-дочурку! – отвечал Турок.

Он стянул разорванные остатки ее верхней одежды и желтый шелковый лифчик на бедра, после чего сгреб груди в свои массивные лапы и прижал беспомощную женщину к себе. Когда он впился в ее шею слюнявым ртом – это было похоже на сцену из фильма про вампиров.

Мадлен закричала от боли, но продолжала молить о пощаде, если не для себя, то хотя бы для Мелиссы:

– Пожалуйста, только не девочку! – просила она. – Меня! Только меня! О Боже! Не надо мою дочку! Я доставлю Вам удовольствие, если вы... – но Турок ударил ее под дых, и она упала на колени, хватая ртом воздух.

Мелисса поначалу сопротивлялась, но через некоторое время я спустил ее джинсы наполовину и заценил ее неопытную писечку, выглядевшую, впрочем, вполне презентабельно. У нее была узкая манда, и когда я вставил пару пальцев туда, она начала ныть:

– Ооо! Нееет! Нееет! – запела она.

Крик Мелиссы зазвучал громче после того, как я отбросил ее джинсы в угол и стал обнажать сиськи. Легкая материя ее студенческой майки разорвалась легко, и поскольку она не носила лифчика, я сразу же погрузил свои пальцы в мягкую, теплую плоть юных грудок. Придавив девку к спинке дорогого на вид кожаного кресла, я раскинул ее ножки на подлокотниках. Затем, медленно, чтобы продлить ее страх и стыд, я разорвал с одной стороны хлопковые трусики, и стал стягивать их вниз по длинной стройной ножке Мелиссы.

Вытащив свой ремень, я хлестнул им поперек узких девичьих бедер.

– Заткнись! – приказал я, и плач прекратился. Я расстегнул штаны и вынул мой негнущийся член наружу. Он закивал, словно благодаря за освобождение. Мелисса смотрела выпученными глазами.

– Нет! – вскрикнула она.

Мадлен, услышав изменения в криках дочери, обернулась. Увидев Мелиссу распятой, с обнаженными грудями и писькой, приготовленной к тому, чтобы ее проткнул мой поросячий меч, она снова обрела голос:

– О, Боже мой! Стойте! Пожалуйста! Она девственница!

Если мамаша подумала, что эта мольба смягчит каменное сердце Турка, она ошибалась. Он подтащил ее к креслу и поставил Мадлен на колени:

– Ну, так помоги своей сучке! – приказал он. – Полижи его член! Сделай его мокрым!

Мать засопротивлялась и получила еще один удар от Турка.

– Будет лучше, – сказал я, подумав, что она может укусить меня, – если ты язычком потрахаешь Мелиссу. Что-то вроде прелюдии.

Предложение понравилось Турку.

– Да! – сказал он. – Засунь свой гребаный язык в ее трещину! – и следующие пять минут я наблюдал, как Мадлен склоняется к своей целке-дочери, пока Турок охаживает ее жопу прицельными шлепками моим ремнем.

Куннилингус должен был помочь, поскольку я собирался засадить первую пару дюймов моего удлиняющегося от эрекции члена в кунку Мелиссы, не порвав там что-нибудь.

Турок держал голову Мадлен на расстояние дюймов от промежности ее дочери, пока я медленно, но верно приближал к ней член.

– Не каждой гребаной мамаше посчастливится увидеть своими глазами, как рвут целку ее дочуре! – засмеялся он, когда Мелисса закричала и скорчилась на моем синеголовом члене. – Если она целка, то должна ломаться. А может, твоя детка просто шлюшка?

Но она действительно была целочкой. Я почувствовал, как плева Мелиссы уперлась в головку моего медленно продвигающегося члена и надавил глубже. Она прорвалась, как влажная марля, и я почувствовал, как что-то теплое потекло вниз по моему члену, что-то вроде крови – а это частично и была кровь. Девчонка дергалась и плакала.

– Ну что, была? – спросил Турок.

Я кивнул.

— - Покажи! – сказал он, и я с трудом вышел из всхлипывающей девки, чтобы показать мое боевое копье, блещущее кровавой славой. Мадлен издала стон отчаяния, но Турок засмеялся и сказал:

— - Оближи его дочиста, сука! Попробуй член в кровавом соусе!

Я был втайне очень рад, что женщина отказалась принять приглашение Турка к угощению. Быстро подавшись вперед, она вырвалась из его рук и почти достигла двери, пока Турок со спущенными штанами догонял ее.

Мадлен упала, и он сорвал оставшиеся тряпки с ее спины. Мужик, похоже, по-настоящему разозлился, и принялся избивать ее.

Я вновь вошел в бывшую девственницу, погрузив на всю длину мой смазанный кровью член в ее тесную письку. Мелисса стонала и пыталась вырваться, но единственным результатом было то, что она изогнулась на спинке кресла. В этой позе девичьи бедра поднялись выше и сделали возможным более глубокое проникновение, несмотря на ее узость. Я неуклонно накачивал ее и испытывал удовольствие, чувствуя, как моя мошонка ударяет по ее промежности, а головка долбит по шейке матки в конце каждого толчка. Такая поза также давала мне возможность играть с ее упругой грудью и пухлыми розовыми сосками.

Стоны Мелиссы звучали громче и пронзительнее, когда я тянул и щипал ее хорошо разработанные сосочки. В свои девятнадцать она имела грудь почти такую же полную, как у ее мамаши. "Пожалуйста... Не надо! Пожалуйста... Не надо!" – повторяла она, когда я ускорил темп, вколачивая ее зад в мягкую кожу кресла. Слушая бесплодные мольбы девки, я решил не кончать так долго, как смогу.

– Тебе нравится, ну правда же? – настаивал я, сжимая оба соска и вдавливая ее в кресло. – Держу пари, ты мечтала об изнасиловании. О том, чтобы твою девственность отнял какой-нибудь безжалостный ублюдок вроде меня? О том, чтобы он оттрахал тебя так сильно, как никогда больше, а?

Она вскрикнула «НЕТ!», отвергая любые подобные подозрения, и залилась слезами.

Турок наконец перестал бить несчастную Мадлен, которая лежала, растянувшись на ковре, дыша, но очевидно без сознания. Ее трусики были все еще на месте. Турок встал, снял свой пиджак и рубашку, приспустил штаны, чтобы вытащить член. Для здоровяка он был не очень эффектен, висел и казался мягким.

Я не следил, как долго Мелисса повторяла синхронно с моими толчками:

– Пожа!

– …луйста!

– Не надо!

– Пожа!

– …луйста!

– Не надо!

Эта песнь страдания действительно возбуждала меня, но прекратилась, только когда я влил в свою жертву потоки горячей спермы.

Отдышавшись, я увидел, что Турок вставил свой член в рот Мадлен и принуждал ее взять его, одновременно впиваясь в письку дорогим шелком желтых трусиков. Она, похоже, все еще была где-то далеко отсюда.

– Чего уставился? – рыкнул он, повернувшись и увидев, почему Мелисса перестала издавать звуки. – Задай шлюхе трепку, если закончил трахать ее!

В этот момент произошли сразу три вещи: Мадлен вскрикнула, желтый шелк ее трусиков порвался, обнажив письку, а Джером Гильдебранд-Смит вошел в комнату со словами – это чистая правда, как и то, что меня зовут Себастьян:

– Дорогая, я дома!

Джером только на мгновение успел увидеть шокирующую сцену (его жена лежит на спине, рот заткнут чем-то черным, ноги в нейлоновых чулках широко раскинуты, выставив щелку, а его дочь – голая, бедра перепачканы кровью и спермой, а груди сжимает Ваш покорный слуга), как Турок ударил его. Я был удивлен скоростью, с которой здоровяк пересек комнату, чтобы поравняться с ошеломленным хозяином дома. Джером упал и остался лежать.

– Дай мне веревку от штор! – приказал Турок, и спустя 5 минут после прихода домой Джером Гильдебранд-Смит лежал связанный, как индейка в микроволновке.

В течение этого времени я забавлялся, протирая свой липкий член между дольками Мелиссиной жопы и забавляясь с ее титьками. Мадлен на коленях моталась туда-сюда как обеспокоенное животное в клетке, пока Турок снимал с Джерома ботинки и носки, выдергивал ремень сконфуженного мужчины и стаскивал его штаны и подштанники вниз по ногам.

– Положи этот свежий пирожок на стол жопой кверху! – велел Турок. – Устроим шоу для папочки!

"Шоу", которое мы устроили для Джерома, представляло собой анальное изнасилование его дочери при помощи его жены. Мелисса тщетно умоляла и кричала, пока я с силой засовывал сначала мой палец, потом конец моего члена в ее узкий задний проход. Джером был ошеломлен и молчал, когда я начал внедряться в девичью задницу, чуть выдвигаясь наружу и вставляя внутрь еще немного. Мадлен, всхлипывая, испуганно держала дочку за ногу.

Когда Джером наконец сообразил, что видит, то стал протестовать:

– Ты грязный, вшивый… – начал он.

Турок запихнул в его рот желтые шелковые трусики и велел сидеть тихо и смотреть. Тот так и сделал.

Прошло пять минут накачивания задницы – все время мой негнущийся агрегат заставлял девку постоянно ныть:

– Папа, пожалуйста, останови это! – когда я входил глубоко в нее, и Турок громко воскликнул:

– Посмотрим, как это тебе нравится? Круто он дрючит её!? – и, задрав подол рубашки Джерома, продемонстрировал его истинное состояние – пенис Джерома был негнущийся, как кочерга.

– Грязный ублюдок уже возбудился, наблюдая, как его собственную дочку сношают в жопу!

Джером резко затряс головой в отрицании, и его кляп вылетел.

– НЕТ! – закричал он. И заплакал.

– Ну, так может, ты хочешь трахнуть вот эту? – спросил Турок, шлепнув Мадлен.

Джером всхлипнул и затряс головой снова. Турок согнулся над ним:

– Нет? Тогда может, ты любишь золотой дождь? – спросил Турок и, раздвинув бедра пленника, взял его член с яйцами в массивный кулак и приподнял их. Я готов поклясться, что услышал, как яйца банкира зазвенели, прежде чем он начал визжать, словно резаный поросенок.

– Люблю подержаться за хвост! – пошутил Турок еще громче, выглядя обрадованным первый раз за весь день.

Я был рад, когда Турок, держа за конец, вытащил Джерома из комнаты, оставив меня сторожить двух плачущих женщин.

Когда Турок вышел, мне пришлось присматривать за обеими бабами. Это означало перерыв для задницы Мелиссы. Невозможно было как следует содомизировать дочь, при этом не сводя глаз с матери.

– На спину, Мадлен! – сказал я старшей, и та подчинилась без вопросов. Недолго она пробыла в истерике. Она молча раздвинула свои ноги, и, как мне показалось, была разочарована, когда я поставил заплаканную Мелиссу на колени между ними. Похоже, она ревновала к своей дочке.

– Не волнуйся, Мадлен, – сказал я. – Я собираюсь трахнуть и тебя, но я еще не закончил с твоей прелестной дочуркой! – и резко взял Мелиссу сзади.

Манда девчонки была склизкой, и я вошел глубоко с первым же толчком.

Затем я вытащил член наружу и толкнул девку вперед, открыв вход в письку ее матери.

– Теперь тебя, – сказал я, вводя член в выставленную щель.

Реакция Мадлен была неожиданной. Ее вагинальные мускулы сжали моего хорошо эрегированного петушка, и она выгнула спину ко мне, как любовница. Она вздохнула, когда я выскользнул из ее готовой ко всему манды, чтобы снова раздвинуть распухшую письку ее дочери. Мелисса заплакала, когда я ворвался в нее, насилуя сиська-к-сиське с матерью, после чего выскользнул и вошел еще раз в мамашу.

– Пожалуйста! Берите меня! Не её! – всхлипывала Мадлен. – Она больше не может, бедная девочка!

– А ты – можешь! – сказал я, находясь внутри старшей. – Вот что я тебе скажу, – добавил я, – если ты будешь мастурбировать ее, чтобы показать, как надо удовлетворять возбужденного мужика вроде меня, я дам передышку ее манде!

Мадлен согласно кивнула и, осторожно просунув руку между ног дочери, начала массировать кунку Мелиссы, пока я направил свою энергию на совокупление с хозяйкой дома. Она хорошо трудилась, чтобы доставить мне удовольствие, и ее дочка избежала моего вторжения.

Ей даже удалось довести Мелиссу до оргазма, почти одновременно с тем, как я кончил. Оргазм же самой Мадлен был плохо сымитированным – она явно это видела в фильме "Когда Гарри встретил Салли", но я поставил ей четверку за прилежание.

В кухне я нашел несколько длинных тряпок и привязал Мелиссу к крепкому деревянному стулу. Ее мамаша нервно наблюдала, воображая себе, какая новая пытка у меня на уме.

Когда я предложил провести время, используя длинный огурец в качестве двустороннего дилдо, она разразилась рыданиями:

– Почему... почему мы? Почему Вы выбрали нас для своих грязных занятий? – захныкала она.

Я понял так, что она не подозревает, какая опасность грозит ее мужу за попытку обмана наших клиентов. Я не видел причины, по которой не мог рассказать ей про неопровержимые улики того, что Гильдебранд-Смит вовлек в мошенничество своего партнера, Бориса, последнего любовника и жертву убийственной Леди Фелисити.

Я рассказывал, похлопывая по заднице Мелиссу и приговаривая:

– Я уверен, что Джером сообщит нашим клиентам все ради того, чтобы сохранить эту пухлую жопку и сочную мандёнку. И твои тоже, – добавил я, чтобы сделать ей комплимент и засадил в плоть Мелиссы около 15 дюймов огурца.

– Этого достаточно, – сказал я Мадлен, – чтобы удовлетворить голодного вегетарианца.

Мадлен побледнела, наклонилась и тяжело рухнула на кухонный стол.

– Борис мертв?! – воскликнула она.

– Ага. Фелисити вышибла ему мозги около десяти дней назад, – ответил я. – Ты не могла об этом слышать. Он был в бегах и использовал чужие документы.

– Ну а теперь, – сказал я, – опять настала пора делать трах-трах, миссис Гильдебранд-Смит! Покрути своей писькой и надейся, что Джером быстро скажет клиентам то, что они хотят услышать, в противном случае, дорогая Мадлен, я подыму твою жопу и сделаю бутерброд с огурцом!

Она затрясла головой, отчего ее сиськи возбуждающе запрыгали.

– Это не Джером должен говорить с вашими клиентами, – заплакала она. – Это я! Это на меня Борис растратил деньги. Джером ничего не знает об этом. Я собиралась оставить его!

– Мама! Как ты могла? – возмущенный голосок Мелиссы я услышал, когда уже был у телефона в прихожей. Я поговорил с Ким и убедил ее, что знаю человека, который им нужен и готов ответить на любые вопросы.

Ким выслала фургон за нами троими. Джером, бедняга, был теперь бесполезен. Привезя Мадлен, я сэкономил целый день для Ким и, как оказалось, был совершенно прав.