Сидя на крыльце, Элай услышал настойчивые трели домашнего телефона. Сорвался с места и забежал в дом. Схватил трубку.

— Алло, - тихо сказал он.

— Проснулся?

— Добрый день Игорь Леонидович. Ещё не ложился.

— Голос вроде трезвый. Привет Сержант. Как оно?

— Всё такое маленькое, домик, город. Непривычно после палат больничных и номеров.

— В плечах жмёт. Понял. С кем ты?

— Уже один. Друзья уехали.

— А подруги?

— Тоже.

— Понял. Что делать будешь?

— Порядок наведу. Огород полью.

— Спецназ ГРУ грядки пропалывает и посуду моет.

— Мне в радость Игорь Леонидович.

— Как голова?

— Снова снилось.

— Что?

— Последний бой. Вернее, начало его. Егора видел. Это я его. Чтобы не мучился.

— Как ты?

— В норме.

— Как не интересную книгу прочитал, знаешь, но не трогает.

— Так точно.

— Хорошо. Давай завтра ко мне в контору с докладом.

— Есть.

— Поешь. Шучу, завязывай с армейским языком.

— Ладно. Игорь Леонидович, можно про человека узнать, кто он, да что?

— Проблемы?

— Решил вроде. На встречу позвали.

— Что за человек? Конкретика нужна. Говори, запишу.

Сержант посмотрел на дверь своей комнаты. Сказал телефонному собеседнику марку и номер машины, имена и фамилии с кличкой.

— Этого хватит?

— Тренируется то где твой Бобрик?

— При ДЮСШ. Не знаю, как теперь называется.

— Так же и называется.

— Этого хватит чтобы узнать?

— Думаю хватит. Завтра и поговорим. Во сколько будешь?

— Как скажете Игорь Леонидович.

— Давай к 12.00. Пропуск на КП будет.

— Есть. Оп. Хорошо Игорь Леонидович.

— Что тихо так говоришь, не слышу почти.

— Людмила спит.

— Понял. Ну чао-какао. Понял, как надо на гражданке говорить?

— Ага, чао бамбина.

— Ты не заговаривайся Сержант. Ладно пока.

— Пока.

Сержант аккуратно положил трубку, заглянул в комнату где спала Мила. Крупная женщина лежала на животе, левая нога свалилась с узкой кровати. Большая и пышная, мохнатая как у мужика задница, была распахнута. Простыня, которой Сержант прикрыл женщину, когда укладывал, валялась на полу у кровати. Сержант крадучись подошёл, поднял простыню, посмотрел на пухлую грудь, расплющенную телом женщины, и торчавшую из-под неё, улыбнулся и сожалением прикрыл смуглянку. Только длинные черные волосы и свисающая к полу нога, остались открыты. Сержант вышел из комнаты. Осмотрелся и приступил к уборке.

— Элай, - позвала Людмила из комнаты, когда он уже заканчивал с посудой.

— Иду, - отозвался парень и налил воды, в только что помытый стакан.

— Держи, - Сержант вошёл в комнату, и протянул стакан женщине.

— Спасибо, - сказала она и взяла стакан.

Женщина до плеч натянула простыню, и принялась жадно пить предложенную воду. Капелька воды стекла по подбородку и упала на белую ткань. Мила протянула пустой стакан обратно и зажмурилась. Положила голову на подушку.

— Как ты? Болеешь?

— Нет, её большие и черные глаза, прятались под пушистыми ресницами.

— Выспалась?

— Давно лежу. Слушаю как ты посудой бренчишь.

— Закончил. Пойду полью теплицы.

— Огурцы только.

— Ладно. Дальше будешь лежать?

— К себе пойду лягу.

— Места мало?

— Нет.

— Лежи тогда.

— Ты тоже устал наверно.

— Мне в радость. Баню затопить?

— Хорошо бы. Воды нет.

— Натаскаю. Может есть хочешь?

— Нет. Ты поел?

— Бутерброд сточил.

— Я приготовлю.

— Лежи. Не хочу пока.

— Там пельмени в морозилке.

— Сварю позже. Ну пойду?

— Иди, - сказала женщина и натянула на лицо простыню, так что показались босые ноги.

— Тебе стыдно что ли?

— Да, - сказала Мила из-под белой ткани, выдохнула так, что под простынёй, волной пошла её большая грудь.

— Тут я тебе не помощник. Само уляжется.

— Где все?

— К Тане уехали.

— А ты?

— Дома хочу побыть, с тобой.

Женщина одними глазами выглянула из-под простыни. Сержант подмигнул и улыбнулся. Возле глаз женщины появились весёлые морщинки, и тут же пропали. Мила снова скрылась под простыней.

— Они там ебутся, а ты тут, - сказала женщина и снова вздохнула.

— Огурцы сами себя не польют, - ответил Элай.

— Ох, ты же этого, Гришку, вчера побил.

— Сын его приезжал, - ответил Элай.

— И что? – Людмила высунулась из-под простыни и испуганно заморгала.

— Всё нормально, объяснил, денег дал.

— Фу! Не пойдёт в милицию? – спросила женщина и под аккомпанемент кроватных пружин,

повернулась на бок.

— Нет. Правда всё нормально.

Мила заметила, что её грудь оголилась, натянула её обратно, но перетянутая вверх простыня, сползла с её бёдер.

— Элай, у меня не было с Гришей.

— Ты говорила.

— Вчера я много чего говорила, - ответила женщина, не замечая своей наготы.

— Это сегодня.

— Для меня как вчера. Ой блин, - женщина заметила взгляд Сержанта, засуетилась, прикрывая голый, свежевыбритый лобок.

Теперь вся грудь показалась из-под простыни.

— Да сука, - сказала женщина и села на кровати, - ой бля, не могу! – рассмеялась Мила, проиграв сражение с непослушной тканью.

Большая грудь, с коричневыми овалами вокруг сосков, затряслась. Женщина поймала её руками и ещё больше рассмеялась.

— Фух, - выдохнула Мила, отсмеявшись, - помню, Димка рассказывал про свои похождения, дальше не помню.

— Ой, бля! Помню, - сказала Мила и снова натянула простыню на голову,

— Танька мою пизду лизала, а мальчишки дрочили надо мной, - сказала она из-под простыни.

— Ты заснула в этот момент. Я отнёс тебя сюда. Ребята уехали.

— На остановку пошли? – так же, из-под простыни, спросила Мила.

— Сын дяди Гриши приехал, на нём и уехали.

— Ничего себе. Всё проспала, - женщина продолжала говорить из-под своего укрытия, прикрывавшего только голову.

Сержант шагнул ближе, погладил женщине грудь, расплывшийся, крупный сосок отреагировал мгновенно, стал набухать, топорщиться маленьким бугорком.

Зазвонил телефон, Элай вышел из комнаты и взял трубку телефона, висевшего в коридоре.

— Да.

— Алё Сержант, это Дима.

— Понял, как доехали?

— Всё клёво, с ветерком. Вася гоняет как не в себя. Сделал как ты сказал, у магаза вышли.

— Эти как? Боб с Васей.

— Вася молчал всё дорогу. Реально водит как бог. Боб этот, всё Тане комплименты говорил.

— Клеил что ли?

— Не, уважительно так. Мол хорошие друзья у тебя. То да сё. Сказал конечно, что эффектная. Балетная, говорит, у вас фигура Татьяна.

— Ну хорошо. Сейчас где ты?

— У Тани, Антоха с ней заснули. Я тоже покимарю наверно.

— А Натка где? Дочка Танина.

— В лагере. Фотки показывала, вся в маму. Мелкая только.

— Значит не выросла нифига.

— Выросла. Титечки есть уже.

— Ты это, завязывай про её титечки.

— Я что дурак что ли Сержант.

— Ладно, проехали. Ну всё, до связи.

— Чё занят? Я рассказать хотел, что мы тут...

— Занят Дим, огурцы надо полить.

— Писец ты Сержант, умеешь удивлять. Ладно, иди поливай.

— Пока, - сказал Сержант и нажал рычажок.

В соседней комнате тоже щёлкнул телефонный механизм. Кровать скрипнула.

— Мила, я на улицу, - громко сказал Элай.

— Иди.

Сержант вышел из дома.

Покончив с делами, Сержант, расстелив у бани две старых телогрейки, лежал в одних шортах, курил вкусные сигареты, глядя как маленькие облачка, медленно ползут на юг. Небо чертили треугольники стрижей, где-то в полях, в вышине, заливался жаворонок. Сержант докурил, утопил чинарик глубоко в землю, прикрыл глаза.

Что-то загородило солнечный свет. Сержант открыл глаза, на фоне неба, тёмным, неясным пятном стояла Людмила.

— Заснул? – спросила она.

Глаза мужчины привыкли к яркому свету, и Сержант разглядел женщину. Знакомый по поездке на море, купальник был уже маловат для раздобревшей с годами женщины. Трусики глубоко врезались в мягкий животик, в точности обрисовывали форму мясистой пизды. Лифчик, казалось, готов был сорваться вверх, к шее, от малейшего движения и освободится от непосильной для него ноши.

— Почти, - сказал Элай и облокотился, лег боком.

— Надоело там одной в духоте. Пельмени сварила, будешь?

— Не, так хорошо, ветерок, - сказал Сержант и провёл ладонью по своей волосатой груди.

— Чего на фуфайках? Там коврик же есть.

— Где?

— С пола бы взял в предбаннике, а фуфайку под голову.

— Не додумался.

— Принести?

— Так привык, - сказал Сержант и стряхнул сор с ноги, которая лежала на траве, - если только ты рядом ляжешь, - сказал он и посмотрел на женщину.

Ни слова не сказав, Мила ушла в баню.

«Купальник надо новый», - подумал Сержант, глядя как её большая, мохнатая задница, с жадностью, буквально в три шага, сожрала полоску ткани, прикрывавшую зад женщины. Мила, на ходу, подсунула под трусики палец и вернула ткань на место, но та, снова, быстро забралась обратно.

Сержант снова лег, закрыл глаза и вспомнил как они давно, в его юности, впервые оказались на море.

Людмила зашла в номер и сразу же, сказав мужу, отчиму Элая, чтобы они разбирали вещи, убежала в душ. Вспомнил как он, раскрыв чемодан и достав пакеты, сунулся в один из них и достал ворох женских трусиков приёмной матери. Покраснел и сунул обратно в пакет. Как понимающе улыбнулся приёмный отец, и ничего не сказав, сунул злополучный пакет в ящик комода. Потом вышла Людмила. Тот самый купальник, был тогда ей в самый раз. – «Ну как я вам мальчики?» - спросила она, вертясь перед зеркалом в коридоре номера. Элай тогда, схватил найденное в пакете полотенце, убежал в душ, стесняясь своей эрекции. Стоя под горячими струями, он, разглядев в сливном отверстии пучок чёрных, спутанных, длинных лобковых волос Людмилы. Взял его пальцами и перебирал, трогал волнистые, толстые, промытые водой и шевелящиеся от падавших на них капель, в ладони волосы. Выйдя из душа и сидя у окна, он слышал, как скрипела кровать в соседней комнате. Как Людмила, сдерживаясь и будто зажав рот рукой ухала, стонала.

— Элай, опять заснул? – с ковриком под мышкой и графином морса в руке Людмила стояла возле Сержанта.

— Нет, - ответил мужчина, взглянул на Милу.

Она смотрела на его оттопыренные членом шорты. Мужчина поднялся и помог расстелить коврик. Разделив телогрейки, они улеглись под жарким, спешившим к закату, солнышком.

— Я сполоснулась немного. Дров подкинула, - сказала она.

— Хорошо, - сказал Элай, следя за полётами ласточек в небе.

— О чём думаешь? – спросила Мила.

— Обо всём и ни о чём. Прошло у тебя стеснение?

— Нет. Подумаю и в жар бросает.

— Не приятно?

— И, да и нет, - ответила Мила уклончиво, - я Таньке звонила.

— Как она?

— Парни уехали. Димка дрова рубить деду. Антон на тренировку.

— Кто в лес, кто по дрова, - сказал Сержант, пытаясь уследить за ещё одной стремительной птичкой в небе.

— Ещё хотят встретится. Послезавтра. Пока Натка не вернулась.

— Здорово.

— Ты поедешь?

— Нет.

— Почему?

— Встреча послезавтра.

— С кем? – Людмила завозилась рядом с мужчиной, и он посмотрел на неё.

— В ДЮСШ схожу, помнишь в бокс ходил, вот туда, к парням.

— М, заниматься будешь?

— Надо, привык на службе.

Мила лежала на боку, лицом к Элаю. Разглядывала его густо заросшую, сильную грудь, впалый, мохнатый живот с кубиками пресса. На шорты, с бодро стоявшим под их тканью членом. Сержант смотрел на неё. Одна грудь лежала на другой. Длинные волосы женщины, прилипли к вспотевшим плечам. Капелька пота появилась из складки между грудей, и робко, рывками, спускалась вниз.

— Танька такая довольная, - сказала Мила, отмахнувшись от назойливой мухи, - трещала не затыкаясь, - продолжила рассказывать Мила.

— Удачно прошло значит.

— Хочешь знать, что делали?

— Боюсь не выдержу и кончу, - с улыбкой сказал парень.

— Я и смотрю, – Мила тоже заулыбалась и пальчиком показала на мужской орган, стремящийся занять вертикальное положение.

Капелька пота, набравшись сил, дождалась своего часа, сбежала с груди женщины и упала на коврик. Ещё одна капля, двинулась в низ.

— Элай.

— Да Мила.

— Мал купальник да?

Сержант улыбнулся и не ответил.

— Тебе, между прочим, эти шортики тоже малы.

Элай расстегнул верхнюю пуговицу, ещё одну. Члену стало заметно свободнее. Мила заглянула под шорты. Член, толстой колонной, подпирал ткань, образуя своеобразную палатку.

— Легче? – спросила она.

— Ага.

— А если совсем расстегнуть?

Элай расстегнул последнюю пуговицу и немного спустил шорты. Хуй дёрнулся освободившись, закачался. Сливовая, скользкая от выделений залупа заблестела на солнце.

— Блядь. Толстый такой! А ты меня вчера им...

— Больно ещё?

— Да и нет. Так больно, больно приятно. Приятно от боли, вот. Можно? – спросила Мила и потянулась рукой к хую.

— Да, - глухим голосом сказал Сержант.

Людмила схватилась смуглой, с длинными и красивыми пальцами, ладонью за основание члена и сильно сжала. Выступила прозрачная капелька.

— Ой, больно?

— Не, приятно. Жми ещё.

Женщина сжала ещё сильнее. Капля побежала в низ, блестящей дорожкой отметилась на загорелых пальчиках женщины и пропала в кудряшках на лобке мужчины.

— Уух! – выдохнула женщина.

— Запрыгивай на него, - предложил Сержант.

Людмила завертела головой по сторонам, осматриваясь.

— Тут прямо? – спросила она.

— А что? Ворота закрыты, - сказал Элай.

— Мальчишки пойдут вдоль речки.

— Там репьём и крапивой заросло.

— Ага, заросло! Недавно, хожу по огороду, пропалывала, слышу «хи-хи». Смотрят сорванцы, убежали. Обожглись крапивой наверно.

— Есть на что посмотреть, - Сержант улыбнулся.

Людмила, снова глянула на забор вдоль берега реки, поднялась и оседлала бёдра Сержанта. Пальчиками сдвинула трусики в сторону, мелькнула мокрая от выделений, белая ластовица, прозрачные ниточки потянулись следом за ней, провисли от тяжести. Женщина, прикусив белыми зубками губу, взялась за член Сержанта, медленно села на его толстый хуй. Охнула, когда он вошёл полностью. Затихла, прикрыла глаза. Её ляжки трепетали. Грудь вздымалась, руки опустились на грудные мышцы мужчины.

— Поехали?

— Приехала, - сказала Мила и открыла глаза. Пьяно посмотрела на Сержанта.

— Как так?

— Такая вот я, быстро кончаю, быстро засыпаю, пьянею. Ууй, подожди, дай посижу.

Её пальцы больно, выдирая волоски, впились в грудь Сержанта, мужчина улыбнулся и двинул тазом ещё. Женщина снова охнула, но не сопротивлялась. Элай немного приподнял руками её пухлый зад. Стал двигать. Медленно, давая женщине прийти в себя. Мила сильнее навалилась на его грудь, её пушистая попа оттопырилась, позволяя Сержанту двигаться с большей амплитудой. Их глаза встретились, но Мила, не выдержав пристального взгляда Сержанта, закрыла глаза. Охнула, когда мужчина стал двигаться жёстко и коротко, засаживая хуй во влажную, текущую пизду до конца.

— Аа, аах, - в такт движениям мужчины, ахала Люда.

Вздохи сладострастия перешли в длинный, протяжный стон на низкой ноте, когда Сержант ускорился и стал долбить с максимальной скоростью. Сержант резко остановился, насадил женщину на свой кончающий член до конца, замер. Чувствовал, как сжимается её влагалище, реагируя на толчки спермы в матку женщины.

Мила упала ему на грудь, скатилась рядом, член выскользнул из неё. Белый налёт покрывал хуй до самых яиц. Член ещё вздрагивал, качался, но спермы не было. Сержант, не глядя на женщину потянулся к ней неудобной рукой, погладил потный животик, шершавый, в свежей щетинке, лобок. И быстро лёг на женщину сверху, раздвинул ноги и снова вошёл. Мила, не в силах сфокусировать взгляд, смотрела на него, сквозь него. Мужчина двигался резко и одновременно медленно. Вниз, вверх, пауза. Резко внутрь, до конца и обратно, почти достав хуй из раздолбанной пизды, и снова пауза. Большая, растёкшаяся грудь, волной шла к плечам женщины и плавно стекала обратно. Глаза женщины закрылись. Безвольная, покорная, потная Мила, облизывала пересохшие губы, ноздри её трепетали при каждом глубоком вдохе. Их тела слипались от обильного пота обоих. Элай задрал смуглые ляжки выше, смотрел как его толстый хуй влетал в её буро-розовое нутро. Что-то похожее на пенку от молока, копилось в бархатистых складках её пизды. Сержант размазывал всё по её пушистым ляжкам, по пизде, тёр пальцами её мясистый клитор. Вход-выход, пауза, клитор. И снова, и снова. Милу выгнуло, женщина по-детски взвизгнула и снова, как вчера, брызнула влагой. Сильно, с напором ударило горячим в лобок Элаю.

— Уии! А-аа! Стой, хватит Элайчик, стой!

Она почти перестала брызгать, спина выпрямилась, и женщина затихла. Только ляжки дрожали, сжимали бёдра Элая. Мышцы женщины ослабли, колени безвольно выпрямились. Пальцы ног растопырились как при судороге. Элай, с сожалением вынул член, лёг рядом. Солнце скрылось за горизонтом, но черные птицы ещё ловили последние лучи уходящего дня.

— Я опять! Блин Элай!

— Сейчас то что, не на диван же, - сказал Сержант и повернул голову к женщине.

Она слабо улыбнулась ему. Из правого глаза Людмилы, покатилась слеза.

— Что ты? Плачешь?

— Нет, само, бежит из всех щелей, - сказала женщина и поморгала, - надо помыться идти.

— Пошли?

— Ещё минутку полежу, иди один.

— Только минутку, - сказал Сержант, поднимаясь и подхватывая свои шорты.

— Помоешься, потом я. Не хочу вставать.

— Не холодно на мокром лежать?

— Иди, я на твоё место перелягу.

Сержант дошёл до дверей бани, оглянулся. Мила, согнув ноги в коленях, нежно трогала пальчиками натруженную, распахнутую щель. Мужчина улыбнулся. Хрустнула ветка. Сержант обернулся. Из-под развесистых листьев лопуха, на него с восторгом смотрели две пары мальчишеских глаз. Сержант поднял указательный палец к губам.

– Тихо, - беззвучно сказал он мальчишкам, и улыбаясь своим мыслям, зашёл в баню.

Покончив с гигиеной, мужчина вышел на улицу. За забором, под лопухами, мальчишек уже не было. Людмила тоже куда-то пропала. Сержант пошёл домой, ужинать.

— Садись, кушай, подогрела, - сказала женщина, встретив Элая с полотенцем в руках.

— Спасибо, - Сержант присел, пододвинул тарелку.

— Женщина, по-матерински поцеловала его в макушку, - отдыхай, не жди меня, я полежу в парилке.

— Угу, - сказал Сержант с набитым пельменями ртом.

Оказалось, что он был зверски голодным. Быстро покончив с большой тарелкой пельменей, запив молоком, Сержант прилёг на опозоренный вчера диван.

«Подожду смуглянку», - подумал мужчина, на секунду прикрыл глаза, и сразу заснул. Ему снова приснилось. И вспомнилось, накрыло.

- Эй ты! Кереметь, где твоя мать? Что смотришь? Курить принеси.

Чормас, так звали моего отца. Мужик лежал на продавленном диване. Рядом стояла табуретка. Бутылка водки, надкушенная головка лука и банка капусты с пепельницей с трудом помещались на сидении табурета.

- Элай, не слышишь, что ли? – продолжал хрипло стонать отец.

- Где они? – спросил я.

- Я знаю? Найди.

С улицы вошла мама. На вешалке, у двери, порылась в карманах отца, и нашла пачку сигарет.

Подошла к дивану. Молча подала.

- О, дело, - отец присел на диване. – Выпьем Тань.

Женщина, так же молча, разлила по гранёным стопкам прозрачную жидкость. Отец, не дожидаясь матери, быстро выпил. Крякнул. Поморщился долго и потянулся рукой за капустой. Мать выпила, охнула. Стала закусывать. Отец прикурил сигарету, бросил пачку на пол и снова развалился на диване. Свободные трусы задрались, показался набухший и заросший рыжими волосами член, с большими, мохнатыми шарами.

- Тань, закуси солёненьким, - сказал Чормас и захохотал, хрипло и долго. Закашлялся. – Что нос воротишь, гляди, к тебе выглянул.

- Элай, сыночек, сходи погуляй, - мать присела на край продавленного дивана, её рука потянулась к отцовским трусам.

Я вышел из дома. Отвязал нашу собаку и пошёл вдоль по улице. Впереди лето, каникулы, но не хотелось жить. И в школу, осенью не хотелось. Хотелось уйти и никогда не возвращаться в этот маленький дом. В дали, по улице, показалась старшая сестра Эмилия. Копия матери, такая же высокая, с большой грудью и широким, плоским задом. Длинные, льняные волосы распущены, разлетаются на ветру. Короткий сарафан оголяет белые ляжки при каждом шаге.

- Элайчик ты куда?

- Гулять с Шайтаном. Миля, я домой не приду наверно.

- И где ты будешь?

- К друзьям пойду.

- Пьют? – спросила она, глядя на наш дом.

- Ага.

- У тебя же нет друзей. Приходи позже, я выпью с ними и убегу.

- Куда?

- Вот у меня-то, есть друзья.

- Они там это...

- Ебутся? Напугал, чего я там не видела? Ляжешь на мою кровать и спи.

- Ладно. А если не приду, скажешь, что я...

- Ладно, гуляй. С Шайтаном можно. Или со мной пошли?

- Миля, вы же там тоже пить будете.

- Ну как хочешь, скажу, что видела. Если спросят.

Эмилия потрепала меня по голове и пошла дальше. Пёс дожидался меня, вилял хвостом, с застрявшими в нём колючками репейника. Мы c псом пошли дальше по улице, к реке.

- Эмиль здравствуй, - на краю посёлка меня окликнула мой классный руководитель.

- Здравствуйте Людмила Геннадьевна, - я оглянулся и остановился.

- Куда это вы с пёсиком? – сказала женщина, выйдя на улицу.

- Вдоль речки погуляем.

- А что так?

- Просто, захотелось.

- Купаться то рано ещё, и грибов нет, - сказала женщина, продолжая разглядывать меня.

- Мы так. Шайтан может искупается.

- Клещей нацепляет пёсик. Слушай, я баню протопила. Поможешь мне холодной воды натаскать? Вова на вахте.

- Давайте.

- Вот и хорошо, пойдём во двор.

Я стал таскать воду из речки. Муж учительницы сделал на берегу сходни, черпать было удобно. Я присел на них и ждал, когда Шайтан набродится вдоль берега. Пёс помочил пузо, но плавать не стал. Нагулявшись, вернулся и забрызгал меня, отряхиваясь. Пошли к учительнице с последними вёдрами.

- Всё? Вот молодцы. Давай покормлю? И друга твоего накормим, а?

- Давайте.

- Ну руки мой, садись тут, под навесом.

Сел за столик. Шайтан улёгся рядом. Я осмотрелся. Всё у них было новое, баня, навес этот, даже столик белел свежими и жёлтыми досками. Грядки ровные, досками огороженные. Людмила Геннадьевна тоже вся цветущая. Волосы чёрные, длинные, отливают на солнце синевой. Руки ухоженные, ногти розовые и чистые. Улыбается белыми зубами. Ямочки на розовых щеках. Покормила она нас с Шайтаном. Я встал.

- Эмиль куда ты?

- Гулять. Я Элай.

- Ой, прости! Скажи честно, родители пьют сегодня?

- Да, - сказал я и от неловкости засунул руки в карманы.

- И ты не хочешь домой?

- Не хочу.

- И когда пойдёшь?

- Завтра хотел.

- А ночью?

- Костёр пожгу на реке. Не знаю.

- Элай, давай не дури. У меня останешься. В баню сходишь. Есть у вас баня?

- Сгорела.

- Так даже, и где вы моетесь?

- Сейчас на улице. Зимой дома.

- Понятно. Так что останешься? Всё равно воды много натаскал.

- Можно.

- Пёсика привяжи, чтобы грядки не топтал и пойдём одежду тебе посмотрим.

- Зачем?

- Я постираю сразу, ты против?

- Не знаю.

- Что не знаешь, будешь как новенький завтра, хорошо?

- Ладно.

Зашли в дом. Никаких половиков на полу, чистые стены, картинки и картины. Огромный шкаф с книгами у стены, посередине круглая печка с бело-синей плиткой. Светло и чисто. Запахи такие, будто не в деревенском доме. Учительницей пахло. Цветами и весной. Людмила Геннадьевна вытащила ворох одежды, порылась в нём и дала мне шорты.

- Вот эти подойдут, возьми. - сказала она, подавая мне одежду.

- Ага.

- Ну что, кто первый? Давай я. Ты пока телевизор посмотри, а лучше книжку выбери.

- Хорошо.

Я сел на диван с первой попавшейся книгой. Полистал в поисках картинок. Поднялся и стал ходить вдоль стен, разглядывая семейные фото. Дочка, похожая на маму, на фото ромашки в руках, и большая шляпа на голове. Ещё фото - учительница на море, длинный платок вокруг бёдер и пышная грудь в раздельном купальнике. Мужчина с гирей у знакомой мне бани. Поднимает её и улыбается фотографу. Снимки хорошие, резкие и яркие. У нас дома нет ни одной семейной фотографии. Вернулся к фотографии с моря, где учительница. Теперь я смотрел на неё по-другому. Женщина! Счастливая и яркая. Притягательная. Здоровая физически и морально. Кто я для неё? Голодный зверёк, которого жалко. Фиг с ним, пускай. Я никогда не буду таким как мой отец. И жена у меня будет такая же, ослепительная от женского счастья. Тогда, в один день, у меня появилась цель на всю жизнь. Конечно, я этого не понимал. Во мне проснулся мужчина. Я всё смотрел на её фото. Каждую крупицу серебра на фотобумаге разглядывал. Мне захотелось быть похожим на её мужа. Сильным и занятым. Чтобы она ждала меня дома. И вкусно пахла. Вышел во двор с мокрыми глазами, сел рядом с псом и обнял его. Сытый пёс довольно растянулся, предлагая почесать его голое и грязное пузо. Зевнул, высунув длинный и мокрый язык. Лежал и косился на меня коричневым глазом.

Стукнула дверь в бане, и я оглянулся. Вышла Людмила Геннадьевна. Халат распахнут. Женщина быстро запахнула его, подошла.

- Ты тут уже. Что книжку не читаешь?

- Не знаю.

- Ну иди мойся. Я воды развела в тазиках. Полотенце синее, тебе. Одежду оставь, постираю сразу, к утру высохнет.

Только в бане я осознал, что увидел. Большая, слегка отвисшая грудь, снова закачалась перед мысленным взором. Большие ореолы коричневых сосков качнулись и спрятались под тканью халата. Густо поросший лобок был похож на мохнатые трусы. Заросли были до самого пупка. Дымным облаком спускались по внутренней стороне ляжки. Округлый животик не портил эту сильную женщину. «Кровь с молоком», - сказал бы я сейчас про такую красавицу. Вымылся, посидел в бане, в надежде что из головы уйдут пошлые фантазии. Одел предложенные шорты. На моё счастье они оказались большими. Видимо попка у их дочки выросла как у мамы. Зашёл в дом. Хозяйка оглядела меня внимательно.

- Может и подстричь сразу? Я мужа стригу. Хорошо получается.

- Не знаю.

- Что не знаю то, пошли на улицу. Иди, я сейчас.

Вышел на улицу и думал – «заметила или нет моё состояние» посмотрел на шорты и понял, что наверняка заметила.

Вышла учительница и усадила меня на новенький табурет. Стала стричь.

- Элай, давай поговорим с тобой серьёзно.

- Давайте.

- Вижу, что понравилась тебе как женщина. И не надо стесняться. Весь покраснел. Что понравилась, это хорошо. Не ожидала, но ладно. Даже приятно. Но ты должен понять, что я твоя учительница. Старше тебя намного. У меня дочь старше тебя. В институте уже. И я очень люблю мужа. Я думаю это тебе понятно.

- Да.

- Ну вот. Мне не хотелось бы чтобы твоё взросление и неожиданная тяга ко мне стали препятствием.

- К чему Людмила Геннадьевна?

- Можно просто тётя Люда. Когда дома.

- Хорошо.

- Так вот. Я поняла, что родители у тебя часто...

- Бухают, - продолжил я её мысль.

- Ну вот. Значит так Элай. Ты можешь приходить ко мне. Книжки читать, или домой брать. Я покажу какие для мальчиков. Вова приедет, он тебе расскажет, как с железками заниматься. Мужчина должен быть сильным и умным. Такие нравятся женщинам. Как тебе такой план?

- Хорошо.

- А то что ты... Захотел... Думаю, что ты и сам не ожидал. Так вот, ничего плохого в этом нет. Мечтай, представляй, никто не запрещает. Но помни, что ничего такого не будет. Ты ещё очень маленький по возрасту.

- А когда мне восемнадцать будет?

- Вот тогда и поговорим. Но я думаю, что к этому времени, у тебя уже будет красивая девушка.

- Вы думаете?

- Элай, я в этом уверена. В тебе есть что-то такое. Когда смотришь. Очень мужское. Пользуйся.

- Как?

- Просто, подольше смотри на ту которая понравилась. На всю её посмотри. Потом в глаза. Задержись на глазах и взгляд не отводи, как бы не захотелось. Но всё в пределах разумного. Потом разберёшься.

- Понял.

- На мне только не тренируйся, договорились?

- Да.

- Ну всё, я закончила, иди смотрись в зеркало.

Я встал, подошёл к зеркалу у уличного рукомойника.

- Здорово! как в парикмахерской, - сказал я, улыбаясь.

- Модный сразу стал. если шорты подошли, можешь себе забрать. дочка всё равно в них не влезет. они такие, и для мальчиков подойдут. иди в баню, сполоснись от волос, а то колоть будет, - сказала женщина и пошла в дом.

Я вернулся в тёплую баню, снял шорты, от прикосновений её большого и горячего тела во время стрижки, член снова встал. Развёл воды в тазу, полил из ковшика на себя.

- Элай, - голос учителя послышался с улицы.

- Да, - ответил я и вышел в раздевалку.

- Полотенце забыл, я войду? – спросила женщина и не дожидаясь ответа, зашла в маленькое помещение предбанника.

Я шагнул назад, упёрся спиной в висевшие на стене раздевалки, веники.

- Ох, я думала ты моешься, извини, - сказала она, разглядывая моё тело.

Я прикрыл пах руками, но это не сильно помогло. Женщина отвернулась к стене и протянула мне полотенце.

- Вытирайся, я пойду. ещё раз извини, - сказала она и вышла.

Взглянул на себя в зеркало на стене, да уж, тот ещё вид, лицо красное, глаза испуганные, член торчит и вздрагивает.

Сержант проснулся. Член стоял вертикально. Глаза слезились, он снова спал с открытыми глазами. В доме темно. Дверь в спальню Людмилы, закрыта. Тихо тикают настенные часы. Желтый свет уличного фонаря, узким лучом, разрезает комнату на пополам. Сержант закрыл глаза и заснул обычным, человеческим сном.