Глава 3.

После этого дядя протянул ремень моему кузену и спросил, в какой позе он хочет меня выпороть? Брат был растерян, он, вероятно, тоже не ожидал такого поворота событий. Немного подумав, он приказал мне лечь на пол лицом вниз. Я опустилась на колени, с трудом улеглась — руки-то у меня все еще были связаны за спиной. Но брат сказал, что я легла не в ту сторону, и заставил меня лечь так, чтобы ноги мои были обращены к его друзьям, которые сидели за столом. Потом он приказал мне раздвинуть ноги в стороны как можно шире, и опять моя промежность предстала во всей своей красе перед взглядами парней. Брат встал сбоку от меня в районе моих лопаток и начал стегать меня ремнем сначала по одной половинке задницы, потом — по другой. Бил он сильнее дяди, было очень больно, ведь по моей жопе уже прогулялся ремнем сам дядя, кожа там уже горела огнем и была очень чувствительная. Но я терпела, чтобы не заработать штрафных ударов. То ли брат промахнулся, то ли сделал это специально, но один очередной удар пришелся как раз по моей киске, по губкам. Меня не просто обожгло, боль как бы вонзилась в меня, я громко вскрикнула. Тут же отозвался дядя — плюс пять ударов. У меня сильно болело в промежности, я елозила лобком по ковру, пытаясь справится с болью. И тут дядя вдруг сказал: а чего это я считаю за нее удары? Сколько ей осталось? Четыре, ответил брат, плюс пять — итого девять. Дядя приказал: пусть она сама считает удары! Слышишь? Он за волосы приподнял мне голову, заглянул в глаза. Ты слышишь? После каждого удара ты должна громким голосом произносить номер удара и количество оставшихся ударов. Давай тренироваться. Он шлепнул меня ладонью по попке. Раз! - сказала я. Громче говори! - приказал дядя. И не забывай добавлять, сколько осталось. Он опять шлепнул меня по заднице. Два! - громко сказала я, - осталось 7 ударов.

Дядя остался доволен. Брат опять начал работать ремнем. Я выполняла то, что мне приказали, считала удары. Когда осталось два удара, брат опять попал мне по промежности. Я опять заорала. Дядя заставил меня громко сказать: мне остался один удар, но я плохо себя вела, закричала, поэтому мне назначается еще пять ударов. Итого осталось шесть.

Это новое унижение с громким счетом ударов мне не очень понравилось, но деваться было некуда. По-настоящему такое унижение с подсчетом ударов понравилось мне немного позже, когда я уже сама, без приказаний, считала эти удары вслух. Видимо, дядя сделал сыну какой-то знак, больше ударов по промежности не было, я благополучно досчитала до конца, получив именно те 20 ударов ремнем от собственного двоюродного брата, о которых и говорила сначала жена дяди.

Потом мне пришлось, стоя перед братом на коленях, просить у него прощения за свое поведение и давать обещание впредь вести пай-девочкой, послушной и не перечить ему и другим. Мне, наконец, развязали руки и отпустили. Куда я побежала? Конечно, в ванную. Там я умылась и вдоволь себя подрочила. Кончила несколько раз. Когда я закрыла за собой дверь ванной, я первым делом полезла к себе в киску. Она не просто текла, она была мокрая вся снаружи, у меня даже были мокрые ноги, в самом их начале, рядом с киской. Я очень надеялась, что никто этого не заметил. Пока я сидела в ванной, слышала, как ушли гости. Вылезла, вытерлась, вернее — промокнулась полотенцем, потому как кожа продолжала гореть, прикасаться к ней было больно. Несмотря на это я была очень довольна — получила задуманное, желаемое, получила порцию адреналина, возбудилась и классно несколько раз кончила. На душе и в теле была какая-то легкость, воздушность, во мне, хоть я чувствовала себя уставшей, ключом била энергия.

И смело шагнула за порог, абсолютно голая, босая, с красными полосами на заднице, животе, спине. Меня встретили без эмоций, взрослые собирались куда-то уходить, я обратила внимание, что у дяди под пиджаком есть ремень, который вдет в брюки, и еще один ремень, просто застегнутый вокруг пояса. Не придала этому значения, а объяснение я получила только после Нового года, когда в один из дней я ушла на гулянку в свою компашку, а брат — в свою. Предполагалось, что нас обоих очень долго — несколько часов — не будет дома. Но в компашке обнаружилось, что нет яиц для приготовления салата. Поскольку я жила ближе всех к месту проведения вечеринки, то вызвалась сходить домой за яйцами. Я уже стояла перед дверью квартиры и протянула руку позвонить, как услышала в квартире какие-то странные звуки. Прислонив ухо к двери, я ясно различила звук шлепка ремня о тело и звонкие вскрики дядиной жены. Судя по звукам, жену свою дядя хлестал ремнем гораздо сильнее, чем меня. И вот она вскрикнула уж очень громко, в ответ дядя разразился матом, я слышала почти каждое слово, как только он ее не обзывал. Мне стало понятно, куда уходили дядя с женой в то воскресенье, когда я вызвала на себя гнев и ремень дяди. И стало понятно, почему дядя так виртуозно владеет ремнем, почему эти порки вместо страданий приносят мне удовольствие. Оказывается, он очень хорошо натренировался на своей жене. И мне стало радостно от того, что не одна я такая извращенка, которая любит боль и унижение. Понятно, я не стала им мешать, зашла в ближайший магазин и купила яйца на свои деньги.

Пару дней ничего не происходило, я исполняла наложенное на меня наказание, снимала всю одежду в коридоре и в комнату заходила уже абсолютно голая. Брат эти дни больше молчал, разглядывал меня странным взглядом, но ничего не спрашивал. В тот день у меня начались месячные, я вернулась домой, но не разделась в коридоре, а в платье прошла в комнату взять тампон. Брат немедленно среагировал, попытался меня «построить», начал качать права, угрожая, что расскажет родителям. Терпеть такое я не собиралась, поэтому дала ему отпор, сказала, что если он будет себя так вести, я нажалуюсь его родителям, что он ко мне приставал и хотел трахнуть, чуть не изнасиловал. Тогда на моем месте окажется он, и его папа будет бить ремнем его. Братик обиделся, отстал, и весь вечер меня подчеркнуто не замечал и со мной не разговаривал. А на следующий день он мне отомстил.

Глава 4.

Я вернулась домой из школы, сняла в коридоре пальто и сразу пошла в ванную менять тампон – он был у меня в портфеле. Там же я и разделась, исполняя условия наказания, и вошла в комнату. В зале сидел брат и двое его приятелей, которых я видела в первый раз в жизни. Они еще ни разу не приходили к нам в гости. Я обалдела. Глаза у братика были радостные и мстительные. Он подбежал ко мне, стоящей голенькой около двери в зал, обнял меня за плечи и повел знакомиться: это, говорит, моя двоюродная сестра, она у нас наказана за плохое поведение, должна до конца недели ходить дома голой. А в воскресенье мы с папой ее ремнем высекли – добавил он. Сволочь! Я смотрела на парней – они вполуха слушали то, о чем рассказывал брат, а глазами буквально пожирали мое тело. Еще бы – такой подарок. Впрочем, этот подарок вряд ли был неожиданным, потому что их верхняя одежда была свалена на диване – для того, чтобы я при входе в квартиру не обнаружила присутствие посторонних. Я была в замешательстве, все это было неожиданно, братик явно мстил мне за то, что вчера я с ним поругалась. В мои планы как-то не входило, чтобы меня голой по очереди рассматривала вся школа. А я не сомневалась, что братик будет именно так и поступать – водить друзей и одноклассников смотреть на меня, голую.

В итоге я ушла в нашу комнату и села делать вид, что делаю уроки. Парни через несколько минут тоже приперлись в комнату, но я сидела за столом спиной к ним, и ничего больше они рассмотреть не могли. Покрутившись немного, парни ушли. А братик опять подлез ко мне с разговором. Он предложил забыть обиды и ссоры и поговорить по душам, по-родственному. Он даже извинился за приглашение своих друзей и чмокнул меня в губки. Я не умею долго злиться, тем более, что разговор был нужен, нужно было как-то договариваться о том, как кто будет себя вести дальше после всех последний событий.

Братик начал с того, что раз я пользуюсь тампонами, значит, я – уже не целка, и у меня уже был секс. С таким очевидным выводом нельзя было не согласиться, и я призналась, что – да, секс был, не один раз. Но подробностей, понятно, не рассказала. Потом братик заявил, что пару раз наблюдал, как я дрочила вечером, перед сном, под простыней. Пришлось признаваться и в этом грехе. Потом братик сказал, что во время последней порки он увидел, как текла моя киска. Причем, по его словам, она стала течь гораздо сильнее после того, как он специально попадал по ней ремнем. Из этого он сделал вывод, что мне это нравится. Тут я долго колебалась, что ему ответить, но, оказалось, что он в курсе того, как его папа лупит ремнем его маму и как ей это нравится. Рассказал, что подсмотрел за ними в прошлом году в деревне, у родственников. Когда родители пошли в лес гулять, а он тайком шел за ними, прятался за кустами и деревьями, и посмотрел все сцену: и как папа привязал маму к дереву, как порол ее ремнем, как потом заставлял ее сосать его член, и трахнул. Тут уж мне пришлось признаться, что и мне это нравится. Потом братик стал очень просить потрогать мою киску. Я удивилась, но разрешила. Он пальчиком аккуратно раздвинул губки, провел между ними и победно показал мне свой мокрый палец. Видишь, сказал он, ты мокрая! Тебе понравилось, как тебя сегодня разглядывали голую мои товарищи! Тебе это нравится! Пришлось признаваться и в этом.

Дальше братик предложил мне на выбор два варианта дальнейшего развития ситуации. Первый: он дожидается или провоцирует меня на совершение какого-то проступка, после чего меня опять наказывают хождением голышом. И каждый день приводит домой кого-то из учеников старших классов, даже моих одноклассников. Раз тебе нравится – наслаждайся, - заявил он. Скоро вся школа будет знать, какого размера у тебя сиськи, какого цвета у тебя соски, как выглядит твоя киска, какая у тебя жопа, и где какие родинки у тебя есть на теле.

Меня эта перспектива мало радовала, поскольку такой широкой огласки я не хотела, боялась, что все это может дойти до учителей, дядю вызовут в школу, и... попадет, конечно, и мне, и брату, но мне попадет сильнее, гораздо сильнее. А если еще все это дойдет до моих родителей – вообще ужас, жуть и мрак. И я выслушала второе предложение от брата. Подробностей обсуждения я уже не помню, переговоры длились несколько дней, мы отчаянно торговались, я хотела уменьшить его запросы, он не хотел уступать. Пришлось и мне подвинуться в сторону уступок брату, и ему снизить свои запросы. Зато я отлично помню, до чего, мы, в итоге, договорились. Мне не стыдно во всем этом признаваться, я всей последующей жизнью не так воспитана, чтобы стыдиться в сексе чего-нибудь.

Мы договорились о том, что:

1. Я, брат и два его товарища, которые присутствовали при моей последней порке, будем 1 раз в 2 недели, не менее 2-х часов играть в игру «ты – наша рабыня», и я должна выполнять все их прихоти, желания, они могут меня связывать, лупить ремнем или рукой, унижать и заниматься со мной сексом. Но за мной остается право отказаться от какого-то их желания, которое мне не понравится, и регулировать голосом силу ударов.

2. Брат 1 раз в неделю будет иметь право в течение всего дня (день он выбирает сам) трахать меня, как ему захочется и столько раз за день, сколько сможет.

3. Брат 2 дня в неделю будет иметь право потребовать от меня не более 2-х отсосов в день (эти дни он тоже выбирает сам, и они будут дополнением к пункту 2).

4. Чтобы я не залетела, мы будем считать дни, и в опасные дни секса в киску не будет, трахать меня можно только в ротик и попку. Или использовать резинки.

Именно вот в таком виде и был изложен на бумаге и подписан нами договор в 2-х экземплярах. Мы, правда, договорились еще о том, что договор дома не храним, и вообще – все это держим в глубокой тайне от всех.

Брат попытался было сразу же воспользоваться договором и меня трахнуть или хотя бы раскрутить на минет, но я уговорила его подождать до моего дня рождения – тут оставалось, кажется, дня три. Единственное, что я ему позволила, это вволю меня лапать в оставшиеся дни. Забегая вперед, скажу, что в один из дней я разрешила ему подрочить мой клитор до тех пор, пока я не кончила. Я лежала на спине, раздвинув ножки, одной рукой он лапал мои сиськи, крутил соски, а другой рукой ласкал клитор. Это у меня было впервые, мне жутко понравилось, и про себя я решила взять этот способ на вооружение, это оказалось гораздо приятнее и интереснее, чем когда я дрочила сама. А потом мне пришлось дрочить его член и он обильно кончил мне на руку.

День рождения мой в тот год выпал на какой-то учебный день, в классе меня поздравляли, мальчишки чмокали меня в щечку, те, кто посмелее – в губки, а один самый смелый даже поцеловал меня по-настоящему. Мне надарили кучу карандашей, ручек, блокнотиков и записных книжек (это был конец 80-х годов, не забывайте!), и прочих мелочей. А потом подошли ко мне те два одноклассника, на глазах которых мой дядя меня в первый раз выпорол, и которые по 2 раза в неделю раздевали и лапали меня в подвальной раздевалке, и сказали, что у них тоже есть подарок, но посерьезнее. Для получения подарка нам надо после уроков спуститься в подвал, в раздевалку. Пришлось после окончания последнего урока ждать, пока оденутся и уйдут все, у кого кончились уроки, и спускаться в раздевалку. Там все было, как обычно – мне пришлось самой снять с себя одежду, колготки, трусики и подставить себя под их жадные руки. На мой вопрос – а где же обещанный подарок, они сказали: мы готовы больше не ходить с тобой в раздевалку, если сейчас ты каждому из нас сделаешь минет. Это действительно был подарок, ибо мне уже начали надоедать эти однообразные встречи, раздевания, одевания... Кроме того, в том графике, который мы обговорили с братом, лапанье в раздевалке было уже явно лишним и не интересным. Поэтому я легко согласилась, но из каких-то непонятных мне до сих пор побуждений и детской логики, я поставила условие, что каждый из них сначала полижет мне киску. Наверное, я думала, что если они начнут рассказывать, как я сосала им член, я стану рассказывать, как они лизали мне киску. Каждый из них присел, я прогнулась в пояснице, широко расставила ножки, и они с удовольствием полизали, втягивая в себя губки моей киски. Потом я присела на колени и каждому из них отсосала. Они кончили довольно быстро, спермы было очень много – наверное, несколько дней не дрочили, готовясь к минету. И на этом мы закончили наши отношения. Больше они ко мне не приставали.

Дома меня ждал брат, весь из себя нервный – он знал, когда у меня заканчиваются уроки и был недоволен тем, что я задержалась. Мое наказание ходить голой уже закончилось, но он очень быстро меня самолично раздел и... что называется, дорвался! Подробностей я уже не помню, помню только, что его член в тот раз побывал по очереди во всех моих дырочках.

Да-да, он даже умудрился трахнуть меня в попку – я не могла ему отказать по условиям договора. Куда он кончил, я тоже не помню, наверное в киску. У меня только-только закончились месячные, так что дни были безопасные. Помню, что в попку он входил с трудом, мне было больно, я не успела разработать свою анальную дырочку перед предстоящим сексом. Не учла, что меня уже почти полгода туда никто не трахал, и дырочка затянулась, стала почти девственной. Трахал он меня долго, мы чуть не пропустили время прихода взрослых с работы. Мы спохватились буквально за 5 минут до их прихода, я успела схватить халатик и нырнуть в ванну.

Глава 5.

Подробности этого секса стерлись из моей памяти потому, что не было в нем ничего из ряда вон выходящего, как бы там не сложилась ситуация, а секс этот, так или иначе, состоялся бы. Не могут два подростка жить в одной комнате и не испытать вожделения друг к другу. Единственное, что мне запомнилось, так это мое необъяснимое удовольствие от того, что этот секс был, как ни крути, по принуждению. Брат воспользовался ситуацией и заставил меня заниматься с ним сексом, заставил меня предоставлять свое тело для получения им удовольствий. Впрочем, это согласовывалось с моей теорией о подчиненности женщины, о ее предназначении дарить удовольствие мужчинам. Я еще месяца 4 доставляла ему сексуальное удовольствие от пользования моим телом, моими дырочками. Но и сама получала такое же удовольствие, так что мы были квиты.

Потом был семейный ужин с поздравлениями и подарком от взрослых: дядя, сказав, что он как-то порвал мои трусики, подарил мне новые, я тогда впервые в жизни увидела стринги. По тем временам это было очень круто. А его жена подарила мне умопомрачительный пеньюар, прозрачный, короткий – он еле-еле прикрывал мою киску, какого-то интересного розово-фиолетового цвета, ткань приятно холодила тело, скользила по нему как бы лаская. В общем, я была в восторге. Меня тут же попросили все это примерить, я сначала хотела пойти в комнату переодеваться, но потом решила – они все уже видели меня голенькой, чего уж тут стесняться, и прямо при всех скинула свое платье, надела стринги, покрутилась перед ними, осмотрела себя в зеркало, потом накинула пеньюар. И так и пробыла в нем до конца ужина.

И вот пришел тот день, который я ждала со страхом, волнением и надеждой. В школе меня нашел мой кузен и сказал, что именно сегодня после школы, у нас дома произойдет оговоренное действие с нашей игрой в рабыню. Мне было сказано, чтобы я не задерживалась и шла скорее домой после уроков.

Остаток уроков я была в напряжении, мысли крутились вокруг предстоящего действия, было, признаюсь, страшновато, но и было явное желание поучаствовать, почувствовать, посмотреть, что получится. Забегая вперед, скажу, что первая такая встреча прошла не на самом высшем уровне, мальчики не знали, как себя вести, что делать, что придумать.

Начали с того, что они приказали мне раздеться, потом лечь на спину на диван, раздвинуть ноги, руками раздвинуть губки на киске и показать им внутреннюю часть киски. Начали ковыряться там пальцами, разглядывать, искать клитор, обсуждали все это вслух, засовывали пальчики и в киску, и в попку... Потом поставили меня на колени, связали руки за спиной и предложили сосать им члены. Суетились, отталкивали друг друга, получилось случайно, но — кто-то уже было начал кончать мне в ротик, в это время его оттолкнул другой, его член выскользнул у меня изо рта и он выплеснул струю сперму прямо мне на лицо. Это всем понравилось, они, наконец, договорились соблюдать очередь, и очень быстро мое лицо было залито их спермой, она стекала каплями на грудь. Они начала руками размазывать сперму по моим сиськам. Говорили, что я соска и развратница, что я люблю сосать члены, и за это меня надо наказать. При этом все ждали, чтобы действовать начал брат — он же видел, как это делается. Брат именно так и поступил: поставил меня на колени перед диваном, положил мою голову на диван, я опять стояла раком в знакомой позе перед теми же парнями. Брат притащил ремень и со словами: сейчас ты получишь, соска, начал стегать меня ремнем по заднице. Первые удары были слабые, потом стали сильнее и сильнее, когда я уже не могла терпеть, завопила — тише! Сила ударов уменьшилась, брат начал стегать меня уже и по бедрам, и по спине, ремень заворачивался на живот и на сиськи. Потом ремень по очереди переходил к остальным парням, я не помню своих ощущений... Кажется, мне это не очень нравилось, не было чувства неожиданности, что ли? Т.е. - все было оговорено заранее, я знала, что будет, и это снижало мое удовольствие и от раздетости перед таким количеством парней, и от унизительной позы и от самой порки. А может, я просто переволновалась перед этой встречей, ожидала чего-то другого? Или боялась — что будет дальше? Не знаю. Мне нравилось происходящее, но не так остро, как это было в последний раз, когда меня порол дядя.

Потом меня положили на спину на пол, двое задрали мне ноги к голове и развели их широко в стороны, и меня начали стегать ремнем прямо по киске. Пока они поняли, с какой силой надо наносить удары по столь чувствительному месту, я орала, из глаз текли слезы, но поделать ничего не могла, меня крепко держали. Все трое по очереди прошлись ремнем по киске, братик нагнулся, засунул мне в киску пальцы и громко завопил: ей понравилось! Смотрите, какая она мокрая! И с торжеством показал всем свои пальцы. У меня на глазах стояли слезы, я плохо их рассмотрела, но братик вдруг поднес эти пальцы к моему рту и заставил их облизать и обсосать. Его примеру последовали остальные, и не по одному разу. Я была страшно удивлена — какие мокрые пальцы у них были! Как сильно, я, оказывается, текла! В очередной раз убедилась, что моя киска живет своей, не подконтрольной мне, жизнью. Еще помню, что каждый раз, когда они дотрагивались до киски, я вздрагивала, мне было тягуче-остро-сладко больно. Честно, я была бы не прочь, если бы ремень еще немного постегал мою киску.

Но мальчики уже очень хотели трахаться, они уже не могли терпеть, меня опять потащили к дивану, опять поставили раком и начали трахать. Не помню подробностей, кажется, каждый двигался в моей киске до тех пор, пока не кончал. Потом его сменял другой, потом третий. Они отдышались, развязали мне руки, помогли сесть. Я сидела на полу, прислонившись спиной к дивану, они тоже сидели на полу, напротив меня. Что-то они там говорили, радовались, восторгались, обсуждали. А я смотрела на часы на стене и видела, что прошел только час, чуть больше. А мне хотелось в ванну, хотелось кончить. Приходилось терпеть... Кто-то из них спохватился, что времени осталось мало, надо что-то придумывать еще. Ничего более интересного, чем засунуть мне в киску какой-то предмет, они не придумали. Не помню, что это было — то ли бутылка, то ли еще что-то. Они пихали его в меня, мне становилось больно, я сдвигала ноги, они опять связали мне руки, опять задрали ноги к голове и начали пихать этот предмет в меня. В какой-то момент я, помню, закричала, они обрадовались, сказали что меня опять надо наказать и начали стегать мою киску ремнем. Видимо они завелись, меня уже не слушали, били сильно, я вопила, их это только подзадоривало. Я до сих пор не могу понять мужчин в такой ситуации: кричу — бьют сильнее, молчу — бьют сильнее, чтобы орала. Где у них логика?

У мальчиков опять встали члены, они бросили ремень, поставили меня прямо на полу раком и по очереди трахнули в попку. На этом время кончилось, прошло немного больше 2-х часов, меня оставили в покое. Я ушла в ванну, легла в горячую воду и давала себе обещания больше так не играть — киска не просто горела снаружи, ее как будто обожгли огнем. Набирающаяся вода тоже обжигала, но и успокаивала, снимала боль. Мой пальчик прикоснулся к клитору и... пошло-поехало. Я кончила несколько раз, уже не могла сдерживаться и кричала, мне было плевать — услышат меня мальчики или нет.

Ну а дальше моя жизнь в этой семье пошла в соответствии с нашим с братом договором. Раз в неделю он будил меня очень рано, до того, как проснутся его родители и трахал меня. Иногда — только в одну какую-то дырочку, иногда в обе. Причем, чтобы не выдать наш секс его родителям, он трахал меня на полу, опасаясь скрипа кровати. Потом он трахал меня днем, после школы, и вечером, перед сном, после того, как уснут взрослые – тоже на полу. Когда у меня были опасные дни, он пользовался презервативом или трахал меня только в попку. Еще два раза в неделю я просыпалась утром от того, что по моим губам хлопал его возбужденный член, требуя, чтобы я взяла его в рот и начала сосать. Второй оговоренный минет я делала ему или днем, или вечером.

А игры в рабыню с каждым разом становились все интереснее, у ребят включалась фантазия, они придумывали все более интересные для меня унижения и наказания. Несколько раз встречи эти проходили не у нас дома, а у кого-то из них, когда выяснялось, что у нас кто-то из взрослых днем будет дома или вернется очень рано. В одну из этих встреч меня голую, со связанными руками, поставили на окно, кажется, второго этажа, и я минут 20 стояла там для обозрения из окон дома напротив и проходящих по улице людей. В другой раз меня голую выставили в подъезд, на лестницу, приказав пешком подняться по лестнице на 5-й этаж и спуститься вниз. И пригрозили: если я буду бежать, оставят меня в подъезде на 15 минут. Вернулась я с этой «прогулки» такой возбужденной, что не выдержала, и начала дрочить клитор прямо перед мальчиками. Им это понравилось, и с тех пор мне это приходилось делать при каждой нашей встрече. Они научились, связав меня, дрочить мой клитор, доводя меня почти до высшей точки, и переставали дрочить, заставляя меня умолять их дрочить дальше и говорить про себя всякие матерные гадости: да, я шлюха, я блядь, мне нравится, когда меня ебут, мальчики, пожалуйста, выебите меня, дайте мне кончить, я готова сосать у вас хуй в любой момент, только дайте мне кончить. И они милостиво начинали опять дрочить мой клитор и опять останавливались. И я уже вполне серьезно готова была исполнять любые их желания, лишь бы сейчас я смогла кончить.

Кажется, в третью нашу встречу мальчишкам пришло в голову, что слишком громко кричу, могут услышать соседи. И на следующую встречу они принесли боксерскую капу — такая резиновая штучка в рот, которая спасает губы и зубы боксера. Капа была для взрослого человека, она заполнила мой рот чуть ли не целиком. А сверху парни еще и какую-то повязку завязали. Зря — я потом экспериментировала: вытолкнуть эту капу языком у меня не получалось. Теперь я могла только мычать и стонать. В ту встречу ребята этим воспользовались, и у меня на заднице и бедрах были не просто красные полосы, а вздувшиеся полосы. Я потом показала их брату — даже на следующий день они были ясно видны, и спросила: а что будет, если эти следы увидят его родители? Он пообщался с друзьями, и такого больше не повторялось.

Ребята вошли во вкус, стали проявлять больше фантазии. До них дошло, что сечь меня можно не только в позе раком или лежа, но и стоя. К каждой моей ноге и руке привязывали кусок веревки длинной около метра, и двое растягивали меня за эти веревки: я стояла с широко расставленными ногами, и не могла их сдвинуть, и с руками, разведенными в стороны на уровне груди. А один ходил вокруг меня и стегал ремнем то по заднице и по спине, то по сиськам и животу. Или — сзади или спереди — наносил удары ремнем снизу вверх по промежности. Потом они менялись. Ремень тоже менялся: то стегали широким ремнем, то узким. Ощущения у меня были совсем разные. В общем — измывались над моим телом. Но мне это нравилось, я даже ждала этих наших встреч, испытанная мною порка, боль и чувство унижения добавляли в тело какую-то легкость, «воздушность», я становилась, как наркоманка — уже очень хотела, чтобы меня опять связали, унизили и выпороли. А потом трахнули во все мои дырочки втроем. Они придумали еще одно развлечение: фломастерами писали на моем теле: «я-блядь и соска», «лапать здесь» и стрелочками указывали на сиськи, «ебать в пизду» или «ебать в жопу» и тоже рисовали стрелочку. В какой-то момент им пришло в голову прицепить мне на соски бельевые прищепки, а в следующий раз к этим прищепкам скрепками прицепили два колокольчика, и теперь они прикольно звенели при каждом ударе или при каждом моем движении. В какую-то встречу меня повели в ванну, поставили там и заставили пописать стоя. И несколько раз повторяли это, требуя то задрать одну ногу на край ванны, то полуприсесть, но главное — руками раздвинуть губки на письке, чтобы им было хорошо видно, откуда течет струя. В первый раз мне было ужасно стыдно, я долго не могла помочиться, но мне пообещали несколько очень сильных ударов по письке, если я не пописаю, и я это сделала. А на третий или четвертый раз я уже делала это уже легко и с удовольствием. Мне нравилось смотреть, с какой жадностью и с каким любопытством парни рассматривают этот процесс, заставляя меня как можно шире раздвигать киску, чтобы было все видно до мельчайших подробностей.

В общем, все шло своим чередом, я до сих пор удивляюсь, как нам удалось сохранить все это в тайне от взрослых – и наши встречи, и секс с двоюродным братом. Кто-то свыше нас хранил.