На следующий день мама вернулась из командировки. Вера старалась не показывать виду, что у них с отчимом было ЧТО-ТО (она тогда ещё не знала заграничного слова «петтинг»). Перед сном она снова услышала из маминой спальни знакомый скрип кровати, охи и стоны. Она представила, как Виктор Степаныч сосёт мамину грудь, лижет её пизду, а потом вставляет в неё свою толстую коричневую «сардельку». Веру даже охватило чувство... не то зависти, не то ревности. Тем не менее, она почувствовала возбуждение, и рука сама потянулась к заветному месту, пальчики занялись уже привычным делом, надрачивая Верин клиторок до оргазма.

Утром Вера проснулась поздно. Степаныч ушёл на работу, у мамы был выходной, и она отправилась за покупками. Вера умылась, пошла на кухню приготовить себе завтрак. Она достала из холодильника два яйца, положила их пока на столе. Ещё на полке она обнаружила связку бананов, оторвала один и тоже положила на стол. Без всякой задней мысли, просто положила, но получилось так, что банан оказался между двух яиц. Вера хихикнула — натюрморт очень напоминал мужской половой орган.

И тут у Веры возникла идея. Она сняла трусики, оставшись совсем нагишом, взяла банан и приложила его к своей вульве. И снова хихикнула. Потом раздвинула ножки и зажала банан между ними. А потом сзади из-под попы просунула банан между ног и кончиком банана дотронулась клитора. Эта игра очень понравилась её письке, которая тут же отозвалась бурным выделением соков. Вера дрочила пиздёнку бананом и спереди, и сзади, и сверху, и снизу... Вот сейчас, сейчас её охватит оргазм. Вера закрыла глаза и ждала момента, когда вот-вот одна за одной на неё нахлынут острые и одновременно сладкие волны. Вера увлеклась так, что не услышала, как открылась входная дверь. Мама вошла на кухню как раз в тот момент, когда первая волна, сотрясая её, прокатилась от низа живота до самой макушки...

— Вера! — воскликнула мама. — Ты чем занимаешься?!!

— Ни... чем... — только и могла простонать Вера, корчась от оргазмических судорог.

Мама поставила сумки с продуктами, выхватила у Веры из рук банан и швырнула его в мусорное ведро.

— Офигеть можно! — и с размаху шлёпнула дочь по голой попе.

Вера умчалась в свою комнату, бросилась на кровать и разревелась. Она не выходила оттуда до вечера. Даже когда пришёл с работы Степаныч, и мать позвала её ужинать, Вера не покидала своего убежища.

— Представляешь, — сказала мама Степанычу, — наша дочь занимается онанизмом!

— И что тут такого? — пожал плечами Степаныч, хотя холодок от чувства вины пробежал по спине, ведь это он её научил.

— То есть как это, что такого?

— Маш, ну ты ж и сама иногда занимаешься.

— Мне сорок лет. И я замужем. А она девочка.

— Ну, во-первых, уже не девочка, а девушка...

— А может стать и не девушкой. Она стояла вот тут, на кухне, и онанировала бананом. А если она проковыряет там себе?

— Успокойся. Я думаю, она умная девочка и ничего плохого себе не сделает. Ты ругала её?

— Я её налупила.

— Напрасно. Извинись перед ней.

— Я?! Это она должна извиниться!

— Ну хорошо. Я с ней поговорю.

Виктор Степаныч постучал в комнату Веры и вошёл. Девушка лежала лицом вниз на кровати. Отчим погладил её по голове. Вера передёрнула плечами.

— Прости меня, Верунь, это я во всём виноват.

— При чём здесь ты? Я сама спалилась.

— Так ведь я, дурак, тебя научил...

Вера поднялась, обняла Виктора Степаныча, уткнулась лицом в его плечо.

— Уйду я. В общаге жить буду.

— Не делай глупостей. Я уже с ней поговорил, сказал ей, что она, мол, сама... не без греха. Она больше не сердится. Она только боится, как бы ты целку себе не порвала. Пойди, помирись.

— Ладно...

Вера пошла на кухню.

— Мам, прости, я больше не буду.

— Ладно, доченька, и ты меня прости. Я и забыла, что ты у меня уже взрослая...

Когда Виктор Степаныч и мама Веры улеглись в кровать, супруга обратилась к мужу.

— Слушай, а ведь девочку и впрямь надо чему-то учить.

— Да ладно, сама научится.

— Давай, может, как-нибудь покажем ей, как мы... ну... как надо.

— Маш, да ты чего? — Степаныч возмутился, хотя ему самому идея понравилась.

— А что? Ты хоть покажешь ей как мужской член выглядит, а я... ну... как с ним обращаться.

— Ну давай. А когда?

— Да хоть сейчас.

Маша встала с постели и постучалась в комнату дочери:

— Верочка, можно тебя на минуточку?

Вера уже начала мастурбировать перед сном, и ей очень не хотелось прерываться.

— Зачем, мам? Я уже сплю.

— Мы с Виктором Степанычем хотим тебе кое-чего показать.

Вера нехотя встала с постели, натянула трусики и вышла к матери.

— А чего?

— Пойдём.

Мама повела дочь в свою спальню, включила свет. Степаныч лежал в кровати под одеялом.

— Мы хотим устроить тебе секс-просвещение. Ты видела когда-нибудь мужскую писю?

Вера покраснела, а Степаныч подмигнул ей, мол тихо, не спались.

— Не-а, — ответила Вера.

— Вот смотри, — мама откинула одеяло, Степаныч лежал совсем голый. — Вот это член, а это яйца, там семенная жидкость. Чтобы она попала в организм женщины, член должен встать и войти в женскую писю. Но чтобы произошло семяизвержение, член должен там быстро двигаться, туда и обратно. Поняла?

«Господи, — думала Вера, — ну что же она из меня дурочку делает? Это же и десятилетнему ребёнку известно!» Тем не менее, ответила:

— Поняла.

— Хочешь посмотреть, как семенная жидкость выходит?

Вера уже видела это несколько раз, но на это же можно смотреть бесконечно. Она кивнула. А мать уже начала дрочить член Виктора Степаныча. Она сама сильно возбудилась от этого.

— Ой! Мне только... Вить,. . мне самой тоже надо...

Мама Веры задрала ночную рубашку, уселась верхом на Виктора Степаныча и засунула его член в свою уже мокрую волосатую пизду.

— Только... Вить... Ты в меня не кончай, ладно? Чтоб Вера видела, как ты... В общем, когда... вынимай, хорошо?

— Да, Маш, — ответил Степаныч.

Маша начала скакать на члене Степаныча, при этом охая и стоная. Она скакала всего минут пять, после чего слезла, села рядом с супругом, широко раздвинув ноги, и с хлюпаньем принялась дрочить мокрую вагину.

— Дочь... ты тоже... можешь... онанировать... Только пальчиками.... Одними пальчиками... пальчиками можно...

Но Вера даже не нуждалась в этой команде, её ладошка уже давно была в трусиках. А мама продолжала давать указания:

— Вить... ну ты давай... покажи ей, как...

Член Виктора Степаныча был весь в пене от выделений Маши, Степаныч принялся дрочить его, вторя Машиным хлюпаньям. Вера освободилась от трусиков, и хлюпанье её маленькой письки слилось в общее трио. Когда член Степаныча начал выстреливать сперму, мама Веры протяжно выдохнула: «О-о-о-ххх!» И откинулась на спину, закрыв глаза. Степаныч поманил пальцем Веру подойти ближе и, пользуясь тем, что мать не видит, сам подрочил ей клитор, отчего Вера тоже быстро кончила.

На другой день и мама, и Степаныч были на работе. К Вере в гости заглянула Мила. Подружки поцеловались в знак приветствия и, не теряя времени, занялись мастурбацией. Надрочившись, принялись болтать о своём, о девичьем.

— Представляешь, — говорила Вера, — меня мамаша спалила. Я шалила с бананом...

— С бананом? А ты что, его уже... туда?

— Не, я только снаружи. Короче, она входит, а я кончаю. Разоралась, конечно. Зато потом они с отчимом показали мне как они ебутся.

— Да ты что?!

— Ага. Сказали, что устроят мне урок секс-просвещения.

— Здорово. И как они?

— Мамаша сверху на хуй села и прыгала. А потом себе пизду тёрла, а Степаныча попросила для меня кончить.

— Ух! Ну ваще... Я бы тоже посмотрела.

— Как ебутся?

— Ну да. И как мужчина... это... кончает.

— Ну это мы как-нибудь устроим. Мама скоро опять уедет. Может, я отчима уговорю, чтоб он на нас обеих подрочил.

— А ты знаешь... — призналась Мила. — А я уже не девушка.

— Как?! А ты что?! А с кем?!

— Да ни с кем. С пенальчиком от губной помады. Я с ним игралась и... короче, слишком глубоко засунула. И больно стало, и кровь пошла.

— Дура ты.

— Ну да... А что делать? Назад не вернёшь. Вот так влюбишься, а парень скажет: «Ах, ты не целка! Не женюсь на тебе!»

— Ой, да ладно. Так и объяснишь, что сама порвала.

— А поверит?

— Ну, если любит — поверит.

— Зато теперь и банан можно... туда.

— Ага. А мне Степаныч ещё знаешь что? Письку лизал.

— И как?

— Классно. Мне понравилось. Хочешь, я твою полижу?

— Ну давай. Может залижешь мне там.

Девушки рассмеялись.

— Только ты ляг, и ноги раздвинь.

Вера устроилась между ног подруги, провела языком по малым губкам снизу до «клавиши» (так она обозвала длинную крайнюю плоть клитора). Мила вздрогнула от приятных ощущений.

— Нравится? — спросила Вера.

— Ещё... — Мила закрыла глаза, она представила мужественного прекрасного принца, который водит своим членом по её вульве от промежности до клитора.

Вера лизала усердно. Ей самой это нравилось, её возбуждали стоны Милы и встречные движения тазом, ей нравилось ощущать языком нежную мягкость вагины и выпуклость клитора, чувствовать вкус и запах соков Милы. Этот запах волновал и будоражил, просто сводил с ума. Соки текли из неё самой, клитор изнывал, жаждал манипуляций с ним. Вера нащупала рукой маленькую подушку-думку, зажала её между ног, чтобы двигать тазом и тереться о неё клитором.

Мила кончала долго и бурно, выгибаясь всем телом, громко крича. Когда она кончила, Вера встала на ноги, сморщив носик и лобик, неистово тёрла пальцами клитор, превращая неимоверное возбуждение в оргазм...