— Просто вернись к папе, — пробормотала Анастасия себе под нос. «И постарайся если сможешь, добраться до лежаков, не проливая эти алкогольные коктейли на загорающих на пляже людей!».

Густой, влажный воздух и яркое турецкое солнце ласкали кожу Анастасии. Через три дня она, уже была наполовину такой же бронзовой, как многие отдыхающие люди пятизвездочного отеля «Liberty Signa», расположенного в Фетхие. Стринги были настолько обычными, что теперь казались ей почти нормальными, и женщины всех возрастов здесь носили их с гордостью, независимо от того, насколько толстыми были их ноги и ягодицы.

Две недели назад, в торговом центре Санкт-Петербурга, за тысячи километров к северу, от Турции, Анастасия подумала, что бикини, которое она купила, для этой поездки, было дерзко скудным. Особенно учитывая, что Максим Игоревич, ее отец, был ее спутником на двухнедельном отдыхе в солнечной Турции.

Анастасия, никогда не чувствовала себя так остро ощущая женские ягодицы и бедра. Толстые, округлые задницы, казалось, устилали пляж, во всех направлениях, и эти женщины, как молодые, так и зрелые, источали естественно чувственную гордость в своих телах. Несмотря на гладкий тон, ее спортивных изгибов и упругую упругость ее выдающихся сисек, она гордилась своей собственной форме тела, которым, казалось, не обладали эти все загорающие женщины. Она считала своими недостатками — сиськи, слишком большие, для ее тела, и определенно бедра и задница, которые были толще, чем она хотела.

Казалось, что ее голова кружилась, без остановки, еще до того, как они сели на свой рейс самолета в Санкт-Петербурге. Никто никогда раньше не брал ее с собой в такой отпуск, и в последний раз она ездила в путешествие, со своим отцом, перед тем, как поступила в институт, а отец все еще был женат на ее матери. Все могло бы быть хорошо, если бы она всегда чувствовала себя немного слабой и головокружительной рядом, со своим отцом. Она знала, что другие девушки считают его красивым, но для нее он был самым лучшим и великолепным мужчиной на свете. Вероятно, еще более тревожным, чем сами чувства, был тот факт, что в свои двадцать лет она все еще не переросла их. В этот момент она отказалась, от этой идеи.

Анастасия осторожно обошла группу молодых мужчин и женщин, загорающих, их тела переливались потом и лосьоном, для загара. Коктейли оказались сладкими и более крепкими, чем она думала. Делить их, под палящим солнцем с собственным отцом начинало казаться очень плохой идеей.

Она нашла своего отца мирно лежащим на шезлонге, в той же позе, в которой она ушла на очередную коктейльную пробежку, за исключением того, что он отодвинул шезлонг, от тени их зонта, чтобы лечь под прямые лучи солнца.

— На вот, жеребец. Анастасия протянула ему пластиковый стаканчик, издав светлый тон. Она пожалела, что назвала его жеребцом, как только это слово сорвалось с ее губ. Не то чтобы это было неправдой, просто она чувствовала себя полной идиоткой перед единственным мужчиной, который когда-либо мог заставить ее колени подкашиваться.

— Спасибо, детка, — сказал он с довольной ухмылкой. Он позволил своим пальцам коснуться ее пальцев, когда взял стаканчик, из ее руки.

— Детка? Она насмешливо ухмыльнулась. — С каких пор ты стал меня так называть? Она не могла подавить ухмылку на лице.

«Если женщина подойдет», — ответил он, улыбаясь с той мимикой лица, которая всегда заставляла ее краснеть.

Его глаза были не видны за темными очками, но она могла бы поклясться, что он еще раз внимательно посмотрел на ее тело. Она чувствовала это бесчисленное количество раз, за те несколько дней, что прошли с тех пор, как они прилетели в Турцию. Он всегда был скор на комплименты, говоря ей, как хорошо она выглядит, когда покупала новый наряд. Но это было просто нормальное, повседневное поведение, полагала она. Разве не все красивые папочки, такие как Максим Игоревич, говорили своим дочерям, что они красивые?

«Я думаю, солнце плавит твой мозг». Она заставила себя беззаботно хихикнуть и нырнула под зонтик. С таким же успехом она могла бы говорить о себе.

Она наклонилась, чтобы поставить стаканчик с напитком на маленькую пластиковую подставку рядом, со своим шезлонгом, и остро осознала тот факт, что ее упругая круглая задница была направлена прямо на отца. Ей не нужно было догадываться, смотрит ли он. Она знала, что он должен быть таким. Ее сердце трепетало, когда она потратила немного больше времени, чтобы расставить вещи на подставке — свой стаканчик с напитком, бутылку лосьона, сексуальную книгу в мягкой обложке - чтобы дать ему возможность рассмотреть его получше.

В конце концов она приняла наилучшую имитацию расслабленной позы, на которую была способна. Первая глоток алкогольного коктейля, из стаканчика должен был успокоить ее эротически измученные нервы, но Анастасия решила, что этого недостаточно. Второй глоток, вероятно, только усугубил бы ситуацию, но, по крайней мере, кайф от крепкой смеси был приятным. Если бы она сходила с ума, то, по крайней мере, немного повеселилась бы по пути.

Она позволила сладкому, охлажденному алкогольному коктейлю увлажнить свои губы и горло, в то время как ее глаза скользили, по контурам тела отца. Ему было чуть за пятьдесят лет, и он был в лучшей форме в своей жизни, всего несколько пятнышек седины начинали пестрить его короткие темные волосы на груди. Она сделала долгий, медленный глоток, пока ее взгляд блуждал, по неизбежной конечной остановке, толстой, трубчатой форме, очерченной в промежности его плавок.

Тепло и алкоголь воздействовали на ее мозг, когда она задавалась вопросом, каково будет, что-то такого размера, когда оно будет твердым. Она сопротивлялась желанию пожевать нижнюю губу, чувствуя постоянное покалывание в своей промежности между ног.

Улыбался ли он ей в ответ? Через эти темные очки было трудно сказать. Отец выглядел самодовольным. Гордится собой. Горжусь тем, что у меня такой призовой член. «Я должна быть заперта», — говорила она себе, заставляя себя сосредоточиться на точке, находящейся примерно в тысяче миль от моря. Она сделала еще один большой глоток своего алкогольного коктейля из своего стаканчика.

Максим Игоревич встал, чтобы отодвинуть шезлонг обратно в тень. Он наклонил его в противоположную сторону от Анастасии, так что они оказались лицом друг к другу. Теперь между ними стоял только шест для зонта и маленький пластиковый столик с напитками и их вещами. Отец сел боком на край шезлонга, облокотившись на колени. Затем он снял очки и отложил их в сторону.

«Эй, девочка моя...».

— Ах, так теперь снова деткой называешь, — слегка упрекнула Анастасия отца. «Больше никаких «эй, детка», «спасибо за выпивку, детка»? Я чувствую себя так, как будто меня понизили в должности».

Максим Игоревич рассмеялся. «Я так и знал! Тебе нравится, когда я называю тебя «Детка».

«Ха!» — Анастасия отмахнулась от него, взмахнув рукой. — Тебе просто нравится ставить меня в неловкое положение. Хороший способ, для мужчины относиться к своей собственной плоти и крови.

Анастасия подняла свой стаканчик и с удивлением обнаружила, что он уже пуст. Отец поделился своим. Снова появилась эта ухмылка.

«Мне просто нравится дразнить тебя девочка моя», — сказал он. — Кроме того, ты одна из них.

Она почувствовала, как покраснела. Когда парни в институте говорили ей такие вещи, это обычно просто заставляло ее закатывать глаза, но исходящий от отца комплимент заставлял ее соски вибрировать.

— Ну, — сказала она, — думаю, я не возражаю, если ты называешь меня так, пока мы в отпуске, хотя я знаю, что ты не считаешь свою собственную дочь младенцем.

Максим Игоревич снова улыбнулся. — Ты понятия не имеешь, что я на самом деле о тебе думаю.

— Ой, правда? Она выдавила из себя веселое выражение лица, в то время как все ее нервы внезапно дали сбой.

— Действительно, — он быстро принял ее вызов. «Прежде всего, ты красива... очевидно. Я имею в виду, чертовски великолепно красивая. Во-вторых, у тебя потрясающее тело, и в интересах полного раскрытия, я думаю, тебе стоит приобрести один из тех купальников, которые ты рассматривала в магазине вчера вечером. Ты выглядела бы нереально. В третьих, я бы очень хотел, чтобы ты не была моей дочерью здесь на отдыхе.

«Хм, полное раскрытие, да?» — ответила Анастасия, совершенно взволнованная. Она попыталась небрежно рассмеяться, но ком застрял у нее в горле, и это вышло больше похоже на сдавленное кваканье. Ее растущие соски гудели от ощущений.

Она выхватила стаканчик, из его рук и осушила большую часть того, что осталось. Все, что угодно, лишь бы не признаться, что она думала, о тех же вещах. Если она не могла признаться в этом себе, то уж точно не могла признаться в этом ему. Какой идиотской, сексуально мучительной катастрофой оказалась эта поездка на отдых в Турцию. А впереди оставалось еще полторы недели. Невозможно было представить, что она переживет это с неповрежденным рассудком.

— Я не должна пить под палящим солнцем, — поспешно добавила она. «Ты бы не говорил так, если бы не был пьян».

«Как я должен напиваться, если ты продолжаешь носить выпивку, для меня?» — усмехнулся отец. — Теперь мне нужен еще один стаканчик, чтобы я мог догнать тебя. Кроме того, говорят, что люди говорят правду, только тогда, когда пьяные».

Анастасия не могла мыслить достаточно прямо, чтобы спорить. В этот момент она даже не могла уследить за тем, что на самом деле вызывало ее кайф. Она чувствовала себя так, как будто отец, только что заложил между ними огромную мину, и была рада, что у нее есть повод, чтобы обойти ее.

— Хорошо, — сдалась Анастасия. «Давай выпьем еще. Но теперь твоя очередь идти за алкогольным коктейлем в бар».

«Пойдем вместе. Это будет забавно», — сказал отец, схватив дочь за руку и потащив ее за собой.

«Я не вижу ничего смешного в том, чтобы выпит пару алкогольных напитков», — сказала Анастасия, позволяя ему вести ее к тенистому маленькому пляжному бару.

— Бармен думает, что ты моя девушка, — сказал он с небрежной гордостью.

«Это смешно!», Анастасия чуть не вскрикнула. «С какой стати он думает, о чем-то подобном?».

«Ну, нас здесь никто не знает доченька», — объяснил отец. «Помнишь, как ты пошла в дамскую комнату, когда мы заказывали первый раз алкогольные коктейли? Он сказал мне, что мне повезло, что у меня такая красивая молодая девушка, пока тебя не было».

— Боже мой, — съязвила Анастасия, не в силах сдержать ухмылку. Мысль о том, что их примут за пару, заставила ее снова покраснеть. — Так что же ты сказал?

«Я сказал спасибо, за комплимент», — ответил отец. — Что еще?

Анастасия почувствовала злую, застенчивую гордость, когда они вошли в тенистый бар. Бармен встретил их с улыбкой. Он вспомнил, что они пьют, и сразу же приступил к работе над приготовлением алкогольных коктейлей.

Анастасия уселась на табуретку, а отец встал рядом с ней и небрежно положил руку на ее теплое обнаженное бедро. Ее первым порывом было оттолкнуть его. Это было слишком наивно, чтобы просто разыграть маленький спектакль, перед совершенно незнакомым человеком, но она почти дрожала, от волнения. Большая рука отца была так близко к её «Любовной дырочке», что ее голова кружилась, еще быстрее. Ее соски пульсировали, а покалывание в половой щели быстро превращалось в горячий пульс.

Она была на грани того, чтобы побежать обратно в дамскую комнату, чтобы уединиться, чтобы потрогать себя пальцами. Может быть, это успокоит ее достаточно, чтобы очистить разум. Это не должно было быть так приятно. Но это произошло.

Вместо того, чтобы оставить руку отца, она сжала бедра вместе, сжимая руку отца между ними с озорной улыбкой.

Максим Игоревич ответил на ухмылку дочери и просто прижался к ней своим удивительным телом, нагло прижимая выпуклость своего члена к внешней стороне ее ноги. Сердце Анастасии екнуло, от явной смелости этого. Она становилась мокрой, и одного только осознания того, что он может провести рукой на несколько сантиметров и почувствовать ее возбуждение, было почти достаточно, чтобы заставить, ее громко застонать прямо на стуле. Она умирала, от желания просто погладить его член, до умопомрачительной эрекции. Она знала, что это было бы полным безумием, но по крайней мере позволила себе обнять его и положить руку на его удивительно упругую задницу.

— Ты сегодня выглядишь так красиво, — мягко сказал отец, но явно позволяя бармену подслушать. «Ты выглядишь великолепно каждый день, но сегодня ты просто выглядишь... Я не знаю... особенной».

На первый взгляд, он всего лишь играл в маленькую игру с дураком барменом, но она знала, что он имел в виду каждое слово.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя особенной, — призналась она, еще крепче сжимая его сильную руку между своих бедер. Рука сжала ее, и она почувствовала себя достаточно мокрой, чтобы намочить барный стул, на которой сидела. В ответ она сжала его упругую задницу.

Затем отец наклонился и поцеловал ее в губы. Не задумываясь, Анастасия просто открыла губы и позволила отцовскому языку прощупать ее рот. На вкус у него был алкоголя и тропических фруктов. Она чувствовала, как бармен смотрит на них в зеркало, в то время как ее собственный язык танцует с ее языком. На этот раз это заняло гораздо больше времени. Он тянет время. «Он любит смотреть», — подумала она. Она тихонько ворковала в рот отцу. Его поцелуй был таким глубоким и уверенным. О, если бы он только прикоснулся к ее кипящей киске, даже просто через бикини, она бы взорвалась, как петарда.

— Ты очень плохой человек папочка, — прошептала она ему на ухо.

— Да, это так, — прошептал он в ответ. — И я давно хотел поцеловать тебя так.

Его маленькое признание заставило ее клитор набухнуть. Она думала о том, чтобы признаться ему в том же, но тут стаканы с алкогольными напитками внезапно оказались на барной стойке. Когда бармен взял карту постояльца отеля Максима Игоревича, отец скользнул рукой ближе к пылающей киске дочери, достаточно близко, чтобы его пальцы скользнули в сочный нектар, размазывающий гладкую кожу ее бедер.

— Ох, и непослушная, непослушная девочка, — прошептал он.

Отец надавил пальцами на ее ноющий холмик, и она чуть не закричала.

К тому времени, как они устроились, под зонтиком, Анастасия, уже безнадежно осознавала видимое пятно, на ее маленьком белоснежном бикини. Ее сердце билось, от волнения, не говоря уже, о диком спектре мыслей и эмоций, мелькающих в ее голове. Между тем, довольная улыбка на красивом лице отца, казалось, на клеилась сама собой.

Не обращая внимания на окружающих их загорающих людей, отец сел на край шезлонга Анастасии. Она переустановила спинку шезлонга, еще на одну ступеньку, чтобы ей было легче смотреть ему в глаза. Ее ноющие соски оставляли заметные вмятины на коротком топе, а взгляд отца уделял столько же времени ее глазам и сиськам. Она глубоко вздохнула, заставляя свои упругие круглые груди вздыматься, под его нетерпеливым взглядом.

«Это был самый безумный поступок, который кто-либо из нас когда-либо делал».

«Возможно», — ответил отец с коварной ухмылкой. «Но есть еще более безумные вещи, которые мы могли бы сделать вместе дочь».

«Боже мой, он такой красивый, и я его так люблю», — подумала Анастасия. Смесь любви и желания в его глазах была достаточно сильной, чтобы протянуть руку и прикоснуться. Это было еще более опьяняющем, чем алкогольные коктейли.

Анастасия глубоко вздохнула, положив руку на теплое бедро отца. Ее пальцы скользили, по твердой плоти его сильной ноги.

Затем отец наклонился вперед и снова поцеловал ее. Ее губы автоматически раздвинулись, принимая его испытующий язык. Он коснулся ее талии и скользнул рукой вверх. Его ладонь медленно скользила, по ее груди, проталкиваясь, по пульсирующему соску, пока он не обнял ее за шею, втягивая ее так глубоко в поцелуй. Анастасия застонала ему в рот и схватила его, за мускулистое бедро.

Она бы не заметила разницы, если бы они целовались минуту или час. Рука отца снова скользнула вниз, от ее шеи к сиськам, чтобы ласкать упругую теплую плоть, выпирающую вокруг скудного верха, покрывающего ее. Ее соски горели и пульсировали, в то время как ее киска жарилась в собственном нектаре.

Максим Игоревич отстранился и огляделся. Его рука оставалась на ее груди, нежно разминая, пока он осматривал окрестности. Анастасия тоже посмотрела на него, но положила свою руку на его руку, чтобы удержать ее там. Несмотря на откровенно чувственную атмосферу, в которой они находились, это все равно было общественное место. Поблизости были и другие люди, но не все так близко, и они не обращали внимания на очередную пару, под пляжным зонтиком. Ближайшая из них находилась примерно в десяти метрах от нас, очень темнокожая молодая женщина, загорающая на животе в красных стрингах с развязанным верхом. Ее голова была повернута в другую сторону, с надеждой что она дремала.

Анастасия была единственной, кто, казалось, беспокоился о том, что они делают, но она была единственной, кто за тысячи километров знал, что есть отец, целующийся и ощупывающий свою собственную дочь на турецком пляже. Она оглянулась на него, затаив дыхание. Ее сердце хотело взорваться, из вздымающейся груди.

«Папа, я...».

— Все в порядке, детка, — вмешался он. «Это только для нас. Я всегда могу остановиться, если ты хочешь, но я никогда не буду извиняться за то, что люблю тебя так сильно, как люблю.

«Боже мой!», — вздохнула она. — Я тебя чертовски сильно люблю папочка.

Его рука была так приятна, и не было ни одного мужчины, которого она бы предпочла, чтобы он прикасался к ней, как будто она принадлежит ему. Ее киска была такой, как будто вот-вот вспыхнет, и она вдруг поняла, что ее рука все еще лежит на его бедре. Она озорно ухмыльнулась и скользнула рукой на несколько сантиметров, пока не обхватила выпуклость его члена и яйца в своей ладони.

Его член быстро становился все больше. Она гладила его по тонкому материалу его плавок, кончиками пальцев сгребая форму его органа, который начал расти еще быстрее. Максим Игоревич издал тихий стон, когда она ласкала его член. Это казалось не совсем реальным. Казалось, что ее рука принадлежит кому-то другому, но последнее, что она хотела сделать, это отпустить член отца.

Анастасия пошевелилась, перекинув одну ногу через него, так что она сидела, положив ноги, по обе стороны шезлонга. Ее бедра были широко раскрыты, обнажая мокрую промежность бикини.

Отец скользнул пальцами по ее едва прикрытой «Любовной дырочки», чувствуя, как скользкий нектар пропитывает ткань трусиков бикини. — Мм...м, ты такая мокрая, малышка.

— А...а, папочка, прекрати меня так называть — простонала Анастасия.

Максим Игоревич просунул пальцы сквозь материал трусиков, покрывающий ноющую половую щель Анастасии, и начал гладить ее гладкие половые губы влагалища. Он провел большим пальцем, по ее набухшему клитору, вызывая дрожь восхитительных ощущений, по всему ее телу. Анастасия снова застонала, выгибаясь дугой к его руке.

Отец свободной рукой потянулся, за одним, из стаканчиков, передав его Анастасии, которая едва могла удержать его, не пролив содержимое в нём. Затем он потянулся за полотенцем, которое накинул на подлокотник шезлонга, создавая малейшую иллюзию уединения на случай, если кто-то потрудится посмотреть в их сторону. Затем он взял свой стаканчик и пальцами свободной руки продолжил исследовать мокрую «Любовную дырочку», своей дочери. Он поднял свой стаканчик, чтобы поднять тост.

«Выпьем, за то, чтобы увидеть, как великолепно ты будешь выглядеть, когда кончишь», — сказал отец. Он постучал своим стаканчиком по ее стаканчику и сделал большой глоток алкогольного коктейля.

Анастасия тоже выпила, но другой рукой, уже тянулась к его члену. Теперь он тыкался вниз в плавках, и ее сердце чуть не разорвалось, когда ее пальцы коснулись его горячей, твердой плоти.

— Я не верю, что это происходит на самом деле, — прошептала она, когда ее рука обхватила ствол твердого члена отца. Его плавки были достаточно свободными, чтобы ее рука могла доставать до его яиц.

«Я бы тоже не стал, если бы это не было так приятно доченька», — сказал он ей.

Его головка был гладкой, а прозрачная предварительная смазка просачивалась равномерным, щедрым потоком. Анастасия погладила рукой смоченной вязкой пред спермой по всей длине его пульсирующего возбужденного члена.

Она потянулась, за флаконом с кремом, для загара и брызнула крем, по его толстому члену. Она крепко сжала его, ее рука легко скользила, по его горячей плоти, под плавками. Отец застонал и скользнул пальцем внутрь ее киски, заставив свою красивую, возбужденную дочь подавить приятный крик. Она прикусила нижнюю губу, когда он протолкнул внутрь второй палец. Он начал засовывать пальцы в ее скользкую «Любовную дырочку» и вынимать ее из нее, умудряясь удерживать подушечку большого пальца, скользящую взад и вперед, по ее клитору.

«Мм...м, папа... А...а, — проворковала она, прижимаясь к его пальцам. Она крепко держала его огромный член, доя его уверенными движениями. Его мускулистая грудь выглядела великолепно, когда она вздымалась, от его глубоких вдохов. Анастасия начала накачивать его член немного быстрее, пока он подстраивался, под ритм пальцами. Казалось, что все покрыто пеной ее киски, бедра, папина рука, даже сиденье шезлонга казались скользкими.

— Ты не поверишь, как сильно я хочу просто трахнуть тебя прямо здесь девочка моя, — сказал Максим Игоревич, тихо застонав.

«Я бы тоже хотела, папочка», — ответила его дочь в бреду.

Взаимная накачка и поглаживающие действия рук были постоянными и наэлектризованными. Анастасия казалось, что она летит. Ей нравилось видеть приторную, необходимую похоть в том, как отец смотрел на нее.

— Я сейчас кончу для тебя, папочка, — простонала она.

Бедра Анастасии начали сжиматься и раскачиваться, когда она начала кончать.

— Мм...м, малышка, — простонал Максим Игоревич. Его перегретый член бился и пульсировал, когда первые струи спермы брызнули по его бедру и руке дочери с его члена.

Анастасия почувствовала, как непреодолимое ощущение горячего наслаждения пронзило ее, пока уверенные пальцы отца скользили, по ее киске. Она дико сжимала горячий член члена, сжимая в кулаке, когда густые, обильные струи спермы брызнули ей на руку и запястье.

— Боже мой, папа, у тебя так много спермы для меня, — ворковала Анастасия, когда они медленно остывали от полученного кайфа. Она продолжала гладить его член, пока он постепенно расслаблялся в её руке.

Максим Игоревич вытащил пальцы, из тепла мокрой киски дочери и высосал сок, из каждого пальца который побывал в «Любовной дырочке», дочери.

Именно тогда они обнаружили, что темнокожая девушка лежащая в десяти метрах от них вскинула голову. Она смотрела! На ее лице была мечтательная улыбка, когда она смотрела прямо на них. Крепкие на вид сферы ее задницы изгибались. Ее рука была просунута вниз, и было ясно, что она трет свою киску. Ее широкая, красивая улыбка стала шире, когда она увидела, как Максим Игоревич и Анастасия смотрят на нее. Затем ее глаза закрылись, а бедра закачались, когда она дала понять, что кончает. Когда она снова открыла глаза, Максим Игоревич сделал явный вид, что запихивает свой большой член обратно на место, под плавки. Она улыбнулась и спокойно повернула голову в другую сторону.

Анастасия и Максим Игоревич изумленно посмотрели друг на друга, и через мгновение они оба начали улыбаться. Анастасия взяла свой стаканчик и выпила то, что осталось. Максим Игоревич последовал её примеру.

— Хм... Я...» — Анастасия заикалась. «Это действительно, только что произошло?».

— Да, детка, это так, — кивнул отец.

— Мы, должно быть, пьяные с тобой папа, — заключила Анастасия.

— Надеюсь, это не значит, что ты сожалеешь об этом.

— Нет конечно папочка, — ухмыльнулась Анастасия.

Она чувствовала себя, под кайфом. Ее тело было таким живым. Ее оргазм был таким сильным. Напряжение, которое она чувствовала, теперь было снято, и все же она уже знала, что ее тело нуждается в большем. Конечно, это было не так, как она представляла себе свое освобождение, но это произошло. Она позволила этому случиться, и все, что она могла чувствовать к великолепному мужчине, смотрящему ей в глаза, была смесь любви и похоти, которая заставляла ее чувствовать себя счастливой, от жизни. Она коснулась его груди, потирая сосок своими забрызганными спермой пальцами.

«Стоит ли нам говорить об этом? Наверное, стоит, — добавила она с глубоким вздохом».

«Я бы предпочел просто сделать это снова», — легко ответил отец. — Но не здесь. Вернемся в номер, чтобы я мог засунуть свой язык и в тебя. Я не могу насытиться тем, чтобы просто сосать твой сок, со своих пальцев. И знание того, что эта молодая девушка, сводит меня с ума».

Анастасия рассмеялась и начала собирать свои вещи. Они молча вернулись в номер, но не было никакой возможности ошибиться в том, что было у них на уме. Это было удивительно, за пределами ее воображения, но в то же время казалось, что это так много, чтобы вместить все сразу. Как бы она ни нуждалась в горячей любви своего отца, ей также нужно было немного времени, чтобы отдышаться.

Ладони Анастасии крепко прижались к кафельной стене ванной комнаты номера, когда она опустила голову в теплые брызги душа. Последние несколько часов проносились у нее в голове, как трейлер к фильму. С закрытыми глазами она просто улыбалась себе, чувствуя головокружение. Она дала нерешительное обещание завтра выпить что-нибудь меньше алкоголя.

Она трогала свои набухшие соски, перекатывая их нежными поворачиваниями. Она чувствовала себя невесомой, как будто была создана, из чистых ощущений. Восхитительное тепло в ее киске, казалось, излучалось, по всему ее телу. Теперь ее рука опустилась вниз, чтобы обхватить гладкий холмик. Она сгребала влажную борозду длинным пальцем. Половые губы легко приоткрылись, когда она подразнила себя, чувствуя новый прилив нектара. Пульс в ее клиторе уже становился таким сильным.

«Ой, папа, мой дорогой папа», — вздохнула она. Это был едва слышный шепот, когда кончик пальца обвел ее чувствительный бугорок.

Где он был? Что он делал? Принимал ли он душ? Думал ли он о ней, пока поглаживал эффектный член? Когда они вернулись с пляжа, она убедила его, что было бы хорошей идеей разойтись и позволить событиям дня погрузиться в них. Приняв успокаивающий душ и немного подумав о случившемся, они могли сесть в номере отеля и поговорить, об этом. Но самая логичная мысль, которую она могла придумать, заключалась в том, как сильно ей хотелось больше того, что они пробовали только на пляже... перед нетерпеливым свидетелем.

Анастасия заставила себя перестать массировать клитор. Она просто уходила в его комнату. Все бы ничего. Восхитительно, чертовски хорошо. Он, вероятно, даже ждал бы ее.

Она поспешно обернула одно полотенце вокруг своего тела, а мокрые волосы собрала другое. Она уже точно знала, какой комплект бюстгальтера и трусиков надеть, чтобы сделать впечатляющий вход в комнату отца. Это не было бы такой уж большой проблемой. Он видел ее в бюстгальтере и трусиках бесчисленное количество раз, и бикини, которое она носила весь день, больше не прикрывало. Но когда она вернулась в спальню, то обнаружила небольшое изменение в плане.

Отец лежал на ее кровати, голый, каким они родились. Он сложил все подушки, чтобы подпереть себя, позволив своим ногам вытянуться вперед, по кровати. Его большая, спелая эрекция выступала на упругом прессе, в то время, как он небрежно ласкал свои тяжелые яйца левой рукой. Справа он прижимал к лицу смятые плавки бикини своей дочери, те самые, в которых она намазывала кремом на пляже. Она бросила их на пол, когда раздевалась перед душем. Запах должен был быть ужасно острым, и Максим Игоревич совершенно ясно давал понять, как сильно он наслаждается ее ароматом.

Анастасия на несколько секунд застыла на месте. Отец только усмехнулся.

«Обычно ты проводишь гораздо больше времени в ванной комнате любовь моя», — поддразнил он. — Все в порядке доченька?

— Хм, — улыбнулась она. Анастасия заставила себя спокойно подойти к туалетному столику и сесть, хотя ей очень хотелось запрыгнуть на этот красивый член и скакать на нем, пока она не забыла свое имя.

— Спасибо, я чувствую себя очень комфортно, — вздохнула Анастасия. Рука отца оторвалась от яиц, чтобы схватить толстый стержень члена. Он держал его прямо, медленно поглаживая.

— Мне кажется, ты чувствуешь что-то другое, — застенчиво ответила она. Она стянула полотенце, со своих длинных влажных волос. Чем усерднее она старалась казаться спокойной, тем сильнее пульсировала ее киска.

— Ах, да, возбуждаю свой член, — протянул он с сильным намеком на секс.

«Чувствуешь себя хорошо? Анастасия никогда раньше не говорила так ни с одним мужчиной. Тот факт, что она перешла такую черту, со своим собственным отцом, только разжигала тоскующую боль в ее «Любовной дырочке».

«Да, малышка, это действительно хорошо. Но не так хорошо, как когда ты прикасались к нему. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что моя собственная дочь знает, как делать потрясающую дрочку мужского члена. Напомни мне, чтобы я не спрашивал, где ты научилась этому. Ухмылка появилась на его лице, когда он продолжил поглаживать свой член.

Анастасия смотрела на ухмыляющегося отца, пока думала, стоит ли сказать ему, что она сделала по крайней мере дюжину дрочек парням, которые ей не нравились настолько, чтобы трахаться с ними. Он просто продолжал улыбаться ей с тлеющим взглядом в глазах, продолжая гладить свой член. Ее киска казалась такой, будто она не переставала сочится соками весь день.

— Итак, — заявила она, стараясь казаться спокойной, — ты думаешь, что одна дрочка члена на пляже позволяет тебе лечь в мою кровать и подрочить свой член, пока ты нюхаешь мои грязные трусики?

Она едва могла поверить, что сказала это, и глаза ее слезились от нервного возбуждения.

«Это было бы не в первый раз», - признался он, все еще гордо улыбаясь.

Анастасия была потрясена. Ей потребовалось некоторое время, чтобы обрести дар речи, а когда она обрела его, казалось, что он исходит откуда-то из глубины ее горла.

— Ты... кончал, когда делал это? - спросила она.

— Да, — ответил он. — Каждый раз. На себя. Но иногда, я просто кончал прямо тебе в трусики. Мне действительно тяжело думать о том, как ты надеваешь их, пропитанные моей спермой.

Он все еще продолжал медленно поглаживать, но его хватка на члене стала тверже. Анастасия сбросила полотенце и села, раздвинув свои длинные гладкие бедра. Ее сердце бешено колотилось, когда она раздвинула пальцами скользкие половые губы, массируя свою щелочку, а отец открыто наблюдал за ней. Он застонал, его покрытая волосами грудь вздымалась. Анастасии показалось, что она могла бы взорваться, позволив ему увидеть, как ее палец проникает, во влагалище. Она медленно вытащила его обратно и снова ввела два пальца при следующем вводе.

«Это действительно возбуждает, папочка», - сказала она тоном матроны. «Я не могу поверить, что я такая ненормальная».

Ее пальцы были влажными и теперь так легко скользили в ее «Любовную дырочку».

«Каков отец, такова и дочь», — сказал он.

«Я вряд ли могу сравниться с тобой».

Отец рассмеялся. Теперь его член казался еще больше, если такое было возможно. «Ты только что дрочила собственному отцу в общественном месте на пляже... даже зная, что за тобой наблюдает совершенно незнакомая тебе женщина. Поверь мне, малышка. Мы определенно в одной команде. Мы были созданы друг для друга».

— Господи, — простонала дрожащая дочь. Мысль о том, что они созданы друг для друга, заставила ее киску затечь сильнее, чем все остальное, что произошло.

Отец тихо застонал, от удовольствия и крепко сжал свой член. — Это все твоя вина, юная леди.

Пальцы Анастасии продолжали двигаться. Она остро ощущала на себе пристальный взгляд отца.

— Моя вина?

— Да. За то, что ты именно та девушка, о которой я всегда мечтал в своей жизни. И за то, что ты такая чертовски красивая. И у тебя такое потрясающее тело, которое сводит меня с ума. Я так сильно хочу лизнуть твою «Любовную дырочку», прямо сейчас, что готов взорваться.

Анастасия встала, снова испытав шок. Когда она подошла к кровати, ее длинные ноги дрожали.

— Ну, мы не можем допустить, чтобы ты взорвался папочка.

Она присоединилась к своему возбужденному отцу на кровати и раздвинула бедра. Ее тело задрожало, когда она наблюдала, как отец принимает нужную позу. Через несколько секунд, он приблизил свое лицо так близко к ее раскрытой, пульсирующей киске, что она могла чувствовать жар каждого его вздоха.

— Боже мой!, — прошептал отец. «У тебя самая красивая киска, которую я когда-либо видел. Не могу поверить, какая ты, влажная уже».

Отец с жадностью поцеловал ее зияющую щель влагалища. Его язык быстро проник в отверстие ее детородного канала, а затем снова вышел наружу. Анастасия вскрикнула.

«Боже мой, я не могу поверить, что это действительно происходит папочка», — выдохнула она.

Его язык медленно двигался вверх, по ее половой щели, наконец втягивая в себя ее клитор. Он просунул большой палец в его ножны и начал водить кончиком языка вокруг сверхчувствительного бугорка.

Странные заикания, вырывающиеся из горла Анастасии, были смесью вздохов и недоверчивого смеха. Прошло много времени с тех пор, как ей хорошенько и тщательно вылизывали киску. Теперь ее собственный драгоценный отец давал ей лучшее, что у нее когда-либо было.

Она всегда говорила себе, что сделает для него все, поэтому предположила, что это попадает в эту категорию. Конечно, в данный момент она действительно ничего не делала для него, кроме как терлась о его рот и пальцы, когда они разжигали яркий горячий огонь в глубине ее существа. Это только заставило ее захотеть рассмеяться еще сильнее, но его язык и большой палец ловко поменялись местами, и она внезапно потеряла способность думать о чем-либо, кроме удивительного сексуального удовольствия, пронизывающего ее прекрасное тело.

Анастасия начала бредить, от удовольствия. Она потеряла счет времени. В какой-то момент она поняла, что лежит на спине на нагроможденных подушках у изголовья кровати, высоко подняв ноги, в то время как отец продолжал свой восхитительный натиск. Он сосал ее набухший клитор, в то время как два его пальца скользили внутрь и наружу ее влагалища. Затем один из пальцев изменил курс и прошелся по ее сморщенному ободку ануса.

Дочь вскрикнула, когда Максим Игоревич коснулся ее ануса. Его палец был скользким, от ее соков, и он массировал тугое кольцо ануса, в то время как отсасывал, ее клитор, было достаточно, чтобы она увидела искры в глазах. Затем он провел кончиком пальца прямо внутри узкой дырочки ануса, едва дойдя до первой костяшки. Этого было достаточно, чтобы заставить дочь захныкать. Она чувствовала, что становится слабее по мере того, как ее удовольствие становилось все сильнее.

«Мм, папа...Что ты творишь!», — выдохнула она.

Палец Максима Игоревича медленно протолкнулся внутрь, открыв отверстие и осторожно проложив горячий след в ее заднице. Затем его большой палец скользнул обратно в ее киску. Он покачал рукой, палец скользил вверх, по ее заднице, в то время как большой палец оттягивался назад, большой палец скользил внутрь, в то время как палец оттягивался назад. Все это время его губы были сомкнуты вокруг ее клитора, а его язык хлестал, по горящему маленькому бугорку, пока Анастасия не захотелось упасть в обморок от получаемых сексуальных удовольствий.

Она глубоко ахнула и начала кончать. Все ее тело дрожало, когда ударные волны удовольствия пронзали ее от пяток до висков. Она вцепилась в голову отца, пытаясь ухватиться, поддаваясь сильным ощущениям.

Она мгновенно осознала тот факт, что никогда не испытывала такого ошеломляющего оргазма. Она боялась, что никогда не сможет отдышаться. Но она, конечно, это сделала, и поймала себя на том, что смотрит в темные, блестящие глаза отца, когда он смотрит на нее, из-под ее бедер. Его губы и подбородок блестели от сексуального сока дочери.

«Папа, Мм.....» Она слабо прошептала. «Мне так хорошо!».

Максим Игоревич приподнялся и наклонился над ней. Она чувствовала, как его глаза держат ее в плену.

«Я так сильно тебя люблю доченька. С первого дня твоего рождения, — сказал он ей, и его голос звучал уверенно.

«Я тоже люблю тебя, папа. С того дня, как я родилась!».

Анастасия поняла, что они никогда не смогут честно произнести эти слова никому, кроме друг друга. Они казались ей редкими, особенными словами, только для них, и она затаила дыхание, от осознания того, насколько глубоко они для них значили.

Максим Игоревич наклонился и поцеловал ее. Он поцеловал ее так, как будто нуждался в ее губах, чтобы жить. Его губы и язык впитали сильный аромат ее влагалища. У нее закружилась голова, когда она почувствовала вкус себя на рту отца.

Его набухший член покачивался между их вспотевшими телами. Анастасия обеими руками потянулась к ноющему горячему члену. Одной рукой она обхватила его яйца, а другой обхватила толстый ствол члена. Она почувствовала его большой, раздувающийся купол головки и обнаружила, что она была влажной, от предварительной спермы.

— Мне нужно трахнуть тебя сейчас, малышка, — выдохнул отец, не прерывая полностью их поцелуй.

Анастасия заскулила ему в рот и направила его удивительный член к своей половой щели. Она все еще чувствовала кайф от оргазма, и все же она была ошеломлена желанием почувствовать его член внутри себя. Каждый из них слабо застонал в рот другому, когда полная круглая головка члена отца вдавилась в ее капающую половую щель. Она вцепилась в его мускулистую задницу, пока он проникал в нее глубже. Член отца был таким длинным и толстым. Анастасия почувствовала, как ее глаза слезятся, когда он постепенно проникал в её «Любовную дырочку».

Она почувствовала, как он на мгновение замер. Он позволял ей чувствовать тепло и пульс своего твердого как камень члена. Они просто смотрели друг на друга, делясь своей запретной, взаимной похотью. И все же между ними было так много любви. Как это может не казаться таким совершенным?

Максим Игоревич отвел свой член назад, а затем протолкнул обратно внутрь влагалища. Анастасия застонала и захныкала: «Да, папа. Да... пожалуйста, трахни меня».

Отец с готовностью подчинился настоятельной просьбе дочери. Он начал входить в нее ровными толчками. Поначалу ритм был ровным и терпеливым, сильное скольжение его члена, казалось, открывало новые пути наслаждения в ее теле с каждым движением. Она ворковала, хныкала и стонала, пока ее киска с жадностью поглощала каждый сантиметр его члена.

«Боже мой, — подумала она, — мой красивый отец такой горячий любовник!» Она не могла решить, было ли это лучшим или худшим, что могло случиться. Ее киска говорила ей, что она лучшая. Каждый покалывающий нерв в ее теле тоже говорил, об этом. Когда он начал сосать ее соски, закачивая все сильнее и быстрее в ее детородный канал свой член, она прекратила сопротивление и впилась ногтями в его изгибающиеся щеки задницы, едва стесняясь повредить кожу. Вскоре он начал вдалбливаться в нее с силой, ударяя всем ее телом о матрас. Она почти начала чувствовать, как будто ее трахают на батуте.

— Мм...м, — простонал Максим Игоревич, — твоя киска чертовски восхитительна.

— И, твой член тоже, — тихо прошептала Анастасия в ответ, — трахни меня так сильно, как хочешь, папа. Я люблю твой член. Он большой, твердый для тебя. Оо...о, ты заставишь меня кончить на тебя.

Анастасия вскрикнула, когда очередной оргазм, казалось, захватил все ее существование. «О Боже, теперь, детка! Сейчас! Кончи со мной, папочка. Кончи прямо внутрь меня... Наполни свою любящую дочь всем, что у тебя есть!».

Максим Игоревич застонал, когда его перегретый член начал подпрыгивать, от глубоких волн удовольствия. Анастасия чувствовала, как интенсивная пульсация набухшей плоти наполняет ее. Она видела радость в его глазах, и они, казалось, заблестели, от несравненного удовольствия. Она могла сказать, как хорошо она, должно быть, чувствовала к нему. Это было шокирующие, новое, для нее ощущение, которое, казалось, только усиливало края и без того непреодолимого оргазма.

Она провела руками, по его сильным, мускулистым рукам, поражаясь, как они могут быть такими красиво твердыми, но при этом так сильно дрожать, когда он тратит свои сильные спазмы внутри нее. Из него вылилось так много спермы, что она начала выливаться обратно из нее. Она чувствовала, как она просачивается наружу, вниз, стекает на ее покалывающий ободок ануса.

Даже после их взаимного пика они продолжали бороться друг с другом, выжимая каждую крупицу удовольствия, из получаемой радости. Но они просто не хотели прерывать свой первый секс.

Они лежали вместе, и между ними был слышен только звук их тяжелого дыхания. Их обнаженная, потная плоть вздымалась от усилий. Член Максима Игоревича медленно расслабился, смягчаясь, и выскользнул, из сексуально удовлетворенной киски его дочери. Анастасия разочарованно тихо ворковала.

Она почувствовала тепло по всему телу. Все было идеально, вплоть до липкой струйки спермы ее отца из половой щели ее киски. Он прижался к ней, прижимаясь своим влажным членом к ее заднице.

«Я так люблю тебя, папа», — вздохнула Анастасия.

— Я тоже люблю тебя, девочка моя, — ответил он, обхватывая одну из ее полных сисек своей большой рукой.

Он уже много лет не называл ее девочкой-ангелом, и услышав это, Анастасия почувствовала тепло и спокойствие, оказаться в любящих объятиях своего отца.

— Папа... Она вздрогнула, а потом замешкалась.

— Да, малышка?

— Не могу поверить, что во мне сейчас так много спермы. От одного этого слова у нее побежали мурашки, по коже.

— Мы же не предохранялись с тобой, да, гм... Извини, детка. Думаю, мне лучше купить презервативы как можно скорее».

— Нет, папа. Думаю, тебе лучше не надо их покупать. Она улыбнулась про себя и тихо хихикнула.

— Ты хочешь забеременеть, — прошептал он, его губы были рядом с ухом. Затем он слегка поцеловал ее в шею.

Последнее, что она помнила перед тем, как уснула, было ощущение губ и дыхания Максима Игоревича её отца на впадине у основания ее шеи.

Через девять месяцев Анастасия родила девочку. Сказав матери, что занималась сексом с каким-то немцем, когда была на отдыхе в Турции с папой, и забеременела от этого немца.

Тайну рождения своей второй дочери Максим Игоревич, от собственной дочери, до сих пор скрывает, от всех. Это их общая тайна с Анастасией, сексом они занимаются, до сих пор...