День с самого начала пошёл не по плану. После более месяца молчания, внезапно объявилось моё желание "поразвлечься". И это определённо ощущалось не как типичная тяга к баловству. В этот раз что-то было по-другому, ибо я впервые в своей жизни проснулась вся в поту и с жутким зудом промеж ног, отчего хотелось аж лезть на стену. Интуиция подсказывала мне решить проблему как можно быстрее, а тело шептало "давай веселиться". 

Первым делом, естественно, я попробовала прибегнуть к самому действенному способу - пустить в ход два пальца. Мама с папой ещё час назад уехали на работу, так что вполне могла себе позволить полежать и попыталась самоудовлетвориться. Моё влагалище оказалось слишком мокрым. Оно буквально всасывало в себя раздражители, хлюпало и жадно хотело большего. Даже не прошло и минуты, а мои пальцы уже покрылись прозрачной слизью. Верный знак отсутствия парня. Я выгибалась под разными углами, думала, что в определённой позе удаться лучше воздействовать на ключевые точки, но в этом деле требовались иные методы. 

Ничего не оставалось, кроме как смачно выругаться. В моём тайнике не валялось подходящего предмета для подобного случая. У мамы, насколько я знала, тоже. Во всём доме мне не удалось найти ничего, что можно было бы засунуть себе в лоно. Только сумела отыскать в холодильнике недоеденный йогурт со вкусом манго. Но стоило только взять этот продукт в руку, и моё воспалённое воображение быстро подсказало верные пути развития событий. Это было хоть что-то. Теперь я сидела на диване, брала немного прохладного йогурта и "кормила" свою письку, после чего слизывала с пальцев сбившееся молочное лакомство. Вкус получился божественный. Я очень быстро уговорила всю упаковку. Жаль, что кончилось. 

Но это меня нисколько не удовлетворило, дало лишь временный эффект, пока я всем этим занималась. А дальше что? Я закрыла глаза и вздохнула. Почему именно сейчас, почему именно сегодня? Имей я под рукой что-то продолговатое, похожее на пенис, глядишь, настроение не начало бы стремиться на дно. Мысли в голове суетливо стали проецировать вещи, напоминающие член. И одна из промелькнувших вариантов меня привлекло. Огурец! Вот что требуется одинокой возбуждённой девушке. Зелёное нечто эрегированного органа. Из явных плюсов - дешевизна и доступность, а из минусов - его можно случайно съесть. Ещё вчера у нас в холодильнике лежали парочка штук, но их благополучно пустили на салат. И у меня возникла идея: пойти купить огурцов. 

На улице в мусоре рылась свора собак и нещадно палило солнце, поэтому я ограничилась напялить на себя только летнее платье. Никаких лифчиков, и насчёт трусиков я тоже не утруждалась. В такую жару любая лишняя одежда могла стать фатальной, тем более с возбуждённым человеком. Ветер отсутствовал напрочь, ровно как и риск, что подол платья внезапно устремится ввысь и оголит мою промежность. Я намеревалась дойти до супермаркета, где имелся отдельный овощной отдел. Там моим желаниям наверняка найдётся любой размер. Но я не прошла и половины пути, как уже вся покрылась испариной. Одежда стала прилипать к телу и, что самое скверное, на меня начали пялиться люди - в массе своём мужчины. Их внимание меня мало волновало, но всё равно было неприятно, и я поспешила скрыться (от жары в том числе) в бутике, где продавали одежды. 

Не успела я переступить порог, ко мне обратилась улыбчивая продавщица. 

— Добро пожаловать, - сказала она. - Чем могу быть полезна? Подсказать вам что-нибудь конкретное? 

— Нет, спасибо, - говорю. - Я просто...

— У нас сейчас идёт летняя распродажа. Вещи можно урвать по очень выгодным ценам. Даже самой не вериться, что мы так дешево расстаёмся с качественными экземплярами.

А я ей: 

— Я...

— Замечательно, - говорит она, - У нас как раз имеется ассортимент сезонных нарядов. Пойдёмте покажу. 

Продавщица повела меня в ту часть магазина, где были представлены актуальные товары. Она что-то вытащила из вешалки и сказала: 

— Поскольку вы у нас девушка смелая, это платье должно отлично вам подойти. 

Несмотря на изначальное отсутствие интереса к пополнению гардероба, этот вариант выглядел действительно интригующим. На ощупь белая одежда была мягкая, а на вид лёгкая, как облачко. Я подумала, что наверняка это какая-то дорогая ткань, но оказалось ошиблась. Просто материал представлял собой идеальное сплетение тончайших нитей. 

— Примерочная вон там, - сказала продавщица. - Если будет нужна помощь, только позовите. И помните, летняя распродажа.

— Вообще-то, - говорю, - я собиралась купить огурцов. 

Женщина какое-то время смотрела на меня с недоверием, потом она щёлкнула пальцами.

— Огурец! - воскликнула она. - Ну конечно! У нас полно вариантов зелёного цвета. Вы ищите что-то конкретное? Сейчас, подождите минутку. 

И она отправилась выуживать всё, что подходило под оттенок огурца, а я наконец-то осталась нежиться в потоках воздуха от кондиционера. Живительная прохлада обволакивала со всех сторон, не оставляла без внимания ни один участок тела. Казалось, в этом блаженстве можно было остаться навечно. Сначала по моей спине пробежал манящий холодок, в животе всё сжалось до размеров мячика для гольфа, а потом я внезапно почувствовала, что потекла. Моё возбуждение давало о себе знать. 

Пришлось оставить комфортные условия и вновь вкусить плоды палящего солнца. Всего за минуту из моего тела выветрился весь проделанный труд кондиционера. Мне захотелось вернуться обратно, даже, возможно, примерить один из предложенных нарядов. Но ещё больше мне хотелось огурцов. Вагина уже вся изнывала от желания поскорей утонуть в экстазе оргазма, поэтому я не оборачивалась. 

До супермаркета я дошла вся мокрая. Ничего с этим нельзя было сделать. Сиськи мои уже просвечивались через ткань, которая, к слову, второй кожей плотно прилипла к ягодицам. 

Несмотря на утреннее время, людей в овощном отделе насчитывало приличное количество. Все они не обращали никакого внимания на моё присутствие, пока случайно не ловили взглядами мой образ. Но долго там я оставаться не собиралась. Быстро нашла то что искала и устремилась в сторону кассы. Пришлось постоять в очереди, и только когда подошёл мой черёд расплатиться за покупку, я с ужасом поняла, что впопыхах оставила деньги дома. Совсем про них забыла! Что теперь делать? Вернуться ни с чем после таких мучений? Ну уж нет! 

Продавцом был мужчина средних лет, уроженец востока, с характерным головным убором своей религии. 

— Здравствуйте, - сказала я. 

А он: 

— Один огурец для девушка, тридцать рублей, пожалуйста. 

— Знаете, - говорю, - тут такое дело... - и потрудилась в красках выдумать подходящую ситуацию. Пока я говорила, он старался смотреть мне прямо в глаза, но один раз его зрачки всё же дёрнулись вниз. И тут в мою историю встрял человек, который занимал очередь за мной. Он обратился ко мне: 

— Я заплачу за вас, девушка, - предложил он, потом к продавцу: - Запишите этот огурец на мой счёт. 

В наше время редко ждёшь жеста доброй воли от незнакомцев, поэтому я была сильно удивлена такому повороту событий. Думала, что моего красноречия более чем хватит уболтать продавца на один огурец. И, по ощущениям, я была близка к успеху и без такой подачки. Но этого щедрого мужчину я всё равно поблагодарила. 

— Спасибо, - говорю. - Вы меня очень выручили. Даже не представляете, как сильно мне нужен этот огурец. 

Он стоял весь в красный, только и делал, что улыбался да чесал затылок, будто виноват в этой ситуации. Добрый такой дядька. 

Моя цель была благополучно достигнута. С огурцом в руках я вышла из супермаркета. Настоящий, свежий, зелёненький. В солнечных лучах он заманчиво поблескивал. Я поднесла его к своему носу и понюхала, затем потёрлась об него щекой. Сладкая дрожь пробежала по бёдрам, а моя писька уже вся сочилась от желания самоудовлетвориться. Всё необходимое для счастья у меня было в руках, оставалось только дойти до укромного места и как следует трахнуть себя. Именно этим я собиралась заняться. 

Домой я возвращалась прежней дорогой. Пальцами крепко сжимала спелый овощ, чувствовала его упругую силу, воображала, как он неистово будет терзать мою дырочку на протяжении долгих часов. Как-то раз я видела в одном порноролике, где от обилия мужчин, вагина девушки буквально превратилась в зияющее отверстие, откуда вытекала сперма и не только. Я находила ту сцену сосредоточием пошлости. И всякий раз, когда меня накрывало, образ до беспамятства эксплуатированной письки крутился у меня в голове, отчего моё возбуждение только усиливалось. Вот и сейчас подобная картина стояла у меня перед глазами. Наверно, я тоже хотела испытать то, что испытала девушка из видео. Сердце моё колотилось в груди сильнее от одной лишь мысли о предстоящем. Мой мир неведомым образом сузился до одного-единственного огурца. 

Когда я проходила мимо бутика, сквозь стеклянные витрины я заметила продавщицу, которая подправляла одежду на манекенах. Она тотчас узнала меня, увидела огурец в руке и сопроводила осуждающим взглядом пока я не исчезла из её поля зрения. 

До дома оставалось совсем немного. Я уже представляла себе, как открою входную дверь, сходу скину с себя промокшее платье и удобно устроюсь где-нибудь в укромном уголке. Но приближавшийся лай собак вырвал меня из мечтаний. 

Всё произошло в мгновение ока. Свора псин внезапно окружила меня во всех сторон. От испуга я закричала. 

— Пошли вон, дворняги! - кричу. 

Все собаки были разной породы и возраста, но во главе этой шайки вне всяких сомнений стоял старый мопс. Он лаял громче остальных и своими уверенными выпадами обозначал лидерские качества. 

— Прочь от меня! 

Но животные ноль внимание на моё возмущение. Я начала осторожно пятиться, надеялась, что смогу добраться до людного места, где понадеяться на помощь добрых граждан. Псины же продолжали организованно следовать за мной, и они явно не собирались нарушать целостность плотного кольца, в которое меня взяли. Рычание и лай доносились со всех сторон. Крайне трудно было предсказать с какой стороны последует нападение, поэтому я старалась уследить за всеми. 

Первым в меня кинулся грязный пудель. Мне удалось вовремя среагировать и точным пинком в рёбра откинуть его в сторону. Собака тяжело рухнула на землю и заскулила, и остальные его дружки поняли, что со мной шутки плохи - они встали как вкопанные. Я уже начала думать, что победа за мной. Я всего лишь на миг отвлеклась на этот своевременный пинок и совсем забыла о нём. Мопс воспользовался шансом и одним махом вырвал из моей руки столь оберегаемый огурец. 

— Эй! - закричала я, но когда обернулась, увидела только убегающего с добычей главаря шайки. 

Когда псы поняли, что дело сделано, они мигом бросились врассыпную, даже тот пудель вскочил как ни в чем не бывало и скрылся в след за остальными. А я со всех ног помчалась за мопсом. 

— Стой, мерзавец! 

Почему-то я всегда думала, что данная порода коротконогих собак по природе своей неуклюжая. Однако мопс удирал от меня на таких скоростях, что мне никак не удавалось сократить дистанцию. Только видела перед собой дёргающийся хвостик. В такую жару ходить-то было непросто, а бежать - самоубийство. Тем не менее в тот момент я напрочь забыла про палящее солнце. Если до этого в моём теле ещё присутствовали непокрытые влагой участки кожи, то теперь о них можно было забыть. Капли пота стекали с удвоенной силой. Особенно досталось в районе груди, куда стекалась подавляющая часть испарины. 

Наконец мне удалось загнать животное в угол. Переулок стоял пустым, только мусорные бочки да баки, а ещё наваленные в кучу полные мешки. В конце кирпичной стены пёс понял, что больше бежать некуда. Он остановился и с огурцом в зубах быстро-быстро мотал головой. Когда он услышал мои шаги, огурец выпал из пасти вора, а сам мопс потерял всякий интерес к овощу. А через мгновение он пробежал мимо меня, но уже без добычи, только язык болтался из довольной морщинистой морды. 

Переулок хоть и смердел всевозможными ароматами, зато был надёжно защищён от палящих лучей. От этой погони я вся запыхалась. Долго не могла перевести дыхание, и одежда так сильно прилипла к телу, что просто-напросто хотелось от неё избавиться, чтоб быстрее охладиться в тени переулка. Идея, в целом, казалась толковая, за исключением того факта, что под платьем я была полностью голая. С одной стороны, если я сниму пропотевшее тряпьё, то останусь с открытой задницей, а с другой - здесь не пахло присутствием лишних пар глаз. В конце концов, кто меня увидит, если я на минутку оголюсь? Всё равно что остаться одной в квартире.

Огурец лежал на прежнем месте. Даже с расстояния были видны на нём несколько отверстий - следы зубов. Чтобы оценить весь нанесённый ущерб, следовало рассмотреть овощ со всех сторон. Шаг за шагом я приближалась к нему. И как раз на ходу решила снять с себя платье. Ощущение свободы в миг вернуло меня в реальность бытия, где я в чём мать родила двигалась навстречу огурцу, который терпеливо ждал меня в конце тупика. 

Когда до цели оставалось всего пять шагов, со стороны раздался странный шорох. Я вздрогнула и остановилась на месте. Сразу подумала, что это может быть какая-нибудь гигантская крыса притаилась в углу и унюхала тончайший вкус моего огурца. Гадать можно было бесконечно. Но шорох не заставил себя долго ждать. На сей раз шуршание мусорных пакетов сопровождался очевидными движениями. Если там в самом деле залегла крыса, то она действительно была внушительных размеров. 

Я попробовала проглотить застрявший ком в горле. 

Прямо на моих глазах из груды мусорных мешков начал выползать человек. Пьянчуга! Он кряхтел и чертыхался, а когда поднялся на ноги, пару раз чуть не потерял равновесие. Лишь чудом ему хватило координации, чтобы не распластаться на земле. Вид его оставлял желать лучшего - вся одежда пропиталась грязью, всё в каких-то тёмных пятнах. Несмотря на время года, он был в тёплой куртке. 

Я надеялась, что он первым делом пойдёт по своим делам, дальше искать средства на бутылку. Но когда я увидела, что он шаткой поступью двинулся к моему огурцу, я ужаснулась. Затем он наклонился и поднял мою собственность. 

— Опа, огурчик, - сказал он. 

Я не стала такое терпеть: 

— Извините, - говорю, - но, вообще-то, это мой огурец. 

Пьяница оглянулся и посмотрел на меня, глаза вытаращил, видимо, не мог поверить, что говорило ему собственное зрение, да и кто бы не удивился окажись на его месте - встретить в переулке обнажённую девицу, которая пропотевшей тряпицей пыталась кое-как скрыть торчащие соски и ровную линию в промежности. Мы молча стояли и смотрели друг на друга, будто ждали, пока между нами не перекатится какое-нибудь перекати-поле. Потом я повторила:

— Это мой огурец. 

Тут до бродяги наконец дошло, что я не плод его больного воображения. 

— Ты с луны что ль свалилась? Хотя сейчас даже не вечер, - сказал он. 

А я ему: 

— Нет, - отвечаю, - я сюда за своим огурцом пришла. 

— Вот за этим? - и он вытянул волосатую руку, в которой сжимал зелёный овощ. 

— Это он самый.

— Но как он может быть твоим, если поднял его первым я? Если не знала, то здесь работает закон улиц - кто первый на лапу взял, тот и красавчик. К тому же, я не вижу на этом огурце твоего имени. Как тебя хоть зовут-то? 

— Это не ваше дело, - отвечаю. - А огурец мой, и вам его лучше вернуть сейчас же. 

Он рассмеялся. Я заметила, что у него недоставало нескольких передних зубов. 

— Кстати, - обратился он, - может объяснишь, почему ты голая? Неужели сейчас у молодёжи модно ходить по подворотням, сверкая задницей?

— Это тоже не ваше дело, - огрызнулась я. - Но всё из-за жары. Я сильно вспотела, когда бежала за пёсиком. 

— Понимаю. А где этот пёсик теперь? 

— Убежал. Бросил мой огурец тут и улизнул. Понятия не имею, где он сейчас. 

Он тогда говорит: 

— Стало быть, изначально огурец принадлежал псу. И только потом достался мне. А тобою тут даже и близко не попахивает. Так зачем ты пытаешься отнять у меня мой огурец? 

— Он принадлежит мне. Я его купила в супермаркете. Если потребуется, я это могу легко доказать. Так что не надо тут отгораживаться "уличными правилами". Лучше верните его мне и идите своей дорогой, мистер Бомж. 

— Эй! - говорит. - Вообще-то меня зовут Борис Иннокентев Эльдарович, а для друзей просто - Эйб. 

— Рада знакомству. 

— Так, значит, ты можешь всё доказать? Чек что-ли при себе имеешь?

— Нет, - говорю, - чека у меня с собой нет. Но если спросить у продавца, он подтвердит. Там этикетка имеется, логотип магазина. 

— Ты про какую этикетку? - спросил он, затем покрутил огурец и увидел, что там действительно приклеена круглая наклейка, после чего без зазрения совести одним движением сорвал этот опознавательный знак и бросил в сторону, в помои. - Так, про какую еще раз этикетку шла речь? Я вижу здесь только следы от зубов. 

— Вы... - говорю, - да как вы вообще...

Я так разозлилась, отчего напрочь забыла, что прикрываю свои интимные места платьем. Когда я случайно убрала материю, получилось так, что я засветила не только грудь да и письку. Но я быстро опомнилась и вновь прикрылась. Однако Эйб всё равно успел увидеть достаточно. 

— Матерь боже! - воскликнул он. - Ты ведь не хочешь, чтоб меня посадили за решётку? Я на твоём месте зазря не стал бы трясти прелестями в таком районе. Тут всякие ходят, знаешь ли. 

— Так отдайте мне огурец, и я уйду отсюда. 

Он покачал головой. 

— Не выйдет, - говорит. - Принципы не дают мне за просто так прощаться с личными вещами. Только бартер, никак иначе. 

— Что ещё за бартер такой? 

— Самый настоящий. Переулочный, если можно так выразиться. Меняю на все что угодно, кроме твоего платья, само собой. И желательно на деньги. Скажем, за рублей тысяча мы сумеем найти общий язык. 

Я фыркнула: 

— За такие деньги я целый ящик лучше куплю. Знаете сколько вообще стоит один-единственный огурец, а? Я вам подскажу - далеко не десять сотен. Даже близко нет.

А он мне: 

— Так это в других заведениях, - говорит. - А в "магазине дядюшки Эйба" цена идёт по экстра-прайсу. К тому же, здесь нигде больше не торгуют огурцами. Хочешь такой же, придётся далеко топать, милочка. Сама подумай. У меня единственный экземпляр в округе, и да, поэтому он стоить будет как резиновый хер. 

Тут наконец я осознала в какую конкретно ситуацию попала и, мягко говоря, находилась не в восторге от открывавшихся на горизонте перспектив. Именно в этот день данный огурец представлял для меня огромную ценность, и вторую такую, я понимала, достать было проблематично, по крайней мере в кратчайшие сроки. Но пока я обдумывала своё положение, послышались шаги, приближавщиеся к нашему переулку. 

— Чёрт! - сказал Эйб. - Сюда кто-то идёт!

Я вся перепугалась:

— Вот блин! Что мне делать? - спрашивала я, а сама не знала куда деться. По-хорошему стоило для начала натянуть на своё тело его законное платье, но мысли мои переполошились так, что я забыла.

— Если тебя увидят в таком виде... - тем временем нагнетал Эйб. А человек этот насвистывал какую-то мелодию и медленно приближался в нашу сторону - в проходе уже появилась его загадочная тень. 

— Что мне делать? - повторяю. 

И тогда Эйб говорит мне:

— Быстрее, сделай вид, что делаешь мне минет! 

Я не сразу сообразила, что от меня требуется сделать, лишь когда Эйб потянул меня к себе и усадил на корточки перед собой, до меня наконец дошло, что он имел в виду. Он заслонил меня собою. Наверное, с входа в переулок были видны только мои торчащие по сторонам колени и часть плеча. И буквально через мгновение показался тот свистун. Когда он заметил нас, сразу перестал играть свою мелодию, а Эйб, чтобы придать правдивость постановке, одной рукой схватил меня за затылок и прижал меня лицом к своему паху. 

— О, да, - нарочно застонал Эйб. - Вот так... 

Хоть я и была прижата к промежности, но всё же краешком глаза могла видеть того незнакомца. Он всё время пялился на нас, даже когда стал в углу справлять малую нужду, вытягивал шею и старался рассмотреть, что это мы здесь делаем. Прошло, наверно, не меньше минуты. Потом он стряхнул последние капли и предложил:

— Слышь, дедуля, может поделишься? У меня тут как раз член нуждается в мойке. 

А Эйб ему: 

— Иди ищи членомойку в другом месте. А эта хуесоска моя, и только моя! Я за неё прилично заплатил!

А незнакомец:

— Ладно, - говорит, - я просто поинтересовался. Нет так нет. 

И он ушел. 

Когда Эйб наконец отпустил мою голову, я внезапно осознала, что всё это время сидела и одной рукой мастурбировала - засунула два пальца во влагалище и стимулировала набухший клитор. 

— Ты что это делаешь? - поинтересовался мой спаситель. 

А я ему: 

— Ничего, - и встала на ноги, будто и не было никаких манипуляций с вагиной. 

— Да ты всю мою штанину обслюнявила. - говорит он. - Сама погляди. Я теперь как обоссавшийся! Что обо мне теперь подумают люди?

— А нечего было так плотно прижимать, мне дышать было нечем, между прочем. 

— Носом. Носом нужно вдыхать. 

— Вдыхала бы носом, если бы от вас не смердело, как от помои. В следующий раз, если вам выпадет возможность вновь спасать девушку в подобной ситуации, сначала предупредите, что собираетесь окунуть её лицо в мусорное ведро! От меня теперь несёт как от бомжихи! 

— Ах вот как ты запела! Цена на твой огурец только что выросла в два раза! 

— Мой огурец... Отдайте мой огурец! 

Я сделала насколько попыток выхватить желанную вещь из его хвата, но старик оказался более проворным, чем я ожидала. Он легко уходил от моих выпадов, уворачивался, как бывалый матадор от атак неопытного бычка. К тому же, мне было сложно двигаться, так как одной рукой я по-прежнему придерживала платье, за которым скрывались моя грудь и писька. 

Я остановилась, когда осознала всю бесполезность моих действий. Говорю ему: 

— У меня нет стольких денег. И вы это прекрасно знаете. 

— Тогда нечего тут обсуждать. Я просто съем этот огурчик. Как раз кушать хочется. 

Он медленно поднёс один конец огурца ко рту и был уже готов впиться сломанными зубами в сочную плоть. 

— Нет! - кричу. - Не ешьте! Он мне очень нужен! 

Эйб остановился и с озорной искринкой в глазах поглядел на меня. 

— Что предложишь? - спрашивает. 

— А что вы хотите? 

— Так-так-таак. Тут есть над чем подумать. 

Он надолго погрузился в раздумье, что-то бормотал себе под нос и осматривал меня с ног до головы, я даже успела поволноваться, подумала, что он никогда не выйдет из этого странного состояния, а если и выйдет, то его просьба непременно будет содержать в себе одну лишь гнусность. Зря я во всё это ввязалась. Когда в воздухе ещё витала возможность, следовало просто развернуться и уйти, хоть это и было сложно сделать, но сейчас варианты для отступления исчерпали себя с концами. Глаза Эйба вновь засверкали, и я поняла - он что-то придумал. 

— Я хочу, - говорит он, - что б ты погавкала. 

— Погавкала?

А он: 

— Именно. Погавкала. Как собака. Как пёс. Как дворняга. Сама решай. Ну так что, сделаешь? 

— И тогда вы отдадите мне мой огурец? 

— Конечно. 

— И никакого подвоха? 

— Ни-ка-ого. 

И тогда я говорю: 

— Ладно. Только без фокусов. Погавкаю и всё.

Я собралась с силами, сосредоточилась и напрягла связки, чтобы выдавить из себя нужную комбинацию звука. 

— Тьявк-тьявк.

Эйб засмеялся.

— Я просил погавкать, а не потявкать, - говорит.

— У меня не выходит, когда я смущена, - ответила и опять пробовала: - Тьявк-тьявк. 

— Так никуда не годиться. 

Я не выдержала: 

— А что вы предлагаете? Вы ведь видите, что у меня не выходит.

На это он ответил так:

— Тебе надо расслабиться, - говорит старик. - Так сказать, попытаться открыть свою животную сущность. Раскрепоститься, одним словом.

— И что для этого я должна сделать? 

А он мне: 

— Для начала, встать на четвереньки. 

— Это ещё зачем? 

— Я ведь сказал - чтобы раскрепоститься. 

— Но...

— Я подержу твою одежду, - говорит. 

— Но я голая. 

— Мне тысячу лет, чего я только не видел. Будешь стесняться или сделаешь наконец дело? Огурец-то вечно ждать не будет, ровно как и я. Да и мой желудок - тоже. Если не можешь гавкать, ничего уже тут не попишешь. Бедный огурчик, хороший был малый. 

— Вы ведь моё платье себе присвоите и будете опять просить всякое.

— Не будет такого. 

В конце концов я отдала ему своё платье, а руками всё равно пыталась прикрыть соски и вагину. Такого позора я в жизни не испытывала. Но что ещё хуже, возникшая плотная пустота внутри живота подсказывала, что это только начало. 

— На четвереньки! - приказал Эйб. 

Я нехотя встала перед ним в собачью позу, нагая, в тенистом переулке, где повсюду лежал мусор и грязь. Едва ли я могла предположить о таком сегодня утром. К тому же, меня не покидало опасение, что сюда вновь кто-нибудь внезапно нагрянет - справить нужду или по какой-то другой причине. Шансы на это были крайне высоки.

— Ух, какой вид, - сказал мой мучитель. - Какие формы. А теперь, гавкай!

— Тьявк-тьявк.

— Выгни спину. Чтобы попа вверх смотрела. Вот так. Гавкай! 

— Тьявк-тьявк. 

Он кружил вокруг меня и продолжал требовать заговорить собачьим голосом, вдобавок не забывал указывать на мои ошибки - колени расположены на неправильном расстоянии или голова должна быть запрокинута, - и делал он это с такой самозабвенной страстью, будто в самом деле дрессировал домашнее животное. А я старалась как могла, но все приложенные усилия не давали никакого эффекта. И тогда Эйб открытой ладонью шлёпнул меня по заднице.

— Ай! - крикнула я. 

— Я буду шлёпать тебя до тех пор, пока не загавкаешь у меня. 

Теперь после каждой неудачной попытки хлыст в виде руки обрушивался на мои ягодицы. От удара об упругую плоть, по переулку разносились хлесткие шлепки. И совсем скоро я кожей ощутила обжигающую боль. Но как ни странно, от этой боли мне не хотелось кричать или плакать, скулить или визжать. Сами по себе удары не несли в себе большую силу, отчего та боль, которая мгновенно следовала с соприкосновением, дрожью пробегала по всему телу и приятным покалыванием рассеивалась в недрах коры головного мозга. Этот человек определённо обладал уникальным умением. 

Наверное, Эйб успел обрушить на меня три десятка ударов, прежде чем я наконец загавкала как того требовала уличная жизнь.

— Гав-гав. 

— Ты смотри-ка, - удивился старик, - какая умница. 

А я в ответ:

— Гав-гав. 

— Как я и обещал, вот твоя заслуженная "косточка", - а сам дразнил меня огурцом: играл с ним перед моим лицом. - Возьми его. 

Я потянулась к нему рукой, но Эйб отдёрнул огурец. Я озадаченно посмотрела на него. 

— Не рукой, а ртом, - пояснил он. - И лапы не отрывай от земли. Всё уяснила? Что ж, попробуем ещё раз. 

Огурец вновь появился передо мной. Эйб расположился таким образом, что одной рукой держал мою "косточку" так, чтобы один его конец смотрел прямо в мою сторону, а другой рукой он гладил меня - проводил пальцами от ложбинки выгнутой спины до пульсирующей от наказаний заднице. А я пыталась ртом достать этот кукумбер: тянулась к нему губами и языком. Буквально миллиметр отделял нас. И пару раз мне удалось-таки дотронуться языком до упругого кончика, чему я была несказанно рада. 

Казалось, что данную цель проще всего достигнуть, если сложить губы трубочкой и максимально вытянуть язык вперёд. С каждым разом во мне крепла уверенность надвигавщегося успеха, вот-вот я намеревалась обхватить губами головку и тем самым заполучить желаемое, как вдруг огурец внезапно проскользнул в мой рот сразу до середины. 

— Вот и всё, - сказал Эйб.

От неожиданности произошедшего я ещё какое-то время сохраняла такое положение, только потом встала на ноги. 

— Фефнифе флафье, - выдавила я всё ещё с огурцом во рту, потом вытащила его и повторила: - Верните платье.

Эйб стоял с широкой улыбочкой, довольный такой, обычно раньше мне так отец улыбался, когда мои действия нуждались в похвале. Вскоре он попрощался со мной, сказал, что его ждут другие дела и что-то ещё пробормотал насчёт других, кому требуется правильная дрессировка. Направляясь к выходу из переулка, он поднял одну руку вверх и двумя пальцами показал жест прощания, а как только его нога переступила границу густой тени, он растворился, словно причудливый мираж, в ослепительных лучах обжигающего светила. 

Пока я пыталась научиться правильно гавкать, моё платье успело полностью высохнуть. Это приятное чувство, когда натягиваешь на тело сухую одежду. Податливая ткань как родня обхватила мои изгибы. Я заметила ещё, что ободрала колени, не сильно конечно, но всё равно повреждённую кожу нечем было скрыть. 

До сей минуты я толком не знала в какой части города нахожусь. Погоня за псом выдалась долгая и изнурительная, и в тот момент я не обращала внимание на окружающий мир, поскольку была зациклена только на одной конкретной цели. И когда я вышла из переулка, то признала, что положение моё оставляло желать лучшего. 

Заброшенные здания и вездесущая атмосфера увядания говорили только об одном - это самый криминальный район города. Здесь преступления происходили в десятки раз чаще, чем где бы то ни было ещё. Убийства, изнасилования, употребление наркотиков, торговля людьми. Власти всеми силами пытались закрыть глаза на существование этого места, в итоге мы имели такую вот клоаку. И если я намеревалась избежать дальнейших проблем, нужно было скорее выбираться отсюда. 

Огурец у меня в руках сохранял свою первозданную упругость. Я боялась, что мопс его сильно потрепал в своих зубах, но оказалось, след укуса неглубокий и на целостность строения толком не повлиял. Я была рада избежать чувства обиды, если бы узнала, что огурцу пришёл конец и его уже невозможно использовать в правильном деле. 

Улица стояла безлюдной, а асфальтированный тротуар от жары нагрелся так сильно, что даже было видно поднимавшееся тепло. Не прошло и пяти минут, я уже потела не хуже, чем от бега, и мою письку обдавало тёплым воздухом, отчего хотелось не только пить, но и утолить нарастающее возбуждение. Вне всяких сомнений, шлепки Эйба сыграли свою роль. Моя покрасневшая задница болела при каждом шаге, и эта боль мелкими иголками напрямую передавалась вульвам. Мало того, что с меня стекали капли испарины, так ещё и вагина начала предательски сочиться. В таком состоянии существовал немалый риск никогда не выйти из этого района. Достаточно было кому-нибудь заметить меня, чтоб решить воспользоваться шансом. Отсутствие моральных принципов у обитателей этой части города едва ли сулили что-то хорошее. 

Одна машина совсем рядом сбавила ход, и сомнительного вида водитель какое-то время сопровождал меня взглядом, после чего резко нажал на газ и скрылся за ближайшим поворотом. В воздухе резко появился запах жжёной резины, а вместе с ним понимание, что идти по открытым участкам улицы - опасно.

Я решила петлять между зданиями - так хотя бы уменьшался риск попасть в лапы потенциальных похитителей. Очень долго пришлось преодолевать первый двор, всё дело в том, что эти полуразрушенные здания слишком близко примыкали друг к другу и своим расположением создавали подобие лабиринта, где без знания и карты невозможно с первого раза отыскать нужный путь. Я даже пару раз умудрилась заблудиться. Хотела вернуться обратно на дорогу, но в итоге вышла совсем с другой стороны. 

Я всё шла, а вокруг никого, ни одной живой души, только где-то позади редкий рёв проезжавших машин. Тут-то меня и накрыло. Не могла больше терпеть. Очень хотелось помастурбировать, а огурец в руке будто шептал мне это сделать. Я бы и с радостью, но вот только не хотелось мне самоудовлетворяться прямо во дворе, на улице, вдруг всё-таки кто-то увидит. К счастью я заприметила одно заброшенное здание из красного кирпича, подумала, что, возможно, раньше здесь изготавливали выпечку, уж больно своим видом строение наводило именно на такие мысли. Внутри помещения все предметы интерьера были свалены в одну большую кучу. Гору из вещей покрывал тонкий слой пыли. Мне удалось выудить из этого хлама один уцелевший стул, я её поставила у дальней стены и села на него, после чего сразу раздвинула ноги. 

Вагина прибывала в плачевном состоянии. Стоило лишь едва прикоснуться к ней кончиком пальца, чтоб ощутить дрожь во всём теле. Без сомнения, моя измученная дырочка была готова всосать всё, что я к ней поднесу. Мне даже не потребовалось покрывать слюной огурец, я едва протолкнула его, а он уже весь во мне находился. Меня аж начало трясти от удовольствия. В жизни ещё ни разу не удавалось испытать такое блаженство от обычной пенетрации. Нервные окончания стенок влагалища визжали в экстазе - наконец-то с самого утра они попробовали нечто толстое, чем два пальца. 

Затем обеими руками я хорошенько взялась за один конец огурца и начала трахать эту назойливую письку. Хлюпала она при этом очень громко, только и было слышно, как она жадно чавкала. А я не могла рта никак закрыть при этом, всё стонала, будто меня здесь насиловали маньяки-извращенцы. Я почти уже спиною лежала на стуле - так удобно уместилась, - когда почувствовала, что мышцы тазовой области сильно расслабились, в том числе анус, который от таких интенсивных проникновений увеличился в размере и открылся навстречу большим надеждам. 

В потоке мысленного помутнения мне показалось заманчивой идеей дать заднице почувствовать весь спектр эмоций. Ягодицы до сих пор ныли от той порки, и чтобы их успокоить, возможно, требовалась более глубокая методика лечения. Я вытащила огурец и посмотрела на результат его трудов: зияющая писька будто никак не могла "отдышаться". Сам огурчик весь покрылся слизью. Без длительных пауз я попробовала протолкнуть его в задний проход. Вне всякого сомнения, по степени податливости анус уступал более нежной вагине, но при определённой сноровке разница вполне нивелировалась. Стоило выпустить из лёгких весь воздух и пенетрации добавить вращательных движений. Однако в безумном порыве самоудовлетворения я совсем забыла, что, по сути, задний проход "бездонный". Другое дело - влагалище, где шейка матки служит неким стопором, то в соседней дырочке ничего подобного не предусмотрено. И так получилось, что моя попа в один присест целиком проглотила этот склизкий огурец, а следом анус сомкнулся тугим кольцом, отчего у меня закатились глаза. 

Ещё какое-то время я сохраняла своё положение на стуле, поглаживала клитор, смаковала обуявшее меня наслаждение и уже была готова предпринять попытку вытащить из плена огурец, как вдруг услышала чьи-то голоса. 

С паникой в груди я вскочила на ноги. Голоса принадлежали сразу нескольким лицам - они бурно о чём-то спорили и, что самое худшее, стремительно приближались в мою строну. В полной растерянности я не знала куда деться. Была бы у меня способность провалиться под землю, то обязательно бы им воспользовалась в данном случае. 

Три субъекта мужского пола одновременно ворвались в здание и разговор их затих. Они застыли на пороге, когда заметили меня возле одинокого стула - я секунда в секунду успела поправить подол платья, который прилип к вспотевшей заднице. Они молча смотрели на меня, а я на них. Так мы простояли около минуты. Затем один из них, самый толстый, в мешковатой спортивной одежде, кивнул в мою сторону и спросил: 

— Тебя Крейзи послал да? Если что его кореш сам виноват. Мы тут ни при чём. Так и передай ему. 

— Да, - повторили его друзья. - Мы вообще ни при делах. Это была дешёвая подстава. 

А я им говорю:

— Нет. Меня не посылал никакой Крейзи. 

Они переглянулись между собой, затем начали медленно идти ко мне - один пошёл в обход кучи мебели в центре помещения, чтобы прикрыть пути отступления. Вот мне и конец, подумала я. Варианты бежать отсутствовали. Теперь я попала в лапы бандитам, которые непременно решат воспользоваться мною по назначению - пустят по кругу! Будут трахать до тех пор, пока не превратят меня в свою личную сучку, после чего заставят меня работать на них проституткой, и домой я больше никогда не вернусь. Вот так сходила я за огурцом, который к тому же застрял у меня в жопе. Но какая теперь разница? 

Трое ребят встали передо мной, а один из них, тот, который несмотря на изнуряющую жару носил лыжную шапку, якобы невзначай поправил футболку, лишь бы я увидела, что у него за пазухой спрятан пистолет. 

— Так, значит, кто говоришь тебя не посылал к нам? 

Я сглотнула ком в горле. 

— Крейзи, - говорю. 

— Что Крейзи? - спрашивает тот, который толстый и, судя по всему, главный в их банде.

— Крейзи меня никуда не посылал, - отвечаю. - Я не знаю, кто он такой.

— Пиздишь, - говорит тот, который лысый. - Если втираешь, что не знаешь его, то откуда его имя знаешь, а?

Тут его приятели охладили его пыл. Сказали ему: 

— Чувак, мы же сами ей первыми вякнули. 

— Блин, точняк. А я и забыл. 

— Да по-любасу она подсадная, - говорит Лыжная Шапка. - Чё делать-то будем? 

— Ты подсадная? - спросил у меня Толстяк. 

А я ему: 

— Что значит "подсадная"? Я не понимаю. 

— Кто тебя подослал-то. Если не Крейзи, то кто-то другой. Но кто?

— По-любому ребята из Южного Квартала, - встрял Лысый. - Они шарят за такую тему. 

А я отвечаю: 

— Никто меня сюда не подсылал. Я сама по себе. 

— Да гонит она, - не унимался Лыжная Шапка. Потом ко мне обратился: - Хочешь сказать, что ты сама явилась к нам в хату без всяких причин, просто потому что... пришла? 

— Ну да, - говорю. 

Ребята явно не знали что делать. Они ходили туда-сюда, разглядывали меня. 

— А что ты тут делаешь? - поинтересовался Толстяк. 

— Только не говори, что на стуле пришла посидеть. - Двое приятелей засмеялись.

— Я домой шла, - объяснила я. - Думала здание заброшено, зашла отдохнуть от жары, а потом появились вы.

Этот Лысый вплотную подошёл ко мне, лицом к лицу.

— Эта хата наша, - сказал он. - Усекла? А этот стул принадлежал моей бабушке, - и толкнул меня в плечо, отчего я потеряла равновесие и плюхнулась попой об стул. От резкого приземления на пятую точку, огурец, судя по ощущениям, ещё дальше углубился в нутро. По телу мгновенно пробежала дрожь, а я еле сдержалась, чтобы не застонать. - Сиди тихо и не рыпайся. 

Они все втроём отошли чуть в сторону и стали обсуждать, что же со мной делать дальше. Поскольку я ни коим образом не входила в их планы, они долго спорили между собой. Время от времени их серьёзные лица поворачивались ко мне, а я сидела ровно и боролась с приступом возможного оргазма - настолько заполненная задница генерировала наслаждения, даже сомнительное расположение дел не могло повлиять на возбуждённые точки. 

Наконец они закончили своё совещание. Подошли ко мне, и Толстяк сказал: 

— Есть одна тема, и ты от неё отказаться не можешь. 

— За тобой долг, вообще-то, - пояснил мне другой. - Вторжение в частную собственность. За такое в участок забирают. Плюс порча имущества.  

— Ничего я не портила, - говорю.

— Ты отпердела стул, - мне в ответ. - Между прочем, вещь раритетная, денег стоит. 

— В общем, слушай сюда, - продолжил Толстяк. - Нам нужен кто-то, кто купит дурь. 

А я спрашиваю: 

— Чего сами не купите? 

— А то и не можем, - говорят остальные. 

Толстяк подался вперёд. 

— Нам не продадут, - говорит. - Старые тёрки. Если даже продадут, то только за тридорого, а нас это не устраивает. Каждого из нас там знают в лицо, так что сама понимаешь. И тут ты будешь кстати. Работёнка проще некуда: зашла, вышла. Ничего сложного. Деньгами мы тебя нагрузим, сами будем неподалёку. 

— Вот только если решишь нас кинуть... - Лыжная Шапка вновь приподнял футболку, которая скрывала оружие. 

— Короче, есть одна антикварная лавка, а продавец там - барыга. Ты заходишь в эту лавку, как бы невзначай подходишь к прилавку и говоришь продавцу: я тут редкие стёкла ищу. Продавец спросит: какие именно? А ты ответишь ему: чистые, как слеза ангела. И передашь деньги. Как я и говорил - ничего сложного. 

Но Лысый знай своё:

— Не выйдет нихрена, - говорит. 

— С чего бы вдруг? - спрашивают его друзья. 

А он им: 

— Да вы поглядите на неё. Ей даже сигарету не продадут. Не, братаны, тухлая эта затея, скажу я вам. Лучше сами что-нибудь намутим в другом месте.  

Толстяк широко улыбнулся.

— Тут главное стиль, - говорит он. - Оденем её в правильный шмот, и ей что угодно продадут. Вот увидите. 

Судя по всему, выбора у меня не оставалось. Хоть их жизненный уклад и не вписывался с моими устоявшимися принципами, численное и, в первую очередь, огневое превосходство сделали своё дело. От них можно было ожидать чего угодно. Вид их ни капли не вызывал доверия. Чего уж говорить о помыслах. Угораздило же меня зайти не в тот дом. 

Мы все вчетвером сели в старенькую импалу - Лысый за водителя, Лыжная Шапка на переднем пассажирском, а я с Толстяком поместились на заднем сиденье. По пути мне ещё раз объяснили основные детали предстоявшей работы, однако я едва могла сконцентрировать своё внимание на принятие информации. Всё дело в машине и тряске. У этой модели автомобиля оказались довольно жесткие амортизаторы, и при проезде по неровной дороге, находившиеся внутри люди ощущали это значительно, а благодаря огурцу, который при каждой встрече с выбоиной двигался вверх и вниз, для меня это стало настоящим испытанием силы воли. Я не могла обкончаться в салоне чужой импалы. 

Упомянутая антикварная лавка находилась в другой части города. Но сразу туда мы не поехали. Для начала они хотели меня "правильно" одеть, и для этой цели было решено остановиться перед стеклянными витринами бутика. 

— Кто за шмотом зайдёт? 

Все сразу посмотрели в сторону Лыжной Шапки. 

— Да ну вас, ребята, - сказал он и зашёл в магазин. 

Отсюда мой дом находился совсем рядом - при нужном ракурсе можно было рассмотреть правый верхний угол многоэтажного жилого здания. Я задумалась о побеге. Наверняка человек с хорошей физической подготовкой и с предназначенной для бега обувью легко преодолел бы нужное расстояние, чтоб оказаться в относительной безопасности. Однако я находилась не в столь выгодном положении и с трудом представляла себе, как буду убегать, а через пару метров спринта с меня вывалится огурец. Пришлось отринуть эту задумку. 

Прошло четверть часа, а наш покупатель не спешил возвращаться. 

— Куда он там пропал? 

— Дрочит что ли? Дерьмо! 

Ребята выкуривали сигарету за сигаретой, а я сидела, бёдра вместе сомкнула и упёрла кулаки в лобок да спину прямо держала. К тому же приходилось время от времени плотно сжимать анус, когда чувствовала, что головка огурчика пытается найти выход во внешний мир. Мой предел находился не за горами. 

Наконец Лыжная Шапка вернулся с полным бумажным пакетом. 

— Ты чё так долго, ё-маё? - спросил Лысый. 

А Лыжная Шапка ему: 

— Да там баба вообще не затыкалась. Десять раз пытался улизнуть, а она всё показывала и показывала, - пояснил он. - Секите, что купил, - и вытащил из пакета мини-юбку. - По летней распродаже. Как вам, а? Вообще по дешману всё вышло.

Вот что он купил для моего "правильного" стиля: пару нейлоновых чулков в сеточку, белую блузку и эту мини-юбку да кожаный чокер. 

— Не стану я такое носить, - говорю я. - Вы из меня шлюху какую-то хотите сделать. Я не хочу в таком виде выходить на людях. Сами дурь покупайте. 

— Так это ж всего на один раз, - уверяет Толстяк. - Напялишь тряпки, зайдёшь-выйдешь, никто тебя даже не заметит. 

— Не забывай, ты наша должница. Кто незаконно проникла в частную собственность? 

Они мне опять растолковали, что только так я смогу заслужить прощение. Все мои аргументы не имели должного веса, чтобы хоть как-то подчеркнуть отсутствие логики в происходящем. Они хотели заполучить свои наркотики, а я - свободу. 

Переодевалась я прямо в салоне машины. Ехать до места назначения было долго. Когда я стянула с себя платье, комментарии не заставили себя ждать: 

— Вот молодёжь пошла, перестали даже трусы носить. 

— Потерянное поколение. 

Я на это ничего не сказала, не собиралась больше препираться с ними, всё равно бессмысленное это дело, поэтому молча сидела и надевала то, что они мне купили. Но движения мои были скованными из-за ощущения наполненности заднего прохода. Когда натягивала на ноги чулки, холодок пробежал по спине да вагина вновь намокла. Подумала, что всё - сейчас кончу. Но нет, сумела сохранить рассудок и довести дело до конца, только вот блузку застегнула на все пуговицы. 

А Толстяк мне такой: 

— Расстегни пару пуговиц сверху, никто так не ходит по улицам, как офисная работница. Надо что б сиськи были видны. 

— Да у неё сисьек-то пока что толком ещё нету, - говорит Лысый. - Что там расстёгивать-то. 

А я ему: 

— Спасибо. Очень приятно. 

Меня всё равно заставили переосмыслить положение верхней одежды: пришлось расстёгивать все пуговки и оба края подола вместе завязать в узел - девушки так делают, чтоб лёгким движением руки обнажить грудь для клиента.

Пока мы ехали до антикварной лавки, солнце постепенно опускалось к линии горизонта, а вместе с тем невыносимая жара, что так меня мучила с начала дня, сходила на нет. Когда мы наконец прибыли на место, небо превратилось в тусклое полотно, где глазу не за что было зацепиться. Ребята припарковали машину в углу перекрёстка, а сама лавка стояла впереди, сразу через дорогу. 

Трое мужчин посмотрели на меня. 

— Твой выход, - сказал Толстяк и вынул из кармана деньги, скрученные резинкой. - Здесь ровно десять кусков. Заберёшь товар и мигом обратно. Мы будем ждать тебя тут. 

— И никакого кидалово, - говорит Лыжная Шапка. 

И Лысый следом: 

— Без фокусов. Всё равно никуда не денешься. 

А я им так ответила: 

— Да поняла я, сколько можно про одно и то же, - взяла деньги и вышла из машины. 

— Чистые, как слеза ангела, - напоследок повторил Толстяк. 

И как только я попробовала сделать пару шагов, то сразу поняла, что пройти нужные сотни метров будет той ещё задачей, поскольку эта дешёвая мини-юбка являла собой эталонный пример минимализма и от любого движения бёдер неизменно сдиралась вверх, отчего я буквально чувствовала, как обнажалась моя писька, не говоря уже о грузе в заднем проходе, который норовил выскочить наружу в оживлённой улице. Придерживаться естественной походки не представлялось возможным. В эти минуты моё телодвижение, наверно, больше напоминало потуги страдавшего конвульсиями страуса, который отчаянно хочет дойти до нужной цели. Скольжение огурца по чувствительным стенкам внутренности держало меня в состоянии, когда человек с улыбкой на устах начинает впервые верить в божественное начало. 

Лишь благодаря чуду мне удалось перейти по пешеходной полосе дорогу и дойти до самой лавки. Массивная деревянная дверь подавалась с трудом, и когда я толкнула её как следует, над моей головой зазвенел маленький колокольчик, оповещавший прибытие посетителя. Обстановка внутри сильно не сочеталось с современностью. От вещей, выставленных на продажу, веяло не только холодом, но и духом прошлой эпохи. Чего тут только не было. Но пока я шла к прилавку, меня больше всего заинтересовала пишущая машинка "Ундервуд", которая стояла в отдельной стеклянной витрине, будто ценнейший музейный экспонат. 

Я подошла к продавцу и собиралась уже сказать о стёклах, но он меня опередил:

— И снова здравствуйте, - говорит. 

Я пригляделась хорошенько - не знакомый ли он случаем - и тотчас узнала этого человека. Передо мной стоял мужчина, который этим утром проявил любезность и купил для меня огурец. Одежду он поменял на рабочий - выглядел как типичный торгаш - и напялил очки (я не помнила, были у него тогда очки или нет). 

— Здравствуйте, - сказала я. 

А он мне: 

— Вот так встреча. Не ожидал, что так скоро увижу вас снова, - он осмотрел меня с ног до головы. - Вы... переоделись.

— Да, - отвечаю. - В связи с некоторыми обстоятельствами пришлось сменить гардероб. 

— То платье идеально сочеталось с вашей фигурой, - говорит. - Я когда впервые вас увидел в супермаркете, то сразу подумал о мотыльках. О белых мотыльках, которые легко, как пёрышко, лавируют в воздушном пространстве и не подчиняются законам человеческого естества. 

— Спасибо. 

— Кстати говоря, как сложилась судьба того огурца? - спрашивает. - Надеюсь он не обделил вас вкусом и соки его были сладки и полны прохлады, будто его только сегодня оторвали от родительского ствола? 

На секунду мне показалось, что он о чём-то догадался. Линзы его очков коротко блеснули, как монета на дне колодца. И я впервые так отчётливо почувствовала, что мой рассудок дал слабину. 

Взглядом я поймала его ноздри - активно сужавшиеся и расширявшиеся. Его нюх вполне мог быть настроен на поиск определённых сортов овощей, и обоняние его несомненно подсказывало, что с моим появлением в воздухе стали витать едва уловимые следы тепличного спелого плода, который в данную секунду неустанно буравил меня сзади. Мой анус заныл, но я сжала его ещё плотнее и вернулась в реальность. 

— Было очень вкусно, - ответила я. - Съела его целиком - ничего не оставила. В том супермаркете действительно продают одни из лучших огурцов в нашем городе. 

— Это точно. На днях обязательно стоит прикупить добрую дюжину. На различные салаты сгодятся. Так чем я могу быть для вам полезен? 

А я ему:

— Я тут ищу редкие стёкла. Говорят, он у вас есть в наличии. 

Одна его бровь медленно поползла вверх. 

— Вас интересуют конкретные экземпляры или сойдут обычные?  

— Только чистые, как слеза ангела, - говорю. 

А он такой: 

— Ого, - и поправил свои съехавшие очки. - Возможно они у нас и в самом деле есть. А что предложите взамен?

Я положила перед ним свернутую пачку денег, и он быстро сгрёб его под стойку, затем повернулся и крикнул:

— Мелкий! 

Из подсобки появился жилистый китаец. Росту в нём было не больше полтора метра. Он взял деньги и быстро исчез за задней дверью. 

— Куда это он с моими деньгами? - спрашиваю. 

А Антиквар мне: 

— Подождём его немного. 

А я ему:

— Кстати, у меня ведь перед вами долг в размере тридцати рублей. Ну, за тот огурец. Сейчас у меня с собой больше денег нет. Но как-нибудь я обязательно расплачусь с вами. 

— Не переживайте, - говорит он. - Это всего лишь один огурец, не больше, не меньше. Не стоит из-за такого утруждаться.

— Но всё же, не люблю быть должницей.

— Если я скажу, что прощаю вам этот долг, вас это устроит? 

— Конечно же нет. 

— В таком случае, будем считать, что то было подарком к ценной покупке.

Китаец вновь появился перед нами. Он что-то прошептал на ухо Антиквару и удалился в подсобку. 

— Машина готова, - сказал Антиквар. 

— Какая ещё машина? - спрашиваю я. 

— Подождите минуту перед лавкой. К вам подъедут. 

Я ещё раз поблагодарила его за тот жест доброй воли и вышла на улицу. Старенькая импала всё ещё стояла в углу перекрёстка. Наверняка ребята заждались. Ещё немного и они получат свою желанную дурь, а я наконец пойду своей дорогой и навсегда забуду о их существовании. "Неплохое вышло приключение, - подумала я. - Но больше никогда не совершу спонтанных походов за огурцом". И тут передо мной остановилась одна машина. Переднее левое стекло опустилось и водитель осведомился: 

— Сколько?  

— Что "сколько"? - спрашиваю. 

— Сколько стоит твой ротик, конечно же? 

Я подумала, что это очередной секретный вопрос для покупателей наркотиков. Однако наша репетиция с Толстяком так далеко не заходила, и я понятия не имела, что нужно в этом случае ответить. Я занервничала. 

— Десять тысяч, - говорю. 

А водитель мне: 

— Да ты с ума сошла что ли? За такие деньги я тебя в жопу ебать буду целую ночь. Ахуевшая, - и он хорошо приложился на педаль газа. 

Только потом до меня дошло, что эта была другая машина, а нужный экипаж явился минуту спустя. Автомобиль сбавил ход передо мной, из открытого окна высунулась смуглая рука, которая сжимала небольшой пакетик. Проезжая, мне всучили этот пакетик, а сама тачка как ни в чем не бывало поехала дальше. 

В пакетике было пару грамм кристаллов - прозрачных, как стёклышко. Мне такое ещё никогда не доводилось видеть. Даже не знала, что существовали такие запрещённые препараты. Я уже собралась было вернуться к ребятам, но как только бросила взгляд в их сторону, вижу: а импалы-то нету. Вместо неё припарковалась полицейская машина, и офицер, сидевший на водительском, смотрел прямо на меня. 

Когда служитель закона вышел из машины и направился в мою сторону, я поняла - это конечная. Меня поймали с поличным! И ребята меня кинули в руки правосудия. О чём я только думала? У меня аж дух застрял в горле, а стенки внутренностей так сжали огурец, что я не могла сделать ни шагу. 

Если я хотела избежать наказания (а я хотела), нужно было принимать правильное решение. Цена каждой секунды равнялось свободе. Возможность ошибиться в таком отчаянном положении просто-напросто отсутствовала. Бежать я, понятное дело, не могла себе позволить - эта роскошь благополучно закрылась в связи со всеми обстоятельствами. Офицер уже собирался переходить дорогу. 

И тут передо мной остановился фургон, и я на некоторое время скрылась из виду закона. Такой шанс было глупо упускать. За долю секунды в голове моей пронеслись множество вариантов, где самым разумным было избавиться от наркотиков - бросить их куда-нибудь. Однако у такого поступка несомненно были последствия, причём не самые благоприятные для моей персоны. Мне хватило смелости и рассудка, чтобы пойти на отчаянный шаг - буквально одним движением я сунула пакетик с запрещённым веществом себе во влагалище; герметичный полиэтилен без труда проскользнул во внутрь. В следующее мгновение грузовая машина медленно тронулась с места, а полицейский ступил на мою сторону тротуара. Он подошёл к мне и сказал: 

— Гражданка, вам следует пройти со мной в машину. 

Я постаралась сделать вид, будто удивлена такому повороту событий: 

— Я? За что? - спрашиваю. 

Одну руку офицер положил себе на ремень, где у него крепился перцовый баллончик. 

— Пройдёмте в служебную машину, - повторил он. - Вы нарушаете закон.

Я решила, что препираться с служителем закона не самая разумная идея. К тому же, я не знала, что именно он видел и за что меня задерживают. На мои вопросы ответа не следовало, он лишь повторял о каком-то нарушении конституции. Но когда мы подошли к его машине, полицейский усадил меня не в заднюю часть салона, где специально место отведено для задержанных, а на переднее пассажирское. Меня это немного смутило. 

Когда он сел на водительское место и посмотрел на меня, мне показалось, что его официальность куда-то испарилась. 

Он сказал: 

— Проституция не самая законная деятельность для такого как ты. Надеюсь ты осознавала риски, прежде чем ступить на эту дорожку? И чем приличная подработка не устраивает современную молодёжь? Можно ведь было продавать мороженое, к примеру. 

Меня аж передёрнуло: 

— Я проституцией не занималась, - отвечаю. 

А он мне: 

— Все так говорят. Это, как правило, база. Однако назавтра их приходится ловить снова и снова. 

— Вы очень сильно заблуждаетесь, - говорю я. - Я стояла и ждала своих... друзей. Ничего более. 

— Ну как же, - говорит служитель закона, - я своими глазами видел, как ты торговала своим телом - предлагала свои услуги водителям. А родители в курсе, чем ты тут занимаешься? 

— Ничего подобного...

— В участке всё это расскажешь. И родителям тоже, когда их вызовут. 

Мысль, что посреди ночи моим родичам придётся явиться за мной в участок, несколько сбили меня с толку. Даже в страшных снах мне не доводилось видеть сцену, где я оправдываюсь перед матерью и пытаюсь объяснить, что же я делала на улице в таком неподобающем виде: в мини-юбке и без нижнего белья. Несомненно, такое обескураживающее открытие силилось оставить а глазах близких мне людей неизгладимый отпечаток о моральной ценности моего бытия. Тем не менее, когда офицер завёл машину и свернул в сторону городского участка, я вновь вернулась в реальность, где с одной стороны я была заполнена огурцом, а с другой - пакетиком с наркотиками. Эти два предмета будто сговорились между собой, и при каждой встряске так сильно налегали на мои чувствительные точки, отчего мне приходилось зажимать себе рот. 

Когда мой надзиратель заметил моё странное поведение, он сказал: 

— Стыдишься, да? Правильно. В твоём положении только и остаётся, что просить помощи у бога. Но это послужит для тебя хорошим жизненным уроком. Может одумаешься и ещё исправишь свою толком не начатую жизнь. 

Но мне было не до его нравоучений, потому что двойное проникновение - это всегда двойное наслаждение. Каждый раз, когда на очередной выбоине огурец ввинчивался глубже, он выталкивал пакетик. Тонкая прозрачная упаковка наполовину выглядывала наружу и останавливалась в таком положении, будто дальше идти ему смысла уже никакого нету. Стоило водителю лишь опустить взгляд на мою промежность, и он совершенно точно заметил бы что-то странное. Поэтому мне скрытно от его глаз приходилось проталкивать обратно этот злосчастный пакетик, отчего огурчик своей головкой упирался с внутренней стороны мне в анус.

На очередной неровности дороги я не смогла сдержать стон - похотливый звук предательски вырвался из моих губ, затем ещё раз, когда колёса машины угодили в небольшую ямку. И я всем своим существом почувствовала приближение неминуемого оргазма, того сладостного эффекта, который так был мне нужен этим утром, и за достижением которого я в жару пошла до супермаркета. 

Передо мной всё поплыло, я находилась будто в тумане, вдали отсюда, где-то совершенно в другом месте, где меня ничто не волновало. Крохотной частью головного мозга я понимала, что не самое лучшее решение обкончаться в полицейской машине, ведь если я тут начну брызгать во все стороны, то моя раскрывшаяся тайна двух дырочек поставит меня перед лицом факта, где меня будут судить по всей строгости закона. Но сопротивляться таким мощным волнам блаженства было невозможно. 

Машина резко притормозила, и я чуть не ударилась лицом об бардачок. Эта своевременная встряска вернула мне рассудок - по крайней мере, значимую её часть. Оргазм всё ещё находился в шаге от внешнего мира, но я сдержалась. "Должно быть, мы приехали в участок", - подумала я. Однако то, что открывалось перед моими глазами через лобовое стекло автомобиля, явно не походило на ни одно знакомое мне государственное здание. Вместо полицейского штаба, в тусклом свете громоздились огромные железные конструкции непонятного назначения, а рядом с ними, словно нарисованные чёрно-белыми красками, в контрасте вырывались очертания заводов, где не было ни единого признака жизни. В смятении я взглянула на офицера. А он сидел в расслабленной позе, с широко расставленными бёдрами и смотрел на меня. 

— Ну что, - сказал он, - как будем решать твои проблемы? - и в его штатах что-то шевельнулось. 

Я поспешила ответить: 

— Не понимаю о чём вы. Разве вы не собирались отвезти меня в участок? 

Он вышел, обогнул машину и открыл дверь с моей стороны. 

— Мы можешь решить это по-хорошему, - сказал он. - Как со всеми остальными. Будет глупо отвергать моё щедрое предложение. Подумай хорошенько. 

Он стоял прямо у проёма, а его промежность в аккурат находилась на одном уровне с моим лицом. С этого сиденья мне некуда было больше деваться: заднюю часть салона закрывала сетка из стальных прутьев, а перебираться на водительское особого смысла не имела. Я оказалась в тупике. Тем временем материя его брюк даже не пыталась скрыть столь очевидного уплотнения в паховой области. 

— Ну же, посмотри на меня, - продолжал он. 

Я подняла на него взгляд, и его бугорок вновь шевельнулся. Говорю ему: 

— Мне это не нравится. 

А он мне: 

— Зато это понравится мне. Разве ты не хочешь избежать проблем? Ну же, будь сговорчивее со мной. 

— Я не понимаю о чём вы, - говорю. 

— Ты очень натурально изображаешь невинность. Ещё немного и получишь премию "Оскар". Мой особый "Оскар". 

И он расстегнул молнию своих брюк, после чего перед моим носом образовался эрегированный половой орган. Член взрослого мужчины! Достоинство закона! Мощный да упругий ствол, весь налитый похотью, с выступавшими венами, которые тянулись от самого основания и скрывались на подступах к вздувшейся головке пурпурного оттенка. 

У меня перехватило дыхание. 

— Зачем вы это делаете? - спросила я.

А он мне ответил: 

— Потому что могу. 

Нетрудно было догадаться, что именно должно произойти в следующую минуту. Наверняка он собирался схватить мою голову обеими руками и превратить мой рот в свой личный мастурбатор - дешёвый и доступный. В этой глуши, где отсутствовали признаки человеческого присутствия, не стоило ждать помощи. Перед ликом неизбежного, я почувствовала себя слабой и беззащитной, в полной мере ощутила влияние одного мужчины, который без угрызения совести здесь мог делать со мной всё что ему подскажет его возбуждённый разум. Вопрос был лишь в том, сколько он собирался эксплуатировать меня?

Член вновь коротко дёрнулся. Мне оставалось только сжать кулаки и закусить нижнюю губу. Следующее, что я увидела: представитель закона опустился передо мной на одно колено. Он ловким рывком руки развернул меня на сиденье так, чтобы мои колени смотрели прямо на него. Я не успевала предугадывать действия. Его пытливые пальцы уже начали стаскивать нейлоновые чулки с моей левой ноги. Сантиметр за сантиметром. Налитые кровью глаза мужчины будто сковали мои ноги взглядом новоиспечённого адепта. В манере раздевания определённо прослеживалось желание смаковать весь процесс целиком - от начала и до конца. Подушечки уверенных пальцев чертили на моей коже незамысловатые узоры, пока не добрались до щиколоток, где они и остановились. 

Я попробовала высвободить ногу, но безрезультатно. 

— Вы не можете со мной так поступить, - сказала я, на что мгновенно получила ответ:

— Ещё как могу. 

Моя нога была полностью обнажена, а его член, казалось, увеличился в размере. Он облизнулся, а глаза таинственно сверкнули. Человек в униформе служителя правопорядка без долгих раздумий впился в мои пальчики. Я сразу почувствовала, с какой жадностью он взял их в рот и с каким удовольствием начал водить языком по изгибам. Почему взрослый мужчина облизывает мне ноги в богом забытой дыре? 

Лобзал он меня со всей полнокровной страстью. А когда от полноты чувств он свободной рукой начал самоудовлетворяться, я, казалось, совершенно перестала воспринимать реальность. 

Поскольку я сидела перед ним с почти раздвинутыми бёдрами, в этой мини-юбке моя вагина без труда была доступна его взору, чего я никак не могла допустить, потому что заметь он торчавший из влагалища пакетик, у меня начались бы проблемы куда серьёзнее, чем имелись; и, чтобы наркотик не вывалился наружу, я ладонью не только прикрывала мокрую письку, но и удерживала контрабанду, заблаговременно засунув внутрь несколько пальцев. Он вполне мог подумать, что я тоже мастурбирую, тем самым повысить себе не только вожделение, но и самооценку. 

— Ножки молоденьких такие сладкие, - простонал он. - Всё что угодно за них готов отдать. 

А я ему: 

— Пожалуйста, перестаньте, - говорю. - Вы нарушаете закон. 

На короткое время он оторвался от столь притягательного ему занятия, и дикий оскал обозначился на его лице. 

— Даже не подумаю, - ответил он и принялся за мою вторую ногу. На сей раз от учтивости не осталось и следа. Налившиеся похотливым голодом руки в спешке оголили мою нижнюю конечность, а чулки и обувь были хладнокровно брошены в сторону. 

Холодок пробежал по коленке, когда офицер вновь принялся кончиком своего языка изучать контуры моей стопы, где особое внимание уделялось пространству между пальцами. Рука его крепко сжимала член. Головка вздулась от давления и будто вот-вот была готова лопнуть с громким хлопком. Ещё минут пять мужчина находился в самозабвенном трансе, даже на короткий миг не выпустил мою плоть изо рта.

Ожидаемый конец пришёл не сразу - он издал хриплый стон, выгнулся спиной и выставил член вперёд. Тугие струйки спермы разрезали бархатный воздух. Я успела заметить три густых потока, после чего семенная жидкость стала вытекать на землю каплями. Моим ногами наконец была дарована свобода. Служитель закона тяжело дышал, а когда поднялся, то слегка пошатнулся, как если бы находился в состоянии алкогольного опьянения. 

Позади меня внезапно раздались какие-то помехи. Затем заговорил женский голос диспетчера. Приёмник служебной машины закряхтел: 

— Е. 220, как слышно? 

Офицер молча подошёл к приёмнику - он всё ещё не мог перевести дух. 

Ему сообщили о вспыхнувших беспорядках недалеко от того места, где он меня задержал. Сказали, что очевидцы слышали выстрелы, и что все ближайшие патрульные немедленно должны туда явиться.

Он немедленно повернул ключ зажигания.

— Выметайся из машины, - сказал он мне. 

А я ему: 

— Вы ведь не оставите меня одну здесь, особенно после того, что со мной сделали? Это не по-христиански. 

Его глаза были абсолютно пусты: 

— Ещё как оставлю, - говорит. - Сама доберёшься. Города что ли не знаешь? Может по дороге клиентов себе найдёшь. Потом ещё спасибо скажешь. 

Я осталась стоять на том самом месте, где белой лужицей лежало пятно спермы, а он уехал. Когда через минуту звуки сирены поглотил город, стало очень тихо. Кругом ни одной живой души, и только я с босыми ногами, покрытыми слюной. 

По-моему, это было подходящее время, чтоб наконец вытащить огурец из заднего прохода и в полной мере ощутить себя не скованной цепями. Оба предмета находились в моих дырочках. И если вынуть пакетик с наркотиками не составляло труда, то вот со вторым возникли проблемы. Дело в том, что я никак не могла вытолкнуть его. Я тужилась, напрягала живот, но результата не следовало. Огурец как будто застрял там основательно. Попробовала пальцами достать до назойливого овоща, но смогла лишь единожды чиркнуть по его головке. Объект находился вне досягаемости. 

Я выругалась, потом ещё раз, а затем - в третий. 

В таком дурном настрое стала собирать свои разбросанные вещи. Так мерзко на душе ещё никогда не было на моей памяти. Ноги превратились в липкое да вонючее нечто, словно зловонные миазмы мужской слюны проникали под кожу и начинали разъедать саму плоть. Я заново натянула чулки, постаралась скрыть (насколько позволяли нейлоновые сетки) ими этот позор. А обувь надевать не стала, просто держала их в руке. Так и пошла по асфальтированному покрытию в одних чулках.

Вернуться домой к полуночи была уже напрасной надеждой. Город безмолвно перетёк к ночному образу жизни, а это значило - настало время для сомнительных дел. Всё вокруг померкло.

С каждым шагом огурец непременно давал о себе знать - стимулировал нервные узлы. Моя ненависть к нему возрастала с наступлением очередной новой минуты; отчасти от того, что он уж слишком долго "трахал" меня в задницу - с тем же успехом меня могли пускать по кругу сотни мужчин. Иногда у меня возникало ощущение, что мы с этим тепличным овощем уже срослись, стали единым целым, мутировали до той стадии, когда не могли более существовать отдельно друг от друга; возможно причиной столь грандиозной метаморфозы послужил сок, который до последней капли вытек из дырок, оставленных после укуса пса, просочился и всосался в стенки моих внутренностей. Так же не стоило исключать варианта, где я была заражена бешенством, скажем, токсичная слюна мопса проникла в зелёный плод, а через него - в меня. Но в таком случае, почему характерная пена вытекала не из уголков моего рта, как это должно быть по всем правилам симптома, а непосредственно из влагалища? Чем больше я напрягала извилины, тем сильнее болела голова. Однако одно я могла сказать со стопроцентной уверенностью - этот огурец сводил меня с ума, причём во всех смыслах.

Первым серьёзным признаком умственного расстройства стали прохожие, а точнее - их лица. В моём помутнённом рассудке люди почему-то имели головы животных. Я находилась под сильным удивлением, когда на близком расстоянии прошла мимо бездомных, которые грелись у пылавшей бочки - оранжевое пламя выхватывало их звериные морды: один был с головой старой гориллы, а другой - побитого кота. 

Мне удалось пройти ещё какое-то расстояние, прежде чем я решила уединиться возле стены какого-то здания. На всякий случай я вынула предмет из своей вагины и осмотрела целостность пакетика. Не могла же я растворить влагалищем эти запрещённые мелкие кристаллы и получившийся состав до последней капли всосать маткой? Но, к счастью, упаковка оставалась герметичной. 

— Эй ты, - раздался женский голос позади меня. Я зажала пакетик в кулаке и повернулась. - Что ты здесь делаешь? 

Это были две особы с головами животных. Та, которая ходила с башкой свиньи, шла на меня уверенной походкой. Её жирные бёдра болтались при движении. Вторая была очень худая - с физиономией курицы. 

— Ты что, глухая? - спросила Свинобаба и в сторону отшвырнула тлеющий окурок. - Я спросила, что ты тут делаешь? 

Я не ответила.

— Крейзи всем ведь приказал, - продолжила Свинобаба, - с сегодняшнего дня в точках работаем по двое. - Потом она, должно быть, активировала рецепторы своих чутких ноздрей. - Блядь, что эта за вонь, нахуй? Тебя что, обоссали? 

Сука в виде курицы засмеялась с неприкрытым злорадством.

Соображение подсказало мне - наверное я сейчас находилась на территории этого Крейзи (кем бы он ни был), а эти уличные дамы приняли меня за свою коллегу по работе.

Я сказала: 

— Понятия не имею, о чём это ты.  

А она мне: 

— В любом случае, - говорит, - работаем по двое, а не по трое. Таков приказ. Ясно? 

— Ясно, - отвечаю. 

Я собралась уже пойти своей дорогой, но не тут то было. 

— Постой-ка, - говорит Свинобаба, - по-моему, я тебя раньше нигде не видела. - Потом спрашивает: - Ты в какой точке обычно стоишь? 

— На какой укажут, там и стою, - отвечаю. 

А она: 

— У "Жаренных Цыплят" что ли? 

— Всякое бывает, - говорю я ей. 

— Ты, блядь, не увиливай-ка. Отвечай по существу. Где стоишь? 

— В данный момент - здесь. 

— Это наше место, дура. Крейзи чётко дал указ. Или ты ещё и глухая? 

Тут вторая подключилась: 

— Та она реально дура, - сказала Куросука и клювом своим подёргала, будто с большим трудом невидимого толстого червяка заглатывала. 

А Свинобаба не унималась: 

— Не переживай, Крейзи непутёвых быстро ставит на место. Можешь сколько угодно тут умничать, но если хочешь проблем, ты их без базара получишь. А теперь возвращайся на своё место и работай там. 

— Как скажешь, - отвечаю. 

Я опять было собралась уйти от них, но тут Куросука вдруг начала вопить во всю глотку: 

— У неё нет метки! - кричит. - Посмотри! Нет метки! 

Я даже не успела сделать и пяти шагов, а эта Свинобаба резко сорвалась с места и меня схватила своими мощными руками. Как в медвежий капкан угодила. Попробовала как-то извернуться, чтобы высвободиться, но захват был слишком плотный. 

Тут-то я и выронила всё из рук, в том числе пакетик с кристаллами, и эту находку они сразу заметили.

— Ах ты мелкая потаскушка, - сказала Свинобаба. - Да тут полный набор. Мало того, что решила зарабатывать на нашей территории, так ещё и дурью приторговываешь. Теперь тебе точно пиздц. Крейзи тебя на фарш пустит. 

— Отпусти меня, - говорю я. 

Куросука засеменила к пакетику. 

— Кристаллики! - заклокотала она. - И такие чистенькие. Давно не закидывалась такими. 

Свинобаба не сдержалась:

— Сегодня нам реально повезло, - говорит. - И клиентов успели обслужить, и на халяву нарвались. Сейчас мы ещё похвалу от Крейзи получим, за то, что сдадим ему эту тварь.

— Про всё ему расскажем? - спрашивает её подруга. 

— Нет, - отвечает крупная. - Пожалуй стоит спрятать дурь. Сами потом выкурим.

И мой пакетик в одночасье скрылся в сумочке Куросуки. 

— А ты, - обратилась ко мне Свинобаба, - лучше варежку зря не открывай. Мы тебе одолжение делаем, знаешь ли. Конечно, тебя всё равно накажут за неуважение нашей территории. Всего лишь пустят по кругу, до тех пор, пока ты не станешь послушной. Но это лучшее, на что можешь сейчас рассчитывать. Поверь. А если решишь рассказать, что мы у тебя наркоту стащили, так ты этим только себя подставишь. Нам-то ничего не будет. А вот тебе десятками хуёв уже не отделаться. Тут ребята предпримут более суровые меры пресечения, чтобы, так сказать, другим стала наукой. Поняла?

Я говорю:

— Это не моё. Это других бандитов. Если не отдадите и не отпустите меня, вам же хуже будет. 

Тут она меня локтем в бок толкнула.

— Ты кому это решила угрожать, а? - говорит. - В себя что-ли поверила? Наши ребята с любыми справятся. А ты давай лучше-ка губки свои разминай, потому что сосать тебе придётся до самого утра. Иди вперёд. 

И дамы повели меня по узким улочкам к своему боссу. Я шла первой, а дородная женщина всё время меня толкала в спину, чтоб я пошевеливалась. 

— Хватит ходить как с шилой в жопе, - сказала она. - Ты начинаешь действовать мне на нервы. Я уже склоняюсь к тому, чтоб рассказать про кристаллы. Будет смешно потом увидеть в новостях, как в озере рыбаки выловили твоё выебанное тело. 

Убежать я ну никак не могла, хоть и понимала, что дела мои плохи. Нужно было вернуть пакетик, каким-то образом выйти из этой передряги. Перспектива вернуться домой постепенно утопало в густом тумане. А огурец продолжал не самым лучшим образом воздействовать на мой рассудок. Пока мы шли, время от времени нам встречались люди - в основном одиночки, - и они все до единого казались мне животными. Даже когда где-то рядом залаяли собаки, я подумала, что это воображение играет со мной в злую шутку. 

Как оказалось, логово банды Крейзи располагалось в стриптиз-баре. Мы вошли через служебный ход. Охранник в дверях ничего не сказал - видать, знал в лицо всех своих. Внутри клуба играла музыка, а в воздухе витал запах сигарет и спиртных напитков. Меня повели через лестницу на второй этаж, а когда поднималась, краем глаза увидела, что происходило в основном зале - самки с голыми сиськами (некоторые с перьями) крутились на шестах, а самцы с высунутыми языками не могли от них оторвать опьянённые взгляды. 

На втором ярусе была закрытая железная дверь, которую охраняли двое вооружённых носорогов.

— Зачем припёрлись? - спросил один из них у Свинобабы, а та ответила:

— Привели нарушительницу. 

Они осмотрели меня с ног до головы, потом кивнули. 

— Проходите.

Сам Крейзи сидел на кожаном диване и считал пачку денег. Мой искажённый рассудок являл его в образе бойцовской собаки с впалыми щеками и торчавшими по бокам клыками. На столешнице перед ним пыхтел кальян, а всё помещение заполнял горький дым. Кроме него здесь не было больше никого. Только разве что в углу умастился маленький сейф. Наше появление осталось без внимания. 

Носороги закрыли за нами дверь, и музыка из общего зала испарилась. 

Свинобаба подалась вперёд:

— Крейзи, - начала она, - мы поймали кое-кого. Она тебя заинтересует. Она пыталась работать на нашей точке. Не знаю сколько клиентов она успела увезти у нас сегодня. Но точно были люди. А раз так, а это так, то она воровала наши деньги. То есть, твои деньги. 

Главарь перестал считать купюры и наконец поднял взгляд. 

— Это правда? - спросил у меня. 

А я ему: 

— Чистейшая ложь, - говорю. - Я шла по своим делам, только и всего. А тут внезапно эти двое буквально напали на меня и стали кричать.

Крейзи перевёл взгляд на Свинобабу, которая заметно побледнела. 

— Мы сами видели, - сказала она, - как эта тварь в углу свою пизду вытирала. С чего бы ей это делать, как если только не после обслуженного члена, а то и после двух?

Тут Куросука дала о себе знать: 

— Всё как она описала, - курлыкала она.

Главарь опять остановил на мне свои большие зрачки: 

— Это правда? 

— Ничего подобного, - отвечаю. - Я всего-навсего справляла нужду - стоя. Выбрала для этого самый непримечательный закуток. Только и всего. Никакой торговли не было и близко.

— Так это от тебя так несёт? 

— Вполне возможно, - сказала я. 

Он покачал головой:

— Нынче у молодёжи никакой культуры поведения. 

А Свинобаба такая: 

— Она всё врёт! - громким голосом. - Она наших клиентов стояла уводила. Мы сами видели. Иначе зачем мы бы стали так напрягаться? Сам подумай. 

Крейзи откинулся на спинку дивана.

— А я подумал, - говорит он. - Где деньги? 

— Мы ещё не всю смену отработали и...

— Где её деньги? Раз ты уверяешь, что она обслуживала клиентов, у неё должны быть их деньги. Или она альтруистка и трахалась с ними бесплатно? 

Свинобаба взглянула на подругу в поисках поддержки, но та лишь покачала головой. 

— У тебя есть мои деньги? - обратился ко мне Крейзи. 

А я ему тогда говорю: 

— У меня вообще ничего нет. 

— Отсутствие нижнего белья я заметил. А что насчёт других мест? 

Его глубокие борозды вокруг глаз и холодный тон голоса побуждали обнажиться прямо здесь и сейчас, чтоб наглядно показать отсутствие потайных мест хранения денежных средств. Одежды на мне и без того кот наплакал, и всего несколькими движениями руки я сняла с себя весь наряд, даже чокер. Затем покрутилась перед моими зрителями, после чего один за другим стала выворачивать все части одежды, дабы развенчать нависшие сомнения. 

Когда стало очевидно, что я ничего не скрываю, Крейзи посмотрел на Свинобабу. 

— Сдаётся мне, подумать следовало в первую очередь именно тебе, - говорит. - Думаешь, я тут сижу и играю в детские игры? Думаешь, мне больше заняться нечем?

Весь жир в её теле затрясся.

— Крейзи, - сказала она. - клянусь, я видела... 

Главарь жестом руки приказал ей замолчать. 

— А вы двое, - обратился он ко мне и к Куросуке, - свободны! 

Как только дверь едва приоткрылась, Курица стремглав выскользнула наружу. Я тем временем всё ещё натягивала на себя тряпьё, поэтому вышла чуть погодя, а когда уходила, услышала, как Крейзи сказал оставшейся женщине: "Придётся преподать тебе хороший урок..."

Мне нельзя было терять из виду Куросуку, которая в сумочке хранила мой пакетик. Следовало вернуть то, что принадлежало мне. Но она исчезла. И я не знала куда она подевалась. 

И тут я заметила её в общем зале - она как ни в чём не бывало шла в сторону парадной двери. Должно быть, с чутьём у неё дела обстояли хорошо, поскольку в следующую же секунду она обернулась и поймала мой взгляд. Её шаги моментально убыстрились. 

Я бросилась за ней. В главном помещении оголтелая толпа жаждала представления. Шесты на платформах пустовали в преддверии следующих танцовщиц. Продираться сквозь пьяные туши "животных" было не просто. Вполне вероятно, многие посчитали меня работницей этого заведения, посему не упускали случая распускать свои лапы. Искажённые морды разнообразных тварей буквально выныривали из полутьмы. Они успевали трогать меня всюду. Пару раз чужие пальцы чиркнули по моим вульвам. А один пьяный не постеснялся вплотную притянуть меня к себе, но я сумела от него ускользнуть.

Оказавшись на улице, я огляделась по сторонам, но не смогла определиться с правильным направлением. Куда она опять подевалась? И тогда я стала расспрашивать прохожих: не видели ли они одинокую шлюху с куриными повадками? Снова и снова я натыкалась на отрицательно качавшиеся головы. Однако удача всё же улыбнулась. Влюблённая парочка минутами ранее видела похожую женщину. Они указали мне на тёмный проход, затесавшийся между старыми зданиями. 

Проулок действительно утопал во мраке. Разглядеть там что-либо не представлялось возможным. И лишь отражённое от стен эхо постукивавших каблуков выдавало присутствие беглянки. Звуки её передвижения отдалялись. Я спохватилась - нырнула в царство ночи. В первое время вслепую двигалась в направлении ударов шпилек. Затем густая чернота пространства постепенно стала рассеиваться. И после очередного поворота, я её наконец увидела. 

Тонюсенькие ноги Куросуки работали на пределе - настолько в ней преобладало стремление уйти от преследования и оставить себе халявный товар. Босоногая я старалась как могла, но в отличии от убегавшей, мне приходилось бороться не только с ноющими стопами. Огурец в заднице тяжёлым грузом замедлял моё движение. Когда я заметила, что догоняю воровку, то внезапно почувствовала, что моя писька на пределе. Фаллический предмет внутри моего живота сделал своё дело - елозил до тех пор, пока до изнеможения не простимулировал мои нервные окончания. Первым признаком надвигавшегося оргазма послужила слизь, которая стала непрерывно вытекать из влагалища и стекать по бёдрам. Тёплая жижа лишь усугубила состояние без того утомлённого рассудка. Пустые банки пива, бутылки и прочий мусор постепенно приняли иной вид. Теперь мне начали казаться, будто из-под земли торчали руки тысячи грешников, умолявших о пощаде, а места груды помои заняли вытянувшиеся в агонии головы мучеников. 

Идти по столь отвратительной дорожке было невозможно, но я пыталась изо всех сил не упустить цель. Напрягла волю в кулак и продолжала продираться сквозь эту скверну. Фигура впереди меня не приближалась, но и не отдалялась. Куросуке тоже было тяжело передвигаться - давала о себе знать обувь на высокой платформе. Эта гонка была на истощение. 

Я обхватила живот обеими руками, чтоб хоть как-то облегчить себе положение. Едва ли эта жалкая попытка могла дать хотя бы капельку света, чтоб немного развеять сгущавшееся безумие. Казалось, мы навеки застряли в этом бесконечном лабиринте узких проходов, где из живых существ были только она и я. Иногда Куросука оборачивалась, и тогда я замечала её глаза, налитые кровью и готовые выпрыгнуть из орбит. У меня даже промелькнула мысль, что она, наверное, видела то же, что и я. Два неприкаянных душ. 

Силы мои стали заметно убывать. Я уже не могла поддерживать нужный темп ходьбы, чтоб держать цель на неизменном расстоянии. Должно быть моя слабость легко ощущалась издали, потому что Куросука не постеснялась в тот же миг остановиться и снять с себя неудобные туфли. И я поняла, что если сейчас не смогу сделать финальный рывок, то она от меня скроется без особых проблем. 

Сердце забилось быстрее.

Однако, вопреки моим желаниям, моё тело не могло воспользоваться резервными ресурсами - их просто не осталось, я истратила всё до единого. Это был неминуемый конец. И в подтверждение поражению, человеческое воплощение курицы свернула за угол и исчезла из моего поля зрения. 

В моей голове всё перемешалось. Что теперь со мной станется? Я остановилась, поскольку больше не было смысла продолжать преследование, и тянувшиеся из-под земли руки мёртвой хваткой вцепились за мои ноги. Кирпичные стены растянулись в длину. Всё вокруг принялось утопать в черноте, я - в том числе. 

Как вдруг впереди раздался пронзительный крик. Эта мощная волна звука заставила раскрыться моим поникшим глазам. Голос кричавшей определённо принадлежал Куросуке. Что-то с ней случилось. Но что именно? 

Лишь каким-то чудом я сумела доковылять до поворота. Крик раздался вновь. Я сделала ещё усилие и продвинулась вперёд. Теперь к женскому крику добавился лай. Собачий лай. Множество собачьих голосов. 

Когда я наконец вышла на пустынную баскетбольную площадку, то увидела, как женщина-курицу окружила стая адских гончий с пылавшими глазами. Их было целая стая: всех размеров, всех возрастов. 

Куросука со своими тонкими лапками не могла выбраться из этой коварной засады - плотное кольцо из четвероногих существ не разваливалось. При каждом крике её язык вываливался из широко раскрывшегося клюва. Она пыталась отбиваться своей сумочкой, но эти жалкие выпады только раззадоривали лающую толпу. 

Я упала на колени. Картина перед глазами расплывалась. И следующие мгновения я уже воспринимала обрывками: вот Куросука стоит, отбивается сумочкой, а адские гончаи толпой накидываются на неё. Всё. Что было дальше, я не знала. 

Когда ко мне вернулась частичка рассудка, я увидела возле себя собаку. Обычную собаку, а не цербера адских владений. Довольно уж знакомый старый мопс смотрел на меня округлившимися и переполненными чувствами глазами. В пасти он сжимал добычу - сумочку. 

— Гав-гав, - из последних сил сказала я, как тому учил бродяга Эйб. 

Пёс от счастья покрутился вокруг своей оси, а затем начал трясти головой, признавая во мне знакомую. Содержимое сумки вывалилось на землю. Мой пакетик упал прямо передо мной, и я сжала его в кулак. Старый мопс откинул свой трофей в сторону. 

— Гав-гав, - повторила я. 

— Гав-гав, - ответил мне мопс. 

И в этот самый момент меня и накрыло. То, что так долго копилось внутри моего тела, наконец вырвалось наружу. Я не стала никак сопротивляться - не было сил. Полностью отдалась надвигавшемуся порыву. Мои внутренности будто в одночасье вывернулись наизнанку. Мышцы напряглись. Перед глазами вновь всё потемнело. А через секунду оргазм пробил меня со всей силы. 

Когда я стояла на четвереньках, меня сотрясли судороги. Один за другим они накатывались из неоткуда. Казалось, им нет конца и края. Тело моё вновь и вновь испытывало волны наслаждения. После длительного напряжения, настало время полного расслабления. Я не могла ничего контролировать. Струя мочи безостановочно текла подо мной, образовывая огромную лужу. Но в тот момент меня это нисколько не волновало. Казалось, что это правильно. Правильно орать как резанная и испражняться там, где в свободное от учёбы время дети играют в мяч. Что тут, в конце концов, странного? 

С последней волной удовольствия из моей задницы наконец-то вывалился огурец, стоивший тридцать рублей, подаренный в супермаркете одним наркоторговцем. Он плюхнулся в тёплую лужу, и я почувствовала непомерную пустоту внутри себя, такую ясную и чёткую, что хотелось немедленно исправить это недоразумение. 

Понятия не имею, через какое время я полностью пришла в себя. Но когда я, пошатываясь, поднялась на ноги, на площадке уже не осталось следов собак. К счастью, мои вопли в припадке никого не заинтересовали. Видимо, это обычное дело во дворах. Куросука, уже в человеческом обличи, лежала возле стены, среди мусора. Она руками прикрывала голову и что-то непрерывно бормотала. Вся её одежда пропиталась собачьими испражнениями. 

Я была рада вновь ощущать свободу в собственных движениях. Непередаваемая лёгкость наполняла меня с головы до пят. А тот период, что я провела с грузом - словно в кандалах, - казался уже отголоском давно забытого времени. Наверное, глупо рассуждать об этом. 

В этот час ночи город почти пустовал, лишь изредка на пути попадались люди - чаще всего, они находились навеселе. На меня никто не обращал внимание. Шла я в направлении дома, а где-то через полчаса увидела ту самую импалу. Ребята ехали быстро. Хоть я и помахала им рукой, они сначала проехали мимо. Только потом развернулись и остановились возле меня. Как оказалось, троица испугались того полицейского, поэтому дали по газам, а когда увидели, что меня поймали с поличным, подумали, что это конец. Однако они не растерялись и поехали до ближайшего полицейского участка, куда меня, по их мнению, должны были отвезти. В участке Лыжная Шапка представился моим родственником, но ему сообщили, что никого похожего среди задержанных нет. Однако ребят это не смутило и они наведались ещё в два участка, с тем же успехом. Сказали, что даже думали, что меня убили. Тем не менее, им ничего более не оставалось, кроме как ездить по городу и высматривать похожую на меня девушку. Когда я им вручила их пакетик, они вроде как и обрадовались. Я заметила, что Лысый пустил слезу. Даже не знаю, что его могло так задеть. Никто меня ни в чём не упрекнул. Они даже не пожаловались, что от меня плохо пахнет, и что я провоняла весь салон. 

Я попросила ребят высадить меня возле моего дома. Они мою просьбу без проблем выполнили. А когда я собралась уйти, сказали, что отныне я часть их банды. На это я ничего не ответила, просто улыбнулась, и они уехали. 

До сей минуты я даже не подозревала, насколько сильно хотела спать. Лестничные проёмы дались мне с трудом. Но разве это вызов? Нет уж. Домой я вошла тихо, чтоб родителей не разбудить. Не хватало ещё, что бы они увидели меня в таком виде - в мини-юбке, откуда торчало всё что только можно. К счастью, они спали. Я собралась было сразу пойти в свою комнату и лечь спать, но вдруг поняла, что за весь день ничего не ела, кроме того йогурта утром. И я пошла на кухню. Знаю, ночная трапеза ни к чему хорошему не приводит. Но один раз - это ведь считай ничего не значит. Думала перекусить каким-нибудь сэндвичем. Бекон, сыр. Я открыла дверцу холодильника и меня буквально ослепило зелёное сияние. Я просто глазам своим не поверила. Оказалось, пока меня не было, мама купила килограммов пять огурцов, не меньше. Всех размеров. Целый отсек был забит ими. Вот уж чего я никак не ожидала. Но с другой стороны, следующие дни лета обещали быть весёлыми.