Это вторая часть версии Literotica серии «Голые в школе». Пожалуйста, обратите внимание, что вторая часть будет мало понятна без прочтения первой части. Вторая часть также довольно длинная, но её легко можно читать по частям. Также предупреждаем, что эта история включает материал за пределами эксгибиционизма, который может не понравиться некоторым людям (например, фетиш, подчинение, зрелые персонажи), но она лучше всего подходит к жанру эксгибиционизма. В остальном, наслаждайтесь!!

— - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Во время участия в Программе Крисси и Майкл обедали с избранной группой преподавателей и администраторов. Президент Рэйбёрн решил попробовать что-то другое с Робертом и Сюзанной. Он хотел, чтобы их опыт был менее формальным, более личным. Он предложил, чтобы Роберт провёл рабочий обед с мисс Кэтрин Биллингсли, одной из создательниц Программы в Аббервилле. Она была в восторге, так как всегда хотела быть более лично вовлечённой в реализацию Программы. Для Сюзанны президент Рэйбёрн выбрал рабочий обед с профессором Хантингом, преподавателем, с которым Сюзанна уже работала и которым очень восхищалась.

Обеды

Сюзанна не могла быть более довольной. Она очень уважала профессора Уильяма Хантинга. Он был одним из самых выдающихся преподавателей Аббервилля. Он много публиковался и считался одним из ведущих национальных исследователей математического конструктивизма. В его честь даже была названа квадратичная конструкция: Свободная Переменная Хантинга. Аббервилль считал себя счастливым, имея его, так как, когда один из их преподавателей зарекомендовал себя как квалифицированный учёный, другой колледж или университет с более сильной репутацией и большим бюджетом уводил его. Посмотрите, что случилось с мистером Питерсом.

Не менее важно, что Сюзанна уже тесно работала с профессором Хантингом. Один семестр она была его помощником по программе «работа-учёба», собирая для него статьи в библиотеке, сортируя его репринты и иногда даже имея привилегию набирать первоначальные черновики рукописей. Это было бы гораздо больше: двухчасовой рабочий обед. Конечно, она не могла по-настоящему помогать ему в математическом конструктивизме. Ни один студент бакалавриата не мог. Но это всё равно была огромная привилегия.

Она улыбнулась при мысли о том, что сможет поделиться с ним опытом Программы. Какой лучший человек для совместного экспериментального исследования, чем другой учёный? Это действительно могло стать самой лучшей, наиболее информативной и раскрывающей главой её диссертации. Его взгляды на процесс были бы неоценимы и, безусловно, интересны более широкому сообществу учёных. Она должна была признать, что немного не уверена в своём потенциальном вкладе. Она даже не была уверена, в какой журнал ей следует отправить свою диссертацию, и не удивилась бы, если бы редакторы с осторожностью отнеслись к публикации мыслей студентки бакалавриата. Какие идеи она могла бы предложить? Но они определённо не поставили бы под сомнение перспективу выдающегося профессора Хантинга! Она была полна возбуждения.

Роберт был далеко не так доволен. Для него весь этот опыт был средством достижения цели. Он делал это не ради опыта. Он делал это ради того, что это даст ему после завершения. Чем скорее это закончится, тем лучше.

К тому же, он не был уверен, что хочет быть в паре с мисс Биллингсли, хотя не был уверен, что кто-то другой был бы лучше. Возможно, с мужчиной было бы легче, чем с женщиной, хотя он не был в этом уверен. Казалось бы действительно неестественным, по крайней мере для него, быть голым наедине с другим мужчиной. Намёк был бы довольно очевиден. Намёк на то, чтобы быть голым наедине с женщиной, также был довольно очевиден, но, по крайней мере, более уместен. Но что уместного в том, чтобы быть голым с полностью одетой женщиной?

Он, однако, понимал это решение. Мисс Биллингсли была одной из основательниц Программы (см. «Голые в колледже, №1, Часть вторая»). Она, по крайней мере, была бы очень знакома со стрессом и давлением участия. Она сама не чувствовала бы смущения. Она была бы комфортна с его дискомфортом и, возможно, даже смогла бы его успокоить, помогая избежать развития каких-либо смущающих эрекций. Фактически, когда он подумал об этом, это звучало всё лучше и лучше. Он будет два часа с профессором, вероятно, помогая ей сортировать файлы или что-то в этом роде. Не будет ни парней, ни девушек, смеющихся над ним. Это был хороший способ убить два часа дня.

Роберт. Хэнк сначала высадил Сюзанну у профессора Хантинга, так как тот также находился в математическом корпусе, месте их последнего урока статистики. Затем он сопроводил Роберта в офис мисс Биллингсли в гуманитарном корпусе, который находился по другую сторону административного здания. Он вежливо постучал в её офисную дверь.

Изнутри послышался голос мисс Биллингсли: «Да, здравствуйте? Это ты, Роберт?»

«Да, мэм», — ответил он. — «Я здесь для нашего обеда и всего остального».

«Отлично, молодой человек, заходи».

Роберт попрощался с Хэнком, глубоко вдохнул и открыл дверь. Он не был полностью уверен, почему должен нервничать. Честно говоря, этот обед должен быть глотком свежего воздуха, моментом передышки.

Однако она всё же была женщиной, и весьма привлекательной. Обедать, работать бок о бок, голым, с привлекательной взрослой женщиной всё ещё было довольно тревожно, мягко говоря. Он знал, что ему придётся сильно постараться, чтобы избежать эрекции. Он определённо не хотел смущать её, а тем более себя, получив стояк перед ней.

Входя в её офис, он вспомнил, как в детстве нервничал, обнажаясь перед симпатичными медсёстрами. Они часто просили его раздеться перед приходом врача. Фактически, в детстве это не было проблемой. Проблема появилась, когда у него начали появляться эрекции. Казалось, что для этого требовалось так мало, и однажды у него действительно был стояк. Это бесконечно его смутило, но она просто хихикнула. Однако в итоге она покинула комнату, дав ему достаточно времени, чтобы потерять свою эрекцию до прихода врача. Слава богу за это.

Мисс Биллингсли поднялась из-за стола, чтобы поприветствовать его.

В значительной степени это было то, чего он боялся. Она была поразительно привлекательной женщиной. У неё были длинные, струящиеся светлые волосы, сияющая улыбка с полными красными губами, розовые круглые щёки и большие зелёные глаза с ресницами, которые так кокетливо трепетали. И, любой мужчина должен был заметить, весьма полная, выдающаяся грудь, которую она сегодня мало что делала, чтобы скрыть. Многие студенты её класса драмы были влюблены в неё, и ещё больше имели довольно похабные фантазии.

Она носила обтягивающую белую блузку, через которую её груди, казалось, пытались вырваться, напрягая пуговицы, чтобы освободиться от этого, по-видимому, раздражающего плена. И, если этого было недостаточно, шёлк был действительно довольно прозрачным. Легко можно было видеть кружева её бюстгальтера.

Он удивился, как такая одежда вообще допустима в классе. Эта блузка сводила бы её студентов с ума. Но его замешательство вскоре разрешилось, когда она накинула пиджак, который обеспечивал значительно большую скромность, хотя и не скрывал великолепия её фигуры.

Юбка мисс Биллингсли была столь же обтягивающей, короткой чёрной деловой юбкой, которая заставляла её шаги быть немного ограниченными. Не так сильно, как у гейши, но определённо с похожим эффектом, и её короткая юбка хорошо подчёркивала её длинные, стройные ноги, так красиво акцентированные ярко-розовыми чулками. Он не думал, что когда-либо видел профессора в розовых чулках.

«Роберт, так замечательно провести это время с тобой». Она тепло сжала его руку в своих, немного наклоняясь, чтобы встретиться с ним прямо в глаза, так как была значительно выше Роберта, разница, ещё более усиленная её высокими каблуками.

«Да, мэм, конечно». Он заметил, что её полная грудь была на уровне его глаз.

«Ну, ну, не будь таким формальным, молодой человек. В конце концов, ты одет довольно неформально».

Лицо Роберта вспыхнуло от напоминания. «Да, мэм».

Мисс Биллингсли видела, что он немного не в своей тарелке. Это было понятно. Новички-участники неизбежно чувствуют себя некомфортно, и важно было попытаться их успокоить. «Роберт, ну, вообще-то, можно я буду звать тебя ‘Бобби’? Это нормально? Я действительно хочу, чтобы нам было комфортно, ты согласен?»

Его ближайшие друзья звали его Боб, не Бобби. Но, учитывая, что она была значительно старше, он мог понять её склонность называть его Бобби. В любом случае, студенты редко должны спорить со своими профессорами, Роберт, или Бобби, это знал. «Да, мэм, это было бы нормально, конечно». Он так сильно надеялся, что она не попросит его называть её Кэтрин или, что ещё хуже, Кэти.

Более неформальное обращение, похоже, не оказывало того эффекта, на который она надеялась. Он казался таким нервным, таким стеснённым. «Ну, Бобби, тебе нравится твой первый день в Программе?»

Ему совсем не понравилось, как это прозвучало. Будет ли второй день? Она, вероятно, не это имела в виду. Хорошей новостью было то, что его нервозность и дискомфорт, похоже, помогали ему избегать любых смущающих инцидентов. Он чувствовал это так, будучи молодым человеком с медсёстрами. Чем более нервным и некомфортным он себя чувствовал, тем менее вероятно было, что он затвердеет; чем более расслабленным он себя чувствовал, тем больше он начинал наслаждаться присутствием симпатичной медсестры, её сладким парфюмом, её милой улыбкой, её стройными ногами и тем фактом, что он показывал ей свою штучку. Так что, казалось, лучше быть некомфортным и нервным. «Да, мэм, это нормально, правда».

Мисс Биллингсли видела, что они не начали хорошо. «Ну, да, эм, не хотите ли что-нибудь поесть? Президент Рэйбёрн лично одобрил меню, которое нам так любезно доставили». Она указала на журнальный столик, на котором было довольно щедрое блюдо с мясными закусками, хлебом, пастой, овощами, молоком и колой. Роберт действительно был голоден и быстро осознал преимущество того, чтобы сесть, возможно, даже положить тарелку на колени.

«Да, хорошо, да», — ответил он.

«Боже мой!» — воскликнула мисс Биллингсли. — «Мои манеры! Вот я, одна из координаторов Программы, и забыла такое центральное правило».

«Мэм?» — ответил Роберт, разочарованный задержкой в его стремлении к моменту уединения.

«Облегчение. Боже мой, парень. Мне так жаль. Не хотите ли получить некоторое облегчение?»

Лицо Роберта вспыхнуло от смущения. Сейчас? Перед этой женщиной? «Мэм?»

Мисс Биллингсли шагнула немного ближе, её тонкий парфюм коснулся его ноздрей, её выдающаяся грудь была всего в нескольких дюймах от его лица. Она успокаивающе положила руку на его плечо. «Ну конечно, Бобби. Не стесняйся. Мы знаем, что это может быть трудно для молодого человека. У тебя сегодня уже были эрекции?» Роберт никогда не представлял, что взрослая женщина задаст ему такой вопрос. Когда у него только начались эрекции, он боялся, что в какой-то момент его мать спросит его об этом, думая, что это её ответственность как матери исследовать и обсуждать его развитие как молодого человека. В конце концов, это естественная ответственность матери следить, отслеживать и отмечать вехи развития. К счастью, она никогда не поднимала эту тему, возможно, будучи так же смущённой, как и он.

Потом у него начались ночные поллюции, и он был уверен, что мать спросит его об этом. Господи, ей же приходилось стирать простыни. Или, что ещё хуже, она могла назначить ему встречу с врачом, чтобы обсудить, как лучше контролировать и управлять ими. Представьте, как пришлось бы объяснять это симпатичной медсестре. Но он быстро справился с этим сам. Он надевал пижаму и нижнее бельё, а затем стирал их сам. Его мать никогда не спрашивала его об этом.

Так что, взрослея, он, похоже, избежал худших возможных моментов личного смущения. И вот он здесь, в этом великолепном офисе, совершенно голый с действительно весьма привлекательной женщиной старше его, которую спрашивают, получает ли он эрекции. «Мэм?» — это всё, что он смог сказать. Ему действительно нужен был глоток колы.

«Простите, я снова немного формальна, не так ли?» — ответила она самым успокаивающим, материнским тоном. Она сделала жест кавычек в воздухе пальцами, — «‘Эрекции’ — такой клинический термин, не находишь? Я имею в виду, ну, стояки». Слово звучало для неё немного по-детски, но она хотела говорить на манер молодёжи, хотя не была уверена, какие слова они используют. Это было слово, которое она использовала, когда была девочкой. «Или ты предпочитаешь ‘твёрдый’?»

Лицо Роберта становилось всё краснее, и мисс Биллингсли видела, что она всё ещё не угадала. «‘Стояк’? У тебя сегодня было несколько стояков?»

Роберт знал, что должен что-то сказать, иначе она будет только усугублять ситуацию. «Да, да», — признался он с большим смущением. Какой молодой человек не был бы смущён, признавая это женщине. «У меня было, э, несколько, эм, стояков». Ему действительно не нравилось это слово, но он не хотел её оскорбить. Она, похоже, думала, что это слово он предпочитает. Он искренне надеялся, что она не будет дальше спрашивать, получил ли он облегчение.

Мисс Биллингсли почувствовала себя гораздо лучше. Возможно, теперь они делали успехи. «Ну, конечно, были. Это естественный эффект Программы, и если у молодого человека в течение дня их несколько, также естественно, что он иногда получает некоторое облегчение. Я подумала, что ты, возможно, захочешь сделать это в относительной приватности моего офиса».

Так поставив вопрос, она была права. После опыта на статистике он чувствовал значительное давление, если не пульсацию, в своих яичках. Только мысль о том, как Сюзанна почти прижалась губами к его члену, заставляла его яички ныть. Если он собирался это сделать, лучше сделать это перед одним человеком, чем перед целым классом студентов. Чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что она делает очень важное замечание! «Могу я, мэм?»

«Ну, конечно, дорогой, это будет моим удовольствием». Это действительно было бы её удовольствием. Мисс Биллингсли была разочарована, что Майкл, один из первых участников Программы, не зашёл к ней после завершения своего участия. Она с нетерпением ждала личного взаимодействия с участниками, отслеживания их прогресса, карьеры и оценки того, как их участие способствовало их личностному росту. Отчасти поэтому она была так воодушевлена индивидуальными обедами для этого второго испытания. Это предоставляло ей больше личного контакта с участником, шанс установить отношения, которые облегчили бы последующую оценку. «Вот, дорогой, я сяду здесь на диван, а ты можешь стоять прямо тут. Вот, можешь использовать эту чашку, чтобы поймать свой брызг».

Мисс Биллингсли села с возбуждённым предвкушением. Она должна была признать, что это приятный бонус Программы. Основная цель Программы заключалась в содействии психологическому и личностному росту участников, а также тех, кто вступает с ними в контакт в течение дня, но нельзя отрицать, что были также моменты, когда можно получить определённое личное удовольствие, и она так сильно наслаждалась видом голого молодого человека, особенно в состоянии сексуального возбуждения. Что может быть восхитительнее вида крепкого молодого человека с крепким молодым инструментом?

Она откинулась на диване и сцепила руки на скрещённых нейлоновых ногах, её юбка задралась высоко на бёдрах. Она одобрительно улыбнулась, словно мать, ожидающая, пока её сын отрепетирует презентацию для класса. «Давай, Роберт».

Роберт, однако, снова почувствовал нарастающую тревогу. Он чувствовал себя крайне неловко множество раз в течение дня, больше, чем когда-либо в своей жизни. И всё же, снова его просили выступить, на этот раз подрочить для старшего члена колледжа. Мисс Биллингсли часто просила студентов своего класса драмы выступать для неё, репетировать свои строки для пьесы, пока она сидела в режиссёрском кресле, покачивая стройной ногой. Но это, очевидно, было гораздо более драматично. И, к его унижению, он должен был сделать это в чашку, словно предоставляя какой-то образец.

У него не было трудностей с эрекцией в предыдущем классе с Сюзанной. Хотя они были в переполненной комнате студентов, это всё ещё казалось более личным, приватным делом между ними двумя. И ни один парень не мог бы устоять перед прикосновениями мисс Бейкер и её студенток. Но это было совсем другое. Здесь он чувствовал себя больше как обезьяна, которую просят выступить. По крайней мере, это было не так плохо, как с Алисой. Мисс Биллингсли не смеялась над ним.

Тем не менее, она была взрослой женщиной, профессиональной женщиной. Какой молодой человек не нашёл бы неловким мастурбировать перед одетой женщиной, профессором английского. Но он должен был признать, что его яички действительно начинали ныть и пульсировать. Чем скорее он с этим покончит, тем лучше. Как только он это сделает, он будет гораздо менее склонен смущать себя в остальной части дня. Он взял свой пенис правой рукой и начал себя обрабатывать, поглаживая свой вялый член, скользя кулаком вверх-вниз по мягкой колбаске.

Мисс Биллингсли одобрительно улыбнулась. «Да, да, Бобби, очень хороший мальчик».

Её слова поддержки на самом деле не поддерживали. Это только заставило его думать о своей матери, словно она одобрительно улыбается, пока он демонстрирует ей, что научился мастурбировать. Это была ужасная мысль. Роберт пытался вытеснить её присутствие из своего разума, свою мать и мисс Биллингсли. Он закрыл глаза, но аромат парфюма мисс Биллингсли наполнял комнату. Также не помогало то, что он стоял. Он никогда раньше не мастурбировал стоя.

Не то чтобы он не пробовал разные позы в прошлом: на боку, сидя и однажды на коленях. В тот раз он притворялся, что делает это с девушкой сзади. Фактически, он даже делал это, когда почти стоял на голове. Он сначала прижал попу к стене, а затем пододвигался всё ближе и ближе, пока его ноги не стали прямо вверх, а затем позволил им опуститься за голову. Он пытался проверить, сможет ли он засунуть свой эрегированный член в собственный рот. Возможно, действительно была какая-то ценность в том, чтобы быть таким большим.

Он не был полностью успешен. Он смог хотя бы лизнуть кончик, и это было потрясающе, абсолютно потрясающе. Явное преимущество иметь такой длинный член, гибкий торс и очень подтянутый живот. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Это было так, так гораздо лучше, чем его рука.

После этого он часто делал это так, но это казалось ужасно, ужасно извращённым. Это не было гомосексуализмом, правда? Он не думал, что это значит, что он гомосексуал, но он гадал. Он так сильно наслаждался этим, пока делал, но после чувствовал себя очень виноватым. Он определённо знал, что никогда не расскажет никому, что делает такое, даже своим ближайшим друзьям. Это просто казалось таким ужасно неправильным.

Он не собирался принимать эту позу перед мисс Биллингсли. Только мысль об этом заставила его чувствовать себя ещё более смущённым. Но, вероятно, это помогло бы. Стоять перед ней казалось таким странным и чужеродным способом это делать. Он чувствовал себя так, словно его просят предоставить образец для придирающейся медсестры. Мисс Биллингсли не была придирающейся, но он знал, что она, должно быть, хочет поскорее пообедать. Он гадал, просила ли она других парней это делать. Они, вероятно, были гораздо лучше в этом. Теперь он сожалел, что она вообще это предложила.

«У тебя какие-то трудности, Бобби?»

Снова ещё один бесполезный комментарий. «Нет, мэм, нет, нет, я в порядке». Но явно он не был в порядке, и привлечение внимания к этому факту только ухудшало ситуацию. Все мужчины боятся, что однажды не смогут выступить. Роберт не думал, что первый раз будет его первым днём настоящего, реального секса, если сегодняшние события можно назвать настоящим сексом. Его сексуальная жизнь начиналась очень, очень плохо, пока он продолжал работать, массировать и колотить свой вялый пенис. Он стоял там, с согнутыми коленями, его рука работала и работала, словно он размягчал колбасу для ужина. Он знал, что, должно быть, выглядит полным идиотом. Единственным утешением было то, что он не перед комнатой, полной девушек. Представьте, если бы он попытался получить облегчение таким образом перед следующим уроком? Достаточно плохо провалиться перед мисс Биллингсли. Это было бы гораздо хуже перед кучей хихикающих девушек. Он снова подумал об Алисе, с утра. Вместо этого он должен думать о Сюзанне. «Попробуй думать о Сюзанне», — подумал он, — «её попка, поднятая к его глазам».

Мисс Биллингсли понимала дилемму Роберта. Она видела, как многие студенты паниковали во время сольного монолога, не в силах вспомнить строки, которые они столько раз репетировали и так успешно исполняли в уединении своих домов. Всё становилось совсем иначе, когда приходилось выступать перед другими. Иногда молодому человеку трудно выступить по команде, даже если у него есть желание и потребность получить облегчение. Ему нужна была вдохновляющая искра. Актёрам часто требовалось вдохновение, чтобы достичь оптимального исполнения. «Мне любопытно, Бобби, если ты не против, я сама почувствовала бы себя немного комфортнее, если бы сняла пиджак и блузку».

«Простите?» Он не был уверен, правильно ли её расслышал.

Мисс Биллингсли действительно была одним из главных сторонников Программы в Аббервилле и даже лоббировала участие преподавателей в качестве участников. Однако президент Рэйбёрн беспокоился, что это может зайти слишком далеко. Он ценил, что преподаватели всегда должны служить образцом для студентов в манере поведения, декоруме и, конечно, одежде. Поэтому мисс Биллингсли утверждала, что если преподаватели собираются просить студентов быть голыми на кампусе, то естественно, что они должны служить примером правильного способа раздевания. Тем не менее, предложение мисс Биллингсли было отклонено Советом попечителей Аббервилля, возможно, из-за опасений, где это в итоге остановится. Они определённо не хотели видеть друг друга голыми на заседании совета или, что ещё хуже, быть увиденными голыми студентами. Мисс Биллингсли считала это всё довольно лицемерным, но признавала, что длинные путешествия достигаются малыми шагами, и само внедрение Программы уже было гигантским шагом к конечной цели.

«Я знаю, это может быть слишком. Я не хочу затмевать твою славу. Ты, конечно, настоящий участник Программы, но я просто не могу не хотеть присоединиться к тебе хотя бы в какой-то мере, даже если это только снятие пиджака и блузки».

Роберт, конечно, был в восторге, как от предлога прекратить пытаться мастурбировать, так и от возможности действительно увидеть, как прекрасная мисс Биллингсли снимает блузку. Ни один парень не возражал бы против того, чтобы увидеть эту привлекательную женщину без блузки. «Ну, мэм, если вы желаете, я не против».

«Вот, почему бы тебе не сесть здесь, на диван, на моё место, Бобби». Она встала и заняла его позицию перед диваном, пока он садился, скрестив ноги и прикрыв себя руками. Он почувствовал такое облегчение. Он чувствовал, как замедляется его сердцебиение, как чувство давления и тревоги уходит.

«Это так мило с твоей стороны, Бобби, позволить мне это сделать», — сказала мисс Биллингсли, снимая пиджак, снова открывая прозрачную шёлковую блузку, через которую просвечивал её кружевной бюстгальтер. Мисс Биллингсли сама была талантливым драматургом. Она знала, как заставить аудиторию реагировать. Роберт снова схватился за свой пенис. На этот раз не для выступления. Теперь это была просто естественная реакция.

«Нет, нет, Бобби, на самом деле, если ты не против, давай посмотрим, что он может сделать сам, по собственной воле».

Как странно, подумал он. Ещё несколько минут назад он пытался избежать очевидной реакции на её провокационную одежду, затем был унижен, не сумев добиться эрекции с помощью руки, а теперь ему нужно было просто позволить этому случиться, и это случилось, когда мисс Биллингсли медленно расстёгивала блузку, пуговицу за пуговицей, всё время кокетливо улыбаясь Роберту, пока её белый кружевной бюстгальтер медленно появлялся в поле зрения. Его пенис начал шевелиться. Он чувствовал, как кровь поступает, течёт в его мужественность.

Сначала он просто развернулся у него на коленях, выпрямляясь, а затем начал медленно расширяться, словно продолговатый воздушный шар, наполняющийся воздухом, головка сначала выскользнула из кокона крайней плоти, а затем растянулась, пока насосы продолжали наполнять трубу.

Мисс Биллингсли гордо улыбнулась эффекту, который она производила. Было так приятно вызывать такую реакцию у этого молодого человека. Она определённо всё ещё была в деле. Она знала, что она привлекательная женщина, и одевалась, чтобы это продемонстрировать. У неё также было немало любовников. Но всегда было особенным чувствовать, что, даже в её возрасте, она могла привлечь внимание молодого человека или, в данном случае, возбудить молодого человека. Когда все пуговицы были расстёгнуты, она оттянула блузку, открывая полные чашечки своего бюстгальтера. Вялый член Роберта приподнял голову, словно сонный мальчик, заметивший что-то достаточно интересное, чтобы пробудить его ото сна.

Груди мисс Биллингсли были великолепным зрелищем. У неё были такие полные груди, которые выглядели ещё более заманчиво, когда были так тщательно завёрнуты, нет, украшены, кружевной, соблазнительной тканью. Это была женская красота в её лучшем проявлении, и член Роберта дёрнулся, начиная приподниматься с его колен, словно младенец, впервые отрывающийся от земли, бросая вызов гравитации, поднимаясь вверх.

Мисс Биллингсли не могла остановиться только на блузке. Она понимающе улыбнулась Роберту, потянувшись к боку, чтобы расстегнуть и затем расстегнуть молнию на юбке, металлический звук расстёгивания был единственным звуком в комнате, таким значимым по своему значению, таким провокационным по своим последствиям. Мисс Биллингсли наблюдала, как член Роберта продолжал набухать и подниматься, пока её молния опускалась.

Она позволила юбке упасть на пол.

Она стояла там, точнее, позировала, как профессиональная модель, с выгнутым бедром, изящно опустив руки по бокам, одетая только в белый бюстгальтер, подходящие трусики, белый пояс для чулок, розовые нейлоновые чулки и чёрные туфли на высоком каблуке. Словно она планировала этот момент, что, возможно, и было так. Она определённо с нетерпением ждала этого приватного обеда с Робертом.

Роберт не был уверен, куда его глаза хотят смотреть. Они перемещались от её полных круглых кружевных дынь к откровенному «v» её хлопковых трусиков. Её трусики так плотно прилегали, что он мог поклясться, что видит верблюжью лапку, но он гадал, может ли это быть правдой для такой зрелой, профессиональной женщины. Её нейлоновые чулки также были такими горячими, ярко-розовый цвет привлекал внимание к её гладким, шелковистым бёдрам, её длинным стройным ногам, установленным на высоких чёрных каблуках.

Она повернулась, чтобы предоставить ему прекрасный вид сзади, или, точнее, её попку, которая была впечатляюще упругой и твёрдой для женщины её возраста, и хорошо подчёркивалась её каблуками, которые заставляли её попу выделяться таким милым дерзким образом.

Он теперь чувствовал сильное желание потрогать свой член, теперь полностью твёрдый, торчащий с его колен, словно оружие. Он хотел его потрогать, помассировать, открыто под глазами этой очень сексуальной профессорши. Он потянулся к нему, но мисс Биллингсли утвердила свой авторитет. «Нет, нет, Бобби, оставь этого большого мужчину в покое и подойди сюда, присоединяйся ко мне».

Он сделал, как ему было сказано. Он был очень рад подойти ближе к этой полуобнажённой женщине. Он даже начал чувствовать себя комфортно со своей эрекцией. Возможно, участие в Программе не так уж плохо? Он стоял перед ней, его твёрдый член указывал на её трусики.

Мисс Биллингсли улыбнулась с одобрением и восторгом. «Видишь, Бобби, это было не так сложно, правда?»

«Нет, мэм», — ответил он, впервые улыбнувшись.

«Хотя, конечно, теперь он довольно твёрдый, не так ли».

«Да, мэм».

«Пойдём сюда, Бобби, давай встанем здесь». Она схватила его за член, из её губ вырвался лёгкий вздох, когда её рука обхватила толстый обхват его члена, и повела его за член к большому окну в задней части её офиса.

«Мисс Биллингсли?» — вопросительно произнёс Роберт, неловко следуя за ней. Его много раз водила за руку его мать. Никогда она, или любая другая женщина, не вела его за его стояк. Но, что более важно, она вела его к большому открытому окну. Он волочил ноги, пытаясь передать ей своё нежелание выставлять себя, их, в окне таким образом, но мисс Биллингсли продолжала тянуть его за член.

Она расположила их бок о бок перед окном, полностью открытых кампусу, на втором этаже гуманитарного корпуса. Вполне возможно, что никто на самом деле их не увидит, но, тем не менее, любой, кто случайно посмотрит вверх, не мог бы не заметить зрелище молодого человека с очень большим стояком, стоящего рядом с великолепной женщиной в сексуальном белье, держащей его член, медленно и мягко поглаживающей его.

«Разве это не мило, Бобби? Стоять так перед миром?» Роберт не был полностью уверен. Фактически, он делал это пару раз в детстве, или, по крайней мере, что-то вроде этого. Мастурбируя в уединении своей спальни, он пару раз, ну, вообще-то, несколько раз, открывал шторы, как только у него вставал, а затем притворялся, что ходит по комнате, небрежно выставляя свой стояк, делая вид, что не осознаёт, что шторы открыты. Его сердце колотилось от сильного возбуждения, гадая, увидит ли кто-нибудь, желательно симпатичная девушка или одна из привлекательных мам в районе, и будет ли она стоять, заворожённая, пока он «невинно» устраивает шоу.

Но это было гораздо хуже. Они вдвоём не казались такими уж невинными. Не было веской причины для того, чтобы они были так раздеты. И, кроме того, она трогала его член. Он всегда мастурбировал подальше от окна, когда был младше. Фактически дрочить в открытом окне казалось ему слишком большим риском, слишком большим шансом, что кто-то поймёт, что он делает это нарочно. «Мэм, а что, если кто-то нас увидит?»

Она повернулась к Роберту и успокаивающе улыбнулась. «Но, Бобби, ты участвуешь в Программе. Ты только делаешь то, что просил президент Рэйбёрн. Я думаю, было бы замечательно, если бы кто-то нас увидел».

Роберт не был так уверен, но не мог отрицать, что ему это может понравиться.

«И, кроме того, ты должен так гордиться этим. Боже мой, Бобби, я не уверена, что когда-либо видела такой большой».

Роберт опустил глаза, хотя затем посмотрел прямо на свою аномалию.

Мисс Биллингсли увидела его реакцию на своё замечание и была, честно говоря, шокирована. «Что не так, Бобби?» — спросила она, сжимая ствол, чтобы побудить его быть открытым и честным с ней. Она всегда замечала, что парни больше открываются, когда ты доставляешь удовольствие их твёрдым пенисам.

Ему действительно не нравилось говорить об этом. Он чувствовал себя так униженно в классе мисс Бейкер. Но он чувствовал искреннюю заботу мисс Биллингсли, её внимание, в сжатии её руки. «Не думаете ли вы, что я, типа, слишком большой?»

Её глаза расширились от удивления. Она отпустила его член правой рукой и положила её на его плечо, в более естественном жесте заботы и поддержки, но её левая рука переместилась, чтобы занять её место, на этот раз слегка поглаживая и лаская его большую луковичную головку кончиками пальцев. «Слишком большой? Ты думаешь, что ты слишком большой?» Она действительно не могла поверить тому, что слышала.

«Ну, да, мэм». Затем он объяснил ей, как девушки довольно негативно реагировали на его размер, и попытки полового акта были такими неудачными. Одна девушка даже предположила, что он урод. Пока он говорил, он удивился, как много о себе раскрыл, но он уже был так полностью обнажён, и действительно помогало открыться, когда женщина ласкает твою эрекцию. Мисс Биллингсли была так довольна его признанием. «Ну, я думаю, тогда замечательно, Роберт, что ты участвуешь в Программе, иначе ты мог бы продолжать верить, что ты урод».

«Ну, некоторые девушки в классе мисс Бейкер, похоже, тоже так считали».

«Мисс Бейкер сказала, что ты урод?» Она немного беспокоилась о его ответе на этот вопрос, так как мисс Бейкер была известна своей замкнутостью и, возможно, сдержанностью. Она слегка поцарапала и пощекотала его яички ногтями, ожидая его ответа.

«Ну, нет, нет, она этого не говорила. Она сказала, что это самый большой, который она видела».

«Ну, это, вероятно, правда. Я не думаю, что она видела много. Но, в любом случае, быть самым большим не обязательно значит быть худшим. Боже мой, Роберт, может быть правдой, что некоторые девушки найдут тебя слишком большим, возможно, особенно когда они сами молоды и неопытны, но, поверь мне, когда ты встретишь более зрелых и опытных женщин, я думаю, ты обнаружишь, что они будут весьма благодарны». Она слегка сжала ствол, чтобы подчеркнуть свою мысль.

«Вы действительно так думаете?»

«О, Бобби, я знаю это. Ты обнаружишь, что некоторые девушки будут даже больше тянуться к тебе именно потому, что ты такой большой. Чем больше пенис, тем больше стимуляции она почувствует».

«Это имеет смысл, но только до определённой точки. В какой-то момент растяжение становится болезненным. Это не то чтобы она хотела рожать каждый раз, когда это делает».

Мисс Биллингсли пришлось рассмеяться над этим. «Бобби, ты далеко не так велик. Поверь мне, женское влагалище может справляться с пенисами гораздо большими, чем твой, и с большой лёгкостью и удовольствием».

Было очевидно, что нужно сделать. «Вот, повернись ко мне, Бобби».

Он сделал, как она велела.

Мисс Биллингсли затем опустилась на колени перед большим окном, наклонилась вперёд и дала ему большой и долгий поцелуй в головку. Роберт застонал от удовольствия, а затем понял, что её можно увидеть через окно, по крайней мере, от плеч и выше, и это, безусловно, была самая важная часть. «Мисс Биллингсли! Окно!»

Она прервала поцелуй и посмотрела на него с кокетливой ухмылкой на лице. «Пусть видят, Бобби. Я хочу, чтобы они видели, как сильно мисс Биллингсли любит этот большой чудесный пенис».

«О, мэм», — простонал он, когда она широко открыла рот и, как мисс Бейкер, поглотила головку в свой рот. Она позволила ей оставаться там некоторое время, посасывая её, словно младенец сосок, всё время слегка, нежно массируя его яички пальцами. Это действительно был по-настоящему большой кусок мяса, такой, который ни одна женщина не могла бы проглотить за один укус. Она чувствовала себя весьма взволнованной, имея такой большой в своём рту.

Роберт с удивлением смотрел на зрелище этой красивой женщины, одетой только в бюстгальтер, трусики, чулки и туфли на каблуках, сосущей его твёрдый член. Если бы он не кончил уже раз сегодня, он мог бы взорваться в её рту. Теперь он был вдвойне благодарен за тот ранний оргазм, так как теперь мог наслаждаться этим ещё больше. Его глаза, однако, иногда блуждали к студентам, идущим внизу по аллее. Никто ещё, похоже, не заметил. Не так много людей имели бы повод посмотреть на второй этаж. Его сердце колотилось от возбуждения, осознавая, что если они посмотрят вверх, то увидят эту полуобнажённую профессоршу, сосущую его.

Мисс Биллингсли выпустила его изо рта с громким хлопком. Затем она встала, повернувшись к Роберту, потянулась за спину и расстегнула бюстгальтер.

«Бобби, посмотри на мои груди».

Ей действительно не пришлось ему приказывать. Его глаза были напряжённо сосредоточены там, как только она потянулась за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер.

Это были по-настоящему великолепные груди. Два прекрасных белых холма, стоящих так гордо и смело, мягко поднимающихся и опускающихся с её дыханием, увенчанных двумя очень заметно торчащими сосками.

«Видишь мои соски, Бобби?»

«Да, мэм». Он точно видел. Честно говоря, они были почти на уровне его глаз.

«Видишь, как я возбуждена, Бобби? Смотри, мои соски стоят так же, как твой пенис».

Она даже слегка их подкрутила, чтобы подчеркнуть свою мысль. У Роберта пересохло во рту, и он облизал губы, естественно думая, как здорово было бы лизнуть её соски.

«Это из-за тебя, Бобби. Из-за твоего большого твёрдого мужественного члена. Меня так возбуждает целовать член такой большой, как твой». Было так странно слышать, как профессор говорит так, но это была та, с большими голыми сиськами. В любом случае, мнения и доводы — одно, физические доказательства — совсем другое. Её соски действительно были очень возбуждены.

«Пососи их, Бобби, пососи их, как я твой пенис».

«Да, мэм», — ответил он и наклонился вперёд, взяв один из них в рот. Она ещё больше подбодрила его, сжав его голову руками и прижав его лицо к своему соску.

Это был фантастический опыт для них обоих. Бобби никогда не чувствовал себя так ухоженным, а мисс Биллингсли так наслаждалась ощущением молодого человека, сосущего её грудь. Она прижала его лицо к своей груди, как мальчика, обнимаемого матерью, но это явно было гораздо больше, чем это; гораздо, гораздо больше.

Пока он сосал, покусывал и слегка прикусывал её сосок, она чувствовала, как он становится ещё немного твёрже и выше. Он также чувствовал, как её груди вздымаются, слышал, как колотится её сердце.

Она сказала: «Какой хороший мальчик, Бобби, такой хороший мальчик», — поглаживая его волосы. Ей было так хорошо помогать этому молодому человеку, так хорошо способствовать очередному успеху Программы.

Она посмотрела налево. Пара студентов теперь действительно их заметили. Шестеро из них, парни и девушки, стояли прямо под ними, с широкими улыбками на лицах. Она просто улыбнулась в ответ и даже слегка помахала им, пока Бобби сосал её обнажённую грудь, его твёрдый член был частично, но не полностью, скрыт между её бёдрами. Она подумала о том, чтобы сказать Роберту, что их застали, но решила, что лучше этого не делать. Он теперь чувствовал себя так безопасно, так уютно в объятиях этой профессорши, она не хотела разрушать чары. Тем не менее, она прошептала: «Бобби?»

Он ничего не сказал. Он просто кивнул, продолжая сосать. Он никогда не осознавал, как чудесно сосать сосок. Почему это так, было ему так неясно. Возможно, это как-то связано с детскими вещами. Но, по какой бы причине, он знал, что мог бы делать это часами.

«Не могли бы вы, если не возражаете, вставить свой большой мужественный член в мою тугую маленькую киску?»

Роберт отстранился. Возможно, было очевидно, что она к этому вела, но для него это было совершенно неожиданно. «Вы уверены, мэм?»

«Я думаю, я справлюсь. Фактически, я знаю, что справлюсь. Нет, нет, это всё ещё не то. Я хочу справиться. Я хочу почувствовать его внутри себя. Я хочу почувствовать, что значит быть полностью заполненной, полностью взятой. Я хочу тебя, Бобби. Я очень, очень тебя хочу».

Когда Роберт записывался в Программу, он понятия не имел, что это приведёт к чему-то подобному. Когда он поступал в колледж, он не представлял, что это приведёт к чему-то подобному. Это была, конечно, распространённая фантазия — заняться сексом с учительницей, но ни один студент никогда не мечтал, что это действительно случится. И всё же, вот оно, взаправду, в офисе мисс Биллингсли. Она хотела, чтобы он сделал это с ней.

«Как ты хочешь меня взять, Бобби?»

«Эм, я, э, мне всё равно». Ему было не всё равно, но он действительно не знал, как он хочет это сделать. «Любым способом, эм, мэм, который вы предпочтёте».

Она отвернулась от него и повернулась к своему офисному столу. Она наклонилась над столом, опираясь руками на его дальнюю сторону, сжимая край, и сказала, думая о студентах на тротуаре внизу: «Стяни мои трусики, Бобби. Не могли бы вы, пожалуйста?»

Роберт чувствовал желание кончить прямо сейчас. Мисс Биллингсли выглядела так ужасно провокационно, наклонившись над своим столом, подчиняясь студенту, чтобы её взяли сзади. Он шагнул вперёд и схватился за пояс её кружевных белых трусиков. К счастью, или намеренно, она носила их поверх пояса для чулок, именно для того, чтобы сохранить шокирующие розовые нейлоновые чулки, даже если её трусики будут стянуты. Он стянул их мимо её сладкой белой попки, женственной попки, которая всё ещё была ужасно упругой и разделённой такой сочной щелью, которая спускалась к ещё более восхитительной щели сочных губ, теперь блестящих в ярком солнечном свете, льющемся в офис через окно.

Это напомнило ему о том, что окно открыто. Он посмотрел назад и увидел студентов снаружи. К ним присоединилось ещё несколько, шокированных и заворожённых зрелищем профессорши, наклонившейся над своим столом, её трусики стянуты чуть ниже попки, щель её киски полностью обнажена, парень, стоящий рядом с ней, с самым большим членом, который они когда-либо видели.

Мисс Биллингсли улыбнулась ему в ответ. «Думаю, тебе стоит закрыть жалюзи, Бобби. Не уверена, что будет лучше, если они увидят, как профессор английского трахается сзади одним из студентов бакалавриата. Как считаешь?» Возможно, ей не стоило быть такой скромной. В конце концов, она была вполне готова позволить им смотреть, как Бобби сосёт её груди. Но она также знала, что иногда в участии в Программе можно зайти немного слишком далеко, и она не хотела рисковать.

Ей не пришлось повторять Бобби дважды. Он закрыл жалюзи, к явному разочарованию студентов внизу.

Он повернулся к мисс Биллингсли, которая терпеливо ждала его, всё ещё в своей покорной позе, ожидая, чтобы её взяли. Он подошёл к ней сзади, чтобы полностью стянуть её трусики.

«Нет, нет, Бобби, оставь их там. Мне нравится, когда они всё ещё на мне».

«Да, мэм», — ответил он, не совсем понимая почему, но не возражая против того, что он всё ещё сможет видеть их сексуальность, обрамляющую её попку, пока он будет засовывать свой член в её обнажённую киску. Он занял позицию позади неё, используя правую руку, чтобы правильно себя расположить.

Мисс Биллингсли потянулась назад, под её бёдра, чтобы также взять его член и помочь направить его. Она схватила его ствол и потянула к своему отверстию, своему горячему, раскрасневшемуся, влажному отверстию. Она осторожно поместила головку в свой вход, немного отталкиваясь назад, пока он толкался вперёд, чтобы прочно её закрепить. «Хорошо, теперь», — сказала она, задыхаясь от предвкушения, — «засунь его, загони его сильно, Бобби, по-настоящему сильно».

Он был удивлён этим. Он бы предположил, что она захочет, чтобы он действовал медленно, осторожно, чтобы не сделать ей больно. Вместо этого она хотела, чтобы её пронзили, как лань, осёдланную оленем. Ну, ни один студент не может ослушаться профессора. Он выгнул бедро и сильно вонзился в её щель.

«Хмммф», — простонала она, чувствуя, как её пронзает его толстое, крепкое оружие, её тело вдавливается в стол от силы его натиска. Он действительно был большим; очень, очень большим. Но именно его толщина чувствовалась так замечательно. «Бобби, это так хорошо, так очень, очень хорошо. Ещё раз, загони ещё раз, и сильнее на этот раз».

Он сильно толкнулся вперёд во второй раз, вгоняя себя ещё глубже внутрь, возможно, полностью внутрь. Засовывая свой член глубоко в неё, пронзая её, почти жестоко. Это было бы жестоко, если бы не тот факт, что она уже была так тщательно смазана. Он давал ей именно так, как она хотела.

«Теперь трахни меня, Бобби, трахни меня сильно, по-настоящему сильно». Она ахнула: «Трахни меня, как собаку в течке».

Он действительно был хорошим мальчиком и делал, как ему было сказано, сильно вгоняя в неё и выходя из неё быстрыми, резкими, сильными толчками.

Мисс Биллингсли продолжала визжать: «Сильнее!» «Трахни меня!» «Трахни меня, Бобби!» «Трахни меня сильно!» Её ноги были стянуты трусиками, связывающими её бёдра вместе, но её попка билась и толкалась. Она никогда раньше не чувствовала себя такой полной, такой набитой, такой трахнутой, и она так сильно это любила.

«Твой член чувствуется, унх», — простонала она, когда он сильно засунул в её тугую, горячую, мокрую киску. «Так хорошо внутри меня, Бобби. Такой большой, такой твёрдый. Я люблю твой член, Бобби, пожалуйста, дай мне больше, трахни меня так сильно».

Он никогда бы не представил, что уважаемый, высокоценимый профессор будет говорить так грязно. Но, опять же, он никогда бы не представил, что будет трахать одну над её столом. Она, в конце концов, была драматургом. Было в её природе быть выразительной, возможно, даже немного мелодраматичной. Но всё же её киска чувствовалась так хорошо, так туго, так влажно, сжимая каждый дюйм его члена, когда он засовывал его глубоко внутрь.

«Ты такой хороший, Бобби, такой очень, очень хороший. Я сейчас кончу, я кончу. О боже, я кончаю! Кончаю! Кончаю!» И она начала дёргаться и подрагивать, когда её оргазм захлестнул её тело, мышцы её киски пульсировали спазмами.

И с этим Роберт почувствовал знак, что он тоже сейчас кончит, вот-вот взорвётся своим соком во второй раз сегодня, и на этот раз в дрожащую, трепещущую киску прекрасной мисс Биллингсли. «Я сейчас кончу, мисс Биллингсли, я тоже кончу!»

Мисс Биллингсли быстро оттолкнула его назад, отстраняя его, освобождая его член из её дрожащей киски с громким хлюпаньем. Роберт был шокирован, но мисс Биллингсли не хотела, чтобы он кончил внутри неё. Она хотела увидеть, как этот член выпускает свой заряд, и быстро повернулась, схватила его член и опустилась на колени, нацелив монструозный член на свои груди.

Казалось, что она схватила питона, который плюётся, как кобра, извергая свой заряд на её полные, дрожащие, вздымающиеся груди, её тело всё ещё дрожало от собственного оргазма. Она крепко схватила его член обеими руками и твёрдо держала его на месте, пока он брызгал комками и струями спермы на её сиськи, быстро заливая их его юной спермой, сперма вскоре набрала достаточно силы, достаточно объёма, чтобы стекать в её декольте, капая с её торчащих сосков.

Роберт опёрся на её плечи, выпуская свои комки спермы на груди профессорши. Это было такое удивительное, прекрасное зрелище, сопровождаемое дополнительным физическим удовольствием от его восторженного оргазма, захлёстывающего его тело громовыми волнами, каждая из которых сопровождалась дальнейшим взрывом на вздымающуюся, капающую грудь мисс Биллингсли.

Когда он закончил, она откинулась на стол от усталости и облегчения, оба чувствовали себя полностью истощёнными. Бобби смотрел вниз на симпатичную профессоршу, её сиськи были залиты его спермой, поднимаясь и опускаясь с её тяжёлым дыханием, его член медленно терял твёрдость, оставшиеся капли спермы стекали с кончика его члена, падая на её розовые нейлоновые чулки.

«Ну, Бобби», — спросила она, — «Теперь ты чувствуешь себя немного лучше по этому поводу?»

«Да, мэм», — ответил он, пытаясь восстановить дыхание.

«Я так рада», — сказала она. Она действительно чувствовала себя очень счастливой и гордой, видя перед своими глазами ещё один успешный результат Программы, и тот, к которому она лично внесла вклад.

Сюзанна. Когда Хэнк высаживал Сюзанну, он указал, что вернётся через 15 минут к началу второго часа с Робертом, чтобы забрать её, после чего они отправятся на их последний урок, Развивающую психологию.

Сюзанна вежливо постучала в дверь профессора Хантинга.

Изнутри был слышен голос профессора Хантинга. «Да, это ты, Сюзанна?»

«Да, сэр», — ответила она. — «Я здесь для нашего обеда».

«Да, ну, тогда заходи».

Сюзанна широко улыбнулась, открывая его дверь.

Профессор Хантинг, неудивительно, был склонившись над своим столом, внимательно изучая уравнение.

«Профессор Хантинг?» — спросила Сюзанна.

«Хмф, хмф», — ответил он, откашлявшись. Он не поднял взгляд. — «На журнальном столике есть суп, молоко, хлеб, мясо и всякое разное для тебя. Я сам не обедаю. У меня действительно слишком много дел».

«Да, сэр», — скромно ответила она. Она не была удивлена или обижена его не слишком радушным поведением. Она видела его таким раньше. Фактически, она восхищалась его преданностью, его посвящением своей работе, своей науке. «Это нормально, сэр. Я сама не очень голодна». Это не было правдой. Она на самом деле была голодна как волк. «Могу ли я чем-нибудь помочь?»

Профессор Хантинг действительно не хотел отрываться от своих уравнений. Во-первых, он был действительно глубоко погружён в свою работу, а во-вторых, он знал, что перед ним будет стоять маленькая Сюзанна Фрост, совершенно голая. У него были очень смешанные чувства по этому поводу, мягко говоря. Он не вызвался принимать Сюзанну на обед. Его лично попросил об этом президент Рэйбёрн, а просьбу президента колледжа не отклоняешь, независимо от её характера.

Президент Рэйбёрн должен был признать, что чувствовал себя немного некомфортно, соединяя молодую голую девушку с профессором-мужчиной в уединении его офиса. Он знал, однако, что ничего предосудительного не произойдёт. Он мог доверять своим преподавателям быть внимательными, этичными и корректными со студентами. Но это могло выглядеть неуместно, и, конечно, могли возникнуть слухи.

Профессор Хантинг, однако, был отличным выбором именно из-за его характера, или, по крайней мере, его личности. Профессор Хантинг по всем меркам был трудоголиком и одиночкой. Он не был женат и не имел перспектив на будущую жену. Можно было бы считать, что это ставит его под риск нескромного поведения с молодой студенткой колледжа, но отсутствие жены также избегало возможного напряжения и подозрений, которые могли бы возникнуть у супруги соответствующего профессора-мужчины. Более того, однако, было трудно представить, что у профессора Хантинга вообще есть такое желание. Он едва ли был человеком, любящим людей, не говоря уже о дамском угоднике. Профессор Хантинг был математиком, и на этом всё. Он ел, пил и спал математикой.

Кроме того, Сюзанна и профессор Хантинг уже работали вместе. Тогда они будут чувствовать себя менее неловко друг с другом, решил президент Рэйбёрн, и будет меньше шансов на понятное сексуальное напряжение, ведущее к импульсивному проступку. Профессор Хантинг знал Сюзанну лично и не злоупотребил бы своим положением и их отношениями.

Президент Рэйбёрн был прав, до определённой степени. У профессора Хантинга не было интереса воспользоваться ситуацией. Напротив, нагота Сюзанны заставляла его чувствовать себя очень, очень некомфортно. Он старался держать глаза прикованными к сложным формулам, нацарапанным на его блокноте, но знал, что в какой-то момент ему придётся поднять взгляд. Он не был действительно комфортен в общении с другими людьми, не говоря уже о голых.

Однако он, по крайней мере, знал, что такое грубое поведение; ну, иногда знал. В любом случае, едва признавать присутствие студента в своём офисе, вероятно, квалифицировалось бы как грубость.

Но всё же это была Сюзанна, и голая Сюзанна к тому же.

Профессор Хантинг не был дамским угодником, это правда. Он не ходил на свидания. Но это не из-за недостатка интереса. Он просто чувствовал себя так некомфортно, неловко, рядом с другими людьми, особенно с женщинами, и уж точно с привлекательными женщинами, и, ну, господи, он лишь изредка имел опыт быть рядом с женщиной, которая была голой, не говоря уже о такой милой, восхитительной, привлекательной, как Сюзанна. Он наконец поднял взгляд.

Сюзанна стояла на другом конце офиса, широко и гордо улыбаясь в своей полной наготе.

И, как он помнил, она была такой милой. Он позволил себе лишь один быстрый взгляд, но этого было более чем достаточно.

У неё были самые милые маленькие сиськи. Он знал, что так и будет. Он восхищался её красотой, её привлекательностью, когда она работала на него. Он мог быть сильно интровертированным, но это не делало его менее мужчиной, или, по крайней мере, его застенчивость не лишала его яичек. Он знал, что привлекательно, как выглядит привлекательность. Даже когда она была одета, его глаза иногда путешествовали к маленьким холмикам в её блузке и к дерзкой гладкой округлости её попки. Он даже позволял себе удовольствие полностью разглядывать её попку, когда она наклонялась, чтобы достать что-то из нижнего ящика его шкафа. Ему особенно нравилась эта точка обзора. У неё была самая очаровательная попка. Самая драгоценная попка.

Он никогда не раскрывал, не признавал своих интересов к ней. Зачем бы он это делал? Он знал, что это было бы ужасно неуместно. Если бы он это сделал, она, вероятно, подала бы жалобу на сексуальное домогательство, и вполне заслуженно. Не было никакого шанса, что она могла бы быть заинтересована в нём. Он был занудным старшим профессором. Она сама была немного занудной, но она была гораздо красивее, чем он был привлекателен, и определённо на много лет младше.

«Профессор Хантинг?» — мягко сказала Сюзанна. Она видела, что он ещё более погружён в свою работу, чем обычно. Возможно, он на пороге крупного открытия? Разве не было бы захватывающе, если бы это открытие произошло в её присутствии, во время её эксперимента в Программе? Эта конкретная глава её диссертации была бы так ужасно успешной. «Хотите, чтобы я переписала это на доску?»

Работая над своими квадратурами, профессор Хантинг часто переключался между доской и блокнотом, и одной из обязанностей Сюзанны как студентки по программе «работа-учёба» было переписывать с одного на другое. Это могло казаться тривиальной задачей, но ей на самом деле приходилось быть очень осторожной, чтобы не допустить ошибок, а ошибки было легко совершить, поскольку формулы часто были очень сложными, наполненными множеством непонятных, неразборчивых символов.

«Да, да», — ответил профессор Хантинг. Это действительно было хорошее предложение, так как оно давало ему повод продолжать сосредотачивать внимание на своей работе. «Вот, вот», — сказал он, передавая Сюзанне лист с уравнениями, даже не устанавливая зрительный контакт с её рукой, когда передавал их.

Сюзанна видела, что он отводит взгляд, и задумалась, не является ли её нагота проблемой для него. Она искренне надеялась, что нет. Ей было бы неприятно думать, что её присутствие может каким-то образом помешать его исследованию. Это беспокоило бы её не только лично, но также могло бы сделать главу для её отчёта довольно разочаровывающей. Как учёный, она не хотела отдавать предпочтение или предвзято относиться к какому-либо исходу, но должна была признать, что предпочла бы, чтобы её отчёт заключил, что Программа способствовала, а не препятствовала научному открытию. Она внимательно обдумывала эти опасения и проблемы, тщательно переписывая его письменные заметки на доску.

Тем временем профессор Хантинг наконец позволил себе посмотреть на неё. Поскольку его последняя работа теперь была в руках Сюзанны, он был вынужден ждать, пока она догонит его, и, кроме того, он хотел продолжать размышлять над уравнениями, пока она переписывала их на доску. Обычно он делал это, стоя прямо за ней, читая страницу через её плечо. На этот раз он этого не делал, так как это потребовало бы смотреть вниз на её маленькие сиськи, дрожащие и покачивающиеся с такой юной энергией, пока она переписывала его заметки на доску.

Однако он не отказал себе в возможности полюбоваться очаровательной попкой Сюзанны. Он мог делать это безопасно, предположил он, поскольку её спина была к нему, пока она была так поглощена своими переписываниями. И её попка была такой милой, кокетливо позирующей и покачивающейся, пока она двигалась по доске, иногда высоко вытягиваясь, иногда дрожа от её яростного письма. У неё была такая милая маленькая попка: такая круглая, такая бледная, такая дерзкая и так восхитительно разделённая такой нежной, мягкой долиной, внизу которой была бы её юная сморщенная розочка. Его член набух в брюках. Профессор Хантинг даже позволил себе потянуться вниз и мягко погладить свой твердеющий член.

Он чувствовал себя немного виноватым, глядя на её голую попку таким образом. Это, в конце концов, была попка одной из его юных студенток, намного младше его. Но у неё была такая драгоценная девичья попка.

Сюзанна слышала его молчание, или, по крайней мере, заметила, что не слышит ничего, кроме скрипа мела по доске. Она задумалась, что он делает. Возможно, он теперь смотрит на неё?

Она быстро повернула голову и поймала направление его глаз на своей попке. Профессор Хантинг быстро отвернулся, его лицо покраснело от смущения, что его поймали пялящимся на её голую попку. Он, честно говоря, беспокоился об этом раньше, когда позволял себе хотя бы кратко восхищаться её изгибами, её фигурой, её красотой, иногда даже заглядывать под её платье, когда она наклонялась, возможно, мельком увидев её мягкие, белые бёдра и, может быть, даже заметив белые трусики, которые были красиво украшены маленькими розовыми цветами. Быть пойманным теперь, крадущим больше, чем просто взгляд на её голую попку, было, конечно, гораздо хуже, чем быстрый взгляд на обнажённое бедро. Сюзанна, однако, не возражала. Фактически, она была рада. Профессор Хантинг, похоже, не был раздражён её присутствием и, возможно, даже немного любил смотреть на её попку. Как участница Программы, она понимала, что важно помочь ему чувствовать себя более комфортно с её наготой. Это, возможно, было смело с её стороны, но хороший учёный не должен колебаться в таких вопросах, и она открыто подняла тему. «Профессор Хантинг, вас устраивает, что на мне нет одежды?»

Профессор Хантинг не знал точно, что сказать. Он никогда не знал точно, что сказать любой девушке, и у него едва ли был опыт отвечать на такой вопрос. Конечно, это было очень даже нормально, что на ней нет одежды, но он беспокоился, что это нормально не по той причине. Это было нормально, потому что это было так провокационно, так захватывающе, так заманчиво, но при этом казалось таким ужасно неуместным. «Сюзанна», — сказал он, наконец обращаясь к ней напрямую, хотя и отводя голову, — «тебе не кажется немного некомфортным быть так одетой, то есть, ну, так раздетой?» Когда не знаешь, что сказать, переверни вопрос на другого человека.

Как она узнала из своих чтений о Программе, когда другой человек чувствует себя неловко, может быть полезно признать схожие чувства в себе. «Ну, да, сэр, конечно. Я имею в виду, ну, вы, конечно, никогда раньше не видели меня голой. Я работала здесь, в этом офисе, столько раз раньше, и я никогда действительно не представляла себя здесь голой».

«Ну, я уж точно тоже не представлял». Это не было полностью правдой.

«И разве это не хотя бы немного интересно, профессор Хантинг?» Она подошла ближе к нему, положив руку на его плечо, прижав свою мягкую маленькую грудь к его руке.

Его член дёрнулся в брюках от ощущения её нежной маленькой груди. Ему казалось, что он даже чувствует дерзкий твёрдый сосок. «Ну, да, должен сказать, это так. Боже мой, юная леди».

«Замечательно, профессор Хантинг! Я так рада. Я так надеялась, что вам понравится делить этот опыт со мной. Я имею в виду, я так уважаю вашу работу. Знаете, я хочу однажды стать учёным. Правда хочу».

Профессор Хантинг знал это очень хорошо. Сюзанна была одной из его самых энтузиастичных, преданных и квалифицированных помощниц. «Ну, я определённо думаю, что у тебя есть задатки очень успешного учёного, юная леди».

Профессор Хантинг никогда раньше не был так открыто хвалебным, и Сюзанна была в восторге от комплимента. «О, профессор Хантинг!» — воскликнула она, — «Вы действительно так думаете?!» Она импульсивно прижалась к нему ближе, обхватив руками его плечи и прижав теперь обе свои груди к его телу. Просто услышать эти слова от профессора было достаточно, чтобы сделать этот рабочий обед с ним успешным. Когда она станет учёным, она всегда будет оглядываться на это вдохновляющее утверждение.

«Да, да, ну, конечно». Это была одна из причин, почему он не был открыто хвалебным. Он чувствовал себя некомфортно с явными выражениями признательности или привязанности, и уж точно был бы таковым, если студентка отреагировала бы, прижав своё тело к нему, не говоря уже о голом. В данный момент на его уме или твердеющем в брюках не был потенциал Сюзанны как учёного.

«Я знала, что вы поймёте!» Он определённо не понимал. «Я думаю, это просто такая замечательная возможность для меня, шанс быть одной из первых участниц Программы, исследовать, каково это — провести день голой в мире, изучать, из первых рук, свои собственные чувства и реакции других! Не согласны ли вы?»

Возможно, он мог бы. Он, по крайней мере, ценил её попытку подойти к этому научно, чего он сам, до сих пор, совсем не делал. «Ну, должен сказать, я восхищаюсь твоей смелостью».

«Профессор Хантинг!» Ещё один комплимент. Это действительно превращалось в чрезвычайно успешный опыт. Она прекрасно знала, что если бы она не была голой с профессором Хантингом, он бы никогда не сказал ей таких вещей. Она чувствовала себя очень благодарной за то, что была выбрана для участия в Программе. Она двинулась вперёд, хотя физически отступила назад. «Но, сэр, не могли бы вы, пожалуйста, посмотреть на меня прямо. Я действительно думаю, что это намерение Программы».

Он не хотел этого делать. «Я не думаю, что это правильно, Сюзанна. Я не уверен».

«Профессор, мы учёные. Ну, вы учёный, а я хочу им стать. Я, по крайней мере, пытаюсь». Она начала гадать, бояться, как это будет выглядеть в её отчёте, если профессор Хантинг даже ни разу не посмотрит на неё. «Пожалуйста, сэр? Не могли бы вы хотя бы просто посмотреть на меня?»

Профессор Хантинг мог быть социально неловким, но он видел, как это важно для этой девушки. С большим нежеланием и желанием он повернулся, чтобы посмотреть прямо на неё.

И желание было вполне вознаграждено. За всю свою жизнь он не видел ничего более восхитительного, чем эта девушка. Её груди были такими идеально круглыми персиками. Они не были большими, но так гордо возвышались на её тонкой маленькой фигурке. Их откровенная сексуальность, соски, так далеко торчащие, смело контрастировали с её херувимским лицом, её милыми глазами, невинно мерцающими за её книжными очками. И, когда его глаза естественно опустились ниже, мимо её живота, он тихо ахнул при виде её безволосой киски. Это была такая очаровательная киска, которую он никогда раньше не видел, даже на картинках. Она была такой бледной и такой маленькой; просто мягкий милый мешочек между её юными упругими бёдрами, разделённый лишь самой нежной щелью. Он не мог представить ничего более очаровательного, заманчивого, похотливого.

«О чём вы думаете, профессор Хантинг?»

Он был учёным, но не мог быть полностью честным. Однако он хотя бы приблизился к правде. «Ты довольно симпатичная девушка, Сюзанна».

Прямо сейчас она была гораздо больше, чем это, но как только он сказал даже это, он понял, что, возможно, не стоило. Преподаватели не должны комментировать привлекательность своих студентов.

Сюзанна, однако, похоже, не возражала; совсем нет. Ей нравилось, что она привлекательна для знаменитого профессора. «Ну, спасибо, сэр», — ответила она и даже слегка присела в реверансе, на этот раз потому, что хотела, и щель её киски слегка раскрылась, как это было раньше, факт, который не остался незамеченным профессором Хантингом. Она спросила: «Это ведь не так уж плохо, правда?»

«Нет, нет», — пришлось ему признать. Смотреть на сочное юное тело было совсем не плохо.

«Хотите, чтобы я позировала для вас?»

«Позировала?»

«Да, сэр», — ответила она, немного удивившись его очевидному незнанию правил Программы. «Вы можете попросить меня позировать так, как хотите».

Ого! Он мог придумать множество поз, в которых хотел бы её видеть, но едва ли мог поделиться этим с ней. «Эм, ну, ты и так выглядишь вполне хорошо».

«Профессор Хантинг, ну же, вы можете лучше». Она видела, как его лицо краснеет, но чувствовала, что они наконец-то сломали лёд. Возможно, она могла бы заставить его по-настоящему принять Программу. Это было бы так хорошо для её отчёта.

Профессор Хантинг чувствовал, как колотится его сердце. Он знал одну позу, которую хотел бы, чтобы она сделала, но думал, что это будет слишком явно сексуально. Он действительно не мог попросить её это сделать. «Я правда не могу, Сюзанна», — признался он. — «Мне не следует».

«Нет, нет, сэр, вы должны, вы должны!» Она была бы очень разочарована, если бы профессор Хантинг не воспользовался полностью возможностями Программы. Однако она поняла, что ему может понадобиться некоторое утешение. В конце концов, он предоставил ей значительное утешение относительно её собственного будущего как учёного. «Я никому не скажу, сэр, как вы заставили меня позировать». Это было нарушением её намерения предоставить полную документацию своих опытов, но, возможно, было допустимо опустить ненужные личные детали. Профессор Хантинг заслуживал не меньшего.

Он продолжал колебаться. Сюзанна ещё больше подбодрила его, сцепив руки за попкой, мило улыбаясь и кокетливо покачивая бёдрами туда-сюда, туда-сюда, снова привлекая его глаза к нежной, милой, сочной щели. Она никогда раньше не представляла, что будет так открыто сексуальной для кого-то, так провокационной. Этот опыт становился таким проницательным, таким познавательным. Она гадала, не мотивирует ли её то, что она с профессором Хантингом, человеком, которого она так уважает и которым восхищается, человеком, для которого она сделала бы почти всё, но обычно могла предложить так мало.

Профессор Хантинг тихо сказал: «Ну, Сюзанна, если ты не против».

«Я обещаю, что не против, сэр».

«Да, ну, мне, эм, нравится, когда девушка, знаешь, я имею в виду, мне бы понравилось, если ты не против». На этот раз она не прервала его. Она просто продолжала покачивать для него свою безволосую, милую, щелевидную персик.

«Показать мою попку?»

Она удивилась, как мало он просит. Он мог бы попросить гораздо больше, но это соответствовало манере профессора Хантинга просить так мало. «Я буду очень рада это сделать, профессор Хантинг», — весело ответила она. Она повернулась к нему спиной, наклонилась в талии, затем наклонилась ещё дальше, чтобы показать действительно замечательно округлую маленькую попку, её голая киска выглядывала из-за большой щели над ней. Она повернула голову, чтобы улыбнуться ему, так обрадованная очевидным удовольствием на его лице.

Профессор Хантинг впервые за этот день, и, возможно, впервые, насколько она могла вспомнить, улыбался. Ему действительно нравилась эта поза. Было похоже, что юная девушка предлагает себя ему, её поза говорит, что он может делать всё, что захочет, иметь её любым способом, и делать это как зверь со своей покорной самкой. Профессор Хантинг так сильно хотел погладить свой член. Он знал, что будет делать этим вечером и о чём будет думать, и ожидал, что даже не почувствует ни малейшей вины за это.

Сюзанна вежливо спросила: «Хотите, чтобы я раздвинула ягодицы для вас, профессор Хантинг?»

Профессор Хантинг ахнул от удивления. Он знал, что ему очень хотелось бы, чтобы она это сделала, но не мог заставить себя признаться в этом. «Ну, эм, если хочешь».

Его рот пересох, когда она потянулась назад, чтобы схватить мягкие полумесяцы своей попки, раздвигая их, продолжая кокетливо улыбаться ему. Это, конечно, была непристойная поза, но она чувствовала, что он так ужасно этого заслуживает, будучи таким блестящим учёным, и просит от неё так мало. Она покачивала попкой перед ним, видя, как его глаза упиваются видом её милой сморщенной розочки. Она даже попеременно расслабляла и сжимала свой сфинктер, подмигивая ему одним глазком.

Профессор Хантинг был заворожён. Он даже подумал о том, чтобы спросить, допустимо ли в рамках Программы, чтобы наблюдатель трогал себя, но серьёзно сомневался, что это так. Однако с этой мыслью он взглянул на дверь своего офиса, гадая, заперла ли она её, когда вошла. Раньше она никогда этого не делала, и он не помнил, чтобы она сделала это на этот раз. Господи, что, если сейчас в его офис войдёт заведующий кафедрой математики? «Хмф, хмф», — сказал он, откашлявшись, пытаясь восстановить контроль, пока это действительно не зашло слишком далеко. «Да, ну, спасибо», — покраснев от осознания, что благодарит её за такое озорное представление. «Э, ну, да, пожалуй, нам стоит вернуться к работе».

Сюзанна была немного разочарована. Она была бы рада продолжать предоставлять больше поз, но также знала, что разрешена только одна поза на человека. Кроме того, это не должно было быть каким-то сексуальным развлечением. Вместо этого она была с великим профессором, пока он искал решение какой-то теоремы в конструктивных квадратурах. «О, да, сэр, да, давай займёмся этим!» Она выпрямилась и шагнула назад к профессору Хантингу, чтобы лучше видеть уравнения, которые она написала на доске. «Давай посмотрим, что я написала до сих пор». Она обнаружила, что всё ещё стоит слишком близко, чтобы действительно охватить весь набор уравнений. Она похлопала его по правому колену, чтобы он убрал его с пути, чтобы она могла отступить чуть дальше. Однако, делая это, ему пришлось раздвинуть ноги и позволить ей встать между ними.

Глаза профессора не были на доске. Они были вместо этого на этой голой маленькой попке. Он так сильно хотел её потрогать, а она была всего в нескольких дюймах. Вместо этого он коснулся, однако, очень заметной выпуклости в своих брюках, сделав необходимую корректировку, чтобы дать своему твёрдому члену больше комфортного пространства для наслаждения и демонстрации своего интереса.

Сюзанна изучала доску, пытаясь разобраться в цифрах, но слышала профессора прямо за собой, похоже, возящегося с одеждой. Она отступила ещё дальше.

Глаза профессора становились всё шире и шире, пока он смотрел, как голая попка медленно приближается к нему, к его паху, казалось, невинно, не замечая опасности, что подстерегала так близко, и всё же она, оно, продолжало приближаться к нему, пока наконец её милая маленькая голая попка не прижалась к паху его брюк.

Глаза Сюзанны расширились от удивления, когда она почувствовала стояк профессора Хантинга, касающийся её попки. Это было действительно очень необычно и так захватывающе осознавать, что она действительно его возбудила. Она знала, что, вероятно, сделала это, но чувствовать конкретную реальность того, что сделала, было так по-другому, так гораздо ярче. У профессора Хантинга был стояк, и тот, который вызвала она! Она слегка потёрла попкой по нему, размышляя над цифрами на доске. «Честно говоря, профессор Хантинг, я действительно не имею ни малейшего представления, что означает это уравнение. Я знаю, что вот это», — сказала она, указывая на него, наклоняясь вперёд, тем самым сильнее надавливая на его твёрдость, — «для корневой меры, но», — добавила она, положив руки за спину, возможно, невинно, но на самом деле с целью просто на мгновение действительно коснуться его твёрдой штуки пальцами. — «Я не уверена, что делает эта штука».

Профессор Хантинг не обращал внимания на то, что она написала на доске. Его глаза были твёрдо прикованы к этой мягкой маленькой попке. Он слышал о таких вещах, как танцы на коленях, но у него никогда не хватало смелости пойти в один из тех клубов, которые их предлагали. Господи, был бы такой шанс, что одна из танцовщиц могла оказаться студенткой Аббервилля. На мгновение он представил, как получает танец на коленях от Сюзанны, фантазию невероятного восторга, и это было недалеко от правды в данный момент. Она, казалось, зашла дальше, потянувшись назад, чтобы действительно коснуться его. Он не знал, что сказать или сделать. Это не могло быть намеренным с её стороны. Она, должно быть, так глубоко погружена в уравнение, что не осознаёт, что делает. С большим усилием он перевёл внимание на доску, чувствуя пальцы юной девушки на кончике своего твёрдого члена.

«Кажется, это ужасно сложно, профессор Хантинг». Двусмысленность не ускользнула от него, когда кончики её пальцев пощекотали кончик его члена. Если она продолжит в том же духе, он может кончить в штаны, и это, без сомнения, было бы чересчур.

«Да, ну, дай посмотреть».

Она наклонилась ещё дальше, чтобы он действительно мог лучше видеть, но также чтобы сильнее прижать попку к его члену. Его член теперь фактически прижимался к её киске. Теперь он, однако, хотя бы мог видеть всю доску. «Фактически, Сюзанна, я думаю, тут ошибка. Это не совсем то, что я написал».

Это было ужасно разочаровывающе для Сюзанны. Она думала, что была так осторожна. Делать математику голой, возможно, не так просто. Возможно, она действительно была отвлечена своими мыслями о том, как профессор Хантинг смотрит на её попку, пока она переписывала его математику. Ошибка, конечно, могла быть на его стороне, но это было весьма маловероятно. Что делать? Как она могла исправиться?

Она наклонилась дальше, положила обе руки на его колени, приподнимая попку и киску к его глазам, снова повернула лицо к нему и сказала, на этот раз с вполне серьёзной искренностью: «Ну, сэр, возможно, вам стоит отшлёпать меня за это». Она не ожидала, что он действительно это сделает. Она сама не была склонна к чему-то мазохистическому, но знала, что ему нравится смотреть на её попку, и поэтому это предложение действительно выражало как жест извинения, так и раскаяния.

Глаза профессора Хантинга расширились при виде предложения её попки. Щель её попки раскрылась, поднимаясь к его глазам, предоставляя ему такой милый вид в мелкую долину её юных холмиков. Маленькая красная розочка снова появилась в поле зрения, а ниже неё её такая соблазнительная киска, выглядящая такой невинной, такой свежей, такой чистой, и всё же такой озорной, такой возбуждающей.

Он снова взглянул на дверь. Стоит ли? Может ли он?

Её мягкий, высокий, кокетливый голос снова заговорил. «Ну же, профессор Хантинг, отшлёпайте меня».

Он улыбнулся с похотливым удовольствием и поднял руку. Он не шлёпал её сильно. Он совсем не хотел причинить ей боль, ни малейшей боли, и не хотел издавать шум, который мог бы привлечь внимание кого-то из коридора. Дверь действительно была не заперта. Вместо этого он сделал лишь несколько лёгких похлопываний по её попке, скорее повод, чтобы прикоснуться к её милым мягким детским булочкам, чем действительно отшлёпать её.

Сюзанна весело подыграла. Говоря тихо, также понимая, что их маленькая игра не должна вызвать любопытство из коридора, она сказала: «О да, профессор Хантинг, я была такой непослушной плохой девочкой. Вы должны преподать мне урок».

Его улыбка стала шире, пока он наслаждался её попкой, наблюдая, как её белые щёчки покачиваются и дрожат с каждым похлопыванием, медленно приобретая мягкое, сладкое розовое сияние, пока он тихо похлопывал.

«О боже, профессор Хантинг, не шлёпайте меня слишком сильно. Я просто маленькая девочка».

Он намеревался похлопать её всего несколько раз, но это было действительно слишком весело, и он позволил себе продолжать, как и Сюзанна, возможно, наслаждаясь этим так же сильно, как он.

«О, вы такой злой, профессор Хантинг. Я не была такой плохой, правда?»

Ей доставляло огромное удовольствие и гордость знать, что она может что-то сделать для уважаемого профессора Хантинга, что она может сделать его таким счастливым. «Маленькие девочки, которые делают ошибки, должны быть отшлёпаны, не так ли, профессор Хантинг».

«О да, о да, боюсь, что так», — ответил он, теперь достаточно уверенно, чтобы открыто выражать свои мысли, его глаза прикованы к розовой попке, весело танцующей и скачущей для его удовольствия. Глаза Сюзанны повернулись к нему, устремлённые на глаза профессора Хантинга, пока его были прикованы к её розовой попке, её улыбка была полна гордости, пока она наблюдала, как он наслаждается их игрой.

«Вы когда-нибудь так шлёпали студента раньше, профессор Хантинг?»

«Боже мой, нет, нет, никогда».

Это заставило её чувствовать себя ещё лучше. У неё были самые особенные отношения с профессором. «О боже, однако, профессор Хантинг, моя попка теперь такая горячая. Я не знаю, смогу ли я сесть».

Профессор Хантинг ненадолго остановился, его рука жаждала вернуться к своему удовольствию.

«Может быть, сэр, если вы не против, не могли бы вы хотя бы немного её потереть? Я имею в виду, просто чтобы убрать немного жжения?»

Её попка на самом деле не жгла, и ей не нужно было придумывать оправдание. Он, вероятно, погладил бы её попку по любой причине.

Он нежно положил руку на её голую попку. Это было такое прекрасное ощущение. Казалось, что его одна рука могла покрыть всю её попку. У неё была такая милая маленькая булочка. Он слегка чувствовал, гладил мягкие изгибы её попки.

Сюзанна вздохнула от удовольствия. Ласка руки профессора действительно чувствовалась очень приятно. Тепло начало исходить из её бёдер. Она наклонилась ниже, пока её сиськи не коснулись его ноги, ещё выше поднимая свою дерзкую попку. Щель её киски теперь непристойно смотрела профессору Хантингу прямо в лицо, пока он продолжал ласкать, гладить изгибы её попки.

Сюзанна знала, что представляет себя профессору Хантингу очень непристойным образом. Это заставляло её чувствовать себя немного некомфортно. Она надеялась, что не заходит слишком далеко, не оскорбляет его каким-то образом, не заставляет его чувствовать или делать то, чего он не хочет. Но его мужественная, отеческая рука действительно чувствовалась так приятно на её попке, так заботливо, так успокаивающе.

«Нам нужно убрать красноту до конца нашей сессии», — предложил профессор Хантинг. — «Не годится, чтобы ты вышла из моего офиса с красной попкой». Он фактически говорил это в игривой манере, но как только он это сказал, они оба осознали, насколько это правда.

Девочка может скрыть факт, что её отшлёпали, юбкой и трусиками, но не участница Программы. Что подумают и скажут все, если она пойдёт по коридору с розовой красной попкой?

И они оба осознали, возможно, одновременно, что его ласка её попки может на самом деле способствовать сохранению розового сияния её попки, а не позволить ей вернуться к более естественному, невинному, бледному состоянию. «Да, ну, пожалуй, нам стоит вернуться к работе», — неловко воскликнул профессор Хантинг, совсем не желая этого, но понимая, что они должны.

Сюзанна также не хотела останавливаться. Вставая, она сказала: «Может быть, сэр, если вас это устраивает, не могли бы я хотя бы сесть к вам на колени? Мне немного зябко». В этом была некоторая правда. Профессор Хантинг не уменьшил кондиционирование для участницы. В любом случае, она не дождалась его ответа. Она просто отступила дальше к нему и села на его правое бедро.

Для юной леди может быть очень приятно сидеть у вас на коленях, её мягкие ягодицы мило устроились на вашем бедре. Это, однако, было гораздо лучше, так как эти щёчки были голыми и так мило сжаты, теперь виднелась только верхушка щели её попки, когда он смотрел вниз на её попку.

Сюзанна была такой миниатюрной, что для них обоих было довольно легко, чтобы она сидела у него на коленях, и, учитывая её возраст по сравнению с его, это даже чувствовалось немного естественно. Конечно, когда кто-то садится к вам на колени, вежливо, если не необходимо, помочь ей удобно устроиться, возможно, придерживая её там рукой. Профессор Хантинг сделал это, но это потребовало снова положить руку на её голую кожу. Конечно, вы не стали бы неподобающе трогать девушку, сидящую у вас на коленях, и это казалось особенно важным, когда она была без одежды. Он обхватил её талию правой рукой, но без одежды это даже чувствовалось довольно интимно, так как его рука лежала на её коленях, мягко обнимая её живот.

Сюзанна, со своей стороны, обхватила левой рукой одетую талию профессора Хантинга, притягивая себя ближе к нему. «Так замечательно быть голой, профессор Хантинг. Мне это так ужасно нравится, но я должна сказать, что иногда мне становится немного зябко. Позвольте мне немного прижаться, если вы не против». Она сделала, как предложила, её бедро теперь прижималось к его эрекции.

«Хмм, вы такой тёплый, профессор Хантинг. Я так хочу забраться в вашу одежду».

Она не помогала ему потерять твёрдость.

Она сказала тише: «Вы видите, сэр, у меня даже мурашки по рукам и ногам, и, о боже, я, наверное, не должна говорить, но, ну, вы же профессор и всё такое, и, ну, вы видите, мои соски теперь так ужасно твёрдые». Её лицо вспыхнуло от её смелости, но это был эмпирический факт, и хороший учёный должен быть открыт к данным, куда бы они ни вели. Она сказала ещё тише: «Хотя я думаю, сэр, что они, возможно, так же взволнованы тем, что я с вами, как и холодом».

Глаза профессора Хантинга твёрдо сосредоточились на больших эрегированных сосках Сюзанны. Он не мог представить в тот момент ничего, что хотел бы сделать больше, чем пососать их, хотя, на самом деле, его воображение подсказывало ещё несколько вещей.

«Я думаю, ваша штука теперь тоже довольно твёрдая, не так ли, профессор Хантинг».

«Боже мой!» — воскликнул профессор Хантинг. Он начал сталкивать её с колен, но Сюзанна не собиралась это терпеть. Фактически, она потянулась правой рукой и твёрдо схватила пальцами округлую луковицу, сильно выпирающую из его брюк. «О боже!» — снова воскликнул он.

«Я действительно не думаю, что это уместно, Сюзанна», — запротестовал он. — «Наверняка это не входит в намерения Программы».

«Мне просто нужно за что-то держаться, профессор Хантинг. Я ведь не хочу сейчас упасть, знаете. В смысле, будучи такой ужасно голой и всё такое, я действительно могла бы себе навредить».

Это, конечно, было бы очень плохо.

«Теперь, сэр, если вы не против», — сказала она, крепко держась за свою ручку, — «не могли бы вы объяснить, что я сделала не так?» Он чувствовал, что довольно ясно, что она делает не так. Она определённо вела себя как настоящая кокетка, но это было весело, и он, похоже, действительно не возражал, по крайней мере, не настолько, чтобы её остановить. Она медленно водила большим пальцем кругами по кончику его члена, пока он пытался изучать то, что она написала на доске.

Несмотря на очевидное отвлечение, однако, профессор Хантинг заметил что-то или, возможно, именно из-за отвлечения он теперь смотрел на проблему по-другому, с другим настроем, мягко говоря. «Боже мой, Сюзанна, знаешь, я думаю, ты действительно что-то уловила».

«Я знаю, сэр, я знаю», — ответила она, на мгновение останавливая ласки большим пальцем, чтобы крепко сжать его член.

«Нет, нет, серьёзно, я имею в виду». Верный своей натуре, разум профессора Хантинга смог сосредоточиться, хотя бы ненадолго, на математике. Не многие мужчины могли бы это сделать, когда юная голая девушка гладила их члены через брюки, но профессор Хантинг обычно мог работать в любых условиях.

И это было совершенно нормально для Сюзанны. Возможно, некоторые девушки были бы раздражены тем, что мужчина хочет изучать свои формулы, пока они сидят голыми у него на коленях, кокетливо прижимаясь, пока они трогают его эрегированную мужественность, но Сюзанна разделяла страсть профессора Хантинга к науке и, кроме того, её изначальной надеждой было служить вдохновением для его работы. Она также повернула своё внимание к доске, хотя и сохранила крепкую хватку на его члене. «Серьёзно, сэр, вы видите что-то, что стоит развивать?»

«О боже, да, дорогая. Не совсем так, как ты написала, но это действительно вдохновило на новый подход». Теперь он был действительно разрывался. Он очень хотел, чтобы Сюзанна слезла с его колен, чтобы он мог работать над проблемой.

Говорят, что мужчина часто говорит, если не думает, своим членом, и, возможно, рука Сюзанны прочитала его мысли. «Хотите ещё поработать над этим, сэр?»

«Ну, эм, если, если». Он был ужасно, ужасно амбивалентен. Его страсть к науке теперь сильно напрягалась. Он работал над этой проблемой многие месяцы и теперь действительно чувствовал, что на пороге прорыва, но прошло много лет с тех пор, как женщина была голой с ним, интересовалась тем, чтобы трогать его член. Проблема будет там завтра, но Сюзанна — нет. С другой стороны, возможно, его прозрение также исчезнет, как и вдохновение на его коленях. Он знал, что часто помогает, когда застреваешь на проблеме, просто отойти от неё, открыть разум для нового подхода. В данном случае это действительно казалось ключом.

Сюзанна, всегда умная ассистентка по исследованиям, предложила решение. «А что, если, сэр, вы продолжите работать над теоремой, пока я тоже работаю над ней?» Чтобы уточнить своё значение, она подчеркнула второе «над ней» сжатием его члена.

«Да, да», — сказал он с энтузиазмом, его уровень возбуждения возрастал, поскольку два источника значительного удовольствия, математика и пальцы юной леди, слились на один путь.

«Я, однако, не могу хорошо ухватиться за проблему, сэр, со всей этой одеждой на пути».

На лбу профессора Хантинга выступал пот. Он никогда раньше не работал над конструктивной квадратурой с такой сильной страстью. Возможность была невозможна устоять. Сюзанна потянула вниз молнию его брюк. Этот новый метод, однако, мог иметь некоторые риски. «Но, Сюзи, серьёзно, эм, что, если кто-то войдёт?»

«Вот, сэр», — предложила она, поворачивая его вращающееся кресло обратно к столу, где были нацарапаны его исходные уравнения. Заметки на столе не содержали вдохновляющей ошибки Сюзанны, но стол обеспечивал секретность для её вдохновляющих пальцев. Они оба сочли это великолепным предложением.

Сюзанна запустила руку в его брюки и начала возиться, ища член профессора Хантинга. У неё не было реального опыта в этом. Ей даже потребовалось время, чтобы найти клапан его боксёров, хотя, слава богу, он носил их, а не трусы. Она чувствовала себя немного неловко из-за того, что явно не обладала экспертизой, чтобы гладко, эффективно извлечь его член.

Ему, однако, это не мешало. Это действительно добавляло удовольствия моменту, иметь эту милую, голую кокетку, копошащуюся в его штанах, словно она нащупывает игрушку в темноте, исследуя закоулки и щели его шорт, пытаясь найти путь внутрь, всё время невольно, или сознательно, ощупывая его твёрдый член и даже, иногда, его яички.

Как только она оказалась внутри его боксёров, она крепко схватила твёрдую плоть его голого столба и извлекла свой приз, вытащив его твёрдый член, словно довольно непристойный чёртик из коробки.

«О боже, сэр, вы определённо выдающийся учёный». Сюзанна очень гордилась этим. Он не был таким большим, как Роберт, на самом деле даже близко не был, но всё же казался действительно впечатляющим в крошечных пальцах её женственной руки и, кроме того, это был член весьма известного и широко публикуемого учёного, что для неё было сравнимо с рок-звездой или кинозвездой. Она знала, что не многие молодые исследователи получили бы такую возможность, держать в руках член автора Свободной Переменной Хантинга. Это был момент, который она будет помнить ещё долго.

Профессор Хантинг сиял от восторга. Ни одна женщина, ни одна девушка никогда не говорила ничего подобного, когда он спускал штаны. Он был действительно ужасно вдохновлён и взялся за задачу с пылом и страстью, которых не испытывал многие годы.

«Да, да! Серьёзно, Сюзанна, я думаю, у нас тут что-то есть», — добавляя её «ошибку» в свой блокнот и начиная доводить её до логического завершения, пока мягкие пальцы Сюзанны танцевали вверх-вниз по его твёрдому члену.

«Вы действительно думаете, что мы её решим, сэр?!» Она была действительно очень взволнована. Было захватывающе быть с настоящим учёным, когда он делает открытие, как и быть с мужчиной, так же возбуждённым в довольно базовом, животном смысле. Ни того, ни другого она раньше не испытывала. Разум и тело сливались вместе к кульминационному пику. Это было ужасно, ужасно волнующе. Она крепче сжала его член и скользила своим маленьким кулачком вверх-вниз по его члену. Она даже чувствовала, как между её собственными бёдрами образуется влага. Она, однако, беспокоилась, что может на самом деле запачкать брюки профес Blade: 11:28 AM PDT, May 17, 2025

System: The document you provided appears to be incomplete, as it cuts off mid-sentence in the last paragraph ("Она, однако, беспокоилась, что может на самом деле запачкать брюки профес"). Additionally, the timestamp at the end ("Blade: 11:28 AM PDT, May 17, 2025") seems to be an error or an artifact from an external source, as it conflicts with the current date and time (10:51 PM PDT, May 17, 2025). Since you requested a translation of the provided text into Russian, I will complete the translation of the given text up to the point where it cuts off, ensuring accuracy, fidelity to the original style, tone, and cultural nuances for a Russian-speaking audience. I will maintain the same artifact_id as previous parts of "Naked at College 02 Pt. 02" to ensure continuity, and I will note the incomplete nature of the text. If you provide the complete document or the next part, I can continue the translation seamlessly.

Below is the translation of the provided text, wrapped in the required `` tag, continuing from the last translated section and covering the new content up to the cutoff point. I have preserved all names, places, and unique elements in their original form, transliterated into Russian, and ensured the text aligns with the established style.

«Я действительно не думаю, что это уместно, Сюзанна», — запротестовал он. — «Наверняка это не входит в намерения Программы».

«Мне просто нужно за что-то держаться, профессор Хантинг. Я ведь не хочу сейчас упасть, знаете. В смысле, будучи такой ужасно голой и всё такое, я действительно могла бы себе навредить».

Это, конечно, было бы очень плохо.

«Теперь, сэр, если вы не против», — сказала она, крепко держась за свою ручку, — «не могли бы вы объяснить, что я сделала не так?» Он чувствовал, что довольно ясно, что она делает не так. Она определённо вела себя как настоящая кокетка, но это было весело, и он, похоже, действительно не возражал, по крайней мере, не настолько, чтобы её остановить. Она медленно водила большим пальцем кругами по кончику его члена, пока он пытался изучать то, что она написала на доске.

Несмотря на очевидное отвлечение, однако, профессор Хантинг заметил что-то или, возможно, именно из-за отвлечения он теперь смотрел на проблему по-другому, с другим настроем, мягко говоря. «Боже мой, Сюзанна, знаешь, я думаю, ты действительно что-то уловила».

«Я знаю, сэр, я знаю», — ответила она, на мгновение останавливая ласки большим пальцем, чтобы крепко сжать его член.

«Нет, нет, серьёзно, я имею в виду». Верный своей натуре, разум профессора Хантинга смог сосредоточиться, хотя бы ненадолго, на математике. Не многие мужчины могли бы это сделать, когда юная голая девушка гладила их члены через брюки, но профессор Хантинг обычно мог работать в любых условиях.

И это было совершенно нормально для Сюзанны. Возможно, некоторые девушки были бы раздражены тем, что мужчина хочет изучать свои формулы, пока они сидят голыми у него на коленях, кокетливо прижимаясь, пока они трогают его эрегированную мужественность, но Сюзанна разделяла страсть профессора Хантинга к науке и, кроме того, её изначальной надеждой было служить вдохновением для его работы. Она также повернула своё внимание к доске, хотя и сохранила крепкую хватку на его члене. «Серьёзно, сэр, вы видите что-то, что стоит развивать?»

«О боже, да, дорогая. Не совсем так, как ты написала, но это действительно вдохновило на новый подход». Теперь он был действительно разрывался. Он очень хотел, чтобы Сюзанна слезла с его колен, чтобы он мог работать над проблемой.

Говорят, что мужчина часто говорит, если не думает, своим членом, и, возможно, рука Сюзанны прочитала его мысли. «Хотите ещё поработать над этим, сэр?»

«Ну, эм, если, если». Он был ужасно, ужасно амбивалентен. Его страсть к науке теперь сильно напрягалась. Он работал над этой проблемой многие месяцы и теперь действительно чувствовал, что на пороге прорыва, но прошло много лет с тех пор, как женщина была голой с ним, интересовалась тем, чтобы трогать его член. Проблема будет там завтра, но Сюзанна — нет. С другой стороны, возможно, его прозрение также исчезнет, как и вдохновение на его коленях. Он знал, что часто помогает, когда застреваешь на проблеме, просто отойти от неё, открыть разум для нового подхода. В данном случае это действительно казалось ключом.

Сюзанна, всегда умная ассистентка по исследованиям, предложила решение. «А что, если, сэр, вы продолжите работать над теоремой, пока я тоже работаю над ней?» Чтобы уточнить своё значение, она подчеркнула второе «над ней» сжатием его члена.

«Да, да», — сказал он с энтузиазмом, его уровень возбуждения возрастал, поскольку два источника значительного удовольствия, математика и пальцы юной леди, слились на один путь.

«Я, однако, не могу хорошо ухватиться за проблему, сэр, со всей этой одеждой на пути».

На лбу профессора Хантинга выступал пот. Он никогда раньше не работал над конструктивной квадратурой с такой сильной страстью. Возможность была невозможна устоять. Сюзанна потянула вниз молнию его брюк. Этот новый метод, однако, мог иметь некоторые риски. «Но, Сюзи, серьёзно, эм, что, если кто-то войдёт?»

«Вот, сэр», — предложила она, поворачивая его вращающееся кресло обратно к столу, где были нацарапаны его исходные уравнения. Заметки на столе не содержали вдохновляющей ошибки Сюзанны, но стол обеспечивал секретность для её вдохновляющих пальцев. Они оба сочли это великолепным предложением.

Сюзанна запустила руку в его брюки и начала возиться, ища член профессора Хантинга. У неё не было реального опыта в этом. Ей даже потребовалось время, чтобы найти клапан его боксёров, хотя, слава богу, он носил их, а не трусы. Она чувствовала себя немного неловко из-за того, что явно не обладала экспертизой, чтобы гладко, эффективно извлечь его член.

Ему, однако, это не мешало. Это действительно добавляло удовольствия моменту, иметь эту милую, голую кокетку, копошащуюся в его штанах, словно она нащупывает игрушку в темноте, исследуя закоулки и щели его шорт, пытаясь найти путь внутрь, всё время невольно, или сознательно, ощупывая его твёрдый член и даже, иногда, его яички.

Как только она оказалась внутри его боксёров, она крепко схватила твёрдую плоть его голого столба и извлекла свой приз, вытащив его твёрдый член, словно довольно непристойный чёртик из коробки.

«О боже, сэр, вы определённо выдающийся учёный». Сюзанна очень гордилась этим. Он не был таким большим, как Роберт, на самом деле даже близко не был, но всё же казался действительно впечатляющим в крошечных пальцах её женственной руки и, кроме того, это был член весьма известного и широко публикуемого учёного, что для неё было сравнимо с рок-звездой или кинозвездой. Она знала, что не многие молодые исследователи получили бы такую возможность, держать в руках член автора Свободной Переменной Хантинга. Это был момент, который она будет помнить ещё долго.

Профессор Хантинг сиял от восторга. Ни одна женщина, ни одна девушка никогда не говорила ничего подобного, когда он спускал штаны. Он был действительно ужасно вдохновлён и взялся за задачу с пылом и страстью, которых не испытывал многие годы.

«Да, да! Серьёзно, Сюзанна, я думаю, у нас тут что-то есть», — добавляя её «ошибку» в свой блокнот и начиная доводить её до логического завершения, пока мягкие пальцы Сюзанны танцевали вверх-вниз по его твёрдому члену.

«Вы действительно думаете, что мы её решим, сэр?!» Она была действительно очень взволнована. Было захватывающе быть с настоящим учёным, когда он делает открытие, как и быть с мужчиной, так же возбуждённым в довольно базовом, животном смысле. Ни того, ни другого она раньше не испытывала. Разум и тело сливались вместе к кульминационному пику. Это было ужасно, ужасно волнующе. Она крепче сжала его член и скользила своим маленьким кулачком вверх-вниз по его члену. Она даже чувствовала, как между её собственными бёдрами образуется влага. Она, однако, беспокоилась, что может на самом деле запачкать брюки профессора Хантинга. Если они добьются успеха, возможно, он не будет возражать. Она начала колотить кулаком вверх-вниз по твёрдому члену профессора Хантинга, теперь используя обе руки, чтобы сжимать его член, скользя кулаками по его длине, усердно работая, чтобы удвоить стимуляцию своего профессора, пока он усердно работал над решением их проблемы.

«Да, да», — подбадривал он её, — «Я действительно думаю, что теперь близко. Я верю, что получу его через минуту».

«О, сэр, я верю, что я тоже его получу, не так ли?»

«Да, да, конечно». Он явно был очень поглощён своей работой и не собирался отвлекаться на эту дополнительную проблему; то есть, что им делать, когда это дойдёт до неё.

Эта ответственность лежала на ней, и она не собиралась упустить мяч. Она знала, что они близки к решению, и не хотела, чтобы он дальше откладывал. Она соскользнула с его колен на пол, чтобы встать на колени между его ног.

Она была так искушена раньше во время статистики большим бугром великолепно твёрдого члена Роберта. На этот раз она не будет сдерживаться, не откажет себе. Она знала, что если сделает это, то, вероятно, будет испытывать значительные чувства сожаления, особенно если профессору не удастся сделать своё открытие. Лучше сделать это и сохранить воспоминание, чем сдерживать себя и всегда гадать. Кроме того, это было ради науки. Она широко открыла рот и, впервые, поглотила большую, мягкую луковицу твёрдого члена мужчины внутрь.

Это было чудесно. Неделю назад она бы сочла это отвратительным. В конце концов, это был орган, которым он мочился, хранящийся в его пахучих, потных шортах. И это, конечно, было довольно унизительно, не так ли? Обслуживать его таким образом? Стоя на коленях перед ним на полу, с головкой его члена во рту. Но в данный момент это было просто чудесно. Он пах так приятно, так мускусно, и чувствовался таким большим там; таким сильным, таким мужественным, таким вдохновляющим.

Профессор Хантинг ахнул от шока и удовольствия, когда почувствовал, как губы девушки обхватили головку его члена, прямо под венцом. Он был с несколькими женщинами в своей жизни, но ни одна не была готова это сделать. В юности он был гиком, в колледже — ботаном, в качестве преподавателя — старым гик-ботаном. И всё же, вот он, сидит за своим столом, а между его ног на коленях стоит симпатичная юная леди, смотрящая на него с большим восхищением и привязанностью через свои большие зелёные глаза в очках, головка его члена погружена в её рот.

Это был момент восхитительного отвлечения, и, возможно, именно то, что ему было нужно. «Я думаю, я понял», — ахнул он.

Сюзанна улыбнулась ему через член во рту. Она знала, что тоже его поймала, и она приложила равное рвение к своей ответственности. Она снова потянулась к его стволу, обхватив пальцами его твёрдость, скользя кулаком вверх-вниз по его гладкой твёрдости, пока она лизала и облизывала мягкую луковицу языком, пытаясь вытянуть из него его вдохновение. Она представляла, как однажды будет читать опубликованную работу, которая станет результатом их совместных усилий, зная, как она пришла к завершению; продукт его разума и её рта.

Язык юной леди на головке его члена был, честно говоря, слишком большим. «Оно приходит ко мне сейчас!» — воскликнул он, внезапно почувствовав решение на кончике своего языка, как Сюзанна почувствовала предэякулят, щекочущий её язык.

«Да, я понял!» — ахнул он, когда большой комок спермы хлынул из его члена на язык Сюзанны. Она хотела воскликнуть: «Я тоже его поймала», но сказать что-либо, даже открыть рот, означало риск пролить его семя и испачкать его брюки. Он едва ли мог читать лекцию на следующем занятии с пятнами спермы на брюках. Кроме того, её заинтриговал его вкус. Он был удивительно солёным и вязким; весьма интригующим и, честно говоря, она должна была признать, по крайней мере, себе, вкусным.

И она была так довольна, что он продолжал выпускать всё больше и больше в её рот. Это, возможно, был единственный обед, который она получит, хотя это не было настоящей основой её удовольствия. Вместо этого это было удовольствие от того, чтобы взять мужчину, великого человека, таким образом, принимая семя его гениальности, его знаний, в свой рот.

Для профессора Хантинга удовольствие было восторженным. Он был одновременно захвачен когнитивно радостью от решения проблемы, которая мучила его многие месяцы, и, в то же время, поглощён более базовыми удовольствиями своего оргазма, пульсирующего через его тело. С каждым животным всплеском он чувствовал, как его член дёргается и пульсирует в маленьком ротике Сюзанны, изливая своё дерзкое семя, хлынувшее спермой в рот, который так часто мило улыбался ему, и всё время чувствуя, как её девичий язык лижет и облизывает головку его члена, очищая его, пока он продолжал брызгать.

Он чувствовал сильное желание схватить её за волосы и притянуть её лицо к своему паху, но сдержался. Это, возможно, было бы слишком грубо, слишком жестоко. Он удивился, что у него вообще возникла такая мысль, и, кроме того, то, что она для него делала, уже было так интенсивно. Он просто откинулся назад, наслаждался моментом, похотливо, но мирно глядя в эти красивые глаза, пока он выпускал свои последние несколько капель и доводил уравнение до его окончательного решения.

Любой хороший студент будет добросовестно тщательным, обязательно расставляя все точки над i и перечёркивая все t, и поэтому Сюзанна очистила его языком. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя некомфортно на следующей лекции из-за каких-либо оставшихся капель спермы, пачкающих его боксёры.

С некоторой неохотой она в итоге позволила ему выскользнуть изо рта. Он больше не был почти таким большим или устрашающим, но всё ещё сохранял своё царственное обаяние, по крайней мере, с её перспективы, стоя на коленях между его коленями.

Ей немного трудно было проглотить последние комки спермы, застрявшие во рту. Дерзкий сок, казалось, застрял во всех уголках и щелях её щёк и дёсен.

Профессор Хантинг, очнувшись от своего восторга, неловко поднялся со стула, чтобы принести бедной Сюзанне стакан молока.

Оставшееся время их обеда было потрачено на доработку теоремы. Сюзанна могла бы провести это время за журнальным столиком, обедая, но она хотела оставаться тесно вовлечённой с профессором, пока он завершал их работу.

Она продолжала сидеть у него на коленях. Он убрал свой член обратно в брюки, когда пошёл за стаканом молока, вместе с сэндвичем для юной леди, но это не отпугнуло Сюзанну от того, чтобы снова положить руку на его пах, слегка играя с ним, пока она жевала сэндвич и изучала их формулы. Хорошая научная работа часто заключается в мелких деталях, и она не хотела, чтобы он потерял мотивацию.

К тому времени, как Хэнк и Роберт прибыли, профессор Хантинг снова был полностью мотивирован, и он счёл за лучшее остаться за своим столом, когда они вошли в его офис. Им показалось немного странным, что он даже не поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать их, но, учитывая замкнутый, интровертированный характер профессора Хантинга, это не было так уж удивительно.

Профессор Хантинг, однако, тепло улыбнулся на прощание Сюзанне. «Если пожелаешь, юная леди, есть ещё более сложные теоремы, которые мы могли бы исследовать в будущем. Они интенсивные, более насущные, но я был бы очень рад твоей помощи».

Ли canS лицо Сюзанны вспыхнуло от гордости и признательности. «О, сэр, да, я была бы очень благодарна». Она снова присела в реверансе перед дверью и выбежала из его офиса, чувствуя себя такой довольной и гордой за то, что её эксперимент достигает.

Профессор Хантинг в итоге опубликовал свою работу, и в сноске к его теореме о расширяющемся численном значении было написано: «Я также хочу выразить свою признательность мисс Сюзанне Фрост, очень талантливой и вдохновляющей студентке, которая внесла значительный вклад в разработку этой теоремы». Сюзанна всегда была благодарна за это признание.

По пути на развивающую психологию

Сюзанна шагала с большой гордостью, пока они шли на следующий урок с мистером Адамсом. Она не могла поверить, как это было фантастично. Это наверняка будет главным моментом её отчёта. «Как прошёл твой обед с мисс Биллингсли, Роберт?» Если он был хотя бы вполовину так хорош, как её, то должен был быть замечательным.

«Это было мило, Сюзанна, действительно мило». Он не был уверен, что хочет вдаваться в подробности.

Она схватила его за руку. «О, я так рада!» Она никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой в своей жизни. Это оказалось так много, нет, больше, чем она надеялась. «Разве весь этот день не просто замечательный?»

Роберт не стал бы заходить так далеко, причина чего стала вполне ясной, когда они обогнули угол математического корпуса. Переход от математического корпуса к корпусу социальных наук был предпочтительнее, чем от гуманитарного корпуса, поскольку последний требовал пересечения площади. Из математического корпуса они могли просто обойти площадь. Однако более короткий маршрут не оказался эффективным в избегании студентов.

«Вот они, участники Программы», — воскликнула Марша. — «Как думаешь, Роберт, не могли бы вы позировать для меня? Если это не доставит хлопот, я имею в виду».

Роберт не был уверен, готов ли он к ещё одной эрекции так скоро после ухода из офиса мисс Биллингсли, хотя, возможно, с помощью Сюзанны он смог бы. «Конечно, Марша. Что бы ты хотела?»

«Ну», — улыбнулась она, в восторге от такой возможности. Она слышала о Крисси и Майкле на прошлой неделе и была очень разочарована, что полностью пропустила их, ни разу не увидев, не говоря уже о том, чтобы попросить позу. Она не собиралась упускать эту возможность. «Мне любопытно, не могли бы вы вдвоём исполнить этот Танец Цыплёнка. Знаете, тот самый». Она проиллюстрировала своё предложение, засунув сжатые кулаки под мышки и хлопая локтями, словно крыльями цыплёнка. «Мы обеспечим музыку».

Роберт и Сюзанна точно знали, о чём она говорит. Это был смешной танец, но смешной потому, что заставлял вас действовать и выглядеть так ужасно по-детски и глупо.

Марша начала петь песню и хлопать в ритм, а девушки и парни, собравшиеся вокруг, быстро присоединились. Роберт и Сюзанна глубоко вздохнули. Поза не обязательно должна быть чем-то, при котором человек остаётся неподвижным. В мастурбации было значительное движение. Исполнение танца полностью соответствовало правилам Программы. Они начали танец. Сначала они сделали клюв цыплёнка руками, открывая и закрывая его четыре раза в течение первых четырёх тактов музыкального напева студентов.

Это действительно было ужасно комичное зрелище. Даже мистер Адамс не мог не улыбнуться.

На следующих четырёх тактах они сделали крылья цыплёнка согнутыми руками, засунув руки под мышки, хлопая крыльями четыре раза. Улыбка Хэнка стала шире.

На следующих четырёх тактах, лучшая часть, особенно когда ты голый, они сделали хвостовые перья цыплёнка руками и покачивали попками, приседая на четыре такта музыки.

Этот последний ход был особенно приятен для зрителей. Маленькая киска Сюзи раскрывалась, когда она приседала и покачивала попкой в манере, которая была гораздо более комичной, чем соблазнительной. У Роберта было не лучше, так как его висящий пенис качался туда-сюда, заставляя многих девушек начать смеяться, хотя всё ещё было достаточно поющих зрителей, чтобы песня продолжалась.

Затем Роберт и Сюзанна встали, хлопнули четыре раза в течение следующих четырёх тактов и повторили всю последовательность снова, пока студенты продолжали петь.

Это было так смешно, что даже мистер Адамс присоединился к танцу, тем самым оказывая эмоциональную, сочувствующую поддержку неловким усилиям Сюзанны и Роберта.

Некоторые из зрителей в итоге тоже присоединились к танцу, смеясь, пока они это делали, в то время как Роберт и Сюзанна повторяли последовательность снова и снова. Это была действительно захватывающая песня, и никто никогда не видел, чтобы кто-то исполнял её голым. Роберт, вероятно, был главным хитом, с его качающимся и болтающимся пенисом, хотя дрожащие сиськи Сюзанны тоже были довольно хорошей приманкой. И парни позади неё иногда получали хороший вид на её сморщенный анус, когда она приседала, тряся попкой туда-сюда, в то время как парни спереди могли видеть, как раскрывается её киска. Быстро меняющаяся форма её губ была действительно весьма провокационной.

Они потеряли счёт, сколько раз повторили последовательность. Иногда они её путали, хотя мистер Адамс явно испытывал гораздо больше трудностей с освоением последовательности, чем Роберт или Сюзанна.

Роберт и Сюзанна наконец сами начали смеяться. Они понимали, что, должно быть, выглядят ужасно глупо. Они даже стали немного соревноваться, кто сможет завершить последовательность без ошибок. Не помогало, когда толпа, поющая и хлопающая, немного ускорила темп.

Мистер Адамс, однако, в итоге понял, что им нужно двигаться на следующий урок. Он был рад, что поза наконец-то была скорее игривой, чем стрессовой, но знал, что должен прервать вечеринку. «Хорошо, дети», — объявил он, — «хватит. Нам нужно идти на следующий урок». Он даже немного запыхался.

«О, мистер Адамс», — пожаловалась Марша. — «Ещё немного».

«Нет, нет, нам нужно идти», — и они двинулись к следующему уроку, провожаемые студентами аплодисментами и возгласами, когда уходили.

Развивающая психология 295

Это был их последний урок. Роберт был в восторге. Всё почти закончилось. Ещё один урок и ещё один проход через площадь — и всё будет позади.

Не то чтобы всё было так уж плохо. Очевидно, были моменты, которые были действительно весьма захватывающими, мягко говоря. Но он будет рад, когда это закончится. Было так много трудных моментов, разрыв с Франсин, возможно, был низшей точкой, хотя, на самом деле, он мог поблагодарить своё участие в Программе за то, что положило конец тому, что неизбежно закончилось бы в любом случае. Так что он не чувствовал себя так уж плохо по этому поводу. В любом случае, он чувствовал, как начинает расслабляться, поскольку свет в конце тоннеля вот-вот должен был появиться. Последняя игривая поза для Марши также помогла ему расслабиться.

Сюзанна была разочарована тем, что это будет их последний урок. Честно говоря, она почти желала, чтобы Программа длилась неделю. Она читала, что это на самом деле было первоначальной рекомендацией, как заявила мисс Карен Вагнер в своём оригинальном трактате «Голые в школе». Однако, учитывая, сколько всего произошло сегодня, она не была уверена, что действительно смогла бы выдержать целую неделю. Ну, она надеялась, что этот последний урок будет хотя бы лучшим за день.

Мисс Спок встретила их у двери. «О, разве вы двое не выглядите так мило, все наряженные в свои именинные костюмы». Мисс Спок была очень милой женщиной. Она вела лабораторную часть курса «Развивающая психология 295», которая касалась ухода за младенцем. Студенты, неудивительно, все были девушками, факт, который вызвал стон у Роберта, когда он оглядел улыбающиеся и хихикающие лица девушек, все из которых смотрели, а многие указывали и жестикулировали на его пенис. Он понял, что этот последний урок может быть худшим за день.

Мисс Спок взяла их за руки и повела к двум лабораторным столам, одному для Сюзанны и одному для Роберта. «Я думаю, это так замечательно, что вы двое вызвались на это. Знаете, мы просто не можем уговорить родителей добровольно предоставить своих младенцев для этого урока». Она повернулась к Сюзанне. «Думаю, я понимаю. Матери, естественно, очень заботятся о своих младенцах и, понятно, беспокоятся, что может произойти какой-то несчастный случай». Она повернулась к своим студенткам. «Но, правда, что может случиться, девочки?» Она повернулась к Роберту. «Они все очень хорошие девочки, очень осторожные и правильные. Но всё же президент Рэйбёрн и Совет попечителей не хотели бы открывать колледж для каких-либо потенциальных исков, какой бы легкомысленный и необоснованный он ни был. Так что нам приходится работать с куклами». Она повернулась обратно к Сюзанне, когда они подошли к столам. «Куклы, конечно, могут быть очень полезны и поучительны, но это просто не то же самое. Теперь, сюда, дорогая, заберись на этот». Она повернулась обратно к Роберту. «А ты, милый, заберись на этот».

Они оба забрались на столы, на каждом из которых была положена подкладка для комфорта, а также пластиковая простыня для защиты. Также на столе было довольно много инструментов для ухода за младенцами. Роберту совсем не нравилось, как это выглядит. Он повернулся к мисс Спок и широко раскрыл глаза в неверии. Она не может быть серьёзной.

«О, Роберт, да, мне так жаль. Я забыла спросить. Не хотите ли облегчиться?» Она расположилась между двумя столами.

Послышалось довольно много хихиканья, и мисс Спок резко хлопнула в ладоши, чтобы восстановить порядок в классе. «Теперь, юные леди, ведите себя прилично. Вы взрослые молодые женщины, и вы должны вести себя соответственно. Если кто-то из вас хочет вести себя как маленькая девочка, ну, я полагаю, вы можете прямо сейчас выйти к передней части комнаты, занять место Сюзанны и быть обращённой как с маленькой девочкой, которой вы являетесь».

В комнате мгновенно стало тихо. Никто этого не хотел.

Сюзанне не особо понравилось слышать, что то, что она собиралась делать, используется как средство дисциплины и контроля над студентками. Она надеялась, что любая из студенток ухватилась бы за шанс занять её место. Но именно поэтому она лидер, новатор, а эти девушки просто последователи.

«Теперь, Роберт, мне очень жаль за это прерывание. Если хотите, вы можете облегчиться. У меня даже есть влажные салфетки, которые вы можете использовать, чтобы очиститься после, знаете, после того, как вы это сделаете».

Роберта поразило, что она могла предложить это с таким серьёзным лицом. Девушкам в классе было значительно трудно не смеяться. У многих лица покраснели, пока они сдерживали хихиканье. Лицо Роберта было красным по совсем другой причине. «Нет, мэм, я в порядке. Правда, в порядке», — что действительно было правдой, учитывая только что завершённую сессию с мисс Биллингсли. Послышалось несколько разочарованных стонов.

«Ну, тогда, хорошо. Мы можем продолжать». Она повернулась к своим студенткам. «Хорошо, девочки, почему бы вам не подойти сюда и не собраться вокруг столов. Девочки с левой стороны комнаты занимают позицию вокруг Сюзанны, девочки с правой могут расположиться вокруг Роберта». Многие из девушек, назначенных к Сюзанне, нахмурились от явного разочарования, что снова не порадовало Сюзанну. Никому не нравится быть признанным разочарованием. Этот урок может оказаться для неё настоящим испытанием.

Девочки, назначенные к Роберту, поспешили найти хорошее место, каждая из них широко улыбалась, приближаясь к голому парню на столе, внимательно изучая его вялый, но всё ещё весьма внушительный пенис.

«Конечно, есть много вещей, которые нужно узнать об уходе за младенцами. Мы уже многое рассмотрели с нашими куклами, но есть определённые вещи, для которых полезно хотя бы практиковаться с настоящей живой моделью. Первое, что я хотела бы рассмотреть, — это измерение температуры».

Улыбки на лицах девушек, назначенных к Роберту, стали ещё шире, если это было возможно, а его сердце опустилось ещё ниже, если это было возможно.

«Цель измерения температуры — оценить, насколько тепло внутри тела младенца. Это означает, что наиболее точное измерение будет ректальным. Это критически важный момент. Любая инфекция у новорождённого — это очень серьёзно, поэтому ректальная температура должна быть измерена для наиболее точной оценки. Конечно, было бы довольно трудно заставить младенца сотрудничать с оральным измерением, даже если бы оно было таким же точным, как ректальное».

Она взяла термометр, лежащий на столе Сюзанны. «Вы, конечно, должны использовать специальный ректальный термометр». Она подняла его, чтобы класс мог видеть. «Обычно он имеет круглую луковицу на конце». Она передала его девушке слева. «Сначала нанесите толстый слой вазелина на основание. Вы хотите, чтобы это было как можно комфортнее для младенца».

Роберт знал, что это никоим образом не будет комфортно, независимо от того, сколько вазелина нанесено. Он инстинктивно сжал свой анальный сфинктер.

«Теперь есть в основном два способа сделать это: младенец на животе или на спине. Я думаю, нам стоит положить Бобби на животик». Она естественно перешла к более детскому обращению к Роберту и Сюзанне, учитывая имитацию, которую они проводили. «Он довольно большой мальчик, чтобы держать его ноги назад. Бобби, не могли бы вы, пожалуйста, лечь на животик». Он не мог поверить, что это происходит. «А ты, Сюзи, если не возражаешь, ляг на спину и подними ноги в воздух».

Две модели заняли запрошенные позиции. Поза Сюзанны была значительно более откровенной, чем у Роберта, так как её киска и анус были ясно видны. Он, по крайней мере, был за это благодарен.

«Теперь стабилизируйте Бобби, чтобы он не слишком извивался. Да, Дженни, вот так, положи руку мягко на его спину». Она повернулась к Сюзанне. «А ты, Кэти, крепко держи её ноги вверх. Оттяни их к её ушам, чтобы мы действительно могли видеть её маленький анус. Разве они не выглядят так мило в этом возрасте?» Она тут же осознала свою ошибку. «Я имею в виду, да, ну, простите, Сюзи, я просто склонна увлекаться».

«Ничего страшного, мэм. Мы хотим быть полезными любым способом, каким можем».

«О боже, как приятно это слышать. Я знала, что вы двое будете молодцами».

Роберт не был слишком счастлив слышать, что она вызывается за них обоих, делать почти всё что угодно.

«Но ты, дорогая, действительно имеешь очень милый анус, если я могу так сказать».

«Спасибо, мисс Спок», — вежливо ответила Сюзанна.

«О боже, да, чуть не забыла. Вам двоим не нужно сделать кака или что-то в этом роде, правда?»

«Нет, мэм», — ответили они оба. Как девушкам удавалось не разразиться смехом, было неясно для Роберта.

«Ну, это приятно слышать. Теперь, ну, девочки, по очереди, начиная прямо здесь». Она указала на девушку, стабилизирующую «младенца» Бобби, — «осторожно вставьте термометр медленно в его анус примерно на полдюйма, и то же самое для Сюзи». Девушки сделали, как им было велено. Роберт закрыл глаза от вторжения. Он не мог вспомнить, когда в последний раз мать измеряла ему температуру ректально. Он пытался расслабить сфинктер, но вторжение казалось таким чужеродным, таким неправильным и, конечно, очень, очень смущающим.

Для Сюзанны это было почти так же трудно. Эти студентки были только первокурсницами, или первокурсницами, как она предпочитала их называть, и было немного унизительно, что они измеряли ей ректальную температуру. Также не помогало, что они явно были этим забавлены, с таким количеством ухмылок и улыбок на лицах.

Сюзанна, однако, была разочарована, что в классе не было парней. Мужчины должны быть так же вовлечены в уход за младенцами, так же заинтересованы, как женщины. Более того, она знала, насколько труднее было бы для неё, если бы парни измеряли ей ректальную температуру. Было бы хорошо описать такой опыт в отчёте. Чем сложнее задача, тем больше она достигала бы.

Роберт, к счастью, не видел лиц девушек за своим столом, но он определённо чувствовал присутствие той, что засовывала толстый термометр ему в попу.

«Осторожно держите термометр между указательным и средним пальцем, чтобы он не был вытолкнут, и ждите около двух минут, прежде чем вытащить его».

Мисс Спок использовала свои часы, чтобы засечь время. Роберту казалось, что он, должно быть, пробыл там 15 минут, прежде чем она наконец сигнализировала, что время вышло.

Девушки затем осторожно вытащили термометры.

«Температура выше 100, 4, девочки, обычно считается лихорадкой. Как справились наши маленькие младенцы?»

«Идеально нормально, мисс Спок», — объявила каждая из них.

«О, как приятно это слышать». Действительно, было бы весьма тревожно обнаружить, что у одного из них действительно есть температура. «Да, теперь используйте влажную салфетку, чтобы очистить ваш термометр и, конечно, вашего младенца. Мы не хотим, чтобы у них были неудобные попки».

Измерение температуры ректально девушками было уже достаточно плохо. Теперь быть очищенным там было унизительно, даже для Сюзанны. Роберт сжал глаза от унижения, когда почувствовал, как девушка раздвигает его ягодицы и осторожно вытирает его анус, хотя влажная салфетка была довольно стимулирующей, такой холодной и покалывающей.

«Когда закончите, передайте термометр девушке рядом с вами, и каждая из вас по очереди удерживайте его или её на месте, измеряйте температуру и очищайте анус».

Упражнение, казалось, длилось вечно, особенно для Роберта, каждая из девушек по очереди засовывала термометр ему в попу и вытирала его, словно он не мог даже выполнить этот самый личный акт сам. Несколько девушек, похоже, не могли устоять перед возможностью пощекотать его яички пальцами, пока они засовывали термометр ему в попу и держали его там. К счастью, он находил это таким унизительным, что не возбуждался, хотя пара девушек была довольно чувственной в том, как они медленно вытирали, фактически ласкали, его анус, наслаждаясь видом того, как его дырочка сжималась и дёргалась, когда они гладили её прохладной, покалывающей салфеткой.

Сюзанна на самом деле начала наслаждаться этой частью. Она просто закрыла глаза и иногда даже немного покачивала попкой от довольно странного, возбуждающего ощущения. Ей вспомнился язык парня в классе мисс Бейкер. «Да, девочки», — сказала мисс Спок, наблюдая за покачиванием Сюзанны, — «иногда маленькие дорогие наслаждаются, когда их очищают там». Роберт покраснел, гадая, не о нём ли она говорит. Представьте, если бы мисс Спок захотела проверить, не получил ли он «стояк»?

«Ну, это было отлично. Теперь следующее, что мы хотим сделать, — это запеленать младенца».

Сюзанна даже покраснела от этого. Что может быть более инфантилизующим, чем быть запеленатой? Роберт был просто в ужасе. Может ли это стать ещё хуже?

Мисс Спок, однако, не замечала их дискомфорта. «Тканевые подгузники бывают разных форм и размеров. Традиционные тканевые подгузники обычно бывают предварительно сложенными или квадратными и требуют закалывания. Более современные подгузники приталенные или контурные, как одноразовые, и имеют застёжки на липучках или кнопках. Другие аксессуары для тканевых подгузников, конечно, включают впитывающие вкладыши». Она продемонстрировала это на одном из своих образцов. «Некоторые из них на самом деле смываемые. Также есть удвоители подгузников для дополнительной защиты ночью». Она подняла пару. «И чехлы для подгузников, чтобы предотвратить протекания».

Роберт едва мог смотреть. Это было похоже на то, что он находится в камере пыток, а надзиратель демонстрирует стражам, какие из множества доступных устройств, инструментов и оружия можно использовать для нанесения ему боли и травм.

«Начнём с Сюзи, используя традиционные тканевые подгузники». Она повернулась к Сюзанне. «Есть два способа их закрепить. Первый — это треугольная складка, где вы складываете квадрат пополам, чтобы получился треугольник. Для новорождённых или младенцев поменьше вам может понадобиться загнуть длинную сторону треугольника вниз на несколько дюймов, чтобы он лучше подходил вашему младенцу. Сюзи здесь довольно маленькая для девочки, но всё же, конечно, на самом деле довольно большой младенец».

Роберт поднял голову, чтобы посмотреть, как и многие из его девушек переместились, чтобы хорошо видеть через плечо или рядом с одной из девушек, назначенных к столу Сюзанны. Он действительно хотел это увидеть, хотя с смешанными чувствами. С одной стороны, казалось, что он смотрит, как близкий друг сталкивается с пыткой, которую ему предстоит пережить. С другой стороны, это было странно эротично. У него был хороший вид сбоку от мисс Спок на милую маленькую безволосую киску и попку Сюзанны, когда мисс Спок схватила её поднятые лодыжки, чтобы приподнять её попку.

«Положите младенца в подгузник, мягко подняв его ноги и подсунув подгузник под него. Самая длинная сторона треугольника должна быть за спиной младенца, с противоположным углом, направленным вниз к её ногам».

Роберт почувствовал, как его член начинает набухать, и быстро опустил голову. Ни за что он не собирался получить эрекцию, пока его пеленают.

Мисс Спок тщательно описывала каждый шаг, пеленая Сюзанну. «Поднимите переднюю часть подгузника между ног младенца и на её живот». Роберт был искушён снова поднять взгляд, так как знал, что Сюзанна будет раздвигать ноги.

Сюзанна подумывала о том, чтобы издавать детские звуки. Это определённо продемонстрировало бы её энтузиазм по поводу этой классной демонстрации, но она всё ещё чувствовала себя довольно амбивалентно по этому поводу. Теперь она немного радовалась, что в классе нет парней. Представьте, быть запеленатой парнем! «Перекиньте одну сторону так, чтобы она перекрывала центральную часть, а затем перекиньте другую сторону так, чтобы она перекрывала две другие части. Закрепите все три части вместе английской булавкой, будучи, конечно, очень осторожными, чтобы не уколоть младенца».

Когда она закончила, она отстранилась и подняла руки, словно только что закончила украшать торт и была очень довольна результатом. «Отлично! Разве она не выглядит ужасно мило, девочки, в своём новеньком, чистом подгузнике?»

«О да, мисс Спок», — воскликнули все они. Сюзанна, однако, не чувствовала себя очень мило. Представьте, каково было бы идти через кампус в подгузнике? Это могло быть хуже, чем быть голой, или, по крайней мере, так она считала. Слава богу, Гарри и его друзья не были в этом классе!

Роберт снова хотел посмотреть. Ему было любопытно, действительно ли она выглядит мило, но он просто не мог заставить себя это сделать.

«Хорошо, тогда, давайте используем прямоугольную складку для Бобби». Девушки Роберта быстро вернулись на свои исходные позиции вокруг него, и девушки Сюзанны также переместились, чтобы видеть как можно больше. Мисс Спок повернулась, чтобы запеленать Роберта. «Бобби, если не возражаешь, перевернись обратно на спину, как твоя сестра, Сюзи».

Теперь он был крайне рад, что избежал эрекции. Как бы это было смущающе? Однако он был немного набухшим.

«О боже, наш маленький Бобби довольно большой мальчик, не так ли, девочки». Девушкам пришлось хихикнуть над этим, и мисс Спок не возражала. В конце концов, это было в ответ на её шутку, и какая женщина могла бы не заметить этого. Фактически, она зашла дальше. «Я не думаю, что когда-либо видела такой большой пи-пи».

Лёжа на спине, он теперь мог, фактически был вынужден, видеть лица девушек, что делало всё ещё труднее терпеть. Они явно очень наслаждались этим. Это, по крайней мере, помогло ему уменьшить то небольшое набухание, которое произошло.

«Девочки, когда пеленаете мальчика, хорошей идеей может быть держать чистый подгузник над пенисом во время смены». Она осторожно положила подгузник на пенис Роберта. Девушки открыто застонали от разочарования.

Тэмми спросила: «Разве мы не можем ещё посмотреть на его пи-пи, мисс Спок?»

Мисс Спок могла бы отругать Тэмми за это замечание, но ей пришлось признать, что это естественно так реагировать. «Матери часто находят пи-пи своих маленьких мальчиков милыми». Она потянулась под подгузник и схватила вялый член Роберта, к его большому удивлению. «И, конечно, они такие драгоценные, не правда ли», — любовно поддразнила она, слегка сжав его. «Но, да, нам действительно стоит держать его прикрытым, потому что воздействие воздуха часто заставляет маленьких мальчиков мочиться, на вас, на стены или на что угодно в пределах досягаемости». Она огляделась, подмигивая девушкам, все из которых визжали от отвращения или веселья.

Она посмотрела Роберту в лицо, с широкой улыбкой, пока ласкала его пенис. «Но, Бобби, ты ведь не пойдёшь пи-пи на меня, правда, милый?»

«Нет, мэм», — ответил он, хотя, честно говоря, теперь он рассматривал такую возможность. Это могло бы быть хорошим способом отомстить этим девушкам.

Она отпустила его пенис и вернулась к пеленанию. «Девочки, прямоугольная складка похожа на одноразовые подгузники. Сначала складываете подгузник в прямоугольник и располагаете подгузник под младенцем, с длинными сторонами, направленными в ту же сторону, что и младенец». Роберт не был намного выше Сюзанны, но он был достаточно крупнее по весу, так что она не могла легко поднять его попку за лодыжки. «Бобби, если не возражаешь, помоги мне тебя поднять». Он неохотно согласился. Участник Программы должен всегда полностью сотрудничать, даже если его пеленают. «Поднимите нижнюю часть на живот младенца. Сначала перекиньте одну сторону и закрепите английской булавкой, затем сделайте то же самое с другой стороны».

Когда она закончила, она снова отстранилась и подняла руки. «Отлично. Два очень милых запеленатых младенца! Вот, почему бы вам обоим не встать на столы и не показать девочкам ваши новые подгузники. Все младенцы любят хвастаться».

Они оба чувствовали себя ужасно пристыженными. Что действительно могло быть более смущающим, чем стоять, нося подгузники, в классе колледжа? «Повернитесь, теперь, дорогие, чтобы все могли хорошо рассмотреть». Они поймали взгляды друг друга, медленно поворачиваясь. Вид партнёра в подгузнике заставил каждого из них чувствовать себя ещё хуже, так как они могли видеть через партнёра, как глупо они сами должны выглядеть. Это было так смущающе, что они не могли долго смотреть друг на друга и быстро отвернулись, прекрасно зная, что заставляют своего партнёра чувствовать себя ещё хуже, глядя.

«Нет, нет», — отругала их мисс Спок. — «Хорошо посмотрите друг на друга. Я думаю, каждый младенец должен быть так счастлив и горд своими новыми, чистыми, сухими подгузниками, и это такие красивые подгузники. Я специально выбрала их для каждого из вас».

Они снова повернулись лицом друг к другу и на этот раз хорошо рассмотрели.

Указание мисс Спок оказалось полезным, поскольку оба в итоге не могли не улыбнуться. Это было смущающе, но они также должны были признать, что это забавно. Они оба выглядели так нелепо комично, и в их общем смущении они могли хотя бы улыбнуться друг другу, предоставляя взаимное сочувствие и утешение в этом унижении.

Сюзанна даже нашла, что Роберт выглядит как-то мило. Он выглядел мило, потому что это было так глупо, так неуместно: этот хорошо развитый, сильный молодой человек, с действительно очень большим пенисом, когда он в эрекции, носящий детские подгузники. И они были очень подходящими для него, так как на них были маленькие голубые медведи. Мисс Спок не пожалела средств.

И Роберт должен был признать, что Сюзанна выглядит как-то мило, на самом деле очень мило. Она всегда выглядела мило: её прекрасные зелёные глаза, такие красивые под очками, её милые драгоценные сиськи, а теперь в подгузниках с маленькими розовыми котиками, резвящимися на них. Он чувствовал, как набухание начинает возвращаться.

Сюзанна решила, что должна подыграть. Если это то, чего хочет мисс Спок, то она сделает это с максимальным усилием и энтузиазмом. Это был её последний урок, и она должна была сделать его лучшим. Она улыбнулась Роберту и сказала: «Тебе нравятся мои новые подгузники, Бобби? Я думаю, они очень красивые».

Роберт чувствовал, как его член набухает ещё больше. Сюзанна, вспомнив рекламу, которую однажды видела, положила палец в рот и кокетливо сказала: «Я теперь большая хорошая девочка!» Передняя часть подгузников Роберта начала выпирать.

«Боже мой, мисс Спок», — воскликнула Тори, — «У малыша Бобби стояк!»

Мисс Спок посмотрела на очевидный признак торчащего стержня в его подгузнике. Однако это было на самом деле удачным событием, так как девушки, вероятно, не осознавали, что маленькие мальчики могут получать эрекции. Роберт тут же сел обратно. Большинство девушек отступили, но пара из них потянулась, чтобы исследовать необычный рост в его подгузнике. Роберт сначала отводил их руки, но, когда он это делал, ещё пара просто занимала их место. «Теперь, не позволяйте этому вас беспокоить, девочки. Младенцы — чувственные существа от макушки до кончиков пальцев». Стейси в данный момент оценивала чувственность малыша Бобби кончиками пальцев, проводя ими вверх-вниз по его растущей твёрдости. Мисс Бейкер добавила: «Для родителя, который действительно комфортно относится к их чувственным исследованиям, это радость, но некоторые родители беспокоятся, гадая, не означает ли это, что их ребёнок будет гиперсексуальным». Тори хихикнула, чувствуя стояк Бобби. «Важно помнить, что их игра чувственна, а не сексуальна. Они получают такое же удовольствие от сосания пальцев ног, как от ласкания своих пенисов». Это, возможно, был неудачный выбор слов, так как Стейси задумалась, каково было бы пососать пенис этого младенца. «Вы можете обнаружить, что ваш драгоценный десятимесячный малыш покачивается на животике, явно наслаждаясь маленькой детской эрекцией. Это естественная реакция тела и просто означает, что части тела работают».

Большинство девушек теперь покинули стол Сюзанны. Младенец с твёрдым членом был гораздо интереснее, чем запеленатая девочка. Джули спросила: «Мисс Бейкер, моя мама обычно щёлкала по стояку моего младшего брата пальцем, чтобы он прекратился».

«Я бы действительно не советовала этого». Тори определённо не щёлкала по пенису Бобби. Это была скорее очень чувственная ласка. «Вы только расстроитесь, так как, вероятно, не сможете это остановить, и поскольку вы хотите, чтобы ваш ребёнок имел позитивные чувства к своему телу, я бы не лишала его невинного удовольствия от прикосновений».

Девушки определённо не хотели этого делать. Теперь они предоставляли ему довольно много «невинных» прикосновений.

Это не было контролируемым чувственным массажем, который предоставляли девушки в классе мисс Бейкер. Это было больше похоже на то, что испытала Сюзанна от парней, когда твёрдый член Роберта ласкали бесчисленные руки, скользящие по, под и вокруг его члена, а также его попки. Это быстро стало для него таким же захватывающим, как было для Сюзанны. На мгновение он полностью забыл, что носит подгузники, что его унижают. Он просто позволил себе наслаждаться удовольствием от того, как столько девушек трогают, щекочут, гладят и ласкают его твёрдый член.

Его было так много, что многие девушки могли участвовать одновременно, хотя всё ещё было довольно много толкания и суеты. Джанет даже засунула руку в его подгузник и полностью схватила его член, крепко сжимая его голую твёрдость рукой, пока гладила его вверх-вниз, в то время как другие девушки щекотали и ласкали круглую, набухшую луковицу пальцами.

Вскоре он почувствовал, что готов взорваться. Он не удивился. Он был молодым человеком. Он мастурбировал больше одного раза за день раньше. Однажды, на самом деле, он дрочил четыре раза за один вечер, будучи вдохновлённым очень симпатичной приезжей кузиной, которая казалась ужасно кокетливой для кузины, расхаживая по дому в футболке и трусиках, оставляя дверь открытой, когда принимала ванну, и, в конце дня, даже оставив дверь спальни приоткрытой, пока сама мастурбировала. Она подарила ему понимающую улыбку и поцелуй, когда уезжала после выходных.

Быть пощекотанным, поласанным, поглаженным и сжатым пятью-десятью разными девичьими руками было определённо более стимулирующим, чем просто подглядывание за кузиной. Хотя Роберт сумел забыть, что носит подгузник, пока девушки его мастурбировали, реальность быстро вернулась, когда он начал брызгать своим зарядом в подгузник. «Мисс Спок, мисс Спок!» — взвизгнула Тори, — «Малыш Бобби теперь мочит свой подгузник!»

Джанет быстро вытащила руку из его подгузника, почувствовав немного его спермы, не желая быть пойманной с рукой в банке с печеньем. Другие девушки, однако, продолжали играть с ним снаружи, наслаждаясь тем, что заставили его эякулировать. Некоторые из других девушек прекрасно понимали, что произошло и почему, но не собирались доносить на девушек, ответственных за грязный подгузник Бобби.

Мисс Бейкер была удивлена. Любой молодой человек возраста Роберта наверняка мог себя контролировать. Возможно, с волнением момента, в сочетании с необходимостью так долго сдерживаться как участнику Программы, он действительно случайно промахнулся? Она предупреждала девушек о том, что маленькие мальчики могут мочиться во время пеленания. Похоже, Бобби потерял контроль над собой из-за пальцев девушек. Но всё же, она спрашивала раньше, не сделал ли он кака. Если ему нужно было пописать, почему он ей не сказал?

На самом деле, может быть, он сделал это нарочно? Участники Программы должны с энтузиазмом участвовать в классных демонстрациях, полностью принимая упражнение и предлагая свои собственные вклады, когда это полезно. Очевидно, было бы очень полезно, если бы один из них намочил себя в демонстрации смены подгузников. Она улыбнулась Роберту, который выглядел скорее взволнованным, чем гордым, хотя это была бы вполне ожидаемая реакция от того, что ты намочил себя, особенно в его возрасте. Он, должно быть, чувствует себя немного смущённым из-за этого, даже если это было намеренно. Ей придётся дать ему знать, как она довольна и признательна. «Роберт, как мило с твоей стороны намочить себя!»

«Да, мэм», — ответил он, задыхаясь, его тело и разум поглощены оргазмом, его член дёргается и брызжет в подгузник. Удовольствие от оргазма было таким интенсивным, что помогло компенсировать тот факт, что он делал это в подгузник, под мерцающими глазами и хихикающими улыбками юных леди, которые довели его до этого состояния. Его голова наклонилась вперёд, пока он продолжал чувствовать, как он изливается и брызжет в свои детские штанишки, поглощённый чистым блаженством своего оргазма. Даже когда он чувствовал, как влага собирается внутри, он не возражал, так как любое смущение было хорошо компенсировано более фундаментальным удовольствием от его оргазма.

Но, когда всё закончилось, когда инстинктивные волны блаженного удовольствия рассеялись, ему осталось только смущение от мокрого подгузника, наполненного его тёплой, липкой спермой.

Сюзанна была так же впечатлена, как мисс Спок, возможно, даже больше. Она только рассматривала возможность говорить детским языком, чтобы продемонстрировать своё энтузиастическое участие. Роберт превзошёл её; нет, намного превзошёл. Он действительно намочил себя. Она не могла быть горднее. С самого начала Роберт казался очень амбивалентным, если не неохотным участником Программы. Это было довольно очевидно. Он не разделял её пылкую страсть, её приверженность, её преданность. И всё же было ясно, что он переменился, желая завершить опыт демонстрацией истинной преданности. Она чувствовала такую гордость за него и даже немного ревновала. Она намеревалась сама пойти дальше в этом последнем классе. Это, в конце концов, была её последняя возможность продемонстрировать свой энтузиазм, оставить свой след в истории Программы.

Она закрыла глаза и сосредоточилась на расслаблении мочевого пузыря. Это было удивительно трудно. Была естественная неохота, как у взрослого, мочиться на себя. Но она не собиралась оставлять Роберта одного там, чтобы он участвовал больше, чем она. Ей нужно было показать, что она равна ему в приверженности и преданности. Если он может это сделать, то и она сможет. Она представила, что сидит на унитазе и ей так сильно, очень, очень сильно нужно идти.

И вот оно пришло. Сфинктер её мочевого пузыря наконец расслабился, и оно начало просачиваться, затем капать, затем литься из неё. Её подгузник наполнялся её мочой. Она улыбнулась в победе, чувствуя, как тёплая влага наполняет её подгузник.

«Мисс Спок, мисс Спок», — воскликнула Бекки, — «Сюзи тоже мочит свой подгузник!»

Все были удивлены, даже шокированы, особенно те, кто знал, как на самом деле Роберт намочил свой подгузник. Роберт, возможно, был самым удивлённым, и он улыбнулся. Это было так мило со стороны Сюзанны. Она, должно быть, поняла, как это смущающе для него, и не позволяла ему страдать от этого опыта в одиночку. Это было так ужасно мило с её стороны. Она собиралась отвлечь внимание, унижение, от него и взять бремя на себя.

Мисс Спок была почти так же довольна, как Роберт. «Ну, тогда, девочки, давайте за работу. Наши участники Программы так любезно намочили свои подгузники, чтобы мы могли теперь практиковаться в том, как чистить младенца. У нас есть работа!»

Девушки не были так довольны. Девушки с Сюзанной не имели интереса очищать мочу девушки их возраста. Одно дело чистить милого маленького младенца; совсем другое — чистить молодую леди, независимо от того, насколько мило и невинно она выглядела. И некоторые из других девушек также не имели реального интереса в смывании спермы парня, хотя пара из них была на самом деле немного любопытна по этому поводу.

«Бекки», —指示 мисс Спок, — «почему бы тебе не снять подгузники Сюзи, а ты, Тори, почему бы тебе не снять подгузники Бобби». Девушки осторожно сняли английские булавки, стараясь не только не уколоть своих младенцев, но и избегать прямого контакта с влагой, содержащейся внутри. Это было нелегко для всех них.

«Теперь, девочки, не пытайтесь избежать намокания рук. Это именно тот момент, чтобы намочить руки, фигурально и буквально. Ваши младенцы не стыдятся того, что они оставили в своих подгузниках, и вы тоже не должны. Чем более вы расслаблены, принимаете их телесные функции, тем вероятнее, что они вырастут, принимая и чувствуя себя комфортно с собой».

Девушки знали, что она права. Они начали действовать как настоящие матери, пока мисс Спок объясняла им, как чистить младенцев, раздавая необходимые материалы по мере разговора. «Используя детские салфетки, мягко вытирайте младенца. Чистите спереди назад». Ни Сюзанна, ни Роберт не могли смотреть, как девушки их чистят. «Девочки, никогда не вытирайте сзади вперёд, особенно у девочек, иначе вы можете перенести бактерии, которые могут вызвать инфекции мочевыводящих путей, вперёд от прямой кишки».

Очистка Роберта оказалась немного сложнее, так как его вязкая, липкая сперма была значительно труднее отмыть. Кроме того, его лобковые волосы были особенно грязными. Сюзанна улыбнулась про себя. У неё была ещё одна веская причина для того, чтобы побриться перед занятиями сегодня. «Вы можете поднять ноги младенца, чтобы лучше дотянуться. Не забудьте про складки на бёдрах и ягодицах».

Тори спросила, указывая на головку вялого пениса Роберта: «Мисс Спок, нужно ли нам чистить его там?» Она беспокоилась, что немного спермы Роберта могло попасть под его крайнюю плоть.

«Боже мой, да, Тори, это очень хороший вопрос». Тори была довольна, что задала вопрос, но не ответом. «На самом деле очень важно очищать там. Однако, когда мальчик ещё младенец, его крайняя плоть всё ещё будет прикреплена к пенису. Не пытайтесь насильно снять крайнюю плоть. Но по мере взросления она будет отходить, и вам нужно будет очищать отшелушившиеся клетки кожи. Когда достаточно этих отшелушившихся клеток сгущается, они могут образовать белую массу, обычно называемую ‘смегмой’». Девушки застонали от отвращения. Это действительно звучало как ужасно противный термин. Тори скривилась, но Джули потянулась и добросовестно оттянула крайнюю плоть Роберта, вытирая сперму, смегму, которая просочилась внутрь, улыбаясь Роберту, пока делала это. Он не улыбнулся в ответ. Всё, что он мог сделать, это вспомнить, как его мать на самом деле учила его, как чистить себя там. Когда девушки закончили, они отступили для осмотра мисс Спок. И Сюзанна, и Роберт были должным образом смущены. Они чувствовали себя как младенцы, которых проверяют на чистоту после того, как они намочили себя, и это была именно суть. Мисс Спок тщательно осмотрела каждый уголок и щель. Она даже несколько раз принюхалась.

Но хорошая новость была в том, что девушки действительно хорошо справились. «Отличная работа, девочки! Теперь давайте добавим завершающий штрих. Многие матери предпочитают мази, чтобы держать младенца чистым, но я должна признать, что я старомодная девушка. Я предпочитаю пудру». Она передала контейнер каждой из девушек. «Сюзи и Бобби, почему бы вам обоим не перевернуться на животики, пока девушки наносят пудру. Припудривание попки младенца после смены подгузников может впитать оставшуюся влагу и уменьшить вероятность появления опрелостей. Но избегайте пудр на основе талька». Девушки щедро нанесли пудру на попки Сюзанны и Роберта. «Они могут вызвать аллергии или астму. Чтобы быть на безопасной стороне, ищите натуральные пудры, сделанные из кукурузного крахмала, который имеет те же впитывающие качества, что и традиционные тальковые пудры». Все девушки хотели присоединиться к припудриванию, так как это позволяло им играть с их милыми попками. И это было по своей сути забавно. «Другие альтернативы тальку включают кору скользкого вяза, каолиновую глину и бентонитовую глину. Есть довольно много полезных брендов, таких как Jason’s Chamomile Body Powder, Baby Bee Talc-free Buttermilk Powder от Burt’s Bees и California Baby Non-talc Powder».

К тому времени, как её длинная лекция закончилась, попки Сюзанны и Роберта были очень белыми.

«Чистый, здоровый младенец — счастливый младенец».

Однако ни Сюзанна, ни Роберт не были особенно счастливыми младенцами, так как они могли видеть, оглядываясь через плечо, свои тальково-белые попки. Конечно, мисс Спок не ожидала, что они покинут класс в таком виде.

Прежде чем они могли выразить свои опасения, прозвенел звонок, означающий конец урока, и девушки быстро разошлись.

«Ну, спасены звонком», — воскликнула мисс Спок. Они не чувствовали себя особенно спасёнными. Мисс Спок вывела их из класса с их лилейно-белыми напудренными попками.

К финальному разбору

Хэнк нахмурил брови при виде белых напудренных попок Сюзанны и Роберта. «Что, чёрт возьми, с вами, ребята, случилось?» — спросил он.

«Не спрашивай», — ответил Роберт, чувствуя себя ужасно смущённым. Он огляделся. Они снова привлекали довольно много студентов, их белые попки особенно привлекали внимание, словно белые хвосты ланей в лесу.

Мистер Адамс покачал головой. Он чувствовал сильное сочувствие к участникам Программы, но никогда больше, чем сейчас. Какой позор заканчивать день с белыми напудренными попками. Он знал, что это вызовет немало насмешек и издёвок.

Он решил просто отпустить их. Участникам не полагалось бежать на занятия. Они могли идти быстро, но не могли просто пробегать мимо студентов, которые могли бы попросить их позировать. Однако мистер Адамс чувствовал, что они сделали больше, чем достаточно для Программы. «Слушайте, дети, административное здание через площадь, но почему бы вам, белохвостым голубям, не побежать и не останавливаться ни за что».

Роберт не мог быть более благодарен. Сюзанна была готова идти пешком, но она видела, как сильно её партнёр хочет побежать. И, кроме того, было бы весело закончить это таким образом. «Побежали!» — воскликнула Сюзанна и сорвалась с места, её маленькие сиськи дрожали, как желе. Роберт быстро последовал за ней, его пенис развевался на ветру и подпрыгивал на бёдрах. Хэнк побежал за ними, улыбаясь при виде их белых попок в свете солнца.

Как Крисси и Майкл, они на самом деле смеялись, пробегая через площадь. Они видели, как рты студентов широко раскрывались, но прежде чем те могли попросить позу, они уже промчались мимо. Настала их очередь хихикать и смеяться в триумфе.

Когда они достигли входа в административное здание, они ворвались внутрь и согнулись, смеясь и хватая ртом воздух, погружённые в свои мысли, свои воспоминания об этом знаменательном дне.

Сюзанна была очень довольна. Это было гораздо труднее, чем она думала, но она чувствовала, что достигла ряда значительных успехов и внесла значительный вклад в окончательный успех Программы. Она особенно хорошо чувствовала себя из-за того, как она выступила в классе мисс Бейкер, как она инициировала и вела урок статистики в классе мистера Бернулли, и даже как она невольно внесла вклад в класс мисс Спок, хотя должна была (и будет) отдать большую часть заслуг за это Роберту, так как он начал с мочеиспускания. Но она больше всего гордилась своим вкладом в открытие теоремы расширяющегося числового значения с профессором Хантингом. Да, это был действительно очень, очень хороший день. Честно говоря, она желала, чтобы он продолжался, чтобы он мог продолжаться. Она знала, что её родители будут так гордиться. Ну, на самом деле, она знала, что они, вероятно, будут немного шокированы. Родители могут быть такими консервативными. Она не планировала рассказывать им об этом, по крайней мере, пока результаты не будут опубликованы.

Роберт также чувствовал себя довольно хорошо по поводу этого дня. Он определённо наслаждался, по крайней мере физически, опытом с мисс Бейкер и её студентками. Любой оргазм был приятным, даже когда ты в подгузниках. Но лучшим опытом, конечно, был обед с мисс Биллингсли. Он покинул эту сессию с сильным чувством гордости и самоуважения. Он больше не чувствовал себя уродом. Но также было довольно много того, что было смущающим; на самом деле, действительно унизительным. Возможно, ношение подгузников и последующий уход из класса с напудренной попкой были худшими из всех, хотя мастурбация для Алисы была близкой второй, а начало класса мисс Бейкер тоже было довольно плохим.

Миссис Эдвардс спустилась, чтобы присоединиться к ним.

Когда миссис Эдвардс приближалась, Хэнк пожелал им всего хорошего. «Вы, ребята, очень хорошо справились», — сказал он. «Знаете», — обращаясь к Сюзанне, которая так широко улыбалась, словно только что выиграла какую-то крупную награду, — «я действительно думаю, что во многих отношениях вам двоим было тяжелее, чем Крисси и Майклу, и всё же вы действительно блистали».

Лицо Сюзанны засветилось, и на её глазах выступили слёзы. Она не могла быть счастливее. Было так мило с его стороны это сказать, и так замечательно это слышать. Это заставило её чувствовать себя ужасно, ужасно удовлетворённой и гордой. Она сделала это. Она хорошо справилась. Она крепко обняла Хэнка, на мгновение забыв, что прижимает свои голые маленькие сиськи к мужчине. «Спасибо, мистер Адамс», — тихо сказала она, пытаясь контролировать свои эмоции.

«Боже мой, дети», — воскликнула миссис Эдвардс. — «Как у вас появилась пудра на попках?»

«Не спрашивайте», — ответила Сюзанна, теперь улыбаясь Роберту, пока Хэнк прощался с ними и отправлялся завершать свой отчёт.

«Ну, идите сюда. Я возьму влажную тряпку и очищу вас обоих».

Сюзанна спросила: «Миссис Эдвардс?»

«Да, дорогая?»

«Можем ли мы сделать это сами?»

Она выглядела разочарованной. Ей так нравилось заботиться о своих студентах.

Сюзанна видела её разочарование, но объяснила: «Просто сегодня у нас было мало уединения». Это было преуменьшением. «Теперь, когда всё закончилось, мы хотели бы сделать это сами, наедине».

«Ну, конечно, дорогие. Конечно, я понимаю». Она действительно понимала. Она знала, что некоторые из сегодняшних опытов, вероятно, были трудными, хотя большая часть, должно быть, была весьма захватывающей и поучительной. В любом случае, эти двое на этом этапе заслуживали некоторого внимания. «Вот», — сказала она, направляя их в кабинет президента через коридор от его офиса. — «Вы двое можете очиститься там. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Когда будете готовы встретиться с президентом Рэйбёрном, просто дайте мне знать». Она взяла кувшин с водой президента вместе с парой чистых тряпок и передала их Сюзанне и Роберту, открывая дверь в кабинет и направляя их внутрь.

Как только она вошла в комнату, Сюзанна поделилась своими чувствами с Робертом. «Как-то обидно заканчивать день с напудренными попками». «Да, ну, по крайней мере, твоя выглядит мило».

«О, я думаю, твоя маленькая белая попка тоже выглядит как-то мило».

Было приятно иметь возможность шутить об этом. Теперь они могли поддразнивать друг друга, так как это было в духе сочувственного товарищества, и, что, возможно, наиболее важно, стресс дня наконец закончился.

«Почему они должны были нанести так много?»

«О, я думаю, им это нравилось».

«Я всё убрал?» — спросил Роберт, повернув попку к Сюзанне, которая теперь выглядела значительно более мужественной.

«Нет, нет, не совсем. Вот, дай я помогу». Она опустилась на колени и очистила его, стараясь даже добраться до щели. Его яички были особенно трудны для очистки, но они оба смеялись над её борьбой и её щекоткой.

«Хорошо, хорошо», — сказал он, поворачиваясь, — «Теперь твоя очередь».

Сюзанна улыбнулась, увидев, что он снова набухает. Не сильно, но это всё ещё было заметно. Когда она повернула попку к нему, она наклонилась, чтобы он мог хорошо её очистить. Она сказала: «Я удивлена, Бобби».

Роберт не поправил её, используя холодную влажную тряпку, чтобы осторожно очистить её попку. Никто из его друзей не звал его Бобби, и ему не нравилось использование этого прозвища в течение дня. Но, похоже, оно имело другое значение, когда его использовала Сюзанна.

Сюзанна полностью наклонилась, положила руки на колени и посмотрела на него. «Я удивлена, Бобби, что тебе ни разу не понадобилось облегчение».

Он посмотрел на неё, мимо этой ужасно милой маленькой попки и киски, выглядывающей на него из-за её бёдер, на её улыбающееся, в очках лицо. «Простите?»

«Ну, боже мой, было столько раз, когда у тебя, эм, знаешь». Теперь это стало труднее сказать. Она сказала совсем тихо: «стояк».

Он понял, что она, вероятно, не знает, что у него были оргазмы со студентками мисс Бейкер, с мисс Биллингсли и даже со студентками мисс Спок. Она ни одного из них не видела, и он никогда ей не рассказывал. Он провёл тёплой влажной тряпкой по щели её попки. Он отвёл глаза от её, признаваясь: «Ну, это на самом деле случалось пару раз, случайно». Он чувствовал себя довольно виноватым из-за этого. Хотя он действительно не знал почему.

Она также отвернула лицо от него и призналась: «У меня тоже».

Роберт остановился в своей чистке. Он был удивлён. «У тебя действительно было, эм». Теперь он странно чувствовал себя некомфортно.

Сюзанна почувствовала его дискомфорт. Она подвинула попку ближе к его лицу и закончила его предложение: «Оргазм?»

Глаза Роберта теперь были прикованы к её киске. «Эм, да». Он подумал, что, возможно, стоит почистить и там.

«Бобби, убедись, что очистишь мою, эм».

Роберт улыбнулся, заканчивая её предложение: «Твою киску?»

Она хихикнула, наклоняясь ещё ниже.

Роберт просунул руку между её бёдер и легко, нежно, ласково смахнул пудру с её киски.

Сюзанна вздохнула с благодарностью и удовлетворением.

Роберт почувствовал, как его член сильно поднялся. Это было бы нехорошо, если они собираются встречаться с президентом. Ему придётся теперь приложить холодную воду к своему члену, как сделала миссис Эдвардс в самом начале их паломничества. «Ну, я думаю, ты теперь вся чистая и блестящая», — заметил он, похлопав её по попке, чтобы подчеркнуть это.

Она выпрямилась и повернулась к нему лицом, увидев, что он снова полностью эрегирован. «Похоже, тебе теперь нужно облегчение, не так ли?»

Он посмотрел на своё возбуждённое состояние. «Да, похоже, что да. Милые маленькие попки умеют это делать с парнем».

«Я думаю, это было больше, чем моя попка, Бобби».

Он не ответил.

«Ну, если это моя вина, то, может быть, я должна это исправить. В смысле, ты ведь не хочешь встречаться с президентом Рэйбёрном в таком виде, правда?»

«Нет, нет, я не думаю, что хотел бы». Он опустил одну из тряпок в кувшин с холодной водой.

Сюзанна взяла его запястье, чтобы остановить. «На самом деле, Бобби, я как-то думала о том, чтобы самой позаботиться об этом».

Роберт посмотрел на неё, его большой член торчал перед ним. Он был весьма приятно удивлён. На самом деле, он не мог придумать ничего лучше, чем если бы Сюзи его подрочила. Это, вероятно, был бы лучший оргазм дня, так как это была бы рука девушки, которая ему нравится, рука, используемая на нём с привязанностью. Он заложил руки за спину, предоставляя свой член для её рук.

«Нет, нет, Бобби, не так».

Он был удивлён, но ещё больше доволен. Она собиралась использовать свой рот? Его член ещё больше набух и стал выше. Это было так хорошо, когда мисс Бейкер и мисс Биллингсли использовали свои рты на нём. Он знал, что будет ещё лучше почувствовать юные губы и язык Сюзанны.

Но Сюзанна не опустилась на колени. Напротив, она легла обратно на пол, а затем перевернулась, предоставляя ему свою попку, свою киску, как она сделала ранее на площади под руководством Алисы. Она знала из того опыта, что Бобби нравится смотреть на неё так, и, вероятно, ему понравилось бы делать это с ней так. Она не просто хотела ласкать или сосать его, она хотела, чтобы он был внутри неё. Она хотела почувствовать, каково это — иметь такой большой, мужественный член внутри себя. Она хотела, чтобы большой член Бобби был внутри неё.

«Ты действительно хочешь, чтобы я это сделал?»

Она посмотрела на него. Он выглядел ещё больше оттуда, глядя мимо её поднятой попки на его возвышающийся член. У неё были сомнения. Он выглядел ужасно большим, и это был её первый раз. Но она знала, что это член мужчины, которого она хотела взять, мужчины, которого она хотела, чтобы он был тем, кто возьмёт её в первый раз, её партнёра в Программе. Она покачала попкой, как делала раньше. «О да, Бобби, я действительно хочу. Я хочу, чтобы ты вставил свой твёрдый пенис в меня».

«Но не думаешь ли ты, что это будет больно?»

Она просунула руку между бёдер и слегка ощупала свою щель. Она была довольно влажной. Она раздвинула её. «Не когда я вся мокрая, как сейчас». Она никогда бы не сделала ничего подобного раньше, но после классных опытов она обнаружила, что удивительно комфортно относится к своей сексуальности.

Роберт подумал о том, что сказала мисс Биллингсли. Может быть, она сможет это выдержать. Сюзи, однако, была ужасно маленькой девочкой, ужасно маленькой. Но она хотела попробовать, и он, чёрт возьми, тоже хотел попробовать. Но не так. Он не хотел брать её так, как взял мисс Биллингсли. Он хотел видеть её лицо, её глаза, когда делал это.

«Можем ли мы, однако, сделать это по-другому?»

«Простите?» — спросила она, не понимая, что он имеет в виду.

«Спереди, лицом друг к другу».

Сюзи улыбнулась. Если бы это был её выбор, она бы предпочла сделать это так. Она просто предположила, что Бобби предпочтёт сделать это сзади. «Почему ты хочешь сделать это так?» «Чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза».

Это был правильный ответ. Она перевернулась обратно и раздвинула ноги для него.

Он опустился между ними, его твёрдый член качался в воздухе, нетерпеливо ожидая своего удовлетворения.

«Осторожно», — предупредила она. — «Будь нежным». Ей было неприятно это говорить. Это было так стереотипно по-девичьи, но правда была в том, что она действительно немного боялась. Какая девушка не была бы, столкнувшись с таким членом. Он выглядел как член быка, если она вообще когда-либо видела такой. Она полностью легла на пол, прикусив губу, потянулась вниз и снова раздвинула губы своей киски, полностью открываясь ему, как она сделала для класса мисс Бейкер, но на этот раз для Бобби, для парня, который ей нравился, парня, который ей действительно нравился.

Он лёг на неё сверху, опираясь на одну руку, пока другой направлял свой член на нужное место. Он внимательно следил за мисс Биллингсли.

Он толкнулся вперёд.

«Ой!» — воскликнула Сюзи, удивлённая, хотя и не совсем, тем, как большим он ощущался. Однако она толкнулась назад, побуждая его войти глубже.

Он сделал это, очень медленно и очень осторожно. Казалось, что он вошёл немного дальше. Он продолжал свои осторожные, пробные толчки, проникая всё глубже и глубже с каждым движением. Сюзи соответствовала каждому толчку своим собственным движением назад.

Это было невероятно тесное соответствие. Сюзи чувствовала, что это действительно член быка, а не молодого человека, но это, казалось, делало всё ещё более захватывающим, более волнующим, более стимулирующим, быть взятой таким большим, мужественным членом, и в самый первый раз. Сколько девушек берёт такой член в первый раз, когда они это делают? Это на самом деле заставило её чувствовать себя немного гордой за то, что это так, в первый раз.

Они продолжали довольно долго, толкаясь и надавливая; оттягиваясь назад, но никогда так далеко, чтобы полностью выйти, ровно настолько, чтобы обеспечить больше инерции, больше силы для следующего толчка.

Сюзи казалась Бобби ужасно, ужасно тесной, словно её киска была серией тысяч губ, все цепляющиеся, крепко сжимающие его член, или одним гигантским языком, полностью обволакивающим его член в одном гигантском, мягком, тесном лизании.

Вскоре он был полностью внутри, и это стоило значительных, терпеливых усилий. Он никогда не чувствовал более прекрасного дома для своего члена. Это было похоже на то, что её киска была точно создана для того, чтобы обнимать, поглощать его член, стены сжимали, формировали, сдавливали и ласкали каждый дюйм, каждый сантиметр.

Он делал более полные, длинные толчки. Сюзи закрыла глаза, обхватила его ногами, обняла руками, притянула к себе и застонала от удовольствия, крепко удерживая его и его член против себя. Она посмотрела ему в глаза и ахнула: «Бобби, ты так хорошо чувствуешься внутри меня».

Это было музыкой для его ушей. Никаких жалоб, никаких криков дискомфорта или боли, никаких протестов. Ей это нравилось. Ей явно это нравилось.

«Хмф, хмф, хмф», — Сюзи кряхтела с каждым мощным толчком большого члена Бобби, иногда чередуя с тихим хныканьем, когда её киска была так основательно заполнена. Она раздвинула бёдра шире, желая впустить его так далеко, как только можно, хотя всё ещё удерживая ноги вокруг него, не желая, чтобы её призовой бык сбежал из своего стойла, всё время держа свои ошеломлённые глаза прикованными к его, которые сами были затуманены интенсивностью его удовольствия.

Бобби никогда раньше не чувствовал ничего такого феноменального, такого фантастического. Секс с мисс Биллингсли был великолепен, но это было сенсационно, чудесно. Это было более личным, более значимым, более важным. Он наклонился вперёд и поцеловал её, глубоко и полностью.

Она поцеловала его в ответ, толкая бёдрами против него, желая, чтобы он трахал её ещё сильнее.

Он прервал поцелуй и посмотрел ей в глаза. Она посмотрела в его. Они знали, что это не будет последний раз, когда они это сделают.

Он остановился. Он чувствовал нарастающее чувство неизбежности. Он хотел продержаться дольше, особенно в их первый раз. Он хотел, чтобы Сюзи тоже наслаждалась, наслаждалась так же сильно, как он собирался, и он совсем не был уверен, что она захочет, чтобы он кончил внутри неё.

«Что не так?» — спросила она, её глаза широко раскрылись от замешательства и беспокойства. — «Ты знаешь, ты не делаешь мне больно». Она сжала его член мышцами своей киски, чтобы подчеркнуть это.

«Я, э, собирался, эм, только что».

Она хихикнула. «Кончить? Бобби, ты собирался кончить?»

Он кивнул.

Она решила немного поддразнить его. «Бобби собирался брызнуть своей противной спермой в меня?» Она ещё раз сжала его член своей киской. Однако она быстро отпустила его. «Я думаю, это просто замечательно, что я так сильно тебя возбудила, после всего, что ты уже сделал».

Он улыбнулся в ответ.

«И, кроме того, нас ждёт президент, знаешь. Как мы объясним, что так опоздали?» Она начала толкаться против него. «Ты просто иди вперёд и брызни всем своим веществом в меня».

Бобби просунул руку между их телами и довёл пальцы до её киски; точнее, до эрегированной кнопки её маленького клитора. Он действительно внимательно следил и за классом мисс Бейкер.

«Боже мой!» — ахнула Сюзи, почувствовав его прикосновение.

Бобби затем возобновил свои толчки, одновременно кружа пальцами вокруг и вокруг её клитора. Он был немного неуклюж в этом, так как это была его первая попытка сделать это. Но это всё равно давало желаемый эффект.

«Бобби, Бобби», — ахнула Сюзи, чувствуя, как её клитор так грубо, но небесно массируется, пока её киска была так основательно заполнена.

И с звуком своего имени он почувствовал, как его сперма вздымается внутри. Он чувствовал, что сейчас потеряет сознание, возможно, потому что это был бы четвёртый раз за сегодня, возможно, потому что это был лучший за день. Казалось, что его голова просто наполнилась кровью, и волна экстаза захлестнула его тело. «Сюзи», — ахнул он, когда его член дёрнулся с первым выбросом спермы.

Когда она почувствовала, как его член дёрнулся в её киске, Сюзи тоже взорвалась, её тело внезапно задёргалось и затряслось в оргазмических спазмах. «Бобби, Бобби», — тихо сказала она, крепко притягивая его к себе, прижимая его лицо к своим маленьким вздымающимся сиськам, пока её тело уносилось прочь.

Бобби чувствовал, как его член дёргается и спазмирует в тесной влажной мягкой перчатке киски Сюзи, выпуская свой густой, горячий заряд глубоко внутри неё.

Они оба знали, что рискуют, позволяя ему кончить внутри неё. Даже это было ужасно рискованно. Что, если миссис Эдвардс войдёт? Но в данный момент они просто позволили себе наслаждаться моментом, пока Сюзи чувствовала, как член Бобби дёргается и изливает свои горячие заряды в её тугую, дрожащую киску.

Их сердца колотились друг о друга, их дыхание было быстрым и коротким от экстаза, их потные тела прижимались друг к другу; тело Сюзи спазматически дёргалось, как и член Бобби, казалось, бесконечно брызгая в её киску.

Когда их спазмы удовольствия прошли, они просто держали друг друга близко некоторое время, отдышались, наслаждаясь моментом, приятным чувством после. Бобби отдыхал лицом в вздымающихся сиськах Сюзи. Воспоминание о Франсин теперь было весьма далёким в его сознании. Сюзи мягко гладила его волосы, чувствуя, как он медленно ослабевает внутри неё, его сперма вытекала на пол коврового кабинета президента.

В итоге они прервали свои объятия и постарались как можно лучше очистить ковёр с помощью влажных тряпок, которые миссис Эдвардс предоставила для их попок. Киска Сюзи, однако, продолжала капать.

Они услышали стук в дверь. «С вами, дети, всё в порядке? Президент Рэйбёрн готов с вами встретиться».

«Ещё минутку, миссис Эдвардс», — крикнула Сюзи. Она подошла к двери, приоткрыла её ровно настолько, чтобы высунуть голову. «Просто было так много этого белого вещества. Его оказалось труднее очистить, чем мы думали».

Миссис Эдвардс не была полностью обманута. Она знала, что они что-то затевают, но никогда не осуждала студенческий роман. «Не торопитесь, дети. Я придумаю, что сказать президенту».

«Спасибо, миссис Эдвардс». Она действительно была милой женщиной.

Сюзи и Бобби провели ещё несколько минут, просто наслаждаясь обществом друг друга. Это действительно был ещё один успешный день в Программе.

— - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Надеюсь, вам понравилось. Конструктивная обратная связь и полезные предложения действительно очень помогают. Если у вас есть предложения, как улучшить это или для других продолжений, я был бы очень рад их услышать. Кроме того, я призываю вас искать похожие истории «Голые во Вселенной». В любом случае, пожалуйста, проголосуйте! Наилучшие пожелания, Чарльз.

— --

Это перевод рассказа Naked at College 02 Pt. 02 от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.