Нельзя сказать, что я живу в таком уж отдаленном районе или до меня плохо ходит транспорт, но тем не менее, Лера заявилась на час позже, чем мы договаривались.

– Ну, Катька, высший класс! – прямо с порога зацокала языком она, оглядывая мои нынешние апартаменты после недавнего ремонта.

Вместо того, чтобы высказать свои умозаключения по поводу ее "светских" манер, я бросилась в раскрытые объятья Валерии, как всегда обезоруженная искрящимся взглядом и непосредственностью подруги.

Мы подружились давно. Кажется, я была тогда классе в пятом или шестом, и Лерка, которая заканчивала восьмой, по – соседски взяла надо мной шефство не только в школе, но и во дворе. По сравнению с ней я выглядела почти дурнушкой и чуть не лопалась от счастья иметь подругой такую красавицу. К ее чести надо заметить, что, несмотря на существенное для школьного возраста различие в годах и ее бесспорное лидерство в нашем тандеме, Лера посвящала меня во все подробности своих многочисленных романов, но делала это так, что я ни разу не испытала чувства ревности, а скорее как будто гордилась ее "победами"... И все – таки опоздать на целый час, если теперь мы видимся с ней от силы раз в году?!

Мы уже успели пересказать друг другу кучу новостей и неторопливо приступить к десерту, как зазвонил телефон, и, к моему удивлению, строгий женский голос попросил к трубке Валерию. Я тактично вышла на кухню включить подостывший чайник, а вернувшись, заметила легкую тень раздражения, промелькнувшую по ухоженному лицу подруги, быстро закончившей телефонную беседу.

– Это Людмила Валентиновна, моя свекровь, – пояснила она и, видя немой вопрос в моем взгляде, со столь не свойственным ее характеру сожалением добавила: – Я теперь сообщаю ей номер телефона того места, где нахожусь, да и Гошка сейчас у нее.

– А почему же она не звонит тебе на "трубу"? – наивно поинтересовалась я.

– Почему, почему... Да потому, что хочет убедиться, что я именно у тебя.

– По "доброте душевной"? Или повод какой есть? – не унималась я.

– Катька, ты же знаешь, что Костя ревнует меня к каждому фонарному столбу, а его мамаша в последнее время из кожи вон лезет, чтобы, пока он "за бугром", добыть какой – нибудь компромат на меня и, наконец, избавиться от ненавистной невестки. Гляди, блин, я прямо стихами заговорила! Только, слава Богу, старой суке и в голову придти не может, что "компромат" – то сейчас мирно сидит, небось, на кухне и лопает ее пирожки!

Я широко раскрыла глаза, ни черта не понимая. Слова подруги озадачили меня. После третьего бокала шампанского это, наверное, не трудно было заметить на моем далеком от дипломатических ужимок лице. Поэтому, хитро прищурив зеленые глаза и поудобнее расположившись в кресле, Лера приступила к обстоятельному разъяснению, причем слова в ее устах звучали, скорее, как исповедь "счастливой в браке" женщины.

С прошлого года ее муж Костя окончательно порвал с "Автотрансом" и стал работать на какую – то голландскую компанию, по три с лишним месяца не появляясь в Питере. За это время он, в общей сложности, был дома не более двадцати дней. Работа на чужих капиталистов, конечно, приносила в семью достаток, но счастье ведь не только в этом, и Леру, в ее тридцать два, не очень – то устраивала перспектива замены в постели мужика на его денежный эквивалент по массе, пусть даже и в валюте. С этим нельзя было не согласиться: я видела Костю и вряд ли устояла бы, если бы заметила хоть намек с его стороны. Он был безумно влюблен в Лерку и, как все мужчины, в жилах которых течет хоть капля крови горцев, – безумно ревнив. "Гулять будешь – убью!" – сказал он как – то жене таким тоном, что у той не возникло ни малейших сомнений, что он исполнит свое обещание при первом же подтверждении сего факта.

Помимо этого во время отсутствия Кости вечерами ей постоянно звонила свекровь, проверяя, дома ли невестка, и, мало того, требовала сообщать ей о своих планах. Моя подруга испытывала от такого отношения дьявольское неудобство, но была вынуждена считаться с создавшимся положением, учитывая, как она говорила, "специфику в трактовке роли старшего поколения в нравственном воспитании молодежи". К тому же упомянутая "капля горской крови" помимо бешеной ревности наделила его явно неадекватным уважением к матери – в том смысле, что любой ее совет, не говоря уже о просьбе или указании, он воспринимал как немедленный сигнал к действию, что ставило Леру в крайне невыгодные, учитывая отношение к ней свекрови, условия.

Их с Костей новая квартира на улице Кораблестроителей выходила окнами на залив: вид – что надо, но зато на самом ветродуе. Этой зимой было очень холодно, и как – то раз Лера уложила к себе в постель одиннадцатилетнего Гошу, как две капли воды похожего на отца миндалевидными карими глазами и чуть с горбинкой носом. Среди ночи она проснулась от приятного ощущения – мальчик во сне прижимался к ней всем телом, бессознательно положив руку на ее грудь.

Неожиданно для нее самой, это привело ее в сильное возбуждение, Валерия вошла в ванную, прихватив с собой ту "игрушку", что приобрела в прошлогодней поездке в Японию. Включив аэратор и отрегулировав сопла "джакузи" так, чтобы струи воды были направлены в области груди и паха, Лера легла на спину и прикрыла глаза. Ее любимый запах жасмина и ласковые прикосновения водных завихрений делали свою работу не торопясь, но точно по графику. Через несколько минут огонь желания уже испепелял тело молодой женщины. Затвердевшие соски будто сами искали места, где ощущения от прикосновения водяных струй были наиболее сильными, наливалась тяжесть внизу живота, но Лера пока лишь только усилила напор воды, считая, что еще некоторое время сможет потерпеть эту сладостную пытку. Наконец, когда ее "отдавшееся воле волн" тело выгнулось дугой, расплескивая по изумрудному кафелю вспененную воду, Лера, обхватив рукой герметическое чудо техники, привычным движением пропихнула его пупырчатую головку сквозь широко раскрытые губы влагалища примерно на четверть длины и нажала кнопку.

Цикл работы вибратора начинался фазой, которая, по крайней мере, у Леры, никогда не присутствовала при контактах с мужчинами – он начинал, медленно вращаясь, погружаться во влагалище, слегка толкая его стенки крохотными кулачками пупырышек. Чтобы усилить ощущения, она сильно сжала ноги, согнув их в коленях, и, придерживаясь одной рукой за подлокотник ванны, другой стала пощипывать соски – давления водяных струй уже явно не хватало. Свет померк в глазах, когда начался следующий этап "взаимоотношений с японцем". Его тело, постепенно увеличиваясь по толщине, приступило к серии толчков, чередуя их в разных вариантах: сначала три неглубоких и быстрых, потом сильный и медленный – настолько, что мышцы влагалища судорожно начинали сжиматься, дабы глубже втянуть, а затем вытолкнуть из лона покрытый резиной жезл.

Стоны наслаждения, вырывавшиеся из ее груди, явно перекрывали шум пенящейся воды, и Лера с силой стиснула зубы, боясь разбудить сына. Темп движений технического чуда нарастал. Теперь вибратор, не скупясь, всаживал себя в беспрерывно дрожащее от возбуждение тело женщины на всю длину и, каждый раз достигая дна ее вагины, делал быстрое вращательное движение, в ответ на которое непроизвольно сжимались ягодицы, толкая бедра вверх, навстречу неутомимому механизму. Ощущение времени исчезло. Волны наслаждения уподобились морским, и Лера то поднималась на их гребни, то, словно сорвавшись, летела в пучину, и ее тело, будто тело русалки, попавшей в сети, билось в конвульсиях похоти... Вдруг она поняла, что напряжение "японца" резко слабеет и он уже не приносит необходимой, как наркотик, гаммы ощущений. "Видимо, сел аккумулятор", – подумала Лера и с сожалением закончила "водную процедуру". Мороз и не думал сдавать свои права, и Лера продолжала укладывать сына с собой в постель, тем более, что ей доставляли удовольствие неосознанные прикосновения Гоши к различным участкам ее тела. Она ловила себя на мысли, что ей просто хочется этого и тем или иным способом старалась устроиться в кровати так, чтобы руки спящего мальчишки оказались у нее либо на груди, либо на бедрах. Она стала надевать более короткую и свободную ночную сорочку, которая позволяла легко обнажить плечи и грудь.

Несмотря на существенное повышение температуры за окнами, моя подруга и не думала прекращать свои ночные игры с возбуждением от прикосновений спящего ребенка и последующими "водными процедурами". Однако постепенно ей становилось этого мало. Купая Гошу, Лера заметила, что ей доставляет большое удовольствие прикасаться к его члену и стала уделять этой процедуре все больше и больше внимания. Постепенно член ребенка начал реагировать на осторожные, но достаточно настойчивые прикосновения матери, увеличиваясь в размерах. Конечно, с отцовским ему тягаться было рано, но лиха беда начало!

По ночам, притворяясь спящей, моя хитроумная подруга стала как бы невзначай класть свою руку на пах сыну, с радостью ощущая, что реакция мальчика на это становится все более явной. Она стала замечать, что Гоша тоже научился пользоваться создаваемой ей "случайностью" и стал уже сознательно класть ладонь на ее обнаженную грудь, нерешительно трогая сосок, а вскоре – просовывать руку между ее ног, которые она раздвигала – однако как бы нехотя, дабы не спугнуть его сына каким – нибудь резким движением.

Лера, видя в этом обоюдную пользу, решила развить ребенка в области сексуальных отношений. Она стала оставлять на видном месте порножурналы и соответствующего содержания видеокассеты. Несколько раз, как бы случайно заставая Гошу за их просмотром, она, в ответ на его явное смущение, успокаивала сына, говоря, что в этом нет ничего предосудительного, что он уже достаточно взрослый и для него вполне естественно интересоваться подобными вещами. Развивая процесс обольщения, она стала ходить по квартире в коротком халатике, надетом на откровенно сексуальные лифчик и трусики, при каждом удобном случае нагибаясь так, чтобы восхищенному взору сына была доступна та часть ее очаровательных ножек, которая не была прикрыта чулками. Лера видела, что любой ее наклон над сидящим у компьютера или за приготовлением уроков мальчишкой позволяет тому беспрепятственно проникать взглядом за условную границу, переход которой служит, обычно, лучшим средством от импотенции.

Лера стала принимать ванну не в то время, когда Гоша обычно еще был в школе, а ближе к вечеру. При этом, оставляя дверь приоткрытой, она достаточно шумно плескалась и включала в ванной комнате музыку. Не раз моя подруга убеждалась, что сын вместо работы над домашними заданиями подкрадывается к дверям и наблюдает за ней. Как ей казалось, наибольшим успехом пользовались заключительные сцены этих маленьких спектаклей, когда мокрое упругое тело "мамочки" нехотя покидало ласковую "джакузи" и, будучи лишь слегка прикрыто коротеньким махровым халатиком, многократно и в различных ракурсах отражалось во весь рост от зеркальных стен. Подсушивая феном волосы, Лера старалась встать так, чтобы у Гоши не возникло подозрения, что она заметила его и, в то же время, ее интимные места и их многочисленные зеркальные двойники были бы ему хорошо видны. Лера работала по полной программе, а на бис, но, правда, не каждый раз, демонстрировала единственному зрителю зажигательный номер – завивку и укладку мягких каштановых волос на лобке. В этом случае она и вовсе сбрасывала халатик и усаживалась поближе к двери на банкетку, широко разведя ноги.

Так продолжалось довольно долго. Она сознательно не торопила событий, чтобы не отпугнуть ребенка. Моя подруга рассчитывала на то, что подготовленный ее действиями мальчик в постели рано или поздно сам предпримет решительный шаг, думая, что она спит. Однако несмотря на то, что Лера всячески способствовала этому, добиться желаемого ей не удавалось.

В один из дней она, сославшись на усталость, попросила сына сделать ей массаж спины, продемонстрировав ему на собственном бедре, как нужно двигать электромассажер. Скинув халат и бюстгальтер, она вытянулась поперек кровати, стоя на коленях. Гоша осторожно начал перемещать массажер, начиная от узкой резинки ее трусиков, которые при рассмотрении сзади лишь условно могли претендовать на это гордое название, так как представляли из себя, собственно говоря, одну эту резинку, не считая лоскутка, что бесследно исчезал в ущелье между выпуклыми холмиками ягодиц. "Обопрись на кровать – будет удобнее", – подсказала Лера и удовлетворенно заметила, что он послушался совета, растопырив пальцы у нее подмышкой. Через несколько минут "встреча на Эльбе" состоялась, и пальчики сына сначала как бы случайно, а потом все смелее принялись проникать под ее грудь пока не наткнулись на уже начавший твердеть сосок. Здесь, видимо, повинуясь подсознательному рефлексу, Гоша развернул ладонь открытой стороной и почти одновременно Лера почувствовала, что он пытается при каждом движении массажером вверх коснуться напрягшимся членом ее ягодиц. Она подумала, что для начала этого вполне достаточно и вслух сказала лишь, что идет принимать ванну, а затем и его выкупает на ночь.

Решив устроить настоящие показательные выступления, Лера, не спеша, привычными движениями настроила изделие итальянской сантехнической мысли на работу в "интимном режиме" и удобно устроилась, отдавшись теплым струйкам. Краем глаза она заметила, как широко раскрылся видимый сквозь щелку двери зрачок сына, когда ее тело в первый раз сладострастно задрожало, и между зеркал эхом заметался вырвавшийся поувскрик – полустон. Уже не боясь, напугает это его или нет, а, вернее, уже просто не думая об этом, Лера отыскала под водой заветную кнопку и, как всегда, на время действия программируемой "игрушки" потеряла пространственно – временные ориентиры...

Когда она вновь обрела способность воспринимать окружающую действительность, то увидела стоящего рядом с ней Гошку, который с интересом рассматривал неутомимого "японца", держа его в мокрых по локоть руках. Его джинсы вздулись в области паха настолько, что Лера, скорее беспокоясь о здоровье сына, расстегнула на них молнию и приникла губами к покрасневшему от перенапряжения члену мальчика. Она с радостью отметила, что ребенок воспринял ее действия вполне адекватно моменту. Ничуть не испугавшись, он, обхватив ее мокрые волосы, сам принялся запихивать член ей в рот все глубже и глубже. Возбуждаясь в процессе минета, но не желая доводить его до семяизвержения, Валерия мягко отстранила от себя сына и, выйдя "на сушу", помогла ему стянуть влажную одежду. Постелив на ворсистый коврик большое махровое полотенце, она повернулась к Гоше спиной и опустившись на колени, прогнулась перед ним по – кошачьи.

Приобретенные им теоретические знания, подкрепленные безудержным желанием, сделали свое дело, и член мальчика без особого труда вонзился в готовое принять его лоно. Его возбуждение было настолько сильным, что, инстинктивно сделав несколько движений, Гоша задрожал всем телом и, выкрикивая что – то нечленораздельное, яростно задергался, держась руками за талию матери. Такая бурная реакция нисколько не удивила мою подругу, ведь сын в этот момент был вылитой копией отца. Через мгновение он устало повалился ей на спину, обхватив своими руками полушария ее грудей. Она была счастлива – первое крещение, кажется, закончилось вполне успешно.

После столь бурного начала Лера поставила сына в душевую кабину и, пустив прохладную воду, вымыла его как всегда, но не касаясь гениталий. Затем она вытерла сына и, обернув его большим полотенцем, направила в постель. Когда она легла сама, то обняла Гошу и принялась ласкать его тело, опуская руку все ниже и ниже. Когда же она дотронулась до его члена, он сжал рукой ее левую грудь и взял в рот сосок правой. Волна возбуждения снова накатилась на Валерию. Ощущение, что рядом с ней настоящий мужчина, а не "умный", но все – таки бездушный вибратор, целиком захватило ее. Она в исступлении начала водить ладонью по вновь набухшему от притока крови члену сына, а тот, продолжая сосать и покусывать ее соски, запустил правую руку меж ее ног и просунул палец во влажное отверстие влагалища. Ощутив бедром стальную крепость его члена, Лера, опрокинув Гошу на спину, уселась на него верхом, рывком введя член во влагалище до упора. Он продолжал массировать руками ее грудь и помогал матери скользить по направляющей настолько умело, что даже превосходил в этом собственного отца. Однако эта, пришедшая ей на ум мысль, задержалась лишь на мгновение, уступив место тому ощущению полета, которое она испытывала каждый раз в предчувствии оргазма.

Через некоторое время, когда Лера, обессилев, буквально, упала на постель лицом вниз, Гоша, пристроился у нее между ног, взял ее за бедра и потянул на себя. Она не стала противиться его желанию и вскоре почувствовала, как его член медленно, но верно проникает в ее задний проход. Моя подруга была просто ошеломлена тем, что ребенок опять в точности повторяет действия своего отца и это добавило ей "уверенности в завтрашнем дне". Млея от удовольствия, Лера старательно подмахивала задом, добиваясь максимального эффекта столь доступным методом. Получив очередной оргазм, она легла на спину и, потянув Гошу на себя, сжала его член между своих упругих грудей, имеющих почти идеальную форму полушарий. Сжимая их одной рукой, второй она подталкивала сына за ягодицы, засунув средний палец в его анус. Мальчик стонал от удовольствия. Внезапно его тело напряглось в позе лука, и она почувствовала, как на ее лицо брызнул теплый поток спермы. Как можно шире открыв рот, она попыталась поймать бьющую из него струю. После этого, вконец обессилевшие, они моментально уснули, прижавшись друг к другу.

На следующий день Лера поинтересовалась у сына, понравилось ли ему то, чем они занимались ночью. Услышав от зардевшегося Гошки, что это был просто улет, и он уже давно мечтал об этом, она взяла с него слово сохранять то, что происходит с ними, в абсолютной тайне. Если он ничего не скажет папе и бабушке, они смогут заниматься этим так часто, как ему захочется – правда, только тогда, когда папы не будет дома. И вот уже почти год они трахаются, практически каждую ночь, а свекровь, видя светящиеся сияюшие удовольствием Леркины глаза, не находит себе места от злобы. Когда же возвращается на редкие побывки Константин, бедному Гошке приходится заниматься онанизмом, подглядывая за тем, что делают в постели родители, и, конечно, он бешено ревнует ее к отцу – не меньше, чем тот к своему неизвестному сопернику, о котором прожужжала ему уши так и не "поймавшая с поличным" невестку свекровь.