Путь наверх занял ещё минут тридцать: на живописных уступах девушка то требовала заснять себя, то заставляла позировать молочного брата. Мефодий был красив, хорошо сложен, остроумен и знал об этом. Он нравился девчонкам, был уважаем парнями, но все же такое откровенное, такое явное любование было для него в диковинку. Быть может, если бы он решился девственности не вчера, а пару лет назад, он отнесся бы к нему более спокойно, но пока такая раскованность сверстницы сильно смущала. Правда смущение никак не влияло на эрекцию. Тем более, что Анечка постоянно старалась его коснуться: то теплыми ладошками, то мощными бедрами, то мягким лобком. То словно бы невзначай, то целенаправленно восполняя дефицит тактильных ощущений. Впрочем, парень тоже, хоть и стеснялся, но тискать молочную сестренку не забывал. Они бы непременно не дотерпели до конца подъема и начали ебаться на одной из скальных полок, нависших над Вишерой, если бы не общее желание посмотреть на родительскую оргию и принять в ней участие.

Связь с автором:

http://t.me/@KirillT93

@KirillT93

Ник — Старый мудрый обеьян

Пишу рассказы на заказ

Донаты автору, на поддержание штанов и печеньки): 5536 9140 3350 2638 Т-банк, Елена Александровна

Перед самой вершиной школьники остановились, переводя дыхание. Осталось вскарабкаться на пару метров по почти вертикальному участку скалы — и они на месте. Пять секунд времени, с учётом того, что в известняке, при помощи алмазного диска, были вырезаны ступени, рядом с которыми торчали укрепленные на анкерах поручни.

Мефодий сел на нагретый солнцем камень и вытянул ноги. Подъем был медленным и несложным, а сам он парень был молод, здоров и силён, но юн. И неопытен. Так что он хотел не столько отдохнуть, сколько набраться решимости перед новым головокружительным приключением. Вероятность того, что папа с мамой и тётя Маша сейчас мирно играют в бадминтон, конечно, существовала, но от нуля и в правду отличалось слабо.

Анечка перешагнула через его ноги и нависла над ним, уперев руки в боки.

— Ну и чего расселся, развратный мальчишка? — строго спросила она.

Школьница стояла с широко расставленными ногами почти вплотную, так, чтобы её киска оказалась прямо перед его лицом. На расстоянии вытянутого языка, так сказать, и гадать, чего она хочет, нужды не было. Меф подался лицом вперед, поцеловал её в клитор. Подумал немного и слизнул с вульвы солоноватый пот и пряный сок, живыми каплями висевший на малых губках. Протяжно вздохнув от удовольствия, молочная сестрёнка нежно погладила парня по волосам, но потом решительно отстранила и запрокинула ему голову, чтобы глядя в глаза, скомандовать:

— Вставай, маленький негодник, нас ждут незабываемые приключения!

Анечка так мило ерничала, что Мефодий рассмеялся. Он обнял девушку за попу и прижался ухом к низу живота, как раз над её верблюжьим копытцем. А через секунду понял, что она дрожит. Не сильно, но отчетливо.

— Тоже боишься? — спросил он.

Интонация, с которой он произнёс эти два слова, была такой искренней и успокаивающей, что Ане пришлось честно признать:

— Очень... Я ещё никогда не видела как маму трахают другие люди и тем более не участвовала в таком. Страшно, но очень хочется...

— А я вообще голую женщину вживую вчера первый раз увидел. А тут оргия, на которую нас, по правде говоря, даже никто не звал.

— Может не пойдем? — Аня, впервые за сегодня снявшая маску, будто испугалась ещё сильнее.

Тут настал черед уже Мефодия требовательно ловить её взгляд:

— Ань, нас, конечно, не приглашали, но наши родители — не дураки, и они наверняка ждут от нас чего-то подобного. Это испытание, и нам надо его пройти. Понимаешь? — сказал он с убеждённостью, которой на самом деле не испытывал.

— Хорошо, — от уверенного тона молочного брата и голос девчушки стал чуть тверже.

Мефодий поднялся с камня и обнял её, так и замершую с широко расставленными ногами, уже за плечи.

— Тогда давай, пойдём, — он кратко поцеловал её в губы и шепнул, прежде чем отстраниться: — А к моему отцу лучше все же не лезь: члена тебе хватит и моего, а вот с мамами я тебя ни в чём не ограничиваю.

К его удивлению, девушка не расстроилась, а наоборот, облегчённо улыбнулась:

— Хорошо, я в тебе не сомневалась, — чмокнув сверстника в нос, она взялась за поручень.

На вершину школьники выбрались осторожно, надеясь, что их заметят не сразу. Предосторожность оказалась откровенно излишней: Кирилл, Лена и тётя Маша были слишком увлечены процессом, чтобы заметить подбирающихся детей. Тётя Маша стояла на матрасе раком, высоко подняв оттопыренные булки. Толстая джутовая веревка оплетала все её тело, слегка сжав основание груди, плотно примотав друг к другу запястья за спиной, и многими витками обвивая шею, до самого подбородка. В анус женщины был вставлен здоровенный крюк из нержавейки, от которого шла веревка потоньше, вторым концом крепко привязанная к волосам, и не дающая опустить запрокинутую голову. Впрочем, делать это необходимости не было: киска сидящей на пятках матери Мефодия была прямо перед носом, а рука Лены, обтянутая чёрной латексной перчаткой до локтя, крепко держала волосы управляя действиями головы. Отец же школьника, Кирилл, в отличии от жены, одет не был совсем: только часы блестели на запястье. Он от души сжимал ляхи Аниной мамы и с гортанным рыком насаживал её пизду на свой толстый кривоватый хуй.

От этого зрелища Аня, и без того мокрая, потекла так, что смазка крупными каплями скатилась по внутренней стороне дрожащих бедер. «А он ведь её без презика трахает!» — мелькнуло у неё в голове, — «а папа всегда надевал!» Ноги, пусть и слегка ватные, сами сделали шаг в шатер, а пальцы, с облупившимся лаком на коротких ногтях, уточнить, нащупали клитор. В этот момент девушку мягко толкнули сзади под колени, аккуратно опустив на лежащий у матраса каремат и в её губы ткнулся член Мефа. Автоматически обняв его ртом, школьница, как завороженная, смотрела на то, как её маму грубо пользуют с двух сторон.

В этот момент родители наконец обратили внимание на то, что они не одни: сдержано постанывавшая от языка подруги Лена отстранила её от своей дырочки и развернула за подбородок в сторону отпрысков:

— Я погляжу, Машка, ты воспитала хорошую хуесоску!

Затуманенный взгляд связанной женщины с трудом фокусировался на том, что делали дочь с крестником: Кирилл, стараясь максимально ей в этом помешать, взвинтил темп, заставляя тётю Машу кричать раненой волчицей:

— Да... Хозяйка... — прохрипела она, когда ей это наконец удалось. — Она... и... пизду... лижет... хорошо...

Сосредоточенно косящая на маму Анечка поперхнулась хуем молочного брата, который уже почти протолкнула в глотку. Между её нижней губой и выплюнутым членом повисла тягучая нить слюны.

— Молодец, шлюшка, — похвалила Машу Елена Алекандровна, дав ей легкую пощечину, а потом повернулась к школьнице: — Анечка, девочка, сделаешь тёте Лене приятно язычком? А то это блядища, — она снова дала её матери по щеке, на этот раз позвонче, — совершенно не способна сосредоточиться на кунилингусе когда её ебут.

Девушка растерялась, причем даже не совсем понятно от чего больше: то ли от того, что реальность так быстро превзошла фантазии, то ли от обращения как к ребёнку. Мефодию пришлось даже похлопать её по плечу, чтобы вывести из этого состояния. Отчаянно труся, девчушка переступила коленями вперед, нерешительно наклонилась и припала к промежности Елены Александровны, уже севшей на край матраса и раскинувшей ноги.

Мефодий встретился глазами с матерью: та улыбнулась и подмигнула. Язык крестницы не заставил её вздрогнуть и уж тем более — закрыть глаза, но все же был приятен. Как утренний кофе. Или бокал горячего глинтвейна зимним вечером. Дочка однокурсницы лизать умела, это — факт.

Парень перевел взгляд на отца: тот лишь ухмыльнулся и поощрительно кивнул на стоящую раком Анечку, продолжая от души насаживать её мать. Мол, вот же: дырки перед тобой на выбор, не тормози, засади уже.

Взгляд же крёстной мамы был уже целиком устремлён в себя и выражал только одно: её ебут, ебут хорошо и больше ничего в этом мире не существует. Если она и помнила в этот момент о чём-то кроме хуя в собственной пизде (например о родной дочери) то и ей она от всей души желала быть отъёбаной столь же качественно.

Поощряемый взглядами родителей, парень опустился на колени, и все ещё немного смущаясь, аккуратно заправил рукой свой стояк в Анютино «верблюжье копытце», всем телом ощущая, как спадает её внутреннее напряжение по мере продвижения поршня. Лена успокаивающе погладила девчушку по голове, а сама наклонилась вперед и поцеловала сына в губы.

— Мы думали, вы придете позже, — сказала она на ухо сыну, облизнув его язык. — А общую оргию собирались устроить на закате.

— Аня очень хотела, чтобы я трахнул её при вас, а мне хотелось посмотреть, как вы трахаете тётю Машу, — негромко ответил парень, двигаясь в пизде молочной сестры. Довольно медленно, мощно и глубоко, вызывая сдавленное поскуливание в районе маминой дырочки.

— И разумеется, отодрать лучшую подругу матери, — иронично усмехнулась женщина. — Ай! О-г-х-х! Суууукаааа...!

Оргазм к ней пришел внезапно, скрутив стройное тело от тонких пальцев ног, до макушки и сжав изящную кисть на плече школьника. До упора насаженная на хуй Анечка издала торжествующий вопль, подняв лицо на крестную, но пальчиками продолжая ласкать её изнутри.

— Тётя Лена, а вы мне писю полижете? — спросила она тоном первоклассницы, просящей на мороженое.

Женщина расхохоталась и ласково потрепала её по косичкам:

— Вот шкода! — она наклонилась и новый поцелуй достался юнице. — Может быть, но сейчас твоя дырка занята более важным делом: она удовлетворяет моего сына. — Женщина перевела взгляд на парнишку: — Мальчик мой, мне кажется, эта леди слишком много разговаривает. А это значит, что её недостаточно крепко ебут.

Получивший такое, мягкое, но, всё же, порицание, школьник задумчиво посмотрел сначала на родную мать, потом на церковную, именно в этот момент в очередной раз начавшую биться в путах от очередного оргазма, на утирающего пот отца, на подающую задом ровесницу.

— Мам, подвинься! — подняв подругу с колен, он развернул её лицом к себе и уложил на спину между женщинами. — А теперь сядь этой мелкой бляди на лицо! — скомандовал он Елене Александровне, снова втыкая хуй в мокрую пилотку, рукой бесцеремонно хватая за волосы крёстную и притягивая её к сиськам дочки.

Отец молча поднял большой палец вверх, не прекращая работать тазом, а мама одобрительно хмыкнула и устроилась на лице крестницы, требуя кунилингуса.

Тётя Маша отходила от финиша медленно. Поначалу она просто лежала с закрытыми глазами, зарывшись лицом в грудь дочери, рефлекторно посасывая сосок. Потом в её пизде вновь ожили рецепторы, сообщая что член мужа лучшей подруги ещё в ней, и всё ещё движется. Поршень, как всегда поначалу, вызывал лишь сильное томление внутри. Чтобы унять его, инстинкт толкал назад, навстречу кожаной палке, но от этого зуд становился лишь сильнее. Истекающий развратной влагой пожар только становился жарче. Спустя несколько секунд до женщины наконец дошло осознание того, что грудь, которую она ласкает, принадлежит вовсе не институтской подруге Лене, а её собственной дочери. А сама подруга сидит на лице доченьки и ерзает потнему пилоткой, в то время как крестник активно долбит её девочку и целуется с родной матерью. Анечка, похоже, уже подходила к оргазму, и Маша решила использовать свой секретный прием, чтобы помочь ей. Она потянулась к её животу, но стальной крюк, торчавший из задницы, не пустил её, дернув веревкой за волосы.

— Кирилл, — попросила она, останавливаясь. — Освободи меня.

Мужчина прекратил фрикции и даже вынул член из её пизды, оставив после себя ощущение утраты. Сильные руки отпустили пухлые белые ляхи с красными отпечатками ладоней, сделали длинное вытягивающее движение, и веревка, стягивающая запястья до локтей, упала женщине на спину. Крюк с набалдашником, с куриное яйцо размером, он тоже извлек из её прямой кишки аккуратно, но достаточно быстро, чтобы анус издал звук, с которым пробка обычно покидает винную бутылку.

Охнув, тётя Маша взмахнула затекшими руками, растёрла красные витые следы джута на коже, а потом придвинулась ближе к дочери и вновь встала раком.

— Кирилл! — требовательно сказала она, уже нашаривая рукой сзади его крепкий хер и возвращая его в свою щель, сама же вновь припадая к дочери, уже полностью свободная в движениях.

Новый оргазм был ещё довольно далеко, и Мария могла нормально соображать. Присоединение отпрысков к оргии она как-то пропустила. Оно произошло несколько раньше планов, но, ну и что? Её жопа уже готова принять в себя обе доступные булыги в любой последовательности, а рожалка жаждет этого всегда, причем хоть вместе, хоть по отдельности. Но сначала надо помочь уже кончить дочурке, её маленькой девочке, даром что кобыла такая вымахала.

— Крестник, смотри, как могу! — сказала женщина, отвлекая внимание Мефодия от поцелуев с матерью.

Проведя языком от пупка к лобку, она царапнула кончиками ногтей мокрую дорожку, одновременно слегка дуя туда. Анюта с детства боялась щекотки, а когда подросла, этот страх сексуализировался, и кроме паники стал вызывать острейшее возбуждение.

Мефу опять показалось, что его таз давят автомобильным прессом: Аня кончала снова, с той же неистовой силой. Её судороги, будто электричество, передались сидящей на её лице матери Мефа, как будто вопреки всей её физиологии, выжимая из женщины ещё один оргазм. Елена Александровнаи кончила, и не просто так, а пустив струю на лицо школьницы и едва удержавшись от падения в произвольную сторону.

Оторвавшись от живота Ани, тётя Маша гордо выпрямилась, насколько это получилось не выпуская из себя член, и вопросила:

— Ну как вам оргазм моей девочки? Ни одна шлюха, ни одна блядь так не кончает, даже я!

— Кончает она, конечно, отпад, — согласилась Лена, обмякая, слезая с лица школьницы, и нетвёрдыми руками нагибая подругу за волосы. — А теперь отсоси моему сыну, спермохлебка.

Зрелая тетка не колебалась и не сопротивлялась, только ехидно пробормотала, прежде чем проглотить мокрый от соков дочки хуй:

— Это я умею, это я люблю!

Шестым чувством парень понимал, что с крестной матерью, в отличие от родной, церемониться не следует: это будет воспринято как слабость. Иметь её следовало как вещь, как резиновую куклу: грубо, жёстко, можно сказать — зло.

Горло тёти Маши принимало хуй легко, без малейшего сопротивления, но при этом очень плотно охватывая его со всех сторон. Как мамина жопа, пожалуй. Слюна, пузырящимся ручьём, текла по подбородку на грудь, и по члену Мефа, заливая мошонку. Ощущения были классные, но давящиеся, булькающие звуки, стонов и хрипов женщины, которую грубо ебали в два хуя тяни-толкай, были, пожалуй, круче.

— Вот теперь Меф, — мама слезла с надувного матраса, прижалась к спине сына грудью и говорила на ухо бархатным шелестящим полушепотом, перебирая его волосы обтянутыми латексом пальцами. — Ты стал ещё на шаг взрослее: ты познал не просто секс, а секс с разными женщинами, и понял, что «хорошо» тоже может быть всяким.

— А ещё то, что разные женщины и удовольствие получают от разного, — ответил ей сын, одной рукой обнимая маму, а другой — с силой насаживая её подругу за волосы на кожаную флейту.

— Верно, малыш. Я люблю нежность, хоть иногда и жёсткую, а Машка вот тащится от максимальной грубости на грани насилия, иногда даже с болью и унижениями. Смотри, — она сдернула голову суки с члена и смачно харкнула в широко раскрывшийся для вдоха рот, после чего отвесила ей звонкую пощечину, от которой ту здорово мотнуло. Но аккуратно, впрочем. — Шлюха ебаная! Шалава вокзальная! — выкрикнула мама ей в лицо, пальцами силой сжимая, выкручивая сосок.

Тётя Маша, одетая лишь в остатки джутовых верёвок, тонко заверещала, очередной раз кончая, и без сил рушаясь на матрас. Несколько секунд она лежала без движения, потом медленно протянула, не поднимая головы:

— Государыня, ваша ничтожная раба нежнейше просит о милости: позвольте вашему мужу и сыну отъебать меня в обе дыры разом, — в голосе звучала настоящая, неподдельная мольба, хоть и довольно ироничная: Маша правда хотела, но игра оставалась игрой, даже когда играешь только для самой себя.

— Вот видишь какая она: меня надо уговаривать, возбуждать, пробудить интерес. А эта подстилка сама что угодно сделает ради хуя, — мама ласково погладила её по волосам и поцеловала макушку.

Та замурчала и поцеловала длинные пальцы обтянутые латексом.

— Прошу заметить! Я такая не со всеми, —тётя Маша перевернулась на спину и вполне трезво посмотрела на школьника снизу вверх. — Как и Ленка, я после свадьбы ни с кем, кроме мужа, не трахалась, и даже с ней самой было всего несколько раз. А с мужиками — вообще ни с кем, ни разу. Просто сейчас прорвало...

— Могу подтвердить, — папа тоже решил вступить в разговор, массажными движениями размазывая любовнице по ляжкам её собственные соки. — Я кучу раз уговаривал её освежить воспоминания о групповушках в 412 комнате второй медобщаги, но она отказывалась. Даже на поцелуи не отвечала. Максимум — могла иногда за сиськи дать подержаться, если очень жалобные глаза сделать.

Аккуратно сев на пятки, обсуждаемая положила руки старым любовникам на плечи нежно поцеловала в губы сначала Кирилла, потом Елену Александровну и перевела взгляд на дочь:

— Твоего-то поцеловать можно?

Подобравшая под себя ноги девушка смутилась, и неуверенно кивнула. Пухлые горячие губы, только что ласкавшие его член, запечатали парнишке рот. Третья его женщина целовалась так же, как и сосала: жадно, взахлеб, стараясь отдаться как можно полнее. Отдаться до конца.

— Ну так что, выебешь крёстную маму? Восемьсот лет не пробовала двойного проникновения, — спросила тётя Маша, выжидательно глядя ему в глаза. — Пробовал вообще анал?

— Он меня уже в жопу трахнул вообще-то, час назад ещё, — Анютка успела ответить первой, а потом добавила, то ли желая наябидничать, то ли... — даже разрешение не спросил!

— Мда, — тётя Маша заинтересованно глянула на крестника. — Прыткий молодой человек, далеко пойдёт, — она снова посмотрела на дочь. — Но, судя по тому, как и когда ты это сказала, разрешение ты все же дала, просто не произнесла это вслух, и он это понял. Так, доча?

— Так, — она потупилась.

— Вот и не жалуйся тогда.

— А я и не жалуюсь, я хвастаюсь! — фыркнула Анечка, подползла к Мефодию и крепко обняла, нагло оттеснив матерей и прижавшись сиськами к его груди, как бы заявляя право собственности на самца. — Трахайтесь как хотите, но спим мы сегодня с ним вдвоем, на яхте, — она поцеловала парня в губы. — Верно, Мефодь?

— Верно, верно, — засмеялся парень, и пояснил для тёти Маши: — В двойном проникновении я, кстати, тоже участвовал: маму мы с отцом в две дыры драли, и вчера, и сегодня.

— Жаль, — Маша, впрочем, не выглядела сильно расстроенной. — Я надеялась быть первой, ведь Ленка всегда недолюбливала...

— Да чтоб я родному сыну жопу пожалела! —почти оскорбилась та.

— Если женщина много разговаривает, значит её недостаточно крепко ебут, — задумчиво сказал в пространство Кирилл, убирая в сторону бутылочку массажного масла, которым уже обильно палил себе член и руки.

Потом, не тратя более слов, взял однокурсницу жены за задницу и одним уверенным движением задвинул свой хер в её анус, по яйца.

— Ах!... Грубите, парниша! — тётя Маша откинулась на Кирилла спиной и поцеловала, оглянувшись через плечо.

Бросив на супруга, напялившего зад её лучшей подруги на хер, отдающий ревностью взгляд, Лена переключила внимание на её дочь.

— Девонька, а тебя мама уже страпонила? — потянувшись за кровать, она достала средних размеров фаллос, с силиконовой кожей телесного цвета и тремя ремешками для крепления к паху. — Если что, потом можем поменяться...

Анечка не размышляла:

— Только чур, я теперь сверху! — школьница с готовностью схватила бутылку смазки.

— Идет! — усмехнулась Лена, застегивая игрушку на себе.

Мефодий вернулся взглядом к отцу и тёте Маше: папа парнишки уже улёгся на матрас, а однокурсница жены оседлала его, развернувшись спиной и со вкусом насаживаясь анусом на кол.

— Давай, малыш, трахни крёстную мамочку! — сощурившись от удовольствия, промурчала она. — Можешь потом даже спустить мне прямо в пизду, — она подмигнула. — Этого уж точно ни Анька, ни мамка твоя тебе не разрешат, а я вот сегодня на свечках.

Пацан наконец сбросил оцепенение и всадил в брюнетку хер. Ему почему-то казалось, что у Маши должна быть большая, основательно растянутая пиздень. Но дырочка, к его удивлению, оказалась даже у́же маминой, а член отца, подпиравший через тонкую стенку со стороны жопы, делал её ещё теснее.

Дождавшись попутчика, папин хуй пришел в движение. Подавая пример, мужчина неторопливо потянул жесткий орган из женской прямой кишки. Упругий анус скользил по стволу мягко, почти ласково. Во времена студенческих безумств Кирилл драл Машку и их с Леной третью соседку, Юлю, по большей части именно в жопы: молодой парень тогда буквально фанател от анала, а будущая супруга была к этому виду удовольствия довольно холодна. Впрочем, как прогрессивная патрицианка, она признавала за высокоранговым мужчиной право не только желать чего-либо, но и удовлетворять свои желания за счет податливых плебеек, к числу которых она относила абсолютное большинство окружающих девушек и женщин, включая своих соседок по комнате, разумеется.

Что они творили тогда — тема отдельной истории. Достаточно сказать, что Юля, крошечная первокурсница с телом 12-летнего пацана, неделю ходила на учёбу в ошейнике, короткой юбке без трусов, с пробкой в анусе и надписью перманентным маркером на заднице: «Анальная шлюха мастера Кирилла и личная пиздолизка государыни Елены». Причем её юбка была короче даже её же собственного медицинского халата, а собачий ошейник она даже платочком не прикрывала. Сейчас, снова трахая Машу в жопу после многих лет, Кирилл как будто возвращался в те благословенные времена. Подруга жены хрипела, стонала и кончала совсем как раньше, разве что и так большие сиськи с тех пор стали ещё больше, и Лена, глядя на них, страпонировала не юную первокурсницу Юлю, а ещё более юную Машину дочь.

Сын же, натренировавшись вчера с родной матерью, с матерью крестной освоился сходу: поймав ритм родителя, он вместе с ним бодро напихивал в дырку, из которой когда-то появилась Анечка, а руками самозабвенно выкручивал соски огромных грудей, молоком которых когда-то питался. Тётя Маша от этого даже не стонала, а скулила и повизгивала, при этом непрерывно матерясь:

— Давай, карапуз, еби шлюху! Ай, бля... Трахай зрелую тетку! Накидай мне полную пилотку! — от особенно жесткой синхронной фрикции, сношаемая взвизнула и перешла на дробный горячечный шепот. — Я — вещь... подстилка... и шалава. А-а-а!

Мамина однокурсница сотряслась в припадке, а её щель буквально выжимала член Мефодия, требуя извержения. И вдруг парню сошло озарение.

Со звонким чпокающим звуком вврвав из ещё пульсирующей дыры хер, школьник отвесил Анечкиной маме звонкую пощечину (руки дрожали от волнения, но вышло как надо). Потом схватил её за волосы и стащил дергающуюся женщину с отца. Только что пережившая неизвестно какой по счету оргазм, она не сопротивлялась, но и на помощь способна не была. Парню стоило немалых усилий удержать её одной рукой: всё же весила она изрядно, одни сиськи тянули килограмма на три-четвре.

Крепкие пальцы стиснули сильную шею с легким намеком на второй подбородок. Возвращающая контроль над телом женщина жадно раскрыла рот, а ученик средней школы набрал слюны и смачно харкнул прямо на розовый язык, стоящей на коленях тети Маши.

— Ну что, давалка... грязная... — на языке вертелось «старае», но в последнюю секунду он вспомнил, что указание на недолговечность женской красоты и, в принципе, на возраст – самый простой способ превратить женщину в вечного врага. Отец не раз об этом говорил. — Хочешь прочувствовать хуй крестного сына в своей жопе?

Сглотнув, подруга матери кивнула:

— Да, мой маленький Хозяин! Отъеби меня в очко, Мефодечка.... — горячо зашептала она. — Разъеби мои блядские дырки, мальчик....

Кирилл, с которого сын стащил кончавшую любовницу, со скептическим интересом наблюдался его действиями: в них чувствовалась щенячья неуверенность и щенячье же желание подражать взрослому кобелю, но вместе с тем было заметно, что прикус у него формируется добрый и с годами щенок заматереет в зрелого волкодава, а не в ригидно-глупого корги или злобную таксу.

Толкнув женщину к отцу, парнишка уронил её на колени перед ним. Та без колебаний насадилась глоткой на кожаную флейту, ещё мокрую от анальной смазки. По-хозяйски ухватив Машу за волосы и намотав их на кулак, Кирилл принял управление минетом в свои руки.

Дрожащая от нетерпения жопа крестной оказалась очень свободной: папин хер растянул её качественно, как будто даже шире пизды. У школьника даже возникла мысль оттарабанить этот анус в два смычка, как они делали с маминой пиздой, но глядя на то, как увлечённо отец забавляется с головой Маши, заставляя её вылизывать ему яйца и делать римминг, решил ограничиться обычным анальным трахом. Задняя дверь была широка, но не настолько, чтобы отбить интерес у вчерашнего (буквально!) девственника. Кроме того, дырок-то по факту в распоряжении Мефа было две, и он, не стесняясь, стал их чередовать, пока женский язык полировал мужской анус.

На проникновение в разные отверстия тётя Маша и реагировала по-разному: в пизду она любила все же явно сильнее, а потому издаваемые звуки и телесный отклик были заметно более чувственны. Впрочем, оргазмы от анала были сильнее и продолжительнее.

Тётя Маша успела кончить пять или шесть раз, пока её дочь получила лишь два оргазма, зато каких! От второго родителям Мефа показалось, что девушка потеряла сознание, они даже на мгновение испугалась и хотели уже её спасать, но Анечка шевельнулась, схватила покинувший её страпон и простонала:

— Тёть Лен, не останавливайтесь... — меняться ролями она явно раздумала.

Лена с Кириллом от этого даже рассмеялись, а тётя Маша только выпустила изо рта член мужа лучшей подруги и гордо констатировала:

— Моя девочка!

Хмыкнув, мужчина взял лежащее на матрасе полотенце, протёр лицо минетчицы от слюней (она их не жалела: толстые густые нити уже плотно покрывали её от подбородка до груди, отдельными каплями доставая до пупа) и кратко чмокнул её в губы:

— У меня идея, развлекайтесь.

Не тратя больше слов, он подобрался сзади к жене и разко засадил ей в киску, прямо между ремней удерживающих страпон. Лена от этого всхрапнула и рефлекторно дёрнулась вперёд, воткнув искусственный член особенно глубоко, от чего уже Анечка выгнулась дугой и очень желобно, но от этого не менее страстно и очень жадно всхлипнула.

Из состояния завороженности действиями «паровозика» Мефодия вывела рука тёти Маши, ухватившейся за выскользнувший из её задницы член:

— Не отвлекайся, мальчик. Аньку ты ещё восемьсот раз успеешь отодрать, — женщина перевернулась, вытерла грудь и шею тем же полотенцем, после чего мягко уронила юношу на матрас и уселась сверху, проглотив его член пиздой до основания. — А вот отыметь крёстную маму, да ещё и накончать ей полную рожалку — не обещаю что ещё когда-нибудь удастся.

Парнишка открыл уже было рот, собираясь задать очередной глупый вопрос, но женщина склонилась к нему, накрыв лицо грудью и рассыпав кругом чёрные волосы. От этого глупые вопросы и вообще все его мысли пропали напрочь. Если бы в этот момент он был способен рассуждать, он бы непременно признал правоту отца по отношению к этим сиськам: мамин бюст, бесспорно, шикарен: идеальная форма, упругость, объём, великолепно заполняющий ладонь... Но сиськи тёти Маши были вообще словно бы не из этой вселенной: огромные, мягкие, и какие-то невозможно нежные.

Вся кровь, что имелась в организме школьника в этот момент была сосредоточена в относительно небольшом органе, помещённом внутрь маминой подруги, и от того подходящие сравнения в голову как-то не шли. Строго говоря, у него вообще не было никаких мыслей, он как слепой котёнок, жил одними инстинктами, а они твердили одно: изо всех сил долбить тазом снизу вверх и ласкать, ласкать эти кожаные бидоны, пахнущие не молоком, но страстью.

Реальность ускользала. Мир был наполнен звуками собственного тяжёлого дыхания, гикающим рычанием отца, разноголосыми стонами трёх сношаемых женщин, шлёпаньем и чавканьем потных тел. Воздух в шатре, несмотря на распахнутый вход, был густым и влажным от феромонов. Казалось, его можно резать ножом и черпать ложкой. Тактильные датчики давали разнобой ярчайших вспышек: вот женские губы касаются груди Мефодия, вот его руки сжимают задницу Маши, гру́ди, шею... Вот пульсирует охватывающая член пизда, придавливая головку плотным валиком шейки матки. Зрительный анализатор сбоил, выдавая отдельные кадры происходящего, как слабенькая видеокарта, тщетно пытающаяся вытянуть нагруженную сцену в требовательной игре: вот раскрытый рот кричащей от оргазма мамы, вот отцовские пальцы выкручивающие её соски, вот Аня, пронзённая страпоном держится за его, Мефодия, руку, а мать гладит Анечку по голове.

Во всей этой мещанине тел и ощущений школьник даже не заметил, как внутри поднимается тугая волна, как скручивается и сжимается мощная пружина. Осознание пришло только тогда, когда она хлестнула через край, непреодолимой стихийной силой извергаясь внутрь крёстной матери.

Тётя Маша, всё это время относительно стойко державшая связь с реальностью (всё же она — не мальчишка — вчерашний девственник), в момент, когда крестник стал разряжаться в её чрево, уронила своё тело и всем весом прижала цервикальный канал шейки матки к стреляющей головке члена, сама же льнула к нему и резким движением перевернула обоих, оказавшись снизу: чтобы ни капли драгоценного семени не пропало зря. Только после этого она сняла ногу со стояночного тормоза и в очередной раз погрузилась с головой в пучину оргазма.

На расстоянии вытянутой руки от них Кирилл так же расстреливал матку своей жены, от избытка чувств упавшей грудью на так и стоящую раком Анечку. Женщине отлично было видно, как в растраханой пизде дёргается, спуская, знакомый со студенчества кривоватый кожаный стержень.

Их общажная патрицианка-краснодипломница, так же как и её подруга-плебейка, соскользнула на матрас, на спину, вздрагивая от последних судорог и прикрывая пизду ладошкой, чтобы не потерять ни капли драгоценной жидкости Каменного Мужчины, как она любила называть мужа.

Нет, конечно же за все годы, прошедшие с момента знакомства она ни разу не озвучивала, что считает себя чем-то выше или лучше подруг. Но это чувствовалось. Порой даже очень. Елена Александровна в помощи не отказывала, но помогала всегда с какой-то ноткой высокомерия, и даже своих маленьких пациентов лечила... Как-то так. Кирилл обронил однажды, во время нечаянного разговора, случившегося много лет назад, что его жена не умеет сопереживать другим людям, почти никому. Такой вот дефект психики. Для себя сердце он ей как-то сумел размягчить, но иногда... проскакивало.

Маша же, по существу — простая провинциальная баба с простым синим дипломом о высшем образовании к особенностям однокурсницы относилась философски: в конце концов, само понятие женской дружбы всегда было крайне относительно, в поступках её обвинить было не в чем, а что эмоциональный подтекст с душком — да и хрен бы с ним.

А ещё, встретив первый раз Кирилла уже вдовой, она почувствовала, что этот мужчина изголодался. Не по телу, нет. Не по огромным сиськам и мягкому аналу. А по её, Машиным, честным, живым и ПРЕДСКАЗУЕМЫМ эмоциям. И ей понравилось дарить ему их. Нельзя сказать, что она вдруг влюбилась в него, как девочка, спустя страшно сказать сколько лет после знакомства — нет. Но эта семья показалась Маше островом спокойствия в бурном море, посреди которого она вдруг оказалась вместе с дочерью-школьницей после гибели мужа. Причём островом вполне знакомым, родным, и в нужной степени развращённым. Удобным. Как старые любимые кроссовки. На столько, что она без колебаний и особых раздумий не только приняла предложение войти в их семью вместе с дочерью, но и вступила в сговор с новыми старыми любовниками, с целью свести между собой их детей.

— Мам, — вывел женщину из раздумий голос дочери. — Давай я высосу из тебя Мефодькину сперму?

Только что отстрапоненая девица, блестя глазами, склонилась над матерью, кончиками косичек касаясь её мокрой от пота груди.

— Нет! Резко ответила тётя Маша, даже сводя ноги в знак протеста. — Мне дали, вот пусть внутри и плещется. Хочешь спермы — сделай Мефодьке минет, у него её много.

— А залететь не боишься? — обижено поджала губки девушка.

— Вообще-то вагинальные противозачаточные я вводила при тебе. В меня ещё часа четыре можно кончать без опаски, — фыркнула женщина. — И я не уверена, что при их смешении со спермой получится что-то вкусное.

— Всё равно, жадина... — Анечка резким жестом закинула косички за спину и повернулась к молочному брату. — Пойдём, покажешь, как у вас тут душ выглядит.

PS. Дорогой читатель, если ты добрался до конца истории, не сочти за труд — поставь оценку моему рассказу

Связь с автором:

http://t.me/@KirillT93

@KirillT93

Ник — Старый мудрый обеьян

Пишу рассказы на заказ

Донаты автору, на поддержание штанов и печеньки): 5536 9140 3350 2638 Т-банк, Елена Александровна

Тех же, кто плохо ещё знаком с моим творчеством приглашаю почитать и другие мои произведения:

1. Под звуки КиШей. БДСМ-сага (8 частей!) частей

https://bestweapon.in/post_80347

2. Продавец оргазмов (2 части) https://bestweapon.in/post_95608

3. Гиста (2 части)

https://bestweapon.in/post_95607

4. Новое начальство (2 части) https://bestweapon.in/post_96223

5. Семья моей женщины (6 частей, алмазный рейтинг!) https://bestweapon.in/post_97099

6. Киносеанс https://bestweapon.in/post_80168

7. Похищение невесты https://bestweapon.in/post_79902

А так же статья для начинающих «немного о БДСМ» https://bestweapon.in/post_80246