Свадьба под розгой.

Решение его судьбы, подхваченное чутким слухом Андрея, стало для него божественной музыкой. Стоя на горохе, с пылающей, иссеченной задницей, он не чувствовал боли — лишь сладостное предвкушение. У него будет две Госпожи. Мать, которой он поклонялся как божеству, и юная, прекрасная Наташа, которая уже простила его и согласилась принять его поклонение. Это был предел его мечтаний.

На следующий день состоялся торжественный ритуал. Андрея привели в гостиную, где в креслах, подобно двум царственным особам, восседали Алла Николаевна и Наташа. Андрей, не дожидаясь команды, опустился на колени и склонил голову.

— Раб, — начала Алла Николаевна, — твоё поведение с Госпожой Наташей было недостойным, но твоё смирение во время наказания искупило виду. Более того, Госпожа Наташа увидела в тебе потенциал быть не просто временным слугой, но и преданным мужем. Ты согласен с таким решением?

— О, да, Госпожа! — выдохнул Андрей, с обожанием глядя на Наташу.

— Тогда исполни свой долг. Проси её руки.

Андрей на коленях подполз к Наташе. Он взял её изящную ручку в свои и, трепеща, произнёс заученные, но идущие от самого сердца слова:

— Госпожа Наташа... Я, твой ничтожный раб, осмеливаюсь просить у тебя величайшей милости. Согласись стать моей женой и моей единственной Повелительницей. Позволь мне посвятить тебе всю свою жизнь, служить тебе и поклоняться тебе до последнего моего вздоха.

Наташа с лёгкой, снисходительной улыбкой наблюдала за ним. Затем она мягко высвободила свою руку и, грациозно сняв туфельку, выставила вперёд свою босую ножку.

— Проси правильно, раб. Твои прошения должны адресоваться не к моей руке, а к моим стопам.

Сердце Андрея забилось в унисон с этим приказом. Он был счастлив. Он припал губами к её стопе, покрывая её трепетными поцелуями.

— Госпожа Наташа... умоляю... стань моей Женой и Госпожой! — прошептал он в её пальчики.

Наташа легонько провела стопой по его щеке.

— Встань. Я согласна.

Ликованию Андрея не было предела. Он благодарил обеих Женщин, осыпая поцелуями их руки и ноги. Так было решено. Началась подготовка к свадьбе.

Именно здесь для Андрея и наступил самый суровый экзамен на преданность. Теперь у него было две полновластные Хозяйки, приказы которых не всегда совпадали по времени, а желания часто оказывались противоречивыми.

— Андрей, немедленно езжай в свадебный салон, нужно уточнить детали по моему платью! — приказывала Алла Николаевна по телефону, пока он был на съёмной квартире у Наташи.

— Раб, я хочу, чтобы ты сейчас же пошёл и заказал тот торт с малиной, о котором я тебе говорила! — в тот же момент говорила Наташа, положив ноги ему на колени.

Андрей метался. Попытка объяснить одной Госпоже, что он выполняет поручение другой, каралась мгновенным гневом. Он путался, что-то забывал. Не успевал купить нужные канделябры для банкета, перепутал дату примерки костюма, опоздал с оплатой ресторана.

Расплата была неминуемой и суровой. Теперь его наказывали обе.

Вечером он стоял на коленях посреди гостиной, поочерёдно докладывая о своих промахах.

— Госпожа-мама, я не успел в салон... потому что Госпожа Наташа велела...

— Молчать! — холодно останавливала его Алла Николаевна. — Ты должен был предвидеть её поручение и спланировать время! Наташа, он твой жених, твой раб. Как ты хочешь его наказать?

Наташа, уже вполне освоившая свою роль, с строгим видом отвечала:

— Сто розог за нерадивость. И пусть каждую десятку благодарит поцелуем моих ног.

— Справедливо, — кивала Алла Николаевна. — А за то, что осмелился оправдываться моим приказом, я добавлю от себя ещё пятьдесят. Ложись.

Андрей с почтительным трепетом ложился на лавку. Теперь его часто привязывали, так как нагрузки на его ягодицы возросли многократно. Попеременно, а иногда и вместе, Госпожи исполосовывали его задницу. Алла Николаевна — с привычной суровой точностью, Наташа — с ещё не отточенным, но уже весьма усердным рвением.

— Десять! Благодарю Госпожу Наташу! — кричал Андрей, поворачивая голову, чтобы коснуться губами её стопы, пока розга его матери жгла кожу.

— Двадцать! Благодарю Госпожу-маму! — и он тянулся к ноге Аллы Николаевны.

Его попа постоянно была раскрашена во все оттенки красного — от свежих багровых полос до заживающих розовых рубцов. Сидеть он мог только на специальной подушке и то с осторожностью. Но в этом унижении и боли он находил странное, глубокое счастье. Каждая взбучка, каждый удар розги напоминали ему о его месте — у ног своих Повелительниц. Он был центром вселенной двух прекрасных, властных Женщин, и его главной задачей было предугадывать их волю.

В ночь перед свадьбой экзекуция была особенно торжественной. Это был последний «профилактический» сеанс перед вступлением в брак.

— Завтра ты станешь мужем Наташи, — вещала Алла Николаевна, с свистом рассекая воздух розгой. — Но помни, ты навсегда останешься и моим рабом. Твоя верность должна принадлежать нам обеим. За малейшую провинность перед женой, я буду сечь тебя сама. И наоборот. Понял?

— Да, Госпожа-мама! — отвечал Андрей, прижимаясь разгорячённым лицом к колену Наташи.

— А я, — добавляла Наташа, поглаживая его волосы своей туфелькой, — буду строгой Госпожой. Я научусь сечь так же искусно, как твоя мама. И твоя спина всегда будет гореть в знак твоей любви ко мне.

Его выпороли до слёз, до мольбы о пощаде, которые, впрочем, только подстёгивали Госпожей. После порки он, как всегда, благодарил их, целуя руки и ноги, а затем отправился стоять на коленях на горохе — на этот раз между двумя креслами, в которых отдыхали его мучительницы.

На следующий день, в ЗАГСе, Андрей стоял с сияющим лицом. Сидеть ему было больно, и он был этому рад. Каждое напоминание о вчерашней порке заставляло его с ещё большим трепетом смотреть на свою невесту.

Когда объявили: «Объявить мужем и женой!» — Андрей, не дожидаясь команды, опустился перед Наташей на одно колени и поцеловал ей туфлю.

— Клянусь быть твоим верным рабом, моя Госпожа и жена, — прошептал он.

Гости ахнули, но Алла Николаевна, сидевшая в первом ряду, с гордостью улыбнулась. Она знала, что воспитала сына правильно.

Так, с распростёртой спиной и сердцем, полным обожания, Андрей обрёл своё счастье — на коленях у ног двух своих Госпож. Его брак начался не с поцелуя губ невесты, а с поцелуя её ноги, и это было идеальным началом для их идеальной, с его точки зрения, семьи.

Свадебный пир и первая брачная ночь

Свадебный банкет был пышным и элегантным. Столы ломились от яств, играла музыка, гости веселились. Но все взоры были прикованы к молодым. Вернее, к жениху.

Андрей не садился за стол. Он стоял чуть поодаль за стулом Наташи, подобно верному оруженосцу, предугадывая её малейшие желания — подливая вино, подавая салфетку, меняя блюдо. Его поведение вызывало шепоток среди гостей. Кто-то шептался о «странностях», другие восхищённо замечали, какая невероятная галантность и преданность.

Кульминация наступила, когда произнесли тост за молодых. Все подняли бокалы. Наташа, с игривой и властной улыбкой, посмотрела на Андрея, затем на свой бокал с шампанским, и потом — на свою изящную туфельку-лодочку.

— Мой муж, — громко сказала она, чтобы слышали все, — настоящий мужчина пьёт за счастье своей женщины не из стекла, а из её башмачка. Это древняя и благородная традиция преданных кавалеров. Андрей, продемонстрируй гостям свою любовь.

В зале на секунду воцарилась полная тишина. Андрей, не проявляя ни капли смущения, с благоговением опустился на колени. Он бережно снял с ноги Наташи туфельку. Гости замерли, наблюдая, как он наливает в неё золотистое шампанское. Затем, высоко подняв «бокал», он произнёс:

— Пью за здоровье и счастье моей прекрасной Госпожи и жены, Наташи! Пусть её жизнь будет сладкой, как вино, а её ножка всегда находит моё лицо для отдыха!

С этими словами он залпом выпил шампанское из туфельки. По залу прокатился смешанный гул: кто-то ахнул от шока, кто-то сдержанно зааплодировал, а некоторые мужчины смотрели с откровенной завистью на такую безграничную и раскрепощённую преданность.

Но на этом ритуал не закончился. Андрей тщательно вытер туфельку шелковой салфеткой и, прежде чем надеть её обратно на ногу Наташи, трепетно поцеловал её ступню, оставшуюся без обуви. Только затем он вернул туфельку на место, застегнул ремешок и снова поцеловал уже её верхнюю часть.

— Благодарю, мой раб, — милостиво кивнула Наташа. — Теперь можешь продолжать службу.

Это зрелище навсегда врезалось в память гостей. Шок постепенно сменился восхищением. Стало ясно, что это не просто чудачество, а осознанный выбор, особая форма отношений, в которой царит абсолютное обожание Женщины.

Позже, в их роскошном номере для новобрачных, Андрей испытывал трепет. Он стоял на коленях у кровати, в то время как Наташа, уже в шикарном кружевном белье, разоблачалась перед ним.

— Сегодня наша первая ночь, муж, — сказала она, лёжа на шелковых простынях. — Но твоё мужское достоинство мне пока не нужно. Оно грубо и эгоистично. Сегодня, как и в последующие ночи, твоим главным инструментом любви будет твой язык. Я хочу получить удовольствие. Ублажай меня.

Андрей не просто согласился — он жаждал этого. Для него это был высший акт близости, дар, который ему позволяли совершить. Он погрузился между её ног с рвением истинного поклонника, служа алтарю её плоти. Его язык скользил, ласкал, исследовал каждую складку, повинуясь тихим указаниям Наташи: «Выше... нежнее... да, вот так».

Когда волны оргазма прокатились по её телу, она томно вздохнула и оттолкнула его голову ногой.

— Неплохо для начала. Буду учить тебя дальше.

Лежа рядом с ним, она решила установить правила раз и навсегда.

— Андрей, я не была девственницей, когда выходила за тебя. У меня было несколько парней. Я любила их по-своему, и они любили меня... по-своему. — Она наблюдала за его реакцией. На его лице не было и тени ревности, лишь благоговейное внимание. — И знай, они, возможно, будут не последними. Я молода и красива, и мне может захотеться нового ощущения, чужого, более грубого тела. Но пока мне нравится твоё послушание. Мне нравится этот твой жадный язычок между моих ног. И ты должен быть бесконечно благодарен мне за то, что я позволяю тебе быть рядом, позволила тебе стать моим мужем и дарю тебе такие интимные ласки.

Андрей продолжал стоять на коленях у постели. В его глазах светилась искренняя признательность.

— Я благодарен тебе, Госпожа. Благодарен за каждую секунду, что ты позволяешь мне быть у твоих ног. За то, что мой рот может служить тебе. Твои прошлые и будущие увлечения — это твоё право, как прекрасной Царицы. Моя задача — быть здесь, когда ты вернёшься, чтобы вымыть твои ноги после чужих прогулок и целовать их, прося прощения за свою недостойность.

Он склонился и засыпал поцелуями её ступни, которые всё ещё были в шелковых чулках. Наташа с удовлетворением улыбнулась, проводя рукой по его волосам. Всё было идеально. Она получила именно того мужа, о котором мечтала.

Так и началась их счастливая семейная жизнь, в которой узы брака скреплялись не кольцами на пальцах, а поцелуями на ногах и языком, жаждущим служить. Андрей обрёл свой рай — навеки прикованный к подножию трона своей молодой Госпожи.

Благодарность у материнских ног.

Андрей переступил порог квартиры матери с тем же трепетом, тогда, когда она впервые назвала его рабом. Воздух здесь был напоён знакомым, дорогим ему ароматом – духами Аллы Николаевны и тем особым запахом дома, где безраздельно властвует Женщина.

Он не стал звать её, а по старой, хорошо усвоенной привычке, прошел в гостиную и опустился на колени у её любимого кресла, сложив руки на коленях и склонив голову в почтительном ожидании.

Вскоре послышались её властные, уверенные шаги. Алла Николаевна вошла в комнату и, увидев сына в его законной позе, снисходительно улыбнулась.

– Ну, что скажешь, раб? Как поживаешь в браке? – спросила она, удобно устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу.

– Госпожа-мама, – начал Андрей, и его голос дрожал от переполнявших его чувств. – Я пришёл поблагодарить вас. Благодарить за всё, что вы для меня сделали. Моя жизнь... она идеальна.

– Расскажи мне подробнее, – повелела мать, протягивая ему свою босую ногу. Андрей с благоговением принял её в свои руки и начал покрывать лёгкими, почтительными поцелуями подошву, ощущая под губами каждую знакомую морщинку.

– Всё так, как вы и предсказывали, Госпожа-мама, – говорил он между поцелуями. – Я – домашний раб. Я просыпаюсь раньше Наташи, готовлю ей завтрак, стою на коленях, пока она ест. Потом провожаю её на работу – конечно, тоже на коленях у порога. Целую её туфли и желаю хорошего дня.

– А вечером? – поощряла его мать.

– Вечером я встречаю её так же. Стою на коленях в прихожей. Иногда она приходит уставшая, и её ноги... они такие живые, пахнут потом и кожей обуви. Я обожаю целовать их в таком виде! В эти моменты я сильнее всего чувствую себя её рабом, её вещью. Это такое счастье!

Алла Николаевна одобрительно кивнула: «Правильно. Мужчина должен ценить естественные запахи своей Госпожи. Это знак близости и доверия».

– Я всё делаю по дому, – продолжал Андрей, переходя к другой стопе. – Убираю, готовлю, стираю. Стираю всё, в том числе... её нижнее бельё.

Он сделал паузу, и его голос стал тише, но не от смущения, а от благоговейного трепета.

– На прошлой неделе, когда я собирался стирать её вещи в тазу, как она велит – вручную и стоя на коленях – я нашёл её трусики. На них было... странное пятно. Липкое, засохшее. Не её выделения...

Он посмотрел на мать. В её глазах не было удивления, лишь спокойное понимание.

– Я сразу вспомнил её слова. Что у неё были другие мужчины и будут. И знаете, Госпожа-мама, у меня не возникло ни капли гнева или ревности. Наоборот. Я почувствовал... гордость. Моя Госпожа так прекрасна, что другие мужчины жаждут её. А моя задача – быть тем, кто остаётся в тени, кто убирает последствия её удовольствий. Я аккуратно, с любовью, отстирал эти трусики, мысленно благодаря её за то, что она позволяет мне участвовать в её жизни даже так.

– Ты поступил как истинно преданный муж, – с гордостью произнесла Алла Николаевна. – Ты понял самую главную истину: твоё счастье – не в обладании, а в служении. Ты не собственник, ты – хранитель её комфорта.

– Именно так! – воскликнул Андрей, прижимаясь щекой к её стопе. – И всё это – благодаря вам! Это вы ввели меня в этот удивительный и прекрасный мир Женского господства. Вы показали мне, где моё истинное место. И теперь у меня две Госпожи. Госпожа-мама, которой я обязан всем, и Госпожа-жена, которой я служу каждый миг. Редко кому так везёт в жизни. Я – самый счастливый человек на свете.

Он замолчал, продолжая нежно целовать её ноги, выражая ту благодарность, которую невозможно было передать словами.

Алла Николаевна смотрела на своего сына – взрослого мужчину, преуспевающего, как она знала, на своей работе (ибо она позаботилась и о его карьере), но здесь, у её ног, – всего лишь счастливого, преданного раба. В её сердце теплилось глубокое удовлетворение. Она не просто воспитала сына. Она создала идеального мужчину для мира, которым должны править Женщины. И это было её главным жизненным достижением.