Проснулся я от дикого скрежета в голове. В ушах гудело, рот был сухой, как в пустыне, а на языке стоял странный горько-солёный привкус. Спермы. Привкус спермы. Я лежал на верхней полке в своём купе, а на нижней спала Ирина.

Светило утреннее солнце, за окном мелькали степи. Я осторожно спустился вниз и сел напротив неё. Она спала, разметавшись. Лицо у неё было опухшее, особенно губы — они были такими пухлыми, набухшими. Но я-то знал, почему. На шее красовались синяки от пальцев, а на плече был отпечаток зубов. Одета она была в ту самую сорочку, которая теперь была вся в засохших пятнах и дырах. Один сосок выглядывал наружу. Я посмотрел на неё, и у меня встал. Просто с утра, глядя на эту раздолбанную, спящую блядь, у меня встал колом. В голове проносились картинки вчерашнего вечера: как её трахали, как она сосала, как её унижали.

Вдруг она зашевелилась, застонала и открыла глаза. Она поморгалась, пытаясь сфокусироваться на мне. Видно было, что она тоже охуела от похмелья.

— Леш... что... что произошло? — хрипло выдохнула она.

— А ты ничего не помнишь? — спросил я.

Она приподнялась на локте, посмотрела на себя, на свои синяки, потрогала лицо и губы. И вдруг её глаза стали округляться. Она начала вспоминать. Сначала медленно, потом быстрее. Её лицо стало алеть.

— Ойй, бляяяя... — прошептала она. — Это... это всё было на самом деле? Эти парни... я им... я всем...

— Да, — кивнул я. — Ты вела себя как самая конченая шлюха. Тебя ебла толпа мужиков. А я на всё это смотрел.

Она не сказала ни слова. Просто опустила голову и зарылась лицом в подушку. Но я видел, как её плечи задрожали. Я думал, она плачет от стыда. Я подошёл, хотел положить руку.

— Ирин...

Но она перевернулась. И я увидел, что она не плачет. Она ухмыляется!

— Бляяядь... — протянула она с какой-то долгой, сладкой усмешкой. — Ну я и сучка... Мне стало и стыдно, и дико заводило одновременно.

— Леш, есть что-то выпить? Мне пиздец как стыдно. Вино осталось?

— Да, щас налью.

Она громко, по-шлюшьи рассмеялась и, постанывая, сказала: «Я хочу в туалет, а мне пиздец стыдно выходить из купе». Выпила вина и поплелась в туалет.

Сходила, умылась, взбодрилась. Я ей принёс кофе. Она сидела, пила кофе и вино вперемешку и прятала глаза.

— Леша, извини меня, пожалуйста. Я вчера пипец как напилась и вела себя как последняя блядь. Извини меня.

Сидели больше часа, она почти выпила вино, начала приходить в себя и начала расспрашивать, а я ей рассказывал всё происходящее. Она где опускала глаза, где-то смеялась.

Была остановка, и я собрался сходить на улицу покурить и заодно купить пивка, похмелиться. Ирина идти отказалась.

Сходил в магазин и стою курю возле вагона, и ко мне подошли Дима и ещё один парень с вчерашнего вечера.

— Дима: Здорово! Нуу, бляя, вчера пиздец было! — заржали они. — Как там шлюшка твоя, живая?

— Я: Да, в купе сидит, стыдно ей пиздец, выходить стесняется.

— Дима: Да ладно, что! Она огонь вчера была. Редко такую встретишь. И по ней не скажешь, что она такая. Молодец баба, столько пацанов она вчера обрадовала. Мы чуть позже к вам зайдём, подержим её, чтобы не переживала.

Я зашёл в купе, сказал, что все только довольны и тебя только хвалят, что такую редко встретишь. Она улыбнулась, и в глазах появился блеск, скорее от вина.

Мы с ней продолжили пить пиво и общаться.

Вдруг в дверь постучали. На пороге стоял Дима и ещё двое друзей с вчерашнего вечера.

— Дима: Ирка, привет! Ну, как ты, живая?

— Ирина: Ооойй, бляя, живая... Мальчики, мне так стыдно просто пиздец, я не знаю, как с вами говорить.

— Ой, да ладно, всё вообще супер было. Такое долго не забудем.

И мы все продолжили пить пиво, общаться. Ирине показывали вчерашнее видео, она была в шоке, ей было очень стыдно, а в каких-то моментах горели глаза, и она прикусывала губу — было видно, что она возбудилась.

Так примерно час сидели, общались и пили пиво, и рассказывали про вчерашний ганг-банг. Было видно, как Ирина заводилась. Один парень сидел, обнимал Ирину, и что-то в ней переключилось. Стыд уступил место тому самому, знакомому до оскомины, шлюшачьему азарту. Всё общение было на тему того, как её пускали по кругу, и она сидела и нормально общалась, было видно, что ей всё это понравилось.

— Дима: Ирка, а ты завтракала сегодня?

— Ирина: Неее, только вино и пиво!

— Парни: Ооо, а может, покормим кошечку?

— Ирина: Мммм, ну если только чуть-чуть...

— Ирин! — попытался я вставить слово, в моём голосе прозвучала жалкая попытка протеста.

— Леш, отъебись! — рявкнула она, оборачиваясь ко мне, и в её глазах плясали бесенята. — Ты же этого хотел! Ты слюной исходил, глядя, как меня пускали по кругу!

Один из них начал трогать её между ног.

— Ооо, парни, она уже вся мокрая! — стоял ржач на весь вагон.

— А для нашей шлюхи самый правильный, питательный завтрак — это свежая, горячая сперма. Но её, голодная сука, надо заслужить.

— Ирина: Да, мальчики, накормите свою кошечку. Шлюшка хочет молочка!

Она жадно, без всяких прелюдий и ложной стыдливости, принялась расстёгивать им ширинки. Её пальцы дрожали, но двигались уверенно и быстро. Она тянула к себе их члены, уже наполовину возбуждённые, большие и разные, засовывала их в рот, облизывая их стволы, пыталась брать полностью, давясь и хрипя, но не останавливаясь. Она работала ртом и руками, как шлюха с многолетним стажем, стараясь обслужить всех сразу, переходя от одного ствола к другому, заглатывая их до самого основания, облизывая яйца, лаская головки. У них свисали большие, полные яйца, и Ирина жадно полировала их члены.

— Ох, ебать, какая жадина! Наглая шлюха! — стонал один из них, вжимая её голову себе в пах, его пальцы впились в её волосы, сминая их. — Глотай, шалава, глотай глубже! Щас будет твой завтрак!

— Да, да, кормите меня, я ваша голодная дыра! — булькала она, насаживаясь на него, её слова тонули в плоти.

— Да, да, сука, она реально голодная! Соси быстрее, блядь, работай ртом!

— Мда, да, я хочу сперму! Умоляю, накормите вашу блядину!

Покажи, как ты умеешь просить.

Она застонала в ответ, и вибрация от этого стона заставила его выругаться от наслаждения. Он схватил её за волосы и начал трахать её рот жёстче, глубже, безжалостно, упираясь в самое горло. Ирина только смыкала веки от блаженства, принимая каждый удар, её слюна обильно текла по его стволу, смешиваясь с его соком, делая его скользким и невероятно притягательным.

— Сейчас... кончаю! Глотай всё, шлюха! Всю! До последней капли!

Он издал низкий, животный стон, его тело напряглось в дуге, и мощная, пульсирующая волна прошла по всей длине его члена. Первая горячая струя ударила ей прямо в горло — густая, насыщенная, с терпким, солёно-сладким вкусом свежего семени. Она с жадностью сглотнула, издавая довольный хрип. Вторая порция, ещё гуще и обильнее, затопила её язык, и она завороженно покатала её во рту, ощущая нежную, бархатистую, кремовую текстуру с лёгкой горчинкой. Третья струя, уже менее обильная, забрызгала ей нёбо, щёку, подбородок. Он вытащил свой член, всё ещё пульсирующий и источающий сок, с него на её подбородок упала последняя, тяжелая, прозрачно-белая капля.

— Лижи, — скомандовал он, проводя влажным, чувствительным кончиком по её испачканным губам. — Всё слижи. Чисто. Я хочу видеть, как ты любишь это на вкус.

Она с рабской покорностью и явным наслаждением высунула язык и начала тщательно, смакуя, вылизывать его член, подхватывая каждую каплю, собирая сперму с его кожи, с его волос, облизывая свои собственные пальцы, с которых тоже стекала белая жидкость. Это было так откровенно, так сладострастно и так сильно, что любое прикосновение к собственному телу вызывало мурашки и жгучее желание прикоснуться к этому сияющему влагой, могущественному члену, почувствовать его пульсацию на языке и разделить с ней этот порочный пир.

— Первая порция завтрака есть. Давай теперь следующую порцию заслужи!

Все заржали: «Реально спермоприёмник! К такой шлюхе надо толпами приезжать и сливать толпой!»

— Да, блядина редкая, голодная! Работай, шлюха! Ты же для этого создана!

— Будешь нашей блядью? Хочешь, чтобы мы тебя под всех подкладывали?

— Ирина: Да, да, подкладывайте под всех! Я ваша шлюха! Хочу, чтобы меня так постоянно ебли!

— Я бляяяяядььььь, конченая, хуесоска!

Я стоял, дрочил и был в шоке, какая она сука, как она изменилась за два дня и показала свою сущность. Это была реальная шлюха.

Она продолжала сосать два члена, её рот скользил по смазанным стволам опухшими губами.

— Я ваша голодная шлюха... ваша дырочка... ваша спермоприёмница... наполните меня... я умоляю...

И оба члена обильно наполнили её рот, а её аж трясло от кайфа, когда в рот стреляли струи спермы. Она жадно всё глотала и мурлыкала от удовольствия.

Дальше я лёг на спину на диван, она перекинула ногу через меня и опустила свою мокрую, растрёпанную киску прямо на моё лицо. Попа у неё большая, она полностью покрыла моё лицо, её киска была очень набухшая, влажная. Я почувствовал на своём лице её жар, её дрожь.

— Лижи, Леша, вылижи свою блядь хорошенько, — прохрипела она сверху, её голос был глухим от усталости и возбуждения. — Вычисти меня всю. Я должна быть чистой для следующих.

Я широко открыл рот и высунул язык, упёршись им в её набухшую киску.

Она была невероятно горячей, пульсирующей, набухшей до предела. Я начал работать языком — быстро, жадно, стараясь проникнуть как можно глубже, вылизывая густую, белую, кремовую сперму и её соки, которые скопились внутри нее с вчерашнего дня. Она была теплой, солёной, с отчётливой горчинкой и лёгким металлическим привкусом. Её соки, смешиваясь с ней, создавали неповторимый, пьянящий коктейль, который я с жадностью глотал, чувствуя, как по телу разливается волна животного возбуждения. Потом я переместился ниже, к её заднему проходу. Он был тугой, сморщенный, но тоже растянутый и испачканный. Я провёл языком по чувствительным круговым мышцам, заставляя её вздрагивать и стонать, вылизывая и оттуда остатки чужого семени. Это было унизительно и невероятно сладострастно.

И один из них молча подошёл, грубо хлопнул Ирину по заду, раздвинул её ягодицы и, плюнув себе на руку для смазки, с одного мощного толчка вошёл в её уже обработанную мной задницу. Ирина дико вскрикнула, её тело напряглось и прогнулось над моим лицом от неожиданности и боли, но она не сопротивлялась, а лишь сильнее вжалась своей пиздой в мой рот, глубже насаживаясь на мой язык. Мужик начал её долбить сзади, жёстко и ритмично, его яйца шлёпались о её плоть, а его низкие рыки сливались с её хриплыми стонами. Я лежал под ними, зажатый её телом, и продолжал лизать её киску, пока её трахали в задницу. Я чувствовал каждый толчок, каждое движение его тела внутри неё, отдававшееся в её плоти и передававшееся моему языку. Воздух выл от звуков грубого секса: шлепков кожи, хлюпанья, стонов и мата.

Потом он кончил, с громким стоном вытащил свой член, и из её растянутого ануса хлынула новая порция тёплой спермы прямо мне на подбородок и губы. Он отошёл, и почти сразу же подошёл следующий. Этот направил свой член к её переднему входу. Он был меньше размером, но возбуждён до предела. Он вошёл в неё легко, ведь она была уже мокрая от моих ласк и прошлых проникновений. Он начал трахать её нежно, но глубоко, задевая самые чувствительные точки.

— Ирина: Да, да! О, боже! Мальчики, а рот?

— А что, соски? Никто в рот не даёт? — один из них подошёл и начал трахать рот.

Ирина застонала уже по-другому, с наслаждением, начав сама двигаться навстречу ему, при этом всё так же яростно труясь моим ртом. Я лежал внизу, как в ловушке, и продолжал своё дело, вылизывая её клитор и влагалище, пока её трахали в него. Я чувствовал сквозь её плоть толчки другого мужчины, чувствовал, как его член скользит в том самом месте, которое я только что вылизывал. Это сводило с ума. Он кончил быстро, залив её внутренности новым горячим фонтаном. Он отошёл, и его сменил третий. И так продолжалось. Они подходили по очереди.

— Ну что, куколд, нравится, как мы пользуемся твоей женой? Хорошо ей делаем? А ты молодец, чистишь нашу общую блядь.

Ирина в этот момент громко закричала от очередного оргазма, её тело затряслось надо мной, и из неё хлынул новый поток, на этот раз её собственных соков, смешанных с семенем. Я утонул в этом потоке, захлёбываясь, кашляя, но продолжая лизать и глотать. Я просто кончил сам от всего этого унижения и разврата, чувствуя, как горячая волна разливается по моему животу.

Дальше всё продолжилось.

Атмосфера в купе достигла точки кипения. Воздух был спёрмым, густым и тяжелым, наполненным хриплым дыханием, запахом кожи, пота и резким, животным ароматом секса. Ирина стояла на коленях посреди небольшого пространства, её тело блестело от испарины и слюны, грудь тяжело вздымалась. Трое мужчин, могучих и возбуждённых, окружили её, как хищники.

Дима встал перед ней. Его большой, ровный член с налитой кровью, блестящей головкой упёрся ей в губы.

— Открывай, шлюха, — рыкнул он, не прося, а приказывая. — Шире. Принимай хуй.

Она послушно раскрыла рот, и он грубо вставил ей свой член, заходя глубоко в глотку. Она подавилась, слёзы выступили на глазах, но она начала работать горлом, издавая хлюпающие, давящиеся звуки. Её руки беспомощно лежали на его бёдрах.

Под неё лёг один из них, и Ирина села уже на член, а третий пристроился сзади. И у этой бляди были все дырки в работе.

— Дыши, блядь, расслабься! — скомандовал он и, уперевшись, с натугой начал входить в неё. Она завизжала пронзительно, её тело затряслось в шоке, но её держали на месте двое других.

И вот они вошли в неё все трое одновременно. Картина была невероятно развратной и мощной. Ирина была насажена на три члена, как на штыки. Её тело напряглось в дуге, мышцы живота неестественно выпятились. Она не могла издать ни звука, кроме хриплого, сиплого клекота, её глаза были закачены от шока, боли и дикого, немыслимого возбуждения.

Они двигались не в ритм, а кто как мог, рвано и жёстко, растягивая её тело в разные стороны. Со стороны это выглядело так, будто её натянули на члены. Звуки были влажными, хлюпающими, причмокивающими. Воздух наполнился их низкими рыками, её хрипами и похабным матом.

— Ох, ебать, какая тугая шмара! Двигай попкой, сука!

— Глотай, шлюха, глубже глотай! Почти до яиц!

— Да вы посмотрите, как её натягивают нахуй! Красота!

Я видел, как её щёки растянуты от члена Димы, как её глаза, полные слёз, смотрят на меня в немом ужасе и экстазе. Я видел, как её растянутая, разорванная попка сжимается вокруг члена третьего мужика.

Они кончили почти одновременно, не сговариваясь, доведённые до предела этим групповым насилием. Дима с громким стоном вытащил свой член из её рта и залил ей всё лицо густой, белой спермой. Она захлебнулась, закашлялась, но тут же вторая порция ударила ей прямо в открытый рот. Тот, что был в киске, с рыком вогнал себя по самые яйца и начал пульсировать внутри неё, заливая её матку горячей спермой. Третий, в заднице, кончил последним, его сперма вытекала наружу, смешиваясь с выделениями и спермой из вагины.

Когда они вытащили из неё свои члены, она безвольно рухнула на пол, как тряпичная кукла. Из всех трёх её дырок медленно, лениво вытекала сперма, образуя под ней липкую, белую лужу. Она лежала, не двигаясь, только грудь судорожно вздымалась, а из её рта доносились хриплые, прерывистые всхлипы.

— Ну и шлюха... Трёх сразу приняла.

— Надо будет ещё в Астрахани ей такую встречу устроить.

А я продолжал сидеть и смотреть на свою жену, на это месиво из плоти и спермы, и чувствовал, что мы пересекли какую-то окончательную, невозвратную черту.