Игра вслепую. Ответный Ход (От лица Георгия)

Шелк повязки – не просто ткань. Это пелена, отсекающая мир, оставляющая только ощущения, звуки, запахи и ее. Я лежу на спине, запястья мягко, но надежно зафиксированы прохладными кожаными ремнями к кованым спинкам нашей кровати. Лодыжки свободны. Значит, будет движение. Предвкушение заставляет сердце биться чаще, кровь гуще пульсировать в висках и... ниже. Простыни подо мной – свежий хлопок, пахнущий солнцем и лавандой. Она готовилась. Тщательно.

Тишина комнаты нарушается только моим дыханием и... ее шагами. Легкими, почти бесшумными по ковру. Я знаю этот звук. Знаю ритм. Она где-то рядом. Наблюдает? Смакует мою беспомощность? Я напрягаю мышцы пресса, чувствуя, как член, и так наполовину возбужденный от самого положения, начинает наливаться тяжелее.

Первое Прикосновение.

Неожиданное. Ее пальцы. Знакомые до боли. Тонкие, сильные, с едва уловимыми шероховатостями на подушечках. Они касаются не сразу к коже, а скользят по воздуху в сантиметре над моим животом. Мурашки пробегают в предвкушении. Потом – контакт. Легкий, как перышко, скользящий путь от основания грудины вниз, к пупку, чуть ниже. Каждое микро-движение отзывается эхом в паху. Я непроизвольно вздымаю грудь навстречу, ловя больше этого прикосновения.

– Тише, Георгий, – ее голос. Бархатный, с той самой легкой хрипотцой, что сводила меня с ума с первых встреч. Но сейчас в нем – сталь. Уверенность режиссера. – Терпение. Это только прелюдия.

Ее пальцы задерживаются на кнопке моих боксеров. Мгновение нерешительности? Игра? Потом – щелчок. Еще один. Ткань отъезжает в стороны. Прохладный воздух комнаты овевает оголенную кожу, и мой член дергается, окончательно пробуждаясь, поднимаясь вдоль живота. Я слышу ее тихое, довольное "Ммм...".

Ее Ладонь.

Не спешит. Сначала – только кончики пальцев. Круги. Бесконечно медленные, едва касающиеся, вокруг основания моего ствола. Касание настолько легкое, что граничит с щекоткой, заставляя меня непроизвольно напрягаться и расслабляться. Потом движение вверх. Постепенно. Сантиметр за сантиметром. Подушечки скользят по напряженной коже, исследуя каждую прожилку, каждый изгиб. Она знает эту территорию. Знает каждую реакцию.

– Ты так красив, когда принадлежишь мне, – шепчет она, и ее дыхание касается моей кожи где-то в районе бедра.

Ее ладонь, наконец, обхватывает меня целиком. Не сразу сжимая, а просто принимая вес, тепло, пульсацию. Тепло ее руки сливается с моим жаром. Потом – движение. Вверх. Вниз. Идеально выверенная сила. Не просто трение. Это танец. Ее большой палец играет с головкой – кружит вокруг венчика, надавливает на чувствительную уздечку, оттягивает крайнюю плоть. Каждое движение рассчитано, каждое прикосновение бьет точно в цель нервных окончаний.

– Ох... Верон... – стон вырывается сам.

– Шшш, – она кладет палец моих на губы. – Наслаждайся. Не говори.

Она добавляет смазку. Прохладная, скользкая субстанция, мгновенно нагревающаяся от трения. Звук становится громче, влажнее – шлепки ее ладони, мокрое скольжение кожи по коже. Она меняет ритм: то ускоряется до бешеных оборотов, заставляя меня выгибаться и стонать в ремнях, то замедляется до невыносимой томности, почти останавливаясь, только легкие вибрации кончиков пальцев у самой головки. Я весь – натянутая струна. Мышцы живота горят, бедра дрожат от усилия не поддаться, не кончить слишком быстро.

Ее Вес. Ее Вкус.

Внезапно она убирает руку. Я издаю жалобный звук протеста. Но затихаю, когда я чувствую ее движение. Она перемещается выше. Ее колени по бокам моей груди. Потом – вес. Она опускается на меня, разворачиваясь спиной. Ее бедра – гладкие, горячие, упругие – прижимаются к моим плечам. И прежде чем я осознаю, что происходит, я чувствую ее запах – густой, сладковато-терпкий, неприкрытый. И вкус. Ее влажные, мягкие, раскрытые губы прижимаются к моему рту.

– Лижи меня, Георгий, – ее приказ звучит как мольба и власть одновременно. – Хорошо лижи.

Я послушен. Язык скользит по знакомым, но сейчас невероятно чувствительным складкам. Ищу клитор – маленький, твердый бугорок, уже набухший от возбуждения. Нахожу. Концентрируюсь. Круги. Вверх-вниз. Легкие посасывания. Я слушаю ее тело. Каждый ее вздох, каждый судорожный вдох, каждый тихий стон – инструкция. Когда я нажимаю сильнее, она вскрикивает, ее бедра сжимают мою голову. Когда я замедляюсь, лаская только вокруг, она рычит от нетерпения, двигается, трется о мое лицо. Влажность ее усиливается, сок капает мне на подбородок, шею. Вкус – интенсивный, солоновато-сладкий, чисто ее. Я тону в этом. В ее тяжелых стонах, в дрожи ее бедер, в аромате, заполняющем мои легкие.

– Да! Вот там! Да! – ее крик оглушает, когда она кончает, сжимая мою голову бедрами так, что темнеет в глазах даже под повязкой. Волны ее оргазма прокатываются по ее телу, передаются мне через каждое прикосновение, каждый содрогающийся мускул. Она затихает, тяжело дыша, все еще сидя на мне. Ее тепло, ее влажность, ее запах – моя вселенная.

Она Принимает. Всю.

Она слезает с моего лица. Я слышу, как она тяжело дышит, как передвигается. Звук открывающегося тюбика. Больше смазки. Она наливает что-то прохладное и скользкое мне на живот, на лобок, на сам член. Ее пальцы распределяют ее, массируют, готовя. Потом ее руки на моих бедрах. Я чувствую ее позицию – она стоит на коленях между моих ног.

Она направляет меня к своему входу. Головка члена упирается в невероятно горячие, мокрые, мягкие складки. Она замирает. Я чувствую каждое ее дрожание, каждый нервный вдох. Потом – давление. Она опускается на меня. Сантиметр за сантиметром. Невероятно медленно. Смакуя каждый момент. Растяжение. Наполненность. Горячая, живая, пульсирующая плоть обволакивает меня. Она садится до конца, принимая меня целиком, и замирает с глубоким, удовлетворенным стоном.

– Ох, Георгий... – ее голос дрожит. – Ты заполняешь меня... так идеально... Сейчас.

И она начинает двигаться. Вверх. Вниз. Сначала томно, грациозно, как будто танцует. Каждое движение выверено, чтобы головка скользила по самым чувствительным точкам внутри нее, а основание ствола терлось о клитор. Я чувствую каждую складку, каждое сжатие ее внутренних мышц. Она наклоняется вперед, ее руки упираются в мою грудь. Ее груди – упругие, тяжелые – скользят по моей коже. Соски, твердые как камешки, трутся о мои мышцы. Она целует меня. Глубоко, жадно, ее язык играет с моим. Я чувствую ее запах – смесь ее возбуждения, духов и пота – так близко. Ее стон вибрирует у меня во рту.

Ритм меняется. Она поднимается выше, опускается резче, быстрее. Шлепки ее ягодиц о мои бедра становятся громче, ритмичнее. Ее дыхание срывается на прерывистые всхлипы. Она контролирует все: глубину, скорость, угол. Я всего лишь инструмент ее удовольствия, и это невероятно заводит. Мои бедра рефлекторно поднимаются навстречу, но ремни удерживают их. Я могу только принимать, чувствовать, стонать.

– Кончай в меня, Георгий, – ее приказ звучит в самый пик ее движения, когда она въезжает на меня особенно глубоко. – Дай мне все. Сейчас.

Ее слова, ее голос, ее тело, сжимающееся вокруг меня в предоргазменном спазме – этого достаточно. Волна накатывает снизу, сжигая все на пути. Я воплю, выгибаюсь в ремнях, как на дыбе. Пульсации сотрясают мой член, горячие струи вырываются глубоко в нее, заполняя, отмечая. Кажется, это длится вечность. Она сжимается вокруг меня, выжимая последние капли, ее тихий стон удовольствия – моя награда. Я рушась на кровать, обессиленный, весь мокрый от пота, мое дыхание – хриплые всхлипы.

Она не слезает сразу. Сидит, чувствуя мою пульсацию внутри, ее руки на моей груди. Я чувствую, как она улыбается.

– Хороший мальчик, – шепчет она, и в ее голосе снова та нежность, что сводила меня с ума всегда. Но теперь она приправлена властью. – Но это еще не конец.

Повязка. Свет. Шок.

Ее руки на моем лице. Шелк повязки сползает. Свет из окна бьет в глаза, заставляя щуриться. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Вижу ее – стоящую у кровати, сияющую, мокрую, довольную, с моей спермой, блестящей на внутренней стороне ее бедер. Ее улыбка – торжествующая, опасная.

А потом... вижу его. Слава.

Он стоит в дверном проеме спальни. Совершенно голый. Его тело – подтянутое, атлетичное – напряжено. Его член – толстый, твердый, направленный почти вертикально вверх – явно возбужден. Он смотрит на Веронику. Смотрит на меня. В его глазах – азарт, вызов, и... глубокое знание происходящего.

– Привет, Георгий, – его голос звучит спокойно, но в нем слышится ухмылка. – Отличное шоу.

Ярость. Унижение. Предательство. Все это вспыхивает во мне каленым шаром. Я дергаю запястьями, но ремни держат. Мои легкие горят от невысказанных проклятий.

– Смотри, – говорит Вероника мягко, но неумолимо, глядя мне прямо в глаза. Она подходит к Славе. Кладет руку ему на грудь. Целует его. Не демонстративно, а страстно, глубоко, с открытым ртом. Я вижу, как движется ее язык, как вздрагивают ее плечи. Звук их поцелуя – громкий, мокрый – режет слух. Она отрывается, глядит на меня, ее губы блестят его слюной.

Танец для Меня.

Она ведет его к кровати. Ложится на спину, раздвигает ноги, подставляя себя – всю, влажную, открытую – его взгляду и моему. Слава становится на колени между ее бедер. Его руки ложатся на ее внутренние стороны бедер, раздвигая шире. Он смотрит на нее, потом бросает взгляд на меня. Насмешливый? Провоцирующий?

Он направляет себя. Головка его члена – широкая, темно-бордовая – упирается в ее вход. И он входит. Медленно. Нежно. С наслаждением. Я вижу, как растягиваются ее губы, принимая его толщину. Вижу, как ее лицо искажает гримаса напряжения, смешанного с наслаждением. Слышу ее глубокий стон – другой, чем со мной. Более... расслабленный? Доверчивый?

– Он... шире... – она стонет, глядя на меня, и в ее глазах – не стыд, а вызов и чистое наслаждение.

Слава начинает двигаться. Плавные, глубокие толчки. Он не спешит. Смакует. Его руки на ее талии, потом скользят вверх, сжимают грудь, играют с сосками. Вероника аркой выгибается, впиваясь пальцами в его предплечья. Ее стоны становятся громче, чаще. Она смотрит на меня. Всегда смотрит.

– Ты же любишь смотреть, – дышит она, и в ее голосе – смесь триумфа и чего-то почти нежного. – Смотри, как он меня трахает. Смотри, как мне хорошо.

И... черт. Несмотря на ярость, на унижение, я чувствую, как кровь снова приливает вниз. Мой член, недавно опустошенный, дергается, начинает наполняться. Предательское тело! Я ненавижу себя за эту реакцию, но возбуждение накатывает, неудержимое, подпитываемое картиной ее удовольствия, ее красотой в этом грехе, мощью Славы.

Она видит мою реакцию. Ее глаза вспыхивают.

– Слава, – зовет она, не сводя с меня взгляда. – Дай ему... коснуться.

Слава понимает. Он наклоняется, расстегивает один ремень, берет мою освобождённую руку и кладет мою ладонь на ее левую грудь. Кожа горячая, упругая. Сосок – твердый бугорок под моей ладонью.

– Сожми, – приказывает она мне. – Сделай мне больно.

Я сжимаю. Не сразу сильно. Потом – крепче. Она вскрикивает – от боли и наслаждения – и сжимается вокруг члена Славы судорожно.

– Да! Так! Еще! – ее крик.

Я сжимаю сильнее, кручу сосок между пальцами. Она бьется под нами, ее тело – дуга экстаза. Слава, подстегнутый ее реакцией, теряет плавность. Его толчки становятся резче, глубже, мощнее. Шлепки кожи о кожу заполняют комнату. Он рычит, его мышцы играют под кожей.

Водопад.

Она кричит – долго, пронзительно, как раненая птица. Ее тело бьется в конвульсиях. И вдруг – струя. Прозрачная, обильная, бьющая с невероятной силой. Не капли, а настоящий фонтан. Сквирт. Она дергается, захлебываясь криком, а теплые брызги летят на ее живот, бедра, на простыни, на... меня. Капли попадают на мою грудь, лицо. Запах – свежий, слабый, но явный. Ее тело обмякает, она лежит, тяжело дыша, глаза закатываются, на губах – блаженная улыбка. Слава выходит из нее, его член блестит, он тяжело дышит, смотря на это месиво с удовлетворением хищника.

Их Руки. Мой Финал.

Они смотрят на меня. На мой снова стоящий, пульсирующий член. Вероника кивает Славе. Он подходит ко мне справа. Его рука – большая, крепкая, шершавая – обхватывает мой член у основания. Вероника подходит слева. Ее рука – нежная, ловкая – ложится поверх его руки, обхватывая меня у головки. Их руки вместе на мне.

– Теперь ты, – шепчет Вероника, глядя мне в глаза. – Для нас.

Их движения не синхронны, но идеально дополняют друг друга. Грубая сила Славы, двигающего кулаком от основания вверх, и виртуозная нежность Вероники, ее пальцы, играющие с головкой, крутящие, надавливающие на уздечку, собирающие предсеменную жидкость и смазывающие ею мой ствол. Контраст ощущений сводит с ума. Это не ее одна рука. Это два разных мира, два разных типа стимуляции, слившихся в один адский, совершенный механизм удовольствия.

Я не могу сдержаться. Я не хочу. Волна поднимается молниеносно, сокрушительно. Я воплю, дергаясь в ремнях, как рыба на крючке. Оргазм бьет током, выворачивая наизнанку. Струи спермы бьют не просто обильно, а неистово, конвульсивно, долго. Они летят высоко, на мой живот, грудь, подбородок. Слава и Вероника не останавливаются, их руки работают, выжимая из меня последние, мутные капли, пока я не обмякаю, истощенный, пустой, весь дрожа от пережитого.

Тишина. И Равновесие.

Тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием и тиканьем часов. Запах секса – густой, сложный: ее возбуждение, моя сперма, ее сквирт, мужской пот Славы.

Вероника первая шевелится. Она берет салфетку с тумбочки (подготовилась!), нежно вытирает мое лицо, грудь. Ее прикосновения ласковые, заботливые. Потом она развязывает ремни на запястьях. Кожа под ними влажная, с легкими красными полосками.

Она смотрит на меня. Слава стоит чуть поодаль, наблюдая.

– Теперь мы квиты, – говорит Вероника тихо, но ее голос звучит в тишине громко. В ее глазах нет злорадства. Есть удовлетворение. Глубокое понимание. И... вопрос?

Она помогает мне сесть. Мои мышцы ноют. Я смотрю на Славу. На его спокойное, уверенное и сияющее лицо.

Я понимаю. Это был не просто ответный удар. Это был ритуал. Очищение. Восстановление баланса. Она вернула мне контроль над моей темной фантазией, сделав меня ее участником по-новому. И включив в нее Славу – не как врага, а как... союзника в этой новой игре? Катализатора?

Слава кивает мне, улыбается – без насмешки, скорее с уважением к пройденному. Потом молча собирает свою одежду и выходит, оставляя нас одних.

Вероника садится рядом на кровать, ее рука ложится на мою.

– Ну что? – она спрашивает просто. – Понравилось шоу, муж?

Я смотрю на нее. На следы страсти на ее коже. На уверенность в ее глазах. На сложную смесь стыда, возбуждения, усталости и... нового любопытства во мне.

Я беру ее руку, подношу к губам, целую костяшки пальцев. Ответ лежит не в словах. Он – в моем взгляде, в моем все еще бешено бьющемся сердце, в моем члене, который уже снова отзывается на ее близость. В знании, что игра только началась. И правила теперь пишем мы оба.

– Когда следующий сеанс? – мой голос хриплый, но твердый.

Ее улыбка расширяется. Опасная. Прекрасная. Моя.