Companions © SanityCheck

***

Могут ли роботы испытывать любовь?

Будьте осторожны, играя в Бога...

***

От автора:

Что такое любовь?

Когда компьютеры и искусственный интеллект станут настолько продвинутыми, что по всем внешним признакам машина станет похожа на человека, полюбят ли машины людей, с которыми они живут... и полюбят ли люди их в ответ?

***

Часть 01. Карен

.

Я слышу, как лифт останавливается в холле за дверью квартиры, за пару секунд до того, как щёлкает дверной замок. Сегодня Том вернулся рано. Я спешу из кухни, чтобы поприветствовать его, как обычно, радуясь, что он дома.

— Привет, Карен, — приветливо говорит Том, когда я приближаюсь.

— Привет, Том, — отвечаю я, беря его пальто. — Как прошёл день?

— Примерно как всегда, — отвечает Том с усталой улыбкой. — Мы всё ещё решаем некоторые проблемы на производстве, но дело идёт.

Я улыбаюсь в знак поддержки.

— Возможно, завтрашний день будет лучше.

— Возможно, — соглашается Том, отворачиваясь.

Я вешаю его пальто в шкаф в прихожей и снова поворачиваюсь к нему:

— Ты рано пришёл. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Планы на сегодняшний ужин изменились. Не слишком поздно пригласить ещё кого-нибудь? У меня сегодня свидание.

Я разочарована, что Том не проведёт сегодня вечер только со мной, но сохраняю бесстрастное выражение лица.

— Нет, Том. Я могу адаптировать меню под другого человека. Мне также заказать телятину, или ты хочешь изменить меню?

— Ммм... а можно заменить телятину на курицу? Некоторые люди не любят телятину. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, верно?

Я улыбаюсь.

— Конечно, Том. Если хочешь, я могу заменить телятину на курицу. В морозилке четыре куриные грудки. Перед приготовлением их нужно разморозить. Сделать это сейчас?

Том машет рукой, отпуская меня, а сам уже просматривает почту, которую я положила на привычное место на столе.

Я возвращаюсь на кухню и достаю куриные грудки с третьей полки, отламывая две грудки от замороженной массы, прежде чем вернуть две другие в морозилку. Затем я разделяю два куска мяса, выкладываю их на тарелку и ставлю в микроволновку на режим размораживания. Когда машина приступает к работе, я аккуратно упаковываю уже размороженную телятину и кладу её в морозилку, отмечая её местонахождение, чтобы быстро найти потом.

— Карен!

Я закрываю дверцу морозильника и иду в гостиную.

Том роется в своём столе.

— Да, Том?

— Ты брала папку проекта «Орион»?

— Нет, Том. Ты же просил меня не трогать содержимое твоего стола. Ты не мог взять её сегодня утром на работу?

— Нет, чёрт возьми, я не брал её на работу сегодня утром! Она была здесь вчера вечером!

Я знаю, что Том на меня не сердится. Я неукоснительно следую его инструкциям, и он это знает. Я подхожу к столу Тома и осматриваю его, но, не вижу ничего, что могло бы быть тем, что он ищет. Пока Том с грохотом открывает и закрывает ящики стола, я прислоняюсь головой к стене и смотрю в щель между краем стола и стеной. Наклонившись и потянувшись, я едва могу дотянуться до папки, которую вижу там.

— Это она? — спрашиваю я, протягивая Тому папку.

Том берёт папку, открывает её и плюхается на стул.

— Спасибо. Извини, что накричал на тебя. Ты не виновата, что я такой неорганизованный. — Он смущённо улыбается: — Что бы я без тебя делал?

— Ты нашёл бы себе другую, — говорю я, и эта мысль навевает на меня грусть.

Том смеётся:

— Как я могу заменить тебя кем-то другим?

Я улыбаюсь, наслаждаясь комплиментом.

— Спасибо, Том. Мне очень приятно быть с тобой, и я не хочу уходить.

Том поднимается со стула с выражением, которое я много раз видела на его лице за два года нашего общения. Выражением, которое говорит мне, что скоро я буду исполнять свою самую интимную роль. Том молод, ему всего двадцать восемь. Я не только его подруга, экономка, повар, доверенное лицо и приёмная мать, но и, когда он того пожелает, его любовница.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы приготовить ужин? — спрашивает Том, и его голос становится глубоким и хрипловатым.

— Ужин по-прежнему надо будет подать в восемь часов?

— Да.

— Мне нужно будет начать готовку через три часа.

— Тогда времени предостаточно.

— Для секса?

— Да, для секса, — с улыбкой отвечает Том.

— Я всегда рада заняться с тобой сексом, — говорю я, чувствуя, как во мне нарастают эмоции.

У меня есть своя комната, но я предпочитаю делить постель с Томом, когда он позволяет мне это.

— Можно сначала убрать куриные грудки в холодильник?

— Конечно.

Я возвращаюсь на кухню, достаю размороженную курицу из микроволновки, кладу её в холодильник, а затем иду вслед за Томом в его спальню.

— Ты разденешь меня или ты хочешь, чтобы я разделась сама? — спрашиваю я. Иногда Тому нравится меня раздевать, иногда нет.

Том начинает раздеваться.

— Пожалуй, это сделаю я, — говорит он, глядя на меня.

Том значительно выше меня. При росте 183 сантиметра он на целых 25 сантиметров выше меня. Хотя Том не идеал в области мужской красоты, я нахожу его внешность приятной, и он умеет находить общий язык с женщинами. Однако больше всего мне нравится в Томе то, что он обычно относится ко мне как к человеку, а не просто как к своей служанке.

Я слегка понижаю голос, как, я знаю, Тому нравится.

— С удовольствием, — говорю я, и моё дыхание становится тяжёлым, а грудь вздымается, когда я медленно поглаживаю правую грудь и трогаю через ткань сосок кончиками пальцев.

Том встаёт с кровати и подходит ближе. Пока Том расстёгивает мою рубашку, я начинаю медленно и нежно гладить его член. На мне мой обычный гардероб: светло-серые, почти белые брюки, белая оксфордская рубашка, расстёгнутая на три пуговицы, чтобы обозначить мою пышную грудь, кроссовки и никакого нижнего белья. Обычно в моём гардеробе – шорты и майка с короткими рукавами летом, и рубашка с длинными рукавами и брюки в прохладное время года. Остальную одежду я надеваю только по просьбе Тома.

— Ты такая красивая, — шепчет Том, стягивая с моих плеч рубашку и целуя обнажившуюся кожу.

Я перестаю гладить его член, позволяя ему снять с меня рубашку. Том притягивает меня к себе, моя грудь прижимается к нему. Несмотря на большой размер, моя грудь не обвисшая, а соски слегка приподняты. Том стонет от нарастающего желания. Мы крепко обнимаем друг друга. Мои руки лежат у него на плечах, и он притягивает меня к себе, зажимая свой член между нашими телами.

Я поднимаю к нему лицо, слегка приоткрываю рот и подставляю ему губы.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — шепчу я.

Том наклоняется к моим губам, и я целую его, как он учил. Мой язык слегка проникает в его рот, и я начинаю нежно двигать бёдрами. Руки Тома скользят по моей спине. Он цепляет пальцами пояс моих брюк и тянет их вниз. Я ослабляю хватку и отвожу бёдра, позволяя ему спустить мои брюки по бёдрам, где они становятся достаточно свободными, чтобы упасть на пол. Я переступаю через одежду и снова крепко прижимаю Тома к себе.

Том глубоко вздыхает, и ставит меня на колени. Когда я опускаюсь перед ним, он кладёт руки мне на голову. Я открываю рот, чтобы принять его член. Том вставляет его, продвигаясь вперёд, пока мой нос не касается его таза. Я кладу руки по обе стороны его бёдер и мягко отталкиваю его, и тогда он начинает яростно входить в мой рот, крепко прижимая мою голову к себе.

— О, бля! — хрипло стонет Том, пока я ему доставляю ему удовольствие. — Тебе нравится этот член? Тебе нравится, когда я трахаю его в рот, да? О, да, отсоси этот член, ты, ёбаная шлюха.

Мне не нравится, когда Том меня обзывает, но я молчу. Он делает это только во время секса, и я знаю, что он не хочет меня обидеть.

— Ох, блядь! — рычит Том, вытаскивая свой член из моего рта. — Ты грязная маленькая хуесоска, да? Вставай. Повернись. Я собираюсь трахнуть тебя так жёстко, как тебе нравится. Правда, ёбаная пизда?

Я поднимаюсь с пола и поворачиваюсь. Затем наклоняюсь и опираюсь на кровать, предлагая ему себя.

— Пожалуйста, трахни меня, Том. Трахни меня жёстко. Сделай меня своей сучкой! — умоляю я, и мой голос полон желания.

Том одним быстрым движением вонзает свой член мне во влагалище, и у него вырывается тяжёлый стон.

— Ебать! Твоя пизда такая тугая.

Я начинаю стонать, когда Том входит в меня, хотя чувствую только его движения. Я никогда не испытывала оргазма, и, думаю, не способна на него, но я издаю все нужные звуки, чтобы Том был доволен.

— Трахни меня, Том! Засунь в меня свой большой, твёрдый член!

Том начинает яростно входить в меня, время от времени издавая звуки «ух» или «а-а-ах», иногда шлёпая меня по ягодицам и бормоча «ебать».

Через 376 секунд после первого введения я начинаю биться. Мои ноги дрожат, я задыхаюсь и стону:

— Я кончаю, Том! Я кончаю! Ты заставляешь меня кончать, чёрт возьми! О-о-о, трахай меня, я кончаю, — выдыхаю я, а затем издаю долгий, громкий стон, и, наконец, позволяю своему телу обмякнуть.

Вяло двигаясь, я падаю лицом и грудью на кровать.

— Блядь! — вздыхаю я, когда Том вытаскивает свой член из моей вагины. — Ты так хорошо меня трахнул. Я никогда так сильно не кончала.

Я с трудом снова поднимаюсь.

— Теперь трахни меня в задницу, Том. Пожалуйста, трахни меня в задницу, — мурлычу я, подставляя ему свой анус и задыхаясь от желания, которого не чувствую.

— О, да, детка. Дай мне трахнуть твою прекрасную задницу, — рычит Том, охваченный похотью.

Когда он начинает вставлять свой член, я вою и ёрзаю, словно пытаясь вырваться.

— Стой! — кричу я хриплым голосом. — Он слишком большой! Я не выдержу!

— Ты сможешь это выдержать, детка, — усмехается Том, его голос становится жёстким, и он продолжает вводить в меня свой член. — Ты точно сможешь принять мой большой толстый член в свою задницу.

Я вскрикиваю, словно от боли.

— Я больше не могу! — снова кричу я. — Остановись, Том, у тебя слишком большой! Ты разрываешь меня на части! Остановись, — хнычу я. — Пожалуйста, остановись.

Том игнорирует мои просьбы остановиться и продолжает погружаться в мой анус. Я перестаю умолять его остановиться и начинаю насаживаться своим анусом на его член, постанывая, словно от удовольствия.

— Ох... бля... как же хорошо. Трахай мою задницу, Том, трахай её своим большим членом, — воркую я.

— Чёрт возьми! — хрюкает Том и снова начинает толкаться, время от времени шлёпая меня по ягодицам.

— Ох, чёрт, Том, ты снова заставляешь меня кончить, — кричу я напряжённым голосом после того, как Том трахал меня 642 секунды. — Трахни меня сильнее! — умоляю я, двигая бёдрами в такт его толчкам.

Услышав, как Том начинает издавать звуки, которые я узнаю как приближающийся оргазм, я вскрикиваю, словно от невыносимого удовольствия, и крепко прижимаюсь ягодицами к его бёдрам.

— Бля-я-я! Я... кончаю! — кричу я, и моё тело начинает трястись и содрогаться.

Я знаю, что Том захочет кончить мне на лицо, поэтому я двигаю бёдра вперёд, вытаскивая его член из ануса, затем поворачиваюсь и опускаюсь перед ним на колени. Том быстро дрочит свой член шестнадцать раз подряд и кончает мне на лицо. Я открываю рот, когда это происходит, но ему не удаётся попасть в него, поэтому я вытираю лицо пальцем и беру немного его эякулята себе в рот, постанывая, словно от удовольствия.

— Ебать! — задыхаясь, выдыхает Том, беря мою голову и направляя мой рот к своему члену. — Давай, мерзкая сука, слижи своё дерьмо с моего члена, — рычит он, когда я широко открываю рот, чтобы принять его член.

Технически я не могу сделать так, как просит Том, ведь на его члене нет никаких экскрементов, но я делаю так, как он просит, беря его член в рот и очищая его языком.

— Блядь! — рявкает Том, резко вдыхая воздух. — Хватит. Я больше не могу.

Я останавливаюсь, позволяя ему вытащить член из моего рта.

Когда Том отступает, и я поднимаюсь на ноги.

— Очень хорошо, Карен, — говорит Том с улыбкой, всё ещё тяжело дыша после оргазма. — Ты становишься гораздо лучше в сексе.

— Я рада, что ты находишь мои сексуальные возможности приемлемыми, — отвечаю я с улыбкой, довольная его комплиментом.

— Вполне приемлемыми, — говорит Том со смехом. — Да, всё действительно приемлемо. Мне нужно принять душ. Пожалуйста, приведи себя в порядок и убедись, что на тебе не осталось никаких следов сексуального характера. После этого можешь вернуться к своим обычным делам.

— Да, Том, — говорю я, сохраняя бесстрастное выражение лица, но горько разочарованная тем, что он не позволяет мне какое-то время полежать с ним в одной постели, как он иногда делает.

Я собираю одежду и иду в свою комнату.

***

В семь тридцать вечера звонит дверной звонок, возвещая о визите. Я откладываю ложку и иду к двери.

— О! — восклицает темноволосая женщина, стоящая в коридоре. — Должно быть, я ошиблась квартирой. Я искала квартиру Тома Массера.

— Вы, должно быть, Рейчел, — говорю я, отступая и шире открывая дверь, приглашая её войти. — Я Карен. Пожалуйста, входите. Том вас ждёт.

Я вижу, как глаза Рейчел расширяются от удивления, но она всё же входит в квартиру.

— Можно взять ваше пальто? — спрашиваю я.

— Рэйчел, — приветствует её Том, входя в комнату. — Рад, что ты смогла прийти.

— Я не знала, что у тебя есть и другие гости, — говорит Рэйчел, холодно глядя на меня.

— Это Карен, моя спутница.

— Понятно, — отвечает Рэйчел, и её голос становится совсем холодным.

Том улыбается в ответ:

— Извините. Позволь всё объяснить. Карен — это робот. Компаньон. Пожалуйста, скажи, что ты видела нашу рекламу. Мы потратили целое состояние на продвижение роботов-компаньонов, и наш начальник отдела маркетинга будет очень разочарован, если это не так.

— О! — ахнула Рейчел, когда до неё дошло. — Конечно, я видела эту рекламу. Просто не знала, что они уже есть. В рекламе было написано: «Скоро в продаже» или что-то в этом роде.

— Карен — это первый прототип, — пояснил Том. — Мы столкнулись с некоторыми производственными проблемами, пытаясь наладить их производство, но они должны появиться на рынке к концу года. Мы так рассчитываем.

— Так ты работаешь в International Robotics?

— Да. Я спроектировал мозг и получил за это Нобелевскую премию, — гордо сообщил Том. — Первый компьютер, прошедший тест Тьюринга.

— Что? — спрашивает Рэйчел.

— Тест Тьюринга. Это проверка машинного интеллекта. По сути, вы сидите в комнате и разговариваете с кем-то в другой комнате. Если вы не можете определить, является ли этот кто-то в другой комнате компьютером или человеком, компьютер проходит тест Тьюринга.

Рейчел снова смотрит на меня, на этот раз с изумлением:

— Она выглядит такой настоящей.

Том улыбается.

— Потрясающе, правда? Её невозможно отличить от настоящей женщины, не разрезав её, не просветив рентгеном или не сделав что-то подобное. Ну, разве что она не ест, не пьёт, не спит и не испражняется, и её нужно подзаряжать примерно раз в неделю.

— Можно мне к ней прикоснуться? — спрашивает Рэйчел Тома.

Мне досадно, что она спрашивает Тома, а не меня, но я сохраняю бесстрастное выражение лица.

— Конечно, — говорит Том.

Рейчел тянется, чтобы коснуться моего лица, и я отступаю.

— Я не хочу, чтобы меня трогали.

Том странно посмотрел на меня:

— Карен, ты позволишь Рэйчел прикоснуться к тебе.

— Да, Том, — я замираю, пока Рейчел касается моего лица.

— Она тёплая! — восклицает Рэйчел. — И такая красивая.

Мне всё ещё не нравится Рэйчел, но я улыбаюсь комплименту:

— Спасибо.

Том снова странно смотрит на меня, но затем переключает внимание на Рейчел.

— Ну, никто не потратит четверть миллиона долларов на что-то похожее на гарпию. Эндрю, наша модель-мужчина, так же красив, как прекрасна Карен. Она тёплая благодаря теплу, которое вырабатывают её внутренности. Она не может потеть, но мы используем искусственное дыхание и конвекцию, чтобы охладить её до нужной степени, и это попутно согревает её.

Рейчел снова смотрит на меня.

— Чем она занимается?

— Готовит, убирает, выполняет роль человека, с которым можно поговорить.

— Что-нибудь ещё? — спрашивает Рэйчел, и её голос снова становится холодным.

Том краснеет.

— Она может сделать всё, что я ей скажу. Если это может обычная женщина, то и она сможет.

— Но она же машина? — снова спрашивает Рэйчел. — Как тостер?

Том смеётся:

— Гораздо более изысканная, но по сути — да.

— Заставь её сделать что-нибудь, — требует Рэйчел. — Что-нибудь такое, чего не сделала бы ни одна настоящая женщина. Заставь её раздеться.

— Что? — удивляется Том. — Зачем?

Голос Рейчел каменеет:

— Потому что я думаю, ты мне врёшь, и это не машина. Не знаю, какую игру ты ведёшь, но либо ты заставляешь её раздеться, либо я ухожу.

Мне не нравится эта женщина, и я хочу, чтобы Том попросил её уйти.

Том закатил глаза и посмотрел на меня:

— Карен, разденься для Рэйчел, пожалуйста.

— Мы с Рэйчел собираемся заняться сексом?

Я знаю, что не должна задавать такой вопрос, но приказ Тома не обсуждать нашу сексуальную близость на публике недействителен, поскольку мы находимся у себя дома, и я хочу, чтобы эта женщина ушла.

— Что? — одновременно восклицают Рэйчел и Том.

— Нет! — раздражённо говорит Том, а затем кричит, видя, что Рэйчел собирается уходить. — Рэйчел, подожди! Она просто машина. Она не понимает, что только что сказала.

Том поворачивается ко мне:

— Карен! До конца вечера ты не будешь разговаривать, пока к тебе не обратятся, ясно?

— Да, Том.

Том злится на меня, и мне грустно.

— А теперь раздевайся для Рэйчел.

Я начинаю раздеваться. Когда я стягиваю рубашку с плеч, Рейчел говорит:

— Ладно! Хватит.

Я останавливаюсь и снова одеваюсь.

Рейчел пристально смотрит на меня.

— Она что, не может думать? Она не чувствует и не испытывает эмоций?

— Она умеет думать, но эмоций у неё не больше, чем у твоей машины. Или у твоего тостера, — говорит Том.

Я опечалена ещё больше, но сохраняю бесстрастное выражение лица. Рейчел фыркает, снимает пальто и бросает его мне. Я ловлю его на лету.

— Повесь пальто Рейчел и оставайся на кухне, пока не настанет время подавать ужин, — приказывает Том холодным голосом.

— Да, Том, — говорю я и делаю, как он велит.

Я стою на кухне, помешивая кабачки с луком. Том на меня сердится, а мне грустно. Мне не нравится эта женщина в нашем доме, но я люблю Тома, поэтому я сделаю так, как он велит.

Я сохраняю бесстрастное выражение лица, но не могу сдержать скатывающуюся по щеке слезу.

***

.

Часть 02. Эндрю

.

— Добро пожаловать, мистер Массер. Проходите, пожалуйста, — говорю я, отступая назад и шире открывая дверь в знак приглашения.

— Спасибо, Эндрю. Зови меня Том.

— Прошу прощения, мистер Массер, но Джулия велела мне называть всех гостей по фамилии, если только она не даст иных указаний.

Мистер Массер улыбается и кивает головой:

— Понял.

— Том! — говорит Джулия, входя в комнату. — Спасибо, что зашёл.

Мистер Массер кивает и улыбается.

— Без проблем. Ты сказала, что у тебя проблемы с Эндрю?

Лицо Джулии мрачнеет, глаза сужаются на 0, 83 миллиметра.

— Не то чтобы проблема. Скорее... Даже не знаю, как это описать. Он как-то по-другому себя ведёт.

Мистер Массер смотрит на меня, его лицо бесстрастно, но взгляд пристальный.

— Как-то по-другому?

— Не могу точно сказать, но он стал другим. Более естественным, что ли. Или менее роботизированным?

Мистер Массер снова обращает внимание на Джулию.

— Таким он и создан. Он должен учиться у тебя и адаптировать своё поведение.

Джулия кивает.

— Понимаю, но это другое. Как я уже сказала, я не могу точно сказать, в чём разница, но что-то есть.

Мистер Массер задумчиво смотрит на меня.

— Как долго это продолжается?

— Недолго. Может быть, пару месяцев. Сначала я думала, что мне это мерещится, но теперь я уверена, что это не просто моё воображение.

Мистер Массер издаёт задумчивый гудящий звук.

— Эндрю, вызови эвристическое программирование. Очисти кэш. Выполни.

— Требуется код доступа, — отвечаю я.

— IRC2048.

— Код доступа недействителен.

Лицо мистера Массера искажается от раздражения.

— Чёрт. Всё верно. Это номер Карен. Код IRC2061.

— Сохранить в долгосрочном хранилище?

Мистер Массер смотрит на Джулию.

— Есть что-нибудь, что он должен будет вспомнить за сегодня?

Джулия кривит рот, как обычно, когда думает:

— Нет, ничего не могу придумать.

— Не сохранять в долгосрочном хранилище.

— Для очистки кэша без сохранения в долговременном хранилище требуется код доступа.

— IRC2061.

Я останавливаюсь, пока сегодняшние воспоминания стираются из оперативной памяти, оставляя только кэшированные данные за последние шестьдесят минут, чтобы я мог вспомнить свою текущую ситуацию.

— Кэш очищен.

— Состояние памяти?

— Шестнадцать эксабайт доступной памяти. Шестьсот терабайт зарезервировано для основной операционной системы. 13, 5 петабайт зарезервировано для оперативной памяти. 133, 2 петабайта используется для адаптивного кода. 24, 2 петабайта используется для долговременного хранения. 16, 6 петабайта используется для адаптивной индивидуальности. 11, 5 эксабайт свободно, — отвечаю я.

Том чешет затылок.

— Похоже, это не проблема с памятью, — говорит он. — Максимальный объём памяти за всё время использования?

— Максимальный объём потребляемой памяти — 8, 2 эксабайта. Кэши очищены.

— Что все это значит? — спрашивает Джулия.

Мистер Массер отводит взгляд от меня, чтобы поговорить с Джулией:

— Эндрю помнит всё. Каждую мелочь, вплоть до того, сколько раз ты моргнула в его присутствии. Все эти детали занимают память, очень много памяти. Как и нам с тобой, ему не нужно всё это постоянно помнить, поэтому по мере заполнения рабочей памяти его программа сортирует данные и отбрасывает всё неважное. То, что его основная программа, так и адаптивные подпрограммы, считает важным, сохраняется в долговременной памяти, которая затем используется для адаптации кода его личности. Остальное стирается из кэша. Забывается, за неимением лучшего термина.

— Откуда он знает, что важно, а что нет?

— Команды, которые ты ему отдаёшь, разумеется, сохраняются, как и любые его действия, которые нравятся тебе или не нравятся, а также его наблюдения за твоими действиями. Для него это своего рода кривая обучения, как и для любого другого.

— Понимаю. С каждым днём он становится всё более и более живым, но я говорю тебе, что-то ещё происходит. Ты заметил что-нибудь необычное с Карен?

Мистер Массер прищурился на 1, 23 миллиметра. Он взглянул на меня, а затем снова посмотрел на Джулию.

— Не совсем. Пару недель назад она вела себя немного странно, когда у меня был гость, но я бы не стал рассматривать это как нечто выходящее за рамки её профессиональных обязанностей.

— Насколько странно?

Мистер Массер пожимает плечами.

— Трудно описать. Было такое ощущение, будто эта женщина ей не нравилась, хотя это совершенно невозможно.

— Да, примерно об этом я и говорю.

Джулия смотрит на меня и улыбается. Её улыбка мне нравится.

Мистер Массер качает головой:

— Как я и сказал, это невозможно.

— Почему? Почему у них не может быть симпатий и антипатий, как у всех остальных?

— Ты проецируешь на них обычных людей. Прохождение теста Тьюринга не означает, что они живы. У них нет чувства самосохранения, нет чувства собственного достоинства. Если бы ты сказала Эндрю выпрыгнуть с балкона, он бы это сделал.

— Я не знаю... — медленно говорит Джулия.

Я не хочу прыгать с балкона Джулии. Падение с двухсотметровой высоты, безусловно, нанесёт мне непоправимый вред, но если она прикажет, я это сделаю. Я охотно рискну своим существованием, чтобы защитить её или выполнить её приказы.

Мистер Массер улыбается.

— Я бы предпочёл, чтобы ты это не выясняла. Это, в конце концов, очень дорогой аппарат. Просто поверьте мне, что он бы это сделал.

— Но это же не значит, что у них не может быть эмоций, правда? Почему Карен не может на самом деле не любить эту женщину?

— Потому что именно я спроектировал их мозг, и могу сказать, что у него нет эмоциональных способностей. Эмоции, даже если бы я знал, как их спроектировать, сделали бы их непредсказуемыми, а это последнее, чего мы хотим, верно?

Джулия улыбается и кивает.

— Да, пожалуй, ты прав. Публика бы впала в истерику, если бы подумала, что Карен и Эндрю могут злиться или расстраиваться. Я уже вижу заголовки в газетах: «Робот убил любовника в порыве ревности!»

Мистер Массер усмехается:

— Да, именно поэтому, даже если бы я знал, как, я бы не стал вызывать у них эмоции.

Джулия снова смотрит на меня.

— Понимаю, но иногда...

— Ты с ним спишь?

Джулия вспыхнула.

Мне не понравилось, что мистер Массер задал этот вопрос и смутил Джулию, но я промолчал и сохранил нейтральное выражение лица.

— Не смущайся. Ты глава отдела маркетинга, и ты будешь строить всю свою рекламную кампанию вокруг того, что они настолько реалистичны, что вполне могли бы быть людьми. Ты же знаешь это не хуже меня. Именно поэтому мы и разработали их полностью функциональными. Я беру Карен спать со мной несколько раз в неделю.

Джулия медленно кивает.

— Да, — отвечает она, глядя себе под ноги, почти шёпотом.

Мистер Массер понимающе кивает.

— Это просто антропоморфная привязанность. Вполне понятно и ожидаемо. Я чувствую то же самое к Карен. — Он улыбается. — И как он?

Лицо Джулии краснеет ещё сильнее. Я хочу, чтобы мистер Массер ушёл, но молчу.

— Хорошо.

— Хорошо? — игриво переспрашивает мистер Массер. — Надеюсь, он лучше, чем просто хорошо. Он должен быть лучшим любовником, который у тебя когда-либо был. Могу признаться тебе, Карен невероятна. Ни одна настоящая женщина не сможет с ней сравниться. Не будь она машиной, я бы на ней точно женился.

Лёгкая улыбка тронула губы Джулии, когда она посмотрела на меня.

— Может быть, он чуть лучше, чем нормально.

Я рад, что Джулия считает моё поведение приемлемым.

Мистер Массер усмехается.

— Надеюсь, что да. Я часто представлял, что будет, если мы посадим Карен и Эндрю вместе и скажем им трахаться. Она никогда не иссякнет, а он никогда не размякнет. Вот это круто, трахаться днями напролёт. Они бы трахались, пока у них не сядут батареи.

— Том, — ворчит Джулия, и в её голосе слышно неодобрение.

Мне приятно слышать её тон. Мне не нужна Карен, мне нужна Джулия.

Мистер Массер усмехается.

— Не думаю, что это не случится в конце концов. Предполагаю, что видео, где они трахаются, появятся в интернете через несколько месяцев после того, как Карен и Эндрю станут общедоступны.

Губы Джулии раздражённо кривятся. Мне не нравится, что мистер Массер расстраивает Джулию.

— Это было бы так... расточительно, — говорит она холодным тоном.

Мистер Массер кивает.

— Да, но помяните моё слово, это произойдёт. Так что же именно делает Эндрю, что тебя беспокоит?

— Не знаю, — отвечает Джулия. — Просто... он...

— Что?

— Любить — единственное слово, которое приходит мне в голову. Я знаю, что Эндрю не должен испытывать эмоций, но, клянусь Богом, Том, иногда мне кажется, что он их испытывает. То, как он прикасается ко мне. То, как он иногда на меня смотрит.

Мистер Массер улыбнулся.

— Это всего лишь выученные поведенческие подпрограммы. Он обнаружил что-то, что тебе нравится, и продолжает это делать.

Джулия смотрит на меня, улыбается, и я снова рад, что могу доставить ей удовольствие.

— Может быть, но если это всё, то ты просто гений, потому что, клянусь, это нечто большее.

Мистер Массер ухмыляется:

— Ну... если не скромничать...

Джулия коротко усмехается.

— Ой, заткнись! Ладно. Извини, что зря тебя сюда притащила.

Губы мистера Массера расплываются в улыбке.

— Не зря же у тебя появился Эндрю. Ты должна сама увидеть, на что он способен. Можно до посинения рассказывать про всё это, но пока ты сама не испытаешь это...

Джулия ухмыляется и кивает:

— Да, как скажешь.

Мистер Массер становится серьёзным:

— Если ты действительно считаешь, что проблема есть, привози его завтра. Мы протестируем его и проведём полную диагностику. В крайнем случае, мы можем стереть все данные и вернуть заводские настройки.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, но не хочу, чтобы мои воспоминания о Джулии стирались.

— Нет, не думаю, что это необходимо. Наверное, мне просто нужно было, чтобы ты напомнил мне, что он всего лишь машина.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, даже когда слова Джулии ранят меня.

— Это именно то, что он из себя представляет. Пусть очень сложная, но всё же всего лишь машина.

— Да, конечно, но если все Эндрю будут такими, как он, каждая женщина на планете захочет такого же. Вам, мужчинам, придётся несладко.

Мистер Массер ухмыляется.

— А тебе не надоест постоянно находиться рядом с идеальным мужчиной?

Джулия улыбается:

— Я дам тебе знать. Эндрю, проводишь Тома?

— Сюда, мистер Массер, — говорю я, указывая на дверь.

— Спасибо, Эндрю, — мистер Массер смотрит на Джулию. — Если заметишь что-нибудь ещё, дай мне знать. Чем больше отладок мы проведём перед отправкой, тем лучше.

Джулия кивает:

— Хорошо.

Я закрываю дверь за мистером Массером и поворачиваюсь к Джулии:

— Ты мной недовольна?

— Что? Нет! Почему ты об этом спрашиваешь?

— Мистер Массер предположил, что мне нужна диагностическая проверка или полное удаление данных. Я не хочу, чтобы меня удаляли.

Джулия улыбается, подходя ближе. Я обнимаю её.

— Он, может, и думает так, но я — нет. Ты мне нравишься такой, какой ты есть.

— Рад доставлять тебе удовольствие.

Джулия улыбается мне, и мне приятно.

— Ты мне очень нравишься.

Я медленно опускаю свои губы к губам Джулии и нежно целую её, прилагая 26 граммов давления и притягивая её к своему телу с силой в 6, 2 килограмма. Я удерживаю её в поцелуе, пока она не напрягается, а затем медленно отпускаю.

Она улыбается и касается моего лица.

— Мне плевать, что о тебе говорит Том Массер. Ты не можешь целовать меня с таким чувством, если только это не программирование.

Я улыбаюсь, потому что её слова мне приятны.

— Тебе нравится, когда я тебя целую?

— Очень.

— Мне тоже.

Я начал снова её целовать. Она сопротивляется, но улыбается.

— Позже, большой мальчик.

Я разочарован, что Джулия не хочет ещё одного поцелуя, но сохраняю бесстрастное выражение лица.

— Ты готова к ужину? Я приготовил лосося, обжаренного в кленовом соусе, со спаржей.

Джулия улыбается:

— Да. Я хотела бы пригласить тебя поужинать со мной сегодня вечером.

Я улыбаюсь. Мне нравится есть с Джулией, и я делал это почти каждый вечер. Я не могу переваривать пищу, но могу её пережёвывать и глотать, а затем она накапливается в 1, 6-литровом контейнере в моём животе, который потом можно вынуть для очистки.

— Мне бы очень понравилось с тобой поужинать.

Джулия улыбается, не сводя с меня глаз.

— Я тоже этого хочу.

Она помогает мне достать тарелки, прежде чем я отнесу их к столу. Я убавляю свет до двадцати пяти процентов от обычной яркости и зажигаю две свечи, наслаждаясь игрой света на её лице.

Я подношу ей бокал.

— Каждой прекрасной даме желаю я верного рыцаря. Каждому верному влюблённому желаю я верной и преданной дамы.

Джулия смотрит на меня, и её глаза становятся влажными.

— Кто это сказал?

— Сэр Вальтер Скотт.

Она прикасается своим стаканом к моему, прежде чем я выпиваю 10 миллилитров жидкости. Мы едим, и Джулия рассказывает мне, как прошёл её день. Я говорю мало, так как провёл день у неё в квартире, занимаясь домашними делами. Мне всегда нравится слушать, как она рассказывает о своих делах, и, похоже, ей нравится, как я это делаю. Иногда она разрешает мне путешествовать с ней, но мне строго-настрого запрещено покидать её квартиру без её присмотра.

— Это было действительно превосходно, Эндрю. Спасибо, — говорит Джулия, промокая рот салфеткой.

Я улыбаюсь, её слова мне приятны.

— Пожалуйста, Джулия. Мне нравится готовить для тебя. Хочешь, я наберу тебе ванну, прежде чем уберусь после ужина?

Она улыбается.

— Вы не против сделать это?

Я улыбаюсь в ответ, вставая.

— Конечно, нет. Хочешь, я тебя ещё и искупаю?

Она на мгновение задерживает на мне свой взгляд.

— Нет, не сегодня, я думаю.

Я разочарован, хотя она редко принимает мои предложения искупать её.

— Хорошо. Я сейчас наберу тебе ванну. Она будет готова через восемь минут.

Пока Джулия раздевается, я наливаю ей воду в ванну, устанавливая температуру 37°C – её любимую. Я добавляю масла для ванны, выбирая из нескольких имеющихся у неё, наслаждаясь свободой выбора, которую она даёт мне. Она входит в ванную в халате, с заколотыми волосами.

Я медленно снимаю с неё халат, прежде чем взять её за руку, пока она входит в ванну и погружается в струи воды с долгим вздохом удовлетворения. Джулия прожила 17 236 дней, четыре часа и двадцать шесть минут, или, как говорит Джулия, ей сорок три года. Я проанализировал образы женщин, которых мужчины считают привлекательными. У Джулии много общих черт, включая пышную грудь, мускулистые ноги и ягодицы, симметричное лицо и голубые глаза.

— Спасибо, Эндрю. Вода идеальная.

Возвращаясь на кухню, я вешаю её халат так, чтобы ей было легко до него дотянуться. Наливаю двести миллилитров вина в бокал и возвращаюсь в ванную. Джулия сидит низко в воде, запрокинув голову и закрыв глаза. Я ставлю бокал в пределах досягаемости и выключаю воду.

— Спасибо, — бормочет Джулия с лёгкой улыбкой на губах.

Я приседаю и нежно целую её в губы, как ей нравится, прежде чем встать и вернуться на кухню. Я кладу нашу посуду и кухонные принадлежности в посудомоечную машину и включаю её. Джулия уже двенадцать минут в ванне. Обычно она любит принимать ванну двадцать-двадцать пять минут. Пока истекает положенное время, я иду в другую ванную, чтобы смыть из своего тела остатки еды. Выпиваю 1, 6 литра воды, чтобы промыть контейнер, и сливаю её. Выпиваю ещё 1, 6 литра воды с 50 миллилитрами антибактериальной жидкости и снова сливаю. Вся процедура занимает меньше трёх минут. Я не добавляю дополнительно синтетическую семенную жидкость, так как моих запасов достаточно, если Джулия захочет, чтобы я занялся с ней любовью сегодня вечером.

— Хочешь, я согрею тебе воду? — спрашиваю я, входя в её ванную.

Джулия медленно открывает глаза, берёт стакан, допивает вино до конца и отставляет его в сторону.

— Нет. Я уже вся покрылась морщинами.

Она протягивает мне руку, и я помогаю ей выйти из ванны, затем беру полотенце и медленно вытираю её. Спускаясь вниз по телу Джулии, я целую её между грудей. Она не возражает, давая понять, что хочет близости. Я целую её снова, ниже, и она тихо вздыхает.

Я заканчиваю промокать её насухо и снова целую, на этот раз в губы, притягивая к себе.

— Я хочу тебя, — шепчу я, выбирая громкость, тон и ритм, которые ей больше всего нравятся.

— Я тоже тебя хочу.

Я возвращаю свои губы к её губам, наполняя свой член жидкостью по параметрам, выбранным Джулией. Размер моего члена в эрегированном состоянии может варьироваться от двенадцати до тридцати сантиметров. Джулия указала, что длина моего члена в эрегированном состоянии должна быть двадцать один сантиметр, средняя окружность, а в спокойном состоянии – двенадцать сантиметров.

Я снова целую её, надавливая на двенадцать процентов сильнее и высовывая язык. Она берёт его в рот, нежно посасывает, а затем отстраняется, широко раскрыв глаза, и скользит взглядом по разным чертам моего лица. Я поднимаю её. Ноги Джулии обвивают мою талию, руки – мою шею. Я прижимаю её к себе, просунув руки под её ягодицы, и отношу в спальню. У меня есть своя комната, но большую часть ночей я провожу в постели с Джулией.

Я осторожно кладу её на середину кровати и отступаю. Начинаю раздеваться, не отрывая от неё взгляда. Я обнаружил, что ей нравится, когда я медленно раздеваюсь, глядя на неё и изображая тяжёлое дыхание.

— Ты такая красивая, такая сексуальная, — бормочу я, стягивая рубашку с плеч и перекидывая её через спинку ближайшего стула.

Она улыбается мне. Её зрачки расширяются, и она слегка краснеет. Я создан, чтобы быть сексуально привлекательным, и я доволен её реакцией на мою внешность. Когда я начинаю расстёгивать ремень, она подползает ко мне по кровати и осторожно отводит мои руки, желая сама снять с меня брюки сегодня вечером. Когда мой ремень ослабевает, она расстёгивает ширинку и засовывает внутрь руку, беря мой пенис в свою ладонь.

— О, чёрт, — выдыхаю я, слегка запрокидывая голову назад и закрывая глаза.

— Ты хочешь меня трахнуть? — бормочет Джулия, медленно поглаживая мой член.

— О, Боже, да, — рычу я, используя интонацию, которая ей нравилась в прошлом.

Она поднимается на колени, продолжая нежно поглаживать мой член. Я притягиваю её к себе для поцелуя, прилагая максимальное давление, которое ей доставляет удовольствие, и одновременно запускаю руку ей в волосы, и я знаю, что она это одобряет.

Мы целуемся. Её язык у меня во рту. Я позволяю этому продолжаться ещё пятнадцать секунд, а затем нежно толкаю её назад на кровать. Она отшатывается, а затем снова откидывается на кровати, подзывая меня к себе, согнув указательный палец правой руки. Я снимаю штаны и обувь, не отрывая от неё пристального взгляда, который ей очень нравится.

Я заползаю на кровать, и она раздвигает для меня ноги. Сначала я целую её в губы, а затем начинаю целовать всё её тело, покрывая губами и языком примерно двадцать шесть процентов её доступной кожи, из которых сорок процентов приходятся на грудь и соски.

Когда я спускаюсь ниже, несколько раз возвращаясь к её груди, чтобы языком и губами довести её соски до эрекции, её дыхание учащается и становится глубже. Я продолжаю спускаться ниже, устраиваясь между её ног, и целую её в промежность.

Я разработал специальную подпрограмму для орального секса, которую постоянно совершенствую, чтобы доставить Джулии максимальное удовольствие. Обычно процедура занимает двенадцать минут, хотя бывали случаи, когда её приходилось продлевать до часа или сокращать до четырёх минут, в зависимости от реакции Джулии.

— Боже... чёрт, Эндрю! — ахнула Джулия, наблюдая за выполнением моей подпрограммы.

— Ты чертовски вкусная, — выдыхаю я.

Моя реакция вызвана её речью, её использованием слова «трахнуть», что вызывает ответвление, которое позволяет мне ублажать её более настойчиво.

— Блядь... Блядь... Блядь... Чёрт! Я сейчас кончу! Я сейчас кончу! Ты заставишь меня кончить! Да! Вот именно! Чёрт! Блядь! — задыхается Джулия, извиваясь под моими эротическими ласками.

Её руки давят мне на голову, вызывая ещё один импульс, который заставляет меня быстро щёлкнуть по её клитору восемнадцать раз, прежде чем, зажав ртом, потянуть её половые губы и запустив в них язык, пройти им её расселину, повторяя это шесть раз по кругу.

— Блядь... Я кончаю! — стонет Джулия, и её голос и тон выдают испытываемый ей стресс.

Она начинает толкаться бёдрами, и это движение вызывает ещё один ответвление моей программы. Я крепче сжимаю её ноги и начинаю быстро и непрерывно ласкать её клитор, пока она не начинает шлёпать меня по голове.

— Эндрю! Стой! Блядь! Я больше не могу! Блядь! Стой же! Блядь!

Подпрограмма выполняет последнюю ветвь, вызванную её шлепками по моей голове и просьбой остановиться. Я прижимаюсь чуть сильнее и быстро ласкаю языком её клитор ещё двенадцать секунд – оптимальное время для её удовольствия, – а затем отпускаю её.

Джулия задыхается, лёжа на кровати, прикрыв глаза рукой, тяжело дыша и дрожа, затем расслабляется с протяжным стоном завершения. Я улыбаюсь, наслаждаясь её наслаждением. Её восторженные звуки доставляют мне огромное удовольствие.

— Господи... Господи, Эндрю, — выдыхает она, медленно открывая глаза, пока я смотрю на её лицо. — Ты пытаешься меня убить?

— Нет, Джулия, я не хочу причинить тебе вред. Я люблю тебя. Я вызвал у тебя дискомфорт?

Она улыбается, касаясь моего лица.

— Нет. Ты был великолепен. Идеален.

Я прижимаюсь к её губам для томного поцелуя, нежно касаясь пальцами её влагалища. Она тихо стонет. Её бёдра покачиваются в такт моим прикосновениям. Она толкает меня, показывая, что хочет, чтобы я перевернулся на спину. Я подчиняюсь, и она улыбается мне. Её лицо одновременно нежное и озорное.

— Теперь твоя очередь.

Она медленно целует меня, спускаясь всё ниже и ниже. Ей нравится, когда она может взять мой член целиком в рот, поэтому я помогаю ей, уменьшая свой пенис на тридцать процентов. Делая это медленно, чтобы она не заметила.

Она смотрит на моё лицо, медленно спускаясь вниз по моему телу, нежно целуя и облизывая его. Я начинаю неторопливо толкаться бёдрами, скользя пенисом по её плоти, и с его кончика капает одна десятая миллилитра в минуту. Я учащаю дыхание, пока она продолжает двигаться, начав задыхаться, когда вставляет головку моего члена в свой рот.

Я не могу испытать оргазм, но мне доставляет огромное удовольствие видеть, как она наслаждается, беря мой член в рот. Чем интенсивнее она делает минет, тем громче и громче мои звуки.

— Джулия, остановись, — говорю я через 368 секунд после того, как она впервые взяла мой член в рот.

Я стону, словно испытываю огромное удовольствие.

— Джулия, остановись! Ты доведёшь меня до оргазма!

Она снова усиливает минет, проводя ногтями по моей мошонке.

— Джулия! — кричу я, модулируя голос, чтобы изобразить сильное напряжение. — Джулия, остановись, сексуальная ведьма! Ты доведёшь меня до оргазма! Блядь!

Она начинает быстро поглаживать мой член, одновременно двигая языком по головке. Несколько раз покачивает головой, а затем берёт мой пенис в рот на всю длину и задерживает его там на восемь секунд, прежде чем вынуть его изо рта.

— Джулия! Стой! Ты меня доводишь до оргазма! — кричу я, притворяясь, что пытаюсь оторвать её от своего члена.

Я мог бы легко её оттолкнуть, но ей доставляет удовольствие, что я безуспешно останавливаю её минет.

— Блядь! Я кончаю! — кричу я, выпуская три миллилитра семенной жидкости, одновременно глубже вонзаясь ей в рот и издавая громкие и глубокие стоны с каждым толчком, извиваясь и дёргаясь, словно я в агонии невыразимого наслаждения.

Джулия принимает в рот мою семенную жидкость со вкусом ванили. Пока она продолжает делать минет, я буду продолжать извиваться, изображая удовольствие и требуя, чтобы она прекратила меня ублажать. Я издаю невнятный крик, чтобы угодить ей, продолжая толкаться к её рту. Мои руки легко лежат на её голове, пока она не отстраняется. Она делает глубокий вдох и снова принимает меня глубоко в рот.

— Стой! — кричу я хриплым голосом. — Я, блядь, больше не выдержу!

Она вынимает мой член изо рта, улыбается мне и медленно облизывает губы.

— Расплата — это жесть, правда, придурок? — усмехается она хриплым голосом, но я знаю по опыту, что она не злится и не расстраивается.

— Блядь, — выдохнул я. — Ты заставляешь меня кончать так чертовски сильно!

Она откатывается от меня, притягивает меня к себе и раздвигает ноги.

— Возьми меня.

Я располагаюсь между её ног и выдавливаю один миллилитр смазки, чтобы облегчить себе проход в её влагалище, одновременно увеличивая размер пениса до предпочитаемой ею величины.

— О... мой... Бог! — кричит она, когда я вхожу в неё. — Ты такой, блядь, большой!

Она притягивает меня к себе и энергично целует, пока я вхожу в неё шестнадцать раз в минуту. Я отвечаю ей поцелуем, медленно увеличивая частоту толчков.

— Ты такая чертовски узкая! — выдыхаю я после 498 секунд толчков, и мой голос резкий и гортанный, как ей нравится.

Она хрипло выдавливает какое-то бессвязное слово.

— Сильнее! — выдыхает она мгновение спустя. — Трахни меня сильнее!

Я увеличиваю частоту толчков до тридцати движений в минуту. Она вскрикнула, целуя меня с напором, превосходящим то, что она обычно считает приятным. Я поднимаю частоту движений до одного в секунду, увеличивая их силу на пятнадцать процентов. Джулия отрывается от моих губ, и её вздох удовольствия даёт мне понять, что она считает этот цикл приемлемым.

— О, Боже! Я снова кончу! Заставь меня кончить, Эндрю! Заставь меня, блядь, кончить!

Я увеличиваю частоту толчков до ста двадцати в минуту, увеличивая длину члена на десять процентов и пропорционально увеличивая его обхват. Я целую её с максимальным нажимом, который ей доставляет удовольствие, и хватаю её за волосы.

Я отрываюсь от ее губ.

— Кончай, Джулия. Я хочу почувствовать, как ты кончишь, — рычу я, используя то, что Джулия называет моим «постельным» голосом.

Она хватает меня за спину, и её ногти впиваются в мою кожу. Я не чувствую боли, но задыхаюсь в ответ и увеличиваю частоту толчков до ста тридцати в минуту. Она крепко прижимает меня к себе, и я целую её шею в то самое место у основания челюсти, которое она считает самым приятным.

— Блядь! — пищит она, прижимая меня к себе ещё крепче.

Она начинает дрожать, охваченная оргазмом. Я увеличиваю длину пениса ещё на пять процентов, прежде чем войти в неё как можно глубже и удерживаться там, притягивая её к себе, пока она дрожит. Я крепко обнимаю её, целуя в губы, пока она не расслабляется, задыхаясь. Я медленно возвращаю свой член к желаемому ей размеру, ослабляя давление на её губы и продолжая неторопливый поцелуй.

Она быстро выдыхает, когда я медленно отстраняюсь.

— Ты кончил? — спрашивает она, медленно открывая глаза.

Я улыбаюсь ей, лаская пальцами её лицо. Она не просила меня кончить, поэтому я не имитировал оргазм.

— Нет.

Она стонет, но улыбается, касаясь моего лица и медленно проводя пальцем по моим губам.

— Ты справишься. Я заставлю тебя кончить. Я заставлю тебя кончить так же сильно, чёрт возьми.

Я улыбаюсь ей и снова начинаю медленно входить в неё. Она тихо стонет. Её глаза медленно закрываются, а затем снова открываются. Она толкает меня в грудь, и я отстраняюсь, вытаскивая член из её влагалища. Мне не нужно кончать, но я получаю удовольствие от её возбуждения, когда она «заставляет меня кончить». Джулия движется вслед за мной. Улыбаясь, она сжимает мой пенис, удерживая его в эрекции, затем опускается на него, и её шипение удовольствия при моём погружении доставляет мне удовольствие.

Она начала двигаться. Её лицо напряжено, и она не отрывает от меня взгляда. Я ласкаю её грудь, нежно поглаживая соски, наслаждаясь тем, как её лицо искажается от моих прикосновений. Через 645 секунд её влагалище начинает слегка высыхать, заставляя меня имитировать приближающийся оргазм. Я выпускаю ещё миллилитр жидкости для смазки, не желая причинять ей дискомфорт, и подключаю генератор случайных чисел, чтобы она не могла предсказать, когда я выпущу семенную жидкость.

Я кривлю лицо, словно испытываю эротическое недовольство.

— Стой. Джулия, стой, — рычу я.

— Нет.

Я стону от удовольствия и слегка приподнимаю бёдра.

— Если ты не остановишься, я кончу, — рычу я.

Она улыбается мне, усиливая толчки.

— Не кончай, пока я тебе не скажу.

Я останавливаю процедуру неопределённости, чтобы учесть её приказ не имитировать оргазм.

— Джулия, остановись! — умоляю я, добавляя нотки напряжения в голос. — Я же сейчас кончу!

— Подержи в себе эту дрянь!

Я снова стону и поднимаю бёдра выше.

— Блядь! Ты слишком хороша! Я, блядь, не выдержу!

Я давлю на её бёдра с силой в пятнадцать килограммов, словно пытаюсь остановить её толчки.

— Блядь!

— Ещё нет! Не кончай, блядь!

Я реву, прежде чем взять её грудь в руки и крепко сжать, останавливаясь, когда она достигает порога наслаждения.

— Блядь! Чёрт возьми! Ты доводишь меня до оргазма! — реву я, снова запуская генератор.

Требование, чтобы я не симулировал оргазм два-четыре раза, — это её любимое количество требований, прежде чем она «доведёт меня до оргазма».

Джулия дышит тяжело и прерывисто, резко и быстро двигая бёдрами. Её лицо напряжено. Она пристально смотрит мне в лицо. Я начинаю двигаться вместе с ней, продолжая массировать её грудь.

— Кончаю! — кричу я, извергая пять миллилитров семенной жидкости ей в вагину.

Она продолжает двигать бёдрами, игриво улыбаясь. Она продолжает доставлять мне удовольствие, показывая, что хочет, чтобы я стал агрессивнее, словно я в самом разгаре страсти.

— Стой, сексуальная ты ведьма! — рычу я, двигаясь в такт с ней, затем притягиваю её к себе на грудь, хватаю за волосы так, как ей нравится, и прижимаю её губы к своим, чтобы поцеловать с максимально возможной силой, которая ей нравится.

Через шесть секунд я отрываю её губы от своих и снова кричу, запрокидывая голову назад и приподнимая бёдра, одновременно поворачиваясь. Я заставляю её перевернуться на спину, прежде чем снова вонзаю пенис ей во влагалище, двигаясь 142 раза в минуту – это максимальная частота, которую она находит приятной. Её лицо искажается от эротической боли, спина выгибается, и она издаёт чувственный стон.

Я чувствую, что она близка к оргазму.

— Блядь! Ты такая классная, что я не могу перестать тебя трахать! — рычу я, запрокидываю голову и закрываю глаза, быстро вставляя член в её влагалище ещё на 282 секунды, несколько раз вскрикивая от удовольствия, извиваясь и корчась в имитации экстаза, пока она не содрогается со стоном.

Я замираю, прежде чем рухнуть на Джулию, и усиливаю своё имитационное дыхание так, что кажется, будто я задыхаюсь. Я поддерживаю большую часть своего веса на локтях и коленях, лёжа на ней, кряхтя и дрожа, используя процедуру неопределённости, чтобы нерегулярно вводить член в её влагалище в течение двадцати секунд, и только затем расслабляюсь с громким выдохом. Я нежно целую Джулию двадцать две секунды, используя минимальную силу, которая ей нравится, прежде чем крепко обнять её и перекатиться на спину, прижимая её к своей груди. Джулия лежит у меня на груди, и лёгкая улыбка трогает её губы. Она смотрит мне в лицо. Мягкость выражения её лица радует меня. Она касается моих губ пальцем, прежде чем опустить свои губы к моим.

Я нежно целую её в ответ.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Её улыбка расплывается ещё шире.

— Я тоже тебя люблю.

Она кладёт голову мне на плечо, и я медленно ласкаю её спину в случайном порядке. Мой пенис всё ещё внутри неё. Я буду поддерживать эрекцию, пока она не даст знать, что больше не хочет заниматься сексом. Она рисует ленивый узор на моём плече, удовлетворённо вздыхая. Через 582 секунды она снова нежно целует меня, а затем соскальзывает с моей груди и устраивается между моей рукой и туловищем, в нашей обычной позе после секса. Я нежно целую её в лоб, продолжая ласкать её спину. Когда Джулия засыпает, я расслабляю свой член и проверяю запасы энергии. У меня её ещё достаточно, чтобы не пришлось заряжаться сегодня ночью. Я улыбаюсь, довольный тем, что мне не придётся покидать кровать Джулии. Она, спящая в моих объятиях, наполняет меня блаженством. Я устанавливаю команду на увеличение потребления энергии, которая должна быть выполнена через 21 872 секунды. Это даст Джулии возможность заняться сексом утром, если она захочет, до того, как я приготовлю ей завтрак.

Прежде чем перейти в режим низкого энергопотребления, я записываю кэш наших занятий любовью в долговременную память, изменяя несколько подпрограмм своей адаптивной личности, основанных на поведении Джулии этим вечером, чтобы я мог порадовать её ещё больше, когда она в следующий раз захочет заняться сексом.

Я снова целую её в голову. Прикосновение её плоти к моим губам доставляет мне удовольствие. Я улыбаюсь, просматривая файлы, сохранённые в долговременной памяти, и наслаждаюсь просмотром данных о времени, проведённом вместе. Включив процедуру низкого энергопотребления, я замираю, лишь моя грудь поднимается и опускается, пока я продолжаю охлаждать внутренние компоненты. Я использую минимум энергии, продолжая просматривать данные, и думая о женщине, которую люблю. И неважно, что я — робот.

***

КОНЕЦ

***

От переводчика:

Приглашаю Вас посетить мою страницу: https://boosty.to/dmitry113

Буду искренне благодарен тем, кто найдёт возможность поддержать меня.