Глава 12. Полетели

Утром, заметив Эрика, завтракавшего в одиночестве у углового столика, Эра бодро подошла и бесцеремонно опустилась напротив.

— Привет, — улыбнулась она. — Хочешь полетать вместе?

Эрик удивлённо поднял брови:

— Полетать? На чём? — Он знал, что полёты в полевые лагеря были строго запрещены начальством базы.

— На дирижабле! — засмеялась Эра. — Здесь есть метеорологический аэростат. Обычно его гоняют в дистанционном режиме, но теперь всё оборудование барахлит, перебои в связи.

Вот начальник лётного и предложил — попробовать вручную. Кабина там есть, управление простое. Я сама и вызвалась.

Эрик задумчиво посмотрел на неё:

— А ты вообще умеешь управлять дирижаблем?

— Ну... — Эра чуть смутилась. — Теоретически — да. Практики нет. Но, думаю, ничего сложного. Не сложнее, чем на вертолёте. А с ним я уже налеталась.

Она оживилась, глаза загорелись:

— И потом — это может быть даже... романтично. Ни шума моторов, ни вибрации, как в вертолёте. Летишь себе, как лодка по волнам — плавно, тихо. Красота.

Эрик явно оживился, поймав намёк. Он давно надеялся на возможность немного уединиться с Эрой вне рабочих будней. Несмотря на её бешеную энергию, характер и упрямство — или, может быть, благодаря им — она всё больше ему нравилась.

И вот, казалось, представился подходящий случай. К тому же — сама приглашает.

— Ну... — протянул он, стараясь сохранить спокойствие, — пожалуй, я не откажусь от такого предложения.

— Отлично! — обрадовалась Эра. — Как позавтракаешь, через полчаса зайди в ангар — я уже получила разрешение на тестовый подъём. Полетаем немного. Никто не будет против.

Эрик только кивнул, пряча радостную искру в глазах.

Как и договорились, после завтрака Эрик подошёл к ангару. Дирижабль уже ждал: огромный баллон лениво покачивался на стропах, наполненный газом и подрагивающий от порывов ветра. Техники заканчивали дозаправку и проверку систем.

Возле гондолы стояла Эра — уже в летной форме, с шлемофоном на голове. Завидев его, она помахала рукой и, перекрикивая шум компрессоров и вентиляторов, позвала:

— Летим! Лезь наверх!

Они вскарабкались в кабину по шаткой верёвочной лестнице. Эрик почувствовал, как у него уже закружилась голова: и от высоты, и от качающегося под ногами хлипкого настила.

Гондола оказалась небольшая, но вполне вместительная для двоих. Большую часть пространства занимали баллоны высокого давления, аккумуляторы, генераторы, блоки регулировки газа и какие-то странные агрегаты, назначение которых Эрик не рискнул угадывать.

Эра уселась на пилотское место, пробежалась взглядом по панели управления — по всему было видно, что с большинством этих приборов она знакомилась прямо сейчас. Некоторую паузу она компенсировала бодрым движением руки:

— Готова! Пускайте!

Снизу техники отцепили стропы — и аэростат мягко, покачиваясь, начал медленно подниматься в небо.

Поначалу всё шло почти идиллически: гондола мягко покачивалась, проплывая над базой, ветер гулко свистел в растяжках. Эрик уже начал было расслабляться, любуясь открывшимися видами.

Но чем выше они поднимались, тем больше возрастало беспокойство.

Воздух начинал играть. Порывы ветра становились непредсказуемыми, тёплые потоки от разогретого плато снизу ударяли в корпус, раскачивая гондолу.

Эра сидела напряжённо, обеими руками непрерывно дёргая рычаги управления секциями аэростата. Для сохранения равновесия приходилось постоянно регулировать давление газа в четырёх отдельных отсеках оболочки, одновременно контролируя винты на корме.

Но аэростат вёл себя упрямо. Восходящий поток воздуха с нагретого плато играл с ними, как с игрушкой. То нос резко задирался вверх, то корма вдруг начинала заноситься вперёд, разворачивая весь аппарат боком.

Эра боролась, стиснув зубы, при каждом новом рывке добавляя в эфир не самые литературные выражения:

— Да чтоб тебя! — прорычала она, дергая очередной трос стабилизации. — Паршивая хреновина! Стоять, говорю!

Эрик, вцепившись обеими руками в поручни, старался молчать, но внутри его уже затошнило от раскачивания.

— Ты уверена, что "теоретически несложно" — это всё ещё актуально? — рискнул он наконец спросить с бледной усмешкой.

— В принципе — да, — выплюнула Эра сквозь зубы, не отрываясь от рычагов. — Просто ветер сегодня... сукин сын. И аэростат — капризная зараза.

— Ну, и как он слушается? - настороженно спросил Эрик,

— Как ишак, надутый воздухом... Не мешай, — сердито буркнула Эра, теряя терпение.

Снова очередной толчок — и кабина начала медленно разворачиваться кормой вперёд, как неуклюжая лодка на волнах.

Эрик лишь плотнее вжался в кресло и, впервые за полёт, пожалел, что вообще когда-то мечтал о «романтике» в небе.

Постепенно, по мере набора высоты, болтанка утихла. Воздушные потоки стабилизировались, и аэростат наконец послушно вышел в равномерный дрейф. Эре с трудом удалось стабилизировать баланс газа в секциях оболочки.

— Ну и чертова хрень, — выругалась она, отстёгивая застёжку шлемофона. — Не думала, что будет так... тяжело.

Честно — сложнее, чем вертолётом. Там хоть двигатели отвечают, а здесь — ветер, тросы и гадания.

Она отключила двигатели — и сразу наступила почти полная тишина. Только мягкий шелест натянутых канатов и лёгкое поскрипывание корпуса.

Дирижабль теперь плавно дрейфовал по течению ветра. Болтанка сменилась почти невесомым скольжением. Они вдвоём наконец смогли выдохнуть — и впервые за полёт полюбоваться открывшимися видами.

Внизу раскинулось плато: пыльные гребни, серо-красные хребты, извилистые пересохшие русла. Где-то вдалеке виднелись туманные пятна зарослей. А вдали база уже уменьшалась, её купола и ангары сливались с горизонтом, теряясь среди пыльных отблесков.

— А вообще красиво, правда? — улыбнулась Эра, переводя дух. — Главное — не бороться. Надо просто позволить ветру нести тебя.

Эрик, немного побледневший от недавней качки, слабо усмехнулся, всё ещё крепко держась за поручень.

— Красиво, да... — протянул он. — Особенно, когда перестает болтать по кабине.

Он медленно отпустил поручень, обводя взглядом окружающий пейзаж.

— Знаешь, — добавил он уже увереннее, — отсюда всё кажется... другим. Каким-то... спокойным. Даже странно — там внизу мы живём в постоянном напряжении, тревогах, а отсюда — будто смотришь на чужую планету. Всё замерло. Никаких проблем.

Эра кивнула:

— Наверно поэтому я так люблю небо. Здесь нет этих бесконечных разговоров о двойниках, исчезновениях, странных артефактах... Тут просто ты, ветер и тишина.

Они помолчали. Аэростат продолжал скользить по ровному слою воздуха, слегка покачиваясь.

— А ты не боишься? — вдруг спросил Эрик негромко. — Всей этой истории... С теми, кто вернулся не совсем прежними.

Эра прищурилась, глядя вдаль:

— Конечно, боюсь. Но я же не могу позволить страху меня парализовать.

Она посмотрела на него.

— Знаешь, я на Вейране раньше боялась каждую ночь. Тогда у страха было имя — улицы, банды, выживание. А тут — просто другая форма той же игры. Только ставки пока непонятны.

Эрик кивнул медленно, глядя в горизонт.

— Наверное, ты куда сильнее, чем я думал.

— Наверное, — усмехнулась Эра. — А может, просто привыкла не иметь другого выбора.

Дирижабль мягко скользил по потоку, унося их всё дальше от базы. Ветер был ровным, солнце уже не палило так сильно — начинался долгий золотистый полдень.

К удивлению Эрика, Эра быстро пришла в себя. Сняв шлемофон, она встряхнула головой — её светло-золотистые волосы рассыпались по плечам и чуть трепетали от лёгких воздушных колебаний.

— Ух, вот так гораздо лучше, — засмеялась она, глядя на него игриво. — А ты чего сидишь такой серьёзный? Всё уже нормально, живы-живы.

Эрик усмехнулся, сам не заметив, как её заразительная уверенность сняла остатки напряжения.

— А как долго он может держаться в воздухе... ну, сам по себе? — спросил он, оглядываясь на медленно плывущие облака и неподвижную линию горизонта.

— Хоть до вечера, — весело ответила Эра. — Газ держит стабильно, расход небольшой. Но начальник лётного отряда велел к закату уже вернуться. Так что — у нас ещё куча времени.

Они замолчали, сидя рядом, лениво потягивая фруктовые соки из небольших пластиковых бутылочек. Внизу медленно проплывали скалистые хребты, рваные русла высохших рек, изредка виднелись пятна кустарников и редкой растительности.

В кабине стояла теплая полуденная тишина, напоённая слабым шорохом ветра. Всё казалось каким-то нереально спокойным, словно проблемы базы остались где-то там — далеко внизу.

И вдруг Эра, не говоря ни слова, слегка повернулась к нему. На лице её была лёгкая озорная улыбка — та самая, от которой у Эрика внутри что-то дрогнуло.

Она медленно наклонилась ближе. Её золотистые волосы чуть скользнули по его плечу, щекоча кожу. От неё пахло солнцем, воздухом, и ещё чем-то — её собственным, живым и почти пьянящим ароматом.

Эрик замер, глядя в её глаза — светлые, искрящиеся и в то же время странно глубокие. Его дыхание сбилось ещё до того, как её губы коснулись его.

Поцелуй вышел мягким, тёплым, но полным сдержанной, нарастающей жажды. Она целовала его медленно, будто пробуя вкус, будто играя, разогревая его всё сильнее.

Эрик, сначала робкий, вскоре ответил, осторожно обняв её за талию. Её тело под ладонью оказалось неожиданно горячим, сильным и гибким — как и сама Эра: сочетание женственности и упругой, отточенной силы.

Она тихо рассмеялась сквозь поцелуй, ещё теснее прижимаясь к нему:

— А ты, оказывается, совсем не так застенчив, как выглядишь в лаборатории...

Её голос был низким, чуть хрипловатым от дыхания, и от этого внутри у Эрика словно растеклось жаркое электричество.

Дирижабль медленно качался на высоте — а в этой замкнутой кабине мир сузился до них двоих.

Они занимались любовью, в гондоле плывущего в воздухе дирижабля, медленно, с тем особым восторгом, который доступен только тем, кто молоды не только телом, но и душой. Это было не просто желание — это было какое-то тихое, но неутолимое слияние двух совершенно разных миров.

Эра — летчица, сильная, дерзкая, пронесшая через себя уличное детство Вейрана-9, драки, ночные переулки, где единственный выбор — это драться или прятаться. Потом — Земля, учёба в лётной академии, борьба с собой, с системой, с чужим недоверием. Её тело привыкло к нагрузкам, к ударам, к контролю. Но сейчас оно впервые отдавалось без борьбы, без защиты — с доверием и свободой.

Эрик — совсем другой. Учёный, биолог, проводивший дни среди образцов и лабораторных культур. Застенчивый, неловкий, привыкший больше к книжкам и микроскопам, чем к прикосновениям. Но в нём жила своя глубина — тонкая, чувствительная, чистая. И сейчас, впервые, эта скрытая страсть прорывалась наружу, словно осторожный ручей, который вдруг стал полноводной рекой.

Гондола чуть покачивалась в потоке воздуха, а в их замкнутом мире остались только их тела, их прикосновения и тихие вздохи, растворяющиеся в мягкой вибрации воздуха.

Эра гладила его волосы, чувствовала, как по его коже проходили мурашки, как с каждым её движением он всё сильнее терял контроль над собой — и от этого она только сильнее ощущала власть над этим моментом. Но не холодную власть — а ту самую, доверительную, мягкую, когда хочется отдать всего себя другому.

Эрик прижимал её, как будто боялся, что это всё — хрупкий сон, который может рассыпаться, если отпустить хоть на мгновение. Его пальцы гладили её спину, её изгибы, словно он хотел запомнить каждую её линию, навсегда вписать их в своё сознание.

Они оба впервые позволяли себе быть такими. Без оглядки. Без опасений.

Эра сама спустила штаны комбинезона, и Эрик забрался на нее на сиденье, введя член ей плавно сверху, а потом засуетившись ускорился и его толчки стали агрессивнее. В прорыве страсти Эрик неловко толкнул локтем рычаг управления, и их дирижабль заметно качнуло. Эра подняла голову и с беспокойством взглянула на приборы.

— Все в порядке, - выдохнула она, — Но давай поосторожнее.

Эра повернулась на сиденье к нему задом, лучше контролируя ситуацию, и Эрик продолжал вставлять ей уже сзади, пока не кончил. Они одновременно кончили и Эра почувствовала толчки, когда его сперма вливалась в ее молодое сильное лоно.

Эра выдохнула и расслаблено улыбнулась.

А за окнами кабины медленно плыли облака, и дирижабль продолжал свой тихий полёт — свидетелем их уединённого счастья.

Потом, молча одевшись, они просто сидели рядом в кабине, глядя, как внизу под гондолой медленно проплывал чужой, ещё почти нетронутый мир.

Сухое плато тянулось бесконечно — редкие скрученные кустарники, кривые линии высохших русел, каменные хребты. Кирена-4 в своей первозданной дикости — такая, какой она существовала задолго до первых людей, и ещё долго будет оставаться почти неизведанной.

— Пора возвращаться, — первой нарушила тишину Эра, взглянув на часы. Она потянулась к рычагам управления. — А то попадёт нам от начальства.

На корме загудели винты, аэростат медленно начал разворот, подчиняясь управлению. Теперь Эра держала курс уверенно: за эти часы она уже почувствовала дирижабль, научилась ловить его капризы.

К моменту их возвращения солнце уже почти скрылось. Они шли на посадку при свете прожекторов, выхватывавших из темноты очертания базы.

Эра плавно посадила аппарат, точно удерживая траекторию. Гондола мягко коснулась направляющих. Техники, дождавшись команды, подбежали, поймали и закрепили стропы, затем начали стравливать газ, осторожно опуская аэростат к земле.

Эрик, выбравшись из кабины, чувствовал, как голова у него ещё слегка кружится — от высоты, от затянувшегося спуска... и, конечно, от того, что только что произошло между ним и Эрой.

Эра же выглядела, как всегда, невозмутимо сияющей и довольной собой.

У гондолы их уже ждали: первый пилот Роэн и Иван Дятлов. Видно было, что оба начали всерьёз за них волноваться.

— Ты опоздала с возвращением, — пожурил Роэн, скрестив руки на груди. — Завтра начальство с тебя стружку снимет.

Эра беззаботно пожала плечами:

— Не впервой. Переживу.

Иван подошёл ближе, с облегчением обнял её:

— В порядке? Всё нормально долетела?

— Ага! — радостно ответила Эра, сияя. — Ты не представляешь, как там красиво!

— Догадываюсь, — хмыкнул Иван, бросив взгляд на спускающегося следом за ней слегка взъерошенного Эрика.

Глаза у Ивана блеснули — он не стал ничего говорить вслух, но многое понял сразу.

Иван почувствовал, как в душе кольнуло лёгкое, почти болезненное чувство ревности. Он не мог не отметить, как изменилась Эра: повзрослевшая, сильная, уверенная в себе — но при этом всё та же живая, дерзкая, полная энергии девчонка, которую он когда-то встретил на Вейране.

Тогда она была подростком. А потом стала его приёмной дочерью. Он сам поставил между ними эту грань — нерушимую, как ему казалось. Всё было правильно, разумно, по-взрослому. Никаких романтических чувств — не могло быть.

Но сейчас, глядя на неё — радостную, сияющую, счастливую после полёта и после того, что произошло между ней и Эриком, — он вдруг остро ощутил внутри слабый укол: что-то ускользнуло. Навсегда.

Эра словно почувствовала это. Поймала его взгляд, прищурилась и с привычной прямотой, без обиняков, толкнула его локтем в бок.

— Дурак ты, Дятлов, — произнесла она с лёгкой усмешкой. — Я тебя всегда любила. Ещё тогда, девчонкой, на Вейране. А ты думал, зачем я тогда головой рисковала ради тебя?

Она замолчала на миг, глядя ему в глаза — открыто, без обид, без упрёков. Просто констатируя то, что всегда было.

— Но ты вечно такой серьёзный, такой занятой. Всегда — в своих командировках, в спасении всех миров.

Для тебя всё всегда было — важнее. Ну вот, я и выросла сама.

Иван вздохнул, опустив взгляд, но промолчал. Ответить было нечего.

***

Пять лет спустя

Вы прочитали отрывок из ненапечатанной части 4.

Читать полностью на страницах

Звездный Инспектор. Часть 1

https://www.litres.ru/book/petr-ozhsyankin/zvezdnyy-inspektor-chast-1-72073345/

и

Звездный Инспектор. Часть 2

https://www.litres.ru/book/petr-ozhsyankin/zvezdnyy-inspektor-chast-2-72100435/