Гишпанским грантам посвящается.

Почему им? Сам не понимаю...

Венецианский гондольер, отхлебнув из бурдюка слегка прокисшего венецианского вина, купленного им, по случаю, у одного знакомого венецианского торгаша, запел популярную венецианскую песенку.

А в это время в другой вселенной под названием "совок" молодой человек по имени Алексей Ковалев катал барышню по имени Анюта на водном велосипеде в киевском Гидропарке. Погоды стояли жаркие, солнце выжигало все живое на асфальтовых площадях и немногие уцелевшие сломя голову мчались сюда, к воде, к прохладе.. Сюда, где речные трамваи орали невнятные песни голосами Леонтьева и Пугачевой.

– Гиподинамия! – надрывался один.

– Я тебе не верю! – вполне обоснованно отвечал другой.

– Я тебя люблю! – ни к селу ни к городу сообщил Алексей

– Я тебя тоже! – ничуть не удивившись ответила Анюта, словно это было не первое признание в любви 18 – летнего меня (как вы уже, наверное, догадались) ей. Нет, ее ответ не был безразличной реакцией на стандартные и порядком надоевшие признания.

Просто за те два дня, которые мы провели в прогулках, я, по – моему, прыгнул выше головы. За этот короткий срок я успел написать Анюте несколько стихов, надарить ей кучу цветов, понравиться ее маме, которой, по заверениям самой Анюты, еще никто никогда не нравился, отремонтировав этой самой маме телевизор перед любимой телепередачей.

С тех пор я, кстати, продолжаю нравиться всем, практически без исключения, мамам, даже своей собственной. Кроме того, начало лета в Киеве способствует любви, доложу я вам.

Вот так вот крутим мы педали и целуемся потихоньку. Кругом народу – тьма. Бабушка с дедушкой какие – то подгребают к нам на другом велосипеде и давай нас ругать: "И не стыдно вам, молодые люди, целоваться в общественном месте. Люди же ж кругом. " "Ни капли не стыдно, – говорю, – а вы почему с вашим кавалером не целуетесь?"

Тут бабка как завизжит на весь пляж: "Бесстыдники, хамы, разврат!!!"

Народ со всего пляжу постепенно сплывается в нашу сторону и начинает устраивать консилиум бабке. Одни говорят, что вменяема, другие – нет.

"И как только таких к людям пущают, " – говорит тетенька необъятных размеров, покачиваясь на воде как буек "На себя посмотри, – кричит бабка, – отъела пузо... " "Бабушка, вам в крейзу пора, " – сообщает последний в истории Украины пионер, пуская пузыри (правда, пионерский галстук он зачем – то к предплечью привязал). Тут дедка, который все это время прятался за спиной у бабки, вспомнил, видать, героический 18 – й, встал во весь рост и сказал речь. Красиво говорил, подробно и аргументировано, ничего не скажешь. Никто даже перебивать не стал. Нету больше таких, как этот дедка. Повымерла старая гвардия.

Всем досталось от верного ленинца: и молодежи, и Горбачеву, и нравам и морали..., а мы с Анютой спустились в воду, чтоб на солнце не сгореть, и, пока все внимали пламенным речам, занялись секcом, правда спрятались за велосипед. Кончили мы все почти одновременно: сначала Анюта, потом я, а минуты через две – дедка. Так и должно быть, он ведь старенький. Куда ему было за нами угнаться.

Но, вот незадача, пока мы любовью занимались – анютины трусики уплыли в неизвестном направлении, и где – то, наверное, доставили немало радости какому – нибудь фетишисту. У нас же, на велосипеде, было с собой только огромных размеров полотенце, которое Анюта наотрез отказалась мочить в воде и, в чем была (да фактически ни в чем), полезла из воды на этот самый велосипед. Бабушка с дедушкой восприняли это появление как очередной выпад в их сторону и немедленно поплыли сообщать в милицию о вопиющем факте нарушения общественного порядка. Напоминаю – шел 1987 год и за подобные штучки можно было и на 15 суток угодить, и письмо по месту учебы... Поэтому мы, по быстрому, сдали водный велосипед и рванули из Гидропарка. Благо жара уже стала спадать.

А в это время венецианский гондольер допил последнюю каплю венецианского вина и уснул под плеск воды, бьющейся о гондолу и о берег прогнившего насквозь капиталистического мира. И снились ему мы с Анютой, гуляющие по Киеву, вдыхающие вечерний воздух, целующиеся и радующиеся непонятным для него вещам.

2476   1 4105    +3.7 [3]