Long Lost © LateStageInfernalism

******************************************

Ожесточённая дочь жаждет мести, но находит любовь отца.

***

Примечание автора:

В этой истории присутствуют попытка самоубийства и суицидальные мысли. Я не хочу никого этим удивлять, учитывая то, что я знаю об этом предмете. Несмотря на то, как это может показаться, это история любви и искупления.

Я искренне надеюсь, что она вам понравится.

***

-- Джеймс –

Я знаю, что ты думаешь. «Какой сорокалетний мужик станет подбирать женщину-автостопщицу вдвое моложе его?» Это понятная мысль. Честно говоря, я бы подумал то же самое, если бы был тобой. Я бы тебя вообще не винил за то, что ты сейчас называешь меня извращенцем. Я просто расскажу свою версию событий, а ты можешь составить своё собственное мнение.

Я живу в деревне. Ну, честно говоря, деревня, возможно, слишком цивилизованный термин. Я живу там, где от одного дома до другого приходится ехать двадцать минут, а горы находятся совсем рядом. Воздух пахнет сосной, а дни довольно часто становятся холодными.

Я возвращался на своём пикапе домой из соседнего довольно большого города, который находится в двух часах езды по межштатной автомагистрали. Я только что закупил примерно на месяц продукты и всё другое необходимое. У меня было запланировано несколько ремонтных работ, которые я хотел завершить до наступления зимы. Я решил, что если я возьмусь за это, то смогу всё сделать. Плюс, это имело то преимущество, что я оказывался занят. А с будущим я разберусь, когда оно наступит.

Я съехал с межштатной автомагистрали, а затем с главной дороги, которая проходила через маленькую деревню (на самом деле это была просто заправка, два ресторана быстрого питания и крошечный магазинчик) на дорогу, которая должна была привести меня к дому. Мне нравится эта часть пути. Ничего, кроме страны Бога, сосен и дикой природы. Даже ночью здесь можно увидеть всякое. Нужно только быть осторожным, но это того стоило.

К тому времени, как я добрался до этой части дороги, уже темнело. Я проехал около пяти миль и еще десять оставалось, когда я увидел её. Я сразу же забеспокоился. По этой дороге ничего нет, кроме моего дома, а мой ближайший сосед был примерно в двенадцати милях от моего жилища. Она могла буквально идти всю ночь и так никуда не придти. Я решил, что мне нужно остановиться. Если бы со мной была моя жена, она бы точно настояла на этом. Я остановился рядом с девушкой, опустил стекло и поинтересовался:

— Эй, ты в порядке?

Я не мог как следует разглядеть её внешность. Она была По крайней мере она была довольно тепло одета и у неё был рюкзак. Ещё до того, как она заговорила, я понял, что она довольно молода. Похоже, ей было около двадцати.

— Мм. Да.

Она казалась немного неуверенной, и я не мог понять, было ли это вызвано беспокойством из-за незнакомца, который только что остановился, или нерешительностью попросить меня о помощи. Я решил просто спросить:

— Могу ли я помочь тебе добраться куда-нибудь? Эта дорога не ведёт ни к какому месту, и уже темнеет. Я с удовольствием тебя подвезу. Кстати, меня зовут Джеймс.

— Я Танна, — сказала она.

Она посмотрела на меня и спросила:

— А сколько примерно до фермы Дженсенов?

Она, видимо, решила немного проверить меня, чтобы убедиться, что я действительно живу по этой дороге. Умно. Билл Дженсен был моим соседом. Был.

— Их ферма примерно в двадцати двух милях отсюда, — просто сказал я.

— Иисус! Это гораздо дальше, чем кажется на карте. Вы не могли бы меня туда отвезти?

— Э-э. Ну, я не против, но сначала нам нужно немного поговорить.

— Хорошо, — сказала она, открыла дверь моего пикапа, откинула переднее сидение, освобождая проход на заднее, и запрыгнула внутрь.

Когда она села, я смог разглядеть немного тёмно-каштановых волос, выбивающихся из-под шерстяной шапки. Она была моложе, чем я думал, где-то между восемнадцатью и двадцатью годами. У неё было красивое лицо. Её бледная кожа зарумянилась от холода осеннего воздуха. Одежда и пальто были подходящими для похода в прохладную погоду и громоздкими, поэтому всё, что я мог заметить в её фигуре, это то, что она определённо была миниатюрной. Может быть, полтора метра ростом или немного выше. Могу сказать вам сразу, что я был действительно не хотел оставлять её на такой дороге ночью. Она казалась способной и подготовленной, но что-то в том, чтобы просто оставить такую ​​крошечную девочку в глуши, меня сильно беспокоило.

— Спасибо, — сказала она, явно радуясь, что оказалась в безопасности. — О чём именно нам нужно поговорить?

— Ну, — сказал я, отъезжая от обочины. — Ферма Дженсена находится в этой стороне, но там никто не живёт. Он был моим другом, но погиб в прошлом году в автокатастрофе.

— Ох, — только и сказала она и замолчала.

Её лицо выглядело так, будто я только что её ударил, и в её глазах появились слёзы. Я просто ждал, когда она заговорит. Нам ещё предстояло немного проехать.

— Я... он был моим отцом, насколько я знаю, — просто сказала она.

Чёрт возьми. Я не знал, что у него есть дочь. Чёрт, я даже не уверен, что он сам знал, что у него, оказывается, есть дочь. Если честно, я немного скептически отнёсся к её словам. Дженсен был не из тех, кто бросает кого-то, но никогда не знаешь наверняка.

— Извини. Мне не следовало говорить про его смерть вот так. Откуда ты?

— Эм. Канада. Британская Колумбия. Сан-Пикс. Это в нескольких часах езды к северо-востоку от Ванкувера.

— Это... далеко отсюда. — честно говоря, я был очень впечатлён.

Она рассмеялась.

— Да, я тоже так думаю. Мм, я не уверена, зачем проделала весь этот путь именно теперь. Мне никогда не приходило в голову, что он может... — она опять замолчала.

Мне было очевидно, что плана Б у неё не существует. Она пыталась добраться сюда самым дешёвым способом, который могла себе позволить, а теперь в конце пути не было ничего. Теперь я точно знал, что должен ей помочь.

— Мой дом появится примерно через пять минут. Я приготовлю тебе чай, дам что-нибудь поесть. Если нужно, ты можешь переночевать у меня, комнат полно. Или же, если хочешь, я могу отвезти тебя в мотель примерно в сорока пяти минутах отсюда. Там можно без проблем разместиться на несколько ночей. Решать тебе. Но в любом случае, я не могу просто оставить тебя на обочине дороги.

Я действительно не мог оставить её там. Я сделал то, что, как я знал, сделала бы моя жена. Я не говорю, что я бы не сделал того же самого, но она была для меня хорошим проводником по жизни, даже сейчас.

— Эм, — сказала она нерешительно. — Я думаю, чай и еда были бы очень кстати. Я... у меня, правда, не так уж много денег...

— Это просто гостеприимство. Многие люди здесь всё ещё верят в это, так что не думай, что я какой-то особенный. Деньги не нужны.

— Спасибо.., — она, казалось, немного смутилась. — Может, я могла бы переночевать у вас, а завтра мы решим, что делать дальше?

— Отлично. Не беспокойся слишком сильно о завтрашнем дне. Никто не оставит тебя в беде.

Оставшуюся часть поездки мы молчали, что меня вполне устраивало. Её тоже. Я видел, что ей нужно время, чтобы осознать то, что я сказал. И пока мы ехали, я думал. Я вспомнил, что Дженсен некоторое время жил на севере Канады, когда был моложе. Я не мог вспомнить название, но он рассказывал мне о горнолыжном курорте, на котором работал каждую зиму, и обо всех своих безумных выходках. Он упоминал, что иногда спал и с туристками, и с местными девушками. Я быстро подсчитал в уме, и её возраст был как раз подходящим. Мог ли он оставить девушку? Может, он не знал, что она беременна? Это было больше похоже на него. Он никогда не бросил бы ребенка или её мать, я был в этом уверен. Но несчастные случаи случаются. Чёрт. Теперь мне определённо нужно было ей помочь. Билл Дженсен был больше, чем просто мой друг. К тому времени, как он умер, мы стали по сути братьями. Он оставил мне свою землю, зная, что я сохраню её в первозданном виде и, возможно, передам в дар парковой службе или просто оставлю как есть.

Ну, если эта девочка та, за кого себя выдаёт, то земля будет принадлежать ей. Без вопросов. Это самое меньшее, что я мог бы для неё сделать.

Наконец мы подъехали к моему дому. Я был рад, что оставил свет на крыльце включённым, когда уезжал. Я имел обыкновение задерживаться и болтать с людьми, которых я знал, в магазинах или в закусочной, где мне нравилось обедать, а потом поздно возвращаться. Мы вышли из машины, и я повел её в дом.

— Я заварю чай, а пока мне нужно разгрузить пикап. Некоторые вещи можно оставить в нём на ночь, но нужно занести в дом продукты.

Иногда в нашу долину забредали медведи, и они могли натворить дел, если бы захотели.

— Я помогу вам разгрузить машину.

— Тебе не обязательно. Ты гостья.

— Я нахлебница, — засмеялась она, — и я хочу помочь.

Мы так и сделали. Я приготовил чай и проводил её в комнату, чтобы она оставила сумку. Она, казалось, была впечатлена или, по крайней мере, сделала вид, что впечатлена моим домом, что было оценено. Я в живу в доме, который можно назвать большой хижиной. Он простой и деревенский, но удобный.

Мы разгрузили машину в дружелюбном молчании. Вдвоём мы всё сделали гораздо быстрее. Она, может, и была маленькой, но явно была в хорошей форме. Может быть, в лучшей, чем я. К тому времени, как чайник засвистел, у нас уже было всё сложено в кладовой. Я достал немного сэндвичей. Это было просто, но означало, что теперь никто не умрёт с голоду. Она не жаловалась, и мы сели за стол и начали ужинать сэндвичами с чаем.

Она ела так быстро, что я задался вопросом, когда она в последний раз нормально ела. Я постарался поддерживать непринужденный разговор. Невинные шутки, просто чтобы рассмешить её и отвлечь от мыслей о завтрашнем дне. Ей были нужны еда и отдых. Я не собирался позволять ей страдать. И теперь, конечно, я смог хорошо её разглядеть.

На ней был синий свитер, джинсы и поношенные походные ботинки. Она была ростом около полутора метров и очень молода. Тёмно-каштановые волосы были подстрижены в стиле, который моя жена называла пикси, но я просто назвал эту причёску милой. Её кожа была бледной, как снег, и почти идеальной. На лице явно не было никакого макияжа. Хотя она определенно была худой, у неё присутствовали все женские изгибы. Джинсы не оставляли места воображению, демонстрируя упругую задницу, а маленькая грудь была хорошо очерчена свитером. Её глаза оказались льдисто-голубыми, а черты лица были маленькими и нежными, хотя к этому моменту я уже не думал о ней как о хрупкой. Она казалась примерно настолько же жёсткой, как и привлекательной.

Слушай, я не собирался ничего с ней делать, даже если бы она сама предложила. Это нарушило бы гостеприимство, которое я ей оказал, и заставило бы меня почувствовать, что я подвёл Билла. Просто прошло около трёх лет с тех пор, как я последний раз трахался, и я никак не мог не отметить черты привлекательной молодой женщины в моём доме. Она была, мягко говоря, ошеломляющей. Тот факт, что она оказалась в моём вкусе, усилил её естественную привлекательность. В молодые годы я бы включил своё обаяние на полную. Слава богу, я стал старше и если и не намного мудрее, то, по крайней мере, лучше. Твёрже характером, как выразилась бы моя жена.

Мы закончили есть. Я показал ей всё необходимое. Её ванную комнату (она действительно была её, потому что у меня была главная ванная, которой я пользовался), её комнату, гостиную.

— Если ты проголодаешься, просто съешь или выпей то, что найдёшь в холодильнике. Отдохни, а завтра мы поговорим о том, что ты собираешься делать дальше.

— Спасибо... Правда, я это серьезно, — сказала она, закрывая за мной дверь в гостевую комнату.

Я был доволен собой за то, что я сделал. Казалось, что всё хорошо, поэтому я лёг спать.

***

-- Джемма –

Раньше я была очень озлобленным человеком. Я была зла на то, как сложилась моя жизнь, и мне было на кого свалить вину за всё это. Хотя некоторые люди могут сказать, что это естественный результат воспитания и жизненных обстоятельств, я не считаю, что это оправдание или даже причина. Теперь, когда мы разобрались с этим, я могу рассказать вам свою версию событий. Мне всё ещё грустно вспоминать о том, что произошло и что могло произойти.

Всё задуманное оказалось намного проще сделать, чем я ожидала. Мне не пришлось играть так много, как я предполагала. Я на самом деле устала, замёрзла и проголодалась. Я действительно была благодарна, что кто-то остановился и подобрал меня. Я действительно была рада разговору после того, как в течение нескольких недель была практически один на один со своими мыслями. И дом действительно оказался тёплым и приятным.

Я просто презирала владельца.

У меня было заготовлено ещё несколько слезливых историй. Как погибла моя семья, как я узнала, где живёт мой отец, как я путешествовала на автобусе и автостопом по Канаде и западным Штатам. Некоторые из этих историй даже были правдой. Как оказалось, я могла сохранить их на потом. Хорошо. Это делало следующий шаг гораздо более плавным.

Мне пришлось понаблюдать за ним несколько недель. Задавать вопросы (но не слишком много) и сделать несколько звонков. Я даже позвонила ему один раз напрямую по поводу фиктивной доставки, чтобы узнать, когда он будет «доступен». Он ездил в город раз в две недели по понедельникам. Или во вторник, если выпадал праздник. Он всегда уезжал утром и возвращался вечером. Был только один маршрут, который имел хоть какой-то смысл, и он должен был проехать мимо McDonalds. Я могла приезжать туда каждое утро из мотеля, в котором остановилась (который, по иронии судьбы, был тем, в котором он предложил мне остановиться). Там даже был Wi-Fi. Утром обычно проезжало от пяти до десяти машин, чтобы попасть на межштатную трассу. Я знала, что он ездил на красном Dodge Ram 2050 2014 года с индивидуальным кузовом. Здесь было много пикапов, но не так много тех, которые подходили под это описание.

После того, как я увидела, как он проезжает мимо, мне просто нужно было убить время и к середине дня оказаться на его дороге. Я отказалась от двух возможностей попутных поездок. Первая была милой старушкой, но вторая оказалась отвратительным придурком на старом Corvette, который заставил меня крепко сжать баллончик со слезоточивым газом в кармане. К счастью, он уехал дальше. А затем, немного позже, чем я ожидала, но всё же по расписанию, мой отец нашёл меня на дороге.

Он выглядел как на фотографиях, которые у меня были, но... лучше. Мне было странно это понять, но я не позволила этому меня смутить. Он был высоким, худым и имел ту грубость, которая появляется от долгого пребывания на открытом воздухе. На его чисто выбритом лице было несколько глубоких морщин, но это были морщины от улыбки. На нём были какие-то потрёпанные джинсы, ковбойские сапоги и фланелевая рубашка с закатанными до предплечий манжетами, обнажающими довольно внушительные мышцы. От него пахло сосной и древесным дымом. Его глаза... были очень похожи на мои, честно говоря. От него исходила аура расслабленной уверенности, как будто не было ничего, с чем он не смог бы справиться. И он излучал мужественность, но не ту, которой нужно бояться или которая должна доказывать себя. Даже то, как он сидел, говорило мне, что он надёжный, порядочный, добрый и честный.

Интересно, как он смог обмануть мою маму. Этим своим видом? Должен был быть какой-то его поступок, в конце концов. Порядочные мужчины не бросают беременных женщин, а добрые мужчины не притворяются, что их дочерей не существует. Надёжные мужчины следят за тем, чтобы их детей не выгнали на улицу до того, как им законно разрешат голосовать. Честные мужчины поддерживают связь со своими отпрысками, даже если они не ладят с их матерями. Он явно не мог быть ни тем, ни другим.

Я была немного обеспокоена тем, что близость к нему произвела, э-э, «эффект» на меня. В частности, она возбудила меня. Он возбуждал меня. Я представила, как он вдавливает меня в сиденье пикапа, нежно раздвигает мои ноги своими руками, целуя при этом меня в шею. Это видение возникло спонтанно и было нежелательным. Он сразу же привлёк меня, с самого начала, хотя я знала, что он мой биологический отец. Внутренне я посмеялась над иронией ситуации, но я также поняла, что смогу это использовать. Это облегчит некоторые вещи, если до этого всё-таки дойдёт. Я была готова превратить каждую часть себя в оружие против него.

Когда мы добрались до дома, я не могла не быть впечатлена. Его дом был похож на бревенчатую хижину. Огромную. В нём было два полных этажа и что-то вроде большого чердака. Множество окон по всему периметру, чтобы можно было видеть лес, горы. Держу пари, что можно было даже мельком увидеть близлежащую реку. Внутри всё было деревянным и чистым. Паркетные полы с простыми, но со вкусом подобранными коврами. Большая кухня, на которой можно было готовить еду для многих людей. Это был не типичный дом холостяка. Я заметила, что он выделил мне огромную гостевую комнату с двуспальной кроватью и собственным телевизором. Если бы это был отель, я бы наверняка заплатила бы много денег.

Я заметила, что по всему первому этажу были развешаны фотографии миниатюрной блондинки. Она была определенно красива, с замечательными формами и улыбкой. Выглядела она, по крайней мере, так же по-деревенски, как и он. Но она не была моей матерью. Интересно, была ли она той, которая её заменила. Которая заставила его забыть о моей матери. Обо мне. Интересно, где она и одобрит ли она, если её муж привёл домой странную восемнадцатилетнюю девушку. Я сомневалась в этом.

Он действительно понятия не имел, кто я. Он полностью купился на историю про Дженсена. Мне пришлось провести много исследований по этой части, но это действительно окупилось. «Танна» была реальной, но она ходила в школу в Ванкувере. Она не была ребёнком Билла, просто девочкой примерно моего возраста, которая родилась немного позже того, как Билл Дженсен покинул этот район, и у которой случайно не было отца, указанного в её свидетельстве о рождении. Немного денег, времени и усилий дали мне копию этого свидетельства. На всякий случай.

Я знала, что Билл Дженсен мёртв, но я понятия не имела, что он был лучшим другом Джеймса. Я не могла бы спланировать эту часть лучше. Было очевидно, что он чувствовал какие-то обязательства по отношению к мёртвому другу. Я задавалась вопросом, не обидел ли он его каким-то образом. Насколько я знала, для него было бы типично заботиться о чужом ребёнке больше, чем о своём собственном.

Мой план в отношении Джеймса был на самом деле довольно прост. Привязать его ко мне любыми необходимыми способами. Я имею в виду действительно любыми. А как только он почувствует глубокую связь со мной, я украду всё ценное, что смогу (из его дома или с банковских счетов), а затем уйду, убедившись, что точно дам ему знать, что я о нём думаю. Уйду, возможно, разрушив его дом. Если у него окажется жена или девушка, я знала, что смогу разрушить и эти отношения. Затем я отправлю ему письмо, в котором всё объясню, чтобы он понял, почему он страдает, и почему это будет справедливо. Я хотела, чтобы он сломался, разорился и остался в одиночестве. Мне нужно было, чтобы он знал, каково это — быть преданным и брошенным на произвол судьбы любимым человеком. Мне было всё равно, сколько на это потребуется денег или на то, посадят ли меня за то, что я сделаю, в тюрьму. Мне не волновало ничего, кроме желания причинить ему боль. У меня не было никаких сомнений после его поведения при нашей встрече и того, что он впустил меня в свой дом без всяких условий. Я спала как младенец и мечтала о мести.

Так было в первую ночь.

***

-- Джеймс –

Сейчас ты видишь, что я повёл себя, как дурак, но тогда я это ещё не понимал. Это придёт позже. Иногда лучше быть добрым дураком, чем мудрым и жестоким. Это то, что моя жена вышила крестиком для меня. Я думаю, это был её способ сказать, что она мирится с тем, что я иногда принимаю глупые решения. Потому что я принимаю их по тем причинам, которые она считала правильными. Я скучал по ней.

Я встал в обычное время, то есть чертовски рано. Я уже не спал подолгу, так что это не было большой проблемой. Я приготовил в два раза больше яиц, бекона и картофельных оладий, чем обычно, и выпил много кофе. Я не стал будить Танну. Она могла спать так долго, как хотела. Если еда остынет, я приготовлю ещё.

Как оказалось, она встала сразу после меня, войдя, когда кофе доваривался на плите. На ней были шорты и рубашка, которая... ух ты. Я замер. Она была красоткой. Гладкие ноги, изгибающиеся к округлому заду. Обтягивающий топ, показывающий изгиб её маленькой груди и крошечные точки сосков. Нет, я не пялился на неё и не ухмылялся. Ничего такого. Всё это было заметно с первого взгляда. Я решил для себя, что должен вести себя наилучшим образом, и что она так оделась просто потому, что это было удобно, а не для моего голодного взгляда. Не моё дело осуждать её или вести себя как похотливый подросток, поэтому я заставил свои глаза вести себя прилично.

Она улыбнулась.

— Я думала, что у вас есть собака. Кажется, собака должна составлять компанию, пока вы готовите завтрак. Может, выпрашивая немного бекона?

— Проницательное замечание, — сказал я, немного грустно улыбнувшись. — Джонс умер некоторое время назад. Он был преданным псом, который прожил долгую и хорошую жизнь. В какой-то момент я собирался завести щенка, но... просто не было подходящего времени.

Я размышлял о многом. Я не общался с женщинами и не написал ни слова с тех пор, как умерла моя жена. И не ездил на лошади с тех пор. У нас было две, которых мы себе купили. Мы мечтали о хорошем доме с детьми, которые будут их любить. Но мечтам не суждено было сбыться, и продал их. Я оставил собаку. Он был больше любимцем жены, чем моим, но мы прекрасно уживались и всегда ладили. Он заботился обо мне, и я был счастлив, что он был рядом со мной. Джонс умер сразу после Билла. После этого мне стало проще быть одному, чем рисковать потерять кого-то ещё.

— Мне жаль, — лицо Танны немного вытянулось.

Я улыбнулся ей:

— Не беспокойся об этом. Я думаю, ты бы ему понравилась. Он был помесью ретривера с чем-то и всегда очаровывал всех женщин.

Затем она заметила еду.

— Завтрак пахнет восхитительно. А я умираю с голоду. Я вообще-то хотела встать пораньше и помочь вам с этим...

— Не сегодня, — сказал я, жестом приглашая её сесть.

— Тогда завтра, — сказала она, озорно улыбаясь.

Я мог бы привыкнуть к этой улыбке.

— Если хочешь. Я сегодня буду работать в амбаре. Я подумал, что ты можешь задержаться и спокойно решить, что будешь делать дальше. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Любая дочь Билла для меня — член семьи, правда. Кроме того, нам с тобой нужно будет обсудить кое-какие вопросы наследства, но это может подождать, пока ты не будешь готова.

Она показалась немного удивлённой.

— Подождите. Какое наследство?

— Билл оставил мне свою землю и дом. Поскольку ты его дочь, это по праву принадлежит тебе. Я не знаю, захочешь ли ты жить здесь, но можно выяснить рыночную стоимость этого имущества, и тогда я мог бы выкупить это у тебя. Так сказать. Важно, чтобы ты почувствовала, что с тобой обошлись справедливо.

Теперь она была ошеломлена. Это был первый раз, когда я видел её неуверенной в том, что сказать. Это было довольно мило.

— Эм. Я... я не знаю, что сказать. Разве вам не нужны доказательства того, что я та, за кого себя выдаю?

Я так и хотел сделать, честно говоря. Но ночью я также понял, что это может оказаться гораздо сложнее, чем при первом размышлении. Будет ли значиться его имя в её свидетельстве о рождении? Если нет, то что это доказывает? Женщина, рожающая в маленьком городке вне брака, может ничего не указать или указать имя мужчины, с которым она в дальнейшем сошлась, в качестве отца. И у меня не было образцов ДНК Билла, чтобы сравнить их с её ДНК.

— Ну, я подумал, что мы поговорим и об этом. «Достаточно хорошее» доказательство — так назвала бы это моя жена. Я не юрист и не работаю в банке, так что мне не нужны три формы удостоверения личности. Твоя история совпадает с тем, что я знаю о Билле. Он никогда не бросил бы ребёнка. Никогда. Я в этом уверен. Но я также уверен, что он сеял свои семена повсюду, где мог, уж извини за выражение. Нетрудно представить, что у него нашёлся ребёнок, о котором он не знал. Просто подумай об этом.

— Я, э-э... я так и сделаю. Спасибо. Правда, — она уже совсем не улыбалась, и я надеялся, что не был слишком серьёзен с ней.

— Не беспокойся об этом слишком сильно. Об этом можно позаботиться практически в любое время, когда я поеду в город. А пока просто расслабься. Прогуляйся, если хочешь. Есть тропинки, ведущие в лес или вниз по реке. Просто не сходи с этих тропинок и не оставайтесь на улице допоздна. У нас тут водятся медведи и пумы. Они, как правило, людей не трогают, но никогда не знаешь наверняка.

День прошёл примерно так, как я и ожидал. Я закончил первую часть ремонта одной из конюшен, а затем присоединился к Танне на обедом. У неё с собой был планшет. Она сказала мне, что проверяет цены на авиабилеты и подумывает вернуться домой. Я спросил её о матери.

— Она умерла несколько месяцев назад. Вот почему я здесь, — вот и всё, что я услышал.

Я не давил на девушку, но, похоже, слово «дом» не слишком её привлекало.

Она сказала, что собирается прогуляться после обеда, и я повторил свои предупреждения, как старик, которым я себя чувствовал.

К концу дня я закончил ремонт пола сеновала, где часть дерева сгнила и стала опасной. Я был потным и уставшим, но чувствовал удовлетворение от сделанного. И я с нетерпением ждал ужина в компании гостьи. Не думаю, что кто-то из нас ожидал, как он пройдёт на самом деле.

***

-- Джемма –

Он просто собирался отдать мне землю или деньги? Без каких-либо весомых доказательств? Насколько же глупым был мой отец! Как кто-то вроде него мог обмануть мою маму, заставив её спать с ним? Мы не всегда ладили с ней, но моя мать заботилась обо мне по-своему, и она была умна. Все это знали. Ну, наверное, любовь время от времени делает всех дураками. Я размышляла, как я могу использовать это в своих интересах.

Могу ли я дважды его облапошить? Один раз, чтобы получить наличные за землю, а потом как-то выяснить номера его счетов, чтобы забрать остальное? Возможно ли это вообще? Я выяснила про авиабилеты домой в Калифорнию. А затем я посмотрела на направления в Европу. У меня ещё не было паспорта, но я могла его получить. Похоже я получу не меньше сотни тысяч.

Когда он ушёл, чтобы заняться работой, я подумала, что майка и шорты были моим идеальным выбором. Он не смог отвести от меня взгляд, когда я вошла на кухню. Он заставил свой взгляд отвернуть в сторону, но на мгновение я увидела, что он был явно полон желания. Это не было для меня шоком. Я знала, чего хотят мужчины, особенно от девушек вроде меня, которые выглядели на определённый возраст. Я могла быть соблазнительной и при этом излучать невинность. Я просто наивная девушка, которая даже не успела ещё потерять девственность, сэр. Вы не защитите меня? Срабатывало каждый раз с такими мужчинами, как он.

Когда папа пришёл домой на обед, он был приятным в общении. Я притворялась, что мучаюсь, куда бы пойти, надеясь, что он обязательно попросит меня остаться. Мы поговорили о погоде, которая скоро изменится на дождь, а вскоре после этого, вероятно, и на снег. Он рассказал мне о лошадях, которых держал раньше в конюшне. Я на самом деле была немного удивлена. С детства я всегда любила лошадей, как и многие девочки, и я так и не выросла из этого. Но владение лошадью - это не то, что может быть в планах у бедной городской девушки. Он, естественно, предложил покатать меня, если я захочу. Мне очень хотелось этого, но я подавила желание. Не стоило рисковать деньгами.

Никаких привязанностей с моей стороны. Никому. Никогда. Вот что я себе сказала.

После обеда я вышла на прогулку, решив вернуться задолго до отца. Мне нужно было время, чтобы никто не помешал мне обыскать дом. День был холодным, и я чувствовала, как зима вытесняет осень, хотя на дворе был только октябрь. Я пошла по тропинке, которая вела на север через лес, а затем петляла обратно вдоль реки.

Даже сейчас стремительная вода выглядела ледяной, а камни рядом с ней были скользкими и покрытыми мхом. Я не подходила близко. Мне было интересно, не станет ли погода хуже в ближайшее время. Прогнозировалось, что вскоре начнутся дожди, но дом был расположен значительно выше реки, так что затопление ему не грозило. Было что-то тревожное в сером осеннем небе, низко висящем слое облаков и мутной речной воде. Это показалось мне глубоко дурным предзнаменованием. Мне это не понравилось, поэтому я пошла домой. Я провела на прогулке больше времени, чем предполагала, но он всё ещё работал в амбаре, поэтому я решила рискнуть и провести быстрый обыск.

Я поднялась наверх. Похоже, он всегда оставлял двери в доме открытыми, будучи единственным человеком на всю ближайшую округу. Это давало мне шанс на оправдание, если он поймает меня за шпионажем. Я нашла что-то похожее на кабинет. Из него открывался ничем не заслоненный вид на амбар, так что если я могла проверять, там ли он, избежав возможности быть пойманной. Стены были заставлены встроенными книжными полками, вероятно, сделанными вручную. Все они были заполнены книгами. Многие из них выглядели одинаково, что не имело особого смысла, но пока они меня не особо интересовали. Там было два стола, один большой дубовый, который выглядел относительно новым, и маленький с откидной крышкой, который выглядел как антиквариат. Я начала с того, что с откидной крышкой. На нём в основном была переписка, написанная женским почерком, и много счетов и квитанций. Может, это место работы его жены? Похоже, она рассылала вещи по всему дому. В любом случае, ничего ценного там не было, поэтому я перешла к большому столу.

Сразу же начали находиться интересные вещи. Там был старый ноутбук, открытый и разблокированный. Я увидела много сайтов с онлайн-счетами... и программным обеспечением для письма. Я просмотрела файл за файлом с записями. Интересно, конечно, но никакой особенной ценности, если только... Я посмотрела на книжные полки и поняла. Почти все книги были написаны одним и тем же автором. Имя не совпадало с именем моего отца, но когда я взяла одну из них и прочитала биографию на задней обложке, многое встало на свои места. Просто парень из Калифорнии, который стал владельцем небольшого ранчо, где жил со своей женой, лошадьми и собакой. Бла-бла-бла.

Надо же. Мой отец писал вестерны под псевдонимом. Это объясняло, почему у него, похоже, не было обычной работы. Видимо, ему не нужно было работать за пределами этого дома. У него оказалось по крайней мере две разные серии книг. Одна историческая, а другая современная. Я видела их, наверное, миллион раз в книжных магазинах и отвергала как чтиво для женщин среднего возраста с ковбойскими фантазиями. Я улыбнулась. Здесь определённо пахло деньгами.

Я посмотрела на улицу. Чёрт. Он возвращался. В момент вдохновения я схватила одну из его книг и побежала вниз. Я откинулась на диване в гостиной и выглядела так, будто была поглощена началом книги. Это точно должно принести мне золотую звезду.

Он вошёл в дом, грязный от пота, грязи и пыли от сеновала. От него пахло, но это был честный труд, чистый пот, и... это было как-то приятно.

— Ты читаешь эту чушь? — сказал он, смеясь, но явно довольный. — Я слышал, что автор — просто писака.

— Не знаю, мне кажется, он выглядит симпатичным на обложке книги, — я одарила его самой обаятельной улыбкой. — И история довольно захватывающая.

По иронии судьбы, когда я в конце концов прочитала книгу, она мне понравилась, хотя потом я села с ним и рассказала обо всех вариантах написания и сюжета, которые я считала ошибками. Думаю, я всегда буду дочерью своей матери в какой-то степени.

— Я приму душ, а потом займусь ужином, — сказал он, улыбаясь, как всегда.

— Хорошо, но я могу начать прямо сейчас, если ты расскажешь мне, что у нас есть, — я собиралась стать лучшим гостем дома всех времён.

Примерно через неделю он привыкнет к тому, что я готовлю и убираюсь. Единственное, о чём я беспокоилась, — это когда вернётся его жена. Будет ли её так же легко обмануть, как его? Или она будет подозрительной? Конечно, если она ревнует, это может сыграть мне на руку, поскольку я вбиваю клин между ними, будучи одновременно сексуальной и невинной. Но он не упоминал о ней. Она ушла от него? С ней что-то случилось? Мне придётся рано или поздно спросить его, если он сам не упомянет о ней.

— Ну, честно говоря, я думал о замороженной лазанье. А ещё у меня есть кое-какие заготовки для салата.

Я рассмеялась.

— Я найду всё это и начну. А ты пока просто помойся, вонючка.

Он ушёл, а я включила духовку. Я решила сделать салат немного праздничным. Я заботилась о себе уже много лет и знала несколько трюков из YouTube. Ничего особенно впечатляющего, просто сделать морковь похожей на цветы и всё такое. Это покажет ему, что мне не всё равно. К тому времени, как он вернулся, лазанья была почти готова, и у меня было две одинаковые салатницы, которые выглядели так, будто кто-то потратил на них много усилий. Думаю, так и было, но это было довольно легко.

— Ух ты. Выглядит потрясающе, - искренне сказал он.

Как и многое из того, что он делал.

На мгновение. Всего на мгновение я задалась вопросом, что же я делаю. Я не сомневалась ни разу с тех пор, как нашла его с помощью своих поисков. Когда я направила свои усилия и скудные сбережения на реализацию этого плана и отказалась от своей жизни в Лос-Анджелесе.

Нет. Искренняя признательность за мои навыки приготовления салатов или даже доброта ничуть не делали его хорошим человеком и не оправдывали то, что он сделал в прошлом. Я буду придерживаться плана. Мне просто нужно помнить, почему я это делаю, и не быть слабой. Это облегчало задачу. Я не понаслышке знала, к чему приводит слабость. Я больше никогда не буду добычей, только хищником.

Я приготовила ужин в тот вечер с нуля. Ничего слишком серьёзного, просто лосось и овощи, хорошо приготовленные и приправленные. Я нашла немного вина и, конечно, налила ему достаточно, а сама пила немного. Он ни разу не попытался остановить меня, несмотря на то, что мне было меньше двадцати одного года. Ладно, это на самом деле ничего не значит, но... тьфу. Я чувствую необходимость указать на все его замеченные мною моральные промахи, потому что их было так мало.

В любом случае, моей целью было заставить его заговорить. Он не говорил о своей жене, и я хотела заставить его признать, что у него есть дочь, если я смогу. Я знала правду, но было бы хорошо услышать её от него напрямую. После этого не будет больше никаких колебаний.

— Так вот... Я как раз собиралась спросить о той симпатичной блондинке на всех фотографиях... — начала я.

Он улыбнулся, но глаза его были грустными.

— Это Нина, моя жена. Она умерла. В ноябре будет три года.

— Ох, — мне стало немного стыдно и за то, что я подняла эту тему, и за то, что это не тот рычаг, который я могла бы использовать против него. — Извини. Как это случилось?

— Всё в порядке. Мне приятно вспоминать её. У неё был рак. Всё произошло довольно быстро, если учесть все обстоятельства. Времени хватило, чтобы подготовиться, немного попутешествовать, и вот она ушла. Очень мало страданий. Думаю, я должен быть благодарен, но это не то, за что я мог бы поблагодарить. Я эгоист. Я бы позволил ей страдать, если бы она могла продержаться со мной ещё хотя бы месяц. Или день...

Он был довольно пьян в этот момент. Или я так думала. Я продолжила:

— У вас были дети?

— Нет. Мы пытались, но оказалось, что она бесплодна, а к тому времени, как мы всерьёз задумались об усыновлении, она заболела. И, честно говоря, я не думаю, что я был бы хорошим родителем-одиночкой.

Этот сукин сын осмелился сказать это, оставив мою маму одну. Я еле-еле сдержалась.

— А что было до этого?

— Дети до этого? Нет. Была одна женщина... Я мог бы построить с ней жизнь.

Я оживилась:

— И что?

— Она вернулась в Калифорнию, где я вырос. Мы были очень молоды и любили друг друга. Она была умной, красивой и никогда не забывала обид. Что оказалось для нас проблемой, так как я, ну...

На мгновение он стал серьёзным, но потом расхохотался.

— Ну, я думаю, что я был, наверное, худшим парнем на свете. Она бросила меня, и я приехал сюда, в горы, грустный и одинокий, как альбом кантри-музыки. Это был лучший выход для меня, честно говоря, и определённо лучший для неё.

Я сузила глаза и крепко сжала стул. Он лгал мне в лицо и смеялся над этим.

— Чем именно ты оказался плох? Ты ударил её? Изменил ей?

Это было немного слишком агрессивно, и я пожалела об этом, видя, что он шокирован. Я сказала себе, что не должна чувствовать себя виноватой за то, что говорю ему такие вещи.

— Нет, — усмехнулся он. — Я оказался самым бесцеремонным сукиным сыном, которого ты когда-либо видела. Я забыл о её дне рождения. Потом поднял неловкую тему на публике. Чёрт возьми, однажды я даже флиртовал с другой девушкой у неё на глазах, как будто это было неважно. В моём представлении я не пытался с ней переспать, так что не считал это важным. Довольно жалкая вещь, честно говоря. В итоге, я приехал сюда и быстро вырос.

Это не соответствовало тому, что мне рассказала мама, но я не была удивлена, что он принижал причину их расставания. Она описывала его как действительно ужасного во многих отношениях, но никогда не любила вдаваться в подробности. Она сказала, что он мог быть замечательным, но его выбор делал его неприемлемым. Маме очень нравилось это слово.

— И ты решил жить дальше?

— Нет. Сначала я не мог её забыть. Я встречался здесь с женщинами, но продолжал думать о ней. Я переосмыслил свою жизнь и понял, какой я. Поэтому я написал ей письмо.

— Письмо?

Это действительно казалось чем-то таким старомодным, что мог бы сделать только писатель.

— Да. Это были очень подробные извинения с отступлениями о том, как я остепенился с тех пор. Я попросил её дать мне ещё один шанс. Я написал, что буду уважать всё, что она скажет.

— Она ответила?

Я ничего об этом раньше не слышала, так что, вероятно, это была ложь, но лучше было услышать всё.

— Она сделала это. Ответ был коротким. Но вежливым. Очень. Не было ощущения, что она всё ещё чувствовала ту злость, которую испытывала, когда выгнала меня. Она приняла мои извинения и написала, что ценит то, что я могу признать свою неправоту. Она также сообщила, что встретила кого-то и вполне счастлива с ним, и на самом деле не хочет, чтобы я возвращался в её жизнь. Мне было грустно, но я уважал её честность. Это стало моим освобождением. Дало возможность двигаться дальше, и в конце концов я встретил Нину.

Я сменила тему на предстоящий дождь. Я наслушалась его лжи. Я заставлю его съесть её в самое ближайшее время.

Так продолжалось несколько дней. Я вставала рано, чтобы приготовить завтрак. Простая вещь, но он был на седьмом небе от счастья. Днём он занимался ремонтом на ранчо и в доме. Было много вещей, которые, по его словам, нужно было сделать до того, как выпадет снег. После того, как я закончила уборку дома и перестирала всё, что было вокруг, я поинтересовалась, можно ли мне пойти с ним и помочь с ремонтом. Он согласился, и его улыбка была... ну, она была трогательной. И это не соответствовало тому образу, который я себе представляла.

Я обратила внимание и могла сказать, что я, по правде говоря, помогала, а не просто мешала ему. Я научилась предугадывать, какой инструмент ему понадобится, или как держать свет, или что-то ещё. Он явно ценил мою компанию. Он заставлял меня много смеяться над тем, что я могу описать только как отцовские шутки. Позже, когда я была одна в своей комнате, это беспокоило меня в высшей степени. Почему я вообще думала, что его шутки такие чертовски смешные? Я не могла лгать себе. Мне нравилось его общество. Чёрт возьми.

Оглядываясь назад, я понимаю, что вот тогда-то всё и пошло наперекосяк. Примерно через неделю работы с ним на улице я притворилась больной, чтобы остаться в доме, когда он уходил. Ну, притворяться не пришлось, у меня была простуда, но всё было не так уж и плохо. Мне нужно было время, чтобы ещё раз пройтись по дому. Основательно, осторожно и тщательно. Мне нужен был номер счёта или какой-нибудь грязный секрет. Что-то, что я смогла бы использовать против него. Я знала, что он скоро поедет в город, и это могло бы стать моим шансом воспользоваться всем, что я найду.

Мне потребовалось три часа, чтобы найти это. Поскольку это был хороший дом, я искала сейф, скрытые места за картинами и, честно говоря, это было нелепо. Тогда я поняла, что папа... я имею в виду Джеймс... вероятно, построил или отремонтировал по крайней мере часть этого дома сам. Он был мастером на все руки, и я сама уже смогла увидеть, что он был опытным плотником. Поэтому я начал исследовать доски пола, которые выглядели прочными и хорошо подходили, но на самом деле свободно снимались. Джекпот.

Наверху, в дальнем углу главной спальни, прямо по другую сторону комода, я увидела это. Половица с небольшим дополнительным пространством и удобно расположенным отверстием от сучка, которое можно было использовать, чтобы поднять её. Я так и сделала. Там лежал толстый конверт. К этому времени я уже знала, что он скоро вернётся домой, и мне нужно было поторопиться. Я раскрыла его и посмотрела на первые несколько страниц. Вот оно. Номера счетов, коды, информация о запасах. Даже некоторые данные, которые можно было использовать для входа в систему его издателя и сброса прямых депозитов. Я сфотографировала всё это, а затем вернула обратно. Я посмотрела только первые страниц десять и хотела вернуться позже и посмотреть всё остальное. Теперь, когда я знала, где располагался тайник, это можно было сделать довольно просто. Мне очень хотелось продолжить читать бумаги из конверта. Или просто украсть его и прочитать остальное ночью. Но я сдержалась.

Оставалось несколько дней до его поездки в город. Я собиралась заставить его открыть нам общий счёт. Я не просила никаких денег, просто сказала, что это для того, что у меня есть с собой (мои сбережения в размере 542 долларов). Как только счёт будет создан, я воспользуюсь кодами онлайн-банкинга и переведу на него другие счета, а затем смогу использовать эти деньги разными способами. В тот момент я подумала, что переведу деньги на покупку акций. Куплю сколько получится, а затем продам весь портфель и размещу его в другом месте.

Я надеялась, что теперь он достаточно доверяет мне, чтобы подготовить свою собственную гибель. Просто на случай, если я решу, что пришло время обострить ситуацию. Целью было укрепить его доверие и привязанность ко мне, чтобы он не заметил, какая я на самом деле. Поэтому вечером, после ужина, я поцеловала его. Просто невинная девушка, влюбившаяся в мужчину постарше. Довольно целомудренная штука. Такова была цель.

Я приготовила нам ужин, на этот раз более простой, только замороженные продукты. Мы сидели на диване и смотрели старые фильмы. Оказалось, что мы оба любим фильмы с участием Кристофера Ли. Я всегда считала его голос сексуальным, а папа считал его лучшим актером, когда-либо игравшим Дракулу. В какой-то момент я прижалась к отцу. Я почувствовала, что он сначала напрягся, но потом расслабился, когда понял, что я не делаю ничего откровенно сексуального. Может, он думал, что я просто одинокая маленькая девочка, которой нужна отцовская забота. Наверное, так и было.

Я имею в виду, в этот момент я действительно думала, что я не пытаюсь соблазнить его. Просто дразню. Я имею в виду, я прижимала своё тёплое, соблазнительное тело к нему, но я не терлась об его член или не двигала его руку к моим сиськам или что-то в этом роде. И поцелуй, который я запланировала, в основном должен был быть старым трюком «о, я хотела поцеловать тебя в щеку», за исключением «случайного» попадания ему в губы. Просто нежное прикосновение губ. Это было не первое моё дразнение мужчины. Я знала, как медленно начать и потом двигаться к большему. Если ты делать это правильно, мужчины заводятся от тебя гораздо сильнее, чем если бы ты просто отсосала у них.

Я почему-то облажалась.

Я принесла нам обоим вина, перед тем, как мы собирались смотреть следующий фильм (Дракула восстал из могилы). Я была хорошей маленькой покорной дочерью. Что выглядит довольно забавно сейчас, когда я думаю об этом задним числом. Я протянула ему его бокал, затем поставила свой. Я решила, что пора немного поднять ставки. Я не была готова признаться себе, что с нетерпением ждала этого поцелуя. К тому времени я уже прилично выпила.

Я села к нему на колени, как маленькая шлюшка, которой я и была, и поцеловала его в губы. Долго и медленно, позволяя своему языку скользнуть в его рот, а рукам скользить по его волосам. Это был не поцелуй неопытной маленькой девочки. Это был поцелуй слишком опытной девочки, которая знала, чего она хочет и как это получить. И я хотела своего... своего папу. Я должна быть честна здесь, по крайней мере перед самой собой. В ходе выполнения своего плана мести я провела много времени с мужчиной, от которого я отчаянно хотела подтверждения своей правоты и которого находила чрезвычайно привлекательным. Он был джентльменом с манерами, к которым я была совершенно непривычна, и это действовало на меня как раздражитель, изматывая мое слабое самообладание. Я понимаю, насколько это иронично это звучит.

Для меня стало неожиданностью, что он поставит свой стакан и ответит на мой поцелуй. И я, конечно, не ожидала, что он будет так хорошо целоваться. Действительно хорошо целоваться. Во время поцелуя я почувствовала его руки на своей спине, и это заставило меня вздрогнуть. Я задрожала, когда почувствовала, как они переместились на мою задницу. Я перестала целовать его и, думая только о своих женских частях, не хотела ничего больше, кроме как чувствовать его прикосновения к моей коже. Решившись, я сняла рубашку.

У меня небольшая грудь, даже маленькая, но очень красивая. Она целиком помещается в ладонь среднестатистического мужчины, и у неё снизу есть задорный подъем, который, кажется, всем нравится. Мне не нужно носить бюстгальтер, как я люблю, и они очень хорошо подпрыгивают, когда я обнажаю их. Я сняла рубашку аккуратно и медленно, чтобы подчеркнуть их небольшой подпрыгивающий эффект. Это сработало. Может быть, даже слишком хорошо. Он приник к ним через несколько секунд, целуя, лаская и посасывая их. И он не был грубым. Он был чертовски идеальным. Просто нужное количество языка и нежных пощипываний.

У меня очень чувствительная грудь. Некоторым девушкам всё равно, а для многих это просто одна из эрогенных зон среди многих. Для меня это, наверное, вторая по важности зона после моей киски. Так что его ласки сводили меня с ума. Я терлась киской о него, чувствуя сквозь ткань твёрдый член. И он явно был не маленький. В глубине души я осознавала, что занимаюсь каким-то действительно непристойным дерьмом с собственным отцом, и это... это заводило меня ещё больше.

Я наклонилась и расстегнула его ремень, раскрыла ширинку и вытащила член. Я сделала это так умело, хотя и была пьяна, что у него не могло быть никаких сомнений в том, что на самом деле я маленькая грёбаная шлюха, а не какая-то чистая бродяжка, нуждающаяся в его опеке. Но я чертовски хотела прикоснуться к его пенису. Мне нужно было почувствовать член моего папы в своей маленькой руке. Чувствовать, как он отвечает на мои прикосновения, доказывая, что даже если он не любит меня так, как должен был бы, он всё равно хоть что-то чувствует ко мне.

Я заставила его ощутить что-то очень приятное. Член дёрнулся в моей руке, и я невольно похотливо хихикнула. У меня действительно классный хихикающий смех. Иногда я называю это моим «постельным смехом». Он ответил, расстегнув мои джинсы и прижав свою большую, теплую и грубую руку к моей маленькой, тугой киске. О, чёрт, это было так хорошо. Я не могла думать ясно ни секунды. Мой папочка наконец-то любил меня так, как я хотела. О, боже, это было так греховно, но так правильно. У меня мурашки на коже, даже когда я просто пишу об этом.

И снова он был очень нежен и быстро нашёл мой клитор. Впервые я действительно почувствовала себя неопытной маленькой девственницей, а он был словно какой-то секс-бог. Я неловко урывками дрочила ему, пока он ласкал мою маленькую киску и дразнил клитор. Я сошла с ума от желания. Если бы он попросил меня, я бы приняла его член в любую из своих дырочек. Когда я достигла точки, готовая заплакать от желания, он использовал свою ладонь, чтобы удержать меня и дать что-то, обо что я смогла тереться, пока его длинный, ловкий палец скользил внутрь меня. Чёрт. Я даже сейчас мокрая, описывая это. И ничего не могу с собой поделать.

В тот момент не могла сосредоточиться на его члене. Он крепко держал меня, пока я тёрлась об его ладонь, занимаясь тем, что трахал меня своим пальцем. И он зацепил его как раз так, чтобы попасть в мою точку G. Он заставил меня кончить. Довольно скоро я наполнила руку своего папы, трясясь и дрожа от оргазма. А он продолжил ласкать меня снова и снова. И тогда я сказала первое, что всплыло в моей голове, и о чём я тут же пожалела.

— Я люблю тебя, — пробормотала я, лёжа, дрожащая и безвольная, в его сильных, заботливых руках. — И я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.

Прозвучало, как манипуляция, но это нормально. Хороший выбор слов, чтобы заставить его позаботиться обо мне ещё больше. Я имела в виду именно это. Я, чёрт возьми, имела в виду эти чёртовы слова, и я теряла сосредоточенность. Я не остановилась на этом. Теперь, когда я получила разрядку, я плюнула на свою руку, схватила член своего папочки и была полна решимости заставить его кончить.

Я посмотрела ему в глаза и прикусила губу.

— Давай, детка, кончи для своей маленькой шлюшки, — сказала я, очень взволнованная мыслью увидеть сперму своего папочки. — Кончи для меня. Пожалуйста. Мне нужно это почувствовать... да... Джеймс.

Я чуть не назвала его папочкой прямо тогда. Я была так чертовски возбуждена, так полна потребности угодить ему.

— О, чёрт, — сказал он, — я...

Ему потребовалось некоторое время, но он кончил сильно. Я ожидала, что моя рука и, возможно, мой живот немного испачкаются, но папин член удивил меня. Наилучшим образом. Он брызнул толстыми струями спермы на мой живот, на грудь, на моё лицо. Некоторая часть спермы даже попала мне на волосы. Он, должно быть, копил её все дни, проведенные рядом со мной. Опять же, я была просто счастлива, что заставила его кончить, и смогла принять его... его любовь всем своим телом, как это было уготовано небесами. Он отметил меня. Теперь я принадлежала ему. Вот что я чувствовала. Я не один раз делала для мужчин ручные работы, но мне никогда не нравилось это настолько. И он даже не колебался, протягивая руку и притягивая мою голову к себе, чтобы поцеловать меня. Ни на секунду он не подумал, что я грязная или отвратительная, хотя я вся была покрыта его семенем. Я даже не знала, что такие мужчины существуют.

Через минуту или две я поняла, как сильно я облажалась. Я встала и практически побежала в ванную. Я уверена, что это сильно его смутило, но это помогло мне. Я не чувствовала себя плохо или неправильно из-за того, что у меня только что произошёл такой опыт с отцом. В этом и была проблема. Я чувствовала себя хорошо и правильно. Я хотела позволить ему вымыть меня, а затем устроиться у него на коленях и заснуть. Я хотела, чтобы он просто извинился за то, что был плохим отцом, а затем отвёл меня в свою кровать. Я посмотрела на себя в зеркало. С меня капала сперма отца. Это зрелище ещё больше возбудило меня и заставило почувствовать себя любимой.

— Чёрт возьми, Джемма, ты тупая сучка, не ввязывайся в эту грёбаную игру, — строго сказала я своему отражению.

И это помогло мне. Я снова стала холодной и уверенной. Пришло время действовать. Мне нужно было взять конверт и посмотреть, какая ещё информация там была, а затем начать перевод его активов с помощью акций. Я подумала, что если один или два транша пройдут, то остальное будет детской игрой. Скорее всего, банк ничего не заподозрит, переводя гораздо большие суммы каждый день. Если повезёт, я смогу уйти до того, как папочка заметит, что разорён.

В глубине души я почувствовала что-то тяжелое. Думаю, оно там уже давно было, но я не замечала. Я не понимала, почему оно там было или почему оно, казалось, становилось всё хуже. Нет, я притворялась, что не понимаю. К тому времени я уже очень хорошо притворялась.

Почему я просто не остановилась и не подумала хотя бы одну чёртову секунду?

Хотела бы я это исправить. Я бы доставила гораздо меньше хлопот всем, кого это коснулось.

***

-- Джеймс –

Ого, парень. Это было что-то. После того, как она заставила меня кончить, она просто убежала. Она не плакала, но, похоже, не была рада случившемуся. Я подумал о том, чтобы пойти за ней, но был слишком шокирован, чтобы даже представить себе, что придётся утешать кого-то ещё. Я надеялся, что не причинил ей боль и не зашёл слишком далеко.

Она была взрослой, но я определённо был более ответственной стороной. Вот как я думал об этом. Я чувствовал себя довольно плохо из-за того, что произошло у меня с дочерью Билла. С другой стороны, я этого не делал. Я не использовал её для секса. Я не отказывал ей в помощи при условии, что она удовлетворит меня. Я... мне понравилось делать ей приятно, так же как ей явно нравилось делать приятно мне. Была ли какая-то причина (кроме осуждения обществом разницы в возрасте), по которой у нас не могли быть полноценные сексуальные отношения? Я не мог придумать ни одной. И чёрт возьми, если бы она решила не доводить до этого, я всё равно собирался помочь ей любым доступным мне способом. Я лёг спать и спал лучше, чем в течении всех последних месяцев.

Утром Танна сначала показалась мне немного смущённой, но потом подошла ко мне и поцеловала в щёку.

— Прошлый вечер был... был довольно хорош. Я не жалею об этом, но я немного запуталась. Я просто не знаю, готова ли я идти дальше. Извини, если я ввела тебя в заблуждение.

Я улыбнулся. Я был готов к чему-то подобному.

— Для меня это было замечательно, но я подожду столько времени, сколько тебе нужно. Если ты не хочешь делать ничего другого, я не расстроюсь. Я... ты для меня больше, чем дочь друга.

Она покраснела. Я раньше этого за ней не замечал. Это было мило, очаровательно и, ну, невинно. Даже зная, что на самом деле произошло, я бы всё равно назвал это невинным. Она явно хотела что-то мне сказать, но по какой-то причине её улыбка исчезла, и она промолчала. Мы сели и позавтракали вместе. Было немного меланхолично, но всё равно было вполне естественно находиться рядом с ней.

— Д...Джеймс. Могу ли я завтра поехать с тобой в город? Я хотела бы заняться банковскими делами. Я приняла некоторые решения относительно своего будущего. Может быть, ты поможешь мне с ними?

И я признаю, что они показались хорошими решениями. Общий счёт выглядел довольно логично, и то, что она была готова доверять мне, как и иметь полномочия на него, звучало лестно. Я имею в виду, что, скорее всего, я просто вложил бы в него деньги, но это всё равно много значило для меня.

Мне нужно было осмотреть большую часть ограждений моей фермы. Это не заинтересовало Танну, и я не винил её. Я посоветовал ей отдохнуть, и предложил вечером приготовить вместе ужин. Она улыбнулась и пояснила, что у неё есть дела, которые нужно сделать в течение дня. Она сказала это с загадочной улыбкой, которую я нашёл очаровательной.

Я не очень жаждал приступить к работе, но чем раньше я её начну, тем раньше смогу закончить.

Было около полудня, когда зазвонил мой телефон. Я посмотрел на него. Пришло сообщение из моего банка.

«К вашей учётной записи был получен доступ с неизвестного компьютера. Если это были не вы, нажмите здесь, чтобы сообщить о нарушении безопасности».

Что за чёрт? Я уже получал сообщения от банка, и, как правило, все по делу. Я не заходил в свой онлайн-банк по крайней мере месяц, так что меня явно кто-то взломал. Я начал двигать пальцем, чтобы перейти по ссылке.

И тут меня осенило. Каким же я был глупцом! Как я мог этого не заметить?

Танна. Этого следовало ожидать. Она была мошенницей? Разве трудно было узнать о Билле и месте, где он жил? Было ли её целью убедить его, что она была его давно потерянной дочерью? Или она знала, что он мёртв? Тогда я был мишенью всё это время? Это имело бы смысл, учитывая гонорары за мои книги. Чёрт.

Перестав ругать себя за то, что был доверчивым дураком, я начал думать. Я открыл своё банковское приложение и проверил счета. Ничего не изменилось, и не было никаких запросов на перевод средств. Что-то у меня не складывалось. Теперь, когда мой мозг, по-видимому, начал нормально работать, он заметил некоторые проблемы с теорией «Танна-мошенница».

Опытный преступник не поднял бы тревогу банка. Чёрт, если бы её целью было украсть у меня деньги, я мог бы придумать более простые способы. Я был готов переписать на неё ферму Билла или её денежный эквивалент. Это была значительная сумма. Моё нутро подсказывало мне, что есть ещё кое-что. Часть того, что она говорила и сделала, могла быть ложью. Многое могло быть. Я бы не удивился. Но были моменты, когда она была явно беззащитной, уязвимой и правдивой. Например, когда мы просто разговаривали за ужином. Когда она помогала мне с ремонтом. Когда мы почти трахнулись вчера вечером. Если она собиралась забрать у меня всё, что я стоил, то она вела себя слишком противоречиво.

Я чувствовал, что всё ещё чего-то не хватает. Мотивации, которая должна быть сильнее жадности. Я не мог её определить, и мне даже стало стыдно за это. Тогда я принял решение. Позвонив в банк и сообщив им, что уезжаю на несколько дней, я заморозил свои счета. Это была небольшая региональная компания, но у них была возможность сделать так, чтобы каждая транзакция была одобрена текстовым сообщением с моего номера. Я никогда не оставлял свой телефон без присмотра и был уверен, что Танна не знает установленного на нём кода. Я чувствовал себя немного паршиво из-за того, что устроил ей ловушку, но я также знал, что это было гуманнее, чем просто позвонить в полицию или попросить банк начать расследование.

Я пораньше закончил ремонт ограждения и отправился обратно в дом. Я ожидал несколько разных вариантов дальнейшего. Ушла ли она? Поймаю ли я её на месте преступления? Чёрт, я даже подумал, что она может быть опасна, и вспомнил об оружии в доме, хотя я держал его под замком, когда не использовал.

Я быстро направился в дом. Не столько скрытно, сколько внезапно. Если бы она что-то задумала, то ей пришлось бы бежать, и тогда бы я это услышал. Я вошёл.

— Эй, — сказала она, глядя на меня с дивана.

Она сидела там, одетая в джинсы и футболку, подтянув под себя ноги. Глаза у неё были большие и красные. Она заболела? Она... плакала?

— Эй, — откликнулся я, и мои подозрения и замешательство быстро переросли в беспокойство. — С тобой всё в порядке?

Казалось странным внезапно начать беспокоиться о ком-то, кто, как я был уверен, лгал мне. Она выглядела такой несчастной, сидя там. И каждая часть меня говорила мне, что это не игра. Она была уже не той девушкой, которой была, когда я уходил утром.

— Да, — сказала она, одарив меня настоящей, солнечной улыбкой, — Я просто неважно себя чувствую. Если ты не против, я, возможно, лягу пораньше. Не уверена, что смогу завтра поехать в город. Мне... мне очень жаль.

Она не извинялась, как человек, который не мог со мной поехать. Это было... Я не знаю, как это было. Более серьёзно, может быть?

— Все в порядке, дорогая. Иди отдохни. Я проверю тебя через некоторое время.

Она кивнула, встала и скованно и медленно пошла вверх по лестнице. Было такое ощущение, будто вся жизнь ушла из неё.

Я принял это к сведению. Я собирался проверить её. Хотел бы я знать, что происходит. Ну, я был уверен, что так или иначе всё узнаю, стоит только подождать. Как любой хороший охотник, я мог быть очень терпеливым.

Рано или поздно я узнаю правду.

***

-- Джемма –

Я была готова действовать. Я открыла его счета в браузере планшета. В другой вкладке я вошла в фондовое агентство. У меня были счета, пароли, имена пользователей.

Но брокерская контора затребовала четырехзначный пин-код. Ничего подобного не было ни на одной из фотографий его документов, которые я сделала.

— Ебать.

Такое простое слово, но в нём столько разочарования. И от невозможности закончить задуманное, и от той маленькой части меня, которая была счастлива, что у меня не получилось. Глупая, маленькая, слабая маленькая девочка, которая была влюблена в своего папочку. Если бы в тот момент эта часть меня стояла передо мной, я бы её убила.

Я вернулась наверх. Он всё ещё был на ремонте заборов, но это могло занять у него весь день или всего час или два. Я побежала наверх и забрала конверт. Мне просто нужно было вернуть его, когда у меня будет возможность. Мне нужно было всё проверить, и я не хотела делать это в его спальне. Это было опасно, конечно, но также это заставляло меня чувствовать себя неуютно в том смысле, о котором я не хотела думать.

Я пошла в ванную комнату возле гостевой спальни и заперла за собой дверь. Вот. Так, наверное, было безопасно, насколько возможно. Даже если он вдруг постучит, пытаясь войти сюда, и я всегда могу сказать, что заболела. Я всё ещё боролась с простудой, так что, полагаю, это была не совсем ложь. На самом деле, я чувствовала себя довольно плохо.

Я начала перебирать бумаги. Пока без пин-кода, но здесь были личные документы, не имеющие отношения к финансам. Переписка от любовников, семейные фотографии, адресная книга, которой, должно быть, десятки лет. Мне придется проверить всё это на наличие дат, лет и любых четырехзначных чисел. Я впадала в отчаяние.

Письма от жены? Это имело бы смысл. Нет. Я имею в виду, что они были целостными, трогательными и даже немного эротичными, но на самом деле это было не то, что я искала. Может, что-то на фотографиях? Чёрт возьми, он был единственным человеком, который не писал даты на обороте фотографий? Чёрт.

И было ещё одно письмо. Думаю, он всё-таки написал маме. Но он кое-что упустил. Я почувствовала, как что-то нарастает в моей груди, но проигнорировала это. Я должна была его прочитать. Мне нужно было узнать, что она на самом деле ему сказала. Расскажет ли она наконец подробности о том, что он всё-таки сделал?

-----

Джеймс,

Признаюсь, я открыла твоё письмо с некоторым волнением. Мы расстались не в лучших отношениях. Поэтому я была приятно удивлена, когда ты взял на себя ответственность за то, что ты сказал, и за то, как ты был невнимателен ко мне. Думаю, ты, возможно, слишком строг к себе. Мы оба были молоды и, конечно, теперь уже не те люди, что были тогда.

Мне не нужна никакая помощь, деньги или что-то ещё. У меня всё хорошо. В настоящее время я состою в романтических отношениях с одним человеком, и мы обсуждаем брак. Я скоро перееду и не стану сообщать тебе свой новый адрес.

Я прошу тебя не пытаться связаться со мной снова. Пожалуйста, уважай мои желания в этом вопросе. Я не хочу связываться с адвокатом, но сделаю это при необходимости.

С наилучшими пожеланиями,

Карен

— ----

Ха. Он сказал правду о письме, по крайней мере, частично. Мама, казалось, не очень сердилась на него. Часть моего разума кричала мне, чтобы я подумала, но я проигнорировала это. Письмо ничего не значило. Мама всегда говорила мне, что он был ужасен и совершенно не заинтересован в том, чтобы быть родителем, отказываясь даже рассматривать возможность участия в моей жизни или выплаты алиментов. Вот что она говорила. Снова и снова, когда я спрашивала.

«Нет... Нет... Я этого не понимаю... Я не пойму... Нет».

Чёрт возьми, остановись. Я чувствовала, как слёзы текут вопреки моим желаниям. Так же, как и мысли.

«Мне не нужна никакая помощь, деньги или что-то еще...»

«Мне не нужна никакая помощь»,

«Я не хочу...»

«Я...»

Не мы. Никаких просьб об алиментах. Никаких упоминаний о брошенных обязанностях. Она упомянула в письме, что выходит замуж за моего отчима. Вот же был ублюдок. Она развелась с ним вскоре после свадьбы. Но это значит, что на момент написания этого письма мне было бы по крайней мере... пять. Пятилетняя дочь, и ни слова об ней. Это не то, что забывают написать в письме. И судя по её ответам, отец не спрашивал обо мне.

«Нет. Стоп».

Какое-нибудь упоминание обо мне. Оно должно было быть. Она говорила мне, что просила его о поддержке. Умоляла его принять участие. И вот он, её большой шанс сказать ему, что лучше начать обращать внимание на свои обязанности. Он даже извинился перед ней за то, что был плохим парнем. А вместо этого она отказалась от помощи. Написала ему, что переезжает, и пригрозила ему (вежливо) судебным иском, если он свяжется с ней. Специально, чтобы он не приезжал или не искал её и...

«Заткнись. Заткнись. Заткнись».

И...

«Нет».

И случайно не узнал, что у него есть дочь.

«О нет. Нет. Нет».

Теперь, когда всё стало понятно, все знаки, которые я игнорировала, все маленькие любезности, которые он мне оказывал. Все признаки того, что он немедленно почувствовал себя защитником по отношению ко мне, несмотря на то, что я была незнакомкой. Всё это вышло наружу. Конечно, он не знал. Не было ни единого шанса, что честный, надёжный, порядочный и добрый человек, такой как он, когда-либо бросил бы маленькую девочку. Он мог бы сохранять дистанцию, если бы его попросили, но он бы оказал поддержку и сделал бы всё возможное, чтобы увидеть её, если бы мог. Он был бы идеальным отцом для своенравного и любопытного ребенка, такого как я. Идеальный баланс моей умной, но критичной и невротичной матери.

И это означало, что всё, во что я верила и что делала, было основано на лжи. Мама лгала мне. По своим собственным причинам, которые, я уверена, она считала достаточно важными. Ей никогда не нравились сложности в жизни. У неё никогда не было проблем с обманом людей «для их же блага».

Он даже не знал, где она, а после развода она сохранила фамилию моего отчима, и он даже не узнал о её похоронах.

И если всё это основано на лжи, то... нет, блядь, прекрати. Хватит. Я узнала достаточно за один день.

Но мой мозг безжалостно продолжил:

«Это сделало меня воровкой. Нет, это не так. Это сделало меня лживой воровкой-шлюхой, которая соблазнила собственного отца, чтобы разбогатеть и уничтожить его. Не знаю, почему меня это удивляет, после того, что мне пришлось делать, чтобы выжить на улицах Лос-Анджелеса. Вот она. Простая правда. Наконец-то».

Если бы только я не сделала то, что сделала с ним! Может быть, тогда я могла бы признаться ему. Но сейчас? Я представляла себе его лицо, его добрые глаза, смотрящие на меня, когда я рассказываю ему, что я сделала и почему. Рассказываю ему о месяцах, которые я потратила на разработку плана мести. Что я готовилась сделать с ним, единственным невинным членом семьи, о котором я теперь знала. Я представляла, что он рассердится, может быть, даже ударит меня.

Нет, я знала, что это неправильно. Так было бы проще. Это позволило бы нам обоим стать виновными и начать всё сначала. Я хотела быть наказанной, чтобы получить его прощение. И это было больше, чем немного физической боли, которой я, вероятно, просто нашла бы способ насладиться.

Я представила, как разбивается его сердце. Как его глаза выражают разочарование и ​​скорбь от того, что его единственная кровь сделала это с ним. Я видела это, и это жгло меня. Я не хотела этого видеть. Я никогда этого не увижу. Я не могла этого вынести.

Так что же оставалось? Я спокойно положила всё обратно в конверт и вернула его в тайник. Я не хотела бы, чтобы ему было трудно найти его, когда бы он ни понадобился. Я спустилась вниз и села на тёплый диван, где у меня случился единственный по-настоящему замечательный сексуальный опыт в моей жизни, и, наконец, на мои глаза навернулись слёзы. Сильные захлебывающиеся рыдания и отвратительный плач. Настоящее горе от того, что я сделала и кем стала. Это длилось пять минут или два часа. Я не знаю. Когда всё закончилось, мой разум, к счастью, отключился. Я была достаточно травмирована для одного дня.

***

Потом папа вернулся домой. Я была очень рада, наконец, его увидеть. Никакого гнева, никакой ярости, никакого разочарования, просто простая радость от того, что я увидела человека, которого полюбила. Человека, которого раньше я не могла любить.

Я почувствовала, как тошнота нарастает во мне, когда он проявил беспокойство. Обо мне. Нет! Не верь мне! Не надо! Я сказала ему, что мне плохо. Это не было ложью. Я поднялась наверх в свою ванную. Меня рвало, пока не осталось ничего кроме сухих рвотных позывов. Затем я легла спать. Решение должно было придти ко мне само собой, если я отдохну. Да. Сон был нужен. Сон, темнота и пустота. Это было бы хорошо.

***

Я проснулась от того, что он постучал в мою дверь. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, где я нахожусь. На секунду всё было хорошо, это был просто мой мужчина, мой отец, который пришёл проведать меня. Я плохо себя чувствовала, и он делал то, что сделал бы любой хороший папочка, в конце концов. Затем я вспомнила, кем я была на самом деле, и всё снова рухнуло.

— Я всё ещё не очень хорошо себя чувствую, — честно призналась я ему.

— Я буду прямо здесь, в коридоре. Просто крикни, если захочешь суп, или попить, или что-нибудь ещё. Я с радостью что-нибудь приготовлю для тебя. Ты действительно плохо выглядишь.

Я грустно рассмеялась.

— Мне действительно нехорошо. Обещаю сказать тебе, если мне что-нибудь понадобится. Или если мне станет хуже. Или лучше.

Не знаю, зачем я добавила сюда эту последнюю часть.

— Хорошо. Ладно, спи спокойно. Сегодня ночью будет дождь, так что я, скорее всего, не смогу поехать в город. Я загляну к тебе позже. Я... я люблю тебя.

А потом он ушёл, и я снова осталась наедине со своими мыслями.

Честно говоря, мне не потребовалось много времени, чтобы спланировать, что делать дальше. Я всегда хорошо умела планировать. Сначала я немного посплю, а потом пойду к папе. Я завела будильник. Четыре часа показались мне вполне разумным сроком, чтобы «выздороветь» от болезни. Мне всё ещё было легко лгать. Я рассмеялась. Я была тем, кто я есть, но больше не было никакой необходимости причинять боль кому-либо ещё.

***

Я спала без сновидений, пока будильник на планшете не разбудил меня. Я зашла в ванную и выпила воды. Затем я пошла в спальню моего папы.

Я хотела подарить ему что-то. Чтобы он мог вспомнить наше проведённое вместе время и получить приятные воспоминания обо мне. Что-то бескорыстное.

И я также, весьма эгоистично, хотела провести остаток ночи в его объятиях.

Я залезла к нему на кровать. Я не стала его будить. Я просто смотрела, как он спит, тихо дыша. Я действительно любила его. По крайней мере, это было по-настоящему. Я сняла футболку, а затем и трусики. Я хотела быть ему максимально приятной сегодня ночью.

Я осторожно отодвинула лёгкое одеяло и медленно запустила свою маленькую руку ему в трусы. Я положил её на его вялый член и начал его гладить. Он сразу же начал твердеть. Я улыбнулась. Мой папа был сексуальным и мужественным мужчиной. Я гордилась им.

Его глаза затрепетали, сначала смущённые, но затем с любовью, когда он узнал маленькую девочку, ласкающую его член.

— Я почувствовала себя лучше и хотела сделать что-то для тебя. Ты не против? — спросила я, широко раскрыв глаза.

Я понимала, что мой голос, должно быть, звучит как голос маленькой девочки, но я действительно хотела, нет, нуждалась в его разрешении. Если бы он не хотел меня, я бы никогда не стала его принуждать. Я и так достаточно натворила без его согласия.

— О, дорогая, это так приятно. Да, пожалуйста.

Этого было достаточно. Я стянула с него одеяло, а затем и его трусы. Я так хотела взобраться на его член, чтобы сперма моего папы наполнила меня, но я этого не заслуживала. Поэтому я использовала свой рот.

— О Боже...

Я начала медленно облизывать его от основания до кончика головки. Как восхитительный рожок мороженого. Он был чистым на вкус и таким по-настоящему мужским. Он застонал и запустил руку в мои волосы. Он не схватил их, хотя я бы не возражала. Он просто нежно гладил их, пока я доставляла ему удовольствие. Я встала на колени между его ног, лицом к нему, затем взяла в рот только кончик. Я хотела, чтобы он увидел свой прекрасный член в моем крошечном рту. Я знала, что ему это понравится. Он был в восторге.

— Ты такая красивая, такая молодая и милая...

Даже сейчас он не обзывал меня. Не говорил, что я его шлюха. Он мог бы, я бы не возражала. Но то, что он говорил, было не похоже на то, что говорили другие мужчины. И его слова сделали меня такой чертовски мокрой. Мой папа считал меня красивой, и мне было наплевать на всё остальное.

Хотя я хотела, чтобы происходящее было посвящено только ему, я всё-таки оставалась эгоистичной маленькой шлюхой. Моя рука словно сама нашла свой путь к изнывающей пизде, и начала играть с клитором. Я была до предела возбуждена этим, его словами, его вкусом.

Я взяла член глубже, теперь уже наполовину. Папа задыхался и стонал и ничего не говорил. Тогда я взяла его в своё горло.

Он громко застонал. Я чуть не кончила только от этого. Моё горло было узким и напряжённым, и я начала давиться, но продолжала держать его там так долго, как только могла. Затем глубоко вдохнула и сделала это снова. Это был не первый раз, когда я делала минет мужчине, но это был первый раз, когда мне это действительно понравилось и я любила того, кому я его делала.

Я поняла, что мне действительно всё равно, кончу ли я сама. Я просто хотела послужить этому мужчине. Сделать что-то хорошее для него хоть раз в моей жалкой, никчемной, неблагодарной жизни. Сделать всё, чтобы стать хорошей дочерью для моего любящего папочки. Всё, чтобы забыть, какая я ужасная. Хотя бы на некоторое время. Все мои планы были разбиты. Я уже знала, как пройдёт завтрашний день. Чем он закончится. Я хотела ещё немного счастья и стабильности, ещё немного времени со своей любовью. Тогда я сделаю то, что должна была сделать. Я поняла, что это единственный выход, учитывая всё, что я наделала. В конце концов, так будет лучше для него. Он поймёт меня и, может быть, даже однажды оценит, что я всё упростила и не стала подвергать его испытаниям.

Я почувствовала, как член дёрнулся у меня во рту, и ускорилась. Я хотела его сперму как ничто другое. Я двигалась вверх и вниз, небрежно и давясь, но так желая угодить ему. Я давилась, и его член издавал самые непристойные звуки, скользя в моём тесном маленьком рту и выскальзывая из него. Я перестала работать над своим клитором и начала трахать себя пальцами. Мы достигли кульминации вместе. Это было прекрасно.

Пока моё тело тряслось в экстазе, я чувствовала, как его тёплое семя наполняет мой рот. Как же много его было. Боже, он был таким сильным мужчиной, таким мужественным. Я хотела выпить каждую каплю, но часть ускользала от меня. Я глотала то, что могла. Я хотела, чтобы он знал, что я люблю каждую его частичку и всё, что исходило от него.

Я улыбнулась папе. Мои глаза слезились, а сперма стекала по моему подбородку. Это было похоже на первый честный и хороший поступок, который я сделала за всю свою жизнь. Он улыбнулся мне в ответ. Его глаза были полны любви и сострадания. Он взял салфетку с тумбочки у своей кровати, поднял мой подбородок и нежно его вытер. Затем он поцеловал меня в губы, страстно и неторопливо.

— Могу я сегодня переночевать здесь с тобой? — спросила я дрожащим голосом.

— Конечно, дорогая. Иди ко мне.

Затем он обернул меня в свои тёплые и сильные руки. Он прижал меня к своей груди, крепко обнимая. Боже, как хорошо он пах. Я чувствовала себя в полной безопасности. Я уснула.

Мне приснилось, что он сказал, что я его хорошая девочка, и что он гордится мной.

***

-- Джеймс –

Я держал её в своих объятиях. Было что-то отчаянно любящее в том, как она вела себя со мной. Она была вялой и тёплой в моих объятиях. Я чувствовал, как мой член снова твердеет от близости к её упругой молодой заднице и от того, что мои руки были на её маленькой, волнующей груди. Я никого не хотел так сильно с тех пор, как впервые лёг в постель с Ниной, взяв её сзади, как она умоляла меня сделать. Я не стал будить Танну.

Она сказала, что ей лучше, но по мне, она всё ещё была немного слишком тёплой. То, как она сразу так крепко уснула, подсказало мне, что ей нужен отдых. Завтра я спрошу её, кто она такая и чего она на самом деле хочет. Но я сделаю это по-своему, за столом или на диване, после того, как признаюсь, что люблю её и приму её. Ничто из того, что произошло сегодня вечером, не было фальшью. Она была влюблена в меня по крайней мере так же сильно, как я в неё. Всё остальное уладится само собой.

***

Когда я проснулся, её уже не было. Чутьё подсказало мне, что что-то не так. Я надел джинсы и рубашку и спустился вниз.

Наконец-то пошёл дождь. Небо было ужасным и серым, и раздался раскат не по сезону появившегося грома. Дождь перешёл в ливень, стекая потоками с гор. Река скоро выйдет из берегов, если уже не вышла.

Я огляделся, но вокруг была только тишина. В доме было темно. О Боже, где она? Я чувствовал, что должно случиться что-то плохое. Может быть, уже случилось. Я собирался уже начать обыскивать дом, когда выглянул в окно и увидел её там, стоящую на крытом крыльце.

На улице было около 5 градусов, а на ней были только шорты и футболка. Должно быть, она мёрзла, но стояла там, руки по бокам, взгляд устремлён на дождь. Что-то в том, как она стояла, обеспокоило меня больше всего остального. Я надел туфли и вышел на улицу. Она удивленно подняла глаза, затем улыбнулась. Как-то неубедительно.

— Вот ты где. Я хотела тебя разбудить, но ты спал так крепко, что это показалось... неправильным.

Она рассмеялась. Смех был беззаботным и напоминал о более счастливых временах.

— Эй. Тебе не холодно?

Я двинулся к ней, думая, что если я смогу обнять её, прижать к себе, то смогу убедить её зайти со мной внутрь. Тогда мы во всем разберёмся.

— Нет! — воскликнула Танна, отступая назад. — Оставайся там!

Я остановился, потрясённый. В её голосе звучал настоящий страх. Неужели я выглядел угрожающе? Я отступил назад.

— Эй, извини. Я не хотел тебя напугать. Я просто хотел тебя согреть, ладно? Я беспокоюсь за тебя.

Она неуверенно прикусила губу, и её глаза наполнились слезами.

— Я знаю, какой ты. Ты такой хороший. Я не... я не заслуживаю тебя. Я лгала тебе.

Я ждал. Похоже, она собралась рассказать мне правду про себя.

— Когда мама умерла, я ждала тебя. Я была уверена, что тебя как-то предупредили о её смерти. Так я думала. Даже если бы ты бросил меня... ты бы всё равно должен был придти и спасти меня. Я была такой глупой и доверчивой.

Должно быть, я выглядел смущённым, потому что она поспешила уточнить:

— Ох. Ох, нет. Я имела в виду маму. Я доверяла ей, а она солгала мне. Ты бы обязательно пришёл. Теперь я это знаю. Не волнуйся. Я знаю. Но ты не знал. Потому что мама никогда не рассказывала тебе обо мне. Ты даже не знал, что у тебя есть дочь.

Она рассмеялась, на этот раз горько.

Как только она это сказала, я понял, что это правда. Вот дерьмо! Она была... и мы сделали... о боже. Я был слишком ошеломлён, чтобы говорить, а она продолжала:

— Я обманула тебя. Я сделала это, чтобы получить твои деньги и... и сделать тебе больно. Но я не знала, какой ты хороший! Я бы не поступила так, если бы знала. Когда мама умерла, денег не было, только долги. Мы арендовали дом. Мне нечем было платить за него, но хозяин сказал, что я смогу остаться в нём, если... если я сделаю его счастливым. Так я и сделала. Это продолжалось какое-то время. Это было легко, просто подрочить ему и иногда поработать ртом. Но он хотел большего, а я не стал трахаться с ним. Нет. Даже у такой маленькой шлюхи, как я, есть свои пределы. Поэтому я оказалась на улице... И я была так зла на тебя, папочка. Это было несправедливо, неправильно или как-то в этом роде. Я никогда не была лучшей ученицей. Никогда не была лучшей в чём-либо, но я была хороша. Я старалась быть хорошей для мамы. Я не попадала в неприятности, я много работала и оплачивала часть арендной платы... Сначала я ночевала у друзей. Некоторые из них были очень милыми, но они не могли позволить мне остаться навсегда. Другие хотели того же, что и домовладелец. Я хорошая маленькая шлюшка, папочка. Мне жаль. Я знаю, что тебе неприятно это слышать, но ты должен знать, какая я ужасная... Я продолжала работать, копила и... и я планировала. Я узнала кое-что о тебе, о твоём соседе. У меня появилась идея. Если ты бросил меня, значит ты был мне должен. И я возьму то, что мне должны. Я знала, чего хотят мужчины, и я не боялась... соблазнить собственного отца... Я больна, я знаю, но теперь всё изменилось. Пожалуйста, поверь мне. Я узнала правду. Я нашла то письмо и знаю, что мама лгала... И я полюбила тебя. Пожалуйста... просто поверь в это.

Вот, чёрт.

Это соответствовало всем фактам, которые я знал. Ложь. Конфликт. Любовь, которую она проявила ко мне в моменты беззащитности. Чёрт возьми. Я понял это слишком поздно.

К моему удивлению, мне чувствовал, что мне хочется просто на всё это наплевать. Мне было всё равно, что мы почти трахнулись. Она была моей маленькой девочкой, и я любил её. Я любил её как дочь и, одновременно, как женщину, и это было единственное, что имело значение. Я любил её безоговорочно и безоглядно.

— Дорогая... Я верю тебе. Во всём. Это имеет смысл. Я прощаю тебя. И... я люблю тебя. Ты моя маленькая девочка. Пойдём со мной в дом, и мы сможем всё исправить.

Она выдохнула, словно я только что сделал ей лучший подарок в мире. Я почти видел, как спадает с её плеч тяжёлый груз. Она не была в порядке, но, возможно, она двигалась к этому. Я хотел подойти ближе, но она опять отступила. Я был сбит с толку.

— Папа, — сказала она, — пожалуйста, запомни, что меня звали Джеммой.

Звали? Почему она сказала в прошедшем времени? Ох, чёрт!

Она рванула, и я не ожидал этого. Она спрыгнула с крыльца и устремилась к тропинке в лес, босая и быстрая, как олень. Она была чертовски быстрой. У меня тоже были ноги, но я не собирался её догонять. Не ногами. Она лишила себя надежды и была одинока и решилась на что-то радикальное.

И тут, с болезненной уверенностью, я понял, куда она направляется. Это было очевидно. К чёртовой реке. О боже, нет. Нет, нет, нет, не теперь! На мгновение я был готов сдаться. Она была слишком быстрой для меня. Такова была математика ситуации.

Но я знал свою землю, а она нет. Она направилась по тропинке. Я же побежал наперерез. Я знал, где перехвачу её. Если я выдержу бег через кусты, деревья и камни, то смогу её обогнать. Мой путь был короче. Я смогу это сделать. Ради всего святого, позволь, Господи, мне это сделать!

Я бежал быстрее, чем когда-либо. Я пробирался через заросли, и они резали меня. Я чувствовал это на своих ногах, руках и лице. Что-то потекло со лба в глаз и стало жечь его. Я проигнорировал это, уверенный, что ливень всё смоет. Я миновал заросли кустарника и оказался среди деревьев. Стало гораздо легче бежать. Иголки были мокрыми и скользкими, но мягкими. Я пару раз споткнулся, но шёл хорошо. Потом я ударился о камни.

Я попытался перепрыгнуть через первый, но приземлился неудачно. Я подвернул чёртову лодыжку и тяжело упал. Из меня выбило дух. Закружилась голова, и я потерял ориентацию, не понимая, где я нахожусь. Я не мог думать, не мог дышать. Показалось, что эта неудача должна положить конец моему бегу.

Когда мысли вернулись, я лежал на земле под проливным дождём. Моя лодыжка дико болела. Я чувствовал вкус стекающей со лба крови. Я мог дышать только поверхностно, часто и не глубоко.

— У меня есть дочь, и я ей нужен. Прямо сейчас.

Произнесение этих слов вслух вдохнуло в меня жизнь. Я встал, держась за лодыжку, и снова побежал.

Вот она, река. О боже, она выглядела хуже, чем я ожидал. Почти заливающая берега, грязная и пенящаяся, как бешеная собака. Вся её протяжённость выглядела теперь как пороги.

Но где она? О, чёрт, вон же она, идёт по тропинке. Девичья фигурка, размытая в потоках льющейся с небес воды. Такая маленькая и хрупкая. Река раздавит её о камни. Когда вытащат её тело, её даже не смогут опознать. Единственное милосердие в том, что река быстро убьет её.

Она меня не видела. Её глаза были устремлены на её цель. Смерть. Чёрт возьми, что её так сильно толкало на это? Как она дошла до того, что решила, что это лучшее из возможных решений?

Я скорректировал свой курс и ускорился. Не знаю, как у меня в тот момент осталась хоть какая-то скорость. Я знал только, что мне нужно бежать как можно быстрее, и я сделал это.

Джемма увидела моё появление, но не изменила своего решения. Она собиралась обойти меня. Я это видел. Ничто не могло её остановить. Я устремился к ней так быстро, как только мог.

И в этот момент, наконец, что-то в её жизни пошло правильно. Она наступила на лист. Большой. До сих пор я не знаю, как он оказался там, рядом с соснами, но я каждый день благодарю бога за это. Было мокро и скользко, и нога Джеммы вылетела из-под неё. Она упала вперёд, заваливаясь в бок. В сторону меня, а не реки.

Вместо того, чтобы удариться о землю, как она ожидала, она упала на меня. Я поймал свою дочь и поднял её, удерживая ноги беглянки над землёй. Она ругалась, боролась и билась. Я крепко держал её.

— Я тебя не отпущу, — тихо сказал я. — Привыкай к этому.

Она перестала бороться, как будто внутри неё щёлкнул выключатель. Думаю, так оно и было. Она спрятала голову у меня на шее, прижалась к моей груди и обхватила меня ногами. Она обнимала меня, больше не пытаясь сбежать. Наконец-то, она стала просто маленькой потерянной девочкой, цепляющейся за своего папу. Я вздохнул и ещё крепче обнял её.

Каждая часть меня болела. Моя лодыжка болела, лоб кровоточил, и, кажется, я потянул мышцы спины. Но мне было плевать. Я понёс ее домой, как будто она вообще ничего не весила, а я был вдвое моложе. Это была самая лёгкая прогулка, которую я когда-либо совершал.

Я занёс её внутрь дома и поднял по лестнице. Она дрожала, и я чувствовал, как её холодное крошечное тело прижимается ко мне. Я отвёл Джемму прямо в душ и сам снял с неё одежду. Она не сопротивлялась, слишком сильно дрожа, чтобы сделать это самостоятельно. Я тоже разделся, но в этот момент секс был последним, о чём я думал. Я включил горячую воду и поставил дочь под неё, прижимая к себе. Я стоял там, прижимая Джемму к своей груди, пока дрожь не отпустила её.

Я вынес её из душа и поставил на ноги. Я волновался, что даже сейчас после всего этого она решит сбежать, но Джемма стояла неподвижно и просто смотрела на меня. Я медленно и нежно обтёр её полотенцем и наконец осознал, что я рядом с красивой обнажённой женщиной. Внутренне я напомнил себе, что она моя дочь, но моему члену было всё равно. Я хотел её.

Я повёл её в свою спальню. Часть меня хотела толкнуть её на кровать и грубо трахнуть. Не наказать её, нет, а заявить свои права, дать ей знать, что она принадлежит мне, чтобы она больше не смела причинять себе боль. Я не горжусь этим, но я смог устоять. Я достал старый чёрный свитер и помог ей надеть его. Я просто хотел, чтобы ей было тепло. Наконец, я положил Джемму в свою кровать, и она легла, полностью покорная мне. Она молча смотрела на меня. Глаза были огромными и грустными. Я мог сказать, что она чего-то от меня ждала, но я не знал, чего именно.

— Всё в порядке, дорогая, ты в безопасности. Поспи.

Этого оказалось достаточно. Она слегка кивнула, закрыла глаза и практически сразу отключилась. Я смотрел на спящую дочь и не почувствовал ничего, кроме любви и желания защитить её. Я надеялся, что смогу это сделать. Я нежно провел рукой по её волосам, и она издала тихий, но довольный звук и подалась к моей руке. Я понял окончательно, что люблю её не только как свою дочь, но и как женщину, и нет никакого способа, который остановил бы меня.

Ну, это могло подождать, пока она не поспит. Я встал, но маленькая рука ухватила меня за запястье. Я понял, чего она хочет, и лёг в постель, прислонившись к ней сзади, нежно обнимая хрупкое тело. Она прижалась ко мне и слегка застонала, когда мой член начал твердеть, упираясь в её маленькую, упругую задницу. Я внезапно почувствовал себя полностью опустошенным и заснул рядом с дочерью спустя несколько минут.

***

Когда я проснулся, Джеммы не было в моих объятиях, и я сразу же запаниковал. Неужели я всё-таки потерял её? Открыв глаза, я увидел, что она сидит на коленях поверх одеяла, наблюдая за мной. На ней был мой свитер, выглядевший как короткое платье, и она выглядела почти невыносимо сексуально. Джемма улыбнулась, глядя на меня сверху вниз.

— Я просто смотрела, как ты спишь. Надеюсь, это не слишком жуткая картина.

Я улыбнулся в ответ.

— Нет, конечно. Ты хорошо выглядишь.

Это было действительно так. Цвет вернулся к её лицу, а глаза были ясными и расслабленными, а не дикими и лихорадочными, как вечером на крыльце. Я задался вопросом, была ли она физически больна и не способствовало ли это её... её попытке самоубийства. Мне до сих пор трудно даже думать об этих словах, не говоря уже о том, чтобы писать их.

Она отвернулась от меня и нервно пошевелила руками.

— Ты всё ещё намерен простить меня? Я больше не собираюсь бегать. Если хочешь вызвать полицию, я пойму. Я создам никаких проблем и не стану рассказывать им о... Я не буду рассказывать им о том, что мы делали вместе.

Мысль о том, чтобы посадить её в тюрьму, показалась мне настолько абсурдной, что я чуть не рассмеялся в полный голос.

— Конечно, я простил тебя. И я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но решать тебе.

— Даже учитывая то, что я с тобой сделала? Точнее, что я чуть не сделала с тобой? Даже зная, что я делала... пытаясь выжить... там, в Лос-Анджелесе?

Я не был морализатором. Я не знаю, как бы я сам поступил в её ситуации, но я точно не осуждал Джемму за это. Что касается остального, то я понял, что смирился с этим, как только правда вышла наружу. Если бы я думал, что мой отец бросил меня, я бы тоже захотел как-то отомстить ему. Это слишком по-человечески, чтобы обвинять и ненавидеть.

— Это неважно. Вернее, нет, не так. Это важно, но я принимаю это, всё это. Если ты дашь мне шанс любить тебя, я дам тебе шанс полюбить меня в ответ. Думаю, я имею в виду, что если ты хочешь искупить то, что ты сделала, то я хочу, чтобы ты попыталась наладить жизнь со мной. Если это не получится, то мы что-нибудь ещё придумаем. Я твой отец. И теперь, когда я знаю об этом, я ни за что не брошу тебя.

— Я хочу попробовать, — нерешительно сказала она, прежде чем расплыться в озорной улыбке, в которую я уже был влюблён. — Это будет эгоистичным с моей стороны, но я хочу начать с приятной части — сначала заняться с тобой любовью. Ты не против? — спросила она, а затем плавным движением сняла свитер.

Я видел её голой раньше, но было либо темно, либо я был сосредоточен на её спасении. Теперь же, в утреннем свете, у меня появился шанс оценить ее в полной мере. Она была даже лучше, чем я представлял. Её короткие тёмные волосы были спутаны после сна. Плечи были слегка покрыты веснушками и покато изогнуты вниз, идеально пропорциональные. Маленькие груди с очаровательным подъёмом и небольшими и твёрдыми сосками. Было легко представить, как она держит их в своих маленьких ручках. Слегка выраженный живот расширялся к аккуратным бёдрам, которые плавно изгибались вниз к гладким ногам цвета слоновой кости. Небольшой зад идеально округлой формы. Я уже знал, что он мягкий, но упругий, судя по ощущению, когда он тёрся об меня. По всему её телу играл румянец, и это было не от холода.

Внезапно у меня в голове возник образ беременной Джеммы. Миниатюрная женщина, красивая, словно фея из сказок, в сочетании с более крупными и мягкими изгибами характерного живота. Это видение было тем, что я хотел сделать реальностью, рано или поздно, и сама эта мысль возбуждала меня почти так же сильно, как то, что я сейчас видел перед собой.

Лицо Джеммы стало серьёзным, даже слегка скорбным:

— Мои руки и мой рот ублажали многих мужчин... но моя киска твоя, если ты этого захочешь. Ты будешь моим первым, хотя я не девственница. Не совсем...

— Мне плевать на мужчин, с которыми ты была. — с трудом произнёс я. — Я хочу тебя такой, какая ты есть.

Моё самообладание закончилось. Она была мне нужна сейчас, и я собирался её получить.

Я откинул одеяло, сел и притянул Джемму к себе, целуя её. Это был первый раз, когда я целовал её так, как хотел, страстно. Не грубо, пока нет. Сначала я хотел, чтобы она знала, как сильно я её люблю и нуждаюсь в ней. Она обняла меня, и, думаю, она была рада, что я принял её. Я был штормом, а она была водой, сдавшейся мне и втянувшей в меня. Гром, прогремевший за окном, показался очень уместным.

Я нежно и медленно толкнул её на спину. Она раздвинула ноги, ожидая, что я немедленно войду в неё. Её киска была такой же маленькой, как и она сама. Не бритой, но аккуратной. Маленькая щель была пропитана соками. Я знал, что если ни один мужчина не имел Джемму там, то, скорее всего, она ещё не попробовала настоящего удовольствия.

Я хотел быть тем, кто покажет ей, каково это.

Она запустила свои ручки в мои волосы, когда я двинулся к ней, целуя и покусывая внутреннюю часть раскрытых бёдер. Я старался не столько возбудить её, сколько подразнить, пока приближался к своей цели. Нине всегда нравилось, когда я ласкал её там, и она научила меня некоторым навыкам, которые, как я надеялся, будут теперь полезны.

— Ох... о боже, папочка, что ты делаешь... там не... чисто...

Я не был удивлён, что мать не объяснила ей, насколько оральная стимуляция может быть приятной для женщины. Всё-таки Карен была немного ханжой и так и не смогла избавиться от мысли, что секс - это грязное занятие. Ну, теперь я мог разубедить в этом хотя бы свою дочь.

— На вкус ты чистая, как горный источник, — сказал я озорно, нежно просовывая язык между её набухшими губами, прежде чем обвести им клитор.

Я хотел узнать всё о том, как лучше доставить ей удовольствие, и теперь я знал, что её клитор оказался очень чувствительным. Я вспомнил, как дочка реагировала, когда я целовал и ласкал её груди, и потянулся к её холмикам и начал нежно сжимать их, пощипывая соски. Реакция Джеммы была мгновенной и отчётливой, и я даже подумал, что она, возможно, одна из тех девушек, которые могут кончить просто от стимуляции груди.

— О боже... никто раньше... мм... пожалуйста, не останавливайся, папа. Твоей маленькой девочке нужно...

Это всегда хороший знак, когда твоя возлюбленная не может правильно сформулировать слова, даже чтобы говорить грязно. Она просто задыхалась и скулила. Её руки сжимали мои волосы, пытаясь приблизить мою голову ещё плотнее к клитору. Я сопротивлялся пару минут, но когда девичьи стоны усилились, я с силой всосал весь клитор прямо в свой рот.

— О, чёрт, я кончаю, папочка! Я кончаю для тебя!

И она это сделала. Чёрт, она кончила очень ярко. Её спина выгнулась, ноги внезапно судорожно обвились вокруг моей головы, громкие крики звучали почти панически... Наконец, она безвольно рухнула. Это был тот вид оргазма, который я любил дарить своим любовницам. Всё-таки была выгода от опыта, который я получил, переспав со всеми подряд, будучи молодым мужчиной.

— О... о боже, я так люблю тебя, папочка, — сказала она, лениво глядя в потолок, словно блуждая в его сиянии. — Никто другой по-настоящему не пытался заставить меня почувствовать себя настолько хорошо.

Вот это меня действительно возбудило. Единственная реакция, что могла возникнуть у меня, я полагаю. Я придвинулся к дочке и медленно вошёл в неё. Она была такой узкой и тугой, что я испугался, что могу причинить ей боль, хотя у меня не самый большой инструмент.

— Бля, бля, бля... О боже, папочка... Это так хорошо... Продолжай... уххх...

Я полностью погрузился внутрь неё и начал двигаться, не медленно, но и не сильно. Достаточно быстро, чтобы ей стало трудно сосредоточиться на чём-то, кроме моего члена.

— Мм... да, папочка... да... вот так... так хорошо...

Когда дочка привыкла к моему члену, я подложил руки ей под спину, чтобы поддержать её, и встал на колени, подтянув её к себе лицом. Она обхватила меня ногами и положила руки мне на грудь. Я переместил руки на её маленькую, тугую попку. Она, казалось, не понимала, почему я её так поднял, но ей явно нравилось, что я могу так легко с ней обращаться. Я начал приподнимать её и опускать на свой член. Сначала медленно, но потом быстрее.

— О, бля, бля, бля, бля, папочка! Пожалуйста, не останавливайся... — она уткнулась головой мне в грудь, принимая мой член так сильно и быстро, как я хотел.

Она была бессильна сделать что-то, кроме того, как держаться за меня и получать удовольствие. Теперь она поняла позу, и её мокрая пизда начала спазмировать, сообщая через член всё, что мне нужно было знать. Джемма снова кончила. Быстро.

Я подержал её неподвижно пару мгновений, затем опустил. Я ещё не закончил свой урок. Пока дочка всё ещё приходила в себя после последнего оргазма, я осторожно перевернул её на живот и приподнял ей задницу. Голова Джеммы была опущена между локтей, и она даже не пыталась её приподнять. Я вошел в неё сзади, на этот раз резче и сильнее. Она начала со хныканья, стоило мне начать её трахать, затем перешла к стонам стонов и тихим ругательствам, и, наконец, снова заговорила:

— Пожалуйста, папочка, пожалуйста... о чёрт, пожалуйста, трахай меня. Пожалуйста, воспользуйся пиздой своей малышки. Используй её, папочка...

Её речь перешла в сплошную мольбу. Как я ни старался, я не мог больше терпеть. Мы кончили вместе, и мне не стыдно сказать, что я возвестил об этом громче, чем когда-либо. Я кончил очень сильно, зарывшись в пизду моей дочери. Это был один из самых больших оргазмов в моей жизни, и её дергающееся влагалище высосало из меня всё до последней капли.

Наконец я скатился с Джеммы, но не отпустил её. Я притянул дочь к себе, целуя и шепча, как я её люблю, как я горжусь ею, как я хочу, чтобы она была со мной.

Наконец, удовлетворённая, она положила голову мне на грудь. Мы не шевелились, наслаждаясь послевкусием от секса и друг другом, чувствуя себя взаимно любимыми. Я подумал, что не выдержу и усну прямо так.

— Я умираю с голоду. — небрежно сказала она, отрывая от моей груди взгляд своих больших голубых глаз. — Хочешь, я тебе что-нибудь приготовлю?

Мне было очевидно, что теперь всё будет хорошо. Она будет заботиться обо мне настолько, насколько я ей это позволю. Она действительно будет той, кем раньше только притворялась.

— Думаю, мне бы понравилось, если бы мы сделали это вместе, — ответил я.

Дожди продолжались. Река текла. Наша жизнь обещала быть простой и счастливой.

***

-- 10 лет спустя – Джемма --

Мы с Джеймсом держались за руки, пока шли. Это была наша любимая тропинка. Дэвид бежал впереди нас, петляя между деревьями. Время от времени он останавливался, чтобы посмотреть на жука или на птицу. Он уже знал много их имён. Джеймс называл его «Лесной Мудрец», и я думаю, это хорошее прозвище для него. Наш сын появился через три года после того, как Джеймс подобрал меня на дороге, и примерно через год после того, как мы поженились.

В отличие от меня, он изначально знал обоих своих родителей и знал, что мы любим его безусловно и безгранично. Иногда он раздражался из-за моих слишком осторожных предупреждений, но хорошо знал об опасностях окружающего мира. Это не мешало ему любить каждый кусочек природы и с удовольствием ходить каждый день на охоту или рыбалку с отцом. Он старался держаться подальше от реки.

Мы с самого начала решили, что будем с ним максимально честны. Мы солгали ему только об одном, и даже это была ложь умолчания. Ему, вероятно, не нужно было знать, что его мать была одновременно его сестрой, хотя мы оба иногда называли Джеймса «папочкой». Дэвид просто думал, что я странная. Все дети знают, что их родители странные. А все остальные просто предполагали, что, принимая во внимание разницу в возрасте, Джеймс и я немного извращенцы. Если бы они знали насколько были правы.

Все друзья Джеймса в округе просто предположили, что он решил жениться на гораздо более молодой трофейной жене. Сначала они все считали меня охотницей за деньгами. Думаю, они были и правы, и неправы. Теперь, когда мы были вместе уже десять лет и всё ещё не могли оторваться друг от друга, они признали, что я люблю его по-настоящему искренне. Он всегда напоминал мне, что куда бы мы ни пошли, мужчины всех возрастов смотрели на меня с вожделением. В ответ я напоминала своему мужу, что женщины всех возрастов, но особенно девушки, тоже хотят, чтобы он стал их папочкой. Нам было очень хорошо друг с другом.

Мне нравилось быть домохозяйкой и матерью, но у меня были и другие обязанности. За эти годы Джеймс написал ещё четыре книги, и, будучи самым критичным человеком, которого он знал, я стала его первым редактором и советником. Он верил, что его последняя работа стала самой утончённой, самой близкой к настоящей литературе. Я не думаю, что он просто так это сказал, но я всё-таки предвзята. Как бы то ни было, критики согласились со мной, что он превосходный рассказчик, способный создавать удовлетворяющие читателей тайны. Деньги для нас не были проблемой.

Дэвид решил забраться на дерево. Я наблюдала за ним, чувствуя, насколько он уверен в себе. Я была готов поспорить, что он спустится с осой или пауком, чтобы показать нам. Я научилась не пугаться существ со множеством ног, которые внезапно вонзались мне в лицо

— Джеймс... папочка, — позвала я.

Он посмотрел на меня, приподняв брови. Я обычно не называла его так. За исключением тех случаев, когда мы занимались любовью или я собиралась сказать ему что-то важное.

— У меня задержка на три недели, — спокойно сообщила я, но сердце моё колотилось.

Скоро я сделаю тест, но я уже знала ответ, как и некоторые женщины. Я хотела сказать ему это здесь, в лесу, который был так важен для нас обоих. Где жизнь и смерть находились в гармонии. Я знала, что он любит меня и всегда поддержит, но мне нужно было узнать, готов ли он в пятьдесят снова стать отцом.

В ответ он широко улыбнулся. Так, что вокруг его глаз появились морщинки. Он поднял меня на руки так легко, словно мне снова было девятнадцать, и медленно и страстно поцеловал.

— Фу-у-у-у, — услышала я.

Наш сын явно испытывал отвращение к вульгарности своих родителей. Дэвид знал, что его родители любят друг друга, и это было прекрасно, даже если он этого пока и не осознавал.

Я знала, что Джеймс снова станет хорошим отцом, а Дэвид — хорошим братом. Я знала, что моя семья будет в безопасности, тепле и под защитой. Я знала, что меня сегодня хорошо и с любовью оттрахают.

Мне не нужно было знать ничего больше.

***

КОНЕЦ

***

От переводчика:

Приглашаю Вас посетить мою страницу: https://boosty.to/dmitry113

Буду искренне благодарен тем, кто найдёт возможность поддержать меня.