Этот рассказ посвящен возвращению Мистера Питерса и дисциплине юных леди, по просьбе ряда читателей, и классифицирован в разделе неохоты и подчинения. Если вам не нравятся истории, включающие спанкинг и унижение, пожалуйста, не читайте этот рассказ. Моя благодарность члену Literotica за то, что он обратил мое внимание на рассказ "The New Boy", написанный Married Guy, у которого я позаимствовал идею финальной позиции для спанкинга. И, что наиболее важно, моя благодарность StoryPal за его значительную помощь в редактировании! Пожалуйста, обратите внимание, что всем персонажам в этом рассказе не менее восемнадцати лет.

— --

Студентов предупреждали, что это произойдет, и многие из них уже подвергались дисциплине ранее. Знание того, что это грядет, или прошлый опыт не обязательно облегчали ситуацию. На самом деле, знание о предстоящем могло сделать это еще сложнее. Предвкушающая тревога, размышления и беспокойство о том, что может случиться, могли быть даже хуже, чем само переживание стыда и смущения от дисциплины перед своими однокурсниками. Ну, возможно, это не совсем хуже самого опыта. Но, вероятно, лучше было не беспокоиться об этом заранее, так как беспокойство действительно не помогало. Не то чтобы чем больше ты беспокоишься, тем менее вероятно это произойдет или тем менее смущающим это будет. И, кроме того, это могло быть не так плохо, как ты боишься. Тем не менее, так трудно было не размышлять и не тревожиться.

Пара девушек в классе даже бросили курс и перевелись в класс Мисс Баер. Это было их правом. Запись на курсы Мистера Питерса была полностью добровольной, как и на любой другой курс, и существовали жизнеспособные альтернативы. Однако было также известно, что студенты, окончившие курсы Мистера Питерса, в среднем добивались более высоких успехов, чем те, кто окончил другие курсы. Факт в том, что его форма педагогики действительно работала, и очень эффективно.

Именно этот успех привел к сегодняшней демонстрации в классе. Мистер Эрик Страттон и Мисс Мэнди Пепперидж из Колледжа Лонгвуд попросили Мистера Питерса продемонстрировать его дисциплинарные техники. Колледж Лонгвуд испытывал особые трудности с непослушными, неподчиняющимися и упрямыми студентами (члены братства Дельта Тау Хи были особенно проблемными).

Мистер Страттон и Мисс Пепперидж были отправлены от имени администрации Лонгвуда (сам Президент Уормер сделал запрос), так как было ясно, что их текущий подход крайне неэффективен в установлении эффективной дисциплины, уважения и чести.

Мистер Питерс любезно согласился. Это в некоторой степени нарушило бы его учебный процесс. В настоящее время ни одна юная леди не требовала дисциплинарных мер, и ему пришлось бы отнять время от лекций и обсуждений, чтобы провести эффективную демонстрацию. Тем не менее, он едва ли мог отказать в просьбе коллег из сестринских колледжей.

Более того, он действительно не хотел отмахнуться от этой просьбы. Напротив, его миссией как педагога было развитие и воспитание студентов колледжа, и стремление к этой цели определенно включало предоставление любой помощи или руководства, запрошенных коллегами из других университетов. Чем больше он мог распространять правильное и эффективное внедрение метода дисциплины Новой Школы, тем больше студентов получили бы пользу.

Колледж Лонгвуд был смешанным, поэтому Мистер Страттон и Мисс Пепперидж, конечно, хотели увидеть методы, продемонстрированные на юных леди, а также на молодых людях. Мистер Питерс указал, что дисциплина юных леди лучше всего применяется мужчиной, тогда как дисциплина молодых людей лучше всего применяется женщиной. Дисциплина — это больше, чем просто спанкинг. Это было гораздо, гораздо больше, как вскоре увидят гости из Колледжа Лонгвуд.

Чтобы наблюдать за дисциплиной юных леди, Мистер Страттон и Мисс Пепперидж посетили урок математики Мистера Питерса. Они посетят один из уроков Мисс Хардинг для демонстрации дисциплинарных методов для молодых джентльменов (см. «Дисциплина для молодых джентльменов»).

— «Хорошо, студенты, слушайте», — сказал Мистер Питерс, заставляя их затихнуть и обратить внимание. — «Как указано в учебном плане, первую часть этого занятия мы посвятим демонстрации для наших уважаемых гостей из Колледжа Лонгвуд метода дисциплины, который мы используем на этом курсе». В классе послышались глубокие вздохи тревоги и нервного ожидания. — «Мы, конечно, очень рады этой возможности помочь нашему сестринскому колледжу». Он повернулся к своим гостям с легким блеском в глазах. — «Взамен, не могли бы вы помочь нам с футболом?» По классу пробежал смешок. Никто не мог вспомнить, когда Темплтон в последний раз побеждал Колледж Лонгвуд в футболе.

Мисс Пепперидж любезно ответила: — «Мы с радостью обменяли бы ваши навыки в развитии молодых умов на наши навыки в тренировке квотербеков. Я думаю, мы знаем, что действительно важнее».

— «Да, ну, не всегда так кажется, когда приходит субботняя игра». Это был хороший аргумент. — «Но давайте начнем». Мэнди и Эрик заняли позицию, стоя рядом с последним студентом в задней части класса. Они хотели быть подальше, не желая, чтобы их присутствие мешало демонстрации. — «Отлично», — сказал Мистер Питерс, — «Оттуда у вас будет хороший обзор. Клоретт ДеПасто, не хотите ли вы получить удовольствие быть нашим волонтером? Пожалуйста, подойдите к передней части класса и встаньте здесь, перед моим столом».

Для Клоретт это не было настоящим удовольствием. На самом деле, для всех остальных девушек в классе было удовольствием, что выбрали не их. Пока они облегченно вздыхали, сердце Клоретт упало. Она думала, что у нее довольно хорошие шансы не быть выбранной. В конце концов, в классе было около 15 девушек, и она была очень хорошо воспитанной юной леди, всегда должным образом уважительной и послушной. Почему Мистер Питерс выбрал ее?

На самом деле Мистер Питерс выбрал Клоретт по ряду очень веских причин. Она была поразительно милой, с очень миниатюрной фигурой, длинными кудрявыми темными волосами, очень сладкой улыбкой, задорным носиком, милыми ямочками и большими невинными глазами, которые часто, казалось, выражали смятенное удивление и растерянность за ее очками. Однако, пожалуй, самым важным было то, что Клоретт была одной из самых уступчивых и покладистых студенток в классе. На самом деле, ее никогда раньше не шлепали. Просто не было причин ее дисциплинировать. Однако ее характерная послушность, если не кротость, была именно тем, что помогло бы в качестве первой студентки в классе продемонстрировать методы Новой Школы. Он намеревался провести очень всестороннюю демонстрацию в ограниченное время, которое было доступно. И, кроме того, он должен был честно признать, что была небольшая часть его, совсем крошечная, которая всегда хотела слегка отшлепать Клоретт.

— «Ох, Мистер Питерс, обязательно ли мне?» — ответила Клоретт, глядя на него так умоляюще через свои очки.

— «, конечно, нет, Клоретт», — ответил он. — «Это все строго добровольно. Вы не будете наказаны никаким образом, если откажетесь участвовать». Это было правдой. У него были трудности с получением одобрения этой демонстрации от Этического совета Темплтона. Они одобрили проект при условии, что участие действительно добровольное. На самом деле, если студентка была готова быть отшлепанной, какое право у колледжа было отказывать ей в этой возможности? — «Вы, конечно, не получите дополнительных баллов к итоговой оценке, которые я предлагаю каждому участнику, но, конечно, дополнительные баллы никогда не являются обязательными. Это только полезное предложение».

Клоретт, однако, знала, что согласится с просьбой профессора. Это было просто в ее натуре. Ей действительно не нужны были дополнительные баллы. Она уже была на пути к получению итоговой оценки «А». Просто это было так не в ее характере — отклонять просьбу профессора. Она часто вызывалась раздавать задания или искать статьи. Она даже стирала доску для профессора до его или ее прихода. Если профессору что-то от нее нужно, все, что ему или ей нужно было сделать, — это попросить. И Профессор Питерс явно нуждался в ней для этого. — «Хорошо, сэр, да, я сделаю это».

Мальчики были очень довольны этим решением. Мистер Питерс уже дисциплинировал ряд студентов в классе, включая некоторых мальчиков (хотя обычно он приглашал для этого Мисс Хардинг). Никому из тех, кого дисциплинировали, это действительно не нравилось. Ну, это не совсем правда. Многим мальчикам, и девушкам, на самом деле большинству из них, в итоге это начинало нравиться, или, по крайней мере, определенные аспекты этого. Но в целом, конечно, предпочли бы этого избежать. Это было все ужасно запутанно.

Однако в основном это было очень приятно наблюдать, особенно если наказывали представителя противоположного пола. И ни один из мальчиков еще не видел, как Клоретт получает дисциплину. Пенисы начали набухать только при мысли о том, как эта милая маленькая голая попка будет отшлепана прямо перед ними. Кто знал, что Вводная Математика, курс Мистера Питерса, будет таким интригующим, таким поучительным, таким веселым!

Клоретт робко подошла к передней части класса, ее глаза были прикованы к Мистеру Питерсу, гадая, что он собирается делать. Она надеялась, что это будет менее смущающе, чем другие спанкинги, особенно из-за присутствия гостей из Лонгвуда. Она взглянула на Мистера Страттона и Мисс Пепперидж, чувствуя себя весьма некомфортно при мысли, что эти два незнакомца, эти два взрослых, будут свидетелями ее спанкинга. Она полностью избегала зрительного контакта с одноклассниками. Это было похоже на сценический страх, где единственной надеждой было попытаться игнорировать тот факт, что действительно большая аудитория наблюдает за каждым твоим движением. Клоретт пыталась вытеснить их из своего сознания, когда достигла своей позиции перед столом Мистера Питерса.

Мистер Питерс улыбнулся, когда она подошла. Ему так нравился вид униформы Темплтона на юных леди: черный галстук, невинная белая блузка, клетчатая юбка до колен и туфли Мэри Джейн. Клоретт выглядела особенно очаровательно, с ее миниатюрной фигурой, юным лицом и глазами в очках. — «Хорошо, тогда», — ответил он. — «Позвольте мне выключить верхний свет, включить камерные огни и включить видеокамеру».

Клоретт взвизгнула: — «Вы собираетесь это записывать?!» Она инстинктивно прикрыла попку руками, хотя еще ничего не показала. — «Это будет на видеозаписи?»

— «Ну, это на самом деле цифровая камера, дорогая, но да, конечно, конечно», — объяснил Мистер Питерс, закрывая жалюзи, включая камерные огни и выключая верхний свет. Комната стала довольно темной, и, когда он вернулся к передней части класса, только они двое, Мистер Питерс и Клоретт, были в свете.

Неудивительно, что не все студенты были готовы быть записанными, и не все родители дали согласие на съемку. — «Теперь только мы двое в передней части комнаты видны на камере». Он повернулся ко всему классу, который едва мог видеть сквозь блики камерных огней. — «Мы, конечно, не хотим нарушать чью-либо конфиденциальность или вызывать ненужное смущение».

Клоретт продолжала возражать, что было действительно необычно для нее, но это были довольно необычные обстоятельства. — «Я не знала, что вы собираетесь это записывать, Мистер Питерс».

— «Ты подписала форму согласия, дорогая. Разве ты ее не читала?» Всем студентам в классе было не менее восемнадцати лет, и многие студенты, и их родители, подписали форму согласия, включая Клоретт, в которой четко указывалось, что дисциплина будет записываться. Однако многие студенты на самом деле не читали ее так тщательно. Они постоянно получали эти формы согласия от администрации колледжа, от врачей, от психологов, проводящих эксперименты. Они всегда были такими длинными и запутанными. Как можно было ожидать, что они прочтут все мелкие детали?

Клоретт покачала головой. Она тихо ответила: — «Нет, сэр, не читала». Она могла сказать, что Мистер Питерс разочарован. Ей так не нравилось разочаровывать профессора. Она проклинала себя за то, что не заметила упоминания о записи. На самом деле, она не использовала бранное слово. Она никогда бы не использовала такие слова. — «Простите, Мистер Питерс».

— «Ну, возможно, тебя действительно стоит дисциплинировать, юная леди. Возможно, в следующий раз ты будешь внимательнее читать формы согласия, если получишь немного спанкинга. Это действительно могло бы быть очень полезным уроком для тебя».

«Ого», — подумала она. — «Он прав».

Мистер Питерс продолжил: — «Как указано в форме согласия, которую, я уверен, вы все прочитали», — сказал он, повернувшись к остальному классу, — «Мы записываем эту демонстрацию, чтобы другие преподаватели в других колледжах могли сами увидеть, как реализуется метод Новой Школы».

Клоретт воскликнула с удивлением и некоторым шоком: — «Другие люди будут это видеть?!»

— «Ну, да, дорогая, для чего еще нужна видеозапись?» На самом деле, эта запись, вероятно, также будет использоваться для других целей, но это, конечно, было бы понятно. — «Мистер Страттон и Мисс Пепперидж проделали немалый путь, чтобы увидеть эту демонстрацию. Мы едва ли можем ожидать, что такие дорогие поездки будут совершаться постоянно, не так ли?»

— «Нет, сэр, полагаю, нет».

— «И я уверен, ты хочешь помочь студентам в других колледжах получить лучшее образование. Ты ведь не эгоистичная девушка, правда?»

— «Ох, нет, сэр, да, сэр, конечно, сэр».

— «Отлично, хорошо, тогда, если не возражаешь», — сказал он, используя пульт, чтобы включить видеомагнитофон, установленный на потолке. — «Мы хотим сначала продемонстрировать основные позиции для применения дисциплины», — сказал он гостям, классу и видеомагнитофону. — «Клоретт, пожалуйста», — сказал он ей, — «Наклонись над столом, опираясь на локти».

С глубоким вздохом Клоретт заняла позицию. Думать о том, чтобы сделать это перед всем классом, было достаточно плохо, но думать о том, сколько других людей, незнакомцев по всей стране, могут увидеть это в будущем, было гораздо хуже. Но она сделала, как ей было велено. Она наклонилась над столом, опираясь на локти, ее попка торчала к классу, двум гостям и камере. Она чувствовала тепло камерных огней, хотя гадала, не ее ли смущенное покраснение заставляло ее чувствовать себя такой теплой.

— «Это, конечно», — наставлял Мистер Питерс, — «традиционная позиция, по крайней мере, в академической обстановке. Впервые она была предложена Деканом Стэнтоном в Школе для девочек Святой Екатерины в Кантоне, Англия, в 1892 году, или, по крайней мере, это первое документированное упоминание рекомендуемой позиции, опубликованное в научной педагогической литературе. В любом случае, попка красиво представлена в довольно покорной позе. Чтобы сделать акцент сильнее, следует указать девушке выгнуть спину». Он повернулся к Клоретт. — «Клоретт, если не возражаешь».

Она поняла, чего он хочет. Она, конечно, слушала очень внимательно, как всегда. Однако она действительно не хотела выгибать спину, так как это казалось довольно непристойным жестом, наклоненной таким образом, но она сделала, как ей было велено. Любое возражение или неповиновение на этом этапе могло само по себе оправдать дальнейший спанкинг. Она выгнула спину.

Мальчики улыбнулись с удовольствием. Преимущество затемненной комнаты сразу стало очевидным для мальчиков, и некоторые из более смелых уже ласкали свои пенисы в предвкушении того, что должно было произойти.

— «Да, отлично. Как видите, когда Клоретт выгибает спину, ее попка торчит еще выше, представляя еще лучшую цель, как будто Клоретт желает, хочет, просит вас отшлепать, обработать ее попку».

Все, включая Мисс Пепперидж, нашли ее позицию немного провокационной и в другом смысле.

— «Я думаю, некоторые из мальчиков могут также распознать позу Клоретт как несущую другой смысл, другое значение. Не хотел бы кто-нибудь поделиться этим с классом?»

Красное лицо Клоретт стало еще краснее. Значение было очень очевидным для нее. Это было, как будто она предлагала себя, сексуально.

Ни один из мальчиков не поднял руку. Получить участие класса часто было сложно, особенно от мальчиков. Обычно это было из-за того, что они не особо обращали внимание. В данном случае, вероятно, это была неохота говорить так открыто о чем-то, что так трудно признать, по крайней мере, публично.

Мистер Питерс понимающе улыбнулся. — «Боже мой, какие мы сегодня стеснительные. Полагаю, мы немного боимся камеры, с гостями здесь и съемкой». Он повернулся к Клоретт и ласково положил руку на ее маленькую круглую попку, наслаждаясь сладким, мягким прикосновением к попке девушки. — «Ну, я уверен, что мальчики замечают, что Клоретт также выглядит так, будто предлагает себя для оседлания, и я представляю, что многие мальчики были бы более чем счастливы выйти на поле». Он ласково похлопал ее по попке.

Клоретт поморщилась от ощущения интимного прикосновения Мистера Питерса, а также от открытого обсуждения сексуальной природы ее позы. Он ведь не заставил бы мальчика сделать это, правда? Не перед всем классом?

— «Этот подтекст на самом деле неотъемлем для подхода Новой Школы. Всегда считалось, что телесная дисциплина имеет две основные составляющие: боль и унижение. Подход Новой Школы, конечно, добавляет третью составляющую, о которой я вскоре расскажу». Он мягко сжал ягодицы Клоретт, чтобы помочь ей поднять попку еще чуть выше. — «Спанкинг может быть нанесен поверх ее юбки». Он снова слегка погладил ее миниатюрную попку.

Руки мальчиков теперь почти все ласкали их собственные набухающие придатки.

— «Вы, конечно, можете усилить как боль, так и смущение, подняв юбку».

Клоретт повернула голову к Мистеру Питерсу, умоляюще глядя через очки, прося пощады. Она не хотела, чтобы он поднимал ее юбку.

Мистер Питерс, однако, не колебался. Он потянулся к подолу ее клетчатой юбки и задрал его над попкой, открывая всему классу нижнее белье Клоретт. Ее тугие белые трусики ярко сияли в свете камер, словно чудесная великолепная белая луна. Ее трусики прилипли под ягодицами, где четко просматривался маленький мешочек киски, выглядывающий под ее задорной попкой.

Мальчики в классе жадно наклонились вперед, завороженные прекрасным видом. Несколько девушек сделали то же самое, хотя некоторые отводили глаза в сочувствии.

Клоретт повернула лицо обратно к передней части комнаты, представляя похотливые взгляды своих одноклассников и желая спрятаться. Она знала, что не может видеть их в темноте, но чувствовала, будто каждый пялящийся взгляд — это интимное прикосновение к ее попке.

— «Но в Новой Школе мы действительно не заинтересованы в нанесении чрезмерного вреда или боли. Мы ценим озабоченность, высказанную в отношении телесных наказаний, особенно в академических условиях. Нет, на самом деле, мы избегаем нанесения чрезмерной и избыточной боли и вместо этого заменяем ее дополнительной третьей составляющей метода Новой Школы — приятным возбуждением».

Возбуждение? Клоретт вовсе не чувствовала никакого возбуждения, кроме возбуждения тревоги и смущения.

— «Мы, однако, сохраняем составляющую смущения», — добавил он, осторожно стягивая трусики Клоретт с ее попки, ее голая попка внезапно появилась в поле зрения, ее маленький белый шар теперь, казалось, сиял еще ярче в затемненной комнате (хотя это впечатление могло быть просто иллюзией большего интереса к белизне ее голой кожи по сравнению с белизной ее трусиков). Мистер Питерс заправил ее трусики чуть ниже попки, скрывая еще более аппетитный мешочек киски. — «Нельзя иметь дисциплину без некоторого наказания».

Клоретт быстро закрыла лицо руками, зная, что теперь все могут видеть. Даже этот раздражающий Билли Томпсон теперь видел ее голую попку! Он всегда дразнил ее, раздражал, отпускал всякие грязные подростковые шутки. Однажды он даже осмелился ущипнуть ее за попку. Она тогда очень строго посмотрела на него и сказала, что, если он сделает это снова, она точно на него донесет. Он только рассмеялся, но больше не пытался. Однако теперь он сидел прямо в центре первого ряда, получив лучший возможный обзор ее теперь постыдно выставленной голой попки, даже выпирающей к нему, как будто она приглашала его ущипнуть. Да, Новая Школа определенно сохраняла составляющую унижения.

Все мальчики наклонились вперед, и в комфорте, безопасности, уединении затемненной комнаты многие из них теперь держали руки на своих пахах. У Клоретт была такая очень милая попка: такая круглая, такая задорная, такая белая, такая сладкая.

К сожалению для мальчиков, Мистер Питерс заправил ее трусики чуть ниже попки, скрыв еще более аппетитный мешочек киски.

Клоретт чувствовала, как Мистер Питерс заправляет ее трусики под попку. Она была благодарна за это. Обнажать попку было достаточно плохо. Это было так унизительно и инфантильно. Но представьте, если бы мальчики в классе могли увидеть ее девичью часть! Она покраснела, просто думая об этом.

Мистер Питерс заметил: — «У Клоретт определенно очень красивая, очень привлекательная попка. Ей восемнадцать лет, но ее попка такая мило задорная и миниатюрная». Чтобы подчеркнуть свою мысль, он нежно похлопал ее по попке. Клоретт немного поерзала от его прикосновения. Мальчики тоже поерзали при виде его прикосновения.

Попка юной леди действительно так приятно ощущалась под рукой, касаться, гладить, и Мистер Питерс позволил себе краткий момент, чтобы нежно почувствовать мягкие, нежные булочки Клоретт. Они были такими драгоценно крошечными. Он почти мог сжать всю ее попку одной рукой.

Мисс Пепперидж тоже немного поерзала при виде того, как попку юной леди так открыто ласкает профессор. Она не была полностью уверена, чувствует ли она себя некомфортно или странно возбуждена.

Мистер Страттон, однако, вовсе не был в конфликте со своими чувствами. Он чувствовал, как его твердый член давит на брюки, и пульсацию от возбуждения, видя красивую задорную голую попку Клоретт. Он так хотел опустить руку и сжать себя, но искренне сомневался, что сможет это сделать вне поля зрения Мисс Пепперидж. Как неудачно, что она стояла слева от него! Возможно, он мог бы обойти ее, притворяясь, что просто пытается получить лучший обзор? Он, по крайней мере, был благодарен за темноту комнаты, так как знал, что демонстрирует заметную выпуклость.

Сэнди Макдоналд сидела прямо рядом с Мистером Страттоном. В задней части комнаты было мало света, но она ясно видела выпуклость краем глаза. Это было, мягко говоря, немного тревожно. Не так часто в вашем классе появляется важный гость, и еще реже он демонстрирует стояк в брюках, всего в нескольких сантиметрах от ваших глаз.

Она знала, что, вероятно, должна делать заметки. Некоторые из этих вещей могут быть на тесте. Но как Мистер Питерс мог ожидать, что она будет делать заметки, когда так темно? Самое главное, вид стояка Мистера Страттона был гораздо интереснее для нее, чем то, что говорил Мистер Питерс.

— «Как видите, я оставил трусики Клоретт заправленными чуть ниже ее маленьких круглых ягодиц. Я сделал это в основном потому, что всегда нахожу, что попка девушки выглядит еще красивее, когда так мило обрамлена, и что может быть лучше, чем скомканные белые хлопковые трусики».

Если бы попки могли краснеть, попка Клоретт определенно бы покраснела.

— «Можно полностью снять трусики, но их присутствие, особенно их неэффективное присутствие, служит таким прекрасным конкретным напоминанием о состоянии раздетости юной леди. Мальчикам было бы достаточно приятно видеть трусики девушки, но теперь», — сказал он, проводя пальцем вверх-вниз по прекрасной щели ее попки, — «они на самом деле видят и ее трусики, и ее голую попку».

Попка Клоретт снова дернулась, к большому удовольствию мальчиков, особенно Билли, у которого было место в первом ряду. Он так сильно хотел опустить руку и сжать свой член, но он был так близко к Мистеру Питерсу, что не мог рисковать.

— «Теперь, конечно, есть альтернативные места для трусиков».

Клоретт убрала руки с лица и подняла голову, тревожно глядя перед собой. Какие другие места? Ей не пришлось долго ждать, чтобы узнать.

— «Моя любимая позиция для трусиков девушки на самом деле здесь», — объяснил он, встав за ней, на мгновение закрывая мальчикам вид на ее драгоценный лютик, и продолжил стягивать трусики Клоретт дальше вниз. — «Мне нравится, когда они здесь», — сказал он, — «скомканы и вокруг колен». Он отошел в сторону, чтобы все могли оценить их новое положение.

— «Тебе придется немного раздвинуть ноги, Клоретт, чтобы удержать трусики на месте. Если они упадут, мне придется дать тебе дополнительный спанкинг».

Клоретт поморщилась. Она надеялась, что сможет хотя бы держать бедра плотно сжатыми, надеясь, что это поможет скрыть ее самую личную интимную часть от взглядов. На самом деле это не помогло бы, но она хотя бы чувствовала, что делает все возможное, чтобы защитить свою скромность, свое достоинство, свое самоуважение. Тем не менее, она определенно не хотела никакого «дополнительного» спанкинга. Она немного надеялась, что вообще не получит спанкинга. Возможно, он просто попросит ее продемонстрировать позицию для спанкинга. Возможно, если она будет хорошей девочкой, он отшлепает кого-то другого. Она раздвинула ноги, совсем немного, ровно настолько, чтобы почувствовать, как ее бедра удерживают, растягивают ее белые хлопковые трусики. Она, по крайней мере, чувствовала себя хорошо, что в тот день надела свежие, чистые трусики.

— «Хорошая девочка», — заметил Мистер Питерс.

Это заставило ее почувствовать себя лучше, хотя бы немного. Всегда приятно слышать комплименты, признательность от своего инструктора, но она все еще не чувствовала себя особенно хорошо, раскрывая свои бедра для Билли, для остального класса и для тех, кто однажды увидит эту видеозапись.

Билли теперь был тверд как камень. Перед ним, полностью открытая для обзора, была маленькая волосатая киска Клоретт. На самом деле она вовсе не была очень волосатой, и поэтому можно было очень хорошо видеть белый, девственный персик, выглядывающий из-за ее мягких белоснежных бедер и разделенный посередине очень нежной, очень женственной щелью. Щель, в которую он так сильно хотел вонзить свой член, где его встретила бы и сжала очень горячая, влажная, тугая, сжимающаяся киска. Он так сильно хотел схватить свой член.

— «Эта позиция, конечно», — объяснил Мистер Питерс, — «также очень полезна для демонстрации юной леди...» Он наклонился немного к Клоретт. — «Какое слово ты бы предпочла, чтобы я использовал, Клоретт?»

Клоретт вообще не хотела бы никакого слова, и уж точно не хотела предоставлять слово. Ее собственным предпочтительным словом, однако, было «киска». Ей нравилось это слово, потому что оно казалось более женственным, более милым, более красивым. «Пизда» была слишком уничижительной, слишком пошлой. «Влагалище» было слишком клиническим, слишком докторским. Так назвала бы это ее мать. Она всегда думала, что «Монологи вагины» должны были быть «Хрониками киски». Но, опять же, она ни за что не сказала бы это Мистеру Питерсу. На самом деле, она не особо возражала бы сказать ему лично. В конце концов, он был зрелым и уважаемым профессором. Она просто не хотела говорить это вслух перед классом. Но, конечно, сколько скромности у нее действительно осталось? — «Как пожелаете, Мистер Питерс», — тихо ответила она, но думая: «Пожалуйста, не используйте слово пизда!»

— «Ну, я лично предпочитаю слово «киска», — сказал Мистер Питерс, — и я считаю, что это наиболее подходит для Клоретт, так как у нее одна из самых невинно привлекательных маленьких кисок, которые я когда-либо видел».

Клоретт почувствовала еще одну волну тепла, прокатившуюся по ее лицу. Конечно, было очень приятно услышать, что ему тоже нравится слово «киска». По какой-то причине это заставило ее чувствовать себя ближе к нему, что они думали о ней, ее самой женственной части, одинаково. И еще лучше было то, что он так комплиментарно отозвался о ее внешности. Она иногда гадала, не сочтет ли мальчик ее киску непривлекательной. У многих девушек, которых она видела в душе, были киски, которые были гораздо полнее, мясистее, сочнее. В ее, казалось, вообще мало что было. Просто маленькая щель на белом холмике. У нее даже не было много волос на ней.

— «И я должен сказать, разве не мило, что у нее такой нежный персиковый пушок». Он опустил руку и нежно провел пальцами вверх-вниз по длине ее щели.

Клоретт быстро, инстинктивно сжала бедра, и ее трусики упали к лодыжкам. Она застонала от своей ошибки, особенно потому, что ничего не выиграла, сжав бедра. В этой позе ее киска все еще была очень хорошо видна, и теперь пальцы Мистера Питерса оказались плотно зажатыми между ее бедрами, слегка касаясь ее личных женских губ.

К счастью, Мистер Питерс не казался расстроенным. Он вежливо убрал пальцы и сказал: — «Ой-ой, Клоретт. Кажется, ты уронила свои трусики». Довольно неуместное заявление для класса. — «Но это нормально. Я все равно собирался стянуть их до конца».

Клоретт вздохнула с облегчением. По крайней мере, она не получит дополнительного спанкинга. Возможно, она вообще не получит никакого.

— «Вы видите, класс, наши гости и», — добавил он, на мгновение повернув лицо прямо в камеру, — «те, кто дома, есть также привлекательность в том, чтобы трусики были собраны вокруг лодыжек. Это все еще довольно ограничивает. Будь трусики вокруг колен или лодыжек, она действительно не может брыкаться или убежать. Позвольте мне продемонстрировать».

*Шлеп!*

— «Мистер Питерс!» — воскликнула Клоретт.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «Мистер Питерс, пожалуйста, пожалуйста. Это жжет!» — протестовала Клоретт, ее лицо морщилось, ее красивая попка извивалась.

Это действительно не был ужасно болезненный спанкинг. Не использовались трость, прут или линейка, и он на самом деле не шлепал ее слишком сильно. Но это был шок, и, конечно, немного жгло. Клоретт приплясывала и танцевала перед классом, пытаясь выкинуть ноги, но Мистер Питерс был прав. Она действительно не могла многого сделать с трусиками, обернутыми вокруг лодыжек.

И ее маленький танец был еще более приятным, более увлекательным для мальчиков и для Мистера Страттона. Это было, как будто она пыталась соблазнить их, размахивая, покачивая и размахивая своей голой попкой, даже даря им краткие проблески и эротические показы своей девичьей киски.

Мистер Страттон не осознавал, насколько эротичным может быть наблюдение за тем, как девушку шлепают. Его член жаждал и напрягался, чтобы быть освобожденным из брюк, или, по крайней мере, чтобы его сжали и погладили.

Члены многих мальчиков действительно гладили и сжимали. Они держали руки на своих пахах, как будто это была их обычная поза во время урока, но любой внимательный взгляд быстро заметил бы пальцы, двигающиеся и работающие над их эрегированными пенисами.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «Мистер Питерс, пожалуйста, пожалуйста, я буду хорошей, обещаю».

Это был инстинктивный ответ. На самом деле она вовсе не была плохой, но она надеялась, что обещание быть хорошей прекратит спанкинг.

Однако Мистер Питерс продолжал ее шлепать.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Спустя некоторое время она перестала сопротивляться и просто стиснула зубы, чтобы принять дисциплину.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Этого было достаточно. Мистер Питерс на самом деле не пытался дисциплинировать Клоретт. В конце концов, она не заслужила спанкинга. Это была действительно просто демонстрация, и поэтому не было реальной необходимости затягивать спанкинг. Однако он хотел добиться хорошего розового сияния. Яркое визуальное зрелище было жизненно важно для видеозаписи, а также для гостей.

— «Как вы видите, господа и дамы, попка Клоретт теперь имеет очень живой красный блеск. Это то, что называют настоящей яблочной попкой».

Клоретт покачивала своим Золотым Вкусным, пытаясь избавиться от жжения. Это действительно не так уж сильно болело. Мистер Питерс был внимателен в этом. Это было больше похоже на неудержимое покалывание, как будто все нервы ее попки были искрящимися и мерцающими звездами, танцующими вокруг ее попки, пока ее ягодицы танцевали для класса.

— «Судя по тому, как Клоретт покачивает своей попкой, почти кажется, что она хочет, чтобы мы откусили кусочек ее яблока».

Клоретт перестала ее двигать. Конечно, она не делала это, чтобы соблазнить аудиторию. Сама мысль об этом заставила ее покраснеть, осознавая, что, вероятно, это действительно выглядело так, будто она пытается соблазнить и очаровать мальчиков, размахивая своей голой попкой перед ними. «Это так неловко», — подумала она.

Мистер Питерс продолжил лекцию. — «Конечно, всегда хорошо иногда останавливаться, хотя бы ненадолго, чтобы полюбоваться своей работой. Мне особенно нравится попка на этой ранней стадии».

«Ранней?» — подумала Клоретт. Это не было хорошим знаком.

— «Попка девушки теперь только созревает, оживает, и розовый блеск делает ее еще более приятной для глаза. Вот, позвольте мне показать. Клоретт, если не возражаешь, встань на цыпочки».

— «Да, сэр», — тихо ответила Клоретт и сделала, как ей было велено.

— «Когда девушка стоит на цыпочках, это может быть приятным вариантом этой позиции. Таким образом, она поднимает попку еще выше, конечно. Но, что более важно, то, что она делает это, вставая на цыпочки, создает впечатление, что она делает все, что в ее силах, в тех малых силах, что у нее есть, чтобы дать вам знать, как сильно она хочет быть отшлепанной, как сильно она хочет, чтобы вы видели ее самые интимные места».

Клоретт прекрасно знала, что создает такое впечатление. Это действительно так ощущалось, хотела она того или нет, и она застонала от смущения.

— «И представление действительно очень восхитительное. Розовость ее попки теперь очень хорошо контрастирует с белизной, где рука не шлепала». Чтобы подчеркнуть свою мысль, он нежно провел пальцами вверх-вниз по щели ее попки. Клоретт зарыла лицо в руки. Он на самом деле не засунул пальцы в ее щель, но это все равно ощущалось довольно навязчиво и нескромно, мягко говоря; то, что профессор касается ее там, перед всеми, и, кроме того, это щекотало, и она просто не могла не покачиваться и дергаться.

— «И, конечно, стоя на цыпочках, Клоретт делает все возможное, чтобы мы заметили самую сладкую, нежную щель из всех». Пальцы Мистера Питерса прошли мимо ее попки, до самого низа, к ее белому, чистому, невинному холмику киски, который теперь снова был так заметно виден, и на этот раз так ярко выражен.

Клоретт издала легкий щенячий скулеж, почувствовав, как пальцы профессора слегка ласкают ее щель.

— «Мне кажется, она даже немного влажная. Боже мой. Обычно это не происходит так быстро».

Клоретт повернула голову к профессору, на ее лице был взгляд паники. Ни за что! Как ужасно, ужасно неловко. Она хотела посмотреть сама, но это было бы довольно неловко. Кроме того, она не могла покинуть эту позицию без разрешения. Но, чувствуя, как пальцы профессора скользят вверх-вниз по ее щели, она действительно ощущала немного влаги.

— «Боже мой, Клоретт», — сказал Мистер Питерс, глядя Клоретт в глаза с понимающей улыбкой на лице, — «Тебе вроде как нравится спанкинг, не так ли».

Клоретт энергично покачала головой. — «Нет, нет, нет, сэр!»

— «Это не то, что ты делала с кем-то из своих маленьких бойфрендов?»

Она сказала еще более решительно, ее глаза под очками широко раскрылись от шока: — «Ох, боже мой, нет, сэр!»

— «Ну, возможно, тебе стоит подумать об этом в будущем. Кажется, у тебя на самом деле может быть природный талант к этому». Он убрал палец и поднял его, чтобы она увидела, чтобы она увидела предательский блеск женской росы.

Она увидела это и быстро отвела взгляд. Как ужасно, ужасно унизительно! Почему он должен был показывать это всему классу?! Ну, она прекрасно знала, почему он это сделал. Унижение было частью дисциплинарного процесса. Слава богу, по крайней мере, ни одна из ее ближайших подруг не была там, ни ее семья. Когда ее шлепали в детстве, отец делал это перед семьей, так как смущение действительно было частью наказания. Но ее отец никогда раньше не делал ничего подобного. А затем она поняла, что, возможно, ее подруги, даже ее отец, действительно увидят это когда-нибудь, увидят видео. Что, если оно попадет на YouTube? Ее лицо стало темно-красным, и сердце заколотилось от этой мысли, хотя она быстро поняла, что YouTube не показывает никакой наготы. Она немного расслабилась. Слава богу за это. Хотя, конечно, YouTube был далеко не единственным местом, куда могла попасть видеозапись.

Мистер Страттон делал заметки на планшете, но теперь опустил планшет к боку, тем самым обеспечивая больше прикрытия от глаз Мисс Пепперидж. Он мог бы прижать планшет к своему паху, чтобы полностью скрыть эрекцию от взглядов. Если бы он это сделал, он мог бы даже незаметно поиграть с собой. Но он знал, что прижатый к нему планшет был бы как поднятый красный флаг, сигнализирующий, что он действительно что-то скрывает. Поэтому он просто держал его у бока. По крайней мере, так Мисс Пепперидж не могла это увидеть. Он теперь знал, что действительно должен был надеть трусы, и сделал себе заметку на будущее.

Тот факт, что он носил боксеры, очень оценила Сэнди, чьи глаза теперь были прикованы к большой круглой головке, выпирающей спереди из брюк Мистера Страттона. Это было действительно трудно игнорировать, даже если бы она хотела. Он стоял всего в нескольких сантиметрах от ее парты. Если бы он подошел ближе, это могло бы ткнуть ее прямо в бок лица.

Она гадала, что он сделает, если она это тронет. Рассердится ли он? Отпрыгнет и закричит? Она определенно не хотела попасть в беду. Но можно ли ожидать, что девушка просто проигнорирует что-то подобное? Можно ли действительно ожидать, что она устоит перед таким заманчивым искушением?

Она рассеянно, по крайней мере, на вид, играла с карандашом в руке, вертя его туда-сюда, локоть ее согнутой руки опирался на подлокотник парты. Ее сердце начало колотиться, когда она крутила карандаш в пальцах, медленно, но верно приближаясь все ближе и ближе к выпуклости Мистера Страттона. Когда она была всего в сантиметре, она уронила руку, чтобы переложить карандаш в левую руку, а затем вернула правую руку назад, на этот раз наклонив ее дальше от парты, чтобы точно коснуться кончика выпуклости Мистера Страттона. На самом деле, она не просто коснулась его, она крепко сжала его между большим и указательным пальцами, все время держа глаза прикованными к презентации Мистера Питерса в классе.

Глаза Мистера Страттона расширились от шока и испуга, когда он почувствовал, как пальцы девушки схватили кончик его твердого члена. Его рефлекторной реакцией было бы резко отстраниться, но у него хватило самообладания, дисциплины как у профессора, чтобы оставаться спокойным, когда девушка схватила его член. Ну, не совсем спокойным, но у него хватило присутствия духа, чтобы не сделать внезапное движение, которое могло бы привлечь довольно много внимания к его эрекции. Вместо этого он мягко отодвинулся назад, совсем немного, чтобы она отпустила, но девушка на самом деле не отпустила.

Он понятия не имел, что делать. Он кратко взглянул вниз. Ее большой и указательный пальцы явно держались за него. Она не просто случайно касалась его, хотя не подавала никаких признаков, что делает это намеренно. Ее лицо было повернуто от него, от его брюк, от его выпуклости, его члена. За исключением ее большого и указательного пальцев, все ее внимание, казалось, было направлено на переднюю часть класса.

И затем она отпустила. Он вздохнул с облегчением. Но она отпустила только для того, чтобы слегка, ненавязчиво погладить его головку большим пальцем: легко, мягко, тихо, кружа вокруг его выпуклости. Это было так ужасно, ужасно приятно. Это было бы приятно при любых обстоятельствах, но в сопровождении зрелища, как Мистер Питерс слегка скользит пальцами вверх-вниз по маленькой женской щели Клоретт, это был настоящий опыт. Да, в методе дисциплины Новой Школы, похоже, были некоторые весьма заметные преимущества. Он подвинулся ближе к девушке, ласкающей его головку. На самом деле, он подошел вплотную к ее парте, якобы чтобы лучше рассмотреть демонстрацию Мистера Питерса, но на деле, чтобы быть как можно ближе к пальцам юной леди, а также чтобы еще больше скрыться от взгляда Мисс Пепперидж.

Сэнди улыбнулась, заметив, как он пододвинул свою эрекцию ближе. Нет, он не отреагировал шоком или гневом. Похоже, ему нравилось, когда девушка играет с его штукой через брюки. Конечно, она не должна была сильно удивляться этому. Мистер Страттон, в конце концов, был мужчиной, а какой мужчина не наслаждался бы этим? Она сжала его головку между указательным и средним пальцами, как будто это была сигарета, или, точнее, сигара, которую она собиралась выкурить, а затем снова приложила большой палец к головке, мягко лаская ее через брюки. Ей так сильно хотелось знать, как это выглядит. На ощупь это было ужасно большим.

— «Ну», — сказал Мистер Питерс из-за пределов темноты. — «Давай теперь снимем эти трусики полностью. Думаю, мы достаточно хорошо рассмотрели преимущества их присутствия. Перейдем к позициям, в которых трусики убраны».

Клоретт была очень рада, что Мистер Питерс перестал ласкать ее щель. Ее лицо теперь было так ужасно раскрасневшимся, как от смущения, так и от возбуждения. Похоже, он действительно был прав, что во время дисциплинарной сессии Новой Школы возникает значительное возбуждение.

Мистер Питерс присел и помог Клоретт выйти из трусиков, продолжая наставлять, пока делал это. — «Снятие трусиков может быть весьма приятным для девушки, так как теперь она может свободнее двигаться», — как будто Клоретт была свободна делать, что пожелает. Если бы она могла двигаться свободно, она бы вышла из класса, даже если бы это означало уйти без трусиков.

Мистер Питерс не торопился, помогая Клоретт выйти из трусиков, так как его глаза были так близко к ее задорным розовым ягодицам и сладкому женскому мешочку. Ему потребовалась вся его профессорская дисциплина, чтобы не зарыться лицом, губами в ее бедра, чтобы лизнуть сладкий нектар восхитительной киски этой девушки.

Клоретт не покинула комнату, но, по крайней мере, воспользовалась возможностью снятия трусиков, чтобы спуститься с цыпочек и сжать бедра.

Мистер Питерс пропустил эту небольшую вольность. Он знал, что стоять на цыпочках утомительно, и ему действительно не хотелось, чтобы девушке было некомфортно.

Он продолжил объяснять, вставая: — «Сняв трусики, она становится еще дальше от возможности натянуть их обратно. Плюс, конечно, ей может быть приятно, что теперь ее нежные, личные, непоминаемые вещи находятся в мужских руках».

Клоретт вовсе не «оценила» напоминание об этом, и она поморщилась при мысли о том, что ее трусики держат перед классом. По крайней мере, Мистер Питерс не передавал их по комнате, позволяя каждому из мальчиков лично их потрогать. Это определенно было бы слишком.

— «На самом деле, давай передадим трусики Клоретт по классу, чтобы каждый из студентов мог рассмотреть их поближе. Мальчики могут даже захотеть оценить их аромат, если им так угодно».

Клоретт уронила лоб на стол Мистера Питерса. Неужели это действительно может стать еще хуже?

Когда Мистер Питерс подошел к студенту, сидящему в первом ряду первого столбца парт, вдоль которого стояли Мистер Страттон и Мисс Пепперидж в задней части, он позволил себе кратко понюхать. — «Да, я думаю, вам стоит воспользоваться этой возможностью. У Клоретт действительно очень приятный, женственный аромат». Он передал трусики мальчику, сидящему в первом ряду, который действительно изучил их очень внимательно.

Клоретт вспомнила, как в детстве некоторые мальчики украли ее трусики из сумки для плавания. Это было так неловко, видеть, как они держат ее трусики и перебрасывают их, но, по крайней мере, они попали в беду за это.

Она вовсе не была уверена, захочет ли она вообще надеть свои трусики обратно, когда они наконец вернутся к ней. Даже Билли Томпсон будет их трогать, чувствовать их и, о боже, нюхать их?

Мистер Питерс пожурил первого мальчика, так как тот явно их припрятывал. — «Двигайте их дальше, мальчики. Дайте каждому возможность рассмотреть трусики Клоретт». Он вернулся к Клоретт, все еще покорно наклоненной над его столом, ее розовый лютик направлен к одноклассникам.

— «Теперь, студенты и гости, довольно часто, когда девушка наклонена над столом, как сейчас, можно также получить очень хорошее представление ее маленькой прелестной розочки». Послышались легкие ухмылки и хихиканье. — «Но у Клоретт такая туго натянутая крошечная попка, что вы действительно не можете заглянуть в ее щель».

Ну, подумала Клоретт, это хотя бы что-то. По крайней мере, одна часть ее останется приватной.

— «Клоретт, почему бы тебе не открыть ее для класса, чтобы все могли увидеть. Просто потянись назад и раздвинь ягодицы. Я думаю, всем нам хотелось бы это увидеть, не так ли?»

— «О да, Мистер Питерс», — внезапно воскликнул Билли Томпсон, хотя быстро испугался, что вообще не должен был говорить. Он не особо хотел, чтобы звук его голоса был слышен на записи, и не хотел делать ничего, что привлекло бы внимание к себе, особенно к его эрекции. Послышались несколько смешков.

— «Ну, да, Уильям, я ценю твой энтузиазм при виде ануса маленькой Мисс Клоретт. Ты особенно интересуешься анусами девушек?»

Вот именно поэтому он не должен был ничего говорить. Хихиканье стало немного громче.

— «Нет, сэр, я имею в виду, ну, они нормальные, наверное». Он действительно не знал, что сказать, и его довольно слабый ответ вызвал даже открытый смех.

Клоретт, однако, не находила удовольствия в том, что внимание переключилось на Билли, или даже в том, что теперь он был смущен. В конце концов, именно ее дырочка была объектом его комментариев и, похоже, глубокого интереса.

— «Да, ну, не переживай, Уильям. Маленькая сморщенная розочка милой девушки может быть усладой для глаз». Он вернулся к Клоретт. — «Пожалуйста, Клоретт, да, открой себя для класса. Раздвинь себя, чтобы все могли увидеть твою красивую розовую розочку».

Да, она поняла, что это действительно может стать еще хуже, когда потянулась назад, схватила свои ягодицы и открыла свою попку, чтобы все могли заглянуть глубоко внутрь. На самом деле, это не было особенно глубоко, так как у нее была довольно маленькая попка. Но это едва ли было сутью. Ей казалось, что она чувствует жар пялящихся глаз мальчиков и девочек, хотя, вероятно, это было просто от ламп, теперь получивших полный доступ к чувствительным нервам ее ануса. Тем не менее, она не могла даже представить, чтобы когда-нибудь сделать это для бойфренда, не говоря уже о целом классе мальчиков и девочек, открывая свои ягодицы, чтобы все могли хорошенько рассмотреть.

— «О да, это действительно очень красивая, не так ли, класс».

Никто ничего не сказал, не будучи уверенными, был ли это просто риторический вопрос. Мистер Питерс повернулся к ним. — «Она так красива, что вы онемели?» Он повернулся к Билли в частности. — «Что думаешь, Уильям? Она так же красива, как ты представлял?»

Он действительно, действительно жалел, что не промолчал. На этот вопрос действительно не было правильного ответа, или, по крайней мере, такого, который не смутил бы его еще больше. — «Да, конечно, это, эм, действительно хорошая». Он пытался притвориться, что видел их множество. — «Правда, одна из лучших, что я видел». Это не сработало. Его замечание снова встретили смешками, некоторые девушки гадали, есть ли у него коллекция фотографий анусов девушек.

Мистер Питерс видел, что Уильям немного смущен вниманием. Его не интересовало дисциплинировать Уильяма. В конце концов, не он был тем, у кого спущены штаны, по крайней мере, пока. Он попытался помочь ему выбраться из затруднительного положения. — «Ну, да, Уильям, я должен согласиться. Я тоже видел немало и действительно», — повернувшись к Клоретт, — «я думаю, это действительно очень милая».

Он обратился непосредственно к Клоретт. — «Ты когда-нибудь принимала мальчика в свою попку, Клоретт?»

Она мгновенно отпустила свои ягодицы, как будто думая, что он сейчас попытается это сделать. Она довольно решительно сказала: — «О боже мой, нет, Мистер Питерс!» Однако она не повернула голову назад, чтобы посмотреть на него. Она не хотела, чтобы кто-то видел, как покраснело ее лицо, и не хотела смотреть в глаза ни одному из мальчиков, если бы она вообще могла видеть их глаза сквозь блики прожекторов, освещающих ее обнаженный анус.

— «Ох, ну, это позор. Я думаю, молодой джентльмен действительно оценил бы эту возможность». Мистер Питерс повернулся к Билли. — «Я представляю, наш молодой Мистер Томпсон хотел бы попробовать». Снова послышался смех. Мистер Питерс просто не мог удержаться.

Сэнди воспользовалась тем, что все были полностью заворожены зрелищем того, как Клоретт раздвигает свои ягодицы, чтобы более открыто массировать, теребить и гладить эрекцию Мистера Страттона через его брюки. Он не возражал и не сопротивлялся. Немногие профессора возражали бы, если бы молодая, привлекательная студентка играла с его членом в темноте, особенно пока он любовался очень сексуальным зрелищем другой симпатичной девушки, раздвигающей свои ягодицы. Однако он взглянул в сторону, чтобы проверить, не вызывает ли подозрений Мисс Пепперидж. Как только он повернулся посмотреть, она быстро отвела взгляд.

Мисс Пепперидж сама чувствовала себя весьма растерянной. С одной стороны, ей было жалко Клоретт. Она видела, что девушке неловко так себя выставлять. С другой стороны, она чувствовала себя ужасно тепло между бедер.

Не случайно она интересовалась методами Новой Школы, так как не была совсем неопытной в отношении искусства и игры спанкинга, хотя последние несколько лет ей сильно не хватало этого удовольствия.

На самом деле, только один из ее бывших бойфрендов разделял ее интерес: Ларри Крогер. Они были вместе недолго. Ему поступило предложение от Уэллсли, от которого он не мог отказаться. Но их краткий роман, возможно, подарил ей лучший секс, который она когда-либо испытывала, и воспоминания о том замечательном, хоть и коротком времени с Ларри нахлынули в висцеральную память, пока она смотрела, как Клоретт получает свою порку. На самом деле, она даже немного завидовала Клоретт. Она вспомнила, как однажды Ларри даже отшлепал ее публично, в торговом центре. Они сидели на диване в одной из зон отдыха, и он вдруг перекинул ее через колени, задрал юбку и начал шлепать. Они много раз говорили об этом, и, похоже, он наконец набрался смелости. Она охотно подыграла, размахивая ногами и громко протестуя, как неловко, что все видят ее трусики, и как ужасно шлепать ее так, все время наслаждаясь тем, что все действительно могли видеть ее прозрачные розовые трусики. Честно говоря, если бы она знала, что он собирается это сделать, она бы вообще не надела трусики! У них был такой страстный секс, когда они вернулись в машину.

Мисс Пепперидж глубоко вздохнула, вспоминая прошлый роман, заставив Мистера Страттона посмотреть в ее сторону. Когда он повернулся к ней, она быстро отвела взгляд, опасаясь, что он увидит раскрасневшееся, возбужденное выражение на ее лице. Слава богу, комната была темной.

Сэнди прошептала: — «Хотите посмотреть на трусики Клоретт, Мистер Страттон?»

— «Что?» Он посмотрел вниз и увидел, что девушка, которая ласкала его пенис, держит трусики Клоретт. Они наконец дошли до этого конца ряда парт.

Это было очень красивое зрелище. Сэнди на самом деле была довольно привлекательной. У нее были большие круглые красивые глаза с очень красивыми ресницами, длинные кудрявые рыжие волосы, веснушки, круглые щеки и очень искренняя улыбка. Тот факт, что она держала пару белых трусиков для его осмотра, возможно, повлиял на его суждение. На самом деле, она держала трусики так, что они свисали и скрывали ее правую руку, которая теперь была повернута к нему и полностью сжимала и ласкала его член через брюки, хотя эта активность была скрыта занавеской из трусиков.

— «Нет, нет, все в порядке», — ответил Мистер Страттон, его голос был немного задыхающимся. На самом деле, ему очень хотелось бы их увидеть, потрогать. Но было бы немного неловко рассматривать, восхищаться трусиками юной леди, когда Мисс Пепперидж стоит прямо рядом с ним. Ему пришлось бы думать, что она сочтет это довольно неуместным. К тому же, ему нравилось, где они сейчас, скрывая его член и руку Сэнди от взглядов.

— «Вы уверены, Мистер Страттон», — продолжила Сэнди, подарив ему очень милую, невинную улыбку, а также крепкое сжатие и легкое поглаживание, продолжая кружить большим пальцем вокруг округлого кончика его головки. — «Это действительно очень красивые трусики».

— «Нет, нет, все в порядке». Ее большой палец так приятно ласкал его набухшую головку. Он повернулся к Мисс Пепперидж. — «Хотите посмотреть на трусики Клоретт?» Его лицо покраснело, как только слова сорвались с его губ. Это был уместный вопрос, по крайней мере, в тот момент, но было довольно неловко говорить с Мисс Пепперидж о трусиках девушки, даже спрашивать, хочет ли она на них посмотреть.

Мисс Пепперидж просто покачала головой. Она могла бы использовать что-то, чтобы вытереть лоб, но трусики Клоретт вряд ли были бы подходящими для этого. И в любом случае, ей было довольно некомфортно брать пару трусиков девушки у своего коллеги, Мистера Страттона.

Он повернулся к Сэнди и прошептал: — «Просто передай их дальше».

Сэнди улыбнулась и прошептала, еще тише, крепко сжав его: — «Мои на самом деле гораздо красивее». Она отпустила его пенис и повернулась, чтобы передать трусики Клоретт девушке, сидящей слева от нее.

Планшет Мистера Страттона эффективно блокировал обзор Мисс Пепперидж, и за Сэнди не было студентов. Единственная студентка, которая могла видеть Мистера Страттона, или, точнее, его твердый член, была девушка, сидящая прямо слева от Сэнди. Ее внимание было полностью сосредоточено на Клоретт в передней части класса, но, как только Сэнди повернулась, чтобы передать ей трусики Клоретт, она посмотрела в сторону Мистера Страттона, и он быстро сдвинул планшет, чтобы полностью прикрыться. Он не мог долго держать его там, не выглядя довольно неловко, но она не смотрела в его сторону долго. Как только она вернула внимание к передней части класса, Мистер Страттон вернул планшет в исходное положение, и Сэнди снова могла делать с выпуклостью в его брюках практически все, что захочет, пока девушка снова не посмотрит. Сэнди озорно улыбнулась.

Мистер Питерс сказал: — «Теперь давай рассмотрим другие позиции для дисциплинарного спанкинга. Клоретт, теперь можешь встать».

Она была очень благодарна за это, так как ее юбка опустилась обратно на попку. Но это не продлится долго.

Мистер Питерс продолжил наставления. — «Конечно, у вас может не быть стола, над которым девушка могла бы наклониться. Это не является недостатком, так как есть довольно много позиций, которые более поучительны и более откровенны, и не требуют стола. Клоретт, если не возражаешь, отойди от стола на пару шагов и положи руки на колени».

Клоретт сделала, как ей было велено, отступив к классу, а затем наклонившись, положив руки на колени.

— «Это, конечно, очень традиционная позиция. Она очень полезна для развития самодисциплины у юной леди, так как ей обычно предписывается не убирать руки с колен, пока она получает спанкинг».

Мистер Питерс задрал юбку Клоретт, снова поднимая занавес, ее маленькая розовая луна вернулась в поле зрения после кратковременного затмения. Прямо под ней был маленький восхитительный кусочек мягкого белого пирога, разрезанный посередине нежной щелью.

Глаза Билли расширились от восторга, так как Клоретт, или, точнее, ее личные интимные части, теперь были всего в нескольких сантиметрах от его парты, от его глаз. Он мог бы протянуть руку и коснуться ее попки, если бы захотел, и он так сильно этого хотел. Это было похоже на то, когда он был маленьким мальчиком, и была свежая партия кексов, только что из духовки. Он так сильно хотел протянуть руку и схватить, попробовать этот горячий маленький красный кекс, и теперь перед ним был еще более вкусный, всего в нескольких сантиметрах. Может быть, он мог бы попробовать и этот терпкий пирог? Но, как молодой человек, он теперь имел достаточно самоконтроля, чтобы противостоять искушению.

*Шлеп!*

— «Ип!» — взвизгнула Клоретт. Она знала, что это грядет, но все равно не была готова. Но она держала руки на коленях.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Ее попка покачивалась и размахивала перед глазами Билли. Это было, как будто она исполняла маленький танец, лично для него. Он опустил руку и поправил свой твердый член. Он знал, что его могут заметить, но это просто нужно было сделать. Он даже подумал о том, чтобы оставить руку там, но знал, что, если сделает это, скоро кончит в брюки.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «Мистер Питерс!» — воскликнула Клоретт.

Он остановился. Снова, он не хотел наносить настоящую боль. Этот спанкинг, в конце концов, был только для демонстрации. Как он объяснил: — «Похоже, этого достаточно, на данный момент. Я просто подумал, что розовость немного стирается». Он похлопал попку Клоретт с отцовским утешением. — «Хочется сохранить цвет на розе, и это такая очень красивая роза».

— «И я хочу добавить», — сказал он классу, — «обратите внимание, как Клоретт держала руки на коленях. Ни разу она не пыталась потянуться назад, чтобы защитить себя, прикрыть или спрятать себя». Он снова похлопал ее попку, на этот раз с большим признанием и, возможно, даже с некоторой нежностью. — «Она действительно очень хорошая маленькая девочка».

Клоретт инстинктивно посмотрела назад и вверх на Мистера Питерса и ответила: — «Спасибо, сэр», возможно, на мгновение забыв, что демонстрирует свою киску и попку классу. Всегда так приятно, когда тебе говорят, что ты действительно хорошая маленькая девочка, и в тот момент его отцовские похлопывания по ее попке действительно ощущались довольно приятно.

Мистер Питерс оставил руку на мягкой, теплой, маленькой попке и даже ласково сжал ее. У Клоретт были такие мягкие, сжимаемые булочки. Если бы не класс, он бы потратил больше времени, наслаждаясь этой очень соблазнительной попкой. — «Ну, это заслуженно, дорогая». Он вернулся к делу.

— «Теперь, руки на коленях — это очень традиционно, но вы также можете попросить ее наклониться и коснуться пальцев ног. Клоретт, если не возражаешь».

Клоретт действительно возражала, но как она могла отказаться или даже возразить после того, как он был так комплиментарен? Она хотела продолжать быть хорошей девочкой и действительно не могла теперь ослушаться. И в конце концов, он, как профессор, знал, что лучше. Она наклонилась дальше, растягиваясь, чтобы коснуться пальцев ног.

В классе послышался вздох, когда попка Клоретт растянулась и раскрылась, ее киска поднялась, выглядывая, возможно, даже выпирая из-за ее плотно сжатых бедер. Билли подсунул книгу на колени, чтобы использовать руку под ней, незаметно касаясь, сжимая, поглаживая себя. Он просто должен был это сделать, хотя бы немного.

— «Эта позиция, как вы можете легко видеть, гораздо более откровенна. Яблочные ягодицы Клоретт раздвигаются сами по себе. Вы можете видеть, как ее маленькая анусная дырочка подмигивает и мигает».

Возможно, она не подмигивала раньше, но его внимание к ней заставило Клоретт попытаться сжать сфинктер, как будто, сделав это, его нельзя было бы увидеть. Однако, сжимая и ерзая, она только привлекала к нему больше внимания, заставляя его подмигивать и мигать, как сказал Мистер Питерс.

— «И, ну, боже мой, киска Клоретт снова так смело предложена для нашего зрительного наслаждения». Чтобы подчеркнуть это, Мистер Питерс снова слегка провел пальцами вдоль ее щели.

Клоретт дернулась от вторгающегося прикосновения, ее руки инстинктивно потянулись назад, чтобы защитить себя. Она мысленно выругала себя за то, что отпрянула, так как знала, как важно оставаться неподвижной, особенно для демонстрационной записи. Ее родители определенно хотели бы, чтобы она сделала это наилучшим образом, и она представляла, что они были бы разочарованы, если бы однажды увидели запись и заметили, как она вздрогнула. Ну, на самом деле, это, возможно, не совсем то, как они бы отреагировали. Но в любом случае, прикосновение пальца профессора к ее голой киске было все еще таким удивительным, таким чужеродным, особенно когда он делал это перед всем классом. Прежде чем Мистер Питерс успел ее отругать, она быстро вернулась в позицию и сказала: — «Простите, Мистер Питерс. Я больше так не сделаю».

Мистер Питерс, однако, был очень понимающим. — «Эту позицию трудно удерживать. Она на самом деле немного нагружает спину, не так ли, Клоретт?»

— «Нет, нет, вовсе нет, Мистер Питерс». После того, как она испортила его демонстрацию, она не собиралась жаловаться, но это была неудобная позиция, как физически, так и психологически.

— «Что может помочь юной леди сохранять позу — это схватиться за лодыжки».

Клоретт сделала, как он предложил, хотя ей пришлось наклониться еще дальше, ее очки сползли к кончику носа, попка поднялась выше и растянулась еще больше, ее киска предлагалась классу, как у лани в течке. Она не могла представить, как можно выставлять себя более непристойно. Ее лицо стало свекольно-красным, кровь прилила к голове по множеству причин.

Билли облизнул губы и сжал свой член под книгой.

Мистер Питерс возобновил ласки, поглаживания губ киски Клоретт. — «На этом этапе дисциплинарной сессии действительно очень важно доставить девушке некоторое наслаждение, удовлетворение, удовольствие. Мы должны помнить три составляющие метода Новой Школы: боль, смущение и удовольствие». Он мягко ласкал и гладил киску Клоретт.

Клоретт и Мисс Пепперидж издали мягкие всхлипы. Мисс Пепперидж, однако, быстро последовала за своим всхлипом кашлем, когда Мистер Страттон кратко взглянул влево на звук. Она покраснела, осознав, что на мгновение выдала свое нарастающее возбуждение от зрелища девушки, которую ласкают перед классом, представляя, что это могла бы быть она сама, так бесстыдно выставленная перед студентами.

— «Теперь, мальчики», — наставлял Мистер Питерс, — «когда вы имеете дело с киской девушки, вы хотите быть нежными, но стимулирующими. Не стоит начинать с грубого хватания и тисканья. Вы должны начать с более чувственного ласкания и поглаживания». Чтобы продемонстрировать свою мысль, он водил пальцами вокруг холмика Клоретт, мягко, нежно чувствуя, лаская и иногда сжимая. — «Если, конечно», — сказал он Клоретт, — «ты не любишь, чтобы с самого начала было грубо».

— «Нет, сэр», — пискнула она.

Клоретт не была девственницей. У нее сейчас не было бойфренда, но она определенно имела сексуальный опыт, хотя и небольшой. Конечно, она никогда раньше не делала ничего подобного, но могла сказать, что Мистер Питерс действительно знал, как ласкать киску девушки. Часть ее действительно не хотела возбуждаться. Уж точно не перед всем классом, не во время видеозаписи. Это определенно не та часть, которую она хотела бы показать своим родителям. Но пальцы Мистера Питерса ощущались так приятно, так успокаивающе, так заманчиво, так возбуждающе. И возбуждение было тем, что она должна была делать, не так ли? Это то, чего хотел от нее Мистер Питерс, чтобы она позволила себе возбудиться. Она пыталась вытеснить из сознания, что так непристойно выставляет себя перед всем классом, и тихо вздохнула, чувствуя, как Мистер Питерс ласкает ее киску.

Комната на некоторое время затихла, пока Мистер Питерс гладил, ласкал, сжимал и массировал киску Клоретт.

Клоретт представляла, что они наедине, только она и Мистер Питерс, возможно, в его гостиной, ее попка разогрета не от камерных огней, а от романтического камина. Его пальцы действительно ощущались так очень приятно.

— «Мистер Питерс», — спросил Джесси из глубины класса.

Мистер Питерс не оценил прерывания. — «Да, Джесси?» Он попытался заслонить блики от огней левой рукой, чтобы разглядеть студента в темноте, продолжая ласкать, гладить мягкую, белую и теперь увлажняющуюся киску Клоретт.

— «Это будет на тесте?»

Он не мог не показать, глубоким вздохом, свое разочарование. Почему студенты всегда задают этот вопрос? Ну, ответ был очевиден. Они хотели минимизировать то, что им нужно учить, но это также означало признание интереса к минимизации того, что нужно узнать. Он дал свой стандартный ответ. — «Джесси, в идеале, я хочу, чтобы вы выучили все, что я говорю в классе. Иначе я бы этого не сказал».

— «Да, сэр», — ответил он, правильно почувствовав разочарование Мистера Питерса. Он быстро записал, что важно начинать медленно, если только ей не нравится грубо.

Однако почти никто не делал заметок. В конце концов, это был урок математики. Как-то казалось неуместным включать в математический тест вопросы о спанкинге и сексуальном возбуждении. Они знали, что этого не будет на тесте, хотя некоторые записали три составляющие метода Новой Школы.

Мистер Питерс вернулся к делу, буквально в его руках. Он был доволен, увидев, что Клоретт сама не отвлеклась на прерывание мальчика.

— «Вы, возможно, видите нарастающее возбуждение Клоретт. Конечно, это не такое сильное, полное набухание, которое вы могли бы увидеть во влагалище самки павиана».

Глаза Клоретт широко раскрылись. Она не ожидала такого сравнения.

— «Но я верю, что даже здесь вы можете наблюдать влагу и, возможно, некоторое набухание. Это как цветок, раскрывающийся, раздвигающий свои влажные лепестки, чтобы показать, выставить свои заманчивые, соблазнительные тычинки».

Мальчики действительно не могли видеть особого набухания, но, возможно, это было потому, что они были так не знакомы с этим явлением, и сидели на расстоянии. Однако они, по крайней мере, чувствовали свое собственное набухание, как и Сэнди чувствовала набухание Мистера Страттона. Она теперь в полной мере использовала их уединение, открыто лаская, щекотая и скользя пальцами вверх-вниз по его выпирающему стволу, время от времени крепко сжимая круглую головку, торчащую на конце.

Было что-то очень веселое в том, чтобы играть с твердым пенисом мальчика прямо посреди урока. Играть с ним через брюки было достаточно весело, но делать это в общественном месте, с людьми вокруг, было еще лучше. Это было так игриво, так рискованно, так непослушно. Она гадала, сможет ли она заставить его кончить в штаны. Это было бы довольно круто, заставить профессора выстрелить, наполнив его боксеры спермой, оставив большое пятно. Просто думая об этом, она хихикнула, что быстро подавила, так как определенно не хотела, чтобы кто-то посмотрел на нее.

Мистер Страттон, вполне понятно, наслаждался их приватной игрой даже больше, чем Сэнди, что хорошо демонстрировалось его набухающей, дергающейся твердостью. Он на самом деле никогда раньше не испытывал, чтобы студентка играла с ним через брюки, и уж точно не в общественном месте. Было действительно очень эротично стоять там, пассивно, притворяясь, что ничего не происходит, когда на самом деле происходило многое: его член набухал все больше и больше, его яички шевелились и бурлили, готовя порцию спермы, чтобы в итоге выплеснуться из его члена. Нежные женственные пальцы этой девушки были такими приятными, такими действительно очень, очень приятными. Ему бы хотелось просто отдаться этому, позволить себе зайти до конца, но он также знал, что в какой-то момент ему придется отступить. Было бы так приятно просто позволить себе кончить в штаны, с Мисс Пепперидж, стоящей прямо рядом, ее духи доносятся до его ноздрей, пока его член дергается и плюется в его шорты, его глаза смотрят на подпрыгивающую и танцующую красивую маленькую попку Клоретт, пока оргазм захлестывает его тело. Но, как только включат свет, ему, вероятно, будет немного сложно объяснить большое мокрое пятно спереди на его брюках.

Мистер Питерс продолжил. — «Теперь никогда не следует пренебрегать маленькой кнопочкой девушки, ее клитором». Мистер Питерс провел пальцы дальше, чтобы захватить клитор Клоретт. Он начал с легкого щипка, чтобы поздороваться.

— «Ох!» — тихо воскликнула Клоретт, почувствовав, как пальцы профессора нежно сжали ее клитор.

Затем он начал тереть, массировать и сжимать клитор Клоретт, скользя пальцами вокруг него, нежно, но твердо лаская и пощипывая ее узелок.

Попка Клоретт начала открыто извиваться. Ей бы хотелось держать попку неподвижно, но это была просто инстинктивная, естественная реакция на ее нарастающее возбуждение.

— «Некоторые мальчики сразу же идут прямо к вагинальному отверстию, засовывая палец, возможно, даже два, прямо внутрь, не обращая внимания, не уделяя времени, чтобы сначала подготовить ее, достаточно увлажнить для проникновения». Он повернулся к классу. — «Сколько из вас, мальчики, делали это?» Никто не поднял руку.

— «Сколько девушек испытывали, как мальчики это делали?»

Несколько из них подняли руки. Еще несколько знали, что должны поднять руки, определенно испытав нетерпеливого и невнимательного мальчика, теребящего их киски, но они не собирались признавать, что мальчики действительно их ласкали.

Мистер Питерс не мог хорошо видеть за камерными огнями, чтобы подсчитать, но было очевидно, что восприятие девушек сильно отличалось от восприятия мальчиков. Он улыбнулся. — «Не слишком удивительно слышать некоторое несогласие между полами по этому поводу». Несколько девушек засмеялись в знак признательности.

Мистер Питерс начал быстро перебирать пальцами взад-вперед по клитору Клоретт. Он не был уверен, что Клоретт это понравится. Сексуальная стимуляция, конечно, может быть очень индивидуальной.

Но его успокоило усиление ее извиваний и стонов. Казалось, она даже не знала или не заботилась о том, что устраивает такое непристойное шоу для класса, подпрыгивая и извиваясь попкой, размахивая киской перед мальчиками, как будто умоляя их подойти и оседлать ее.

— «Ну, я думаю, Клоретт получила достаточно подготовки, не так ли?» Это было, как будто он говорил о запуске насоса. — «Конечно, мне действительно следует спросить модель». Он повернулся к Клоретт: — «Хотела бы ты, чтобы в тебя проникли сейчас, Клоретт?»

Она тихо прошептала: — «Если вы хотите, сэр. Это было бы, эм, нормально». Она действительно чувствовала себя очень возбужденной, но это было нелегко открыто признать.

— «Отлично», — ответил Мистер Питерс. — «Тогда давай посмотрим, как легко будет засунуть туда один из моих пальцев. Я представляю, что юная Мисс Клоретт не имела там слишком много пенисов раньше или», — добавил он, повернувшись к ней, — «я ошибаюсь в этом, маленькая леди?»

Это был очень неловкий вопрос для девушки, особенно перед всем классом. Но было ли это действительно более неловко, чем быть наклоненной перед классом, с киской, выставленной для их заинтересованного развлечения, пока Мистер Питерс начинает тебя теребить? — «Нет, нет, сэр», — тихо ответила она, — «у меня действительно не было там много».

— «Ну, я уверен, в будущем их будет гораздо больше, дорогая, с такой красивой киской, как эта». Он повернулся к классу. — «Не так ли, Уильям?»

Билли не возражал отвечать на этот вопрос. — «О да, сэр, я думаю, она действительно красивая». Он даже подумал, не предложит ли Мистер Питерс ему попробовать. — «Я думаю, многим парням хотелось бы попробовать». Класс засмеялся над этим.

Клоретт застонала при мысли о том, что Билли ее оседлает. Мистер Питерс ведь не предложит это, правда? Перед всеми? Только не Билли! Ну, на самом деле, вообще никого, она бы надеялась, и уж точно не Билли.

Мистер Питерс хмыкнул. — «Ну, конечно, Уильям, ты бы сначала хотел вставить свой пенис, прежде чем, как ты говоришь, «попробовать»».

— «Да, сэр», — тихо ответил он, его лицо покраснело от намека Мистера Питерса, что он может кончить слишком быстро, и от смеха, сопровождавшего его замечание.

Клоретт, однако, не смеялась. Смех мог быть за счет Билли, но она не была особо счастлива, что Билли спрашивают его мнение о желанности ее киски.

Мистер Питерс вернулся к киске Клоретт. — «Ну, давай посмотрим, насколько она действительно тугая», — и затем медленно вставил указательный палец в дырочку Клоретт.

— «О боже, да, это действительно очень, очень тугая», — заметил он, медленно продвигая палец в киску Клоретт. — «Я действительно не знаю, как лучше это описать, класс. Это как будто ты пытаешься засунуть палец в упаковку теплой влажной печени, очень, очень плотно сжатой вокруг твоего пальца, так что там действительно нет места, но ты можешь засунуть его, если продолжать извиваться, вкручивать и толкать».

Так много членов в комнате теперь жаждали возможности попробовать проникнуть в эту такую тугую дырочку, пока лицо Клоретт становилось все теплее и теплее, как от проникающего ощущения пальца Мистера Питерса, так и от графичного и похотливого способа, которым он описывал ее теребление.

— «Знаете, если бы у нас было время, я думаю, было бы полезно, чтобы все мальчики попробовали. Не так ли, Клоретт?»

Клоретт явно считала, что это вовсе не хорошая идея, но она также знала ответ, которого желал профессор. — «О да, сэр, эм, эм, унх», — застонала она, чувствуя, как его палец проникает глубже, — «Это была бы действительно хорошая идея, но, эм, ух, ох!» Она просто не могла по-настоящему согласиться на это, но ее киска теперь была так горяча, так пылает, так воспламена желанием, что, возможно, она не могла не согласиться. Мистер Питерс засунул палец полностью внутрь.

— «Мистер Питерс», — выдохнула Клоретт.

— «Да, да», — ответил Мистер Питерс, — «это был бы хороший обучающий опыт. Возможно, в следующий раз».

Послышались несколько стонов разочарования, даже от Клоретт, но ее стоны были на самом деле по другой причине, так как Мистер Питерс теперь скользил пальцем взад-вперед по ее киске. Вскоре комната наполнилась хлюпающими и чавкающими звуками ее киски, которые быстро заставили класс замолчать. Неясно, была ли их тишина из-за интереса, желания слышать каждый маленький хлюп, или из-за смущения, как когда слышен звук секса в соседней комнате, и все затихают, не зная, что сказать или признать.

— «Мистер Питерс, пожалуйста, пожалуйста», — выдохнула Клоретт, но смысл, намерение ее восклицаний оставались неясными. Она могла умолять его довести ее до конца, так как была ужасно возбуждена, или умолять его остановиться, так как была ужасно смущена. И, если бы вы спросили Клоретт напрямую, она бы честно признала, что оба чувства были там, одинаково сильные. Ее попка снова делала инстинктивно обусловленные подергивания и рывки, пока Мистер Питерс энергично трахал ее пальцем.

Мистер Страттон придвинул свой член ближе к Сэнди. На самом деле, уже почти не было места, чтобы стать ближе, так как его выпуклость теперь была прямо у ее лица. Если бы она повернула голову, она могла бы даже поцеловать его. Она подумывала сделать это, так как было довольно неудобно ласкать его сбоку. И, вероятно, она могла бы это сделать. Кто бы теперь заметил? Все глаза и уши были прикованы к хлюпающей щели Клоретт и ее крутящейся попке.

Мисс Пепперидж точно не заметила бы. Она сжала бедра. Ей так сильно нравилась текущая позиция Клоретт с ее давно потерянным бойфрендом Ларри: полностью наклоненная. Это помогало прижимать твердый член Ларри к ее точке G, а также позволяло ему проникать гораздо глубже. Это также давало ему доступ к ее попке для жгучих шлепков, пока он сверлил ее киску.

Ей так сильно хотелось, чтобы пальцы проникли в ее киску. Она даже ненадолго позволила себе фантазию о том, чтобы как-то просунуть пальцы под юбку, под трусики и в киску. Она могла бы, например, порвать дыру в кармане юбки. Но это было очевидно слишком сложно, и представьте себе смущение, если бы ее поймали за этим. Представьте, что сказал бы Мистер Страттон, если бы поймал ее за игрой с собой! На самом деле, возможно, он даже предложил бы засунуть руку под ее юбку и теребить ее киску за нее? Мысль об этом сделала еще труднее сопротивляться желанию прикоснуться к себе. Но это не было действительно реалистичным или уместным, не так ли? Мистер Страттон, вероятно, был бы потрясен и шокирован. Хотя, возможно, он мог бы предложить, чтобы она получила спанкинг, как Клоретт! Эта мысль возбудила ее еще больше. Она сильнее сжала бедра и мягко, незаметно терла их взад-вперед, надеясь, что никто не заметит, хотя они, вероятно, просто подумали бы, что у нее ужасное желание пописать.

— «Ох, боже, боже», — выдохнула Клоретт, чувствуя себя теперь очень близко к оргазму. Она нарушила инструкцию Мистера Питерса держать лодыжки. Она просто не могла себя контролировать. Вместо этого она потянулась, чтобы схватить его ногу, желая ухватиться за что-то повыше в его брюках, но осознавая, что это было бы довольно неуместно.

Мистер Питерс слегка дернулся, почувствовав, как его ногу схватили руки девушки. Он подумал сказать классу, что это похоже на собаку в течке, хватающуюся за твою ногу, но не хотел чрезмерно смущать девушку. — «Хорошо, давай перейдем к финальной демонстрации спанкинга», — и он вытащил палец из киски Клоретт.

Билли не мог не заметить значительное количество влаги, вытекающей из киски Клоретт вместе с уходящим пальцем.

— «Ох, нет», — захныкала Клоретт. Это была часть ее, которая не хотела, чтобы он останавливался, в сочетании с другой частью, которая определенно не хотела, чтобы он возобновил спанкинг.

Мистер Питерс помог Клоретт выпрямиться, что прошло не совсем гладко, так как она была наклонена довольно долго, плюс она чувствовала себя немного извивающейся в своем возбужденном состоянии. Она поправила очки на носу, ее голова немного кружилась и была в тумане.

— «Удовольствие действительно является одной из трех составляющих педагогического дисциплинарного подхода Новой Школы, но нельзя пренебрегать двумя другими составляющими: болью и смущением».

Клоретт хотелось указать, что, с ее точки зрения, унижение не было упущено ни на одном этапе процесса.

— «Давай теперь перейдем к одной из самых традиционных позиций для спанкинга: через колено». Мистер Питерс шагнул за свой стол, чтобы вытащить стул, подходящий, конечно, для такого спанкинга, так как у него не было подлокотников. Он поставил его так, чтобы он был обращен к классу.

Клоретт вздохнула от разочарования и беспокойства. Быть отшлепанной через колено профессора казалось довольно унизительным, и уж точно так перед всем классом. Только маленьких девочек переворачивают через колено мужчины для спанкинга, а она больше не была маленькой девочкой, не так ли? Ну, она была немного маленькой, по крайней мере, по размеру и внешности, но уж точно не по возрасту. Но, по крайней мере, ее попка, и что еще важнее, ее киска, больше не будут обращены к классу. У нее хотя бы будет эта скромность.

Мистер Питерс установил стул и сказал: — «Хорошо, тогда, Уильям, почему бы тебе не подойти сюда, чтобы провести спанкинг».

— «Что!?» — воскликнула Клоретт. — «Билли!? Билли будет меня шлепать?» Она инстинктивно прикрыла свою розовую попку руками.

В этот момент Билли внимательно изучал трусики Клоретт левой рукой, одновременно лаская свой член правой. Он быстро передал трусики мальчику, сидящему слева от него, как только услышал Мистера Питерса, и так же быстро отдернул руку от паха, уронив книгу на пол. Он был так же удивлен, как Клоретт, и не сразу поднялся с места, в основном потому, что знал, что перед его брюк выдаст очень неловкую тайну. Он ощупал пол, чтобы вернуть книгу в правильное положение для прикрытия, сокрытия его смущения.

— «О да. Как я сказал, три составляющие дисциплины Новой Школы — это боль, смущение и удовольствие. Я считаю, что участие сверстника-мужчины в наказании юной правонарушительницы добавляет дополнительную остроту к опыту, и, кроме того, всегда хорошая педагогика — вовлекать членов класса непосредственно в процесс обучения. Уильям здесь проявил значительный интерес к нашей сессии сегодня, и я не могу придумать более очевидного выбора для финальных упражнений. Уильям, если не возражаешь, пожалуйста, займи это место лицом к классу».

Билли медленно выбрался из своей парты, крепко прижимая учебник к паху. Не было особой причины нести книгу с собой, и уж точно не было невинной причины держать ее прижатой к себе. Но лучше, чтобы люди задавались вопросом о ее присутствии, чем видели причину, по которой он это делал. Как только он выбрался из кресла, он быстро занял пустой стул перед классом.

Для Билли сидеть перед классом, лицом к студентам, было совершенно иным и ошеломляющим опытом. Он даже почувствовал некоторую симпатию к Клоретт или, если бы его спросили, смог бы выразить некоторые из ее чувств. Он держал книгу на коленях правой рукой и использовал левую, чтобы прикрыть глаза от бликов прожекторов. Он так сильно жалел, что подписал форму согласия на участие. Конечно, он с радостью принял возможность отшлепать и полапать Клоретт. Какой мальчик отказался бы от такого предложения? Но он определенно не хотел, чтобы его стояк был очевиден для остальных студентов. Какому мальчику это понравилось бы?

— «Теперь, молодой человек», — произнес Мистер Питерс, — «нам не понадобится этот учебник по математике, верно?» Он потянулся и вытащил книгу из неохотных рук Билли, обе из которых быстро заняли ее место на его коленях, продолжая пытаться скрыть эрекцию от взглядов. Конечно, этот жест только привлек внимание студентов к тому, что он хотел скрыть, вызвав хихиканье среди одноклассников.

Затем Мистер Питерс подвел Клоретт к его коленям.

Весь этот процесс был ужасно неловким для Клоретт, но теперь он достиг еще более высокого уровня унижения. Она теперь стояла скромно, покорно перед подростково раздражающим Билли, ожидая, когда ее перекинут через его колени, чтобы представить свою голую попку для его близкого, личного осмотра, а затем даже для шлепков голыми руками. Она сомневалась, что когда-нибудь снова сможет посмотреть ему в глаза.

Сначала она сопротивлялась попыткам Мистера Питерса заставить ее занять очевидную позицию. — «Разве ему не следует убрать руки с дороги?» Ей едва ли хотелось перекинуть свою голую киску через его руки. Ему собирались разрешить шлепать ее по попке, но она уж точно не собиралась позволить ему трогать ее там.

— «Очень хороший аргумент, Клоретт. Ты очень наблюдательна и полезна».

Она скромно повернулась к нему и ответила: — «Спасибо, сэр».

Помогая Клоретт занять позицию, он наставлял: — «Билли, дай Клоретт место, чтобы лечь через твои колени. Тебе понадобится одна рука, чтобы удерживать ее в безопасной позиции, а другая — чтобы шлепать».

— «Да, сэр», — ответил Билли, убирая руки, как раз когда Клоретт наклонялась над его бедром. На краткий момент его эрекция полностью открылась взору. Девушки снова захихикали, и лицо Билли стало темно-красным. Однако в комнате не было ни одного мальчика, у которого не было бы полной эрекции, и многие из них теперь играли с собой.

Многие девушки, однако, были удивлены этим зрелищем, хотя некоторые не были полностью уверены, что видели это точно. Оно не было открыто для обзора долго, быстро скрывшись за бедрами и попкой Клоретт.

Клоретт, однако, почти сразу же осознала это, не взглядом, а на ощупь. Очень отчетливо прижатым к ее левому бедру был твердый, эрегированный, жесткий пенис Билли. Как только казалось, что ее лицо возвращается к нормальному цвету, что-то снова происходило, чтобы быстро вернуть его к свекольному красному.

Пока она пыталась устроиться в удобной позиции на коленях Билли, стараясь безопасно закрепиться, но как-то избежать его твердого инструмента, Мистер Питерс держал ее в психологическом дискомфорте, задрав ее юбку, чтобы Билли мог хорошо рассмотреть и получить доступ к ее голой попке. — «Ты когда-нибудь шлепал девушку раньше, Уильям?»

Это был довольно сложный вопрос, не потому, что ответ не был очевиден, а потому, что было неясно, хочет ли он быть честным. Ну, по крайней мере, его спрашивали о его сексуальной неопытности. — «Нет, сэр, нет, не шлепал», — признался он.

На этот раз не было ни удивления, ни насмешливого смеха. Он был облегчен этим, хотя, возможно, не должен был удивляться. Спанкинг не был распространенной формой прелюдии среди студентов Темплтона, по крайней мере, тех, кто еще не прошел дисциплинарное вмешательство Новой Школы.

— «Ну, это немного удивительно, но для преподавателя всегда приятно предоставлять своим студентам новые обучающие опыты. И я уверен, тебе это понравится, как, я полагаю, и Клоретт, по крайней мере, некоторые аспекты». Он ласково похлопал по открытой красной мягкой извивающейся попке Клоретт. — «Я думаю, этой попке нравится внимание».

Клоретт закрыла лицо руками.

Мистер Питерс понимающе улыбнулся. — «Возможно, вы двое могли бы встретиться позже для дополнительной домашней работы?»

Билли посмотрел на него и широко улыбнулся. — «О да, сэр, это была бы хорошая идея!» Несколько мальчиков и девочек захихикали над этим, но Клоретт бросила испуганный взгляд на Мистера Питерса, или, по крайней мере, насколько могла, будучи перекинутой через колени Билли. Не было ничего необычного в том, что профессора назначали напарников для домашней работы, но она действительно не хотела такого задания.

— «А теперь, почему бы тебе не дать своей маленькой подружке несколько жгучих шлепков».

Клоретт быстро возразила: — «Мистер Питерс, Билли не мой, ийк!» Она взвизгнула, когда первый шлепок ударил ее по попке.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «Погодите! Погодите!» — протестовала Клоретт, желая прояснить свои отношения с Билли, или, точнее, их отсутствие. В конце концов, все это записывалось на века, и будет передано по университетской системе. Но звук и ощущение спанкинга заглушили ее протесты.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «О боже мой! Ох, боже!» Она продолжала визжать и пищать, все время пытаясь удержаться руками за пол или ножки стула, ее ноги размахивали влево и вправо, иногда ей приходилось использовать руку, чтобы поправить очки на носу. Шлепки Билли не были такими жгучими, как у Мистера Питерса, но они ощущались гораздо более навязчивыми и неловкими.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Билли не помогал, крепко притягивая ее к своему твердому члену левой рукой, пока правой наносил шлепки. Теперь в нем не было части, которая хотела бы потерять эрекцию. На самом деле, это упражнение резко увеличивало его уровень возбуждения, и он незаметно, но отчетливо терся своей эрекцией о бедро Клоретт, шлепая ее голую попку.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Мисс Пепперидж чувствовала себя ужасно разочарованной. На этом этапе она бы с радостью вызвалась лечь через колени мальчика. Возможно, она действительно могла бы засунуть руку под юбку? Она буквально была в задней части комнаты. Все глаза теперь были прикованы к передней части класса. Сможет ли она? Ее сердце колотилось, бешено стучало. Она немного наклонилась вперед, чтобы посмотреть, возможно ли это, но быстро отстранилась. Ей пришлось бы задрать юбку почти полностью, обнажив трусики. Она глубоко вздохнула от разочарованного возбуждения.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Зрелище также возбуждало Мистера Страттона, но было более удовлетворительным, так как ощущение пальцев Сэнди вдоль его выпирающего члена приближало его к краю. Он действительно был недалек от оргазма. Он гадал, сможет ли он, возможно, отделаться тем, чтобы потянуться вниз, не к своему члену, а чтобы хотя бы немного пощупать задорные мягкие груди этой студентки. Конечно, это могло бы привлечь к ним внимание, по крайней мере, со стороны Мисс Пепперидж, и, кроме того, возможно, девушка была бы оскорблена этим. Самое главное, однако, это, вероятно, было бы той соломинкой, которая сломала хребет верблюду, отправив его за грань, чтобы взорваться в штаны. На самом деле, просто мысль о том, чтобы лапать груди девушки, пока она ласкала его напряженный, жаждущий твердый член, приближала его ужасно, ужасно близко.

— «Этого, вероятно, достаточно в этой позиции», — заметил Мистер Питерс. — «Давай теперь попробуем финальную позицию, с Клоретт, сидящей на твоих коленях в стиле наездницы, в передней позиции».

Билли остановил шлепки, очень неохотно, чувствуя, что сам был довольно близок, хотя полностью осознавая, что для него вовсе не было бы хорошо иметь мокрое пятно, когда это закончится. Представьте, если бы это попало на камеру? Нет, хорошо, что Мистер Питерс его остановил.

Клоретт была рада, что это закончилось. Ее попка теперь довольно сильно жглась, и она представляла, что она снова ярко-розовая. Она определенно чувствовала себя теплой, возможно, даже теплее, чем ее лицо. Однако она не поняла, что Мистер Питерс имел в виду под спанкингом в стиле наездницы, передней позицией. Она сползла с колен Билли, поправила очки и повернулась к нему с растерянным выражением лица.

Мистер Питерс понял. В педагогической литературе было много технического жаргона, и нельзя было ожидать, что студенты бакалавриата будут полностью знакомы со всей научной терминологией. — «Клоретт, в этой позиции ты садишься на колени Билли, лицом к нему, как будто скачешь на пони».

Может ли это стать еще хуже? По крайней мере, когда она была перекинута через колени Билли, она могла избегать зрительного контакта. Теперь она будет смотреть прямо ему в глаза, плюс ее ноги будут раздвинуты, плюс она будет сидеть прямо на, против его стояка!

Похоже, это было недостаточно неловко, так как Мистер Питерс добавил: — «Давай полностью снимем юбку для этой позиции. Юбка часто мешает в этой позиции, и поэтому лучше полностью ее убрать, чтобы она не мешала».

Одним плавным движением, прежде чем она успела возразить, Мистер Питерс расстегнул юбку Клоретт и позволил ей упасть на пол. Клоретт быстро прикрыла киску руками, как и Билли теперь прикрывал свой стояк. Когда оба они сжимали руки перед собой, намерение Билли снова стало вполне очевидным. Они выглядели как пара напуганных девственников в первую брачную ночь.

Рубашка Клоретт не имела подола, и поэтому ее попка была полностью открыта классу, как только юбка упала. Она выглядела так мило, круглые розовые ягодицы выглядывали из-под белой рубашки. Мистер Питерс не мог не быть впечатлен.

— «Ох, боже, боже, боже. Ты действительно очень милая, Клоретт». Он повернулся к студентам. — «Разве не так, класс?» Он повернулся к Клоретт. — «Вот, милая, повернись, чтобы студенты могли увидеть, какая ты действительно красивая и привлекательная».

Лицо Клоретт сильно покраснело, когда она медленно повернулась лицом к студентам, крепко прижимая руки к киске, чтобы хотя бы обеспечить некоторую скромную защиту. Однако, делая это, она, возможно, выглядела еще более очаровательно и соблазнительно, так как было ясно, что она знает, насколько провокационно и эротично она выглядит.

Мистер Питерс заметил, пока она медленно поворачивалась: — «Красивые розовые ягодицы с обеих сторон, что может быть милее и очаровательнее?»

Определенно все мальчики так считали, некоторые из них теперь боролись с тем, чтобы не позволить себе кончить в трусы и боксеры. Так многие хотели это сделать.

Мистер Страттон гадал, есть ли где-нибудь в педагогике Новой Школы веская причина для того, чтобы девушка снимала рубашку и бюстгальтер, а также юбку и трусики. Он подумал, что это могло бы быть весьма полезным и информативным, по крайней мере, для какой-то цели. Он ненадолго подумал о том, чтобы поднять руку и поинтересоваться, или, точнее, предложить, но тогда рука девушки отступила бы. Если бы это был выбор между тем, чтобы девушка играла с его членом, или увидеть голые сиськи Клоретт, он бы выбрал, чтобы его жаждущий член гладили и ласкали. Тем не менее, этим вечером он собирался пересмотреть руководство Новой Школы для некоторого разъяснения по этому поводу. Возможно, он мог бы обсудить это с Мисс Пепперидж? Он определенно оценил бы и наслаждался ее мнением по этому вопросу.

Как только Клоретт сделала полный круг, чтобы все увидели все стороны, он наставлял: — «Хорошо, тогда, Клоретт, почему бы тебе не оседлать своего пони, или, скорее, жеребца, учитывая состояние нашего крепкого Уильяма».

Теперь настала очередь Билли краснеть. Было достаточно плохо, что пришлось выставить себя, даже на краткий момент, когда Клоретт садилась ему на колени. Это делало все еще труднее, когда Мистер Питерс признавал его затруднительное положение перед всем классом.

Однако Клоретт, вероятно, была еще более ошеломлена комментарием Мистера Питерса. Она действительно выглядела и чувствовала себя так, будто собирается оседлать торчащую эрекцию Билли, и ей это вовсе не нравилось. Но урок уже почти закончился. Она действительно не должна, не могла бросить на этом этапе. Ее мать говорила, что быть хорошей студенткой — это не только веселье и игры, и иногда действительно нужно глубоко вдохнуть и взяться за дело.

Глаза Билли расширились от удивления, когда Клоретт раздвинула ноги, чтобы поставить их по обе стороны от него, раскрывая бедра, предоставляя очень восхитительное, провокационное и заманчивое представление ее драгоценной киски. Представление не длилось долго, не намного дольше, чем его собственное обнажение перед классом, но это был момент, ментальная картинка, которую он запомнит надолго: очень краткий вид восхитительно сладкого мешочка киски и драгоценной щели, а затем стало еще лучше, когда Клоретт опустила это прямо на его колени.

Клоретт содрогнулась, почувствовав твердость в брюках Билли, и Мистер Питерс сделал это еще сложнее, прижимая ее, сжимая ближе и сильнее к твердости Билли.

— «Ты хочешь быть действительно близко и плотно, Клоретт, прямо у седельного рожка, чтобы получить полный благотворный эффект от поездки на пони». Мистер Питерс подумал о том, чтобы предложить ей держаться за седельный рожок, чтобы скакать на нем, как на бронко, пока ее шлепают. Это была еще одна очень восхитительная и поучительная вариация этой позиции, но он не хотел просить от нее слишком многого.

Когда Мистер Питерс прижимал Клоретт ближе и плотнее к Билли, она получила одно небольшое преимущество. Она могла избегать смотреть ему в глаза. Однако, с руками, крепко обвитыми вокруг него, его лицо зарылось в ее груди, и для всех в классе это выглядело, а для Билли ощущалось, как будто она дает ему свои самые крепкие, полные, захватывающие и даже непристойные объятия, прижимая не только его лицо к своим маленьким сиськам, но и прижимая свою голую киску к твердому стволу его члена.

Клоретт содрогнулась от унижения, но дрожала от возбуждения, чувствуя, как стояк мальчика прижимается к ее теплым, влажным губам киски.

Билли, конечно, был в восторге: его лицо зарылось в сиськи Клоретт, пока его член терся о ее горячую киску.

Мистер Питерс указал, что: — «Когда студентка сидит таким образом, вы теперь снова можете видеть ее маленькую кудрявую розочку, выглядывающую из-за раздвинутых ягодиц».

Ряд студентов наклонились вперед или вниз, чтобы подтвердить его наблюдение. Тем, кто находился в задней части комнаты, было действительно довольно трудно разглядеть ее сморщенную розочку, выглядывающую из-за ягодиц, но те, кто был впереди, были рады видеть, что Мистер Питерс действительно прав.

Мистер Страттон почти ничего не мог разглядеть, стоя в самом конце комнаты. Он также наклонился вперед, чтобы попытаться лучше рассмотреть, но это не помогло и на самом деле заставило его чувствовать себя немного неловко с Мисс Пепперидж, стоящей прямо рядом. Он не был уверен, как она отреагирует на то, что ее коллега-мужчина наклоняется вперед, чтобы попытаться разглядеть дырочку юной студентки. Однако это самосознательное осознание сопровождалось ощущением, как пальцы Сэнди схватили его молнию и быстро расстегнули ее, вместе с некоторым кашлем с ее стороны, чтобы заглушить характерный звук опускающейся молнии.

Глаза Мистера Страттона широко раскрылись от шока. Он теперь оказался между молотом и наковальней, чувствуя, как рука юной леди проникает в его брюки в поисках его камня, его твердого места, все время ощущая, или воображая, неодобрительные глаза Мисс Пепперидж на своей спине. Он продолжал неловко наклоняться вперед, пока девушка пыталась захватить его член.

Это было действительно довольно неловко и для Сэнди. Она несколько раз в своей юной жизни засовывала руку в брюки мальчиков, но на этот раз ей пришлось тянуться вправо правой рукой. Было бы проще использовать левую руку, но она чувствовала, что это может быть слишком легко замечено Мисс Пепперидж, стоящей так близко позади. Она хихикнула, пока возилась в брюках профессора. Было ясно, что он чувствует себя довольно нервно из-за этого и сам старается не сопротивляться, пока она туннелировала и шарила в его брюках в поисках его твердого члена.

К счастью, он носил боксеры, и она в итоге пробралась через клапан, схватила его член и, к его большому удивлению, извлекла его из логова.

Сэнди теперь держала твердый, жесткий член профессора, торчащий из его брюк прямо посреди урока. Ну, это было не совсем посреди урока. Это было в самом конце класса и в крайнем правом углу. Но все же это было чертовски рискованно для него — выставлять свой член на публике. Если бы девушка слева взглянула, она бы быстро и легко увидела большой твердый голый член, торчащий над партой Сэнди. Это, вероятно, было бы немного удивительно.

Сэнди чувствовала, как ее сердце бешено колотится от возбуждения. Ей даже хотелось привлечь внимание девушки, просто чтобы смутить профессора и посмотреть, что будет. Она могла бы легко заявить, что не имеет к этому никакого отношения. Она могла бы притвориться шокированной и возмущенной сама. Кто бы действительно поверил, что она его вытащила? Возможно, тогда приглашенный профессор получил бы спанкинг. Но, конечно, если бы кот вылез из мешка, или, по крайней мере, если бы другая девушка заметила член, торчащий из брюк, она бы больше не могла с ним играть.

Сэнди считала, что это довольно впечатляющее зрелище. У Мистера Страттона был действительно хороший по размеру член, хотя, возможно, большинство профессоров в среднем были выше среднего по размеру. В конце концов, они же профессора и все такое.

В любом случае, с членом вне брюк его было невероятно легче ласкать и гладить, даже правой рукой, задачу, к которой она теперь приступила с большим удовольствием и похотью. Она обхватила пальцами ствол и скользила кулаком вверх-вниз по его длине.

Мистер Страттон быстро выпрямился, как только его член был вытащен из брюк. Он определенно не хотел теперь делать ничего, что могло бы привлечь внимание Мисс Пепперидж или кого-либо еще. Выставление своей эрекции в классе, перед студентками и профессиональной коллегой, Мисс Мэнди Пепперидж, очевидно, было бы довольно серьезным нарушением протокола, если не откровенно незаконным. Да, да, это на самом деле было незаконно и весьма серьезным преступлением. Но все же это было так очень, очень приятно — иметь симпатичную девушку, делающую тебе ручную работу во время урока, скользящую своими мягкими женственными пальцами вверх-вниз по твоей голой твердости. Он наслаждался удовольствием от мягких, чувственных пальцев юной леди, танцующих вдоль его голого, твердого ствола. Он держал планшет на месте, чтобы защитить свой член от глаз Мисс Пепперидж, в то время как его собственные затуманились, глядя на попку Клоретт, оседлавшую колени мальчика.

— «Уильям», — наставлял Мистер Питерс, — «возобнови шлепки по попке Клоретт. Признаю, это немного неудобно с этого угла, но ты теперь можешь использовать обе руки, так как я уверен, что Клоретт будет крепко держаться. Я думаю, вы оба испытаете ощутимую пользу от этой позиции».

Билли наслаждался блаженством, зарывшись лицом в маленькие круглые мягкие сиськи Клоретт, и снова начал шлепать, используя, как было указано, обе руки. На этот раз это было скорее игриво, чем дисциплинарно, так как он чередовал руки, сначала одна ягодица, затем другая, но все же ему удалось нанести довольно ощутимые шлепки.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

И они оба сразу же испытали удовольствие от этой новой позиции. Когда Билли шлепал попку Клоретт, она дергалась вперед, и с повторяющимися шлепками она извивалась, поворачивалась и дергала попкой или, что более важно, терлась, прижималась и вдавливала свою киску в выпирающий член Билли. Она устроила ему танец на коленях всей его жизни, поистине похотливый, непристойный сухой трах, или, по крайней мере, сухой с его точки зрения. С ее точки зрения это было довольно влажно, даже сочно, так как она была так сильно возбуждена пальцами Мистера Питерса. Она дошла до такого сильного желания разрядки, что естественно, инстинктивно, охотно и бесстыдно взялась за задачу довести себя до оргазма на выпуклости Билли.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

— «Билли, Билли, Билли», — обнаружила она себя инстинктивно выдохнувшей, пока он продолжал шлепать ее попку, а она продолжала тереться, дергаться и толкаться против него, отчаянно пытаясь довести себя до пика, теперь действительно ценя покалывающие, жгучие ощущения своей попки, пока она работала киской над его членом, втирая сиськи в его лицо, наслаждаясь ощущением игривых, кусачих шлепков по попке, пока она терла клитор о его твердый, жесткий член.

Класс был ошеломлен и заворожен. Это была милая Клоретт, которая теперь вела себя как самая непристойная стриптизерша. Нет, даже хуже, как порнозвезда, открыто трахающая этого мальчика перед классом.

Просто зрелище полуобнаженной милой Клоретт, сухо трахающей мальчика, было бы достаточно, чтобы довести Мистера Страттона до оргазма, но даже если ему нужно было больше поощрения, оно было предоставлено Сэнди, которая потеряла большую часть своей осторожности и сдержанности при виде извивающейся попки Клоретт и подтянула член Мистера Страттона к своему рту, начав лизать и облизывать его набухшую красную головку, одновременно энергично двигая кулаком вверх-вниз по толстому стволу.

Это был довольно неудобный способ делать минет; то есть минет сбоку. Она не могла действительно взять головку в рот, не сломав ее или, что более разумно, не повернув голову вправо. Однако это было бы довольно заметно для девушки слева и для Мисс Пепперидж, которая маячила прямо над и позади нее. Поэтому она просто лизала и облизывала ствол и головку сбоку, как будто это было какое-то вкусное мороженое, которое она хотела наслаждаться долгое время.

Клоретт потеряла всякое осознание того, что трахает этого мальчика перед классом. В своем похотливом мечтании остальные студенты теперь были вне поля зрения и вне сознания. Она полностью растворилась и погрузилась в свою похоть, свое животное желание, свою базовую фундаментальную потребность. Уже не имело значения, что она трахалась на члене Билли. Она просто хотела кончить, и это было теперь так очень, очень близко.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Она похотливо прошептала ему на ухо: — «Билли, Билли, еще немного, шлепай меня сильнее, пожалуйста, сильнее, сильнее», — пока она терлась киской о него и прижимала эрегированный сосок к его губам.

Мистер Страттон чувствовал слабость в ногах. Это упражнение должно было скоро закончиться, если он хотел избежать оргазма. Возможно, однако, теперь было бы безопасно, даже нормально, кончить. Разве девушка естественно не поймает это в свою руку? Он почувствовал, как его яички подтянулись к тазу.

*Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!*

Билли тоже был чрезвычайно близок. Часть его не хотела кончать. На самом деле, большая часть, так как он знал, что испытает огромное смущение, излившись в штаны, но еще большая часть, по крайней мере физически, отчаянно хотела кончить. И даже если он предпочитал не кончать, это действительно не было его выбором, не с симпатичной Клоретт, трахающей и трущейся своей голой киской о его член, ее сосок, торчащий через бюстгальтер, рубашку и в его губы. Он крепко прижал губы к ее эрегированному соску и с радостью уступил ее просьбе, шлепая ее еще сильнее.

*Шлеп!! Шлеп!! Шлеп!! Шлеп!!*

— «Билли!» — взвизгнула Клоретт, — «Вот оно! О боже мой!» — выдохнула она, чувствуя, как оргазм захлестывает ее, ее жидкости хлынули из щели.

Это было слишком и для Мисс Пепперидж, и она внезапно, инстинктивно, в шоке от зрелища оргазма Клоретт, потянулась и схватила Мистера Страттона за ягодицу. Более уместным жестом было бы схватить его за руку, плечо или даже кисть, но почему-то, по какой-то причине, показалось более естественным схватить его за зад.

И с внезапным, шокирующим ощущением того, как Мэнди Пепперидж хватает его за ягодицу, в дополнение к зрелищу кончающей Клоретт и ощущению облизывающих губ и поглаживающих пальцев другой девушки, Мистер Страттон также почувствовал внезапный прилив в паху, сигнализирующий, что он на точке невозврата. Это должно было случиться, и это будет мощно.

Его член заметно дернулся, и волна похотливого облегчения захлестнула его мозг и тело, когда большой комок спермы внезапно выплеснулся из его члена.

К сожалению, Сэнди не ожидала этого. Она предполагала, что взрослый мужчина, профессор, обладает отличным самоконтролем. Она не думала, что он кончит, или, по крайней мере, не подготовилась к этому. Она никогда не была особенно сильна в порядке и организации. Ее домашние задания часто были довольно неряшливыми и небрежными. В любом случае, сперма выстрелила из его дергающегося члена через и над ее партой, в воздух и через проход, и шлепнулась на блузку девушки, сидящей в следующем ряду.

К счастью, девушка рядом была так отвлечена зрелищем спанкинга и оргазма Клоретт, что, похоже, не заметила комок спермы, приземлившийся на нее.

Сэнди, хотя и не была достаточно подготовлена, по крайней мере, быстро среагировала, как только это началось, и повернула голову, чтобы быстро вобрать головку члена Мистера Страттона в рот, чтобы принять остальные комки его спермы. Это был рискованный шаг, но ей пришлось действовать быстро, и это казалось единственным способом, или, по крайней мере, лучшим способом, скрыть доказательства его разрядки.

И, кроме того, ей нравился вкус мужской спермы, и у этого мужчины явно были довольно большие яички, так как он продолжал изливать и выбрасывать довольно много вещества, быстро заполняя ее рот до такой степени, что она, возможно, не сможет скрыть доказательства.

С оргазмом Клоретт на его коленях, или, точнее, на его члене, Билли тоже почувствовал, как он перешел грань неизбежности. Его разум и тело были захвачены приливными волнами облегчения и удовольствия, пульсирующими через него, пока его член дергался и плевался в штаны. Это было довольно неловкое ощущение, чувствовать, как он мочит штаны повторяющимися излияниями, брызгами и струями, но он также нашел это невероятно замечательно приятным опытом. Он закрыл глаза, остановил шлепки, вобрал столько ее груди, сколько мог, в свой рот, и крепко схватился за мягкую, розовую, теплую попку Клоретт, притягивая ее киску еще плотнее к себе, как будто он хотел выстрелить своей порцией глубоко внутрь нее.

Клоретт тоже сильнее притянулась к нему, погружая его лицо глубже в свои девичьи груди, тихо хныча, дрожа, содрогаясь и трепеща в его объятиях, против его тела.

Улыбка озарила лицо Мистера Страттона, когда он почувствовал, как он брызгает и изливается в рот девушки, ее язык все еще облизывал головку его члена, пытаясь одновременно пробовать и очищать его. Он так сильно хотел схватить ее сиськи, пока его член дергался, пульсировал и изливался, но он, по крайней мере, сохранил эту степень самоконтроля.

Мисс Пепперидж мгновенно отпустила ягодицу Мистера Страттона, как только схватила его, заметив, как он внезапно дернулся и вздрогнул. Ей было неловко, и она держала глаза прикованными к Клоретт и Билли, не желая встречаться взглядом с Мистером Страттоном после того, как потеряла контроль и совершила такую оплошность. Она надеялась, что не слишком смутила его или себя. Ей придется что-то объяснять после урока, и она не ждала этого с нетерпением.

Когда ее оргазм утих, Клоретт обмякла на Билли, задыхаясь и пыхтя от похотливого удовлетворения и облегчения. Но, когда последние угасающие волны ее оргазма утихли, она осознала, что сделала и перед кем это сделала. Также не помогало то, что в комнате теперь было странно тихо. Шлепки прекратились с оргазмом Билли, и комната была совершенно безмолвной. Она боролась с желанием, импульсом, оглянуться, чтобы увидеть выражения на лицах студентов. Улыбались ли они, были ли шокированы, были ли возмущены и испытывали отвращение? Даже если бы она оглянулась, она не смогла бы их разглядеть сквозь блики света, но она не могла не гадать. Затем она почувствовала влагу у своей киски. «О нет!» — осознала она, она намочила себя в оргазме! Она не всегда это делала, но иногда выделяла довольно много влаги, возможно, даже одну или две струйки, и теперь она действительно испачкала переднюю часть брюк Билли.

*Ррррррннннннггггг!*

Прозвенел звонок, сигнализирующий об окончании урока.

— «Хорошо, студенты, помните, просмотрите свои записи. Мы можем разобрать любые вопросы, которые у вас могут быть, на следующем занятии».

Билли и Клоретт не могли быть счастливее. Они смогут выбраться из своих тесных объятий, не показывая своей влажности остальному классу. Они сидели там неловко, пока студенты, почти так же самосознательно, медленно и тихо покидали класс, мальчики скрывая свои выпуклости или мокрые пятна, в зависимости от того, что применимо, а в некоторых случаях и то, и другое.

Сэнди быстро вытерла губы. Она повернулась к Мистеру Страттону, вставая из-за парты, и сказала: — «Этф бфло хфрошо позфнакомитфся с фафи, Мфтет Чфтрн». Ее рот был так полон его липкой, неряшливой спермы, что она действительно не могла четко говорить.

Лицо Мистера Страттона стало свекольно-красным, и он быстро прижал планшет к своему открытому, влажному, ослабевающему члену. Он взглянул на Мисс Пепперидж, которая по какой-то причине тоже казалась немного самосознательной, глядя в сторону, от него. Он воспользовался возможностью быстро засунуть член обратно в брюки и застегнуть молнию. Мало кто на самом деле смотрел в глаза друг другу, и поэтому он смог восстановиться, не будучи замеченным, хотя Мистер Питерс, похоже, понимающе улыбался из передней части комнаты.

Последний студент самосознательно передал трусики Клоретт Мистеру Питерсу, покидая комнату.

Мистер Питерс вручил их Клоретт, которая с благодарностью забрала их, снова покраснев при мысли, что каждый мальчик в классе очень внимательно их рассмотрел. Но все же она была очень рада, что наконец-то сможет их надеть.

Однако, когда она соскользнула с Билли, чтобы надеть их, она заметила, что, по крайней мере, один мальчик сделал больше, чем просто посмотрел на них. Ее трусики были такими же влажными, как брюки Билли.

— --

**Примечание автора**

Надеюсь, вам понравилось! Мне очень понравилось писать эту историю, и я надеюсь, что она оправдала ожидания тех, кто просил еще одну историю о Мистере Питерсе. Всего наилучшего!

— --

Это перевод рассказа Disciplining Young Ladies от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.