Жаркое июльское утро, суббота.

В квартире царит хаос — мы собираемся на свадьбу моей двоюродной сестры в деревню. А главный генератор этого хаоса — моя мама.

Ее зовут Соня. Возраст? Скажем так, ей ближе к сорока, чем к тридцати. Она невысокая — около 160 см, весит килограмм 45 и совершенно не склонна к полноте. У нее темно-рыжие, почти каштановые волосы, карие глаза, аккуратный носик с легкой горбинкой и тонкие губы, зато — ослепительная улыбка. Грудь небольшая, второй размер.

И вот эта миниатюрная, но невероятно энергичная женщина мечется по квартире, одетая лишь в лифчик и трусики. Хотя «трусики» — это громко сказано. Скорее, это черные кружевные стринги: спереди — треугольник из тонкого материала, держащийся на двух нитках, а сзади — три едва заметные лямки, которые тонут между ягодицами. Лифчик — без чашечек, кружевной, через который отчётливо проступают соски.

Она замерла перед шкафом, решая, какое платье надеть. Наконец выбор пал на зелёное — облегающее, вязаное, с длинными рукавами и закрытыми плечами. Длина — значительно выше колен, силуэт подчёркивает и стройность фигуры, и округлость попы. А ещё — те самые торчащие соски, которые тонкий лифчик не в силах скрыть.

В довершение образа — телесные чулки с ажурным узором из роз на резинке и зеленые туфли на тонком каблуке.

Наконец мы готовы выйти и загрузиться в папину «Хёндай». Пока едем, давайте познакомимся с остальными.

Папа — Игорь Васильевич. На десять лет старше мамы, крепкий мужчина под метр восемьдесят, с небольшим брюшком (но для своих лет — ещё ничего!). По профессии — врач. С мамой познакомился в больнице, где она работала медсестрой.

Через сорок минут дороги — мы на месте. Ох уж эти сельские свадьбы! Гостей — больше сотни, конкурсы, танцы, шумные тосты — в общем, гуляние на полную катушку. Люблю такое!

Разместились мы у бабушки, а основные мероприятия проходили во дворе тёти Зины — прямо через дорогу. Там раскинули огромный шатёр, внутри — длинный стол в форме буквы «П». Молодые и свидетели сидели во главе, а мы — где-то в середине левой стороны.

Свадьба шла своим чередом: конкурсы, крики «Горько!», бесконечные тосты. Батю, конечно, уже развезло — он любит выпить, и сегодня дал себе волю. Единственные, кто его отвлекал, — местные бабки, то и дело подходившие «проконсультироваться» о своих болячках.

К вечеру мне стало скучновато. Мать веселилась вовсю — танцевала, участвовала в конкурсах. Папа ушёл в запой. На площадке уже пару раз сцепились мужики — обычное дело для таких гулянок.

Я бродил без дела, пока не решил заглянуть за дом — к старому сараю. Раньше там держали быка, но уже несколько лет он пустовал.

Подойдя к сараю, я услышал странные звуки – приглушенные стоны, шуршание одежды. Неужели? Да, оттуда явно доносился шум секса. Осторожно заглянув внутрь, я обомлел: мои двоюродные братья вовсю трахали какую-то девушку.

Кто они?

Братья – Саша и Серёжа, 20 и 21 год. Погодки, оба высокие (под 185 см), подтянутые блондины, студенты. В обычной жизни – примерные парни, но сейчас...

— Серёж, ты же на стреме должен стоять! – шипел Саша, удерживая девушку в позе раком. Я успел разглядеть лишь её миниатюрную попку и странное тёмное пятно на ягодице.

— Уже всё, уже... – буркнул Серёжа, но всё же направился ко входу.

Мне пришлось быстро отскочить за угол. Притаившись, я стал слушать.

— Давай быстрее заканчивай, а то наше отсутствие заметят, – прозвучал женский голос.

И тут меня будто током ударило – голос показался жутко знакомым.

— Всё, давай, у тебя минута, нет – в другой раз кончишь!

Мой интерес взлетел до небес. Кто она?! Решил подглядеть, но в этот момент с другой стороны сарая подошла ещё одна парочка. Не замечая меня, они сразу же начали прелюдию.

Из сарая снова донёсся тот самый голос:

— Ребята, вы мои трусики не видели?

— Нет.

— Серёж, посвети, поищи!

— Да нет их тут...

— Ладно, пошли, нас уже ищут!

И они стремительно скрылись. Я так и не успел разглядеть её лицо.

Оставшись на месте, я наблюдал, как местная блондинка и парень продолжали свой страстный акт. Хотя девушка была привлекательна, мои мысли упорно возвращались к той загадочной незнакомке с красивой попкой и темным пятнышком, которую трахали мои братья.

Когда парочка ушла, я направился обратно в шатер. За столом сидела мама, и я присел рядом, предложив украсть туфельку невесты для традиционного выкупа.

"Ладно, ныряй под стол, " - шепнула мать, - "но проси символическую сумму, и чтобы муж или свидетель выпили за нее из туфельки."

Проваливаясь под стол, я невольно обратил внимание на мамины ноги. Мне показалось, что на ней нет трусиков - ноги мгновенно сомкнулись, но я успел заметить... или мне только показалось?

Мог ли я действительно разглядеть ее половые губы? Продвигаясь дальше, я рассматривал женские ножки и трусики, особенно запомнились фиолетовые кружевные у свидетельницы.

Украв туфельку, я получил хороший выкуп - свидетель предпочел откупиться, чем пить из обуви.

Свадьба закончилась, все разошлись. Мы с родителями остались в одной комнате - они спали на кровати, я устроился на полу под ней. Долго не мог уснуть: мешал отцовский храп и навязчивые мысли о той девушке... и о том, что я увидел (или не увидел) у мамы.

Я проснулся от странных звуков. На кровати мать приставала к отцу, но он лишь стонал - похмелье явно давало о себе знать.

Наступил второй день свадьбы. После завтрака, пока родители собирались на торжество, я сбегал к тому самому сараю. Надеялся найти хоть какие-то следы вчерашних событий.

Среди соломы обнаружил:

использіваніе презервативы. Немного порывшись нашел

маленькие черные кружевные трусики.

Меня поразило их сходство с теми, в которых мать щеголяла перед свадьбой. А то "пятно" на ягодице девушки... Может, это была татуировка? У мамы на правой ягодице набита змея - в полумраке сарая её легко было принять за пятно.

Голова шла кругом от догадок. Но здравый смысл брал верх - братья младше её на 12 лет, да и она им родная тётя. Сунув находку в карман, я направился к бабушкиному дому.

Мать уже была готова к празднику - в роскошном красном сарафане с открытыми плечами, без чулок, с алыми туфлями. Так и хотелось приподнять сарафан, чтобы проверить свои подозрения.

Придумал хитрость: "случайно" присел рядом, якобы завязывая шнурок. Мельком увидел - под сарафаном были белые ажурные трусики-сеточка. Но мать заметила мой взгляд и строго посмотрела на меня.

Второй день прошёл весело - обряды, конкурсы, гостей стало меньше. Особенно запомнился ритуал "топления" родителей невесты. Отец к семи вечера уже был "в зюзю" и отправился спать, а я весь вечер не отходил от матери.

Вернувшись в дом, она приняла душ и легла рядом с отцом. А я снова устроился на полу, слушая его адский храп и перебирая в голове сегодняшние находки..

В душной комнате, под аккомпанемент отцовского храпа, я провел около часа в размышлениях. Постепенно приходил к выводу, что мои подозрения насчет матери — всего лишь плод воображения. Ведь утром она так яростно домогалась отца...

Внезапно в темноте вспыхнул экран её телефона, осветив лицо. Минут пять она что-то оживленно печатала, затем осторожно поднялась, взяла сумочку и какой-то свёрток, и бесшумно выскользнула из комнаты.

Услышав скрип входной двери, я бросился следом. Мать направлялась к старой бане за садом. В тени у входа её ждали оба брата и незнакомый мужчина.

— Кто это? — резко спросила мать.

— Друг, хороший человек. Олег, — Серёжа шагнул вперёд, слишком быстро, как провинившийся школьник.

— Мы так не договаривались! Вы совсем идиоты? — её голос дрогнул, став непривычно высоким.

— Не нервничай, всё схвачено, — буркнул Саша, хватая мать за локоть. Братья окружили её, зашептали что-то в такт, словно отработанный ритуал — «мы же тебя любим», «ты потом спасибо скажешь», «это нужно семье». Их руки, цепкие и настойчивые, тянули её к покосившемуся строению. Я пригнулся за кустом смородины, но разобрать слова не успел — дверь захлопнулась с глухим стуком.Баня дышала сыростью. Единственное окно, затянутое паутиной и копотью, зияло в дальней стене. Я ползком пробирался к нему, колени впивались в колючий репейник. Внутри, под треск догорающих поленьев, разворачивался странный спектакль.

Серёжа держал мать за запястья, её пальцы судорожно цеплялись за шов распахнутого пеньюара.

— Не при нём! — она рванулась к двери, но Саша перегородил выход, улыбка не дотягивалась до его глаз.

— Да он свой, — Сергей пригвоздил её взгляд. — Ты же хочешь, чтобы мы смогли... — фраза потонула в скрипе половиц.

— Ребята, остановитесь! Здесь лишние... — её крик оборвался, когда Саша сорвал с неё коралловый лифчик. Ткань со звоном расстегнутых блёсток упала на пол.

— Здесь только участники, усмехнулся Серёжа, стягивая с матери коралловый лифчик, пока Саша освобождал её от кружевных трусиков-бразильяно.

— Вы придурки! Это наш секрет! Если кто-то узнает... — мать захлёбывалась шёпотом, но Олег уже приближался, доставая из кармана что-то блестящее.

Саша обернулся к окну. Я вжался в землю, сердце колотилось в висках. Последнее, что я услышал перед тем, как побежал за помощью:

—. ..всё закончится. Совсем.

Уложив её на надувной матрас, они начали доставать презервативы.

В тусклом свете бани разворачивалась сцена. Саша страстно целовал мать, его руки скользили по её груди, в то время как Серёжа опустился ниже, лаская её языком. Вскоре он поднялся и, облачившись в презерватив, вошёл в неё. Незнакомец тем временем сидел в стороне, наблюдая и лаская себя.

Мать лежала, широко раскинув ноги, принимая молодого любовника. Тело Серёжи - подтянутое, атлетическое - напрягалось в ритме движений, играя рельефом мышц. Когда он закончил и отошёл, снимая защиту, было видно - мать уже не сопротивлялась, а полностью отдалась удовольствию.

Я застыл у окна, раздираемый противоречивыми чувствами. Часть меня жаждала ворваться и прекратить это, другая - завороженно наблюдала за запретным зрелищем. Картина одновременно отталкивала и притягивала, вызывая странное возбуждение, смешанное с чувством вины.

Настала очередь Саши. Он помог матери встать на колени, и та, после мгновения колебаний, принялась нерешительно ласкать его член губами. В этот момент Серёжа подошёл сзади, приподняв её бедра, изменяя позу - теперь она оказалась в унизительном, но возбуждающем положении на раком, продолжая обслуживать одного, в то время как другой ласкал её округлые формы попы.

Серёжа жестом подозвал рыжеволосого гостя -дрыщавого юношу, который до этого лишь наблюдал. После нескольких нерешительных толчков Серёжа уступил место новому участнику.

Внезапно раздался телефонный звонок. Серёжа, прервавшись на короткий разговор, вернулся к зрелищу: гость теперь владел ситуацией, энергично двигаясь сзади, в то время как мать, в странно изогнутой позе - одна нога на полу, другая на стуле - продолжала свои ласки Саше, её губы послушно скользили по возбуждённой плоти.

Внезапно в тишине ночи раздался рёв мотоцикла. К бане подкатил старый «Урал», его двигатель с хрипом заглох. Из темноты вышел сельский байкер в засаленной кожанке. Серёжа сразу направился к нему.

— Ну что, давай бабло, — потребовал он.

— А точно получится? — засомневался тот.

— Конечно, ты просто ахуеешь — она топ! Так что выкладывай взнос и пошли.

Байкер нехотя сунул ему пачку мятых купюр, и они направились в баню.

Когда они вошли в комнату, мать, увидев нового гостя, вскрикнула:

— Да вы что, издеваетесь?!

Она хотела возмутиться дальше, но в этот момент Саня резко вставил свой член ей в рот, заставив замолчать.

Гость, стоявший сзади, с хриплым стоном кончил, её тело дёрнулось от неожиданности. Но минета Сане это не помешало — мать продолжала, всё глубже заглатывая, пока он не вздрогнул и не выплеснул сперму ей на лицо.

— Ты совсем охренел?! — зашипела она, вытирая губы.

Серёжа быстро взял её за руку и отвёл в соседнее помещение. Их тихий, но оживлённый разговор доносился сквозь стены, но слов разобрать было нельзя.

Пока мать разговаривала с Серёжей, первый гость и Саня покинули баню. В комнате остался только сельский байкер — огромный, под два метра ростом, кудрявый черноволосый мужчина с грубыми чертами лица.

Когда мать вернулась, она подошла к нему и, устало вздохнув, сказала:

— Солнышко, давай быстрее закончим, а я пойду спать.

Байкер молчал, будто загипнотизированный. Она расстегнула его ширинку и достала член. На фоне его мощного тела он казался не таким уж большим, но в её маленькой ладони выглядел внушительно.

Присев на корточки, она раздвинула колени шире и принялась работать ртом, стараясь ускорить процесс. Через десять минут она оторвалась и приказала:

— Надевай презик и делай своё дело.

Он послушно натянул резину, уложил её на матрас и вошёл в неё. Мать застонала, а он принялся яростно двигаться, но уже через три-пять минут резко остановился — кончил.

Когда он вытащил член, оба увидели, что от презерватива осталась только резинка у основания.

— Надеюсь, ты ничем не болен... — пробормотала мать.

— Та нет. А ты?

Не дожидаясь ответа, она вскочила и побежала в душ. Гость молча оделся, а Серёжа проводил его к выходу.

Выйдя из душа, мать обнаружила перед собой Саню - он уже стоял возбужденный, с твердым членом в руке.

"Саша, солнышко, на сегодня хватит, и так уже слишком много для меня", - устало сказала она, пытаясь обойти его.

Но он не собирался останавливаться. Сильными руками он притянул ее к себе, несмотря на сопротивление. Мать отбивалась как могла, но его молодое тренированное тело было сильнее. Он повалил ее на матрас и, несмотря на отчаянные попытки вырваться, начал вводить свой член.

"Нет! Прекрати! Остановись!" - она кричала, но Саня продолжал, игнорируя ее протесты. Ее лицо исказилось от боли, по щекам потекли слезы. Она билась под ним, но он лишь сильнее прижимал ее, продолжая резкие толчки.

Только когда он закончил и вытащил свой член, стало ясно, что он взял ее не традиционным способом - он использовал другую дырочку. Мать свернулась калачиком, дрожа всем телом. В лунном свете было отчетливо видно, как ее анальное отверстие, неестественно растянутое, медленно возвращалось в нормальное состояние, а из него вытекала белая сперма.

Саня молча поднялся, поправил шорты и вышел из комнаты, оставив ее одну с последствиями этого жестокого акта.

Мать лежала неподвижно. Я осторожно вошел, голос дрожал:

Мам... ты в порядке?

Да, Антон, все прекрасно, - ее ответ прозвучал неестественно бодро.

Что тут происходило? Почему ты здесь лежишь?

Просто захотелось помыться, - она резко поднялась и направилась к душу.

Не ври! Я все видел!

Что именно "все"? - она замерла, капли воды стекали по ее спине.

Братьев... тебя...

М-м-м, так ты подглядывал? - в ее голосе появились нотки любопытства

Я молчал, чувствуя, как горит лицо.

Ну что, язык проглотил? - она повернулась, - Тебе понравилось то, что видел?

Да... - вырвалось у меня против воли.

Будешь хорошо учиться - тоже сможешь так, - бросила она, включая воду. Я видел, как ее изящные руки с французским маникюром мыли грудь, а затем особенно тщательно - влагалище. Она даже засунула палец в задний проход, промывая его внутри, затем направила струю воды между ног.

— Антон, будь добр, собери мои вещи и подай их мне, - крикнула она из душа

— Антон, мои вещи, давай быстрее! Ты же не хочешь, чтобы я по улице голой шла? А то меня еще кто-нибудь увидит... - она оглянулась,

— Во дворе!!! Папа спит, ребята ушли...

Я подал ей коралловое белье и пеньюар.

Приберись здесь немного, пожалуйста, кот, - сказала мать. Я начал собирать следы ночи.

Одевшись только в белье, мать торопливо сказала:

Давай, кот, быстрее в дом! Скоро рассвет, нас увидят.

Мы побежали домой. Мать легла рядом с храпящим отцом, я - на пол. Через некоторое время мать снова начала приставать к отцу:

Трахни меня...

Отстань...

Если не будешь меня трахать, заведу молодого любовника, и он будет...

Они пошли в ту же баню, где отец "выполнил супружеский долг". На этот раз я не подглядывал.

К обеду мы уже были дома в городе. Мать варила борщ, будто ничего необычного не происходило.