**Примечание автора**

Эта история относится к жанру серии «Голые в колледже», но теперь действие происходит дома. Как таковая, она очень, очень инцестуальна. Если вам не нравятся истории с инцестом, ни в коем случае не читайте эту. Вы будете шокированы, если не возмущены, и вам лучше выбрать что-то, что вам действительно понравится. В противном случае, наслаждайтесь! P.S. В рассказе присутствует немного CFNM (Одетая женщина, голый мужчина). Чтобы лучше понять принципы «Программы», полезно прочитать «Голые в колледже». Наконец, все персонажи в этой истории старше 18 лет.

— --

**Глава 1: Джефф**

Андерсоны были довольно уникальной семьей. Они были открытыми, либеральными и прогрессивными мыслителями. Мистер и миссис Андерсон получили хорошее образование, оба с отличием окончив Колледж Аббервилль. Мистер Андерсон продолжил обучение в юридической школе и теперь был очень успешным адвокатом, быстро став младшим партнером в престижной фирме Вагнер, Кроненберг, Теняри и Орбловер, специализирующейся на разводах, ипотеке и наследственном праве. Будучи адвокатом, мистер Андерсон хорошо знал свои права.

Однако Алекс и Донна Андерсон очень беспокоились о своих детях. Ну, они уже не совсем были детьми. Мэри было 18, а Джеффу — 20. Они оба теперь сами были студентами колледжа. Джефф учился в Темплтоне, а Мэри — в Аббервилле, как и ее родители. Алекс и Донна были этим довольны, но их беспокоило, что Джефф и Мэри не преуспевали в учебе так, как они сами в свое время в Аббервилле. Ни один из их детей не проявлял дисциплины, мотивации, чтобы по-настоящему добиться успеха в жизни. Они не могли вечно жить за счет успеха, дохода и сбережений, которые мистер Андерсон с трудом накопил своим упорным трудом. Им нужно было понять, что однажды они будут предоставлены сами себе, но их оценки в колледже были хуже, чем в школе. Если бы не связи мистера Андерсона и, возможно, обаяние миссис Андерсон на вступительных собеседованиях, Мэри и Джеффа могли бы вообще не принять. И вот они, растрачивая и проматывая возможность, которую так жаждали бы многие другие молодые люди.

Они не знали, что делать, пока однажды Мэри, вернувшись домой на летние каникулы после первого года в Аббервилле, не рассказала им о новой педагогической технике, внедренной в прошлом году, под названием «Программа» (см. «Голые в колледже»). Мистер Андерсон был очень заинтригован этим очевидным новшеством в обучении, образовании и развитии современной молодежи и попросил Мэри принести брошюры и тексты по этому методу. Мэри была не в восторге от этой просьбы. Она рассказала отцу о «Программе» только потому, что это было странное и провокационное событие. Она не предполагала, что он действительно заинтересуется. Она думала, что он будет шокирован, если не возмущен. Но она сделала, как велел отец. Она не была самой трудолюбивой дочерью, но никогда не была открыто непослушной.

Мистер Андерсон узнал, что основная цель «Программы» — способствовать личностному росту, адаптации и самооценке. Однако, читая все больше материалов, особенно оригинальные работы мистера Питерса из Колледжа Темплтон, он обнаружил, что вариация этого подхода может также развивать лучшую самодисциплину, мотивацию и целеустремленность. Да, они должны попробовать это дома. В конце концов, дисциплина начинается дома.

Он обсудил это с женой, Донной. Она была на удивление воодушевлена этой идеей, хотя, возможно, Алекс не должен был так удивляться. Донна всегда была более либеральной, открытой и свободомыслящей из них двоих. Ей всегда нравилось пробовать новое, даже смелое. Именно Донна предложила вступить в Клуб Энтузиастов, и это оказалось довольно удачным для них обоих.

Мистер Андерсон объявил о своих планах после ужина на следующий день.

Мэри и Джефф были, мягко говоря, шокированы. Они воскликнули почти в унисон: «Голыми?» «Мы должны быть голыми?» «Без одежды?!» «Ты хочешь, чтобы мы разделись?» «Ты что, с ума сошел?!»

Их потрясенное изумление было, пожалуй, понятно, но последнее замечание от Джеффа было именно проблемой. Дети не должны говорить такие вещи родителям, даже если они молодые взрослые. Это просто так неуважительно!

«Нет, нет», — ответил мистер Андерсон, пытаясь успокоить бурю. — «Только Джеффри». Мистер и миссис Андерсон решили, что Джефф будет первым участником.

«Что?!» — запротестовал Джефф.

Мэри улыбнулась.

Мистер Андерсон добавил: «И, Джефф, мы, твои родители, не сумасшедшие. Мы просто беспокоимся, как любые родители».

Миссис Андерсон добавила: «У вас двоих столько потенциала, чтобы многого добиться в жизни. Мы только желаем вам лучшего и хотим сделать все, что в наших силах, чтобы ваши мечты сбылись».

«Да, ну», — огрызнулся Джефф, — «А если я не согласен? Если я просто не буду это делать?»

«Это совсем не проблема», — деловито ответил мистер Андерсон. — «Ты взрослый. Вы оба старше восемнадцати. Вам больше не обязательно делать то, что мы говорим».

Джефф улыбнулся. Быть взрослым было так круто.

«Но, если ты не рассмотришь нашу просьбу, не попробуешь хотя бы, ну, полагаю, нам придется пересмотреть финансирование твоего образования в колледже».

Джефф пожал плечами. Его и так не особо интересовал колледж.

Это, однако, заставило Мэри немного понервничать. Ей действительно нравилось учиться в колледже. Учиться ей, конечно, не нравилось, но ей очень нравилась независимость колледжа, новые знакомства, вечеринки, и все это было бесплатно. Это было как четырехлетний отпуск. И она только начала! Джефф, возможно, был готов это бросить, раз он почти закончил. Он уже повеселился. Но Мэри не стоило беспокоиться, по крайней мере, не из-за Джеффа.

«И», — добавил мистер Андерсон, — «я подозреваю, что нам придется пересмотреть твое ежемесячное содержание». Он называл это содержанием. По сути, это было карманными деньгами, но «содержание» казалось более подходящим термином для двадцатилетнего. «Плюс, думаю, тебе стоит подумать о поиске собственной квартиры, и, полагаю, тебе нужно будет найти работу, чтобы все это оплачивать. Конечно, мы будем рады помочь тебе собрать вещи».

Джефф знал, что отец прижал его. Ему действительно нужно было содержание. К тому же он не собирался искать работу, по крайней мере, до окончания колледжа, и, честно говоря, он понятия не имел, какая это будет работа. С большой неохотой и смирением он ответил: «Ну, ладно тогда». Сказав это, он не мог поверить, что согласился.

«Отлично!» — воскликнул мистер Андерсон. — «Разве это не замечательно, дорогая?»

«Да, дорогой, это так», — согласилась миссис Андерсон, стараясь подавить улыбку. Она не могла не чувствовать легкого беспокойства по поводу того, что ее сын будет голым в доме. Конечно, она видела обоих своих детей голыми много раз раньше. Но это было давно. Теперь, когда они выросли, это, естественно, будет совсем иначе. Тем не менее, она должна была признать, что немного любопытствовала о Джеффе, теперь, когда он молодой мужчина. Отчасти поэтому она была рада, что он пойдет первым, хотя, возможно, не полностью осознавала, насколько ей любопытно.

«Хорошо тогда», — воскликнул мистер Андерсон. — «Как я сказал, мы с миссис решили, что Джефф начнет. Если не возражаешь, Джефф, можешь снять одежду и аккуратно сложить ее на буфете».

«Прямо сейчас?!»

«Нет времени лучше, чем сейчас. Почему бы тебе не встать там, у входа в столовую, и не раздеться там, прямо у буфета. Так вся семья сможет хорошо видеть».

Джефф сначала просто покачал головой. Это было так невероятно, так нелепо, так неправильно на многих уровнях. Он, конечно, слышал о «Программе» в Аббервилле и даже думал навестить сестру там в понедельник, когда обычно проводили демонстрацию. Он даже представлял, как приятно было бы увидеть свою младшую сестру участницей. Не раз он предлагал ей, возможно, стать добровольцем, но она только бросала на него взгляд, и не особо дружелюбный. Он никогда не представлял, что однажды сам станет участником.

По крайней мере, это было в уединении их дома, слава богу. Это было некоторым утешением. Даже большим утешением. Было бы гораздо, гораздо хуже делать это перед всеми друзьями, незнакомцами и преподавателями в колледже. Он не мог представить, что ему придется это сделать.

Но это все равно было перед матерью и, что хуже, Мэри! Какая ирония. Только на прошлой неделе он дразнил ее о том, что она будет участницей «Программы» в следующем году, и, вероятно, проберется на кампус, чтобы подсмотреть за голой младшей сестрой. Теперь столы полностью перевернулись. Вставая из-за стола, он взглянул на Мэри и не был особо рад видеть легкую ухмылку на ее лице.

«Мэри не обязательно здесь быть, правда?»

«Ну, конечно, Джеффри», — ответил отец. — «Она ведь часть семьи. Мы не можем ее исключать, и это, конечно, было бы совершенно не в духе и природе «Программы»». Он повернулся к Мэри. — «Не так ли, тыквочка?»

Мэри теперь открыто улыбнулась. — «Да, так, папочка. Именно так».

«Да, да, очень даже так. Я всегда говорю, если что-то делаешь, делай правильно. А теперь шевелись, парень! У всех есть планы на вечер, и обеденный стол сам себя не уберет».

Джефф медленно и неохотно направился к входу в коридор, соединяющий кухню и столовую. Он пытался говорить себе вещи, которые делали это менее ужасным. Всегда полезно сравнивать вниз. Где-то, кому-то сейчас хуже, чем ему, и они справляются с трудным временем. Он тоже справится, в конце концов. Он подумал о слухах о методах дисциплины мисс Хардинг в Темплтоне (см. «Мисс Хардинг проводит демонстрацию»). Он избегал ее занятий именно по этой причине. Мальчикам не только приходилось снимать одежду, их даже шлепали и заставляли мастурбировать, по крайней мере, так гласили слухи. Здесь ничего такого не произойдет.

Добравшись до места, он медленно начал снимать одежду. Сначала снял рубашку, аккуратно сложив ее на буфете, как велел отец. Обычно он просто бросал одежду, к большому раздражению миссис Андерсон. Но он знал, что, если сделает что-то подобное сейчас, этот опыт может стать гораздо хуже, если это вообще возможно.

Он снял обувь, аккуратно поставив ее в сторону. Затем спросил: «Могу я хотя бы оставить носки? Ноги замерзнут».

Мистер Андерсон нахмурил брови. Джефф больше не мальчик. Он теперь мужчина и должен справляться с холодными пальцами.

Но миссис Андерсон вмешалась, прежде чем муж успел отказать сыну в этом маленьком утешении. — «Да, да, это нормально, Джеффри. Мы не хотим, чтобы ты простудился».

Это была маленькая победа, но маленькие победы — это все, на что Джефф мог надеяться.

Глаза Мэри расширились, когда она смотрела, как брат возится с ремнем и брюками. Она видела участников «Программы» в колледже, но лишь немногих и каждый раз ненадолго. Никто из них не был в ее классах, так как она была первокурсницей, а участников обычно выбирали из старших курсов. Она лишь мельком видела их, когда они шли на следующий урок, и даже тогда их обычно окружала толпа. Тем не менее, она получила несколько хороших взглядов, которые были чертовски занимательными, но ни один не сравнился с такой близостью, такой интимностью, и это было даже с ее высокомерным братом! Она расплылась в улыбке, наблюдая, как Джеффри спускает брюки и аккуратно складывает их на стол.

Джефф повернулся к семье, теперь в одних трусах и носках. Он избегал зрительного контакта с сестрой, но не с матерью. Он посмотрел на нее, ища последнюю отсрочку. — «Я действительно должен это делать, мамс?»

В детстве он звал ее «мамс». Он не употреблял это ласковое обращение годами, и это тронуло сердце миссис Андерсон. Она посмотрела на мужа, чье выражение не выдавало реакции. Ему не нужно было.

Быть родителем нелегко. Столько раз приходится принимать трудные решения, отказывать детям, которых ты так сильно любишь, в том, чего они, кажется, так отчаянно хотят, или требовать от них того, что они так отчаянно ненавидят или боятся. Все дело в том, чтобы быть хорошим и правильным родителем и делать правильный выбор. Мистер Андерсон это знал, как и его жена.

Донна заколебалась. Она посмотрела на мужа. Но она также сделала правильный выбор, правильное решение. — «Снимай трусы, Джеффри», — произнесла она самым авторитетным голосом.

«Мамс, пожалуйста», — взмолился он.

Она предупредила: — «Ты бы предпочел, чтобы твоя сестра их стянула?» Миссис Андерсон повернулась к дочери. — «Мэри, почему бы тебе не встать и не помочь брату. Кажется, ему нужна помощь младшей сестры, чтобы снять трусики».

Этого он точно не хотел, и без дальнейших колебаний быстро стянул трусы, прикрывая себя левой рукой, пока складывал их и клал на брюки. Он повернулся к семье. Отец отчитал: — «Убери руку, сын. Будь мужчиной».

Как-то Джефф не чувствовал себя мужчиной сейчас. Он чувствовал себя скорее ребенком. Когда он был маленьким, ему приходилось снимать всю одежду, иногда даже в присутствии сестры. Тогда ему было все равно, но по мере физического роста он психологически начал это не любить. Теперь, будучи взрослым, ему это действительно, действительно не нравилось. — «Слушайте, я обещаю взяться за учебу в следующем семестре».

Это было то, что хотел услышать его отец, но он знал, что сын сейчас пообещает что угодно.

«Знаешь, Алекс», — предложила миссис Андерсон, — «Может, Джеффри прав».

«Наконец-то», — подумал Джефф. Он знал, что мать смягчится. Она никогда не доводила наказание до конца, по крайней мере, когда он смотрел на нее умоляюще. Его мать была такой слабовольной. — «Спасибо, мамс», — сказал он.

«Да, я не уверена, что правильно заставлять его быть голым перед сестрой. Мэри, почему бы тебе не взять свои трусики, чтобы он надел. Думаю, ему будет лучше в них, и, возможно, лифчик тоже. Будет милое фото, не находишь, Алекс?»

Джефф вздохнул в поражении и убрал руку, выставляя перед семьей, матерью, сестрой свой пенис и яички. Он никогда не чувствовал себя таким смущенным, таким униженным.

И Мэри не помогла, тут же хихикнув. Она видела мужские части раньше. Она не была шлюхой, но видела свою долю, и обычно они были в гораздо более впечатляющем состоянии. Пенис Джеффри выглядел немного глупо, весь свернутый. Он даже не был обрезан, и его пенис казался укутанным в собственное маленькое одеяльце.

«Мэри», — упрекнула мать, — «Не смейся над пенисом брата. Это невежливо».

«Да, мама», — ответила Мэри, с большим трудом подавляя дальнейший смех, но зная, что смешки могут поставить ее рядом с братом.

«Хорошо, Джеффри», — наставлял отец. — «Ты останешься без одежды до конца вечера и должен всегда находиться в присутствии хотя бы одного члена семьи. Понял?»

«Да, отец», — ответил он.

«Хорошо, давай уберем со стола и вымоем посуду».

Следующие несколько минут прошли как обычно после семейного ужина: мальчики помогали убирать со стола, а женщины на кухне начинали мыть посуду. Лицо Джеффа сначала было свекольно-красным, пока он носил грязные тарелки, кастрюли, миски, стаканы и столовые приборы на кухню, в одних носках. Но, в конце концов, если не смотреть на Мэри, это не было так уж ужасно. После первоначального шока можно было привыкнуть. В конце концов, это были его родители. Насколько странно или извращенно, чтобы родители видели тебя голым? Сестра — другое дело, но он старался ее не замечать, хотя она явно замечала его, и довольно много.

Когда стол был убран, мужчины переходили к вытиранию, сушке и уборке вещей, пока женщины продолжали мыть. Мистер Андерсон часто вызывался помочь с мытьем и иногда предлагал, что жене вообще не стоит ничего делать. Но ей нравилось мыть посуду самой. Алекс хорошо справлялся, когда мыл, но никогда не совсем по стандартам Донны. И она не возражала. Мытье посуды и уборка были семейным событием, по крайней мере, до того, как дети стали подростками и начали настаивать, что у них есть более важные дела, вроде домашней работы, что оба родителя знали, было просто предлогом, чтобы сбежать в безопасность и уединение своих спален.

Однако сегодня было иначе. Джефф был полностью вовлечен в сушку, и даже Мэри не пыталась увильнуть. Конечно, Мэри была там в основном, чтобы пялиться на брата, особенно на его милую, упругую, белую попку. Было интересно, как она слегка покачивалась, пока он вытирал тарелку. Это не так заметно, когда он в штанах.

Джеффу же вытирание и сушка были моментом передышки, так как он мог стоять близко к кухонной стойке, эффективно скрывая свои интимные части. Конечно, он знал, что его голая попа открыта для взглядов сестры, но, пока он сосредотачивался на задаче, он не думал о смущении. Мать заметила, что этим вечером он на удивление хорошо справляется с сушкой тарелок. Обычно он был довольно небрежен. По какой-то причине сегодня он действительно старался, убедившись, что каждая тарелка, каждый прибор тщательно и полностью высушены, прежде чем передать отцу для уборки.

Миссис Андерсон спросила Мэри: — «Милая, когда твои маленькие подружки придут поиграть?»

Глаза Джеффа расширились от шока и тревоги.

«Мама», — взмолилась Мэри, — «это не мои ‘маленькие подружки’. Боже мой, нам всем восемнадцать, мы студентки колледжа. И мы не собираемся играть. Просто потусим немного, а потом пойдем гулять».

«Да, да, дорогая, конечно, но разве ты должна каждый вечер куда-то ходить?»

«А что здесь делать?»

Миссис Андерсон остановила мытье, чтобы посмотреть прямо на дочь. — «Милая, не говори так. Пожалуйста, мы семья. Можем сыграть в карты или что-то еще».

«Ага, точно», — саркастично ответила Мэри. — «Именно это мои подруги хотят делать, играть в карты с моими родителями».

Миссис Андерсон глубоко вздохнула. Судя по поведению Мэри, она задумалась, не должна ли она быть первой в «Программе Андерсонов». Но теперь поздно менять. — «Ну, не надо грубить, дорогая».

«Нет, мама», — признала Мэри, осознавая, что, возможно, зашла слишком далеко, говоря так саркастично. Она делала это много раз раньше, но с голым Джеффом перед ней она ясно видела, что может ее ждать.

«А с братом?»

«Что?» — ответила Мэри.

«Что?» — ответил Джефф.

«Отличная идея», — ответил мистер Андерсон. — «Пусть Джефф поиграет с вами. Он сегодня никуда не идет».

«Папочка», — повторила Мэри, — «мы не будем играть». Это была инстинктивная реакция на инфантильное обращение отца и его предложение. На самом деле роли были скорее перевернуты. В прошлом всегда Джеффа упрекали за то, что он не пускает Мэри играть с ним. В детстве она его обожала, но он постоянно отмахивался. И, как только она закончила фразу, она поняла, что это действительно может быть весело, гораздо веселее, чем в детстве. — «Но, знаете, я думаю, будет нормально, если Джеффри поиграет с нами. Может, сыграем в какую-нибудь игру или что-то такое».

Джефф был потрясен. — «Ты шутишь?!»

«О, Мэри, это так мило с твоей стороны», — ответила миссис Андерсон. Ей тоже вспомнилось, как Мэри любила играть с братом.

«Ребята, разве у меня нет права голоса?» — взмолился Джефф.

«Нет, не особо», — ответил отец. — «И к тому же», вспоминая то же, что и все в комнате, — «ты почти никогда не пускал сестру играть с тобой и твоими друзьями. Думаю, теперь справедливо, чтобы ты поиграл с ее подругами». Он повернулся к Мэри. — «Когда они придут?» Она так и не ответила на этот вопрос.

«Ну, довольно скоро, вообще-то».

«Чудесно», — сказал мистер Андерсон. — «Разве не будет весело. Прямо как в детстве», хотя ни одна из подруг Мэри уже не была ребенком. Всем было восемнадцать, как и Мэри.

Динь, динь... динь, динь. Это был дверной звонок. Пришла как минимум одна из подруг Мэри. — «Иди открой дверь, Мэри», — велела миссис Андерсон. — «Джефф может закончить с посудой со мной. Когда все твои подруги придут, я отправлю его к вам».

«Да, мама», — радостно ответила Мэри, отчасти потому, что избежала дальнейшей мойки посуды, но в основном потому, что не могла дождаться, чтобы рассказать подругам. Она бросилась к входной двери, оставив Джеффа с родителями.

Как только она ушла, Джефф попытался отстоять свою позицию. — «Мама, я действительно должен?»

Миссис Андерсон вздохнула с разочарованием и раздражением. — «Джеффри, ты говоришь, как мальчишка, отказываясь играть с сестрой и ее подругами. Я надеялась, что, повзрослев, ты будешь более зрелым и внимательным. Ты знаешь, как они тебя обожают».

Одна из них, Пэтси Эмерсон, действительно «обожала» его, когда была младше. У нее была на него влюбленность. Но это было годы назад. Мать, похоже, не осознавала, что вряд ли они все еще «обожают» его, и, по сути, это не было главным, правда? — «Мама, это совсем не в этом дело. Дело в том, что я голый, ради бога!»

«Ну, тебе стоило думать об этом, пока ты бездельничал в колледже, позволяя оценкам скатиться. А теперь, как велел отец, будь мужчиной и прими свое наказание».

Джефф молчал во время остальной мойки посуды. Ему вспомнился фильм «Мертвец идет». Ну, это, пожалуй, было немного мелодраматично. Он не面临 смертного приговора. Очевидно, любой на смертной казни поменялся бы с ним местами в секунду. Но все же каждый звонок в дверь звучал как набат для него.

Судя по звукам звонков и последующему затишью, казалось, что все подруги Мэри прибыли к тому времени, как они закончили с посудой. Миссис Андерсон приготовила порцию печенья для Джеффа, чтобы он отнес девочкам. Это не было домашнее печенье. Просто печенье Oreo на подносе, вместе с четырьмя бутылками колы, каждая со соломинкой. Дверной звонок прозвенел трижды, так что миссис Андерсон естественно предположила, что у Мэри три гостьи. Она не была уверена, что всем понравится кола. Молоко гораздо лучше подходит к печенью Oreo, чем кола, но она вспомнила, как Мэри была смущена и раздражена, когда ранее этим летом она принесла в ее комнату поднос с молоком и печеньем. Как объяснила Мэри, молоко — для детей.

С большим трепетом Джефф покинул кухню с подносом колы и печенья. Часть трепета была из-за сложности удержания бутылок колы на подносе. У него не было опыта официанта. К тому же его носки скользили по деревянному полу коридора, а затем ему предстояло подняться по лестнице в спальню сестры. Но худшее — он медленно, но верно шел к своей судьбе. Он не был «Мертвецом идущим», но чувствовал себя «Голым идущим».

Дойдя до спальни сестры на втором этаже, он услышал шепот и хихиканье девочек внутри. Он понял, что они говорят о нем. Он чуть отодвинул поднос от тела и осмотрел себя. Его пенис все еще был сморщенным и съежившимся. Он подумал, не попытаться ли сделать его побольше, прежде чем войти в спальню сестры, но еще больше боялся, что его поймают за этим. К тому же, что, если они заметят, что он частично эрегирован?

Он не мог постучать руками, держа поднос с колой и печеньем, и не мог эффективно стучать ногами в носках. Он крикнул: — «Эй, я принес вам печенье!»

Девочки подумали, что у него точно есть «печенье», хотя вряд ли бы назвали его штуки печеньем. Возможно, теперь пара из них будет.

Пэтси бросилась к двери, чтобы открыть ее для Джеффа. Глаза двух других девочек, Глории и Сары, загорелись, а сердца заколотились. Мэри отвернула лицо в предвкушении. Очевидное удовольствие ее подруг делало наготу брата гораздо более пикантной, чем с родителями.

Пэтси с восторгом открыла дверь. Ее глаза расширились, рот приоткрылся, а свободная рука прижалась ко рту от шока, веселья и радости при виде старшего брата Мэри, стоящего прямо в дверях, с подносом содовой и печенья, полностью голого. Ну, за исключением носков.

Джефф был довольно привлекательным парнем. Ростом около 5 футов 10 дюймов, он был в хорошей форме, с отличным мышечным тонусом. Он был в команде по легкой атлетике в колледже (специализировался на прыжках с шестом). У него были довольно красивые черты лица: симметричное лицо, сильный, твердый подбородок с мужественной темной щетиной, густые ресницы, притягательные карие глаза и густые волнистые каштановые волосы. Но многое из этого, возможно, компенсировалось его все еще тревожным, съежившимся и довольно маленьким пенисом.

Пэтси вспомнила, как сильно и почему была влюблена в Джеффа в детстве. Он все еще выглядел тем красивым парнем, которого она помнила, возможно, даже больше, теперь, когда стал молодым мужчиной, с этой темной мужественной щетиной на челюсти и подбородке. И, честно говоря, он был даже милее полностью голым. Его руки и грудь были довольно мускулистыми, и она подумала, что его пенис выглядит очень мило. — «Боже мой, Мэри, Джефф точно вырос», — сказала она с легким кокетливым оттенком в голосе.

«Ну, не весь он, судя по виду», — не согласилась Сара, вызвав значительное количество хихиканья и смешков среди трех девочек на кровати, включая сестру Джеффа.

Джефф бросил взгляд, и Пэтси встала на его защиту. — «Это нечестно, девочки. Сегодня немного прохладно, и он, наверное, немного нервничает».

Джефф оценил комментарий Пэтси. Возможно, он бы встречался с ней, если бы она не была такой близкой подругой сестры, хотя тогда, когда она была в него влюблена, он не стал бы встречаться с кем-то настолько младше и незрелым. Разница в два года теперь не так значительна. Он действительно вырос, как она сказала, и Пэтси тоже. Он подумал, не стоило ли встречаться с ней, ведь она была очень симпатичной, с длинными прямыми светлыми волосами, розовыми щечками с ямочками, искрящимися зелеными глазами, длинными изогнутыми ресницами и очень соблазнительными губами. К тому же она хорошо округлилась, и ее грудь этим вечером была весьма заметна в обтягивающем свитере. У Пэтси определенно были довольно большие круглые груди. Их выдающийся вид словно приглашал потрогать и сжать их или, по крайней мере, восхищаться. Джефф почувствовал шевеление в яйцах и пенисе от этой мысли и быстро отвел взгляд. Скрыть эрекцию в боксерах и брюках уже достаточно сложно, что было нередкой проблемой для многих парней в Темплтоне. Скрыть такую реакцию сейчас было бы совершенно невозможно.

«Давай, Джефф», — упрекнула Сара, — «принеси поднос сюда и обслужи гостей».

Он явно надеялся просто оставить поднос на столе или туалетном столике Мэри, но реалистично понимал, что ему не так повезет. С большим трепетом он подошел к кровати, поднос с колой и печеньем для их удовольствия вверху, его пенис и яички для их забавы, а возможно, и удовольствия, внизу.

Пока он шел к кровати, Пэтси не смогла устоять перед искушением. Мужская попа была очень привлекательным зрелищем: мужественная в своей упругости и по-детски невинная в своей мягкой округлости. Она дала ему несколько игривых, ободряющих похлопываний по голой попе, задержав руку после последнего.

«Пэтси!» — возмутилась Мэри. Ей все еще было сложно делиться наготой брата с подругами, но она теперь украдкой поглядывала и заметила проступок Пэтси. Она протестовала не для защиты Джеффа. Просто казалось слишком странным трогать, а тем более ласкать ее брата, особенно в ее присутствии. К тому же она заявила: — «Студентам не положено трогать участников «Программы»».

Пэтси отпустила, но возразила: — «Но мы же не в колледже».

«Да, ну, не думаю, что моим родителям это понравится».

Глория, третья из трех подруг Мэри, предложила: — «Но их сейчас здесь нет, правда».

«Да, ну, а если он...» — Мэри не смогла закончить фразу.

«О боже», — воскликнула Пэтси, и все три подруги захихикали, бросая нервные и возбужденные взгляды на вялый пенис Джеффа, скрытый от его глаз подносом, но явно не от их, представляя, как он становится твердым и жестким. — «Давай», — пожаловался Джефф, — «возьмите бутылки, пока я их не пролил, ладно?»

Пэтси взяла свою, снова игриво похлопав его по попе, и обошла кровать, чтобы забраться на нее.

Глория, сидя у заднего края кровати рядом с Джеффом, взяла две бутылки, передав одну Мэри, которая сидела дальше всех от Джеффа, со стороны Пэтси.

Сара подвинулась к переднему краю кровати, чтобы быть ближе к подносу. Она посмотрела на Джеффа своими большими круглыми голубыми глазами, жалобно умоляя: — «А можно мне тоже твое печенье, Джеффри?»

«Угощайтесь», — мрачно ответил он, наклоняясь и чуть опуская поднос.

«Это так мило с твоей стороны», — невинно ответила она и потянулась под поднос, чтобы слегка обхватить его яички.

«Эй!» — взвизгнул Джефф, дернувшись от весьма неожиданного ощущения мягких пальцев девушки на его яичках. Это не было неприятным, но очень удивило, и он чуть не пролил содержимое подноса. К счастью, Сара одновременно другой рукой взяла оставшуюся колу.

«Сара!» — теперь протестовала Пэтси, не потому, что возражала против ласк Джеффа в принципе, а потому, что, если она не могла, то Сара точно не должна. Честно говоря, она была ревнивой.

Однако Сара не убрала пальцы. Она даже слегка ласкала яички молодого человека, к шокированным взглядам других девочек. Она объяснила, глядя в глаза Джеффа: — «Я не очень люблю печенье Oreo. Я предпочитаю орешки».

Джефф не знал, как реагировать. Он должен был бы очень разозлиться и обидеться, и мог просто отойти. Но когда прикосновение пальцев девушки к яичкам не приятно? И пальцы Сары были действительно очень приятны, хотя немного щекотали.

Мэри, более решительно, ударила Сару по плечу. — «Прекрати!»

Сара отпустила и бросила на Мэри сердитый взгляд. — «Не обязательно было меня бить».

«Да, ну, это мой брат, ради бога».

Сара не отступала. — «Но у него такие красивые орешки, не находите, и держу пари, они такие сочные и сливочные внутри, как конфетные орехи».

«Заткнись!» — упрекнула Мэри, но было очевидно, что она в меньшинстве на этой маленькой вечеринке. Остальные три девочки думали, что было бы неплохо вскрыть орешки Джеффа, не в традиционном смысле, а в гораздо более игривой, приятной форме, чтобы добраться до вкусного сливочного приза внутри.

«Ну, если мы не можем с ним играть, что мы можем с ним делать?» — запротестовала Сара. У нее был резон. Какой смысл иметь голого парня в комнате, если нельзя с ним играть?

Глория предложила решение. Она тоже была студенткой Аббервилля и знала правила «Программы», если они вообще должны были их соблюдать за пределами кампуса. — «Мы не должны его трогать, но можем просить его что-то для нас сделать». Это было верно. Участники «Программы» обязаны выполнять уважительные просьбы студентов.

«Отлично!» — воскликнула Сара. — «Джеффри, мы хотим, чтобы ты сейчас сделал себе стояк».

«Сара! Боже мой!» — запротестовала Мэри. Но она была в меньшинстве и не имела веских возражений. Глория была права. Мэри действительно не знала, комфортно ли ей будет, если брат получит эрекцию перед ней, или ее подругами, и особенно перед ней с подругами. Это казалось действительно неуместным и неправильным.

«Да, давай», — подбодрила Глория, — «и ты должен сделать это, не трогая себя».

«И держа поднос», — добавила Сара, — «чтобы мы могли есть печенье, пока смотрим, как он становится все больше, и больше, и больше».

«Какой он будет большой?» — спросила Глория.

Лица Мэри и Пэтси покраснели в ответ на этот вопрос. Лицо Джеффа уже было красным и, возможно, не могло стать краснее.

Джефф знал некоторые правила «Программы». Он точно знал правило, на которое ссылалась Глория, и знал, что представлял, как использует это правило в свою пользу, если бы сестра была участницей, но также знал, что только студенты Аббервилля имели право что-то просить, если бы он вообще появился на кампусе Аббервилля.

Честно говоря, он был в смятении. С одной стороны, девочки явно издевались над ним, играли с ним за его счет, мягко говоря. С другой стороны, какой парень не наслаждался бы, демонстрируя эрекцию кучке хихикающих девчонок? Это точно избавило бы от его смущающей вялости и могло бы заставить их замолчать. Их хихиканье, вероятно, сменилось бы смущенным замешательством при виде большого твердого мужского члена. Они ведь были всего лишь первокурсницами. Всем было восемнадцать, но они все еще подростки. Ему было двадцать, настоящий мужчина.

Но это было нечто, чего он никогда раньше не пробовал. Он считал, что испробовал многое, по крайней мере, в сексе. Насколько сложно стоять голым и силой воли вызвать эрекцию? Он собирался это узнать. К тому же ему предстояло это сделать под четырьмя парами глаз, прикованных к его члену, включая сестру (хотя он заметил, что она отводит взгляд). Вот это давление на выступление. Это было значительно сложнее, чем прыжки с шестом. Он обычно лучше справлялся на тренировках, чем на соревнованиях, когда его каждый шаг и движение внимательно наблюдала толпа. Ну, на соревнованиях по легкой атлетике в Темплтоне никогда не было большой толпы. Но все же взгляды зрителей заставляли его чувствовать себя неловко, и эти глаза не обязательно были поддерживающими или ободряющими.

Однако он ошибался. Все, кроме одной девочки, очень хотели, чтобы у него была эрекция, особенно Пэтси. Ей было очень, очень любопытно, как это будет выглядеть. Мэри была той, у кого были сильные сомнения. Она снова отвела взгляд.

Джефф закрыл глаза, пытаясь вычеркнуть из сознания, что стоит перед этими девочками. Как в легкой атлетике, он пытался представить успешный исход, прокручивая в голове идеальное выступление с шестом, но на этот раз сосредоточился на быстро набухающем члене, стремительно растущем до полной, твердой жесткости. В принципе, идея была неплохой, но он обычно не думал о твердом члене, когда хотел его получить. В любом случае, это не работало. Не помогало и то, что он слышал легкое хихиканье, а также слышал и чувствовал, как одна-две девочки берут печенье с подноса.

«Боже», — воскликнула Сара, — «У Джеффри такие проблемы с прыжками с шестом? Я никогда не видела, как он использует свой шест. Было бы забавно, если бы его шест тоже обмяк на соревновании».

Мэри и Глория захихикали, но Пэтси нет. — «Не будь злой», — упрекнула Пэтси.

Сара посмотрела на Пэтси, улыбнулась и сказала: — «Ты действительно хочешь увидеть, как твой маленький бойфренд получит большой плохой стояк, правда».

«Заткнись!» Но в этом было много правды, и лицо Пэтси стало еще краснее.

Джефф переключился на другую тактику. Иногда, нервничая перед выступлением, он представлял часть аудитории голой. Родители ему это посоветовали. Это действительно помогало отвлечься от их осуждающих взглядов, и идея имела смысл здесь.

Он представил, как девочки медленно раздеваются перед ним. Особенно он представил, как сестре приходится снимать одежду, гадая, как выглядят эти милые маленькие грудки голыми. И, конечно, он заставил бы Сару нагнуться перед ним, возможно, даже оттянуть ягодицы. Он чуть приоткрыл глаза, чтобы напомнить себе, как выглядят эти девочки, чтобы лучше представить их голыми, и поймал взгляд на Пэтси, ее обтягивающий свитер, из которого выпирали довольно большие груди. Его член начал набухать, пока он представлял голые груди Пэтси, ее киску, как она ласкает его яички, член, представлял эти сладкие, милые девичьи губы, обхватывающие его член.

«Оооо», — протянула Глория, — «кто-то просыпается».

Его член действительно набирал силу. Это было как наблюдать за ростом ствола в ускоренной съемке. Это было впечатляющее зрелище — его пенис медленно расширялся, набухал, становился сильнее и жестче, постепенно превращаясь из вялого пениса в более крепкий, гордый, твердый, выступающий член. Девочки были впечатлены, даже Мэри.

«Да, и я знаю, почему», — предположила Сара, заметив, куда смотрит Джефф. — «Джеффа вдохновляют сиськи Пэтси».

«Сара!» — воскликнули Пэтси и Мэри в унисон.

Джефф тут же закрыл глаза, смущенный тем, что его поймали, и на мгновение потерял импульс.

«Видишь, что ты наделала», — пожаловалась Глория. — «Он остановился».

Его член действительно застыл на полпути, не двигаясь ни вверх, ни вниз, как кран, чьи шестерни заклинило.

«Ну, Пэтси», — предложила Сара, — «почему бы тебе не дать ему вдохновения?»

«А почему бы и нет», — вызывающе ответила Пэтси. — «Смотри, Джеффри», — весело предложила она.

Когда Джефф открыл глаза, его встретило восхитительное удовольствие: Пэтси поднимала свитер, показывая ему свои груди. Они все еще были в лифчике, но упаковка была почти так же желанна и приятна для глаз, как дыни внутри. Пэтси носила очень яркий, цветочный хлопковый лифчик, чьи круглые чашечки были действительно очаровательны. Лифчики — поистине чудесная одежда, они не только придают грудям приятную округлую форму, но и украшают их женственной изысканностью и манящей притягательностью.

Теперь настала очередь Сары быть шокированной. — «Пэтси!» Она не могла поверить, что Пэтси сделала такое, хотя сама ее подстрекала, а Пэтси была известна своей импульсивностью.

Мэри и Глория тоже были потрясены, особенно Мэри, увидев, как одна из ее близких подруг оголяется перед ее голым братом. Это, пожалуй, немного выходило за рамки. Мэри точно не собиралась оголяться перед братом, даже если все ее подруги покажут ему свои груди. Но, конечно, если они это сделают, что тогда будет делать она?

Джефф, однако, был очень благодарен, и это было очевидно, так как его член быстро возобновил рост и стремительно достиг полной силы.

Полностью эрегированный член — действительно величественное зрелище. Это такое открытое, яркое, конкретное проявление мужской силы, и взгляды девочек быстро переместились с импульсивного проступка Пэтси на эрегированный член Джеффа. Полностью твердый член выглядит таким сильным, гордым и внушительным.

— «Оооо», — протянула Глория. — «Твой брат довольно большой, Мэри».

Лицо Мэри было свекольно-красным, и она могла лишь украдкой бросать короткие взгляды на большой, твердый, жесткий член брата, но она действительно неоднократно на него смотрела.

Даже Сара была впечатлена, так как осталась без слов. Она планировала сказать что-то вроде «просто пи-пи», но должна была признать, что у Джеффа чертовски хороший член. Пурпурная головка была так набухшей, что казалась блестящей и отполированной. Сара инстинктивно облизнула губы.

Ни одна из девочек ничего не сказала в этот момент. Все они были погружены в свои мысли и в тепло, разливающееся между бедрами.

Джефф видел ошеломленное молчание девочек. Всего несколько минут назад он чувствовал себя униженным, даже приниженным, но теперь был очень горд собой. Это была реакция, которую ты хочешь, показывая твердый член девушке, а здесь было четыре привлекательные молодые девушки. Он видел, что даже сестра, вероятно, впечатлена, или, по крайней мере, тоже была безмолвна.

Пэтси даже не опустила свитер. Она посмотрела на Джеффа, поймала его взгляд, улыбнулась и игриво покачала грудями, довольно кокетливый жест, который другие девочки не заметили, так как их глаза были прикованы к его члену.

Джефф, однако, точно заметил и ответил улыбкой и подергиванием члена, отчего тот дернулся и качнулся.

Пэтси и Глория захихикали, оценив маленький гимнастический номер. Джефф не был гимнастом, но это было довольно милое шоу.

Сара зашла дальше, потянулась и сильно оттянула его твердый член вниз, а затем отпустила.

— «Эй», — пожаловался Джефф, когда тот ударился о дно подноса, чуть не заставив его рассыпать печенье.

Глория тоже потянулась, сильно дернула его влево, и все, включая даже Мэри, захихикали, когда он закачался туда-сюда.

Сара и Глория по очереди заставляли его подпрыгивать, качаться и махать в разные стороны.

Джеффу это не мешало. Он просто поднял поднос выше, чтобы член был вне опасности. Какой здоровый парень возражал бы против того, чтобы симпатичные девушки играли с его эрекцией? Не казалось, что они издеваются над ним или над ним. Они просто веселились с ним, как с любой новой, интригующей игрушкой. Конечно, было бы еще веселее, если бы они дрочили или отсосали ему, но ощущение их женственных пальцев на его твердом члене все равно было очень приятной альтернативой.

Пэтси чувствовала сильную ревность. Это было несправедливо и неправильно. Она не могла дотянуться до члена Джеффа с того места, где сидела, поэтому поставила колу на пол и, даже не опустив свитер, проползла через кровать, протиснувшись между Сарой и Глорией, чтобы занять лучшее, ближайшее место, и решительно схватила член Джеффа.

— «Эй!» — пожаловались Сара и Глория, чувствуя, как Пэтси протиснулась между ними.

— «Ну, я тоже хочу поиграть», — пожаловалась она.

Девочки признали, что у нее есть резон. Если кто и должен играть с членом Джеффа, то это Пэтси.

Однако Пэтси не играла с ним, как Сара или Глория. Она использовала руку, чтобы изучить его, рассмотреть, исследовать, а в процессе ласкать и гладить.

Это было гораздо больше по вкусу Джеффа. Он даже искал место, чтобы поставить поднос, так как ему очень хотелось видеть, а не только чувствовать, как маленькая рука Пэтси исследует и ласкает его член. Но поставить поднос сейчас означало бы отстраниться от этой чудесной женственной руки, и он точно не хотел этого. Когда девушка держит твой член, ты действительно не хочешь, чтобы она отпускала.

Сара и Глория снова были безмолвны, наблюдая, как подруга открыто ласкает и гладит твердый член парня. Это явно нарушало правила «Программы», но никто не собирался никого сдавать (хотя это было бы допустимо в учебных целях или под наблюдением преподавателя). Даже Мэри не возражала открыто. Она все больше беспокоилась о том, куда это заходит, но ее бешено бьющееся сердце и теплеющие бедра не возражали, чтобы это продолжалось еще немного.

Пэтси много раз гадала, как выглядит и ощущается твердый пенис Джеффа, и она не была разочарована. Он явно был очень мужественным, мужским парнем, с таким крепким, твердым, гладким стволом и чудесно круглой и изогнутой головкой. Ей нравилось, как его крайняя плоть скользила по головке, давая ей еще больше возможностей для действительно чувственного поглаживания. Она даже видела немного влаги, формирующейся на щели, и задумалась, не попробовать ли, как это на вкус.

— «Знаете», — тихо сказала Сара, — «Мэри действительно должна получить свою очередь. В конце концов, это ее брат».

Сердце Мэри забилось еще быстрее, и лицо стало горячим от румянца. Она действительно была очень, очень любопытна, но трогать пенис брата казалось совсем неправильным.

— «О да», — согласилась Глория. — «Давай, Мэри, ты еще не трогала. Не хочешь узнать, как ощущается пенис твоего брата? Он действительно очень большой и красивый!»

Пэтси ничего не сказала, так как не хотела отпускать и передавать его Мэри, особенно потому, что чувствовала, что приближает его все ближе, а она еще не приложила к нему губы.

Мэри, однако, чувствовала, что это теперь действительно вышло из-под контроля, так сказать. — «Джеффри», — сказала Мэри, — «спустись вниз и принеси еще колы». Кола заканчивалась быстро, так как в комнате было много нервной и возбужденной энергии. В любом случае, она хотела положить этому конец или хотя бы лучше это контролировать.

Джефф был разочарован. Он гадал, каково это, если сестра будет держать и гладить его член. Не то чтобы Пэтси плохо справлялась. Она была очень, очень хороша. У него сейчас не было девушки, и он теперь серьезно думал о том, чтобы пригласить Пэтси на свидание. Но все же было бы особенно приятно, уникально и провокационно, если бы сестра подрочила ему. Он давно замечал, какая она красивая. Но, конечно, он явно не мог заставить или даже попросить ее это сделать. На самом деле, подумав, он мог бы попасть в серьезные неприятности, если бы мать и отец узнали, что происходит в спальне Мэри. Когда мать сказала играть с ее подругами, она, вероятно, не это имела в виду. Он теперь чувствовал себя еще больше под каблуком младшей сестры.

— «Да, конечно», — тихо ответил он. Он неохотно вырвал член из руки Пэтси, которая неохотно отпустила, чтобы повернуться и поставить поднос с печеньем на стол Мэри. Направляясь к двери спальни, с твердым членом, нелепо торчащим из тела, он понял кое-что. — «Эй», — сказал он, — «я не могу спуститься вниз в таком виде», имея в виду с эрекцией. Было бы достаточно странно предстать перед родителями голым, но с эрекцией это было бы качественно хуже.

— «Ну», — сказала Сара, выходя из личных грез, чтобы вернуть свою дерзость, — «надо было думать об этом, прежде чем пялиться на сиськи Пэтси».

Пэтси теперь застенчиво прикрыла их, ее глаза тоскливо следили за уходом торчащего члена Джеффа.

Мэри улыбнулась, представляя, как шокированы и расстроены будут родители, узнав, что Джефф показывает ей и ее подругам свой голый стояк.

Спускаясь по лестнице, Джефф рассчитал, что, вероятно, сможет взять колу, не столкнувшись с родителями. К этому времени они должны быть в семейной комнате, смотря телевизор, или мать в своей швейной комнате. Он мог добраться до кухни и обратно, не будучи замеченным. Ему пришлось бы пересечь открытый вход в семейную комнату, но телевизор был на дальней стороне. Все, кто смотрит ТВ, будут повернуты к нему спиной. Если он будет тихим, он справится.

Но, добравшись до низа лестницы, он решил зайти в ванную за углом, чтобы избавиться от эрекции. Это было бы безопаснее всего.

Однако, завернув за угол, он буквально столкнулся с матерью, его твердый член на мгновение прижался к ее животу. — «Мама!» — воскликнул Джефф, быстро отступая и прикрываясь обеими руками. В его состоянии одной руки было недостаточно. «Черт!» — сказал он себе. Он ткнул мать своим твердым членом; нехорошо.

— «Джеффри, прости, господи, ты меня напугал». Миссис Андерсон почувствовала, как эрекция коснулась ее, но не сразу осознала, что это, или, вероятно, отрицала это. Матери иногда сталкиваются с эрекцией сыновей. Обычно лучше игнорировать эти смущающие стояки. Они в итоге проходят. — «Я как раз шла проверить, как ты. Посмотреть, как ты ладишь со своими маленькими подружками».

Ух! Теперь он был рад, что спустился, перехватив мать, прежде чем его поймали, показывая стояк девочкам. — «О, все нормально, нормально», — поспешно ответил Джефф. — «Я просто шел взять им еще пару колы. Они ждут наверху». Он попытался проскользнуть мимо, руками скрывая свое смущение.

Миссис Андерсон взяла его за руку, не давая так быстро уйти. — «Джеффри», — строго упрекнула она, — «ты знаешь правила. Нельзя прикрываться руками».

Джефф не знал, что делать. Он вспомнил, как был гораздо младше, и мать внезапно открыла дверь его спальни. Он дрочил под одеялом, частично благодаря журналу, который ему удалось купить. Он быстро засунул журнал под одеяло и подтянул колени, чтобы создать палатку, скрывающую меньшую палатку, которую иначе создала бы его эрекция.

Однако мать хотела, чтобы он встал с кровати, чтобы она могла поменять простыни. Она забыла сделать это перед тем, как он лег, и чувствовала себя ужасно.

Понадобилось много нелогичных, но очень настойчивых споров с его стороны, чтобы убедить ее, что это не нужно, что он в порядке, что собирается спать, что слишком устал вставать. Он ни за что не собирался вставать с кровати с эрекцией и журналом Mother Jugs.

Мать наконец уступила, немного озадаченная упорным отказом сына от чистых простыней. Но, когда Донна описала странное поведение сына Алексу, он правильно предположил наиболее вероятное объяснение. Лицо миссис Андерсон покраснело, когда она поняла, что муж, вероятно, прав. Она надеялась, что он использует салфетку или носок, или что-то еще. Она не хотела, чтобы он пачкал простыни. Но затем поняла, что все равно собиралась их менять. В любом случае, она точно поменяла бы их первым делом на следующий день.

Когда Джефф заколебался, миссис Андерсон потянулась, взяла его руки и оттянула их.

Джефф чувствовал себя так униженно. Как еще можно себя чувствовать, будучи вынужденным демонстрировать эрекцию матери? Ему было стыдно и неловко, и он думал, что попадет в большие, большие неприятности.

Миссис Андерсон сначала не отреагировала так, как надеялась. Она почувствовала, как ее лицо покраснело при виде крепкой эрекции сына. Она видела его маленьким мальчиком с маленькими стояками, но это было совсем другое. Это был очень явно твердый, мужественный, жесткий член. Ей даже вспомнился член мужа, особенно в молодости, но это, возможно, было естественно. Возможно, яблоко не далеко падает от дерева, когда дело доходит до членов? В любом случае, она нашла его очень впечатляющим, но затем поняла, что это член ее сына! Она не должна им восхищаться, правда?

Она боролась, чтобы восстановить самообладание, вспоминая тексты и брошюры о «Программе», о том, как преподаватели должны реагировать, когда у участника эрекция. Обычно они должны быть принимающими и бесстрастными, рассматривая это как нормальное событие, которое естественно происходит, когда молодой человек голый среди симпатичных девушек.

— «Да, ну, эм, я вижу, у тебя эрекция, Джефф». Это было немного преуменьшением, но она была рада, что смогла выговорить фразу. Во рту было так сухо. Ей самой теперь не помешала бы кола.

— «Мама, прости, прости. Правда. Они велели мне».

Она прервала его взмахом руки. Ей не хотелось знать больше. Но она знала, что должна сказать дальше, хотя это было сложно, учитывая, что Джефф — ее сын. Но, если они собирались делать это правильно, она должна была сказать.

— «Да, ну, эм, не хочешь ли облегчения, дорогой?» Стандартное правило «Программы» гласит, что студента мужского пола с эрекцией следует спросить, не хочет ли он облегчить себя в таких ситуациях. Для здоровья парня вредно иметь эрекцию долгое время, и для его здоровья, а также, возможно, для просвещения других студентов (см. «Голые в колледже»), его следует спросить при появлении в новой обстановке, особенно с эрекцией, не хочет ли он облегчиться. Облегчение также помогает избежать дальнейших отвлечений или сбоев, которые может вызвать открытая эрекция в обычной учебной рутине.

— «Нет, нет, все нормально, мама, правда, я просто возьму колу».

— «Ну, мне не кажется, что это нормально».

— «Нет, нет, все в порядке. Мне не нужно, эм...» Было действительно трудно это сказать, особенно матери. Он тихо сказал: — «облегчение».

Под облегчением, конечно, подразумевается мастурбация. Участник «Программы» обычно достигает облегчения, мастурбируя, но преподаватель может ему помочь. В любом случае, это нельзя делать в уединении туалетной кабинки или другом укромном месте. Это должно быть на виду. Джефф действительно, действительно не хотел этого делать. Немногие парни хотят дрочить перед матерями.

Миссис Андерсон чувствовала амбивалентность сына. Матери могут понять, когда их сыновья в конфликте, несмотря на их протесты. Она, естественно, гадала, не неловко ли Джеффри мастурбировать перед ней. Честно говоря, она разделяла его беспокойство. Часть ее хотела просто отправить его в ванную разобраться с этим, но она знала, что это противоречит «Программе». И это не то, что она должна переложить на мужа. К тому же она точно не хотела, чтобы он делал это перед сестрой и ее подругами. Это было бы слишком далеко. Боже, что бы сказали матери подруг Мэри, если бы узнали, что она заставила Джеффри дрочить перед ними! Но было ясно, что ему очень неловко делать это перед ней.

Она могла просто принять его отказ. Но она знала, что он не искренен. Было очевидно, что ему явно нужно облегчение. Одна картинка стоит тысячи слов, и этот твердый, пульсирующий пенис кричал о необходимости облегчения. Отправить его справляться с этим самостоятельно было совершенно не в духе и процессе «Программы». В такой ситуации мать могла сделать только одно.

Опираясь на свой опыт (и смелость) бывшего члена Клуба Энтузиастов, она предложила: — «Да, ну, дорогой, если хочешь, я могу позаботиться об этом за тебя».

Челюсть Джеффа отвисла, и его член дернулся. Он ни за что не хотел дрочить перед матерью, но не представлял, что она сделает это за него, и не знал, как к этому относиться. Его захлестнули волны противоречивых эмоций. Не инфантильно ли это? Не должен ли он чувствовать стыд и унижение? Но его мать была действительно очень привлекательной женщиной. Это было как если бы его подрочила одна из более симпатичных преподавательниц или красивая мать одного из друзей. На самом деле, даже лучше, потому что это была бы его собственная мама! Сколько раз он ловил себя на том, что любуется грудью матери, ее попой, замечая, какая она красивая и сексуальная. И, ему было бы стыдно признаться, она действительно была в более чем одной его фантазии, пока он занимался делом под простынями. Нет, это было совсем не плохо. Это было, на самом деле, очень, очень хорошо.

Миссис Андерсон действительно была очень привлекательной женщиной. У нее были короткие волнистые светлые волосы, искрящиеся голубые глаза, симметричные черты лица, розовые щеки и полные красные губы (она явно любила помаду). К тому же она действительно держала себя в форме. Она много занималась и никогда не теряла фигуру. Конечно, значительной частью этой фигуры была ее грудь, которая, честно говоря, была довольно выдающейся.

В детстве Джеффу казалось естественным, что у матери должна быть большая грудь, так как грудь была таким сильным символом и компонентом материнства. Только в подростковом возрасте он понял, что грудь его матери была непропорционально большой по сравнению с грудью матерей его друзей и даже относительно ее собственной миниатюрной фигуры.

И вот она предлагала материнскую руку помощи, помогая своему молодому человеку получить сексуальное облегчение. Может, «Программа» не так уж плоха! — «Ну, если ты, эм, думаешь, что это хорошая идея», — нерешительно ответил он.

Теперь, когда Джефф принял ее помощь, миссис Андерсон не была полностью уверена, что хочет ее оказывать. Амбивалентность — забавное чувство. Ты не ценишь одну сторону медали, пока не выберешь другую, и теперь, когда Джефф передавал ей свой член, сомнения снова всплыли. Было бы достаточно неловко смотреть, как сын дрочит перед ней (думал бы он о ее теле, ее груди?), но самой это сделать? Сможет ли она действительно взять голый член сына в руку и гладить его? Гладить до того, как он эякулирует? Сколько матерей делают такое?

Но она и Алекс обсуждали эту возможность, среди прочих, когда рассматривали внедрение «Программы». Из литературы было ясно, что такое событие может произойти, и то, как с ним (буквально) справляться, очень важно для успеха «Программы». Многие преподаватели Аббервилля активно участвуют в процессе «Программы» со студентами, помогая, когда это полезно, если не необходимо. Если Алекс и Донна собирались делать это правильно, она знала, что должна активно участвовать. — «Да, ну, давай посмотрим, что тут можно сделать», — тихо сказала она и потянулась, чтобы взять твердый, эрегированный член сына.

Как только мать коснулась его члена, Джефф почувствовал всплеск возбуждения, пробежавший по телу, как сексуально заряженное электричество. Девушки трогали его член раньше. Джефф не был неопытным молодым человеком. Но было что-то определенно уникальное и волнующее, когда это женственная рука твоей красивой матери ласкает, сжимает и гладит тебя до эякуляции. Тот факт, что это такой табу, что это так неуместно и неправильно, делал это особенно приятным, захватывающим и волнующим.

Как только она коснулась члена Джеффа, миссис Андерсон тоже почувствовала равный всплеск возбуждения, пробежавший по ее телу. Она трогала много разных членов в прошлом, до замужества. Она не была неопытной женщиной. Но было что-то определенно уникальное и волнующее, когда это член твоего двадцатилетнего сына. Она знала, что это неправильно. Знала, что соседи не одобрили бы, и, возможно, подруги тоже. Но тот факт, что это так неправильно, так порочно, делал это таким захватывающим, волнующим, возбуждающим. Она чувствовала быстро нарастающее тепло между бедрами.

— «О, мама», — выдохнул Джефф, — «это так приятно».

— «Ну, спасибо, милый», — ответила она, благодарно улыбаясь. Комплимент действительно заставил ее чувствовать себя хорошо. Она знала, что сын считает ее старомодной и устаревшей. Приятно, что Джеффри понимает, что она все еще очень достойная, энергичная женщина, которая знает кое-что, включая даже то, как сексуально возбудить молодого человека.

Она использовала свой женский опыт, чтобы дать сыну особенно приятную ручную работу, задействовав обе руки: левой мягко обхватила, ласкала и щекотала его яички (Алексу это очень нравилось, и, возможно, сыну это тоже естественно понравится), а правой массировала, работала и гладила ствол и головку.

Однако она не могла полностью выйти из роли матери, отметив для сына: — «Видишь, как крайняя плоть скользит по головке, Джеффри?»

— «Да, мама», — выдохнул он.

— «Разве это не приятно?» Ей также казалось, что это выглядит очень мило.

— «Да, мама», — вздохнул он, замечая также звук, который издавал член, скользя по набухшей красной головке. Он еще дальше выпятил член.

— «Похоже, хорошо, что мы не сделали тебе обрезание. Конечно, решение было не для того, чтобы тебе было приятнее мастурбировать». Она покраснела, говоря это. Было немного неловко говорить о мастурбации с сыном, хотя это не должно быть неловко, когда ты сама занимаешься мастурбацией.

Джеффу пришлось признать, что его мать чертовски хороша в этом. Лучшие ручные работы, вероятно, были у девушки, с которой он встречался давно, Бетти Лу. Она, возможно, была хороша, потому что не делала ничего другого. Она точно не шла до конца и не касалась его губами. Но она, похоже, хорошо компенсировала это руками. Ну, его мать могла бы даже затмить Бетти Лу, так как постоянно меняла стиль, то лаская яички, то теребя их, то слегка сжимая, то щекоча, и так же разнообразно подходила к стволу, меняя степень сжатия или просто танцуя пальцами по стволу, иногда скользя кулаком прямо вверх-вниз, иногда закручивая кулак вокруг него. И она явно хорошо знала его самое чувствительное место: нижнюю часть ствола, прямо под кромкой головки. Он гадал, знала ли она это место из-за того, что воспитывала его, купала. Он дернулся, когда она снова мягко ласкала и щекотала это чувствительное место. — «Боже мой, мама», — выдохнул он, прижимаясь к ней, к ее грудям, чувствуя, как эти большие женственные груди вздымаются под ее блузкой и фартуком.

Миссис Андерсон почувствовала, как сын прижался к ней, к ее грудям. Часть ее хотела, чтобы сын потянулся руками, схватил ее за груди, но она чувствовала, что это, вероятно, было бы слишком. Преподаватели в Аббервилле когда-нибудь заходили так далеко с участниками «Программы»? Было бы это неправильно? Возможно, было бы нормально просто поцеловать пенис мальчика. Может, взять его в рот? Ей действительно нужно было больше читать об этом.

Она вздохнула с глубоким удовлетворением, чувствуя себя гораздо ближе к сыну, чем за многие годы. Это был очень чудесный момент, делить этот интимный опыт с сыном. Они так мало делали вместе столько лет, и она скучала по этим личным, драгоценным моментам с Джеффри, когда он отдавался ей, выражая свою полную и неподдельную любовь и привязанность. Но вот он здесь, и она тоже прижалась к нему, вздыхая: — «Джеффри», — мягко сжимая его яички.

— «Мама!» — выдохнул Джефф и почувствовал внезапный прилив оргазма, взрывающийся внутри и вырывающийся наружу, его член дернулся в руке матери, когда большая порция белой липкой спермы выстрелила из головки и шлепнулась на фартук матери.

— «О, Джеффри», — вздохнула миссис Андерсон с любовью и гордостью, видя, как член сына дергается и извергает сперму на нее. Она ускорила движения по стволу, чтобы дать ему максимальную стимуляцию, силу и поощрение, чтобы выплеснуть как можно больше спермы. Все матери хотят, чтобы их сыновья достигли и выразили свой полный потенциал.

Джефф схватил мать за талию левой рукой, чтобы удержать равновесие, так как ноги дрожали, а в голове помутилось, но его рука соскользнула ниже, схватив мягкую женственную попу матери, что казалось правильным и естественным для руки, сжимающей, пока его тело сотрясалось от оргазма, а член извергал сперму. Он сильно сжал попу матери, пока его член продолжал дергаться и плеваться.

Миссис Андерсон почувствовала, как рука сына схватила ее попу. Это было немного неловко, немного неуместно, но она не стала бы упрекать его за сжатие. В конце концов, он был в разгаре довольно ошеломляющего оргазма, и она с гордостью наблюдала, как у сына, похоже, было много спермы для извержения. Он брызгал во все стороны, как из пулемета. Хорошо, что на ней был фартук, иначе он бы промочил и испачкал ее красивое летнее платье.

Джефф не знал, был ли у него когда-либо оргазм лучше. Конечно, должен был быть. Первый всегда трудно превзойти. Но этот точно был среди лучших и на первом месте по уникальности. С этого дня он смотрел на мать в новом свете, с новым уважением и привязанностью.

Когда оргазм утих, он убрал руку с ягодиц матери. Ему хотелось ласково похлопать ее по попе или, возможно, чмокнуть в щеку. Надо хотя бы поцеловать девушку, которая тебя подрочила, но с матерью это как-то не казалось правильным. Это не были такие отношения, правда? Он просто сказал: — «Черт, мама, это было действительно, действительно круто».

— «Ну, спасибо, сын», — скромно ответила она. Ей вспомнилось, как он искренне хвалил ее стряпню, делая большое дело из того, какой вкусный у нее пирог. Было приятно снова услышать эти спонтанные, искренние комплименты. Она аккуратно выжала остатки спермы из его пениса на фартук, который пришлось приподнять, так как он был так сильно забрызган и промок, что мог капать на пол, который она недавно вымыла. Она вытерла кончик его пениса сухим, чистым участком. — «Ладно тогда», — добавила она, немного задыхаясь. — «Думаю, тебе лучше бежать за газировкой. Не хочешь заставлять девочек ждать слишком долго». Теперь, когда все закончилось, она тоже чувствовала себя немного неловко из-за того, что ее фартук пропитан спермой сына, и что она действительно подрочила ему в коридоре, его рука сжимала ее попу.

Теперь, когда все закончилось, Джефф тоже чувствовал себя немного неловко из-за того, что только что сделал. После некоторых оргазмов он обычно чувствовал себя так, испытывая вину за особенно похотливую фантазию или необычный способ мастурбации (однажды он попробовал стоя на голове). Ну, это превзошло все. — «Да, конечно, мама», — и быстро освободился из ее руки и присутствия, направившись на кухню.

Миссис Андерсон пошла в другую сторону, в свою спальню на первом этаже у подножия лестницы. Добравшись туда, она закрыла дверь и осторожно сняла фартук. Она не хотела, чтобы что-то пролилось на ковер, а там было много всего, готового соскользнуть и капнуть. Она использовала фартук, чтобы собрать и удержать большую часть комков спермы в руках, затем поднесла эту лужицу к носу, чтобы вдохнуть мужественный аромат, аромат ее сына, глубоко в ноздри. Ей так нравился запах спермы, а сперма ее сына была такой свежей, фруктовой, одуряющей.

— --

Как только Джефф покинул комнату, девочки, естественно, заговорили о том, что только что произошло, и о том, что делать, когда он вернется. Мэри хотела смягчить их игру. Ей не возражала дразнить брата и немного повеселиться с ним. Не каждый день твой старший брат должен быть голым перед тобой. Однако ей было не совсем комфортно с сексуальными действиями с братом или даже наблюдением за ними. Но три ее подруги хотели усилить игру. В итоге они достигли компромисса.

Но вскоре они заметили, что он не возвращается так быстро, как должен. Они гадали, почему это занимает столько времени. Мэри предположила, что он, возможно, вообще не вернется. Это не удивило бы ее, но она точно рассказала бы маме. Сара подозревала, что он в какой-то комнате дрочит. Глория, однако, указала, что это было бы нарушением «Программы». Пэтси предположила, что он мог зайти в ванную, чтобы приложить холодную тряпку, чтобы убрать эрекцию. Он не хотел бы, чтобы мать ее видела. Девочки решили, что это наиболее вероятное объяснение, а также довольно забавное.

В итоге Джефф вернулся в комнату сестры с тремя бутылками колы.

Девочки не были удивлены, что его эрекция прошла к тому времени, как он вернулся, хотя были разочарованы. В следующий раз они прикажут ему поддерживать эрекцию.

— «Почему так долго?» — поинтересовалась Сара. Она все еще была немного подозрительной, несмотря на правдоподобную историю Пэтси.

Джефф действительно не хотел объяснять, что мать подрочила ему в коридоре, по многим причинам. — «В холодильнике была только одна бутылка, и мне пришлось спросить маму, где еще есть, если есть, а потом она заговорила, знаете, о колледже».

— «Ну», — сказала Сара, — «иди сюда, залезай на кровать с нами», — велела она, похлопав по центру кровати.

У Мэри была довольно большая кровать king-size, и места хватало всем четверым. Четыре девочки сидели по углам: Пэтси и Мэри с одной стороны (Пэтси ближе к изголовью), Сара и Глория с другой (Сара ближе к изголовью). В центре кровати было пустое место, явно для Джеффа.

— «Зачем мне залезать на кровать?» Девочки явно что-то задумали, и Джефф не был уверен, что хочет в этом участвовать. Он находил любопытным и удивительным, что не чувствует себя так неловко, как раньше. Возможно, потому, что он уже столько показал этим девочкам, или потому, что недавно кончил. Он подошел к изножью кровати и передал колу Мэри, чтобы она распределила, как считает нужным. Он держал бутылки в ключевой позиции, чтобы скрыть важную часть тела, которая резко появилась, когда Мэри их взяла.

Глаза Мэри тревожно расширились, когда пенис и яички брата оказались в нескольких дюймах от ее глаз. Она быстро отвела взгляд.

— «Мы просто хотим, чтобы ты к нам присоединился», — неубедительно сказала Сара.

— «Да, давай, Джефф», — взмолилась Пэтси, похлопав по месту в центре кровати, которое они оставили для него. — «Мы тебя не укусим», — поддразнила она, хотя, сказав это, поняла, что, возможно, укусила бы, если бы представилась возможность.

— «Вот», — дальше велела Сара, — «ложись сюда, между нами. Мы даже взбили для тебя подушку».

Джеффу это совсем не нравилось. Девочки хотели, чтобы он лег голым между ними. Он надеялся, что сможет просто оставить колу и уйти, хотя, если серьезно подумать, знал, что такие ожидания наивны. — «Разве не должна быть только одна демонстрация?» Он знал некоторые правила «Программы».

Глория была готова к этому аргументу. — «Да, только одна для каждого человека. Нас четверо, плюс ты ушел и вернулся».

Джефф нахмурил брови. — «Неважно», — сказал он с отвращением. Она могла быть права. Он не так хорошо знал правила. Сара добавила: — «Не стоило так долго отсутствовать».

Джефф знал, что с сестрой правил вообще не обязательно. Он забрался на кровать и лег между ними, как велели, чувствуя себя ужасно уязвимым. Он естественно прикрылся руками, зная, что это против правил. У него мелькнула фантазия, что они, возможно, будут играть в доктора или что-то такое. Это было бы не так плохо, если не включало осмотр простаты. — «Ладно, что теперь», — поинтересовался он, не осознавая, что «что-то», а не игра в доктора, было у них на уме.

— «Мы хотим снова увидеть твой стояк!» — воскликнула Сара с большим восторгом.

Джефф вздохнул с раздражением. Было ясно, что они не собираются ему помогать, хотят, чтобы он сделал это снова. Джеффу не было бы сложно снова получить эрекцию, хотя он недавно кончил. Он был довольно здоровым двадцатилетним парнем. Но он не был уверен, что сможет сделать это так акробатично, как в первый раз, без рук.

— «Но», — добавила Пэтси, — «на этот раз можешь использовать руку».

Это, возможно, было заботливо, но Джефф не был уверен, что хочет играть с собой перед девочками. Никто раньше не видел, как он мастурбирует. Он не знал, понравится ли ему это.

— «Да», — добавила Сара, — «мы хотим видеть, как ты дрочишь». Да, возможно, это не было так заботливо. — «Мы никогда не видели, как парень дрочит». Это был их компромисс, и действительно, ни одна из них не видела, как парень мастурбирует. Они не были совсем неопытными, но это не то, что обычно возникает на свидании или даже с бойфрендом.

Девочки с ожиданием сидели по обе стороны от Джеффа, с большими улыбками на лицах, их сердца снова бились от возбужденного предвкушения.

Джефф чувствовал, что его используют, даже издеваются, для личного развлечения, но старался видеть светлую сторону. Это было значительно проще, чем в первый раз. Он не стоял, держа поднос с печеньем, и не пытался получить эрекцию без рук. Теперь он был в своей обычной позе для этой задачи. К тому же у него были четыре симпатичные девушки, включая сестру, как доступная визуальная конфетка. Все они были очень симпатичными, особенно, как он считал, Пэтси. И должно быть приятно, когда четыре симпатичные девушки восхищаются твоим голым телом, особенно членом, который становится все тверже на их глазах.

Он сразу взялся за дело, взяв член большим и кончиками пальцев, как обычно держал его, когда мастурбировал. Он не мог, конечно, схватить его целиком кулаком, когда он был таким мягким и маленьким. Он медленно двигал крайней плотью по головке, поглядывая на симпатичные, ожидающие лица девочек, их широко открытые глаза с игривым восхищением наблюдали, как его пенис пытается проснуться и расти. Даже глаза сестры теперь казались прикованными к его пенису.

На этот раз он не чувствовал себя так неловко, возможно, отчасти потому, что они не пытались его смущать. Они немного хихикали, но он воспринимал это как нервное любопытство, отражающее их собственное смущение, их fascination и желание видеть, как его член растет и расширяется на их глазах.

Он сразу отреагировал на свои пальцы, и его пенис быстро начал восстанавливать свою силу и значимость, как и подобает настоящему члену, окруженному такими восхищенными юными курочками.

— «Боже мой», — тихо воскликнула Пэтси, видя, как он становится все толще, длиннее и тверже. Парень, развивающий эрекцию, был чертовски впечатляющим. Маленький вялый червяк превращался в крепкий, твердый кий. Ее киска сама по себе становилась довольно теплой и влажной. Она поерзала на кровати, пытаясь устроиться удобнее, но, честно говоря, также используя возможность сжать бедра.

Когда он стал полностью эрегированным, Джефф на мгновение остановился и держал его только у основания, позволяя ему стоять высоким и твердым самостоятельно, как памятник, обелиск, для восхищения девочек.

Девочки сами были немного безмолвны. Он выглядел ужасно впечатляюще. Мэри отводила взгляд, находя это ужасно неловким, но не могла долго держать глаза в стороне. Это было как проезжать мимо аварии на дороге. Нельзя не смотреть, а это не было аварией. Это был большой, твердый, жесткий член. Член ее брата!

— «Ладно», — задыхаясь, велела Сара, ее сердце билось, — «Продолжай гладить».

Джефф возобновил поглаживание так, как начал, не сжимая его кулаком, а используя только большой палец и кончики пальцев, чтобы держать, скользя крайней плотью по головке.

Пэтси была откровенно удивлена. Она спросила: — «Ты не берешь его целиком в кулак и не водишь вверх-вниз?» Она продемонстрировала рукой в воздухе универсальный жест мужской мастурбации.

— «Э, нет, нет», — ответил Джефф, чувствуя себя немного неловко, объясняя точно свою технику мастурбации. Нечасто парню приходится защищать свои предпочтения в мастурбации. Но, чувствуя, что ее вопрос искренний, он сказал: — «Мне нравится использовать крайнюю плоть, позволяя ей делать почти всю, эм, работу, знаешь, скользя по кончику».

— «Дай мне попробовать», — попросила Пэтси и, прежде чем Джефф успел возразить (будто он стал бы), обхватила его член пальцами, стараясь точно воспроизвести его манеру.

— «Пэтси», — пожаловалась Мэри. Это не было частью компромисса и явно противоречило ее пониманию того, что они будут и не будут делать.

— «Я просто хочу посмотреть, как он это делает», — объяснила Пэтси.

— «Ты хочешь узнать, как ему больше нравится, правда, Пэтси», — поддразнила Сара, чувствуя возбуждение от направления, в котором это шло.

Пэтси бросила на Сару взгляд через голое тело Джеффа, но ее лицо покраснело, так как в словах Сары, вероятно, было много правды.

— «Вот», — сказал Джефф, слегка поправляя большой палец и пальцы Пэтси, чтобы они были максимально эффективны и приятны. — «Вот так», — подбодрил он, когда она воспроизвела его технику скольжения крайней плоти по пурпурной сливе. Ее рука, делающая эту работу, была поразительно приятнее его собственной, несмотря на точное воспроизведение того, что он только что делал. Его член быстро отреагировал на ее ловкое, женственное прикосновение, и он опустил руки, с большим удовольствием наблюдая, как Пэтси справляется сама.

Пэтси наклонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть и оценить, что делает. От пениса Джеффа подозрительно исходил аромат спермы, но она приписала это, возможно, предэякуляционной смазке. Головка его набухающего члена теперь имела приятный блестящий глянец. — «Забавно, как оно скользит туда-сюда, будто играет в прятки».

Сара тоже потянулась, чувствуя ревность и исключенность. Она слегка обхватила пальцами яички Джеффа, ощущая их мягкость, нежность.

Джефф сначала вздрогнул от прикосновения Сары. Почему-то он не совсем доверял Саре, особенно с чем-то таким уязвимым и хрупким, как его яички.

— «Не волнуйся», — парировала Сара, — «я не собираюсь тебя травмировать». Она добавила, мягко лаская и еще мягче сжимая его яички: — «Боже мой, такой большой сильный мужчина, как ты, как маленькая девочка вроде меня может тебе навредить?»

Было довольно очевидно, как она могла бы ему навредить, но он не пытался вырваться или оттолкнуть ее. С понятной опаской он позволил ей делать что хочет с его яичками, и, честно говоря, это было довольно приятно. У него никогда не было двух девушек, играющих с ним одновременно. Ну, не считая ранее этим вечером, но тогда это были только Сара и Глория, которые его теребили. Это было значительно более чувственно, более приятно, на самом деле очень интенсивно. Ощущение пальцев одной девушки на твоем члене так чудесно. Ощущение усиливалось в геометрической прогрессии от того, что теперь это были две руки двух разных девушек, с двумя другими, смотрящими с большим интересом и, возможно, ревностью. Даже сестра выглядела довольно любопытной. Его член снова был в полной великолепной крепости, к большому удовольствию его самого и девочек.

— «У него действительно довольно большие яйца», — тихо сказала Сара.

В комнате было довольно тихо. Слышались только хлюпающие звуки крайней плоти Джеффа, скользящей по его набухшей головке.

Сара посмотрела на Мэри, ухмыльнулась и спросила: — «Яйца его папы такие же большие?»

— «Сара!» Сара была действительно возмутительна, но Пэтси и Глория захихикали.

Руки Пэтси и Сары снова выходили за рамки, но Мэри не чувствовала, что может контролировать подруг, и, кроме того, должна была признать, что ей самой немного нравится это смотреть. У ее брата действительно был большой пенис, и она часто в детстве гадала, как он выглядит, когда твердый. Она никогда не представляла, что действительно увидит его эрекцию, да еще с подругами, играющими с ней. С одной стороны, это было очень неловко, но с другой — возможно, столь же захватывающе. Она бы, однако, никому в этом не призналась, особенно брату.

Глория подвинулась ближе к Саре, чтобы тоже поучаствовать, используя пальцы, чтобы мягко ласкать внутреннюю сторону мускулистых белых бедер Джеффа.

Джеффу не только не составило труда получить вторую эрекцию, он понял, что не будет проблем кончить во второй раз.

Сара спросила: — «Как думаешь, мы можем заставить его кончить, Пэтси?»

— «Не вижу, почему нет», — ответила Пэтси, ее лицо покраснело при мысли о том, чтобы заставить старшего брата Мэри брызнуть спермой повсюду.

— «Боже мой», — тихо воскликнула Мэри.

Сара спросила ее: — «Ты уверена, что не хочешь поиграть с пенисом брата, Мэри?»

Мэри лишь нервно кивнула, глядя на набухший, твердый член Джеффа, думая о том, как он взорвется, выбрасывая его, братишкино, семя.

— «Тебе никогда не было любопытно?»

Мэри закрыла лицо руками. Она не ответила прямо, но ее реактивное смущение говорило само за себя.

Джефф почувствовал, как его яички закрутились при виде смущенного признания Мэри.

Сара повернулась к Джеффу. — «Думаешь, ты мог бы кончить для сестры? Дать ей посмотреть, как ты брызгаешь своим семенем повсюду?»

— «Эм, ну», — выдохнул он, не совсем уверенный, как ответить. Он определенно хотел и точно это сделает; фактически, в любой момент.

Сара, однако, восприняла отсутствие решительного утвердительного ответа как признак амбивалентности и сомнения. — «Может, ему нужно больше вдохновения». Она посмотрела на Пэтси. — «Пэтси, почему бы тебе снова не показать ему свои сиськи».

Пэтси покраснела, но была довольна поводом сделать это. Она отпустила его член, чтобы схватить низ свитера и стянуть его через голову, высвободив руки из рукавов, а затем стараясь привести волосы в порядок, прежде чем возобновить нежное поглаживание, теперь улыбаясь Джеффу в одном лифчике.

Большие круглые груди Пэтси в ярком цветочном узоре были бы достаточны, чтобы заставить любого молодого человека кончить, но Сара не закончила. Она убрала пальцы с яичек Джеффа. — «Вот, Глория», — велела она, — «ты можешь с ним поиграть». Ее щедрость, однако, не была бескорыстной, так как, когда пальцы Глории заняли место Сары, Сара отодвинулась и опустила лицо на живот Джеффа, чтобы лизнуть кончик его члена языком.

Мэри смотрела сквозь пальцы на возмутительное зрелище, как все три ее подруги доводят ее брата, включая Пэтси без свитера и Сару, лижущую кончик набухшей головки Джеффа.

Глория и Пэтси тоже были удивлены смелостью Сары. Не то чтобы они не делали ничего подобного с парнем, но никогда не делали это перед кем-то, и Пэтси снова чувствовала сильную ревность. Сара явно делала для Джеффа больше, чем она. Она использовала свободную левую руку, чтобы схватить лифчик и задрать его, обнажив теперь и свои голые сиськи. Она не собиралась позволить Саре превзойти ее с Джеффом.

Глаза Джеффа расширились от удивления и восторга при виде голых грудей Пэтси. Они были такими же большими, как казались под одеждой, и, возможно, выглядели даже больше, учитывая, что возвышались над его лицом, как пара белоснежных пляжных мячей. И они были такими упругими и круглыми. Это были груди, о которых мечтала бы любая девушка, как и любой парень.

К тому же у Пэтси были действительно очень большие, возможно, непропорционально большие и вытянутые соски. Джеффу очень нравились большие острые соски.

Но Джеффу не дали много времени любоваться ими, так как Пэтси наклонилась над его лицом, чтобы поднести один из них, особенно один из очень твердых, эрегированных сосков, к губам Джеффа, продолжая мягко гладить его член. Глория тоже ласкала его яички, а Сара лизала и облизывала кончик его члена, будто это было самое вкусное мороженое, которое она когда-либо пробовала.

Джефф сначала пытался взять всю грудь Пэтси в рот, что, конечно, было абсурдно, но стоило хотя бы попробовать, а затем, не сумев, переключился на покусывание и посасывание ее вытянутого соска, наслаждаясь невероятно восхитительной стимуляцией, которую три девушки одновременно оказывали его члену и яичкам. Было неясно, что приносило больше удовольствия. Глория мягко ласкала и теребила его яички, Пэтси продолжала медленный, чувственный темп, мягко поглаживая его член только большим пальцем и пальцами, скользя по члену ровно настолько, чтобы крайняя плоть надевалась и снималась с головки, и каждый раз, когда плоть снималась, ее встречали мягкий, щекочущий, ласкающий язык Сары. Он не мог решить, что лучше; весь пакет был действительно мучительно чудесным. Это было удовольствие султана, которое он вряд ли когда-либо испытает снова, да и недолго, так как он чувствовал, как его яички теперь пульсируют, готовясь выплеснуть свою ношу.

Сара, возможно, почувствовала надвигающийся взрыв и предложила: — «Мэри, возьми поднос с печеньем».

Мэри была рада заняться чем-то. Часть ее хотела присоединиться к подругам. Было ясно, что они очень веселились, но у нее не хватало смелости, или, возможно, это было здравым суждением. Она не была уверена. Она слезла с кровати и подошла к столу за печеньем, но глаза держала на члене брата, или, по крайней мере, насколько могла, учитывая, как его окружали пальцы, язык и тела трех подруг.

Пэтси особенно наслаждалась, чувствуя большой мужественный твердый член Джеффа в своих пальцах, давая ему такую медленную и чувственную мастурбацию. Она не могла назвать это дрочкой или даже ручной работой, так как это были только ее пальцы, и это было так чувственно, стабильно и медленно. Это было почти как прелюдия к настоящей ручной работе, и она так любила прелюдию. К тому же одновременно он покусывал и посасывал ее сосок, ее грудь прижималась к его лицу. Ей так нравилось, когда ее соски щипали и сосали. — «Ммммм», — тихо простонала она, чувствуя, как член парня дернулся в ее пальцах.

— «Поторопись, Мэри!» — предупредила Сара, видя, как слива Джеффа набухает еще сильнее, как воздушный шар, готовый лопнуть.

Мэри схватила поднос и принесла его к изголовью кровати, протиснувшись рядом с Сарой, где у нее теперь был хороший вид на то, как брат сосет грудь Пэтси. Она почувствовала сильное желание сжать свои груди. По крайней мере, она сжала бедра.

Член Джеффа внезапно дернулся в пальцах Пэтси, и большая липкая порция белой густой спермы выстрелила, как будто шланг внезапно отсоединился, и сперма шлепнулась на нос и губы Сары.

— «Ай!» — взвизгнула Сара и отстранилась.

Печенья осталось еще много. Не то чтобы девочки не хотели их есть из-за калорий. Печенье Oreo действительно довольно калорийное. Просто оно гораздо лучше с молоком, особенно если его макать, и Мэри знала, что задумала Сара. Она быстро поставила поднос с печеньем на грудь брата, когда Сара убрала лицо и голову от дальнейших атак.

Пэтси перешла от чувственного теребления Джеффа большим пальцем и пальцами к полному захвату ствола кулаком. Она теперь дрочила, била и сжимала его член, чтобы дать ему максимальное давление и стимуляцию во время кульминационного взрыва; а Глория переключилась с ласки и теребления его яичек на мягкое сжатие, пытаясь выжать больше спермы, как из кулинарного шприца.

И, несмотря на то, что он кончил ранее этим вечером, у Джеффа все еще было довольно много, или, по крайней мере, он произвел еще немало. Сара и Глория с восторгом наблюдали, как он многократно брызгал, распылял и выстреливал комки и струи белой сливочной спермы по темным печеньям. Мэри двигала поднос, чтобы он покрыл как можно больше своим мужественным глянцем. Только Пэтси не смотрела, так как слишком наслаждалась ощущением, как Джефф интенсивно сосет и посасывает ее грудь, пока его тело сотрясалось от оргазма.

Джефф не видел, но чувствовал, что поднос с печеньем поставили ему на грудь. Он не был уверен, как к этому относиться, но не думал ни о чем, полностью поглощенный чистым блаженством очень восхитительного и всепоглощающего оргазма, сопровождаемого нежным сжатием его яичек Глорией, яростной накачкой члена Пэтси и угощением его рта ее чудесной большой грудью. Это был действительно исключительный вечер для него, и неясно, что было лучше: его мать или эти девушки. Очевидно, у обеих были свои уникальные чары.

Сара ухмыльнулась, видя, как печенье покрывается молочно-белым кремом Джеффа. У них, возможно, не было стаканов молока, чтобы макать, но у них явно было следующее лучшее. Она облизнула губы в предвкушении, поднося к языку и в рот немного комка спермы, который Джефф нанес прямо на ее губы и нос.

Когда он, похоже, закончил, Пэтси отстранила грудь и выжала остатки спермы из его члена, доя его член, как вымя, чтобы получить последние капли крема на печенье.

Джефф задыхался от блаженства и усталости, его грудь вздымалась, поднос с печеньем поднимался и опускался.

Сара потянулась и попробовала одно. — «Неплохо», — сказала она.

Все действительно попробовали. Ну, Джефф нет, а лицо Глории покраснело от смущения, когда она попробовала свое. Даже Мэри попробовала одно, хотя отрицала, что на нем была глазурь из спермы, но все знали, что она врет. Пэтси, однако, больше всех любила глазурь. Она съела два, сначала слизав крем.

— --

Джефф был измотан, а также немного голоден. Он потратил много энергии этим вечером, или, по крайней мере, так казалось. На самом деле он мало что делал сам. Скорее, с ним делали, но он все равно чувствовал себя изрядно вымотанным. Тем не менее, он не собирался есть печенье. Когда все восстановили самообладание, Мэри его отослала. Пэтси хотела бы, чтобы он остался дольше, но девочки все равно планировали выйти, и Мэри чувствовала себя немного взволнованной и растерянной от всего, что произошло. Пора, пожалуй, сделать шаг назад.

Джефф пошел на кухню за вечерним перекусом. Было действительно странно ходить по дому голым. Он делал это однажды, когда был дома один. Это было весело: сидеть в разных креслах голым, рыться в холодильнике голым, даже проходить мимо эркерного окна гостиной голым, с довольно крепкой эрекцией.

Он прошел мимо семейной комнаты, заглянув туда. Только отец был там, смотрел телевизор и читал книгу. Папа любил это делать, читать и смотреть ТВ одновременно. Джефф этого не понимал, но родители могут быть загадкой.

Джефф направился на кухню, открыл холодильник и почувствовал порыв холодного воздуха, обдавший его пенис, заставив его еще больше съежиться, уходя в крайнюю плоть. Ну, ему явно нужен был отдых. Он достал остатки курицы и тыквенный пирог, налил стакан молока и сел за кухонный стол перекусить.

Пока он ел, он думал о вечере. Участие в «Программе» оказалось не таким плохим, как он боялся. На самом деле, это было довольно весело, мягко говоря. Он слышал, что участники в Колледже Аббервилль обычно чувствовали себя довольно хорошо, когда все заканчивалось. Джеффу не нравилось, как Мэри над ним издевалась, но он должен был признать, что время с ее подругами было больше, чем просто весело. Его уставший пенис даже дернулся при этой мысли. К тому же время с матерью тоже было чертовски хорошим, и в некоторых отношениях лучше. Он чувствовал себя гораздо лучше по поводу матери и определенно чувствовал себя ближе к ней.

— «Привет, сын», — сказал мистер Андерсон, входя на кухню, чтобы тоже перекусить. — «Оставил что-нибудь для меня?»

— «О, привет, пап», — ответил Джефф, на мгновение забыв, что он голый.

— «Знаешь, сын», — упрекнул отец, наливая себе стакан молока, — «ты не должен быть один сколько-нибудь значительное время».

— «О, да, знаю», — ответил он. — «Я просто перекусывал. Собирался присоединиться к тебе и маме, когда закончу».

— «Твоя мать в швейной комнате». У отца были его книги, у матери — шитье.

— «О, ладно», — ответил Джефф. В детстве он много раз сидел на кухне с отцом, деля перекус, пока женщины дома были где-то еще. Но теперь это было немного странно делать без одежды.

— «Ну, я присоединюсь к тебе за перекусом, и тогда ты не нарушишь никаких правил. Как насчет этого?»

— «Да, конечно, пап, было бы здорово».

— «Отлично», — ответил он и сел напротив.

Технически, Джефф не должен был сидеть или стоять так, чтобы эффективно скрывать свои гениталии. Но отцу не особо хотелось их видеть, особенно во время еды. К тому же он знал, что парню, вероятно, приходится нелегко, предъявляя свое голое тело сестре и ее подругам. Немного времени вдали от стресса и давления «Программы» — не такая уж плохая вещь.

На самом деле у них был довольно долгий и хороший душевный разговор. Отец объяснил Джеффу, почему они так беспокоятся, как время в колледже может существенно повлиять на остальную жизнь, и как он и мать заботятся только о его благе.

Мистер Андерсон чувствовал себя довольно хорошо после разговора, как и Джефф. Джефф даже предложил убрать стол и вымыть тарелки, стаканы и столовые приборы. Обычно Джефф не делал таких спонтанных предложений, и мистер Андерсон был очень доволен, если не впечатлен. Он знал, что это могло быть просто потому, что Джефф хотел отложить оставшуюся часть вечера. Было еще слишком рано ложиться спать, и ему пришлось бы провести остаток времени либо с ним, либо с матерью, и он больше не мог бы скрывать себя или эту часть себя.

Моя, вытирая и убирая посуду, Джефф размышлял, что делать дальше. С кем сидеть? Ему понравился долгий разговор с отцом, но сидеть голым с ним, пока он смотрит ТВ или читает, было довольно скучно. Ему никогда не нравились шоу, которые смотрел папа, в семейной комнате может быть сквозняк, и, ну, честно говоря, сидеть голым с отцом по дому казалось немного странным, не то чтобы в этом было что-то плохое. Это просто заставляло его чувствовать себя некомфортно. Конечно, сидеть голым с матерью тоже может заставить парня чувствовать себя чертовски некомфортно, хотя, возможно, не после того, как она подрочила тебе ранее вечером. На самом деле, это могло бы заставить чувствовать себя еще более некомфортно, в зависимости от того, как ты к этому относишься. Но Джефф чувствовал себя довольно хорошо по этому поводу.

Мистер Андерсон предложил: — «Джефф, сделай мне одолжение, сын, и проведи время с матерью. Я знаю, ты бы предпочел смотреть ТВ, но для нее будет много значить, если ты проведешь с ней хотя бы немного качественного времени».

Джефф быстро согласился. — «Да, конечно, пап. Я буду рад».

Мистер Андерсон улыбнулся. Он даже не получил жалобы или протеста, не говоря уже о споре. На самом деле, Джеффри казался очень воодушевленным. Неужели «Программа» работает так быстро?

Джефф отправился в швейную комнату.

Швейная комната была в коридоре, недалеко от лестницы и рядом с родительской спальней. Миссис Андерсон была за швейной машиной, штопала носки. Ей казалось, что сейчас мало матерей шьют, не говоря уже о починке одежды или штопке носков. Миссис Андерсон была неортодоксальной и широкомыслящей во многих отношениях (членство в Клубе Энтузиастов было показательным), но в других она была действительно традиционной, возможно, даже старомодной. Однако она так не считала. Она просто чувствовала, что иногда старый способ должен стать новым.

Она с удивлением подняла глаза, когда вошел Джефф. Его нагота все еще была немного неожиданной, но еще более удивительным было то, что он зашел навестить ее в швейной комнате. — «Что привело тебя сюда?»

— «Я просто пришел посидеть с тобой, немного».

— «О». Она была немного ошеломлена этим. — «Ну, эм, почему бы тебе не сесть в то кресло. Устраивайся поудобнее».

Устроиться поудобнее, когда ты голый, а другой человек одет, не так просто, особенно когда ты парень, а этот человек — твоя мать. Но кресло действительно очень удобное, особенно когда ты голый. Он даже сел, скрестив ноги. На нем были носки, но в этой комнате казалось почти так же холодно, как в семейной, хотя это ощущение могло быть из-за того, что он не носил одежды. Он потянулся вниз и немного поправил яички. Он немного на них сидел. Он поймал взгляд матери, заметившей корректировку, и смущенно отвел глаза. Всегда немного неловко, когда кто-то ловит тебя, поправляющего яйца в штанах, возможно, особенно когда ты голый.

Миссис Андерсон, однако, нашла это милым. В любом случае, Джефф не сидел с ней в швейной комнате годами. Он зашел сейчас, вероятно, потому что она была меньшим из трех зол, но все равно это было приятно. Она, однако, беспокоилась об одном. Она посмотрела на него немного неодобрительно и спросила: — «А почему ты не играешь с сестрой и ее подругами?»

— «Они решили выйти».

Миссис Андерсон вздохнула с разочарованием. — «Это обидно». Она надеялась, что «Программа» сблизит семью, что дочь захочет провести вечер с братом. Вместо этого, как обычно, она ушла с подругами. Ну, нельзя ожидать, что преимущества проявятся сразу. И, в любом случае, было действительно приятно, что сын навестил ее, проводя качественное время вместе.

— «Тебе было весело с ними?»

— «Да, конечно, конечно», — ответил он, надеясь, что она не попросит подробностей. Он сменил тему. — «Что ты делаешь?»

— «Просто штопаю твои носки и твоего отца».

— «О». Наступила небольшая пауза. Его первой реакцией было: «Какой смысл? Сколько стоят носки?» Но, подумав, он признал, что это не только экономно, но и очень заботливо. Не то чтобы он делал ей одолжения. — «Знаешь, ты действительно хорошо это делаешь».

Она посмотрела на него и благодарно улыбнулась. Комплимент? Это было приятно, подумала она.

Они разговаривали довольно долго, или, по крайней мере, значительно дольше, чем в последнее время. Миссис Андерсон была очень довольна, признательна, даже благодарна. Ей очень понравилась их беседа.

Джефф тоже наслаждался. Возможно, без одежды он чувствовал себя менее настороженным, менее защищенным и более открытым с матерью.

Мать, однако, немного переборщила. — «Знаешь, мне кажется, у девочки Эмерсон все еще есть небольшая влюбленность в тебя».

— «Мама!» Ему очень не нравилось, когда мать пыталась свести его с какой-нибудь девушкой или даже комментировала, с кем он встречается. Но он должен был признать, что у Пэтси Эмерсон есть очень, очень привлекательные качества. Он не был заинтересован в ней, когда она была младше. Но теперь все было совершенно иначе. Он почувствовал легкое шевеление в яичках. Он не мог представить третью эрекцию за один вечер. Он понял, что, возможно, действительно любит эту девушку, если она может разбудить его сейчас. У нее действительно был красивый сосок, а Джеффу очень нравились соски девушек.

— «Ну, я просто говорю. Она очень симпатичная девушка».

— «Мама, пожалуйста».

— «Ты не считаешь ее привлекательной?»

— «Да, она привлекательная», — ответил он довольно резко, отмахиваясь. — «Она очень красивая».

Миссис Андерсон продолжала штопать, но также поглядывала на Джеффа во время работы. — «Что в ней ты находишь наиболее привлекательным?»

Он знал, что хотел бы сказать, что было бы самым честным ответом. «Ее личность», и это было не то. «Она действительно очень заботливый человек». Это определенно казалось правдой. Она была очень щедрой и отдающей с своими грудями и соском.

Миссис Андерсон на секунду остановилась, чтобы посмотреть на сына более прямо и пристально. — «Ты знаешь, что я имела в виду не это». Она улыбнулась: — «Но это хороший ответ. Она действительно очень заботливая молодая леди. Знаешь, она хочет стать медсестрой».

— «Это здорово», — ответил Джефф, думая о том, как он сосал сосок Пэтси.

— «Но вернемся к сути. Какое ее качество ты считаешь самым красивым?»

Джефф снова подумал о ее грудях и этом чудесно большом соске, и как восхитительно было его сосать. — «Ее глаза».

Миссис Андерсон хихикнула. Она видела, что сын все еще уклоняется. Ей нравилось его дразнить. Ранее она дразнила его по поводу девушек, с которыми он встречался, но не конкретно о сексе, хотя, возможно, стоило. Он всегда казался неловким по этому поводу, что указывало на то, что он идеально подходит для поддразнивания. Но, как мать, она чувствовала, что это может только усилить его неловкость. Преодоление такой неуверенности и самосознания, однако, было явной целью и прямой выгодой «Программы». — «Какого цвета ее глаза?»

Джефф не колебался. — «Зеленые». Джеффу очень нравились зеленые глаза. Они казались такими уникально яркими.

Миссис Андерсон была впечатлена. — «Может, у тебя тоже есть к ней чувства?»

— «Мама, ну хватит».

— «Да, ну, ты, должно быть, считаешь ее глаза действительно очень красивыми, раз твой маленький человечек выглядывает из-под своего одеяла».

Джефф тут же посмотрел вниз. Она была права. Его «маленький человечек» отдохнул, и теперь весь этот разговор и размышления о соске Пэтси давали эффект. Его пенис снова просыпался. Его сердце заколотилось. Он так хотел прикрыться.

Миссис Андерсон поправилась: — «На самом деле, мне не стоило называть его маленьким человечком. Я знаю, каким большим, сильным человеком он становится, знаешь, когда он весь надувается и возбуждается».

Это не помогало Джеффу с его проблемой, когда мать так о ней говорила.

— «Держу пари, Пэтси была бы впечатлена, какой он большой».

— «Давай, мама, не можем ли мы говорить о чем-то другом?»

— «Я просто говорю, что тебе не о чем стесняться. Он очень красивый и впечатляющий парень, и ты сделаешь какую-нибудь девушку очень счастливой однажды».

Матери раздают комплименты сыновьям и дочерям, как будто это их именинный пудинг. Иногда трудно сказать, стоит ли их воспринимать всерьез. Но, когда дело дошло до его пениса и его размера, Джефф не собирался отвергать комплимент, считая его просто очередным выражением материнской любви. Он даже почувствовал, как его лицо покраснело от смущенной гордости. — «Давай, мама, хватит», — сказал он мягче, но на этот раз с меньшей настойчивостью.

— «Ну, ты можешь говорить, чтобы я остановилась, но кто-то другой, кажется, это любит».

Он снова посмотрел вниз, и было очевидно, что его пенис набухает дальше.

Миссис Андерсон добавила: — «Не знаю, это из-за моего комплимента или ты все еще думаешь о глазах Пэтси».

— «Мам, прости. Давай говорить о чем-то другом, и это пройдет».

— «Сын, эрекция у здорового молодого человека, думающего о девушке, — это не то, чего стоит стыдиться. Пэтси Эмерсон — милая молодая леди, была бы замечательной женой, и я думаю, он просто пытается помочь тебе это оценить». Если что-то и подчеркивалось в литературе «Программы», так это важность принятия, даже приветствия, эрекций у участников-мужчин. Это все еще было немного неловко для миссис Андерсон, но она справилась в первый раз, в коридоре. Она могла сделать это снова. — «Почему бы тебе не подвести этого молодого человека сюда, и посмотрим, что он скажет».

— «Мама!»

— «Тише. Ты знаешь, тебе это понравится». Ей вспомнилось, как он, будучи маленьким, всегда жаловался на поцелуй на ночь, но был еще больше разочарован, если она не предлагала. Она остановила шитье и повернула стул к нему, чтобы уделить ему полное внимание. — «Посмотри на него», — сказала она, указывая на его набухающий пенис. — «Он весь возбуждается, просто думая об этом».

Это было правдой. Он мог лгать, но его пенис не мог, или, по крайней мере, не умел. Это было как если бы у его матери был собственный плетизмограф, или Джефф точно провалился бы, если бы его подключили. Он смирился со своей судьбой. Он встал с кресла и подошел к матери, его член становился все тверже, больше с каждым шагом.

Миссис Андерсон улыбнулась с гордостью. Так чудесно видеть, как твои дети растут, и Джефф рос прямо на ее глазах. И она не лгала ранее. У него действительно был очень красивый член. К тому времени, как он дошел до нее, его член торчал и покачивался из стороны в сторону.

У миссис Андерсон была гораздо лучшая перспектива, чем ранее. Сидя, а он стоял перед ней, его член был на уровне ее глаз. — «Подведи его ближе, Джеффри», — велела она, — «чтобы мамс могла посмотреть».

Он не мог полностью избавиться от того, что это его мать, которой он предъявлял свой твердый эрегированный член. Он осторожно подвинул его ближе к ней, выглядя как неохотный ребенок с ссадиной на колене, на которую мать хочет нанести жгучий антисептик. На этот раз ее забота не причинила бы боли, совсем наоборот. Но он чувствовал себя немного неловко из-за этого.

Когда он все еще не подвел его достаточно близко, миссис Андерсон потянулась левой рукой, крепко схватила его ягодицу и подтянула его к себе, так что его член оказался в дюйме от ее глаз.

Она взяла его пальцами правой руки.

Джефф немного вздрогнул, но остался на месте, чтобы принять свое лекарство.

Миссис Андерсон внимательно изучала его, поворачивая то так, то эдак, проводя очень тщательный осмотр. — «Замечательно, как сильно он похож на член твоего отца».

— «Мой больше?» Это был естественный вопрос, не так ли?

Миссис Андерсон посмотрела на него и улыбнулась. — «Милый, невежливо задавать такие вопросы». Однако она сама задумалась. Алекс, вероятно, не был бы рад, если бы сын оказался больше, хотя все отцы хотят, чтобы сыновья их превзошли. Алекс очень гордился превосходными спортивными навыками Джеффа. Возможно, он чувствовал бы то же самое, если бы член Джеффа действительно был больше. Она задумалась о прямом сравнении. Она чувствовала тепло, нарастающее между бедрами. Она никогда не была с двумя мужчинами одновременно. Это всегда казалось таким неправильным, непристойным, распутным. Но это не было бы так, если бы это было с сыном и мужем. Это все еще было бы в семье.

— «Ты действительно очень мужественный молодой человек», — гордо сказала она. — «Ты производишь много спермы», — вспоминая, как он так основательно промочил ее фартук и как чудесно свежо это пахло. Она еще не положила фартук в корзину для белья, на случай, если захочет снова его рассмотреть.

Лицо Джеффа покраснело от смущения и гордости.

Миссис Андерсон наклонилась так, что ее нос коснулся, прижался к его стволу, закрыла глаза и глубоко вдохнула мужественный аромат сына. Было что-то в мужском запахе, что действительно ее возбуждало. Член такой землистый и мускусный. Она открыла глаза. Его набухшая головка так близко выглядела чертовски большой и мощной, поистине оружием, с которым нужно считаться. Она потянула его к губам и надолго поцеловала кончик.

— «Мамс», — выдохнул Джефф от ощущения губ матери на кончике и от вида. Мать целовала его много, много раз, и многие из этих поцелуев были такими важными, такими глубокими, значимыми и чудесными. Но ни один не был похож на этот, даже близко. Головка его члена, казалось, набухала и темнела, пока ее полные красные губы с помадой крепко прижимались к его головке.

Миссис Андерсон медленно и лишь слегка раздвинула губы, затем прижалась лицом, ее губы постепенно расширялись, пока головка ее мальчика скользила через них в ее рот. Пока она не пошла дальше, держа в рту только головку, и обливала его knob влажным скользким языком, как мать сделала бы для своего щенка, как мать сделала бы для своего сына.

— «О боже», — выдохнул Джефф. Его ноги дрожали. Язык матери, лижущий и облизывающий его головку, чувствовался так, так хорошо. Он никогда не представлял, что его мать хороша в отсосе члена. Вероятно, мало парней об этом думают. Но теперь он испытывал мать в новом свете, новым способом, и был ужасно, ужасно впечатлен. Он явно недооценивал свою мать.

Миссис Андерсон нежно обхватила, ласкала и щекотала яички Джеффа пальцами левой руки, используя правую, чтобы крепко сжимать и гладить его ствол, продолжая посасывать его головку губами и языком.

Для Джеффа это был поток восхитительной стимуляции. Казалось, не было ни дюйма его яичек и члена, которые не трепетали бы от восторга, от экстатического ликования. Если бы он не кончил дважды за этот вечер, он бы легко взорвался в рот матери, что, в общем-то, не такая уж плохая идея.

Она работала над его головкой довольно долго, тщательно очищая и полируя ее, как это сделала бы преданная домохозяйка, мягко посасывая и лаская ее теплым, мягким, влажным языком, пробуя и прижимаясь к сыну, возможно, самым интимным образом, и не торопясь. Качественное время с сыном следует смаковать, а не торопить.

Но миссис Андерсон внезапно остановилась и убрала губы с его члена, хотя продолжала ласкать его яички и сжимать ствол. Она посмотрела на него кокетливо, дразняще и спросила: — «Хотел бы ты, чтобы Пэтси это делала?»

Какой вопрос задать сыну! Как на него ответить? Конечно, он бы хотел, но разве это не оскорбительно? В конце концов, сейчас это делала его мать. Если бы подруга спросила его об этом про другую девушку, правильный ответ был бы ясен. Почему матери ставят тебя в такие неловкие ситуации?

Миссис Андерсон, однако, не ждала ответа. Она отпустила его яички и член и встала со стула, чтобы встать перед ним, все время держа глаза на его глазах.

Медленно расстегивая блузку, она сказала: — «Знаешь, я играю в бридж с матерью Пэтси Эмерсон, Эллисон. Я могу дать ей знать, что ты заинтересован, знаешь, замолвить за тебя словечко».

Джефф закатил глаза. — «Боже, мама». Честно говоря, он не думал, что ему нужна помощь, если поведение Пэтси ранее этим вечером было показателем, и, кроме того, он точно не хотел, чтобы мать вмешивалась.

Миссис Андерсон с восторгом и удовлетворением наблюдала, как глаза Джеффа, закончив закатываться, приковались к тому, как она расстегивает блузку. Было приятно снова испытывать, как молодой человек жаждет ее грудей. Когда она была моложе, ее иногда раздражало, когда парень пялился на ее сиськи, но с возрастом она начала это больше ценить, и она точно не испытывала этого уже давно. Ну, Алекс все еще восхищался, ценил и наслаждался ими. Это правда, и она это ценила. Но было что-то в более экстатическом, срочном и даже отчаянном интересе молодого человека к полным, мягким большим сиськам, что было действительно особенным.

Когда все пуговицы были расстегнуты, она распахнула блузку и выпятила грудь.

Джеффу показалось, что его глаза выскочат. У его матери были такие фантастические сиськи, как он напомнил себе ранее этим вечером. Его друзья пару раз комментировали это, к большому раздражению Джеффа. Он не считал уместным, что они так говорят о его матери. Но, возможно, он ошибался, упрекая их. Он никогда не видел их так, выпирающими прямо перед его глазами, все изящно и сексуально одетыми в розовый, кружевной бюстгальтер с эффектом пуш-ап. Его мать носила такое белье?

На самом деле, он знал кое-что о белье матери. В детстве он заглядывал в ее ящик с бельем, очень возбуждаясь от вида и ощущения ее изящных вещей, представляя ее в них, но чувствуя сильную вину за это. А теперь вот она, носит их и даже демонстрирует ему. Его член дернулся и заплясал от восторга.

— «Вот, милый», — велела она, — «помоги мамс и расстегни мой бюстгальтер».

Его руки дрожали, когда он засунул их в ее блузку и обхватил ее тело, стараясь не касаться их. Трудно представить, что ее волновало бы, если бы он коснулся ее грудей, но вчера было бы еще труднее представить, что она предлагает их ему.

Он нашел застежку бюстгальтера, но немного боролся, чтобы ее расстегнуть.

Миссис Андерсон хихикнула над неуклюжестью сына. Ей было приятно видеть, что он не гладкий, опытный любовник. Она действительно не хотела бы, чтобы ее сын был бабником. Но ей нравилось его дразнить. — «Тебе лучше попрактиковаться в этом, Джеффри, если не хочешь разочаровать Пэтси».

Джефф нахмурился. Он расстегивал бюстгальтеры несколько раз и не любил выглядеть новичком-девственником перед матерью. Это было просто из-за неудобного положения: не видеть застежку было сложно. Он чуть не стал защищаться, рассказывая, сколько раз это делал, но не думал, что ей это интересно. К тому же число не было таким уж большим. Обычно девушка сама расстегивала бюстгальтер. Но он наконец справился.

Миссис Андерсон захлопала в ладоши. — «Молодец, хороший мальчик!»

Лицо Джеффа покраснело от смущения. Если она продолжит, он может даже потерять эрекцию, и это было бы еще более неловко.

— «Теперь за твое вознаграждение», — добавила она, оттягивая чашечки, чтобы поднять их над грудями, предлагая их сыну, открывая вид на большие мягкие белые шары. Она прошептала: — «Тебе нравятся груди твоей матери?»

Глаза Джеффа почти ослепли от их белизны, их провокационности, их чуда. Он выдохнул: — «О да, очень». У его матери действительно были чертовски фантастические сиськи. Они больше не были идеально круглыми. В конце концов, они были настоящими, но все еще ужасно смелыми и выдающимися. Одно дело видеть их выпирающими из блузки. Фантастично видеть их в сексуальном бюстгальтере. Но они казались еще более чудесными, когда были полностью голыми. Они были просто так великолепно полными и упругими, выпирающими из нее, как две большие мясистые белые круглые подушки, каждая увенчана твердыми острыми высокими сосками.

Было что-то первобытное, инстинктивно фундаментальное в желании сына к грудям матери. Что бы это ни было, оно поглощало разум Джеффа и набухало его член.

Миссис Андерсон дразняще спросила: — «Думаешь, у Пэтси будут лучше?»

Он покачал головой. Он должен был признать, что у матери были лучше. Это был честный ответ, и он знал, что это не дойдет до Пэтси.

— «Это так мило», — ответила миссис Андерсон. Она добавила: — «Можешь поиграть с ними, если хочешь».

Джефф не касался сисек матери с детства, и никогда не играл с ними так. Ну, возможно, когда был еще младше. Он схватил каждую из них, сжимая и лапая их с похотливой юношеской безудержностью.

Миссис Андерсон выдохнула от прикосновения, сжатия рук сына. Возможно, позже ей придется научить его, как более чувственно ласкать женские груди. Тем не менее, она не могла снизить ему баллы за энтузиазм, и, ну, это были руки ее сына, и это делало все особенно для нее. — «Поцелуй их тоже, милый», — прошептала она.

Джеффу не понадобилось второго приглашения. Он нырнул и прижался губами к одному из этих тугих возвышающихся сосков, продолжая сжимать, лапать и теребить большие упругие сиськи матери.

— «О сын», — выдохнула миссис Андерсон от ощущения губ мальчика, снова, на ее соске. Прошло так много времени. Она не осознавала, как сильно скучала по его посасыванию ее груди.

Было что-то жутко правильное и знакомое в этом для Джеффа, в сосании грудей матери. У него не было воспоминаний об этом, но он, конечно, должен был это делать. Его профессор психологии предположил, что все мальчики ищут груди матери. Ну, он нашел свои и наслаждался ими, их мягкостью, их упругостью, их утешающей, питающей полнотой. Он ненадолго отпустил ее сосок, чтобы зарыться лицом в глубокую долину ее декольте, используя руки, чтобы окружить и поглотить его лицо, голову этими двумя огромными мясистыми шарами. Он мог бы играть с этими штуками часами.

Но у миссис Андерсон были другие мысли. Она мягко, но решительно оттолкнула лицо сына от своих сисек, на мгновение вспоминая, как трудно было прекратить его грудное вскармливание, когда он был младенцем. Он все пытался вернуться к ним. Когда он снова сопротивлялся отпусканию, она задумалась, не стоило ли прекратить это раньше или, возможно, позже. Всегда так трудно сказать.

— «Милый», — выдохнула она. — «Я хочу, чтобы ты сделал кое-что еще, для меня».

Лицо Джеффа пылало от возбуждения, его член натягивал кожу. Сейчас он сделал бы что угодно для матери, как и должен чувствовать любой молодой человек. Он полностью осознавал, насколько полезной может быть «Программа» для возобновления связей, силы семейной преданности и любви друг к другу. — «Что угодно», — выдохнул он.

Она обошла его, ее груди покачивались, направляясь к креслу, на котором он сидел ранее. Она встала на колени на кресло и выпятила попу к сыну. Ей было немного стыдно говорить это сыну, и она не оглянулась, спрашивая: — «Стяни мои трусики?»

Джефф сначала был просто шокирован предложением. Он не был уверен, правильно ли расслышал. А когда убедился, что услышал верно, все еще сомневался в его уместности.

— «А что насчет папы?» Джефф гадал, не заходят ли они слишком далеко. Было довольно ясно, что просила его мать, помимо простого стягивания трусиков, и он, естественно, беспокоился, не будет ли отец против. Определенно было бы нехорошо, если бы он просто вошел и застал их.

— «Может, в следующий раз», — нетерпеливо выдохнула она, а затем поняла, что, возможно, Джефф выразил другое беспокойство. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него. — «Он смотрит телевизор».

То, что он смотрит телевизор, было довольно неоднозначным ответом. Она могла иметь в виду, что он, вероятно, слишком увлечен телевизором, чтобы присоединиться, что, честно говоря, трудно представить. Джефф никогда не мог вообразить, что предпочел бы смотреть телевизор вместо секса, но, конечно, он не был женат более 20 лет. Но это не было сутью, или, по крайней мере, не сутью его вопроса. Она могла говорить, что он смотрит ТВ, чтобы указать, что они в безопасности, что он не придет в коридор. В любом случае, она, похоже, не считала это проблемой. Матери знают лучше. Как было велено, он задрал юбку матери, чтобы стянуть ее трусики.

Однако он на мгновение остановился, чтобы насладиться видом матери с задранной юбкой, выпячивающей попу, так красиво и плотно обернутую в розовые кружевные трусики-бикини. Неужели его мать носит такие трусики каждый день? Теперь он будет смотреть на нее совсем по-другому. В Колледже Темплтон администрация иногда проводила неожиданные проверки формы. Чаще всего объектом были девушки, проверяя, носят ли они предписанные белые хлопковые трусики (см. «Уроки, глава 1, Мистер Питерс учит Сару уроку»). Что ж, если его родители внедряют «Программу» Аббервилля дома, возможно, он мог бы лоббировать и периодические проверки трусиков, как в Темплтоне.

— «Поторопись», — подгоняла мать. Ей было немного неловко выпячивать попу перед сыном, как сука в течке, желающая, чтобы ее мальчик оседлал и трахнул ее. К тому же она не была полностью уверена, как Алекс отнесется к этому. «Программа» в основном была его идеей, но она не удивилась бы, если бы он почувствовал, что она заходит слишком далеко, особенно в первую ночь. Не то чтобы она не рассказала ему об этом позже, но всему свое время и место, а сейчас время было для того, чтобы сын стянул ее трусики.

Джефф схватил пояс трусиков матери и стянул их до колен, открыв глазам чудесное зрелище прекрасной белой раздвоенной луны матери.

Глаза Джеффа засветились восторгом в свете бледной луны матери. Даже попа его матери была чертовски потрясающей. Конечно, ее попа не была так хороша, как ее груди, но последние были настолько мощно фантастичны, что их было трудно превзойти. И все же, если бы его спросили (и он очень надеялся, что мать не спросит), он бы сказал, что попа Пэтси, вероятно, лучше, чем у его матери. Конечно, он еще не видел попу Пэтси, но мог сказать, что ее будет очень маленькой и задорной, как он любил. Тем не менее, в женских попах тоже есть что-то очень приятное. Они такие полные, такие круглые, такие мясистые. Не то чтобы его мать была толстой или что-то в этом роде. Напротив. Просто у нее действительно была полная, мясистая попа женщины. Он схватил ее мягкие полные щеки руками.

Миссис Андерсон прикрыла лицо руками. Это было немного неловко. Много раз она заставляла Джеффа ложиться к ней на колени, чтобы получить шлепки по голой попе, когда он был младше, и в другие времена измеряла ему температуру в попе. Он всегда жаловался, находя это таким смущающим — показывать ей голую попу, и особенно когда она осматривала его анус и вставляла туда вещи. Ну, похоже, теперь настала ее очередь, и она подставила свою попу для осмотра сыном. Она даже сильнее выгнула спину и приподняла попу выше.

Джефф видел полные, толстые, мясистые женские губы матери, выглядывающие из-за ее бедер. Он сжал ее мягкие круглые пухлые тыквенные щеки, пока его глаза наслаждались ее женскими губами. Они действительно были хорошо видны под ее растительностью. Его мать, похоже, не брилась там, как некоторые девушки, которых он знал. В этом она тоже была старомодной. Но он не стал бы упрекать ее за этот признак возраста. Хотя он мог бы когда-нибудь намекнуть. Отцу, вероятно, это понравилось бы. Он улыбнулся, заметив блестящую влагу на ее губах. Ему нравилось это видеть.

Он отпустил ее попу правой рукой и направил свой член к ее губам, в ее влагалище.

Миссис Андерсон потянулась назад, под себя и между бедрами, чтобы помочь сыну войти. Она не знала, сколько у него опыта в таких делах, и знала, что первые несколько раз могут быть немного неуклюжими для парня. Она не хотела, чтобы он смутился, борясь с входом.

Джефф отпустил свой член, как только мать взяла его. Он предпочел бы сделать это сам, чтобы показать матери, что он действительно может это сделать, но ее пальцы чувствовались приятно, когда она направляла его к правильному месту. На самом деле, она сначала просто терла головку вокруг, по кругу и вверх-вниз по ее щели, давая ему своего рода экскурсию по местности.

Но в итоге она установила его в правильное место и толкнулась бедрами назад, чтобы помочь ему войти.

Когда Джефф почувствовал, как мать толкается назад, он двинулся вперед, глубоко вгоняя свой член в влагалище матери.

Это было действительно сюрреалистично, смотреть вниз на голую белую полную попу матери, ее сморщенный анус выглядывал на него из глубины ее щели. Это определенно была перспектива на мать, которую он никогда раньше не видел, и его член чувствовался так, так хорошо, скользя в ее тугое, толстое, мясистое влажное влагалище. Ей могло быть достаточно лет, чтобы быть его матерью, буквально, но у нее все еще было чертовски хорошее влагалище, и мало что было лучше, чем чувствовать, как тугое, горячее, скользкое влагалище женщины сжимает, массирует каждый дюйм твоего члена, когда ты вгоняешь его туда-сюда, ударяя по ее попе, эти женственные щеки дрожат, как желе, с каждым ударом.

— «Боже мой», — выдохнула миссис Андерсон. Она раздвинула ноги, насколько могла, с трусиками, зацепившимися за колени.

У Джеффа был момент паники. Что, если она не кончит? Что, если он кончит слишком рано? Боже, представь проблему преждевременной эякуляции с собственной матерью. Ни один сын не хочет разочаровать мать, и уж точно не в таком деле! Он был так рад, что уже дважды кончил сегодня, иначе бы кончил довольно быстро. Ему очень нравилось делать это сзади, так как это казалось гораздо более животным и примитивным (возможно, не случайно мать тоже хотела это так).

Миссис Андерсон держала руку между бедрами, чтобы, когда Джефф глубоко вгонял свой член в нее, она могла ласкать и щекотать его яички, давая ему еще немного материнского поощрения.

Джеффу это нравилось. Он немного дернулся при первом касании. Он был довольно ticklish за яичками, но, привыкнув, ему это действительно нравилось. Ни одна девушка раньше не играла с его яичками, пока он трахал ее сзади. Конечно, не то чтобы Джефф занимался сексом с множеством разных женщин. Но все же его мать впечатлила его своими креативными и уникальными навыками. Его уважение к ней быстро росло, хотя это могло быть просто его сексуальным возбуждением.

Он должен был ответить тем же. Он наклонился над ней и потянулся вокруг, схватив ее пышные сиськи руками, очень сильно их сжимая, пока вгонял член в ее влагалище, используя хватку за ее висящие груди, чтобы удерживать ее, чтобы трахать ее с еще большей силой и яростью.

Джефф трахал мать так довольно долго, и миссис Андерсон была впечатлена выносливостью сына. Она думала, что молодой человек не продержится долго. Конечно, его отец не держался так долго, когда был в возрасте Джеффа и трахал ее так сильно. — «О боже... о боже... о боже», — выдохнула она с каждым толчком. Алекс, на самом деле, не трахал ее так, по крайней мере, не так сильно, уже давно, очень давно. — «Джеффри, это так приятно. Ты такой, такой хороший».

Джеффу пришлось предположить, что она говорит это, потому что она его мать. Мать всегда должна хвалить твои достижения. Когда она говорила, что он не отлично справился в школьной пьесе, игре или практически в чем угодно? Это действительно часть ее работы — щедро хвалить его, и, честно говоря, он не делал ничего особенного. Но он, по крайней мере, был вдохновлен трахать ее еще сильнее. Он сжимал ее груди, пока колотил ее влагалище членом, сильно шлепая ее попу животом.

Как сильно ее трахали, миссис Андерсон яростно терла пальцами клитор, крутя и вращая бедрами, извиваясь и корчась влагалищем по всему члену сына, пока он продолжал вгонять его туда-сюда с неприкрытой, дикой и безумной яростью.

— «Джефф, я сейчас... я собираюсь... ты заставляешь меня», — задыхалась и пыхтела она, удваивая усилия, чтобы яростно тереть клитор. Джефф ущипнул соски матери, и она внезапно задрожала в сильных судорожных пароксизмах.

— «О Джефф, твоя мать, я», — пыталась она объяснить, но не пришлось.

Джефф иногда не знал, действительно ли девушка, которую он трахал, испытала оргазм, но здесь это было не так. Возможно, потому что она была его матерью, он мог сказать. Но ее внезапное замирание всех добровольных движений в сочетании с непроизвольной дрожью, судорогами, подергиваниями было довольно показательным, наряду с ее похотливыми восклицаниями.

Джефф тоже отдался своему оргазму. — «Мамс», — выдохнул он, падая на ее спину, чувствуя, как его член дергается и выстреливает в влагалище матери.

— «О малыш, да», — простонала она, отпустив клитор, чтобы снова схватить яички сына, мягко сжимая их, чтобы поощрить его выгрузить всю сперму глубоко в ее влагалище.

Ей так нравилось, когда мужчина кончает внутри нее. Это было так романтично, так интимно, так особенно, и ничего не могло быть более особенным, чем сперма ее сына, дергающаяся, толкающаяся и брыкающаяся в ее влагалище, как обезумевший бык, извергающий глубоко внутри сперму следующего поколения клана Андерсонов. Она оперлась лицом о мягкую подушку кресла и вздохнула с глубоким удовлетворением, пока блаженные волны ее оргазма проходили через ее тело, разум и влагалище, наполненное густой, влажной спермой сына.

Джефф тяжело упал на спину матери. Он был измотан. Это был долгий день. Три оргазма, вероятно, были его пределом. Казалось, что у него может случиться сердечный приступ, его тело не привыкло к такому количеству удовольствия, такому возбуждению. К тому же он трахал ее так сильно, что его энергия иссякла, и он просто отдыхал на матери, в отдыхе, который был крайне нужен, пока он наслаждался удовольствием своего дрожащего оргазма, его член все еще плевался и извергал сперму в влагалище матери.

Когда она почувствовала последний всплеск, она дала яичкам сына мягкое, благодарное сжатие в знак признательности. Миссис Андерсон никогда не чувствовала себя ближе к сыну, чем сейчас. Ей стоило благодарить «Программу» за это.

— --

**Примечание автора**

Надеюсь, вам понравилось. Мне определенно понравилось это писать. Если вам понравилось, пожалуйста, найдите время проголосовать и читайте продолжение. Но имейте в виду, продолжение будет больше сосредоточено на участии Мэри в «Программе».

— --

Это перевод рассказа Naked at Home Ch. 01 от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.