Вчера 25 декабря был корпоративный вечер встречи Нового 2025 года в нашем медицинском центре «СМТ». Я с моей подругой Веркой жутко напились, перестали себя контролировать. При всех откровенно обнималась и целовалась как женщины определённо сексуальной ориентации, причем что точно было я не помню, моментами только. Меня откровенно лапала Верка. Самое ужасное, что я толком не помню может чего еще натворила...

Короче, вела себя как шалава последняя. Там, конечно, все были изрядно выпившие, но так отрывались только я и Верка.

А так, я тридцатилетняя разведенная Ирина Александровна Бортко врач-терапевт всегда тихая и скромная, от меня никто такого не ожидал, да и я сама от себя тоже не ожидала. Там был еще один мужчина заведующий отделения Семен Викторович Крылов, в которого я была влюблена и на прошлой встречи Нового года.

Мы переспали с ним, поехали к нему домой, на самом корпоративном вечере вела себя прилично тогда в 2023 году. Потом мы не общались практически целый год, я избегала его, а я все надеялась что в этот раз тоже получиться сблизиться, но увы...

А после такого он вообще наверное подумал, что я блядь какая-то подставляю свои «Любовные дырочки» любому мужику, и меня это еще сильнее угнетает. Хотя, наверное, это так и есть, и я просто это доказала всем, что ещё востребована, для секса.

Сегодняшний корпоративный вечер был таким же, как и любой другой, когда мы с Веркой моей подругой врачом гинекологом выходим на улицу из клиники. Мы слишком много выпили, наш смех эхом разносился по улицам, когда мы, спотыкаясь, возвращались ко мне в мою квартиру находящеюся недалеко от клиники, неровно стуча каблуками по тротуару. Это был типичный вечер для нас, одетых с иголочки в шикарно облегающие наши попки юбки и на высоких каблуках, слегка растрепанных, от вечернего празднования встречи Нового года.

Когда мы неуклюже пробирались через входную дверь в мою квартиру, нас встретил Гоша, мой ротвейлер. Он яростно вилял хвостом, его большой, слюнявый язык горел желанием поприветствовать нас. Обычно его восторженное облизывание немного раздражает, но сегодня вечером, в нашем пьяном состоянии, это только добавило веселья.

— Устраивайся поудобнее Верочка, я возьму вина, — невнятно пробормотала я пьяным голосом, направляясь на кухню. Когда я вернулся с двумя бокалами красного вина, Верка уже развалилась на диване, ее смех наполнил комнату, пока Гошка облизывал ее лодыжки.

— Гошка! Неугомонный прекрати! — крикнула я, скорее по привычке, чем по ожиданию. Гоша замер, но не потому, что понял меня, а потому, что услышал своё имя.

— С ним все в порядке, — сказала Вера, грубо погладив Гошку по голове, ласку которую он принял спокойно, его мускулистое тело не смущало ее игривой грубости.

— Если ты Вера остановишь его, он никогда не научится доставлять сексуальное удовольствие, предупредила я, полушутя, полусерьезно. «Прежде чем ты это поймешь, он будет засовывать свою голову под юбку каждой женщине, которая входит в эту квартиру».

— Боже мой, Ирочка, я бы не отказалась от хорошей ласки языком твоего Гошки, — усмехнулась Верка, ее слова были невнятными от выпитого алкоголя за выгоднейший вечер. «Прошло много времени с тех пор, как я видела какие-либо действия на своей киске».

Мы обе разразились приступами хихиканья, когда Верка скинула каблуки и откатилась на диван. Ее лицо с любопытством нахмурилось: «Ира, Гошка когда-нибудь лизал тебя там между ног?» — спросила она игривым голосом.

— Господи, Вера, нет, конечно, — ответила я, потрясенная тем, что она вообще могла подумать о таком.

— Он может быть лучше, чем тот последний твой мужик, с которым ты была год назад, как его зовут, Семен Викторович Крылов? — засмеялась Вера, напомнив мне о моем последнем свидании с ним.

— Это мало о чем говорит, — отрезала я, и мой взгляд на мгновение упал на Гошку. Мысль была абсурдной, и я быстро отмахнулся от нее, решительно сказав себе «НЕТ».

Верка, всегда из тех, кто раздвигает сексуальные границы, особенно когда пьяна, откинулась назад и раздвинула ноги в насмешливом жесте: «Давай, Гошка, лижи киску мамы», — скомандовала она, плохо подражая моему голосу, разразившись еще большим смехом.

Я не могла не рассмеяться, несмотря на абсурдность ситуации. Такие вечера, как этот, с Веркой, всегда были наполнены такими нелепыми, запоминающимися сексуальными моментами лесбийской любви.

Но когда Верка закрыла глаза и откинула голову назад от смеха, Гошка увидел свой шанс. Он подошел к ней, и я смотрела, как он приближается, у меня отвисла челюсть, но я ничего не могла сказать. Как только его морда протянулась между ее ног, Верка поймала его, схватив за голову, чтобы остановить. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, она держала его там, его нос был всего в нескольких сантиметрах от ее трусиков, и начала притворяться издавай сексуальные стоны, притворяясь мной.

— Мм...м, Гошка, боже, мой мальчик, лижи мамочку, о боже, о боже, о боже, — издевалась Верка театральным, возбужденным тоном, прежде чем оттолкнуть его назад и сомкнуть ноги, смеясь до упаду.

Я была ошеломлена и, к своему удивлению, почувствовал укол сексуального возбуждения между ног. Мои щеки покраснели, и я не смеялась. Я пыталась скрыть свою реакцию.

— Ха-ха, — мне удалось изобразить фальшивую ухмылку.

— Гоша все равно так не поступит, он хороший воспитанный пёс, — сказала я, думая о последствиях.

— Держу пари, Ира, — возразила Верка, ее голос все еще был легким от смеха. «Он очень сексуальный пес».

— Нет, сомневаюсь, — ответила я, стараясь звучать пренебрежительно.

— Давай, сними трусики и попробуй его, держу пари, черт возьми он трахнет тебя, — настаивала Вера.

— Отвали, ты это сделаешь с ним Верка, — возразила я, зная, что она редко отступает перед вызовом брошенной ей.

— Хорошо, просто чтобы доказать свою точку зрения, но я хочу еще один бокал вина, — потребовала Верка.

Я пошла за вином на кухню, моя изрядно пьяная голова гудела от того, что может произойти дальше. К тому времени, когда я вернулась в гостиную, Верка уже стягивала трусики. «Господи! Вот ведь сучка какая!», – подумала я про себя, чувствуя, как во мне нарастает неожиданное сексуальное волнение.

Я протянула Верке её бокал с вином, мои руки слегка дрожали от смеси шока и предвкушения. Она сделала большой глоток, ее глаза озорно блестели, когда она устроилась поудобнее на диване, ее юбка теперь была собрана вокруг талии.

— Смотри это, — сказала Верка, и в ее голосе звучала смесь пьяной уверенности и игривого вызова. Она посмотрела на Гошку, который теперь сидел внимательно, вероятно, смущенный всем этим вниманием.

— Иди сюда, мальчик, — проворковала она, похлопывая себя по бедру. Гошка, всегда жаждущий ласки, рысью подбежал к нему, виляя хвостом.

Я смотрела, и мое сердце колотилось в груди. Часть меня кричала, чтобы я прекратила это, но другая часть, о существовании которой я не знала, была любопытна, почти желая увидеть, что произойдет дальше.

Верка слегка раздвинула ноги, достаточно обнажив себя.

— Гоша, иди сюда, мой мальчик, — подбодрила она игривым, но слегка невнятным тоном. Гошка, как собака, обнюхал окрестности, его нос приближался. Я чувствовала, как у меня перехватывает дыхание, когда он, казалось, колебался, его нос был в нескольких сантиметрах от нее. Затем, как по команде, он осторожно лизнул её промежность, и Верка издала преувеличенный, насмешливый стон: «Мм...м, Гошка, ты непослушный мальчишка!»

Мои щеки горели, от смеси смущения и возбуждения. Я не могла поверить в то, что смотрела. Каждое прикосновение языка Гоши было встречено громким, театральным стоном Верки, ее смех смешивался со звуками, когда она издевалась надо мной. «Мм...м, Ира, посмотри, как он умеет делать!» — поддразнила она, и ее голос эхом пронизывал смех.

Но затем, на последнем облизывании её половых губ, что-то изменилось. Звук, сорвавшийся с губ Верки, был другим — более глубоким, менее контролируемым. Это был стон, который не имел того же игривого тона. Это звучало искренне. Мои глаза расширились, когда я осознала переход, от насмешки к чему-то реальному, чему-то грубому.

Осознание этого нахлынуло на меня, как волна, и я увидела, как выражение лица Верки изменилось с удивления на краткий миг удивления или, возможно, смущения. Она быстро оттолкнула Гошку, своими резкими и решительными движениями, резко завершив эксперимент.

Ее лицо покраснело, соответствуя жару, который я почувствовала на своих щеках.

— Ладно, ладно, хватит, — сказала она уже не невнятно, а четко, с намеком на срочность в тоне. Верка явно пыталась скрыть свою реакцию, задрав юбку на место и избегая моего взгляда. Ее щеки все еще были красными, и в ее движениях было какое-то напряжение, которого раньше не было. Я почувствовала, как на моем лице появилась ухмылка, игривая сторона меня вышла на первый план, несмотря на шок от того, что только что произошло.

— Похоже, кому-то это слишком понравилось, — поддразнила я дразнящим, но нежным голосом, стараясь сохранить легкое настроение, но не упуская возможности подшутить над Веркой.

Вера, застигнутая врасплох и, возможно, чувствуя себя немного обороняющейся, быстро ответила: «Давай, сделай это, посмотри, сможешь ли ты это выдержать». Ее слова были вызовом, ее глаза встретились с моими со смесью вызова и любопытства.

Я помолчала, и приглашение повисло в воздухе между нами. Часть меня была ошеломлена, но другая часть, которая почувствовала это странное, неожиданное сексуальное возбуждение, была заинтригована. Я посмотрел на Гошку, затем снова на Верку, на ее лице была смесь вызова и ожидания.

— Может быть, я так и сделаю, — сказала я ровнее, чем чувствовала. Я сделала, еще один глоток вина, алкоголь придал мне немного смелости или, возможно, просто оправдание, в котором я нуждалась.

Я подошла к тому месту, где сидела Верка, чувствуя на себе взгляд моей подруги. Мое сердце колотилось не только от алкоголя, но и от ситуации, в которой мы оказались. Я взглянул на Верку, которая наблюдала за мной со смесью веселья и чего-то еще, что я не могла понять.

— Иди сюда, Гошка, — сказала я, подражая предыдущему тону Верки, хотя мой был более осторожным, менее уверенным. Гоша, всегда рад вниманию, подошел, виляя хвостом. Я почувствовала прилив нервозности, когда слегка раздвинула ноги, задрав юбку. Воздух был наполнен предвкушением, и я чувствовала собственное сексуальное возбуждение, смесь смущения и возбуждения.

Нос пса был близко, и я собралась с силами, ожидая, что в последнюю секунду отойду назад. Когда его язык коснулся моей киски спрятанной под прозрачными трусиками, я не могла не вздохнуть, но не от удовольствия, а от абсолютной неожиданности.

— Видишь, не так уж и плохо, не правда ли? — сказала Верка дразнящим голосом, но в то же время с ноткой искреннего любопытства, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я немного неловко рассмеялась, отстраняясь от Гошки, мое лицо покраснело. — Ладно, ладно, ты выиграла, — согласилась я, смеясь, пытаясь стряхнуть с себя странность ситуации, когда Гошка, не обращая внимания на наши человеческие сложности, продолжал приближаться, жаждущий большего взаимодействия. Он вилял хвостом, глаза блестели от простой радости дарения любви.

— Ладно, Гошка, хватит, — сказала я, но в моем голосе не было убежденности. Какая-то часть меня, подстегиваемая вином, событиями вечера и вызовом Верки, которой было любопытно увидеть, как далеко это зайдет, сколько я смогу выдержать.

Язык Гошки снова соприкоснулся с моей киской сдвинув в сторону трусики, его теплые и влажные облизывания прижались к моим половым губам влагалища. Я почувствовала, как по мне пробежала дрожь, не только от физического ощущения, но и от всего сценария, в который мы попали. Каждый удар языка пса был похож на небольшой шок, смесь смущения и странного, покалывающего удовольствия.

— Видишь, тебе тоже это нравится, — поддразнила Верка, ее глаза блестели озорным восторгом. Она пристально наблюдала за мной, вероятно, читая каждую реакцию на моем лице. Я старалась, чтобы выражение лица было нейтральным, но я знала, что мои щеки выдают меня.

— Заткнись, — успела я сказать, хотя в моих словах не было грубости, только шутливый ответ. У меня перехватило дыхание, когда Гошка продолжил, его язык стал более настойчивым, исследуя с невинным любопытством, которым обладает только собака.

Я почувствовала еще одну волну жара, на этот раз смешанную с искренним, хотя и неожиданным, возбуждением. Это было странно, эта смесь смеха, смущения и чего-то более первобытного. Я не могла не издать тихий, непроизвольный стон, быстро спохватившись и осторожно оттолкнув Гошку.

— Ладно, этого точно достаточно! — заявила я, теперь уже твердым голосом, пытаясь восстановить контроль над ситуацией. Я поправила юбку, чувствуя одновременно прохладу воздуха и тепло своей покрасневшей кожи.

Верка расхохоталась, но в ее глазах было выражение понимания или, возможно, общего смущения.

— Ну, это было... что-то, — сказала она, все еще захваченная моментом и, возможно, движимая любопытством и трепетом от того, что мы только что пережили, посмотрела на меня с озорным блеском в глазах. «Могу ли я заставить его сделать это со мной снова? Видишь, сколько я смогу продержаться до получения оргазма? Ее оправдание было слабым, тон скорее игривым, чем серьезным, но в нем было неоспоримое рвение.

Я колебалась, и в моем слегка опьяненном сознании проносились мысли о том, что она предлагала. Но ночь уже отважилась на неизведанные территории, и вино ослабило мои обычные границы. «Хорошо», — сказала я со смесью любопытства и осторожности в голосе.

Верка не стала ждать дальнейшего ободрения. Она снова приняла позу, на этот раз ее движения были более обдуманными, выражение ее лица представляло собой смесь вызова и предвкушения. Она раздвинула ноги, задрав юбку, не сводя глаз с моих, как будто ища разрешения и утешения.

— Иди сюда, Гошка, — проворковала она более мягким и манящим голосом. Гоша, всегда послушный пес, рысью, виляя хвостом, совершенно не замечая заряженной атмосферы.

Язык Танка соприкоснулся с киской Верки, и она издала тихий стон, на мгновение закрыв глаза, как будто наслаждаясь этим ощущением. Я наблюдала, мое сердце бешено колотилось, смесь шока, возбуждения и восхищения тем, что разворачивалось передо мной.

По мере того как Гошка продолжал, стоны Верки становились все более интенсивными, менее игривыми. Ее тело начало двигаться в ритме его облизывания, ее дыхание становилось тяжелее. Я видела, как румянец растекался по ее лицу, ее лицо искажалось от удовольствия, на этот раз не просто издевательства или игры.

В комнате царила тишина, если не считать ее звуков, воздух был густым от тяжести происходящего. Я чувствовала себя незваным гостем в этот личный момент, но в то же время и его частью, связанной общим опытом и опьяненной логикой ночи.

Движения Верка стали более настойчивыми, ее стоны стали более глубокими, более неконтролируемыми. Было ясно, что она больше не играет и не пытается доказать свою точку зрения. Она гналась за оргазмом. А затем, с содроганием и стоном, который был безошибочно реальным, она достигла своей кульминации получаемого оргазма, ее тело напряглось, прежде чем расслабиться на диване.

Она лежала мгновение, переводя дыхание, закрыв глаза, с выражением удовлетворения, смешанным с недоверием. Гошка, выполнив свою часть работы, откинулся на спинку дивана, выглядя довольным собой за внимание, которое ему оказали.

Я потеряла дар речи, реальность того, что только что произошло, на моих глазах.

— Ничего себе! Это все, что я могла вымолвить, мое собственное возбуждение и шок смешались в смутное, жужжащее ощущение.

Верка открыла глаза, встретив мой взгляд застенчивой улыбкой. «Это было... потрясающе, — сказала она шепотом признания границы, которую мы пересекли вместе.

Последовавшая за этим тишина была тяжела тяжестью того, что только что произошло. Верка, все еще переводя дыхание, посмотрела на меня с понимающей ухмылкой.

— Давай, Ира, твоя очередь, — сказала она дразнящим голосом, но с подспудным неподдельным любопытством.

Я почувствовал прилив смешанных эмоций — предвкушение, смущение и странное рвение. Часть меня ждала этого, надеясь, что она продвинет игру дальше, но я играла роль колеблющейся.

— Нет, ни в коем случае, я этого не сделаю, — запротестовала я, и мой тон был скорее игривым, чем убедительным, надеясь, что Верка поймет мой поступок насквозь.

— Да ладно, не будь курицей, — поддразнила Вера, и ее глаза блестели от озорства. Она подыгрывала, как я и надеялась. «Ты не можешь оставить меня здесь одну. Кроме того, ты знаешь, что тебе любопытно.

Я притворялась неохотно, качая головой, но не в силах скрыть улыбку, расползающуюся по моему лицу. «Это просто... это неправильно заниматься сексом с собакой, — сказала я, хотя язык моего тела говорил об обратном.

Верка, уловив мои сигналы, подошла ближе, ее голос понизился до заговорщического шепота.

— Это только мы, Ира. Кто узнает? Кроме того, тебе это действительно может понравиться. Она игриво подтолкнула меня, ее тон был одновременно ободряющим и вызывающим.

Я сделала вид, что задумалась, прикусив губу в притворном созерцании.

— Не знаю, Вера... Я замолчала, глядя на Гошку, который теперь терпеливо сидел, время, от времени стуча хвостом, по полу.

— Ты знаешь, что хочешь. Просто попробуй. Если тебе это не нравится, мы остановимся, — пообещала она, не сводя глаз с моих, читая любопытство и волнение, которые я не могла полностью скрыть.

Напряжение момента, предвкушение, общая тайна между нами – все это было слишком. Я медленно кивнула: «Хорошо, хорошо. Но только на этот раз», — призналась я, и мое сердце бешено колотилось, от волнения.

Ухмылка Верки стала шире: «Молодец подруга!» — воскликнула она, взволнованно хлопая в ладоши, прежде чем откинуться на спинку дивана, чтобы посмотреть.

Я расположилась сняв трусики, чувствуя жар момента, голова слегка кружилось от вина, но также и от трепета от того, что мы собирались сделать. «Иди сюда, Гоша!» — позвала я, и в моем голосе звучала смесь нерешительности и приглашения.

Гошка, всегда жаждущий ласки, подошел, и я почувствовал дрожь предвкушения, готовясь к тому, что должно было произойти. С ободряющим взглядом Верки я позволил себе погрузиться в этот опыт, граница между игрой и реальностью размывалась в нечто совершенно новое, смешиваясь с теплом вина и смелой атмосферой вечера. Я раздвигаю ноги, повторяя прежние действия Верки, мое сердце колотится, от смеси тревоги и волнения.

Язык Гошки соприкоснулся с моей киской, и я почувствовала, как меня мгновенно пронзил электрический разряд. Это было странно, ощущение его шершавого языка на моей киске, было неоспоримое удовольствие. Я взглянула на Верку, которая наблюдала, за нами, со смесью воодушевления и восхищения.

Сначала я пыталась держать себя в руках, держать свою реакцию под контролем, но по мере того, как Гошка продолжал, моя решимость ослабевала. Его облизывания были настойчивыми, посылая волны ощущений через меня. Я издаю тихий стон, мое тело начинает реагировать, несмотря на мои первоначальные сомнения.

— Ты в порядке Ира? — спросила Вера мягким голосом, в то же время с ноткой возбуждения.

— Да, — выдавила я из себя хриплый голос, удовольствие нарастало. Я закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях, позволив себе погрузиться в момент. Комната, ночь, все остальное, казалось, растворялось в фоновом шуме, когда мое внимание сужалось, до физического.

По мере того, как язык пса работал, я чувствовала, как мое тело реагирует более интенсивно. Я дышала короткими, резкими вздохами, бедра начинали непроизвольно двигаться, ища большего от этих неожиданных прикосновений языка пса. Смущение, смешиваясь с удовольствием, но последнее было подавляющим, отодвигая все остальное в сторону.

Присутствие Веры успокаивало, ее молчаливая поддержка подталкивала меня к полному отпусканию себя во всё тяжкое. Наслаждение нарастало, крещендо ощущений, которые заставляли меня хвататься за диван, мои стоны теперь были громкими и раскованными, больше не заботясь ни о притворстве, ни об игре.

И тогда меня накрыла волна интенсивного наслаждения, которая заставила меня дрожать, мой оргазм захлестнул меня в порыве, который был одновременно шокирующим и освобождающим. Я ахнула, мое тело напряглось, прежде чем расслабиться в состоянии блаженства, комната слегка вращалась от интенсивности кульминации оргазма.

Я лежала, переводя дыхание, реальность того, что только что произошло, успокаивалась. Я открыла глаза и увидела улыбающуюся Верку, на лице которой была смесь гордости и радости. «Ну, это было что-то, да?» — сказала она мягким голосом, признавая перемену в нашей ночи, в нашей дружбе.

— Да, — выдохнул я.

Когда, я все еще приходил в себя от этого интенсивного опыта с моим псом, Верка, нетерпеливым голосом, заявила: «Нам нужно выпить вина», и ее голос был наполнен волнением. Она помчалась на кухню, ее движения были быстрыми и оживленными, острые ощущения ночи явно подпитывали ее энергию.

Я услышал звук откупориваемой бутылки, за которым последовал звук вина, разливающегося по бокалам. Она вернулась в мгновение ока, уже делая глоток из своего бокала, с широко раскрытыми от восторга глазами. Она протянула мне бокал, который теперь был наполнен вином, и я взял его, нуждаясь в алкоголе, чтобы успокоиться после того, что только что произошло.

— Черт возьми, Ира, — воскликнула Верка, ее улыбка расплылась, а глаза сверкнули одновременно весельем и недоверием.

— Гошка определенно лучше, чем этот придурок с которым ты была год назад?

Ее вопрос повис в воздухе, смесь шутки и искреннего вопроса. Я не могла удержаться от смеха, абсурдность сравнения ласк Гошки с любой мужской лаской поразила меня.

— Боже мой, да, — призналась я, чувствуя жар на щеках, но также и неоспоримую легкость. Вино помогало, сглаживая грани смущения своим успокаивающим кайфом.

Мы чокнулись, и этот звук каким-то образом запечатлел события ночи во что-то общее, нечто особенное.

— За новые сексуальные впечатления, — произнесла Верка игривым и в то же время искренним тоном.

— К новым сексуальным экспериментам, — сказала я, и звон наших бокалов ознаменовал конец предложения. Вино было сладким на моем языке, снимая напряжение, накопившееся после ночных событий.

После минутного молчания, когда мы обе потягивали вино, размышляя о сдвиге в нашей динамике отношений, я отважилась задать вопрос, голос мой был неуверенным, но обнадеживающим. «Вера, не могла бы ты...

Верка посмотрела на меня, ее глаза смягчились от понимания. Ей не нужно было спрашивать, почему. Ночные откровения были достаточным объяснением.

— Конечно, — сказала она успокаивающим голосом, я тоже не хочу оставаться одна после всего этого.

Мы допили вино, разговор перешел на более легкие темы, пока мы пытались расслабиться от напряженности вечера. В конце концов, усталость от ночной забавы с моим псом и эмоциональный вихрь настигли нас. Мы решили, что пора спать.

Когда мы забрались в мою кровать, что-то новое появилось в наших сексуальных отношениях. Мы обнимались, наши обнаженные тела были близки друг к другу для комфорта, тепло присутствия друг друга было успокаивающей постоянной в темноте.

Но в своем сознании, когда я лежала в кровати, а дыхание Верки синхронизировалось с моим, я почувствовала сдвиг. Близость больше не была просто комфортом. Она была заряжена возможностями того, что может произойти дальше. События вечера открыли дверь не только к общим секретам, но и, возможно, к общим сексуальным желаниям.

Я задавалась вопросом, могут ли завтрашний разговор привести нас на путь, по которому наша сексуальная дружба может перерасти во что-то большее. Эта мысль была одновременно волнующей и пугающей. Когда я погружалась в сон, я почувствовала, как рука Веры нежно сжимает мою, молчаливое признание нашей связи, теперь несомненно более глубокой.

Когда рассвет пробился сквозь шторы, отбрасывая мягкий золотистый свет на комнату, я оказался в ловушке видения сна. В нем я целовала мужчину, черты лица которого были размыты, прикосновения нежны, губы мягкие, почти женственные в своей нежности. В этом поцелуе было какое-то странное утешение, близость, которая казалась одновременно чуждой и в то же время странно правильной.

Мои глаза распахнулись, возвращая меня к реальности, и я поняла, что не одинока. Вера была рядом, прижавшись ко мне, наши тела переплелись в теплых объятиях. Границы между сном и реальностью размылись, когда я почувствовал ее дыхание на своем лице. Во сне наши губы встретились, нежный, непрошеный поцелуй. Ее губы были теплыми, и пока мы целовались, все еще находясь в царстве полусна, наше дыхание становилось тяжелее, стоны вырывались из нас, смешиваясь в тихом утреннем воздухе.

В тот момент, когда мы начали просыпаться, прилив сознания принес ясность. Наши глаза встретились, широко раскрытые от удивления, и мы разошлись, внезапное осознание наших действий заставило нас обоих покраснеть от смущения.

— Извини, я... Я не хотела тебя разбудить, — пробормотала Вера, и ее щеки приобрели яркий розовый оттенок.

Мы обе рассмеялись, пытаясь развеять неловкость.

— Я пойду приму душ, пока ты сваришь кофе? — предложила Верка, в ее тоне была смесь вопроса и утверждения.

— Конечно, — кивнула я.

— Крикни мне, когда закончишь, мне тоже нужно принять душ.

Когда Вера исчезла в ванной, вскоре последовал шум воды. Я была занята на кухне, обыденная задача приготовления кофе возвращала меня к нормальной жизни. Когда Вера крикнула, что она закончила, я в свою очередь пошла в ванную, позволив горячей воде смыть остатки нашего совместного сна.

Завернувшись в полотенца, мы снова встретились в гостиной, каждый с дымящейся кружкой кофе. Воздух был наполнен невысказанными вопросами о вчерашнем вечере.

— О вчерашнем вечере поговорим... Века вздрогнула нерешительным голосом.

— Да, с твоим Гошей. Это было... неожиданно, — усмехнулась я.

— Это было захватывающе, не так ли? — призналась она, ища согласия в моих глазах.

Я кивнула головой: «Определенно. Но, может быть, это должно остаться между нами?».

— Определенно, — согласилась Вера. «Но... Как ты думаешь, это может произойти снова?»

Я сделала паузу, размышляя о трепете, табу, явной странности всего этого. «Может быть», — сказала я, и это слово повисло в воздухе, как возможность.

Разговор изменился, тяжесть нашего утреннего поцелуя все еще была тяжела между нами.

— Ты что... Ты что-нибудь чувствовал, когда мы целовались сегодня утром? Голос Веры был едва ли выше шепота, ее глаза не совсем совпадали с моими.

«Я... это было странно. Но не так уж и странно, — призналась я, и сердце мое бешено колотилось.

— А как насчет тебя?

«Это было... великолепно», — сказала она, и это слово удивило меня своей искренностью. «Я не ожидала, что буду чувствовать себя так».

Мы сидели в тишине, кофе остывал, наши мысли метались.

— Хочешь попробовать еще раз? — спросила я, и вопрос выскользнул из головы, прежде чем я успела его обдумать.

Верка подняла глаза, и ее глаза наполнились смесью застенчивости и предвкушения.

— А ты?

Медленно, как бы двигаясь по воде, мы наклонились. Наши губы снова встретились, на этот раз полностью осознавая, полностью соглашаясь. Поцелуй сначала был нежным, исследовательским, но вскоре он стал глубже, подпитываемый утренними признаниями и общими секретами ночи.

— Давай вернемся в спальню, — прошептала Вера мне в губы, ее дыхание было теплым и пахнущим кофе.

Мы вернулись в спальню, воздух был наполнен предвкушением. Утренний свет проникал сквозь шторы, отбрасывая тени, которые танцевали на нашей коже, когда мы стояли у кровати. Наши полотенца отпали, забытые, когда мы оба стояли, обнаженные, наши тела были открыты друг другу таким образом, что это казалось одновременно захватывающим.

Вера потянулась первой, ее руки потянулись, чтобы коснуться меня, ее пальцы коснулись моих плеч, затем скользнули вниз по моим рукам, оставляя за собой след мурашек по коже. Сначала ее прикосновение было неуверенным, но когда она увидела мой ответ, на ее губах заиграла легкая улыбка, и ее движения стали более уверенными.

— Дай мне посмотреть на тебя, — прошептала она, ее глаза скользили по контурам моего тела. Я чувствовала себя уязвимой, но в то же время желанной, чего не чувствовала долгое время.

Я ответила взаимностью, мои руки нашли путь к ее талии, притягивая ее ближе. Ее кожа была теплой, гладкой под кончиками моих пальцев. Я поднял руки вверх, обхватывая ее грудь, чувствуя ее вес, мои большие пальцы касались ее сосков, которые затвердели от моего прикосновения. Она ахнула, и от этого звука у меня по спине пробежала дрожь.

Мы снова поцеловались, на этот раз с настойчивостью, которая говорила о жаре, нарастающем между нами. Наши тела прижались друг к другу, ее мягкость прижалась ко мне, ее грудь прижалась к моей, наши бедра прижались друг к другу. Я чувствовал ее сердцебиение, или, может быть, мое, колотящееся в такт нашим движениям.

— Ложись, — прошептала я, мягко направляя ее на кровать. Она подчинилась, ее глаза встретились с моими, наполненные смесью волнения и доверия. Я опустилась на колени рядом с ней, мои руки исследовали, двигались вниз по ее телу, чувствуя каждый изгиб, каждое падение. Я целовала ее шею, ключицы, опускаясь ниже, пробуя на вкус соль ее кожи, аромат ее возбуждения, смешивающийся с запахом мыла.

У Веры перехватило дыхание, когда я добралась до ее бедер, нежно раздвинув их. Я подняла глаза, ища разрешения, и нашла его в ее нетерпеливом кивке и в том, как она прикусила нижнюю губу. Мои поцелуи скользили вверх по внутренней стороне ее бедер, мое дыхание согревалось на ее коже, пока я не достигла её влагалища. Я поцеловала ее там, сначала нежно, а затем с большим давлением, мой язык нашел свой ритм, изучая ее реакции.

Ее стоны были моим проводником, становясь все громче, ее бедра поднимались навстречу мне. Я чувствовала ее руки в своих волосах, притягивающие меня ближе, направляющие. Ее вкус был опьяняющим, звуки, которые она издавала, были симфонией, о которой я даже не подозревала, что хочу услышать.

— Ира, о боже, — выдохнула она, и в ее голосе звучала смесь мольбы и похвалы. Я усилил свои усилия, мои пальцы соединились, скользя внутрь нее, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Ее кульминация нарастала как волна, ее тело напряглось, дыхание перехватывало в горле, прежде чем она издала долгий, дрожащий стон, и ее освобождение нахлынуло на нее волнами.

Я, крепко поцеловала ее, позволяя ей попробовать себя на моих губах. Теперь ее руки блуждали по моему телу, желая ответить взаимностью, исследовать. Она перевернула нас, ее тело теперь было поверх моего, ее поцелуи скользили по моему телу с решимостью, которая соответствовала моей собственной ранее.

Ее пальцы играли надо мной, дразня, прежде чем она нашла мой клитор, обводя его своим пальцем. Я уже была на грани от волнения доставить ей удовольствие, и ее прикосновения были слишком возбуждающими. Я застонала, выгнув спину над кроватью.

— Вера, пожалуйста, — умоляла я, не зная, о чем прошу, но зная, что мне нужно больше. В ответ она опустилась ниже, ее язык заменил пальцы, ощущение было ошеломляющим. Каждое облизывание, каждое сосание было как удар молнии по моему телу.

Я чувствовала нарастающую кульминацию, непреодолимую силу. Когда это произошло, мне показалось, что мир сузился до этого момента, этого ощущения. Мой оргазм обрушился на меня, мое тело содрогалось в конвульсиях, мои стоны наполняли комнату, смешиваясь с ее стонами за несколько мгновений до этого.

Мы лежали, переводя дыхание, наши тела были скользкими от пота, воздух был наполнен ароматом секса и удовлетворения. Наши ноги переплелись, наше дыхание медленно синхронизировалось.

— Это было... Она вздрогнула, но слов оказалось недостаточно.

— Да, — выдавила я, и мой разум был потрясен последствиями, ощущениями, необузданной связью, которую мы только что поделили.

Мы обняли друг друга, молчание между нами было не пустым, а полным невысказанных обещаний и вопросов о том, к чему это нас приведет.

— Что это значит для нас? — пробормотала я, проводя пальцами по линии ее подбородка.

— Я не знаю, но я хочу получить в себя член твоего пса», — ответила она, и в ее голосе звучала смесь волнения и страха.

Вера внимательно следила за моим лицом. Отодвинувшись в сторону, с улыбкой спросила: Ну что, Ира, как собаку делить будем?

Впоследствии Гоша трахал нас обоих и нам это очень нравилось...