Этот рассказ — вторая часть моей версии серии «Голые в школе» на Literotica, начатой изначально Карен Вагнер, которая так любезно дала разрешение другим использовать тему и компоненты в своих собственных версиях. В начале этого рассказа есть немного вводного материала из первой части (чтобы напомнить читателю основные компоненты сюжета), но вторая часть будет иметь очень мало смысла без прочтения первой части. Вторая часть снова довольно длинная, но её легко читать по разделам. Также, пожалуйста, имейте в виду, что этот рассказ включает материал за пределами эксгибиционизма, который некоторым людям может не понравиться (например, зрелость, неохота, подчинение), но он лучше всего подходит к жанру эксгибиционизма. В остальном, наслаждайтесь!!

— - - - - - - - - - - - - - -

После ухода с Психологии 457, Гуманистической психологии, Андреа и Генри быстро направились к административному зданию, где начался этот позорный день. Для них должен был состояться специальный обед в зале заседаний декана бакалавриата. Администрация хотела ясно продемонстрировать свою поддержку двум студентам, участвующим в третьей выставке Программы в колледже Аббервилль, где двое счастливых студентов, или несчастных, в зависимости от вашей точки зрения, были выбраны, чтобы провести день голыми в кампусе.

Андреа и Генри быстро шли из корпуса социальных наук к административному зданию. Чем скорее они туда доберутся, тем скорее они окажутся вне досягаемости любопытных, проницательных глаз своих однокурсников.

Генри полностью наслаждался большей частью утреннего опыта, с гордостью демонстрируя свою большую, крепкую эрекцию (по крайней мере, в его собственном представлении), но в данный момент ему нечего было показать. Он чувствовал себя довольно истощённым, уже дважды эякулировав этим утром. Его пенис сейчас не представлял собой ничего особенного. Он знал это. Но он также знал, что может сделать это ещё. Два раза за один день были значительно ниже его рекорда. Однажды он провёл целое утро, день и вечер со своей порнографией, найдя три удивительных веб-сайта, которые обеспечили часы и часы фантастического развлечения. Само собой, к концу дня он был довольно истощён, но это определённо был день, хорошо проведённый в расходах. Приятно иметь хобби, которое любишь.

Андреа, однако, спешила не столько добраться до места назначения, сколько закончить этот день. Трудно было поверить, что она только на полпути. Ей предстояло ещё целое послеобеденное время, полдень грубых, неуважительных, сексистских, противных молодых людей, все пожирающих глазами её обнажённые груди, попку и киску, и она ничего не могла с этим поделать. На самом деле, если они вежливо попросят, ей придётся позировать для них любым способом, который им подходит. Да, она определённо спешила. Чем скорее этот день закончится, тем лучше.

К тому же, в данный момент она чувствовала себя немного фрустрированной. Генри кончил на последнем занятии, но не Андреа. Её оставили, ну, незавершённой, в то время как её партнёр Тед явно получил счастливый финал, причём по всему её телу. Парни могут быть такими свиньями!

Когда они прибыли на обед, президент Рэйбёрн встретил их у двери. Он был движущей силой Программы и хотел продемонстрировать свой восторженный поддержку впечатляющим усилиям этих двух молодых участников. «Заходите, вы двое. Мы так рады, что вы с нами на обеде, и разве вы оба не выглядите замечательно! Я представляю, что это был довольно насыщенный день до сих пор. Нам так интересно услышать об этом».

«О, пока всё было здорово, президент Рэйбёрн», — воскликнул Генри. Генри был более чем счастлив рассказать свои истории, хотя казалось бы немного странным рассказывать президенту Аббервилля, как ему удалось выпустить свою порцию на двух занятиях подряд. Он считал это довольно хорошим достижением (он гадал, опережает ли он Роберта и Майкла), но как-то не был уверен, что президент разделит его энтузиазм.

Андреа понимающе улыбнулась. О да, он услышит об этом... когда-нибудь, и будет о чём рассказать.

Генри широко улыбался, гадая, что ждёт на следующих двух занятиях. Если это будет что-то вроде первых двух, ему придётся охлаждать свои яички льдом этим вечером.

Однако, когда он оглядел комнату, его настроение упало. Комната была полна высших руководителей колледжа. Естественно, там были президент Рэйбёрн и декан Уорелл, но также присутствовали устрашающий профессор Штумпф, поразительно привлекательная мисс Биллингсли, тренер футбольной команды мистер Хейвуд, члены Совета попечителей (мистер Уотсон, известный автодилер; мистер Кларк, ведущий банкир; мистер Патернайт, генеральный директор Telecom; и мистер Монро, представитель факультета); и различные другие деканы, заведующие кафедрами, видные преподаватели и выпускники. Это была очень внушительная группа, даже когда ты не стоишь там совершенно голый, с очень вялым пенисом. Каким-то образом он чувствовал, что на этот раз его не будет гладить до оргазма симпатичная студентка.

«Ну, пожалуйста, не стойте у двери. Заходите и познакомьтесь с вашими гостями. Все так взволнованы, увидев вас».

Руки Генри инстинктивно потянулись к паху, но приподнятая бровь президента Рэйбёрна заставила его убрать их.

«Президент Рэйбёрн», — предложила Андреа, — «не забыли ли вы кое-что?»

«Простите?»

«Разве участникам», — напомнила Андреа, — «не предоставляется возможность для облегчения при входе?»

Президент Рэйбёрн хихикнул. «Да, ну, Андреа», — объяснил он несколько покровительственно, — «я полагаю, это относится только к занятиям». Он повернулся к мисс Биллингсли, одной из творческих основательниц Программы. «Не так ли, мисс Биллингсли?»

Она улыбнулась. «На самом деле, сэр, нет. Это распространённое толкование руководящих принципов Программы, как они были написаны, но на самом деле такого положения нет, поскольку вполне возможно, что одно из основных мероприятий может не быть на занятии. Вы можете вспомнить из отчёта Роберта, что он получил облегчение во время своего обеда со мной» (см. «Голые в колледже, №2, часть 2»).

«О! О, эм, да, да, конечно, теперь, когда вы упомянули». Ну, он точно чувствовал себя подвешенным на собственной удочке. «Да, ну, ну, конечно, эм...» Он оглядел комнату. Это было немного неловко, мягко говоря. В комнате было много видных преподавателей, административных лидеров и выпускников, некоторые из них, на самом деле, крупные спонсоры. Каким-то образом он чувствовал, что им не будет интересно смотреть, как Генри дрочит. Но мисс Биллингсли была действительно права. «Хорошо, тогда», — он повернулся к Генри. «Да, молодой человек». Он понизил голос, наклонился к Генри и заговорил очень медленно: «Хотели бы вы получить облегчение», всё время широко раскрывая глаза, пытаясь передать свою надежду, что Генри поймёт, что они действительно, действительно, действительно не хотят, чтобы он это делал.

Или, по крайней мере, президент Рэйбёрн не хотел, чтобы он это делал. Мисс Биллингсли, с другой стороны, была полностью за это. Она, на самом деле, была бы очень готова и счастлива помочь молодому человеку в его усилиях, наслаждаясь такой деятельностью и с Майклом (см. «Голые в колледже, №1, часть 2»), и с Робертом. Хорошо, когда члены администрации более полно вовлекаются в Программу!

Генри почувствовал двойственность в голосе президента Рэйбёрна, но это всё равно было несущественно. Он не только не был действительно заинтересован в том, чтобы дрочить перед комнатой, полной мужчин среднего и старшего возраста, ему нужно было время для восстановления. Хороший отдых и вкусная еда хорошо подготовят его к следующему занятию, каким бы оно ни было. «О, нет, сэр, всё в порядке».

Президент Рэйбёрн глубоко вздохнул с облегчением. Ну, это было удачно.

«Вы уверены?» — спросила мисс Биллингсли, шагнув вперёд и наклонившись, позволяя молодому человеку хорошенько заглянуть в её декольте. «Я была бы очень рада помочь вам получить ваше облегчение».

Вау. Ну, это была совсем другая история. Быть отдроченным такой симпатичной учительницей было весьма заманчиво, мягко говоря. Мисс Биллингсли была поразительно привлекательной женщиной. У неё были длинные, струящиеся светлые волосы, сияющая улыбка с полными красными губами, розовые круглые щёки и большие зелёные глаза с ресницами, которые так кокетливо трепетали. И любой мужчина должен был также заметить весьма полные, выдающиеся груди, которые она сегодня мало что делала, чтобы скрыть. Многие студенты её класса драмы были влюблены в неё, а ещё больше имели довольно похабные фантазии.

Она была одета в обтягивающую белую блузку, через которую её груди, казалось, рвались на свободу, напрягая пуговицы, чтобы освободиться из их мучительного плена. К тому же, декольте так заботливо открывалось, когда она наклонялась.

Генри также заметил, что юбка мисс Биллингсли была не менее обтягивающей и чрезвычайно короткой, что хорошо подчёркивало её длинные, стройные ноги, так красиво акцентированные светло-голубыми чулками. Он не думал, что когда-либо видел профессора, носящего светло-голубые чулки.

Он прикусил нижнюю губу. Когда аромат её духов достиг его ноздрей, он обдумал предложение, но снова заметил беспокойство в глазах президента Рэйбёрна, плюс взгляд отвращения в глазах многих мужчин в комнате. «Это прекрасное предложение, мэм, поверьте мне. Я определённо ценю это, но я действительно в порядке. На самом деле, ну, я вроде как думаю, что мне нужно немного времени на отдых, если вы понимаете, о чём я».

Это вызвало несколько понимающих смешков, а также нервный смех облегчения.

«Ну, вы хотя бы сядете рядом со мной во время обеда, правда, Генри?»

Очень разумный компромисс, безусловно. «Конечно, мэм. Я буду рад».

Она протянула руку, чтобы взять его за руку и проводить к его месту.

«А как же я», — заговорила Андреа.

«Простите?» — снова спросил президент Рэйбёрн.

«Вы не спросили меня, нужно ли мне облегчение».

Лёгкая улыбка появилась на губах декана Уорелл. Именно такого участия она и ждала от Андреа.

Андреа чувствовала, как её сердце колотится. Это был трудный момент, потенциальная поворотная точка. Но её годы лидерства в феминистском партизанском театре, возможно, вели к этому одному сияющему моменту, и она не собиралась подвести. «Если парню предлагается облегчение, то и девушке должно».

Президент Рэйбёрн нервно улыбнулся и оглядел комнату. Это было, возможно, не менее трудно для него. С одной стороны, он прекрасно знал, что правило было специально, явно написано только для парней, обоснование чего он полностью объяснил этой молодой леди этим утром. С другой стороны, он не собирался совершать акт сексуальной дискриминации перед столькими лидерами колледжа и сообщества.

Прежде чем он успел принять решение, декан Уорелл выступила в поддержку Андреа. «Я думаю, она поднимает очень важный вопрос, президент Рэйбёрн».

Ну, это положило конец любым дальнейшим обсуждениям. Если декан по делам женщин поддерживала молодую леди, то он определённо не мог возражать. Это не выглядело бы хорошо для президента, если бы он препятствовал молодой студентке, утверждающей свои права как женщины, особенно при поддержке декана по делам женщин. «Ну, хорошо, тогда, эм, ну, скажите, да, эм... Андреа». Он повернулся к Андреа. «Андреа, хотели бы вы... облегчения?» Она ведь не сделает этого, правда?

«Да, сэр, хотела бы», — ответила она самым уверенным голосом.

Она медленно оглядела комнату, осознавая, что это будет нелегко. Дело в том, что ей действительно нужно было облегчение. С другой стороны, она никогда раньше не мастурбировала перед кем-либо, не говоря уже о комнате, полной одетых пожилых мужчин. Вдруг она почувствовала себя наёмной стриптизёршей на мальчишнике, а не феминисткой, утверждающей права женщин. Тем не менее, она также заметила, что многие мужчины выглядели более неловко, чем она, устанавливая лишь мимолётный зрительный контакт.

Она отступила назад, чтобы прислониться к стене, согнула колени, чтобы немного сползти вниз, закрыла глаза и потянулась правой рукой, чтобы мягко приложить кончики пальцев к губам своей киски.

В комнате было жутко тихо. Никто не хотел издавать звук, который мог бы привлечь к себе внимание, как будто кто-то собирался отвести взгляд от выступления Андреа.

Андреа раздвинула свои губы, давая мужчинам заглянуть внутрь её тёплой, влажной, женственной киски. Она чувствовала взгляды каждого человека в комнате, каждого мужчины, каждого профессора и администратора, даже официантов, жадно смотрящих на неё, пока она демонстрировала для их интереса, их похотливого удовольствия, свою внутреннюю плоть киски.

Она закрыла глаза и прижала кончики пальцев к своему затвердевшему клитору. Андреа была феминисткой, но также женщиной. Она могла наслаждаться сексом, если бы не чувствовала, что просто подчиняет своё тело для удовольствия мужчины. Сегодня, однако, ей нужно было удовлетворение, счастливый финал её опыта на занятии профессора Маслоу и, возможно, неудивительно, ей придётся сделать это самой.

Она пыталась представить, что находится где-то в другом месте, наедине, в уединении своей спальни, под одеялами, совсем одна, где не было бы большой толпы пожилых мужчин, стоящих вокруг её кровати. Она тёрла свой твёрдый клитор кругами, её бёдра тонко двигались и извивались в унисон. «Ммммм», — тихо вздохнула она.

Член Генри поднялся в эрекцию. Генри, возможно, не был особенно сильным, атлетичным, мускулистым молодым человеком, но он был чертовски хорош в получении эрекций. Он быстро прикрыл его руками, но мисс Биллингсли, стоящая рядом с ним у их места за столом, немедленно, но мягко оттянула его руки. «Нет, нет, Генри», — тихо упрекнула она, — «ты знаешь правила».

Генри скривился. До этого момента он полностью принимал возможность демонстрировать свои эрекции, но теперь чувствовал себя немного неуверенно, если не совсем смущённо. Во-первых, у него возник стояк при виде мастурбирующей партнёрши. Каким-то образом он чувствовал, что это может быть воспринято как признак незрелости или, по крайней мере, недостатка самоконтроля. Но, что более важно, здесь не было симпатичных студенток, чтобы восхищаться этим. Демонстрировать свою эрекцию старшим мужским администраторам действительно не имело того же очарования, что смущённые, растерянные и неловкие студентки.

«Вот», — предложила мисс Биллингсли, — «позволь мне его спрятать для тебя».

Генри ахнул, почувствовав, как учительница обхватила его ствол своими мягкими женственными пальцами.

У Генри не было особых причин сильно беспокоиться о том, что его осудят, поскольку никто даже не заметил его эрекцию. И они не были бы значительно неодобрительными, так как почти каждый мужчина в комнате испытывал ту же трудность, или удовольствие, в зависимости от точки зрения. Мужчины на самом деле не были уверены, что с этим делать. Некоторые из них засунули руки в карман, чтобы прижать свои твердеющие члены обратно к животу, избегая тем самым этого предательского бугра. Другие предпочитали просто надеяться, что никто не заметит их бугор, так как считали, что рука в кармане сама по себе была предательским признанием.

«Пожалуйста, пожалуйста», — тихо стонала Андреа, никому в частности, её бёдра теперь тонко толкались, прижимая её твёрдый бугорок к массирующим, трущим пальцам. Она использовала левую руку, чтобы мягко ласкать и сжимать свои полные, круглые, мягкие груди.

Никто точно не знал, о чём просит девушка. Некоторые гадали, не просит ли она, чтобы кто-то шагнул вперёд, помог ей в этот трудный момент нужды, возможно, помог с ласками её грудей. Одна рука, её собственная, действительно не отдавала им должное. Или, может быть, её попка. Она вообще не получала внимания. Или, возможно, даже её киска. Но каждый из мужчин знал, что присоединиться к студентке было бы неуместно, не для людей такого высокого положения в колледже.

Те, у кого руки были в карманах, однако, по крайней мере, испытывали пользу от возможности косвенно играть вместе с девушкой, сжимая, сдавливая и украдкой теребя свои члены, пока девушка более явно делала то же самое со своим клитором.

Мисс Биллингсли теперь открыто гладила член Генри. Она наклонилась к его левому уху и прошептала: «Ты можешь положить руку на мою попку, Генри. Мне нравится, когда красивый молодой человек сжимает мой зад».

Сердце Генри заколотилось. Он оглядел комнату. Действительно, ни один взгляд не был на них. Он потянулся за учительницей и осторожно, робко положил ладонь на её круглую, мягкую попку.

Это было захватывающе — действительно сжимать мягкую круглую попку симпатичной учительницы своей рукой. Это был бонус Программы, которого он не ожидал.

«Оооо, Генри», — прошептала мисс Биллингсли. — «Ты собираешься отшлёпать учительницу?»

Андреа присела ещё ниже, выглядя так, будто, возможно, собирается помочиться на пол, но вместо этого просунула пару пальцев правой руки внутрь своей тесной, влажной, цепляющейся киски. Её бёдра начали более открыто, более похабно извиваться и ёрзать, словно она пыталась навинтить себя на свои пальцы. Она знала, что представляет ужасно непристойное зрелище, но также знала, что чем порнографичнее, тем лучше, так как её отчёт тогда будет ещё более скандальным. На самом деле, если один или несколько из этих сексистских администраторов действительно кончат в свои штаны, она определённо восторжествует.

И некоторые из них были бы вполне готовы сотрудничать, если бы знали, что могут уйти безнаказанными. Некоторые, однако, отводили взгляд, чувствуя, что действительно очень неправильно так откровенно пялиться на извивающуюся, корчащуюся голую молодую леди, хотя их уши не могли избежать её столь же эротичных мяуканий, хныканья и стонов. Они быстро возвращали свой взгляд.

Она была просто таким зрелищем: её лицо сморщилось от страсти, её груди вздымались и покачивались, её киска вся воспалённая, издающая лёгкие чавкающие звуки.

Даже президент Рэйбёрн испытывал трудности с самоконтролем. Он прекрасно знал, что президенту довольно неприлично получать стояк перед всеми своими коллегами, включая декана по делам женщин, не меньше. Но всё же это было так чертовски горячо! Он снова гадал, не упускал ли он возможности в полной мере использовать Программу в колледже Аббервилль, и почему бы ему, будучи президентом, этого не делать.

Генри сжимал и лапал попку мисс Биллингсли, пока она сжимала и нежно ласкала его член. Его сердце колотилось так сильно. Он гадал, не упадёт ли он в обморок или, что ещё хуже, не проснётся ли. Какой парень не фантазировал о том, чтобы ощупывать мягкую круглую попку симпатичной учительницы? И эта красавица даже сладко, медленно гладила его в ответ. Он глубоко вдохнул опьяняющий аромат её духов.

Он гадал, не будет ли она возражать, если он, возможно, даже просунул руку под её юбку. Не слишком ли это много просить? Её юбка была довольно короткой. Это, вероятно, не было бы замечено, учитывая, что Андреа явно привлекала всё внимание. В любой другой день его жизни в колледже он определённо никогда бы не рассматривал такую идею. Ну, на самом деле это не правда. Он много раз об этом думал, когда симпатичная учительница наклонялась перед ним. Какой парень не имел такой мысли? Такие мысли были приятны и определённо безвредны. Проблема возникала в действии. Его сердце заколотилось ещё сильнее от тревоги, а также от возбуждения при осознании того, что он действительно может попробовать.

Он опустил руку ниже, и ниже, и ещё ниже, медленно продвигаясь по круглому изгибу попки мисс Биллингсли, в итоге полностью теряя контакт с её телом, но затем достигнув подола её юбки.

Мисс Биллингсли остановила поглаживание твёрдого члена молодого человека. Она повернула голову и посмотрела на него сверху вниз, её приподнятые брови выражали строгую серьёзность. «Куда это ты направляешься, молодой человек?»

Генри тоже остановился, но только временно. Он зашёл так далеко. Он не собирался останавливаться теперь. Эрекции действительно имеют способ давать мотивацию, смелость, пусть и глупую, делать вещи, которые не рекомендуются. Он просунул руку под юбку учительницы и повёл пальцы вверх по её гладким, скользким колготкам. Колготки так красиво подчёркивают ноги женщины, её бёдра, и они так приятны на ощупь, такие гладкие и скользкие.

«Это крайне дерзко, молодой человек», — заявила мисс Биллингсли, но на самом деле она не возражала. Она была впечатлена смелостью парня. Однако она была более чем немного обеспокоена таким поступком. Она делала значительно больше с последним участником Программы, но не в присутствии президента, совета попечителей и других уважаемых членов колледжа. Не ожидалось, что они одобрят, если учительница позволит студенту ощупывать её попку под юбкой. Но она улыбнулась, почувствовав, как рука молодого человека достигла её ягодиц, и возобновила поглаживание его члена.

Генри ощутил гладкие скользкие изгибы попки мисс Биллингсли, теперь лишь её трусики и колготки отделяли его руки от её голой задницы. Но дело было не столько в том, насколько близко он был к коже, сколько в том, что он находился под юбкой учительницы, ощупывая её попку так, как, вероятно, ни один студент никогда раньше не делал, как ни один студент вообще не должен. Это было так ужасно неправильно, так неуместно и так, так сладко. Он чувствовал, что очень близок к кульминации.

Андреа к этому времени извивалась и корчилась у стены, её груди вздымались, покачивались и потели, её бёдра непристойно раздвинуты, её киска явно воспалена, её соки стекали по бёдрам, капая с киски на деревянный пол. «Президент Рэйбёрн, пожалуйста, пожалуйста, сэр», — умоляла она, пальцы одной руки быстро теребили её клитор, пальцы другой вонзались и выходили из её чавкающей, цепляющейся, мясистой киски, комната наполнилась очень непристойным звуком хлюпающей, текущей плоти киски. «Не поможете ли вы мне, сэр», — ахнула она.

Член президента Рэйбёрна так сильно набух в его брюках. Он почувствовал сильное, властное желание шагнуть вперёд. В конце концов, девушка просила его вмешаться, называя его по имени, даже умоляя помочь. Не было ли бы безответственно для педагога просто стоять и ничего не делать? Он взглянул на своих коллег и встретил взгляды сильного беспокойства, даже шока и похоти от того, что они видели, что слышали.

Однако тот, кто медлит, проигрывает, и Андреа внезапно задрожала от оргазма. «О, чёрт, чёрт, чёрт», — неоднократно ахала она, пока её оргазм прокатывался по всему телу, пот стекал с её дрожащих сисек, её голова опустилась вперёд, отдаваясь чудесному восторгу её кульминации, прорывая плотину захватывающего освобождения и облегчения, омывающего её разум и тело. Это было, безусловно, её самое удовлетворительное феминистское партизанское упражнение.

И Генри был там, чтобы разделить этот момент. «Мисс Биллингсли», — прошептал он, прижимая голову к её большой женственной груди, его рука сильно сжимала её правую ягодицу, пока он чувствовал, как его член дёргается, его собственный оргазм охватывает его мозг и извергается из его чресел в комке густой, липкой спермы.

«Ооооо», — проворковала мисс Биллингсли, увидев, как сперма Генри вырвалась из его головки и шлёпнулась прямо на её свежий салат Кобб. Обычно она предпочитала заправку ранч, но кремовая сперма молодого человека предоставила бы освежающее изменение. Она сомневалась, что её коллеги одобрят, но их взгляды оставались прикованными к конвульсивным подёргиваниям Андреа. У Генри было не так много спермы, но всё ещё достаточно. Мисс Биллингсли всегда была сдержанной, когда дело доходило до заправки. Если налить слишком густо, это практически отменяет смысл салата.

Генри смотрел полуприкрытыми остекленевшими глазами на зрелище своего члена, брызгающего порциями на нарезанный салат мисс Биллингсли. Он не мог не улыбнуться, хотя бы немного, как от интенсивного удовольствия его третьего оргазма за этот день, так и от того, что он выгружал свою субстанцию прямо на её обед. Он улыбнулся бы шире, когда смотрел, как она ест салат прямо перед советом попечителей. Он гадал, не поделится ли она немного с другими за столом.

Андреа к этому времени сползла на пол, рухнув на колени, её попка торчала в воздух, её груди и лицо покоились на прохладном деревянном полу. Она продолжала щипать свой клитор, пока последние волны её оргазма проходили через её тело. Она никогда не испытывала более интенсивного оргазма. На мгновение ей показалось, что она может действительно упасть в обморок. Её дыхание было таким торопливым, таким срочным, таким напряжённым.

Она медленно собралась, высвобождая пальцы из глубин своей киски с громким хлюпаньем, поток сока киски последовал за ними, стекая по её бедру. Она была рада, что это обед, так как ей определённо нужна была салфетка, плюс она внезапно почувствовала сильный голод.

Она медленно подняла свою красивую голову, чтобы посмотреть на свою ошеломлённую аудиторию. «Ну, президент Рэйбёрн, что на обед?»

Андреа почти так же наслаждалась остальной частью своего обеда. Она явно заставила мужских толстосумов отступить своей партизанской игрой. Декан Уорелл даже поздравила её. Они явно были подавлены, ведя себя весьма сдержанно и неловко на протяжении всей трапезы, многим из них даже было трудно устанавливать зрительный контакт. Андреа никогда не чувствовала себя более могущественной, чем в этот момент. Ну, это, возможно, немного преувеличение, но она никогда не осознавала, какую власть женщина может иметь над мужчиной. Во многих отношениях она действительно не была слабым полом. На протяжении обеда Андреа весело покачивала своими грудями туда-сюда, поворачиваясь, чтобы говорить с сидящими вокруг неё, её большие полные сиськи покачивались и колыхались, пока она это делала, наслаждаясь тем, как растерянными и застенчивыми становились мужчины.

Мисс Биллингсли также похвалила выступление Андреа, предложив ей немного своего салата Кобб, который, как она указала, был приготовлен на заказ именно так, как ей нравится. Андреа, однако, нашла его немного слишком солёным на свой вкус. Она предпочитала заправку ранч.

Генри сам был истощён, или, по крайней мере, его яички были. Однако ему нравилось сидеть рядом с мисс Биллингсли, которая неоднократно тянулась под стол, чтобы легко ощупывать и ласкать его пенис и яички. Сначала он не реагировал, нуждаясь в небольшом времени для восстановления этой силы, но он ценил женское внимание. Какой молодой человек не стал бы?

Это было ещё слаще, зная, что это происходит прямо под глазами преподавателей и администраторов колледжа. Пока они обсуждали различные темы, не представляющие для него реального интереса или значения, мисс Биллингсли весело подпрыгивала его яичками на кончиках своих пальцев или легко обводила кругами кончик его головки. Она так мило улыбалась ему, когда брала кусочек своего салата, пропитанного его кремом.

К концу обеда Генри наконец отреагировал естественным образом, как можно было ожидать, и он широко улыбнулся, когда обед закончился, и он встал, его эрегированный член торчал из его тела.

«Ну, Генри», — заметила мисс Биллингсли, — «похоже, хорошая еда, предложенная президентом Рэйбёрном, придала вам новую силу».

«Да, мэм», — ответил он, — «и она была весьма вкусной».

«Да, действительно очень вкусной», — согласилась мисс Биллингсли, облизывая губы, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Она взяла Генри за руку и повела его к двери. Она подумывала повести его за пенис, но знала, что её консервативные коллеги сочли бы это довольно неуместным. В любом случае, не оставалось времени для дальнейшей праздной болтовни. Двум студентам пришлось бы поспешить, чтобы успеть на следующее занятие вовремя.

Президент Рэйбёрн проводил Андреа к двери, его рука неловко покоилась на её голой спине. Ему очень хотелось позволить ей скользнуть вниз к этой очаровательно покачивающейся попке, но, как и мисс Биллингсли, он понимал, что есть определённые границы, которые администратор не должен пересекать со студенткой. Он так ждал возвращения домой этим вечером, так как ему действительно нужно было облегчение. Он гадал, не следует ли в руководящих принципах Программы добавить какое-то облегчение для мужских преподавателей и администрации, возможно, даже для женщин, конечно. Он не хотел бы быть обвинённым в каком-либо сексизме. Он улыбнулся про себя, гадая, не окажется ли участие Андреа в Программе причиной ряда полезных, благотворных последствий. Он слегка похлопал её по попке, когда она выходила из комнаты; в знак признательности, конечно, за её восторженное и образовательное выступление. «Бегите, ребята», — сказал он, — «и я буду с нетерпением ждать вашего отчёта в конце дня».

ТЕАТР 480

Здание изящных искусств, к счастью, находилось недалеко от административного здания. Оно было сразу за гуманитарным корпусом, справа от администрации. Андреа вошла в класс драмы с новой силой, уверенностью и гордостью, хотя всё ещё немного раздражённая похлопыванием по попке от президента Рэйбёрна.

Генри, понятно, был разочарован, что они не участвуют в одном из драматических классов мисс Биллингсли. Это было бы так, так круто. Тем не менее, мисс Бетси Уайт не казалась разочаровывающей альтернативой, по крайней мере, когда дело касалось её внешности. У Бетси были короткие кудрявые светлые волосы, искрящиеся голубые глаза, розовые щёки, дерзкий нос и не менее дерзкие груди. Всё это на очень миниатюрной фигуре. Она была просто чертовски милой, по крайней мере, для учительницы.

Мисс Уайт также была не менее восторженной, чем другие преподаватели. Она была ещё более энергичной в своём приветствии, возможно, отчасти из-за того, что была профессором драмы. Они часто так естественно оживлённы и привлекательны. «О, вот они! Вот они! Мы с нетерпением ждали вашего прибытия. О, это так волнующе. У нас запланировано что-то очень особенное для вас двоих. Очень особенное, действительно. О, я просто знаю, что вам это понравится!» Она просто кипела от радости.

«Да, да, да, теперь, пожалуйста, следуйте за мной на сцену». Она оглянулась на голого парня и девушку, когда они следовали за ней к передней части комнаты, где была построена небольшая узкая сцена, а на ней стоял кухонный стол с двумя стульями. «Не споткнитесь ни о что. Мы же не хотим, чтобы наши почётные гости попали в аварию, правда?»

Генри и Андреа взглянули на свою предполагаемую аудиторию. Это был небольшой класс, в основном девушки, что неудивительно для класса драмы, особенно продвинутого курса. Все девушки смотрели на качающуюся эрекцию Генри, некоторые нервно. Некоторые шептались и хихикали.

«О, да, да», — внезапно воскликнула мисс Уайт. — «Как непростительно с моей стороны». Она повернулась к Генри, когда он поднялся на сцену. «У вас явно твёрдый маленький человечек. Хотели бы вы помастурбировать для нашего класса?»

«Что?» Это не был неожиданный вопрос. Его просто ошеломил манера, в которой она это назвала. «О, эм, нет, нет, я в порядке. Это нормально».

«Ну, это само по себе могло бы быть очень стимулирующим представлением, не находите? Пожалуйста, мы все были бы рады увидеть вашу эякуляцию».

Генри был понятно сбит с толку полной поддержкой мисс Уайт его мастурбации. Она выглядела такой милой и невинной. Обычно он бы полностью воспользовался возможностью. Чёрт, ему даже предоставляли буквальную сцену. К тому же, многие девушки в классе выглядели такими симпатичными. Было бы приятно выпустить порцию над аудиторией, возможно, даже попав в нескольких из них. Но дело в том, что он всё ещё чувствовал себя немного истощённым боеприпасами. Он не был слишком уверен, что сможет много выпустить в этот момент. «Нет, нет, я в порядке, но», — добавил он, поворачиваясь к Андреа, — «может, Андреа хотела бы облегчения?»

«Что?» Андреа была удивлена предложением Генри. Он, похоже, обратил внимание, и она была довольно довольна этим. Тем не менее, она чувствовала, что наиболее эффективно сделала своё заявление во время обеда. Ещё одно такое выступление здесь мало что дало бы. И, к тому же, как и Генри, ей нужно было немного больше времени. «О, эм, нет, нет, я тоже в порядке. Чем мы можем помочь вашему классу, мисс Уайт?» После успешной выставки для администрации она чувствовала себя великодушно.

«О, ну, боже, какая милая. Ты такая прелесть. И, должна сказать, у тебя действительно прекрасные груди». Мисс Уайт повернулась к своим студентам. «Не так ли, класс? Разве груди мисс Ашби не действительно очень особенные?» Она повернулась обратно к Андреа. «Я имею в виду, боже мой. Они действительно довольно большие, но так хорошо держатся. Ты, должно быть, очень ими гордишься».

Андреа была бы потрясена, если бы мужской профессор говорил с ней в такой манере, но она не знала, как ответить женщине, особенно такой весёлой, дружелюбной и привлекательной, как мисс Уайт. Она явно не имела в виду никакого неуважения. Напротив, она искренне восхищалась её грудями. «Эм, да, ну...» Она понизила голос. «Спасибо, наверное».

«Наверное?» Мисс Уайт была весьма удивлена сдержанной реакцией Андреа. «Наверное? Неужели ты не понимаешь, как многие женщины просто умерли бы за такие груди?» Она подошла к молодой леди. Мисс Уайт спросила: «Можно, пожалуйста?» — протягивая руки.

«Э, ну, полагаю, да», — тихо ответила Андреа. Она была довольно озадачена просьбой.

Мисс Уайт нежно взяла каждую большую сиську в свои руки.

Андреа ахнула от ощущения рук пожилой женщины, сжимающих её груди, большие пальцы явно покоились на её острых сосках.

«О да, это действительно очень, очень прекрасные».

Среди студентов и преподавателей всегда были значительные подозрения, что мисс Уайт может быть геем. Её текущее поведение не помогло бы опровергнуть этот слух, не то чтобы в этом было что-то неправильное. Она определённо была свободомыслящей в театре и давно поддерживала внедрение Программы в Аббервилле. По какой бы то ни было причине, мисс Бетси Уайт не торопилась, восхищаясь и исследуя обильные сокровища молодой леди.

Андреа раньше была с женщинами. Она чувствовала, что как феминистка естественно хотя бы рассмотреть это, и ей это действительно нравилось. Она считала, что клише верно, что женщина может быть намного лучше мужчины в понимании того, что возбуждает женщину. К тому же, мисс Уайт была пожилой женщиной, явно умелой в обращении с руками, пальцами и большими пальцами. Они действительно были довольно волшебными на теперь вздымающихся грудях Андреа.

Она закрыла глаза и позволила себе насладиться моментом: мягким, нежным ощущением другой женщины, ласкающей её груди. Это было действительно так очень приятно. Это даже могло быть подходящим заявлением для феминистки в рамках Программы, доведённой до оргазма только ощущением рук другой женщины на её грудях, не нуждаясь во вмешательстве мужского инструмента.

Генри почувствовал шевеление в своих яичках. Он не был особо большим поклонником порно с девушками. Он всегда был разочарован, когда в фильме появлялась лесбийская сцена. Но это было как-то иначе. Возможно, потому, что это было вживую, или потому, что он лично знал Андреа, или потому, что это было между одной из преподавательниц Аббервилля и студенткой, и прямо перед классом. Ну, по каким бы то ни было причинам, лёгкая улыбка удовольствия начала формироваться на его губах.

Мисс Уайт внезапно отстранилась от грудей Андреа. Это было с большим сожалением, но она знала, что устраивает небольшую сцену, хотя, возможно, это было в целом уместно для класса драмы.

«Иди сюда, дорогая», — воскликнула мисс Уайт, взяв девушку за руку и ведя её к передней части сцены. — «Выпяти их для своей аудитории. Покажи всем, как ты ими гордишься!»

Глаза Андреа расширились от шока и замешательства, но она подчинилась инструкции профессора и шагнула вперёд, чтобы встать перед своими однокурсниками, отведя плечи назад, её груди смело торчали наружу. Она никогда раньше не выпячивала их с какой-либо гордостью. Какую гордость можно испытывать от внешнего вида или даже размера своих сисек? Но вот она была, демонстрируя их всему классу, и при этом совершенно голая.

Глаза студентов зафиксировались на них, парни похотливо оценивали красоту торчащих, выпирающих кувшинов девушки, гадая, не позволит ли мисс Уайт им восхититься этими мясистыми подушками так, как она только что наслаждалась.

Однако оценка девушек была смешанной, с чувствами восхищения, зависти, раздражения и дискомфорта, всё смешалось вместе. Некоторые из них немного сгорбились, пряча свои собственные груди, как будто обнажённость Андреа каким-то образом заставляла их чувствовать себя немного обнажёнными.

Чувства Андреа были не менее запутанными. Она чувствовала себя довольно взволнованной, даже немного возбуждённой, эффектом от предыдущего театрального воздействия мисс Уайт, но также, естественно, весьма смущённой, вынужденной демонстрировать себя жадным взглядам парней в манере, предполагающей, что она на самом деле гордится и счастлива так себя показывать.

Мисс Уайт почувствовала её двойственность. «Андреа, я знаю твою политику, и я, честно говоря, восхищаюсь твоей преданностью, твоей приверженностью делу женщин».

Андреа оглянулась на мисс Уайт, стоящую немного справа, чуть позади неё. «Правда?»

«Конечно, дорогая, но то, что ты феминистка, не означает, что ты не можешь ценить вид прекрасного женского тела, включая своё собственное. Теперь дай девочкам, и мальчикам, там небольшой покачивание. Пусть эти сочные дамы танцуют от радости!»

«Мисс Уайт, я не сделаю ничего подобного!»

Улыбка Генри стала шире, как и его пенис.

«Андреа, настоящая актриса примет любую роль, особенно те, что противоречат её естественному характеру. Это роли, которые предоставляют истинное испытание её навыкам, её талантам».

Это был хороший аргумент, и она была в классе драмы. Но, что более важно, как участница она действительно не могла отказаться от просьбы преподавателя. Андреа глубоко вздохнула, что немного расширило её груди, и сделала, как велела профессор, немного наклонившись и покачивая плечами, её лицо покраснело, когда она увидела, как глаза всех парней расширились от удивления и восторга при виде её сисек, покачивающихся и извивающихся, как пара водяных шаров. Многие девушки отвернулись от викарного смущения. Андреа тоже, глядя влево, пока её дамы исполняли свой счастливый танец.

«Какое прелестное маленькое шоу», — с энтузиазмом воскликнула мисс Уайт. — «О, я уверена, что мальчики просто обожали бы подпрыгивать и покачивать эти сиськи». Она посмотрела на Терри Альберта, сидящего в первом ряду, его ноги скрещены, чтобы скрыть его очевидное удовольствие. «Не так ли, Терренс?»

«Что?» Он гадал, какой правильный ответ на такой вопрос, но прежде чем он успел подтвердить своё бурное согласие, мисс Уайт переключила внимание с него.

«Ну, достаточно бурлеска от наших уважаемых гостей».

Генри не упустил из виду, что он сам не участвовал, но на этот раз ему так же нравилось быть членом аудитории, как и шоу.

«Давай перейдём к сегодняшней постановке». Мисс Уайт прошла к задней части сцены и щёлкнула выключателями света. Комната ненадолго погрузилась в полную темноту, а затем сцена, на которой стояли все трое, была залита ярким светом. Теперь студенты могли видеть их более полно, более ясно, но они не могли видеть студентов вообще.

Генри прищурился, моргая, пытаясь пробиться сквозь свет. Этим утром студенты не могли их видеть, теперь он не мог видеть студентов. Так что, возможно, это было только справедливо.

Мисс Уайт вернулась к Андреа и снова взяла её за руку, направляя к кухонному столу и стульям. «Мы собираемся попросить нашу маленькую актрису и актёра воспроизвести одну из самых милых сцен раннего американского кино. Ну, на самом деле, не такого уж раннего, но», — добавила она, поворачиваясь к своим студентам, — «определённо до вашего времени. Вот, вот», — она жестом указала Генри, — «Ты садись за кухонный стол, а Андреа, ты будешь входить справа». Она указала налево. «Вот сценарии для сцены завтрака из ‘Sunny Side Up’ с участием Деборы Дэй».

Ни один из студентов вообще не был знаком с фильмом. Многие узнали имя актрисы, хотя даже это не имело для них особого значения. Однако они понимали, что это, должно быть, какая-то романтика или, по крайней мере, романтическая комедия. «Андреа, ты будешь приносить мужу, которого ты так нежно любишь, его утренний кофе. Теперь начнём». Она отступила назад, чтобы уйти с дороги. «О, это будет так весело!» Она обратилась к своим студентам: «Я имею в виду, кто бы мог подумать, что увидит сцену завтрака из ‘Sunny Side Up’ полностью голыми! Я просто думаю, что это будет такая чудесно новая и свежая интерпретация».

Ни у Генри, ни у Андреа не было актёрского опыта, кроме небольших спектаклей, которые они могли ставить в начальной школе или для своих родителей. Андреа, однако, чувствовала себя хорошо от того, что, по крайней мере, она больше не покачивала сиськами перед студентами, как какая-то дешёвая стриптизёрша, и, честно говоря, с учётом того, как проходил день, она не удивилась бы, если бы её попросили воссоздать сцену из порнографического фильма. Фильмы Деборы Дэй были далеки от этого. Она читала по сценарию, подходя к Генри, своему мужу, притворяясь, что держит кофейник в одной руке, а сценарий — в другой. «Не хотите ли кофе, дорогой?»

«Милашка», — читал Генри по своему сценарию, ласково похлопывая голую попку Андреа, пока она наливала ему кофе. — «Что я такого сделал, чтобы заслужить такую жену, как ты?» Здесь не требовалось много актёрской игры, так как ему бы очень хотелось иметь такую красивую жену, как Андреа, подающую ему кофе в обнажённом виде. Он гадал, повезёт ли ему когда-нибудь жениться на девушке, такой же замечательной, как Андреа, по крайней мере, такой, какой она вела себя, или играла, прямо сейчас.

«Милый, пожалуйста», — ответила Андреа, закатывая глаза так, чтобы студенты и мисс Уайт не видели, пока читала, — «это я должна быть благодарна. Ты такой замечательный кормилец».

Андреа должна была признать, что это довольно выгодная сделка — иметь кого-то, кто зарабатывает деньги, чтобы оплачивать все счета. Как это вообще было решено? Но всё же, это было унизительно, не так ли? Это определённо было покровительственно, как будто женщина не способна сама о себе позаботиться.

«И», — продолжил Генри, его рука удовлетворённо покоилась на изящной, упругой попке этой «жены», — «было бы гораздо лучше, если бы банк согласился предоставить нам обеспеченный активами кредит».

«О, милый, не начинай говорить о финансах. Ты знаешь, я совершенно запутываюсь». Андреа чувствовала, как её раздражение нарастает. Она отстранилась от своего «мужа», так что Генри пришлось убрать руку с её попки, но затем прочитала строку: «Дорогой, пожалуйста, ещё кофе. Я знаю, как ты любишь свежую чашку по утрам».

Пока Андреа притворялась, что наливает кофе Генри, его глаза были прикованы к её грудям, которые теперь свисали перед ним. Свисающие груди действительно так привлекательны. Сиськи кажутся ещё полнее, как будто они действительно мясистые мешки с материнским молоком. Мужу ведь можно протянуть руку и схватить одну из них, не так ли? Может, даже покачать и покрутить их? Это ведь право мужа, не так ли? Это могло бы быть в характере. Генри так, так сильно соблазнялся.

Он посмотрел на свой сценарий и прочитал: «Знаешь, милая, ты такая очаровательная и бодрая по утрам».

«Ну, спасибо, дорогой», — ответила Андреа, читая по своему сценарию. — «Я всегда стараюсь выглядеть для тебя по утрам наилучшим образом. Я знаю, как тебе это нравится».

Генри протянул руку и обхватил грудь ладонью, сосок упёрся прямо в середину его ладони. Он немного её покачал. Есть ли что-то лучше, чем держать мягкую, подпрыгивающую сиську?

«Генри!» — запротестовала Андреа и отстранилась.

«Нет, нет, нет», — воскликнула мисс Уайт. — «Это не годится. Это совсем не годится, Андреа. Ты должна оставаться в характере». Она шагнула вперёд и мягко, но твёрдо надавила на плечо Андреа, чтобы та снова наклонилась, повернувшись к Генри. «Это была очень хорошая импровизация, Генри». Она повернулась обратно к Андреа. «Ты должна спросить себя, Андреа, что бы сделала Дебора Дэй? Или, ещё лучше, что бы сделала её героиня, Мэри Бет Каппельхофф? А теперь давай попробуем ещё раз», — сказала она, взяв руку Генри и вернув её к груди Андреа, — «с момента, когда твой любящий муж игриво ощупал твою восхитительную грудь».

Мисс Уайт чувствовала себя очень, очень довольной. Воссоздание такой знаменитой сцены завтрака в обнажённом виде определённо было вдохновением.

Андреа прикусила нижнюю губу и сказала: «Теперь, милый, никаких шалостей. Тебе нужно закончить завтрак и отправляться на работу».

Это не было тем ответом, который предпочла бы мисс Уайт, но кто мог сказать, как бы на самом деле отреагировала миссис Каппельхофф.

«Да, милая», — ответил Генри, убирая руку, — «но ты действительно так очаровательна этим утром, Мэри Бет».

Мисс Уайт улыбнулась и кивнула.

Андреа посмотрела на свой сценарий и затем направилась к правой стороне сцены. «Как ты хочешь яйца этим утром, дорогой?» Она притворилась, что открывает дверцу холодильника и, следуя инструкциям в сценарии, искала яйца на нижней полке, её собственная попка послушно поднялась, её нежные, мягкие, женственные губы, ярко освещённые сценическими огнями, появились в поле зрения.

Генри прочитал по своему сценарию: «Как каждое утро, дорогая, глазунья».

Андреа оглянулась на своего «мужа» и спросила: «Но, зайчик, не хочешь ли попробовать что-то новое, что-то другое?»

«Стой, стой, стой!» — воскликнула мисс Уайт. — «Это такая замечательная строка. Позволь мне дать немного указаний». Она подошла к Андреа. «Выгни спину чуть сильнее, дорогая».

Андреа сделала, как ей велели, придав больше изгиба и выразительности своей попке.

«И раздвинь бёдра немного. Пусть твой муж и наша благодарная аудитория увидят твои утренние лакомства».

Андреа подчинилась указаниям своего режиссёра, как это сделала бы любая актриса, раздвинув бёдра, и теперь даже щель её милой круглой попки стала видна. Её нежные губы киски и очаровательный бутончик оба мило появились в поле зрения.

«Да, да, намного лучше. Теперь повтори строку и подари своему мужу очаровательную улыбку, как это сделала бы Дебора».

Андреа старалась изо всех сил, играя так, как никогда не могла бы представить в реальной жизни, даже для своего мужа, если бы она когда-либо опустилась так низко, как сейчас. «Но, зайчик, не хочешь ли попробовать что-то новое, что-то другое?»

Мисс Уайт добавила: «Повиляй попкой немного, дорогая. Убедись, что он понял намёк».

Генри явно понял намёк, как и все в классе. Члены затвердели, когда Андреа соблазнительно покачивала попкой, губами киски и дырочкой попки назад к Генри.

В оригинальном фильме Дебора Дэй лишь раз качнула попкой. Что-то большее могло бы быть слишком распутным для аудитории того времени. Даже это казалось довольно скандальным. Долго обсуждалось, было ли это движение намеренным или случайным. Современная интерпретация Андреа этой роли под превосходным руководством мисс Уайт была гораздо яснее и определённо более убедительной.

Класс молчал, их глаза были прикованы к спектаклю, заворожённые постановкой. Руки ряда парней также сосредоточились на их пахах и твердеющих членах. В прикрытии темноты они чувствовали себя относительно безопасно.

Генри, естественно, реагировал, как и его персонаж, мистер Каппельхофф. В оригинальной роли он лишь понимающе улыбнулся. Игра члена Генри была снова гораздо яснее. Он прочитал по сценарию: «Глазунья будет в самый раз, дорогая».

«Ну», — ответила Андреа, читая по своему, — «мне тоже нравится глазунья».

Мисс Уайт похлопала по приподнятой попке Андреа.

Генри улыбнулся. Его член поднялся ещё выше.

«Но, дорогой», — продолжила Андреа, озорно улыбаясь своему мужу. — «Это такое особенное утро. Может, ещё и десерт? У меня есть восхитительно вкусный персиковый пирог».

Мисс Уайт потянулась вниз и слегка провела пальцами по щели Андреа, всё ещё немного тёплой и влажной после её предыдущего обеда.

Глаза Андреа расширились от беспокойства и возбуждения при прикосновении пальцев женщины к губам её киски.

В аудитории послышалось немного шёпота, тревожное шарканье ног и нервное шевеление рук. Некоторые руки, однако, были совершенно бесшумно заняты.

«Мисс Уайт», — тихо запротестовала Андреа.

«Мы должны ввести тебя в роль, Андреа. Актрисы часто делают это, чтобы желание в их глазах выглядело настоящим и искренним». Она продолжала ласкать, ощупывать и щипать губы её киски.

Дыхание Андреа ускорилось, её груди вздымались и покачивались под ней. «О, мисс Уайт, пожалуйста», — тихо пробормотала она.

Мисс Уайт, да и никому другому, не было ясно, умоляет ли Андреа её остановиться или ускориться, так как её попка теперь двигалась в очень явном выражении похоти.

Большинство парней в классе крепко сжимали свои члены. У многих из них были подруги, но они никогда не вели себя так распутно для них. Они могли немного позировать, выставляя свои голые попки в воздух, но оставались бы скромными и сдержанными. Они не крутили бы и не тёрли свои задницы в таком похабно непристойном развратном показе.

Но Андреа делала это не намеренно. У неё не было выбора под умелым руководством вдохновляющих пальцев мисс Уайт. Это было методическое актёрство в лучшем виде. Даже сам Станиславский был бы очень доволен, как и любой уважающий себя мужчина.

Мисс Уайт тихо подсказала Генри, шепнув ему: «Твоя реплика».

«Что? О, да, да», — быстро признал он, отрывая глаза от сочной воспалённой киски Андреа. Он прочитал по сценарию: «Я действительно люблю сочный персик, и нет пирога лучше твоего, моя прелестная милашка». Ему так сильно хотелось сжать свой твёрдый член в руке, но это явно не было в сценарии.

Мисс Уайт просунула палец в тесную, влажную, цепляющуюся дырочку Андреа. Улыбка сорвалась с её губ, аханье сорвалось с губ членов аудитории. Мисс Уайт просто не могла удержаться. Она не касалась такой прелестной молодой щели уже много лет. Она восхищалась, насколько она была тесной.

«Боже мой», — вздохнула Андреа, закрывая глаза от стыда за своё очевидное возбуждение.

Но мисс Уайт не могла долго там оставаться. Она дала Андреа достаточно вдохновения для следующей реплики. Слишком долгое пребывание слишком сильно вставило бы её в сцену. Она вытащила палец из дырочки Андреа с довольно непристойным хлюпаньем, к большому веселью многих парней и смущению девушек, особенно Андреа.

Мисс Уайт взяла руку Андреа, поднесла её к её тёплым, влажным женственным губам и подсказала: «Твоя реплика, Андреа».

Андреа посмотрела на дрожащий в другой руке лист, её сердце трепетало от возбуждения и смятения, и прочитала: «Хочешь, чтобы я разогрела его для тебя, милый?»

Чтобы убедиться, что её актриса точно поняла свою мотивацию, мисс Уайт ненадолго провела пальцы Андреа вверх и вниз по щели девушки, а затем убрала руку, чтобы она могла играть самостоятельно.

Не то чтобы Андреа раньше этого не делала. На самом деле, она совсем недавно исполнила почти такое же выступление. Но это было по её собственной воле, как часть её партизанского театра. Это всё ещё было театром, конечно, но в совершенно другом контексте. Тем не менее, она не могла отрицать своего возбуждения, своих порывов. Держа лицо отведённым от аудитории, она продолжила там, где остановилась мисс Уайт, копошась пальцами в своей щели и вокруг неё, временами сильно теребя свой твёрдый бугорок.

Бёдра и попка Андреа вращались и тёрлись в очень непристойном показе, далеко за пределами скромного покачивания бёдрами, которое было в оригинальном фильме, и Генри очень это ценил. Он чуть не вскочил со стула, когда мисс Уайт махнула ему подойти.

Его очень твёрдый, жаждущий член вёл его через сцену, словно змея, тянущаяся, стремящаяся к своей добыче.

Мисс Уайт улыбнулась с восторгом. «Миссис Каппельхофф! Смотри, смотри! Видишь, как сильно твой муж хочет твой свежий горячий пирог».

Андреа взглянула на приближающегося Генри, или, точнее, на его твёрдо покачивающийся острый член. Она быстро отвела взгляд. Мисс Уайт ведь не собиралась позволить ему засунуть это в неё, правда? До сих пор ей удавалось избегать настоящего секса с Генри (этим маленьким извращенцем!), но, возможно, её удача наконец закончилась.

«Есть ли что-то более приятное для жены», — продолжила мисс Уайт, — «чем видеть, как сильно её муж её любит?»

Генри действительно испытывал вожделение к своей «жене», улыбка сорвалась с его губ, когда он понял, что, возможно, действительно засунет свой член глубоко в восхитительную киску Андреа. Есть ли что-то лучше для энтузиаста порно, если не наркомана, чем засунуть свой член глубоко в киску симпатичной феминистки? Даже если бы Андреа была кем-то другим, даже если бы он не знал, кто она, её киска предоставляла такое восхитительно заманчивое приглашение.

«И, мистер Каппельхофф, посмотрите, какая влажная и сочная горячая персиковая пирога вашей жены». Мисс Уайт провела пальцами по щели Андреа, медленно оттягивая их, но всё ещё оставаясь связанной длинной, тонкой нитью скользкого сиропа киски.

Андреа закрыла лицо руками, зная, что доказательства её похабного, развратного возбуждения так непристойно демонстрируются студентам.

Генри шагнул, чтобы расположить свою блестящую набухшую головку прямо за приподнятой попкой Андреа, кончик его члена находился перед её тесной мясистой киской, её влажные похотливые выделения блестели на её губах в резком свете сценического освещения.

Мисс Уайт позволила струйке густого женского нектара упасть с её пальцев, чтобы драпироваться по головке Генри. Она также использовала возможность, чтобы вставить корону Генри в губы киски Андреа, прямо у входа в потрясающую дырочку.

Генри оценил это. Он не хотел испытать смущение от трудностей с поиском входа, особенно с аудиторией, наблюдающей за каждым его движением. Это было бы хуже для актёра, чем забыть свою реплику. Он закрыл глаза и вздохнул с глубоким удовольствием от ощущения тёплых, влажных губ киски Андреа, крепко целующих его жаждущую корону.

Аудитория затаила дыхание, едва ли можно было услышать голос, хотя, если внимательно прислушаться, можно было уловить случайный вздох, аханье и, возможно, даже пальцы, ощупывающие и манипулирующие твёрдыми эрекциями.

Андреа застонала от удовольствия, но не столько из-за члена Генри, целующего её киску. Это было возвращение искусных пальцев мисс Уайт, сильно нажимающих на её затвердевший клитор, трущих кругами по скользкому твёрдому бугорку.

Генри глубоко погрузил свой член в киску Андреа, каждый дюйм был проглочен, сжат и доен её влажной, мягкой, цепляющейся мясистостью.

«О, чёрт», — ахнул Генри, на мгновение выходя из роли. Он так любил свои киберкожаные вагинальные стимуляторы, но теперь должен был признать, что ни один не сравнится с реальностью этого момента. Он был так, так рад, что уже кончил три раза сегодня. Если бы это был его первый урок, он бы немедленно взорвался, и он сильно сомневался, что мисс Уайт была бы этим довольна, как и аудитория. Вот это было бы нарушение характера!

«Мисс Уайт, пожалуйста, пожалуйста», — ахнула Андреа, пока её киска продолжала реагировать на пальцы учительницы, её бёдра и попка теперь вращались и тёрлись о член Генри. С каждым его толчком её свисающие сиськи шлёпали друг о друга, словно аплодируя его выступлению. Однако она никогда раньше не аплодировала парню таким образом.

Извивающаяся попка Андреа и сжимающая, стискивающая киска не помогали Генри сохранять самоконтроль. Его глаза с удивлением наблюдали, как похотливо попка Андреа толкается к нему. Аромат возбуждения её киски, её похоти, достигал его ноздрей. Он сильнее толкался к ней, желая, чтобы ей это нравилось так же сильно, как ему. Конечно, ни один молодой человек не хочет не продержаться достаточно долго, чтобы девушка получила оргазм, и уж точно ни один молодой человек не хочет, чтобы аудитория стала свидетелем этой неудачи. Он пытался отвлечь свой разум от столь великолепных удовольствий, которые он испытывал как визуально, так и физически.

Андреа никогда не испытывала, чтобы член внутри неё чувствовался так хорошо, так удовлетворительно, возможно, даже так правильно. Её рациональный разум говорил ей, что это в основном из-за теребления мисс Уайт, которое теперь приобрело лихорадочную срочность, так быстро дрожа и трепеща против её набухшего бугорка. Возможно, ей понравилось бы что угодно, засунутое в её киску в такой момент. Это было просто так чудесно, интенсивно всепоглощающе. Она ещё сильнее толкалась назад к Генри, желая чувствовать его член так глубоко внутри, как только возможно. «О, Генри», — тихо ахнула она.

Пальцы мисс Уайт внезапно остановились, и, положив руку на живот Генри, она жестом велела ему тоже сделать паузу.

Генри не возражал. Ему нужен был момент, чтобы собраться. Его член выскользнул из киски Андреа с громким хлюпаньем, её похотливый сироп киски капал с кончика его головки.

«Пожалуйста», — ахнула Андреа. На этот раз значение мольбы было недвусмысленным.

«Скажи своему мужу, миссис Каппельхофф, как сильно ты его любишь и хочешь».

Андреа было нелегко принять следующую реплику. Она кричала против всего, во что она верила, что ценила. Но она так сильно хотела, чтобы пальцы мисс Уайт вернулись на своё законное место, и, возможно, она действительно хотела член Генри. Неужели она действительно могла так себя унизить?

«Пожалуйста», — тихо призналась она, ещё выше выпячивая попку, — «пожалуйста...» Она опустила лицо к полу в полной покорности, понизив голос ниже даже сценического шёпота: «Зайчик, я так сильно тебя хочу».

«Хорошо, хорошо», — подбодрила мисс Уайт свою звёздочку, — «а теперь покажи ему, как сильно ты его хочешь, дай ему увидеть твою любовь».

Андреа покачивала и вращала попкой перед Генри, исполняя самый похабный и непристойный танец, какой только могла, представляя себя настоящей сукой в течке, какой она и была. «Милый, пожалуйста», — громче ахнула она, — «трахни свою маленькую жену, дай ей свой большой, твёрдый, мужской член».

Как предложила мисс Уайт, любая уважающая себя актриса может сыграть любую роль, независимо от того, насколько она отвратительна её чувству собственного «я». Но, конечно, не было ясно, всё ли это ещё игра.

Генри глубоко погрузил свой твёрдый член обратно в пульсирующую киску Андреа.

«О нет», — ахнула Андреа, когда её оргазм внезапно прокатился по её телу, заставляя мышцы её киски дрожать в пароксизме трепещущего, спазматического восторга.

«Чёрт», — ахнул Генри, почувствовав, как его оргазм прокатился по его телу, вырываясь из его чресел вверх по стволу и извергаясь в большом, комковатом сгустке спермы, который хлынул глубоко в киску Андреа. Он наклонился ещё дальше, опираясь телом на неё, потянувшись вокруг и схватив эти полные, восхитительно свисающие сиськи. Он весь день смотрел на эти малышки, и это была такая глазурь на торте — сжимать, лапать их, пока его член дёргался и брызгал глубоко в трепещущую киску Андреа.

Андреа застонала от отвращения и удовольствия, чувствуя, как член Генри дёргается и брызгает внутри неё. Каким-то образом это чувствовалось так правильно, так хорошо, так чудесно — ощущать, как мужской член так яростно взрывается в её киске. Но она также знала, в своём разуме, в той маленькой части, которая всё ещё была рациональной, что это её оргазм думает за неё. Как только она полностью придёт в себя, она с отвращением осознает, что её киска полна мужской спермой.

Большая часть класса вскочила на ноги, чтобы аплодировать этому поистине вдохновляющему выступлению. Это определённо было лучшим, что они видели за весь семестр. Это действительно было тем, как должна была быть сыграна сцена завтрака из «Sunny Side Up», или, по крайней мере, вероятно, была бы, если бы это было по-настоящему. Мисс Уайт была так очень довольна, горда... и мокра.

ПО ПУТИ НА СЛЕДУЮЩИЙ УРОК

Андреа всё ещё чувствовала себя немного задыхающейся, направляясь к следующему уроку, который был недалеко, так как находился в соседнем здании, гуманитарном корпусе.

Её киска также всё ещё была тёплой и набухшей. Она была так тщательно исследована. Она чувствовала себя такой удовлетворённой, и всё же теперь немного пустой, а также влажной, отчасти из-за спермы Генри, которая временами вытекала. Андреа так надеялась, что никто этого не заметит. Мало что может быть более неловким, чем сперма мужчины, стекающая по ноге на публике. Конечно, быть голой на публике было довольно неловко, хотя, как ни странно, она почти привыкла к этому.

Хорошая новость заключалась в том, что оставалось пережить только один урок. Скоро всё закончится. Все обвинения против неё будут сняты, и у неё будет её разоблачение.

Генри был истощён, буквально. Он серьёзно сомневался, что сможет снова получить эрекцию, и не был уверен, хочет ли он этого вообще, мысль, которая должна была быть для него анафемой. Но он сильно сомневался, что сможет испытать что-то лучшее, чем то, что только что произошло с Андреа.

У него возник порыв протянуть руку и взять Андреа за руку. Разве парень и девушка не должны это делать после того, как у них был секс? Конечно, они не встречались, ничего такого. Ну, может, это было свидание. В данный момент ему точно так казалось. Он взглянул на Андреа, которая казалась так глубоко погружённой в свои мысли, что, вероятно, едва замечала его присутствие. Его глаза на мгновение зафиксировались на её грудях. Они так чудесно покачивались и подпрыгивали, пока она шла. Он пожалел, что им не разрешают кого-то снимать это. Это было бы таким замечательным постом на сайте, лучше многих видео, которые он сам покупал онлайн.

«Ну, привет, Андреа». Это была Джейми Линн из женского общества Дельта Ню. Дельта Ню было печально известным обществом, члены которого, казалось, жили только ради удовольствия мужчин, их главной жизненной целью, по-видимому, было выйти замуж за богатого и влиятельного человека (см. «Пять шагов к Дельта Ню» или «Дельта Ню отправляется на экскурсию»). Андреа находила их такими раздражающими, если не тревожными, и именно их дом она и её сёстры-феминистки разгромили в знак протеста.

«Привет, Джейми», — ответила Андреа, останавливаясь на месте, волна тревоги прокатилась по ней.

«Должна сказать, твой наряд действительно очень милый, Андреа. Ты никогда не выглядела лучше, хотя он немного откровенный, не находишь?»

Андреа хотелось указать, что наряд Джейми тоже был довольно откровенным, так как она носила обтягивающий розовый топ, который казался на размер меньше для её полных круглых грудей. Джейми повезло, что ткань вряд ли порвётся, так как казалось, что она вот-вот лопнет. И, если этого было недостаточно, Джейми явно не носила бюстгальтер, так как её сиськи покачивались при каждом малейшем движении, а соски торчали сквозь тонкую ткань, как пара пуль.

«Я участвую в Программе, Джейми», — ответила Андреа, как будто могло быть какое-то другое объяснение тому, что она полностью обнажена в кампусе.

«О, да, да, точно. Я забыла. Сегодня понедельник. Ну, ты действительно проявляешь много школьного духа, Андреа, и ещё много чего, должна сказать». Несколько девушек и парней, начинающих собираться вокруг, хихикнули над этим.

«Джейми, пожалуйста, если больше ничего нет, нам нужно на следующий урок».

«Андреа», — предупредил Хэнк, охранник. Участники всегда должны были отвечать на просьбы и комментарии студентов с приятным и восприимчивым поведением.

«Ну, есть одна вещь», — сказала Джейми, — «я гадала, не могли бы вы немного попозировать для меня».

Андреа не имела права возражать, и ей потребовалось немало терпения и выдержки, чтобы ответить с улыбкой на лице: «Да, конечно, Джейми, я буду рада. Как бы ты хотела, чтобы я позировала?»

«Ну, я думаю...» — ответила она, делая паузу для эффекта. — «Я думаю, было бы здорово, если бы ты присела, как будто собираешься пописать на тротуар».

В толпе вокруг них послышались шёпот, хихиканье и перешёптывания.

Андреа вздохнула, но присела, её сиськи покачнулись, когда она это делала, её колени, однако, были плотно сжаты. Парни сзади широко улыбались, когда её щель попки раскрылась, хотя они действительно не могли многого увидеть, так как её попка была направлена вниз. Это не была особенно откровенная поза, хотя и довольно неловкая. Мало кто из парней когда-либо видел, как девушка писает, и ещё меньше имели смелость попросить подругу позволить ему посмотреть, как она это делает. Они чувствовали, что это будет воспринято как немного извращённое, но разве пары не должны делиться всем вместе?

«Андреа, нет, нет. Ты же не писаешь с сомкнутыми коленями, правда? Раздвинь бёдра, чтобы ничего на тебя не попало».

Андреа с некоторой озабоченностью посмотрела на Джейми.

Джейми рассмеялась. «Я не собираюсь заставлять тебя это делать, глупышка. Я просто хочу, чтобы ты выглядела так, будто собираешься это сделать».

Андреа сделала, как ей велели, немного подпрыгнув в приседании, чтобы раздвинуть ноги, сохраняя равновесие.

Теперь это действительно открыло вид для парней и девушек, стоящих перед ней, так как губы её киски естественно раскрылись, хотя некоторые парни были разочарованы, узнав, что Андреа не придётся действительно писать.

Но Джейми не собиралась так легко её отпускать. Как только Андреа послушно позировала, она добавила: «Хорошо, теперь, Генри, ляг и просунь голову под неё, чтобы ты мог действительно хорошо рассмотреть всё поближе».

Челюсть Андреа отвисла. Это было просто отвратительно! Она посмотрела на Хэнка, который лишь пожал плечами. Это была совершенно законная поза.

Генри осторожно лёг на тротуар на спину и начал медленно продвигаться к назначенному месту.

Андреа, однако, стала нетерпеливой, желая поскорее покончить с этим, и, сохраняя приседающую позу, переместилась так, чтобы её киска оказалась прямо над лицом Генри.

Генри улыбнулся. Джейми Линн была права. Это была крутая позиция. Он мог видеть каждую мелкую деталь киски Андреа, которая всё ещё казалась немного набухшей и влажной.

«Было бы забавно», — предложила Джейми, — «если бы ты теперь пописала?»

Хэнк, однако, вмешался. «Нет, нет, юная леди, мы не позволим ничего подобного».

Андреа, однако, поняла, что поза проблематична в отношении похожей проблемы, а именно того, что значительное количество спермы Генри всё ещё находилось внутри. Она беспокоилась, что она может вытечь и стечь по её ноге, пока она направлялась на следующий урок. Такая поза определённо способствовала бы такому происшествию.

Капля действительно выскользнула и шлёпнулась прямо на нос Генри.

Глаза Джейми расширились от шока. «Что это?! Что, чёрт возьми, ты делаешь, Андреа?»

«О нет», — тихо ахнула Андреа. Она чувствовала, что у неё мало выбора, кроме как прервать позу. Возможно, это остановило бы капание. Но она знала, что, если она это сделает, это будет нарушением правил Программы. Ей придётся оставаться в этой позе некоторое время, пока сперма Генри продолжала капать из её киски.

Конечно, для Генри это было, возможно, не менее плохо, так как ему приходилось принимать свою собственную сперму на лицо.

Но Генри был также джентльменом. Он почувствовал смущение Андреа из-за того, что это увидели, и быстро среагировал. Он потянулся вверх, схватил Андреа за бёдра и с силой притянул её вниз к своему лицу, так что её киска прижалась к его губам. Он немедленно принялся сильно лизать и сосать, чтобы очистить её как можно больше.

«Генри!» — ахнула Андреа, но не сопротивлялась. Почему бы ей? Он спасал её от смертельного унижения. К тому же, ну, это ещё и чувствовалось чертовски, чертовски хорошо.

«Генри», — предупредил Хэнк, — «Контакт не допускается». Он добавил самым спокойным, незаинтересованным тоном: «Пожалуйста, прекратите». На самом деле Хэнк точно знал, что делает Генри, и, что более важно, почему. Он признал это благородным жестом, за который испытывал большое уважение. Ни один молодой человек, так бросающийся в бой, чтобы защитить репутацию прекрасной дамы, не должен быть ограничен, не говоря уже о наказании.

«Боже мой! Боже мой!» — продолжала ахать и восклицать Андреа, пока Генри продолжал хлюпать, сосать и вылизывать её протекающую киску.

Толпа была ошеломлена, включая Джейми Линн. Не то чтобы она никогда не видела, как парень это делает, или чтобы ей это не делали, но не так часто можно увидеть это прямо на Аббервилльской площади. Это законно?

Некоторые девушки находили это довольно неловким для наблюдения, если не откровенно оскорбительным. Некоторые отводили взгляд, другие смотрели с ужасом, ещё другие сдерживали ухмылки веселья.

Ни один из парней не отвёл взгляд. Члены твердеют в их штанах. Некоторые из парней никогда не делали ничего подобного сами, хотя большинство были бы очень рады это сделать. Несколько парней находили это немного отвратительным. Девушки ведь могут быть довольно вонючими там, не так ли? Однако даже эти парни не были бы против того, чтобы сесть на лицо девушки, так как не считали себя особенно вонючими. К тому же, это просто чувствовалось бы так, так хорошо — сидеть на лице девушки.

Генри совсем не возражал. На самом деле, он полностью наслаждался этим. Сначала его немного отталкивало высасывание собственной спермы, но дело в том, что он уже несколько раз брызгал себе на лицо, и когда он отсасывал себе, он неизменно принимал свою сперму в рот. Конечно, бывали моменты, когда вскоре после оргазма он чувствовал себя немного пристыженным и извращённым, и после того, как оргазм проходил, вкус во рту иногда становился неприятным. Как странно это было, ведь по мере приближения к оргазму он с большим радостным предвкушением ждал момента, когда кончит себе в рот, и во время кульминации он был в восторге от этого, но как только оргазм проходил, это уже не казалось такой хорошей идеей.

На этот раз она была смешана с собственным женственным нектаром Андреа. И, возможно, самое важное, было ясно, что он её возбуждает. Мало что так приятно парню, как знать, что он может заставить девушку кончить таким образом. И это была глазурь на торте, что девушка была известной, ярой феминисткой. На его взгляд, это была довольно хорошая реклама его мужской доблести.

Андреа действительно хорошо реагировала, что было очевидно, в частности, по не слишком тонкому извиванию и трению её бёдер. Её груди поднимались и опускались. Её глаза были стеклянными и расфокусированными. Она не была полностью уверена, как к этому относится. Было ли это всё ещё феминистским партизанским театром? Она схватила свои груди руками и сжала их, щипая и теребя соски пальцами и большим пальцем.

«Хорошо, думаю, достаточно», — наконец предложил Хэнк. — «Нам действительно нужно попасть на ваш следующий урок».

«Подожди, подожди», — ахнула Андреа, протягивая руку, чтобы схватить Хэнка за руку, не только чтобы побудить его прислушаться к её мольбе, но и чтобы помочь сохранить равновесие. — «Ещё немного». Ей казалось, что это всё, что ей действительно нужно. Ни один парень раньше не делал этого для неё. Парни могут быть такими чёртовыми эгоистами и самовлюблёнными, по крайней мере, те, с которыми она встречалась. Один парень начал это делать, но потом пожаловался на её вкус. Она была так чертовски смущена, а потом так зла. Теперь она полностью знала, чего ей не хватало.

Это просто чувствовалось так, так хорошо. Губы и язык Генри были такими гладкими и скользкими, иногда мягкими, иногда твёрдыми, двигающимися во всевозможных направлениях, и это было так интимно и откровенно непристойно.

Генри переключил своё внимание на клитор Андреа, его нос глубоко зарылся в её щель, его язык и губы тёрлись о её твёрдый маленький бугорок.

«О да, Генри», — ахнула она. — «Вот так, правильно, прямо там, так хорошо, так хорошо». Она хныкала и пищала так, как могла бы пожелать любая фантазия парня. «Чёртовски хорошо», — и затем её оргазм унёс её. Она сильно сжала руку Хэнка, чувствуя головокружение и неустойчивость, её тело дрожало и дёргалось, пока волны её оргазма сотрясали её тело. Её ноги дрожали, колени были слабыми, и она сильнее упала на рот Генри, почти задушив его своей дрожащей, конвульсирующей киской.

Когда она явно закончила, Хэнк помог ей слезть с лица Генри. Её ноги всё ещё были немного неустойчивы, но им действительно нужно было отправляться на их следующий и последний урок.

Толпа вокруг них была странно молчалива. Это было шоу, которого они не ожидали. Даже Джейми Линн была безмолвна.

Когда они уходили, Хэнк вручил Генри салфетку. Она ему действительно понадобилась.

ЖЕНСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ 579: ЖЕНЩИНЫ В МЕДИА

Генри, понятно, испытывал смешанные чувства по поводу последнего урока, Женские исследования 579: Женщины в медиа, преподаваемого мисс Банч. С одной стороны, он с нетерпением ждал его, так как там будет полно девушек. Не так много парней брали курсы по программе женских исследований, и уж точно не у мисс Банч.

Мисс Банч была одной из наиболее выдающихся преподавательниц Аббервилля. Она была весьма откровенной (мягко говоря). Она была сильной, решительной защитницей прав женщин, и по всем правильным причинам. Она сыграла важную роль в найме новых женщин-преподавателей и, что не менее, а возможно, и более важно, в найме и продвижении женщин на административные должности. До прихода мисс Банч в Аббервилле было мало женщин на административных позициях.

История женщин в колледжах действительно довольно постыдна для того, что считается бастионом прогрессивного мышления. Например, Гарвард был основан в 1636 году, и буквально сотни лет женщины не могли туда поступать. Только в 1879 году можно было сказать, что женщина могла получить «гарвардское образование», и то в Рэдклиффе, «женском приложении» Гарварда. И даже тогда не было ясно, что администрация полностью поддерживала их дипломы, так как дух Рэдклиффа в те ранние годы был направлен на «республиканское материнство» (то есть лучше образованные женщины становятся лучшими жёнами бизнесменов). Только во время Второй мировой войны женщинам действительно разрешили брать курсы непосредственно в Гарварде.

К сожалению, однако, мисс Банч была довольно громким критиком внедрения Программы в Аббервилле. Она не могла не беспокоиться, что это может лишь ещё больше представлять женщин как ценных в первую очередь, если не исключительно, за их физическую красоту. Она признавала, что представлены оба пола, но не могла не чувствовать, что для девушки это будет совсем иначе, чем для парня.

Андреа была полностью осведомлена о взглядах мисс Банч на Программу, и это её сильно тревожило. Она испытывала большое уважение к профессору. Мисс Банч опубликовала множество высоко оценённых научных статей о роли женщин в обществе, некоторые из них в «Women Unite!», и Андреа могла только надеяться когда-нибудь достичь хотя бы половины научных достижений мисс Банч. Она, конечно, надеялась, что её разоблачение Программы станет её первым шагом в этом направлении.

Поэтому Андреа, понятно, испытывала двойственные чувства, приближаясь к своему уроку, Женщины в медиа. Не помогало и то, что она чувствовала себя такой истощённой, после того как мастурбировала для президента Рэйбёрна, была оттрахана сзади Генри и доведена до оргазма снова, сидя на лице Генри. Каким-то образом она чувствовала, что мисс Банч не поймёт, да и, возможно, она сама не понимала. Она вообще не была уверена, как относится к Программе на этом этапе.

Мисс Банч, конечно, тоже была очень амбивалентна, имея участников в своём классе. Она согласилась только на настойчивую просьбу декана Уорелл, а также из-за того, что женской участницей была не кто иная, как активистка Андреа Ашби. Подвиги Андреа были хорошо известны мисс Банч, и она чувствовала, что не должна заставлять молодую леди стоять одной в этот самый трудный день. Она не собиралась присоединяться к ней, снимая собственную одежду, чтобы действительно стоять рядом. Но она могла хотя бы оказать поддержку в своём классе.

Мисс Банч любезно поприветствовала Андреа и Генри, когда они прибыли, хотя едва признавая присутствие молодого голого мужчины и бледнея при виде обнажённой Андреа, её влажные груди блестели в свете класса. «Да, ну, эм, приятно, что вы двое посещаете мой урок. Андреа, да, действительно очень приятно, эм, познакомиться с вами».

Андреа сердечно пожала руку мисс Банч, используя обе свои руки, её роскошные молочные кувшины покачивались, пока она энергично трясла руку мисс Банч. «О да, мисс Банч, взаимно, и я действительно польщена, посещая ваш урок».

«Да, ну, я рада, что вы нашли время. Женщины должны поддерживать своих сестёр, если мы хотим получить свою справедливую долю».

Генри не оценил откровенно социально-политическое замечание. Было достаточно трудно стоять там, пока мисс Банч связывалась с Андреа через их взаимное сестринство. Он чувствовал себя незначительным, отмахнувшимся, чувство, ещё хуже от того, что он был полностью обнажён. Немногие молодые люди будут чувствовать себя особенно комфортно, стоя голыми перед сильной феминистской профессоршей. Он чувствовал, как его пенис съёживается перед ней.

Эта реакция не осталась незамеченной мисс Банч. Она чувствовала, что оказывает такое воздействие на многих мужчин, но обычно это было скорее в переносном смысле, чем буквально. Она улыбнулась своей силе и сморщенному уменьшению Генри.

Она продолжила разговор с Андреа. «Нам придётся как-нибудь поговорить о вашем опыте в этом новом, эм, ‘эксперименте’», — используя два пальца каждой руки, чтобы нарисовать в воздухе кавычки, выражая свой сарказм. — «Но, конечно, прежде чем мы начнём сегодня, я должна предложить вам, молодой человек», — повернувшись к Генри, — «возможность помастурбировать ваш, эм...» Она посмотрела вниз на вялый арахис и улыбнулась, — «пенис».

Несколько девушек в классе хихикнули. Генри взглянул на них, внезапно осознав, что он совсем один. Он с нетерпением ждал комнаты, полной девушек, но теперь, когда он был там и был единственным парнем среди толпы, вероятно, ненавидящих мужчин феминисток, он не был так уверен, что ему это понравится. Он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, пойманным голым перед своей старшей сестрой и всеми её подругами. Каким-то образом он чувствовал, что эти девушки не собираются впечатляться его эрекцией, и он не был уверен, сможет ли он вообще её получить.

Мисс Банч видела, как съёживается его уверенность в себе вместе с его пенисом. Прежде чем он успел ответить, она повернулась к Андреа. «И, конечно, женщине должно быть уделено столько же внимания, сколько парню. Хотите ли вы облегчения, Андреа?»

Это заставило девушек замолчать. Это было довольно шокирующее предложение от их профессора, мягко говоря. Но такие провокации не были редкостью для мисс Банч. Несколько девушек заёрзали на своих местах, гадая, как бы они отреагировали, увидев, как девушка мастурбирует перед ними. Несколько других девушек тоже заёрзали, но с признательными улыбками на лицах.

Андреа тоже улыбнулась, но не потому, что хотела облегчения. Это было просто такое уважительное и справедливое предложение от мисс Банч. Она чувствовала себя так уверенно, её партизанская театральная мастурбация перед администрацией так прекрасно подтверждена. «Нет, спасибо, мисс Банч», — ответила она и гордо добавила: «Я получила своё облегчение во время обеда, с президентом Рэйбёрном и другими членами совета попечителей».

«О». Это не совсем тот ответ, которого ожидала мисс Банч. Она не знала, как реагировать на образ Андреа, мастурбирующей для совета попечителей. Ну, возможно, это было не то, что она думала. «Да, ну, тогда отлично. Ну, да, тогда давай начнём урок».

Генри отметил, что она не дождалась ответа от него. Ну, это будет в его отчёте. Может, у неё будут неприятности.

Мисс Банч повернулась к своему классу, многие из которых всё ещё были ошеломлены мыслью о том, как Андреа мастурбировала для президента Рэйбёрна. «Итак, студенты», — обратилась мисс Банч, — «с присутствием наших двух обнажённых участников Программы я почувствовала, что сегодня естественно рассмотреть гендер в визуальных медиа, посвящённых демонстрации обнажённых тел: порнографическим видео и фильмам. Я хочу начать с презентации слайдов, вдохновлённой WAP [Женщины против порнографии] 1970-х годов, касающейся мужских мифов о сексуальности».

Она включила проектор PowerPoint, приглушил свет и щёлкнула на первый слайд, на экране появилась фотография Кристи Каньон из «Passages». Она откинулась назад к стене, глядя в сторону камеры, держа в руках несколько учебников, на которых лежало спелое красное яблоко, её красные блестящие губы излучали манящую улыбку, её красивые глаза похотливо блестели в камеру, к зрителю, её университетская куртка была достаточно распахнута, чтобы видеть очень пышное декольте, вырывающееся из кружевного чёрного бюстгальтера.

Это был один из любимых фильмов Генри, за который он дорого заплатил, так как его уже нелегко было достать. Генри любил классику, и особенно Кристи Каньон. У неё было такое милое лицо, такое сладкое, словно у соседской девушки, но под этой кажущейся невинностью скрывались такие пышные, женственные груди, которые свисали и покачивались, как должны настоящие натуральные груди. Ему так хотелось бы прижаться к ним. Его член слегка дёрнулся, когда его яички пробудились.

Мисс Банч продолжила: «Порнография — это акт сексуального насилия», — читала она лекцию, — «мужчины над женщиной».

Она щёлкнула проектором, чтобы показать сцену из «Passages». Это была Кристи, обнажённая, которую трахали сзади, её пышные, роскошные, изысканные груди качались в воздухе, её глаза были закрыты, потерянные в похотливой страсти её киски, так основательно накачиваемой крепким толстым членом её бойфренда.

Глаза Генри были прикованы к роскошно покачивающимся грудям Кристи, было что-то потрясающее в наблюдении за такими сочными, полными и натуральными сиськами, которые колыхались и извивались, свисающими так далеко и полно под её толкающимся, брыкающимся телом. Его член начал медленно набухать.

Мисс Банч продолжила: «Женщина в этих фильмах так часто находится в подчинённой позе, наклоняясь для мужчины, представляя себя ему, как будто она какая-то покорная лань. Она не смеет видеть его лицо, смотреть ему в глаза. Вместо этого она должна отвести взгляд и просто поднять попку, чтобы представить свою сексуальность для него, для его удовольствия». Она переключила проектор на другую сцену, на этот раз из «Глубокой глотки», где медсестру трахают сзади доктор.

Генри улыбнулся. Это была Кэрол Коннорс, ещё одна женщина с пышными натуральными сиськами, которые так похотливо свисали под ней, пока Гарри Римс трахал её сзади. Они были как два мягких водяных шара, качающиеся и колыхающиеся с собственной жизнью, жаждущие быть сжатыми, ощупанными и доенными. Член Генри потянулся к ним.

Мисс Банч объяснила: «Актриса в этой сцене, если её можно так назвать, снялась в ряде собственных фильмов, почти все из которых включали стереотипную глупую блондинку, таких как», — она переключила презентацию, — «Кэнди едет в Голливуд» и «Эротические приключения Кэнди», на экране появилась начальная сцена, — «в которой она снова представляет свою попку, свою вагину, мужчине, на этот раз на коленях, с задранной в воздух попкой, с ошеломлённым, растерянным и возбуждённым выражением лица».

Генри почувствовал себя обязанным внести свой вклад. В конце концов, он был довольно хорошо знаком с порнографией. «Знаете, мисс Банч, Кэрол Коннорс также снималась на телевидении».

Мисс Банч взглянула на Генри, впервые заметив его развивающуюся эрекцию. Она закатила глаза от отвращения и раздражения. Неужели у мужчин нет никакого контроля над этими штуками? Её раздражение от его бессмысленного прерывания было очевидно в тоне её голоса: «Вы имеете в виду, что она была глупой блондинкой-ведущей на ‘The Gong Show’?»

На самом деле, он имел в виду именно это, но, похоже, эта роль в шоу не произвела большого впечатления на мисс Банч. Он тихо ответил: «Да».

Мисс Банч продолжила: «И вот, в следующей сцене, из ‘Society Affairs’, у вас есть невеста в свадебном платье, которую грубо трахают сзади, думая ошибочно, что это её жених, снова сыгранный Гарри Римсом».

Генри тоже любил эту сцену. Было что-то в сексе с девушкой в её свадебном платье, и он должен был признать, по крайней мере про себя, особенно когда она наклонялась, со всем этим кружевом, кринолином и другими изысками. Это был квинтэссенция образа женской любви, красоты и невинности, и посреди всего этого она животно представляла свою голую киску, чтобы её накачивал его непристойно толстый и крепкий мужской член. Он улыбнулся, когда актриса, Келли Николс, машет прибывающим гостям через окно наверху, продолжая быть насаженной сзади. Это было одновременно комично и эротично.

Генри гадал, насколько сложно было бы сделать карьеру в порнографии. Это должна быть лучшая работа в мире. Ему так сильно хотелось схватить свой утолщающийся член. Это была, конечно, самая естественная реакция молодого человека, наблюдающего за такими сценами. Возможно, это было бы полезно для образования этих юных леди — увидеть, как здоровый мужчина мастурбирует на порнографические образы. В этом ведь нет ничего страшного, правда?

«И подумайте о женщинах, которых жаждут мужчины. Естественно, у многих звёзд неестественно большие груди».

Генри потянулся к своему члену. Это будет здорово. Он теперь гадал, почему больше парней не записываются на этот курс.

«Кристи Каньон, конечно, ‘актриса’ в нашей первой сцене». Мисс Банч снова сделала воздушные кавычки, произнося слово «актриса», — «имела огромные груди». Чтобы подчеркнуть свою мысль, она щёлкнула на изображение Кристи, гордо демонстрирующей эти роскошные натуральные сиськи.

Генри слегка погладил свой член. Он стоял сбоку от проекции, в основном в тени. Никто, вероятно, не увидит его, или, по крайней мере, глаза всех в классе были прикованы к яркому экрану.

«Мисс Каньон эксплуатировала тот факт, что она родилась с естественно большими грудями. Я полагаю, их присутствие было фактором, который побудил её выбрать эту унизительную карьеру. Женщине с большими грудями приходится преодолевать трудности, чтобы заслужить уважение мужчин, так как они естественно предполагают, что женщина с большими грудями живёт просто для удовольствия мужчин».

Андреа кивнула головой. Она сталкивалась с этой проблемой довольно много раз.

«То же самое, конечно, относится к Кэрол Коннорс». Мисс Банч переключилась на рекламное фото Кэрол, сидящей в кресле, выпячивающей ещё одну пару естественно больших сисек, их форма была скорее продолговатой, чем круглой, но это лишь подчёркивало их чудесную желеобразную мягкость.

Генри так часто фантазировал о том, чтобы кончить на них, представляя себя на месте счастливой мужской звезды, благословлённой такой возможностью. Он погладил свой член немного сильнее.

«Конечно, если вы не родились с таким естественным ‘талантом’», — снова с кавычками, — «значительная часть женщин в порноиндустрии вынуждены прибегать к неестественным улучшениям. Некоторые из наиболее известных включают эту молодую женщину, которая, опять же, обычно играла роль глупой блондинки».

Класс ахнул, когда изображение Венди Вопперс заполнило экран, и действительно хорошо его заполнило. Венди была очень симпатичной блондинкой, чья фигура в остальном была очень стройной (талия 21 дюйм), что ещё больше подчёркивало ошеломляющий размер её грудей 80HHH. Это было похоже на то, что к её груди прикрепили два больших белых пляжных мяча.

Генри не видел её во многих фильмах, но всегда наслаждался тем, как её сиськи выделялись на её теле и сохраняли форму, даже когда она лежала на спине. Однако они не так сильно покачивались и колыхались. Он представлял, что они не особенно мягкие, но ему пришлось улыбнуться, думая о том, как он лежит прямо на них, скорее, восседая на них, пока трахает её тесную маленькую киску. И, в довершение всего, она была просто так чертовски мила! Очаровательное лицо с чудовищными сиськами было таким чертовски фантастическим сочетанием.

«Есть много других примеров лучшего в женской гордости, таких как Саммер Каммингс, которая, по крайней мере, не блондинка, но часто играла роль глупой девушки с нелепо большими грудями». Мисс Банч показала на экране фотографию Саммер, обнажённой, за исключением её ультравысоких шпилек, с маленьким хлыстом, её груди 45EE выпирали из её в остальном тонкой фигуры. «Она была особенно популярна в садомазохистских видео».

Генри не увлекался садомазохизмом, но всегда любил, как чудовищные сиськи Саммер контрастировали с её маленькими сморщенными губами. Её выражения лица так напоминали милых пин-ап девушек 1950-х и 60-х годов. Он часто гадал, играет ли она или просто такая. Какой замечательной женой она была бы. Он энергичнее погладил свой член, теперь сожалея, что он в темноте, так как ему бы так хотелось, чтобы эти девушки увидели, как он кончает, или, точнее, заставить их это увидеть. Он сжал свой член.

Мисс Банч видела достаточно, от Генри. Было только столько, сколько она могла вытерпеть. «Генри, неужели вы не можете сдержаться ни на минуту? Неужели просто вид голой девушки с большими грудями заставляет вас мастурбировать, даже на публике?»

Он не думал об этом в таком ключе. Он отпустил свой член.

Несколько девушек в классе хихикнули.

Андреа закатила глаза. Генри явно упускал весь смысл лекции мисс Банч.

«Но, с другой стороны, Генри, возможно, ваше текущее состояние будет очень полезно для иллюстрации одной точки».

Это было именно то, о чём он думал.

«Ещё один мужской миф, конечно, — это мужская сила, которая символизируется в порноиндустрии размером мужской эрекции». Несколько девушек скрестили ноги.

Мисс Банч переключила проектор на изображение не особо привлекательного, пухлого мужчины с усами. Он немного напоминал Джона Ловица.

«Это порноактёр Рон Джереми. Ему приписывают участие более чем в 1900 фильмах. Вы можете видеть, что он далеко не привлекателен. Очевидно, физическая привлекательность не является требованием для мужчин. Некоторые предполагают, что часть популярности Джереми именно в том, что он выглядит так обычно». Камера опустилась к весьма очевидному животу.

Генри снова подумал, что, возможно, он мог бы попробовать себя в этой карьере. Он выглядел лучше, чем мистер Джереми. Его родители были бы не в восторге, но что, если бы он стал большой звездой?

«Но», — предположила мисс Банч, — «его звёздность, скорее всего, была обусловлена этим». Камера достигла его твёрдого члена, заставив нескольких девушек в классе покраснеть от смущения. «Мистер Джереми почти 10 дюймов, и на самом деле был известен тем, что даже мог заниматься автофелляцией, явно отвратительным, самоугодливым актом».

Несколько девушек застонали от отвращения.

Андреа едва сдержала смешок, вспоминая демонстрацию Генри этим утром. Это было немного смешно.

Генри нахмурился. Мисс Банч явно не ценила, как сложно это сделать.

Мисс Банч повернулась к Генри. «Какой у вас размер пениса, Генри?»

«Что? О... эм...» Он тихо ответил: «Я не знаю».

«О, пожалуйста», — ответила мисс Банч с очевидным скептицизмом. — «В этой стране нет ни одного мужчины, который бы не измерил размер своей эрекции. Хотите, чтобы я измерила его для вас?»

«Seven inches», — быстро ответил Генри. Он точно не хотел, чтобы она его измеряла. «Seven inches», — снова заявил он, как будто повторение делало это более убедительным.

Мисс Банч улыбнулась. «Генри, ни за что. Это больше похоже на пять дюймов».

Несколько девушек хихикнули над этим.

Генри чувствовал, как его лицо краснеет. Он знал, что он на маленькой стороне, и ему не нравилось, что профессор делает из этого большое дело, особенно в сравнении с порнозвёздами. Он не ответил, но чувствовал, как немного жизни в нём, или, точнее, в его члене, уходит.

«Генри, почему бы вам не показать девушкам поближе размер вашей эрекции. Пожалуйста, это действительно будет очень полезно для них, чтобы увидеть своими глазами, насколько маленьким может быть мужской пенис».

Генри чувствовал, как его лицо сильно краснеет, но знал, что у него нет настоящего выбора. «Да, мэм», — тихо согласился он и подошёл к первой девушке, Бетти, которая хихикнула, наклоняясь вперёд, чтобы внимательно рассмотреть.

Это было похоже на урок профессора Маслоу этим утром, но теперь с совсем другим значением. Он не собирался получить безусловное положительное отношение в этом классе.

«Не стесняйтесь, Бетти», — наставляла мисс Банч. — «Возьмите его в руку и хорошо ощупайте».

Она покраснела, но крепко схватила его, обхватив пальцами ствол.

«Теперь вы можете видеть, а также чувствовать», — читала лекцию мисс Банч, — «что реальность действительно сильно отличается от мужской фантазии. Сравните, например, размер в вашей руке и тот, что сейчас на экране».

Она переключила проектор на другую сцену, с участием Рона Джереми, которого мастурбировала Кристи Каньон, игравшая студентку колледжа, одетую в розовый свитер женского общества с греческими буквами Лямбда Ню, широко растянутыми на её больших круглых пышных грудях. Она, похоже, дрочила одного из своих профессоров. Её пальцы с трудом полностью обхватывали ствол. На самом деле она использовала обе руки и всё ещё не могла полностью охватить ствол.

«Дайте ещё нескольким девушкам ощупать, Генри».

Следующая девушка, Пенни, попыталась гладить его, как в сцене из фильма. Контраст действительно был поразительным, так как пенис Генри полностью исчез в её руках.

Андреа стало немного жалко Генри. Он был извращенцем, но заслуживал ли он этого?

«Девушки иногда могут чувствовать себя запуганными мужским пенисом, находя его таким угрожающим. Его цель действительно в том, чтобы войти в вас, пронзить вас, и мужчины определённо любят думать о нём как об оружии».

Член мистера Джереми действительно имел угрожающий вид, большая красная набухшая головка выглядела довольно воспалённой и злой, указывая прямо на лицо Кристи. Если он кончит, она, вероятно, будет полностью залита спермой.

Генри перешёл к другой девушке, Элис, которая взяла его ствол только кончиками пальцев левой руки, пока пальцами правой обводила кругами блестящую красную головку.

«Вы хоть немного запуганы большим плохим тараном Генри, Элис?»

Она покачала головой. «Я думаю, он довольно милый».

Это не совсем тот ответ, который искала мисс Банч, но он был достаточно близок.

Генри не был уверен, как на это реагировать. Было довольно ясно, что над ним издеваются, возможно, даже унижают. Но, как ни странно, часть его действительно не возражала. Дело в том, что симпатичные девушки играли с его эрекцией, что не так уж часто случалось с ним, мягко говоря. Его эрекция ослабевала, когда мисс Банч унижала его размер, но с пальцами девушек, делающих с ней всякое, у него не было проблем с поддержанием твёрдости. Когда у него эрекция, почти всё приятно, даже если над ним дразнятся и принижают. И, в любом случае, Элис сказала, что считает его милым. Это было довольно мило.

Андреа не была так довольна. Ей не очень нравилось, как мисс Банч обращается с Генри. Она была феминисткой, но это не означало, что она будет унижать и принижать мужчин. Ну, на самом деле, она делала это довольно много раз. Ей вспомнилось её собственное унижение Джима этим утром, на уроке профессора Маслоу. Но теперь она чувствовала желание заступиться за Генри, как Элис сделала для Джима. В конце концов, он пришёл ей на помощь на площади. Всё это становилось таким запутанным.

Генри перешёл к другой девушке, которая просто взяла его член в руку и погладила, как будто пытаясь его отдрочить, что, возможно, и было намерением. Генри взглянул на экран. Да, мисс Банч могла пытаться его унизить, но всё ещё было довольно много удовольствия в наблюдении за Кристи Каньон, в её милом розовом наряде, дрочащей чудовищный член Рона Джереми, пока настоящая студентка делает то же самое для него. Это определённо было намного лучше, чем дрочить самому, смотря видео, а он очень, очень наслаждался этим. Он даже улыбнулся, хотя держал лицо отведённым от мисс Банч, чтобы она не заметила. Честно говоря, он думал, что, возможно, шутка была над ней.

Мисс Банч победно улыбнулась. «Да, мужской миф существует только в их умах и в их порнографии». Она переключилась на другую звезду. «Это один из самых известных мужских звёзд, Джон Холмс».

Ещё больше аханий, возгласов шока и даже некоторых вздохов можно было услышать. Девушки инстинктивно скрестили ноги в защите, некоторые, однако, сжимали бёдра, гадая, каково было бы иметь такого большого мужчину.

Андреа чувствовала покалывание в своём клиторе.

Генри подошёл к следующей девушке, Пенни, которая нежно взяла его член, ощупывая и лаская его, пока её глаза были прикованы к экрану. Генри мог быть значительно меньше Джона Холмса, но было что-то в ощущении твёрдого члена в её руке, пока она смотрела на чудовищный член на экране. Пенни сама не увлекалась порнографией, но на краткий момент она почувствовала, что может понять её привлекательность. Она гадала, не рассердится ли мисс Банч, если она возьмёт член Генри в рот, представляя, что это тот гигантский дубина на экране, потенциально удушающая её. Она гадала, может ли девушка вообще вместить эту штуку в рот.

И затем на экране появилось лицо девушки, Кэрол Коннорс, которой действительно удалось вместить всю головку и даже пару дюймов в рот, хотя это выглядело как немалое напряжение для растяжения её губ. Многие девушки ахнули, некоторые инстинктивно приложили пальцы к горлу, гадая, как актриса могла это сделать.

«Его точный размер трудно определить наверняка», — объяснила мисс Банч, не замечая реакции некоторых девушек в классе. — «Его менеджер утверждает, что часто видел, как он измерял его на 13, 5 дюйма. Он однажды заявил, что это 15 дюймов. Его первая жена сказала, что это только 10. Было трудно сказать наверняка, отчасти потому, что он редко достигал действительно полной эрекции, возможно, из-за его чрезмерного размера». Она сделала паузу для эффекта и затем повернулась к Генри. «Конечно, это не проблема для вас сейчас, правда, Генри?»

«Эм, нет, мэм», — признал Генри. Он отошёл от Пенни. Он начал немного беспокоиться, что может даже кончить, хотя это могло быть лучшим, что можно сделать. Это определённо было бы довольно явной демонстрацией того, что шутка действительно была над мисс Банч.

«Он сейчас полностью растянут до максимума, не так ли, Генри?»

Это действительно было так, и чувствовалось лучше всего. Возможно, правда, что некоторым девушкам его член не показался бы таким большим, как они хотели бы, но так же любая девушка, которая в него влюбится, не будет иметь идеального тела, и, конечно, ему будет всё равно. «Да, мэм», — признал он.

Мисс Банч далее наставляла: «Средний размер где-то между 5, 5 и 6, 2 дюйма. Я думаю, вы немного меньше этого, не так ли?»

«Полагаю, да», — тихо признал он. Он чувствовал, что у него около 5, 5 дюйма, но не собирался настаивать. Он подошёл к Джанет.

Она наклонилась далеко вниз, чтобы посмотреть под ствол. «Его яички тоже очень маленькие, мисс Банч. Они выглядят как маленькие сморщенные каштаны».

Многие девушки хихикнули над этим. Это была совсем нечестная аналогия. Они были больше каштанов, но точка была сделана.

Андреа покачала головой в отвращении. Она могла представить группу парней, делающих это с девушкой, но не наоборот. Это действительно было совсем неправильно.

«Ну, это подводит нас к другой точке, другому мифу», — предложила мисс Банч, чувствуя себя довольно хорошо от того, как всё это продвигалось. Она переключила проектор вперёд. Она объявила: «Вот у нас Питер Норт, довольно симпатичный, высокий, мускулистый мужчина с эрекцией длиной более восьми дюймов и ещё более впечатляющей невероятно толстой окружностью».

Джанет рассеянно взяла ствол Генри, мягко ощупывая его, пока изучала примечательный размер мистера Норта.

Глаза Генри сосредоточились на её руке, обеспечивающей приятно чувственное ощупывание и ласку его члена. Он мог быть намного меньше, чем у мистера Норта, но, вероятно, чувствовался так же хорошо, и прямо сейчас это чувствовалось действительно, действительно хорошо.

«Конечно», — продолжила мисс Банч, — «мистер Норт особенно известен своим невероятным ‘денежным выстрелом’».

Класс молчал. Денежный выстрел? Только несколько девушек знали, что она имела в виду. Те, кто знал, чувствовали тревогу от того, что, как они знали, вот-вот произойдёт, а те, кто не знал, чувствовали ещё большую тревогу, ожидая неизвестного, которое не звучало так привлекательно.

Джанет отпустила член Генри. Она знала, что означает денежный выстрел, и не собиралась испытать это на себе, по крайней мере, не посреди урока мисс Банч.

Мисс Банч объяснила: «Порнофильмы не заканчиваются романтическим поцелуем, свадебной церемонией или тем, что мужчина поступает правильно. Нет, они обычно заканчиваются... вот так», — и она переключила проектор, чтобы показать клип, где Питер Норт взрывается огромной порцией на милое, девичье лицо Эллисин Чейнс, с широкой ухмылкой на лице, пока его неоднократно заливали брызгами, комками и длинными густыми струями вязкой спермы.

Стоны, вздохи и возгласы отвращения прокатились по классу. Мисс Банч была права, подумали многие из них, парни — свиньи.

На краях губ Генри можно было заметить следы ухмылки. Ему так нравились камшоты Питера Норта, хотя он часто был разочарован, когда мистер Норт просто позволял им брызгать по животу или спине. Какая трата, казалось ему. Этот, однако, был действительно в точку. Он подошёл к Тине. Он чувствовал, что недалеко от своего собственного.

Тина, однако, просто скривилась и отмахнулась от него.

Андреа молчала в своих мыслях. Она гадала, как эта симпатичная молодая женщина в фильме могла позволить мужчине сделать такое. Она даже, похоже, наслаждалась этим. Это действительно была игра? Если да, то она была действительно очень хорошей актрисой, совсем как Андреа, когда Генри трахал её на уроке мисс Уайт. Она спросила мисс Банч, когда последние брызги украсили лицо Эллисин: «Что заставляет девушку делать такое?»

Восхищённая ухмылка Эллисин стала шире, когда густой комок спермы скользнул по её лбу, вдоль носа, чтобы повиснуть прямо на кончике носа, позволяя ей насладиться свежим фруктовым ароматом.

Мисс Банч предположила: «Ну, она явно не наслаждается этим. Она просто играет. Она чувствует себя униженной, деградированной и опозоренной, но ей даже пришлось улыбаться сквозь поток мужской спермы. Она делает это явно по одной причине: деньги».

Андреа спросила: «Она хорошо зарабатывает на этом?»

«Женские ‘актрисы’», — снова с кавычками, — «зарабатывают от 100 до 250 тысяч в год. Мужчины значительно меньше, примерно 40 тысяч».

«Женщины зарабатывают значительно больше, чем мужчины?»

«Да, довольно иронично», — согласилась мисс Банч, — «одна из немногих профессий, в которой женщины зарабатывают больше, чем мужчины. Конечно, это не случайно. Если женщина готова подставить своё тело для эксплуатации мужчинами, это то место, где она может заработать много денег».

«Но всё же», — утверждала Андреа, — «женщина, которая не считает это унизительным или принижающим, может заработать довольно много денег. Она фактически имеет больше власти, чем мужчины в этой профессии».

Генри был удивлён. Андреа выражала многие его собственные мысли, но те, которые он определённо не стал бы высказывать, по крайней мере, мисс Банч. В любом случае, теперь было ясно, что ни одна из девушек не была особенно заинтересована в дальнейшем ощупывании или поглаживании его. Он вернулся к Андреа, его твёрдый, жёсткий член покачивался и колыхался перед ним.

«Ну, я бы так не сказала», — ответила мисс Банч, — «и какая бы власть у неё ни была, она сохраняется только пока она привлекательна».

«Как у спортсмена?» — предположила Андреа. — «Их занятость зависит от поддержания силы и ловкости».

Глаза мисс Банч сузились. Она не ожидала, что Андреа будет так много задавать вопросов. Это становилось немного раздражающим, хотя провокация была естественным стилем Андреа. «Андреа, есть большая разница между тем, чтобы суметь выполнить мощный удар в теннисе, и тем, чтобы позволить парню брызнуть спермой тебе на лицо».

«Но если это действительно индустрия, контролируемая мужчинами, почему мужчины не зарабатывают больше, чем женщины?»

Мисс Банч отметила: «Есть также ряд женщин-продюсеров и режиссёров, таких как Кандида Рояль, которая действительно проложила путь для других, включая Петру Джой, Энни Спринкл, Анну Спан, Веронику Харт, Тристан Таормино, Марию Битти, Тину Тайлер, Нику Ноэль, Дженнифер Лайон Белл, Ону Зи, Джилл Келли и действительно ещё многих. Многие из этих женщин имеют свои собственные продюсерские компании».

Генри этого не знал. Он никогда не обращал особого внимания на продюсеров или режиссёров.

Андреа спросила мисс Банч: «Эксплуатируются ли эти женщины?»

«Они, возможно, сами не эксплуатируются, как актрисы, но явно имеют искажённое представление о женщинах и определённо способствуют дальнейшей объективизации женщин. Они, по сути, шлюхи по другую сторону камеры».

Прежде чем Андреа успела ответить, мисс Банч добавила: «Вот, позвольте мне показать вам». Она переключила PowerPoint на другой денежный выстрел. «Здесь у нас Родни Мур, ещё одна порно‘звезда’ с ненормально большим пенисом, хотя он особенно известен размером своих эякуляций», — точка, ярко подчёркнутая повторяющимися брызгами и комками по всему лицу Эллисон Килгор. Это действительно была огромная порция. Казалось, она никогда не закончится.

Эллисон, похоже, с трудом сдерживала смешок. Как стойкий солдат, она держала глаза открытыми, но Родни не целился в её глаза. Он склонялся фокусироваться на губах, носу и щеках.

Когда он закончил, он отступил назад, и Эллисон медленно встала, стараясь не дать ничему стечь с её носа, щеки или подбородка. Его сперма была такой густой, что пара длинных комков свисала с её подбородка. Она сделала комичное выражение лица, её глаза широко раскрылись от притворного шока и ужаса.

Генри действительно любил Эллисон, так как она была такой милой и симпатичной. Она всегда казалась такой соседской девушкой, но с действительно большими сиськами, всегда готовой позволить парню кончить ей на лицо.

Камера отъехала назад, показав, что пара капель упала на большие, полные, свисающие груди Эллисон 38DD. Генри издал глубокий вздох. Груди Эллисон были такими, такими фантастическими. Видели ли когда-нибудь лучшие натуральные груди, чем эти? Она и они занимали видное место на его заставке экрана. Как бы ни был труден его день, они всегда вызывали у него улыбку. Он гадал, не работает ли она, возможно, эскортом на стороне. Стоило бы съездить в Лос-Анджелес или куда бы она ни жила.

«И, конечно, снова девушка с большими грудями», — отметила мисс Банч. — «Которая опять же обычно играет глупую блондинку».

Генри пришлось бы согласиться с этим, хотя его твёрдый член, похоже, никогда не возражал против характера Эллисон. Тем не менее, он чувствовал необходимость хотя бы защитить Родни Мура. «Родни сотрудничает, мисс Банч, с множеством средне выглядящих девушек», — что Генри пришлось бы признать, но только про себя, что ему не очень нравилось, — «а также с серией, посвящённой специально пухлым девушкам».

«Да, да, он это делает, и я уверена», — сарказм сочился с её языка, — «что это не имеет никакого отношения к его собственным извращённым наклонностям. Я полагаю, это просто как Адам Глассер, одержимый попками, потому что он принимает разнообразие».

Генри не знал никаких фильмов Адама Глассера, но ему нравились ранние работы Сеймора Баттса. Его член дёрнулся, когда он вспомнил сцену из фильма Баттса.

«Знаете, Генри», — добавила мисс Банч, улыбка появилась на её лице, когда она поняла, что Генри снова может быть полезен для доказательства точки, — «я действительно не дала вам возможности получить облегчение в начале урока».

«О, да, ну, это нормально, мисс Банч». Его яички теперь жаждали облегчения, но он каким-то образом знал, что это, вероятно, ловушка.

«Тем не менее, Генри, я думаю, это было бы очень полезно для обучения класса».

Генри пусто посмотрел на учительницу, но знал, что должен сказать «да». «Как я могу помочь?»

«Вы были так полезны, Генри, в разрушении мифа о большом пенисе, возможно, вы могли бы также послужить подобной услугой в отношении среднего количества эякуляции, выделяемой мужчиной».

Сегодня, до сих пор, было действительно, действительно здорово для Генри. Естественно, были несколько трудных моментов. Это было ожидаемо, если тебе приходится ходить на занятия голым весь день и делать всё, что от тебя требуют. Но в основном это оправдало его надежды и ожидания. Он смог показать свою эрекцию многим, многим девушкам, большинство из которых, похоже, были в шоке и трепете, и даже когда они не были впечатлены, всё равно было довольно приятно, когда они с ней играли. Да, это был чертовски хороший день. Он должен быть готов вытерпеть хотя бы один неловкий момент. «Да, мэм», — ответил он, потянувшись вниз, чтобы схватить свой твёрдый член.

«И, чтобы помочь вам в ваших усилиях, я предоставлю ещё одну сцену, которая может вас вдохновить». Она щёлкнула компьютером, чтобы показать сцену из японского фильма. «Следующая сцена включает буккаке. Я подозреваю, вы хорошо знакомы с этим фетишем, Генри. Не будете ли вы так добры объяснить это классу и вашей партнёрше, мисс Ашби?»

Генри мог бы притвориться невежественным, но ложь была бы очевидна. Держась за свой член, его глаза скользнули по экрану, на изображение симпатичной девушки, стоящей на коленях на земле, её голова откинута назад, лицо смотрит вверх, с широкой улыбкой, пока она получала первый взрыв спермы от незнакомца по своим щекам и губам. Генри объяснил: «Это когда большое количество мужчин эякулирует на лицо девушки».

В классе послышались аханья и стоны.

«Да, именно так», — признала мисс Банч. — «Это началось в японской порнографии. Возможно, из-за того, что гениталии должны быть скрыты за тонкой, бессмысленной мозаикой, японские режиссёры были вынуждены становиться более креативными, или, по крайней мере, более своеобразно специализированными. Это лишь одно из их многих уникальных вкладов в медиа, в объективизацию женщин. А теперь, Генри, если вы будете так добры». Она жестом указала ему начать мастурбировать.

Генри не был большим поклонником буккаке, хотя он ценил привлекательность большого количества спермы, брызгающей снова и снова на лицо женщины, особенно если она явно наслаждалась этим. Его главная проблема была в том, что часто не хватало контекста, никакого ощущения персонажа, истории. В данном случае девушка была одета в какое-то платье для выпускного бала, с длинными белыми перчатками, красивыми украшениями, отличным макияжем и профессиональной причёской, увенчанной короной королевы красоты. Он не был точно уверен, что она представляет, возможно, королеву выпускного бала или королеву красоты, но ему нравилось воображать, что она получает дань уважения от своего королевского двора, и это, возможно, было достаточным контекстом. Он улыбнулся, погружаясь в фантазию, на мгновение забыв, что он дрочит перед комнатой, полной феминисток, королева которых смотрит на него с презрением, вся цель в том, чтобы показать, что у него вообще мало спермы, что он в основном на одну каплю не импотент.

Андреа спросила: «Разве он не должен делать это на лицо девушки?»

«Что?» — ответила мисс Банч, на её лице появилось удивление.

«Ну, это ведь денежный выстрел, не так ли? Если вы действительно хотите сравнить среднее, нормальное, с порнографическим, разве не должен быть достигнут полный эффект?»

«Ну, да, но я определённо не собираюсь опускаться или становиться на колени для такого, и я действительно не могу просить ни одну из моих студенток, и я действительно не...»

Андреа прервала её. «Я сделаю это для вас. Я не против». Андреа подошла, чтобы встать перед Генри. Её сердце немного заколотилось, когда она стояла перед ним, осознавая, что собирается сделать. Она никогда не представляла, что сделает такое, но это действительно не отличалось от мастурбации для президента Рэйбёрна. Это, возможно, был просто ещё один акт феминистского партизанского театра. И, кроме того, возможно, это было наименьшее, что она могла сделать, учитывая галантный жест Генри по пути на урок. В любом случае, она делала это не совсем для мисс Банч.

Она посмотрела Генри в глаза, улыбнулась и опустилась на колени, сохраняя зрительный контакт всю дорогу вниз. Оказавшись в позиции, она откинула голову назад, прикусила нижнюю губу и сказала: «Дай мне всё, Генри, столько, сколько сможешь».

Яички Генри забурлили. Он никогда раньше этого не делал. Он никогда не представлял, что сможет это сделать. Неужели подруга действительно позволит тебе это сделать? Даже жена позволила бы тебе это сделать? Он никогда бы не осмелился предложить или намекнуть на такое, не говоря уже о том, чтобы открыто попросить или потребовать, чтобы она подчинилась такому. Но вот он стоял перед симпатичной феминисткой Андреа, его твёрдый член в руке, её лицо расположено чуть ниже его блестящей набухшей головки, терпеливо ожидая, когда его сперма прольётся на неё.

Он знал, что это будет немного. В свой лучший день он не смог бы сравниться с Питером Нортом или Родни Муром. Чтобы хотя бы приблизиться к ним, ему пришлось бы ждать несколько дней, а затем мастурбировать, не доходя до оргазма, весь день. Он делал это довольно много раз, и это обычно было довольно впечатляюще, по крайней мере, по его собственным стандартам. Но это был бы его пятый оргазм сегодня. Его яички были довольно пусты.

Но у него было довольно много вдохновения: вид лица королевы выпускного бала, полностью залитого густой, неряшливой, комковатой спермой, при этом она всё ещё радостно улыбалась, иногда даже облизывая, вместе с Андреа, ожидающе улыбающейся ему, послушно ждущей на коленях перед ним, её сиськи так роскошно выпирали из её тела. Она предоставляла столько заманчивых мишеней: эти красные, влажные губы или, может быть, этот милый дерзкий нос.

Он взглянул на мисс Банч, которая выглядела совсем не довольной. Она, похоже, не понимала, не говоря уже о том, чтобы оценить, феминистский партизанский театр Андреа.

Девушки в классе чувствовали себя довольно некомфортно, наблюдая, как одна из них покорно стоит на коленях перед парнем, дрочащим свой член. Он был небольшого размера, но в данный момент выглядел довольно угрожающе. Ни одна из них не поменялась бы местами с Андреа ни за что, даже за хорошую оценку (а тесты мисс Банч были чертовски сложными).

Ну, на самом деле, пара девушек смотрела широко раскрытыми глазами с ожидающим удивлением. Они никогда не делали ничего подобного сами, но гадали об этом. Они могли бы действительно занять место Андреа, если бы это могло быть анонимно. Однако ни за что они не сделали бы такое на публике.

В любом случае, все девушки испытывали большое уважение к Андреа, независимо от того, находили ли они то, что она делает, отвратительным или захватывающим.

Андреа сама была заинтригована тем, что член Генри действительно выглядел как-то впечатляюще, учитывая её текущую перспективу, его эрегированный член выпирал над её лицом, всего в дюйме или двух над её глазами. Это действительно делало его довольно внушительным, и она должна была признать: очень мужественным. Это было похоже на то, что у него было своё собственное крепкое оружие, настоящий таран. Она сжала бёдра и почувствовала, как немного оставшегося крема Генри вытекло.

Генри чувствовал, как похотливое давление нарастает в нём, в его чреслах и яичках. Он гладил себя с большей яростью, чем обычно, чувствуя, что это будет выглядеть более мужественно, хотя гадал, является ли дрочка при любом темпе вообще мужественной или просто мальчишеской. Он гадал, дрочат ли настоящие мужчины.

Он отбросил эту мысль и вернулся к тому, чтобы просто сосредоточиться на искрящихся глазах Андреа и набухшей блестящей головке его члена, направленной прямо на них, его яички всё сильнее и сильнее сжимались. Он чувствовал, что так близок. Он действительно собирался это сделать. Он действительно собирался кончить на лицо девушки. Это было просто так, так круто, и затем он почувствовал это чувство неизбежности, что оно пришло, и его оргазм яростно взорвался в нём, его член дёрнулся в его руке, и тонкая струйка кремовой спермы вырвалась из его головки и шлёпнулась прямо на кончик носа Андреа.

Андреа предусмотрительно закрыла глаза и приняла его субстанцию.

В комнате прокатились аханья шока. Он действительно это делал! Парень действительно выпускал свою штуку прямо на лицо девушки, и перед всем классом! Несколько девушек отвернулись, тогда как другие сжали бёдра, крепко стиснув свою собственную влажную теплоту.

Генри ахнул от восторженной радости. Он, Генри Дворкин, доставлял денежный выстрел, и с аудиторией, не меньше. Он не мог чувствовать себя более удовлетворённым, довольным и, ну, истощённым. Его ноги дрожали, так как его энергия была направлена на волны блаженного оргазма, пульсирующего через него. Его глаза остекленели, когда он наслаждался видом своей кремовой спермы, брызгающей на симпатичное лицо Андреа. Это был его самый слабый оргазм за день, но он был, безусловно, самым удовлетворительным.

Это было немного, хотя довольно искусно. Генри умел делать многое из очень малого. Ему удалось избежать попадания своей субстанции в глаза Андреа, но пара прядей спермы протянулась через левый глаз Андреа, как очень длинные, белые, влажные струны. Третья, короткая, свободно свисала с её века, мягко покачиваясь в воздухе перед глазом. Первая осталась закреплённой на кончике её носа и теперь драпировалась по её губам.

Это было немного, но это был первый камшот Андреа, и независимо от того, насколько мал или слаб партнёр, первый раз всегда довольно особенный и запоминающийся. Лёгкая улыбка появилась на её губах. Она действительно нашла всё это довольно невинным и игривым. Казалось, что она и Генри просто немного развлекаются. Она предоставляла ему милый маленький подарок, тот, который может дать только женщина. Возможно, если бы это был настоящий взрыв Родни, она была бы оскорблена, если не потрясена. Но это было такое чистое, безвредное извержение. Она открыла глаза.

«Боже мой», — ахнула она, когда её левый глаз посмотрел мимо прядей спермы, которые висели так близко. Она заметила каплю, всё ещё висящую на кончике головки Генри, которую он выдавил, чтобы она упала на её губы.

Он выглядел таким уставшим и гордым. Она улыбнулась ему, маленький комок расположился на её верхней губе. Сохраняя глаза прикованными к его, она слизнула его.

«Ну, да, как вы можете видеть, студенты», — внезапно воскликнула мисс Банч, восстанавливая своё присутствие, свой авторитет, — «это всё, что может предоставить средний мужчина, не имея никакого сходства с нелепыми объёмами, предоставляемыми Нортом или Муром. Порнографы описывают это как вёдра или галлоны спермы, когда на самом деле это едва ли полная ложка. Ещё один мужской миф разрушен».

Андреа медленно встала на ноги, стараясь не дать сперме стечь с её лица.

Она так напоминала Генри Эллисон, хотя у него также был образ Анны Фарис в голове. Представьте, если бы Анна Фарис позволила ему это сделать!

Андреа наклонилась ближе к Генри, шепнув ему на ухо: «Я думаю, это было довольно много, Генри. Я думаю, ты должен гордиться собой».

Андреа не испытывала почти столько критики или враждебности к Генри, как в начале дня. Не было ясно, что её меняло, возможно, это было впитывание гуманистического духа профессора Маслоу, возможно, это был галантный жест Генри по пути на урок, возможно, это было то, как сильно мисс Банч его унижала, возможно, это было то, как чудесно его член трахал её на уроке мисс Уайт. Что бы это ни было, Программа снова способствовала росту и образованию своих участников, а также студентов вокруг них.

Прозвенел звонок на конец урока. Андреа и Генри ушли, но не раньше, чем Андреа убедилась, что поблагодарила мисс Банч за возможность участвовать в её классе, с большей частью спермы Генри всё ещё прилипшей к её лицу.

«Эм, Андреа, не хотели бы вы, ну, очистить это перед уходом?» Мисс Банч достала платок из своей сумочки.

«О нет, мисс Банч, не думаете ли вы, что это будет сильным свидетельством эксплуатации женщин в рамках Программы, заставляющей их принимать камшоты на свои лица?»

«Ну, да, возможно, но это было на моём уроке, и я действительно не заставляла вас».

«Я знаю», — ответила Андреа и повернулась, чтобы догнать Генри и Хэнка, которые ждали её снаружи класса.

ПО ПУТИ НА ДЕБРИФИНГ

Теперь всё наконец почти закончилось. Оставалось только вернуться в административное здание, чтобы пройти дебрифинг у президента Рэйбёрна.

Генри и Андреа оба чувствовали себя довольно хорошо по этому поводу. Генри был откровенно истощён. Он гадал, не понадобится ли ему даже несколько дней отдыха, прежде чем он сможет снова эякулировать (на самом деле, он мастурбировал тем вечером, вспоминая, как дрочил на лицо Андреа). Его единственным сожалением было то, что это не было снято на плёнку.

Андреа совсем не была уверена, что думать. Её откровенно поразили улыбки на лицах Эллисон Килгор, Кристи Каньон, Эллисин Чейнс, Венди Вопперс, Саммер Каммингс и Кэрол Коннорс, все из которых были девушками с действительно большими сиськами, без проблем демонстрирующими их (ну, на самом деле, у всех, кроме Эллисин, были большие сиськи) и зарабатывающими значительные деньги. Была ли это действительно хорошая актёрская игра, или женщины, которые действительно наслаждались своей работой и своими телами, при этом имея довольно внушительную зарплату? Она не знала, что думать.

Генри повернулся к ней, пока они шли короткое расстояние до административного здания. Он тихо сказал: «Спасибо, что позволила мне это сделать, Андреа».

Она повернулась к нему и улыбнулась. «Сделать что?»

Генри закатил глаза. «Да ладно, ты знаешь».

«Ну, нет, Генри, не знаю. Что я тебе позволила сделать?» Она хотела заставить его это сказать. Она знала, что это его смутит. Не то чтобы она хотела, чтобы он чувствовал себя пристыженным. Она просто хотела немного его поддразнить.

Генри отвернулся и уставился на тротуар перед ними. «Ты позволила мне эякулировать...» Он ещё больше понизил голос. «На твоё лицо».

Улыбка Андреа стала шире. «Тебе это понравилось?»

«О да», — признал он, теперь с широкой ухмылкой на лице. — «Но», — добавил он, — «тебя это не отвратило?»

«Не совсем», — призналась она. — «Я имею в виду, ну, я всё ещё ношу немного этого».

«Да», — признал Генри. — «Почему ты это делаешь?» Не то чтобы у него были какие-то возражения. Честно говоря, он считал это довольно крутым. Это явно привлекало много любопытных взглядов.

«Честно говоря, я не совсем уверена, Генри», — призналась она. — «Это явно вызывает немалую реакцию, не находишь?» Это был ещё один партизанский театр, но, возможно, теперь с несколько иным смыслом. Честно говоря, она чувствовала себя ближе к мисс Килгор, чем к мисс Банч.

«Да, вызывает», — сказал он с широкой ухмылкой.

Если Андреа что-то и нравилось, так это быть провокационной. Она спросила Генри: «Почему тебе понравилось это делать?»

«Ну, я сам не совсем уверен. Просто понравилось».

«Чтобы унизить меня?»

Это не был реалистичный вопрос. Если бы это было правдой, Генри вряд ли бы это признал. Но Генри ответил искренне, насколько он знал. «Нет, нет, я так не думаю, правда. Я просто считаю это действительно сексуальным, знаешь, что девушка так же в этом участвует, как парень, что ей действительно нравится...» Он понизил голос, «иметь его штуку на своём лице». Он понизил голос до шёпота, чтобы добавить: «Я имею в виду, мне понравилось, когда ты была на моём».

Это был хороший аргумент.

«Но», — добавил он, — «мисс Банч была права в одном».

«В чём?»

«Мне действительно нравится фантазия о том, чтобы быть действительно большим и выпускать огромную порцию».

Андреа рассмеялась. «Вы, парни, просто нелепы».

Ну, Генри действительно не мог с этим спорить.

«Генри Дворкин, ты собирался закончить Программу, не поздоровавшись?»

Это была Тэмми Мэдисон. Генри однажды был влюблён в неё. Он больше не был уверен, почему. Ну, на самом деле, это неправда. Она была очень симпатичной и сексуальной девушкой. Она всегда одевалась провокационно, с обтягивающими блузками, без бюстгальтера, короткими юбками. Генри мог сказать, что она, вероятно, сделала бы много всего. Просто глядя на неё, у него возникали эрекции. Она раньше фигурировала во многих его фантазиях. Он даже наложил её лицо на множество обнажённых фотографий, создав довольно симпатичную заставку на экране.

В конце концов, он набрался достаточно смелости, чтобы пригласить её на свидание, или, точнее, достаточно отрицания того факта, что она была далеко не в его лиге, чтобы глупо пригласить её. Все эти фантазии, которые он развил, вероятно, затуманили его суждение. Она отказала ему, ясно дав понять, что они не совсем подходят друг другу, предложив, что у них нет одинаковых «интересов и прочего».

Генри был подавлен. Он стёр все её изображения со своего компьютера.

Теперь она видела, что её первоначальное решение было правильным, не то чтобы у неё были какие-то сомнения. Она явно ничего не упустила. Парень — это гораздо больше, чем просто размер его пениса, но если бы мужчинам пришлось быть голыми на первом свидании, Генри не произвёл бы хорошего впечатления.

«Боже, Генри», — сказала она с широкой улыбкой, — «если бы я знала, что у тебя такое, я бы пошла с тобой». В её тоне не было заметно сарказма, но Генри знал, что он там был. Его пенис был меньше, чем когда-либо в его жизни, отчасти из-за того, что он был так ужасно истощён, но также из-за прохлады позднего дня.

Хэнк собирался отчитать Тэмми, возможно, даже попросить её студенческий билет, когда Андреа заговорила.

«О, тебе стоило бы видеть его раньше. Боже мой, я не думаю, что у меня когда-либо был такой большой внутри меня».

«Что?» Тэмми переключила внимание на Андреа, впервые заметив странную влагу, возможно, лосьон, на её лице.

«И», — продолжила Андреа, — «видишь, что он со мной сделал? Он брызнул своей липкой, горячей штукой мне на всё лицо!» Она указала на один различимый комок, который всё ещё оставался.

«Фу!» — воскликнула Тэмми. Она не была против того, чтобы принять порцию мужчины на своё лицо. На самом деле, ей это нравилось, но она не собиралась признавать это на публике.

Андреа хихикнула. Она схватила Генри за руку. «Быстро», — сказала она, — «побежали остаток пути!» Она сорвалась с места, потянув его за собой, прежде чем он успел сказать «нет», прежде чем Тэмми успела попросить позу.

Они начали смеяться, впервые за день. Так много было таким стрессовым, таким трудным, таким требовательным, а теперь всё было сделано. Их имена войдут в анналы гордой истории колледжа Аббервилль. Они не были первыми, кто завершил Программу. Они даже не были вторыми, но они были в первом году её внедрения. Их определённо запомнят за это, и, возможно, даже больше, когда их отчёты будут опубликованы.

Хэнк бежал за ними, любуясь видом подпрыгивающей попки Андреа.

Генри, однако, имел лучший вид. Голые сиськи действительно выходят из-под контроля, когда девушка бежит. Два студента смеялись от радости, разделяя волнение финального забега к финишу, но у Генри было своё, личное удовольствие, улыбка от вида того, как сиськи Андреа подпрыгивали и шлёпали, качались и колыхались во всех мыслимых формах и направлениях. Снова было бы так здорово иметь это на плёнке.

Когда они прибыли в административное здание, миссис Эдвардс направила их в офис президента Рэйбёрна. Андреа, однако, сначала хотела умыться и поправить волосы. Она знала, что, должно быть, выглядит ужасно, пробежав последние пятьдесят ярдов, и хотела выглядеть особенно красиво для президента.

ДЕБРИФИНГ

Генри и Андреа вошли в офис президента Рэйбёрна для дебрифинга. Президенту нравилось слышать из первых уст от участников, как прошёл день. В итоге он прочитает их более подробные письменные отчёты, но получение их первоначальных, свежих впечатлений также было весьма важно.

Когда два студента вошли в его офис, он сидел в одном из кожаных кресел у журнального столика и камина. Он жестом пригласил их присоединиться к нему.

Генри чувствовал себя довольно некомфортно. Студенты-бакалавры часто чувствовали себя неуверенно, неловко в роскоши, богатстве офиса президента. Он внушал столько авторитета и власти. Также не помогало то, что Генри был полностью обнажён, с очень, очень маленьким пенисом. Контраст с очевидным командованием, даже превосходством президента Рэйбёрна был очевиден.

Андреа, однако, не была так запугана. Она вошла с немалой уверенностью и с планом.

Президент Рэйбёрн был особенно заинтересован в комментариях Андреа. Он, мягко говоря, неохотно одобрил её участие, опасаясь, что она превратит эту очень деликатную, шаткую, но инновационную программу в возможность для очередной феминистской демонстрации, возможно, даже разрушив всю Программу до основания. Он представлял, например, что все её товарки-феминистки присоединятся к ней, срывая одежду, штурмуя административное здание в знак протеста. Конечно, он не возражал бы увидеть всех этих девушек раздетых догола. Ну, он действительно не должен это признавать, но, в любом случае, если бы они это сделали, вряд ли это было бы в интересах колледжа. «Андреа, теперь, когда всё закончилось, каково ваше впечатление? Я знаю, что вы были немного амбивалентны в начале. Как вы теперь относитесь к Программе?»

Она подошла прямо к нему, её покачивающиеся сиськи прямо над его глазами, её выбритая киска на уровне глаз. «Президент Рэйбёрн, сэр, я считаю, что должна вам извиниться».

«Простите?» Президент Рэйбёрн надеялся, что она не разрушит Программу. Извинение было последним, чего он мог ожидать.

«Я знаю, что причинила вам и этому колледжу немало хлопот. Моё участие в Программе помогло мне осознать, больше, чем любые мои прошлые разрушительные выходки и подвиги, кто я есть как личность, и лучше понять мой истинный потенциал как женщины. Я хочу поблагодарить вас за это». Она протянула руку, чтобы пожать его руку.

«Да, ну, эм...» Он был безмолвен. Он протянул руку, чтобы пожать её руку. Это было намного лучше, чем он мог себе представить.

«На самом деле», — продолжила Андреа, энергично пожимая его руку, чтобы её груди покачивались и колыхались, — «разве я разочаровала или, ну, обеспокоила вас своим, ну, моим, эм... демонстрацией... во время обеда?»

«Что? О, да, ну, нет, нет, конечно нет, совсем нет». Его пенис на самом деле дёрнулся при воспоминании, пока он старался не смотреть на танцующие сиськи Андреа, что было нелёгкой задачей, учитывая, что ему приходилось смотреть мимо них, чтобы встретиться с ней глазами. Боже, её соски казались такими твёрдыми!

«Вы уверены, сэр?» Она наконец отпустила его руку и одарила его довольно кокетливым, невинным взглядом. «Вы не просто говорите это, чтобы не обидеть мои чувства, как девушки?» Её выражение лица напоминало позу, которую она предоставила Норману этим утром. Она оглянулась на Генри и понимающе улыбнулась.

Президент Рэйбёрн был более чем немного растерян и сбит с толку. «Нет, Андреа, я серьёзно. На самом деле, я считал это лучшим обедом Программы на сегодняшний день».

«О, сэр, я так облегчена». Андреа наклонилась вперёд, её груди опустились вместе с ней, когда она положила руки на колени президента, seemingly для поддержки. Она слегка покачала ими для него, сказав: «Мне самой это понравилось, и я много думала об этом в течение остальной части дня».

«Правда?» Её качающиеся сиськи были такими завораживающими, почти гипнотическими.

«О да, сэр. Я стала, ну...» Она сделала паузу, снова взглянув на Генри, который теперь отошёл далеко в сторону. Андреа казалась очень неохотной признавать что-то в присутствии Генри. Она повернулась обратно к президенту и прошептала ему на ухо, одна грудь оказалась опасно близко к его лицу: «возбуждённой».

Президент Рэйбёрн не был полностью уверен, что понимает её мысль, хотя его разум был так же сосредоточен на вытянутом соске в дюймах от его губ. «Ну, конечно, вы были очень взволнованы во время обеда. Мы все это видели. Это естественное явление при участии в Программе. Вам определённо не стоит этого стыдиться».

«Ну, это определённо облегчение, сэр». Она быстро обняла его, её груди прижались к его лицу, и так же быстро отстранилась, её руки снова на его коленях. «Я немного беспокоилась. Я имею в виду, ну, это было не только во время этого конкретного упражнения. Я имею в виду, ну, наверное, это было из-за этого, но я просто обнаружила, что так возбуждаюсь потом, когда вспоминала об этом». Она сказала тише: «Наблюдая, как вы смотрите на меня».

Это также было весьма открывающим глаза опытом для президента Рэйбёрна, и он определённо тоже думал об этом несколько раз в тот день, хотя знал, что, вероятно, лучше не признавать это Андреа. «Да, ну, это был очень волнующий день для всех нас».

«Я всё ещё возбуждена, сэр». Она выпрямилась, шагнула ещё ближе к нему и потянулась к губам своей киски, чтобы раздвинуть их. «Вот, сэр, почувствуйте сами. Я просто такая мокрая».

Глаза президента Рэйбёрна широко раскрылись от шока. Она действительно блестела от влаги. Его член теперь сделал больше, чем просто дёрнулся. Он набух. Он был так рад, что Генри был в комнате. Этим утром он боялся остаться наедине с Андреа в комнате, и теперь понял, что этот страх, возможно, был обоснованным. Присутствие Генри, однако, гарантировало, что ничего предосудительного не произойдёт, и его нельзя было бы обвинить в чём-то, чего не было. У него был свидетель. «Да, да», — сказал он, нервозность была очевидна в его голосе. — «Я вижу это».

«Нет, нет, сэр, потрогайте. Я хочу, чтобы вы почувствовали, какая я мокрая». Она шагнула ещё ближе, засовывая ноги между его ног, её губы киски всё ещё широко раздвинуты, влажные внутренние складки так ясно открыто выставлены.

Президент Рэйбёрн взглянул на Генри. Он казался бесстрастным, не проявляя никакой реакции на просьбу Андреа. Он, похоже, видел довольно много за этот день.

Президент ещё не участвовал напрямую в Программе. Учитывая его положение, это казалось рискованным. Он естественно обладал бы авторитетом, который ни один участник не мог бы игнорировать. К тому же, он мог бы чрезмерно повлиять на исход опыта конкретного дня. Каждая версия была, по сути, экспериментом, и он хотел, чтобы окончательные отчёты были независимы от его собственных интересов и влияния. Но, возможно, это было иначе, так как это было в конце дня. Это не считалось бы частью Программы. Это не было бы включено ни в один отчёт, или, по крайней мере, так он считал. Он протянул руку и нежно положил палец на открытую киску Андреа. Он кивнул. Она действительно была очень влажной.

«Оооо, да, президент Рэйбёрн», — тихо ахнула Андреа, крутя бёдрами вокруг и вокруг, массируя свою киску о палец президента. — «Я просто не знаю, что с этим делать».

Президент убрал палец, всё ещё находя это немного неловким, если не неуместным.

Андреа, однако, взяла руку президента Рэйбёрна и твёрдо вернула её к своей киске. «Нет, пожалуйста, сэр, мне просто нужно облегчение. Это было так трудно, знаете, для девушки». Она объяснила своим самым девичьим голосом: «Никто не давал мне облегчения весь день, и это было так несправедливо! Вы были так добры ко мне за обедом. Вы поняли, и я продолжала просить, как вы мне сказали, но никто не помог. Что делать девушке?»

Президент Рэйбёрн теперь подумал, что, возможно, Андреа была права, предлагая, чтобы профессора предлагали молодой леди возможность для облегчения. Она явно чувствовала себя очень фрустрированной. Возможно, как президент колледжа Аббервилль, один из ответственных за внедрение Программы, он должен помочь ей с её дилеммой. Он определённо не хотел быть обвинённым в сексизме, в разном обращении с девушками и парнями. Он прижал палец к её киске, а затем внутрь её киски, нежно, но твёрдо проталкиваясь внутрь.

«О, президент Рэйбёрн, это так, так помогает. Вы когда-нибудь чувствовали такой ужасный зуд, до которого просто не могли дотянуться?»

Она могла бы дотянуться до этого зуда сама. Она явно дотянулась до него за обедом, но он понял её мысль. Это был зуд, который порой лучше всего чесать кому-то другому. Он толкнул и загнал палец далеко внутрь, должным образом впечатлённый тем, насколько она была тесной.

Андреа помогала, положив руки на его плечи, поддерживая себя, пока продолжала крутить бёдрами вокруг и вокруг, прокладывая путь вниз на его палец, пока он прокладывал путь вверх.

Её сиськи качались прямо перед его лицом, дразня его, соблазняя наклониться чуть ближе, чтобы втянуть один из её сосков в рот, но он снова посмотрел на Генри. Ему вспомнилось время, когда некоторые из администрации, вместе с коллегами из другого колледжа, который останется неназванным, вместе отправились в джентльменский клуб во время конференции в Далласе. Тогда это не казалось плохой идеей, но они все были немного пьяны, когда принималось решение. Он понял, после того как они прибыли, когда ему делали танец на коленях, что это, вероятно, была ошибка. Казалось, что у него было довольно много свидетелей его сексуального проступка. И, если само присутствие там не было проблемой, это просто чувствовалось так неловко, когда коллеги наблюдали, как ему делают танец на коленях, как будто они сидели прямо в его спальне, пока он занимался сексом. И, в данном случае, девушка была ещё и студенткой бакалавриата, не меньше.

В джентльменском клубе в Шарлотте, всего в 38 милях от Аббервилля, он был искушён туда отправиться, но это явно было под запретом для администратора Аббервилля. Представьте, если бы его узнал студент бакалавриата, который также наслаждался местными удовольствиями, или, что ещё хуже, что, если одна из танцовщиц была студенткой Аббервилля. Его член ещё больше набух при этой мысли. Было бы так круто, если бы студентки Аббервилля давали ему танцы на коленях. Но это явно было бы неправильно, не так ли? Быть президентом порой так одиноко.

Генри оставался бесстрастным. Президент Рэйбёрн не был уверен, хорошо это или плохо. Выражение шока, вероятно, было бы плохим. Улыбка, однако, могла быть ещё хуже, как будто он говорил своей улыбкой, что теперь у него есть что-то на президента, что он может использовать против него, или что он косвенно наслаждается его ощупыванием студентки, как будто они разделяют какой-то сексуальный проступок.

Андреа теперь открыто трахала палец президента. Скользя своей тесной влажной мягкой киской вверх и вниз, она прижала свои груди к его лицу, задушив его глаза, нос и губы своей мягкой мясистой плотью.

Президент вздохнул с глубоким фундаментальным, животным удовольствием. Вскоре его губы нашли сосок, и он немедленно начал лизать, сосать и покусывать.

«Корми меня, президент Рэйбёрн», — умоляла Андреа, — «корми меня, как маленького мальчика».

Он делал это, снова чувствуя себя некомфортно из-за того, что его наблюдает студент бакалавриата, но в этот момент немедленное удовольствие перевешивало всё остальное. Эта девушка была так хороша, так чертовски горяча. Гораздо лучше, чем он испытал в клубе, хотя, конечно, девушкам там было запрещено многое делать. Никакого такого запрета, похоже, не сдерживало Андреа.

«Используй большой палец», — ахнула Андреа, — «на моём клиторе. Используй большой палец».

Президенту было немного неловко, что ему пришлось подсказать, особенно студентка. Ни одному профессору, не говоря уже об администраторе колледжа, не нравится, когда студент говорит, как что-то делать. Он должен был сам лучше знать. Он поднёс большой палец к твёрдому бугорку Андреа и начал массировать его, сильно нажимая, пока тёр его большим пальцем кругами, его палец всё ещё исследовал её влажную тесную киску.

«О, президент Рэйбёрн», — ахнула Андреа. — «Вы так хороши своими пальцами, так опытны, так...» Она сделала паузу, почувствовав интенсивный жар своей похоти. Она тёрла свою киску и клитор о его руку, прижимая целую сиську к его лицу. «...чертовски хороши».

Генри видел достаточно, или, по крайней мере, он наконец отреагировал. Он уже эякулировал пять раз. Возможно, это было слишком много просить, но он справился с задачей, его член снова набух и растянулся. Он так гордился им. Он гадал, сколько раз в день порнозвезде приходится эякулировать, и это определённо должно было побить рекорд Майкла или Роберта.

Президент Рэйбёрн гадал, не мог ли он, возможно, попросить девушку станцевать, извивать эту восхитительно голую попку о его твёрдый жёсткий член. Это, конечно, было бы слишком далеко. Это было бы использованием одной из студенток, и, как президент, он действительно не должен ставить себя в такую ситуацию.

Андреа внезапно вырвала свой сосок из его губ, свою киску из его пальца, освобождение последнего сопровождалось довольно непристойным хлюпаньем. «О, мистер Рэйбёрн, президент Рэйбёрн, я не могу себя контролировать, мне действительно нужно это увидеть».

«Что? Это?!» У него было чувство, что он точно знает, что имела в виду юная леди, но всегда лучше получить полное разъяснение, когда предлагаешь кому-то «это».

«Твой член, сэр», — быстро уточнила Андреа. — «Я просто должна его увидеть. Мне так сильно нужно его увидеть». Она извивалась, как будто ей отчаянно нужно было пописать, но было ясно, что что-то другое срочно, жгуче требовало внимания.

«Ну, Андреа, эм, я не совсем уверен, что мне действительно следует...»

«О, сэр, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Она умоляла, как маленькая девочка, желающая мороженое. Конечно, ни одна маленькая девочка не хватает папу за плечи и не трясёт своими большими, подпрыгивающими, колыхающимися сиськами перед его лицом, чтобы убедить его. «Бьюсь об заклад, у вас действительно большой, ведь вы президент и всё такое!»

Ну, никакого давления. Теперь у него была вторая причина не показывать ей. «Нет, нет, Андреа. Твоё участие в Программе закончилось, и я думаю, лучше всего просто завершить день». На самом деле, он пожалел, что не может забрать последнее замечание обратно или хотя бы уточнить, что Программа закончилась, когда они вошли в административное здание.

«Я просто хочу немного взглянуть, сэр. Только на секунду, и потом я буду вести себя хорошо, обещаю». Она потянулась вниз и положила пальцы на его очень заметный бугор.

«Андреа!» — запротестовал президент Рэйбёрн, но только словесно. Он не убрал её руку. Какой мужчина уберёт мягкие маленькие пальчики симпатичной молодой леди со своего твёрдого члена? Это действительно слишком много просить от парня.

«Боже мой, президент Рэйбёрн. Вы тоже весь взволнованы!» Не дожидаясь дальнейших возражений или протестов, она быстро принялась за его ремень и брюки.

Он, однако, продолжал возражать. «Андреа, пожалуйста, пожалуйста!» Его руки, однако, оставались по бокам. Он ненадолго задумался, не травмировало ли участие в Программе девушку так сильно, что у неё случился психотический эпизод. Возможно, ему стоит связаться с медицинской клиникой? «Эм, ты знаешь, что Генри стоит прямо там, не так ли?»

Андреа на мгновение остановилась, посмотрела на Генри, а затем обратно на него. «Он не расскажет». Она повернулась к Генри. «Ты ведь не расскажешь, правда, Генри?»

Генри покачал головой. У него не было интереса кому-то рассказывать. Ну, по крайней мере, в данный момент у него не было интереса. В данный момент он гладил свой член. Он также не совсем понимал, что думать о поведении Андреа, но знал, что ему это нравится. Он гадал, не сможет ли он трахнуть Андреа сзади, пока она дрочит президенту. Вот это была бы история, которую стоило бы рассказать.

Андреа повернулась обратно к президенту Рэйбёрну. «Он не расскажет, а теперь давай вытащим этого большого человека оттуда», — сказала она, расстёгивая его молнию, засунула руку внутрь и, с некоторым трудом, извлекла эрекцию президента из его тесных трусов.

«Боже мой, президент Рэйбёрн, вы действительно большой! Вы даже намного больше, чем Генри, а он сам по себе ужасно, ужасно большой».

Президент знал, что быть больше, чем Генри, не так уж много значит, но, возможно, эта молодая феминистка действительно не имела большого опыта с размерами мужчин. Он действительно не нашёл бы это ужасно удивительным. В любом случае, он чувствовал, что у него довольно хороший член.

Генри улыбнулся на комментарий Андреа. Его глаза, однако, были прикованы к её круглой дерзкой попке, которая торчала сзади, пока она наклонялась, работая над членом президента. Он даже мог видеть немного её киски и щели, выглядывающих между её мягкими девичьими бёдрами. Он подошёл ближе к ней.

Андреа забралась на колени президента, её колени по обе стороны от него. Она снова прижала свои груди к его лицу, на этот раз зарыв его между ними, и также прижала губы своей киски к его стволу, предоставляя ему танец на коленях, который он так желал, тёрла свои влажные, скользкие губы вверх и вниз по его твёрдой, жёсткой эрекции.

Президент обхватил её тело, чтобы схватить её мягкую круглую попку обеими руками, сжимая и тяня за ягодицы, открывая глазам Генри тёмную маленькую сморщенную коричневую дырочку Андреа.

Это действительно было намного лучше, чем джентльменский клуб. Одна из девушек забралась к нему на колени вот так. Она прижала свои сиськи к его лицу и тёрла свою горячую киску о его эрекцию, но через трусики, и ему не разрешалось хватать её за попку. Ему никогда не казалось правильным, что девушка может тереть свои голые сиськи о его лицо, но он не может трогать её попку. Что в этом справедливого? Ну, вся эта несправедливость теперь осталась в прошлом, когда он сжимал милые маленькие круглые ягодицы попки Андреа, притягивая её киску плотнее к своему члену. Этот танец на коленях определённо закончится счастливо.

Генри подошёл ещё ближе, нацелив свою эрекцию прямо на яркую коричневую звезду, а затем слегка поцеловав её кончиком своей головки.

«Генри Дворкин!» — взвизгнула Андреа в притворном шоке. — «Президент Рэйбёрн, вы знаете, что он только что сделал?»

Президент был так отвлечён, так растерян, так взволнован. Он чувствовал, что не знает почти ничего. Он просто покачал головой.

Андреа объяснила ему. «Он ткнул свой большой твёрдый пенис прямо в мою попку!»

Президент не был уверен, должен ли он отчитать молодого человека. Была ли Андреа действительно оскорблена? Просто притворялась ли она расстроенной? Было трудно понять, что реально, что просто притворство, что актёрская игра.

Андреа продолжила: «Но, думаю, я довольно счастливая девушка, когда два больших пениса тычут в меня с обеих сторон одновременно». Она наклонилась ближе к президенту Рэйбёрну и прошептала ему на ухо: «О, президент Рэйбёрн, не хотели бы вы засунуть его в меня?»

Его фантазия из джентльменского клуба сбылась. Он гадал, не предложит ли девушка на самом деле это сделать. Кто бы заметил в тёмном углу клуба? Он определённо дал бы ей большие чаевые. «Да, да, хотел бы», — быстро ответил он.

«О, но я не знаю, должна ли я», — ответила Андреа.

«Что? Нет, нет, это нормально. Генри ничего не скажет. Я ничего не скажу». Его член был бы так расстроен, если бы это не произошло; если бы он был так близко и затем ему отказали.

«Но, сэр, я просто не знаю. Вы президент и всё такое, а я просто студентка бакалавриата. Я, наверное, могу попасть в большие неприятности за это, или что-то в этом роде». Она потянулась назад правой рукой, чтобы схватить эрекцию Генри. Она действительно не думала, что он на самом деле попытается трахнуть её в попку, но хотела быть уверена, что контролирует его, а также президента.

«Андреа, я президент. Я заверяю вас, что вы не попадёте в неприятности». Очевидно, он был бы тем, кто попал бы в неприятности.

«Оооо, это правда, не так ли, мистер президент, сэр». Она добавила своим самым кокетливым голосом: «Вы такой большой, могущественный человек». Она приподняла свою киску и расположила её прямо на кончике его головки. «Вы могли бы добиться почти всего, не так ли, сэр».

Он всегда слышал, что женщины привлекаются к могущественным мужчинам, но никогда не испытывал этого сам. Можно было бы подумать, что хотя бы одна студентка была бы влюблена в президента колледжа, но ни одна не была, до этого момента. «Ну», — попытался он сказать скромно, — «пожалуй, да», но его гордость была так ясно видна в его улыбке.

«Могли бы вы добиться для меня стипендии Южной Белль?» Стипендия Южной Белль была одной из крупнейших и самых престижных, которые предлагал колледж Аббервилль. Неудивительно, что Андреа хотела её. Большинство девушек в Аббервилле жаждали этой награды, большинство из которых доставались девушкам из Дельта Ню. Но это не так, будто решение было исключительно его. И, кроме того, прошлое поведение Андреа не соответствовало материалу южной белль.

«О, я не знаю, Андреа. Я не уверен, что смогу это устроить».

Андреа потянулась вниз другой рукой, проскользнув ею между их телами, чтобы сжать его ствол в своих пальцах, вспоминая контроль, который она имела над Фрэнком этим утром, когда держала его член в руке, контроль, который она имела над всеми администраторами во время обеда, и контроль, который она теперь имела над Генри позади неё. «О, но президент Рэйбёрн, вы такой могущественный и большой, такой мужественный и сильный». Она мягко ласкала кончик его головки своей скользкой влажной киской, играя с потенциальным введением, позволяя ему почувствовать лишь немного вкуса, лишь укусить, пока она продолжала гладить член Генри позади себя. «Я бы подумала, что вы можете сделать почти всё. Не могли бы вы, пожалуйста, добиться для меня этой стипендии». Она позволила кончику чуть-чуть проскользнуть внутрь. «Я была бы очень, очень благодарна, сэр». Она прошептала ему на ухо: «У меня никогда не было члена такого большого, как ваш».

«Да», — ахнул он. — «Считайте, что сделано. Она ваша».

«О, президент Рэйбёрн, вы просто такой милый!» Её родители наконец-то будут так, так гордиться Андреа. Их надежды на её поступление в Аббервилль наконец-то оправдались. «И», — добавила она, сжимая Генри, — «может ли Генри получить одну?»

Генри улыбнулся, явно по множеству причин.

«Генри? Что? Он парень! Он не может получить стипендию Южной Белль».

Андреа хихикнула. «О, не будьте глупым, президент Рэйбёрн. Я не это имела в виду. Я имела в виду, например, стипендию Долфа Зиллманна».

Стипендия Долфа Зиллманна предназначалась для молодых людей, демонстрирующих высокие моральные стандарты, самодисциплину и самоконтроль. Генри сейчас проявлял довольно хороший самоконтроль.

«Да, да, конечно. Я позабочусь, чтобы Генри получил одну».

Андреа отпустила член Генри и соскользнула на член президента Рэйбёрна. «О, чёрт, вы такой чертовски большой, президент Рэйбёрн», — ахнула она, когда её киска была заполнена его членом. На самом деле он не был действительно, действительно большим, хотя также не было так, что множество больших членов ранее посещали киску Андреа. Тем не менее, не вредило заставить его чувствовать себя психологически, а также физически удовлетворённым.

«А ты такая чертовски тесная», — ответил он.

«Президент Рэйбёрн», — хихикнула Андреа. — «Не говорите так со мной». Она добавила: «Это так грязно», — начиная скользить вверх и вниз по его стволу, её прекрасные сиськи подпрыгивали и колыхались с восхитительной свободой против его лица.

Генри взялся за свой член, в чём он, на самом деле, был довольно искусен. Он гадал, сколько раз в своей жизни он уже дрочил. Он жалел, что не считал. Был ли рекорд Гиннесса? Он колотил с яростью и силой. Он собирался сделать шесть за один день, даже если это его убьёт.

Президент Рэйбёрн был в восторге. Этим утром он ожидал, что Андреа будет настоящей головной болью, а вместо этого она оказалась настоящим удовольствием на его члене. Он отпустил её попку, что было нелегко сделать, чтобы схватить эти подпрыгивающие сиськи, что было очень легко сделать. Он думал о них с самого утра, желание, подтверждённое её поведением во время обеда, и теперь он наконец держал их в своих руках. Он даже немного хотел, чтобы его административные коллеги узнали об этом. Они были бы так, так завистливы.

Генри чувствовал, что приближается, его глаза были прикованы к трахающейся, извивающейся, колыхающейся попке Андреа, его уши наполнялись звуками её киски, хлюпающей и чавкающей, а также её хныканьем, аханьем и мяуканьем от похоти.

Что это, гадал президент, делает ощущение грудей молодой леди, или любой женщины, таким чудесным. Это должно быть что-то инстинктивное, какая-то врождённая проводка мужского мозга. Что бы это ни было, он хватал, сжимал, сдавливал и мял груди девушки во всех формах, манерах и видах. Это был его лучший момент как президента Аббервилля; или, по крайней мере, самый приятный.

Для Генри это не продлилось бы долго. Его ноги слабели, даже дрожали. Его сердце колотилось. Теперь это было так очень, очень близко.

Однако сиськи Андреа не были даже источником наибольшего удовольствия президента, так как его сминание обильной плоти сисек сопровождалось сравнимым сжатием, стискиванием, хватанием его члена молодыми, энергичными мышцами её мягкой скользкой киски. Его член никогда в жизни не был так чудесно оттрахан, и он внезапно почувствовал себя ошеломлённым своим оргазмом, взрывающимся через его тело, вырывающимся из его дёргающегося, трепещущего члена в дерзкую киску молодой леди.

«О, божеееее», — ахнул он, его голова упала вперёд, чувствуя себя немного слабым, пока его тело сотрясалось множеством восторженных пароксизмов, его разум потерялся в эйфорическом блаженстве, его член изливал и брызгал своё семя глубоко в трепещущую киску девушки.

«Чёрт», — ахнул Генри, его голова упала на спину Андреа, его член дёргался в его руке, пока его член в последнем издыхании выпускал любую и всю сперму, которая возможно осталась в его яичках. Это были всего три слабых брызга, но они сопровождались гораздо большим взрывно зачаровывающим истощением, его сердце стучало в ушах, его мозг не мог функционировать.

Андреа улыбнулась с победой, чувствуя, как её киска бурлит от обильного семени президента. «Боже мой, мистер президент», — взвизгнула она, — «вы наполняете меня. Это просто так много всего. Оооооо, я чувствую, какой он густой и горячий».

Президент Рэйбёрн прижался лицом глубоко в её мягкие, влажные груди, пока последние несколько выплесков изливались. «Ты очень хорошая студентка, Андреа», — ахнул он в сиську. Это был весьма комплимент, исходящий от президента колледжа, вместе с его более убедительным камшотом, который быстро начал вытекать на его пах и в его брюки. Миссис Эдвардс, его секретарь, могла бы задаться вопросом, что это было.

Андреа в итоге написала свой текст, но это не было разоблачение. Это было руководство для молодых леди по выбору и ношению бюстгальтера для максимальной привлекательности, вдохновлённое отчасти уроком профессора Маслоу. Она считала, что любые груди могут и должны быть красивыми. Она всё ещё считала себя феминисткой, ибо что может быть более empowering для женщины, чем использование своего женского тела для власти.

Генри был тем, кто в итоге предоставил разоблачение. Он описал этот опыт для интернет-сайта любительских эротических рассказов. Он не выиграл никаких наград за свои усилия, но всё равно наслаждался этим.

— - - - - - - - - - - - - - - - - -

Надеюсь, вы продержались до конца. Мне нравится эта серия, но это действительно труд любви. Надеюсь, вам она тоже понравилась. Если у вас есть какие-либо предложения для будущих эпизодов, я буду очень рад их услышать! Наилучшие пожелания (и, пожалуйста, найдите время, чтобы проголосовать).

— --

Это перевод рассказа Naked at College 03 Pt. 02 от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.