Стив опустился на колени на прохладный паркет, и его губы коснулись стопы жены. Он начал свой ритуал поклонения, как жрец, читающий давно заученную мантру. Каждый поцелуй в нежную кожу подошвы, каждый миг, когда он чувствовал легкий вкус соли и кожи, возвращал его в далекое прошлое, к истокам его обожания.

Мысленно он перенесся в тот знойный летний день, когда впервые, дрожащими руками, взял в ладони босоножку тети Ирэны. Он был тринадцатилетним подростком, пылавшим от стыда и восторга. Он украл их из прихожей, унес в сарай и, затаив дыхание, прижался губами к еще теплому следку от ее ноги на стельке. Это был его первый священный акт, полный запретного блаженства. Позже он стал целовать следы, которые она оставляла на только что вымытом полу, ползая на коленях и ощущая унизительную, пьянящую радость.

Но настоящий переворот в его сознании произошел, когда он увидел ее с другим мужчиной. Это был не дядя. Высокий, усатый сосед, чей грубый смех доносился из спальни. Стив, как воришка, влез на старое раскидистое дерево во дворе и, замирая от каждого шороха, наблюдал. Он видел, как тетя Ирэна, всегда такая неприступная и величественная, раскинулась на кровати, отдаваясь этому мужчине с животной страстью, которую Стив никогда не мог бы себе вообразить. Он видел, как ее стройные ноги обвивались вокруг спины мужчины, как ее пальцы впивались в простыни. В тот миг что-то в нем сломалось и одновременно сложилось в идеальную, кристальную картину мира. Он понял, что такая женщина не может принадлежать одному. Она – богиня, и ее удел – принимать поклонение многих, а его удел – быть самым преданным из ее рабов.

Он «потерял голову» и стал проводить на дереве все вечера, когда дядя был в отъезде. Он жадно следил за каждым ее свиданием, за каждым проявлением ее власти над другими мужчинами. Пока однажды его восторженный взгляд не встретился с ее холодным, испепеляющим взором. Она стояла у окна и смотрела прямо на него. Стива сковал ужас, но смешанный с пьянящим ожиданием.

Наказание было суровым и публичным. Она вытащила его из-за дерева, при всех соседях отвела в дом и выпорола ремнем. Каждый удар был для него не болью, а благословением. Это было доказательством того, что она его заметила. Когда она закончила и велела ему стоять в углу, он, рыдая от переполнявших его чувств, не удержался — упал перед ней на колени и, не в силах произнести ни слова, приник губами к ее босой ноге. Он ждал пинка, нового удара. Но вместо этого он услышал ее короткий, властный смех.

И тогда тетя Ирэна позволила ему все. Она стала относиться к нему с благосклонностью снисходительной хозяйки к прирученному зверьку. При встрече он должен был вставать на колени. Ему дозволялось склоняться к ее ногам, целовать туфли, даже если в гостях были посторонние. И Стив делал это с гордостью и наслаждением, не чувствуя ни капли стыда. Это было его призвание, его естественное состояние.

Вернувшись в настоящее, Стив закончил двухсотый поцелуй. Он поднял глаза на Лору. Она лежала на кровати, ее взгляд был отрешенным и томным, устремленным куда-то вдаль, к тем самым «большим черным членам».

— Спи, мой верный раб, — тихо произнесла она, не глядя на него. — Ты сегодня был очень послушным.

Стив почтительно склонил голову, забрался на свой жесткий коврик у ножек кровати и свернулся калачиком. Он прислушивался к ее ровному дыханию, к шелесту простыни, когда она поворачивалась во сне. Он был счастлив. Он был нужен. Он был рабом своей Госпожи, и в этом был весь смысл его существования. Завтра его ждала новая задача — постирать те самые трусики, которые стали символом его покорности и ее невероятной власти над ним.

Стив лежал на тонком коврике, прислушиваясь к ночным звукам. Дом был погружен в тишину, но в его ушах еще стоял гул от недавних страстей. Тело ныло от ударов плети, и каждое движение отзывалось острой, сладостной болью — постоянным напоминанием о его статусе, о его месте у ног своей богини.

Он не мог уснуть. Возбуждение, которое не находило выхода из-за холодного металла клетки, превратилось в глубокое, почти медитативное чувство покорности. Он снова и снова прокручивал в голове сегодняшний вечер: как Лора принимала троих мужчин, как она стонала, как ее тело трепетало под их напором. Он вспоминал вкус ее кожи, смешанный с чужим запахом, и влажный, солоноватый привкус спермы на ее половых губах, который он так тщательно слизал. Это был вкус ее удовольствия, и для Стива он был священным нектаром.

Он приподнялся на локте и посмотрел на спящую жену. Лора лежала на боку, ее силуэт вырисовывался в лунном свете, проникавшем сквозь щель в шторах. Она была прекрасна, могущественна и недосягаема. Он был всего лишь стражем ее сна, самым ничтожным и самым преданным из ее слуг.

Утром его разбудил легкий пинок в бок.

— Вставай, раб. Пора начинать день, — голос Лоры был хриплым от сна, но властным.

Стив мгновенно вскочил на колени, склонив голову.

— Доброе утро, моя Госпожа. Надеюсь, ты хорошо отдохнула.

— Отлично, — она потянулась, и ее ночная рубашка задралась, обнажая стройные бедра. — Мне снились наши вчерашние гости. Очень яркие сны.

Стив почувствовал, как по его телу пробежала волна жара. Он опустил взгляд, чтобы скрыть вспыхнувший на лице восторг.

— Я рад, Госпожа.

— А теперь, мой верный куколд, — Лора встала с кровати и прошлась босиком по комнате, а Стив тут же пополз за ней на коленях, — сегодня у меня планы. Большие планы.

Она остановилась перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Стив замер у ее ног, ожидая приказа.

— Вчерашний «сюрприз» вдохновил меня. Три парня — это, конечно, мощно, но... этого мало. Мне хочется большего масштаба.

Стив затаил дыхание.

— Я хочу устроить вечеринку, — объявила она, поворачиваясь к нему. В ее глазах играли озорные и жестокие искорки. — Не просто встречу с парой любовников. Настоящую вечеринку. С музыкой, напитками и... гостями. Многими гостями. Только мужчинами.

Стив ощутил, как его сердце готово выпрыгнуть из груди. Это было больше, чем он мог когда-либо мечтать.

— Я беру организацию на себя, Госпожа! — выдохнул он. — Я сделаю все, чтобы этот вечер был идеальным для тебя.

— Я знаю, что сделаешь, — она снисходительно потрепала его по волосам. — Ты будешь моим главным распорядителем. Твоя задача — обеспечить комфорт мне и моим гостям. Ты позаботишься о напитках, закусках, музыке. И, конечно, о чистоте. После каждого гостя... ты будешь приводить меня в порядок. Понял?

— Да, моя Госпожа! — голос Стива дрожал от благоговения. — Это величайшая честь для меня.

Первую половину дня Стив провел в хлопотах. Он мыл полы, натирал их до блеска, чтобы они были достойны того, чтобы по ним ступала нога его жены и ее гостей. Он расставлял напитки, готовил изысканные закуски. Каждая его мысль была посвящена предстоящему событию. Он представлял, как Лора, прекрасная и властная, будет царить в центре внимания, как мужчины будут смотреть на нее с вожделением, а он, ее раб, будет незаметно сновать среди них, поднося напитки и подбирая упавшие вещи.

Когда все было готово, он принялся за себя. Он тщательно помылся, побрился и, как ритуал, снова надел свой пояс верности. Металл холодно прижался к коже, закрепляя его обет служения.

К вечеру начали звонить в дверь. Первыми пришли двое вчерашних чернокожих парней, уже знакомые Стиву по ухмылкам и шуткам. Затем подтянулись другие — кто-то из их друзей, кто-то из новых знакомых Лоры, которых Стив видел лишь мельком. Всего собралось человек восемь — рослые, уверенные в себе мужчины с оценивающими взглядами.

Лора вышла к ним в коротком шелковом халате, под которым было лишь кружевное белье. Ее появление было встречено одобрительным гулом.

Вечеринка началась. Музыка заполнила гостиную. Лора, как королева, восседала на диване, и мужчины по очереди подходили к ней, чтобы выпить, поговорить, прикоснуться. Стив, как тень, двигался среди них. Он наполнял бокалы, подавал закуски, и каждый раз, проходя мимо Лоры, он опускался на одно колено и почтительно целовал ее протянутую руку или босую ногу.

Гости сначала смотрели на это с удивлением, но Лора лишь смеялась:

— Не обращайте внимания. Это мой муж. Он обожает быть моим слугой.

Вскоре к этому привыкли. Атмосфера накалялась. Кто-то из гостей расстегнул ширинку, и Лора, игриво улыбаясь, наклонилась к нему. Это стало сигналом. Музыка стала громче, свет приглушили. Гостиная превратилась в арену страсти.

Стив наблюдал, как его жена переходила от одного мужчины к другому. Ее халат слетел, и вскоре она осталась лишь в чулках. Ее тело, освещенное мерцающим светом диодных лент, извивалось в центре внимания, принимая ласки и поцелуи, отдаваясь то одному, то другому. Она была центром этого маленького, дикого мира, его божеством.

В какой-то момент, когда один из гостей взял ее сзади, а другой склонился перед ней, она поймала взгляд Стива, стоявшего на коленях в стороне с полным бокалом в руке.

— Стив! Иди сюда! — скомандовала она, ее голос был хриплым от страсти.

Он пополз к ней, как пес на зов хозяина.

— Ты видишь, как они меня любят? — она провела рукой по волосам мужчины, который ласкал ее грудь.

— Да, Госпожа. Я вижу.

— И ты рад?

— Более чем рад. Я на седьмом небе.

— Тогда докажи. Устройся поудобнее и... смотри. Запомни каждый момент. Это твоя жена, и это ее право — получать удовольствие от настоящих мужчин.

Стив устроился у ее ног, как у подножия трона, и наблюдал. Он видел все: каждое движение, каждую каплю пота, каждую гримасу наслаждения на ее лице. Он видел, как ее тело, влажное и покрасневшее, откликалось на прикосновения, и чувствовал себя частью чего-то грандиозного.

Вечеринка длилась несколько часов. Когда гости, один за другим, уставшие и довольные, начали расходиться, Лора осталась лежать на диване, вся залитая спермой, уставшая, но сияющая.

Комната была в беспорядке. Повсюду валялись пустые бокалы, одежда, использованные презервативы.

— Ну что, мой раб, — лениво произнесла Лора, — пора прибираться. И начни... с меня.

Стив не заставил себя ждать. Он принес теплое влажное полотенце и, стоя на коленях перед диваном, с почти религиозным трепетом принялся очищать тело своей жены. Он вытирал сперму с ее живота, груди, бедер. Он был ее слугой, ее уборщиком, ее самым преданным поклонником. И в этот момент, в полной тишине опустевшего дома, он чувствовал себя более полным и счастливым, чем когда-либо в своей жизни. Он был не просто мужем. Он был хранителем ее удовольствия, свидетелем ее триумфа. И это было все, чего он хотел.