Свою родную маму по детству я совершенно не помнил – она ушла от отца, когда мне было всего полтора года. А когда он женился во второй раз, я уже все понимал и воспринял новую женщину именно как мачеху. Однако, хоть и не было к ней особенной любви, но громадное уважение имелось: из моего отца, совершеннейшего тюфяка и подкаблучника, она сделала ученого практически мирового уровня. Моя родная мама от него собственно и ушла потому, что он прозябал в занюханном разваливающемся НИИ без перспектив и зарплаты. Мачеха же взяла отца в ежовые рукавицы, сама пробивала ему путь наверх (если бы она не была страшненькой, можно было бы подумать, что и через постель – слишком крутые чиновники и бизнесмены начали принимать участие в судьбе заштатной конторы и в судьбе одного из ее рядовых химиков).

Мне, несмотря на вдруг нахлынувший достаток в семье, спуску не давалось – и таким образом я никогда не относился к золотой молодежи. И все же, едва мои года перевалили через совершеннолетие, мне купили скромненький коттеджик в области и такую же скромную иномарку-трехлетку с выделением средств на коммуналку и бензин. Я съехал с удовольствием – в семье весь приоритет отдавался младшему брату. Вот тот, возможно, как раз и вырастет мажором. На жизнь я зарабатывал лаборантом в лаборатории отца – после занятий в Универе. Естественно зарплата была немного повыше, чем у работника, взятого с улицы. Так что, не бедствовал, хотя, конечно, и не шиковал. Ну, и опять же перспективы намечались радужные.

За родной матерью я следил в соцсетях. Чисто из спортивного интереса. О, это была настоящая инстадива. Во всяком случае, такая, как я определял подобных для себя – она активно публиковала селфи и другие фотки, привлекая внимание подписчиков и демонстрируя многие подробности свой жизни. Шлюхой, на мой взгляд, мать не была, а скорее (с небольшой иронией) «честной женщиной» – с кем переспала, за того и вышла замуж. После отца она сменила еще трех мужей, и каждый следующий был круче предыдущего. Не было сомнения, что и нас она бросила как раз ради гораздо более успешного, чем отец в те годы, бизнесмена средней руки.

И, безусловно, мать была не менее целеустремленной, чем мачеха, только в своей области: по некоторым признакам (безапелляционные изречения в инстаграме, романтические сопливые фотки с очередным избранником и т.д.) она без затей бросала предыдущего мужа, положив глаз на следующего – перла к своей цели по принципу: «Вижу цель, не вижу препятствий».

Где-то на заднем плане мелькала ее дочь. Во всяком случае, я знал, что у меня есть сестра, но на то, чтобы изучать и ее жизнь, у меня уже не хватало времени. Тем более, что последний год и за матерью я следил очень мало.

Тем удивительней было, когда она внезапно мне позвонила. Мне не ведомо, откуда она узнала мой номер, но факт остается фактом – моя родная мать вдруг попросилась пожить у меня. Поначалу я совсем не обрадовался (если не учитывать безмерное изумление), ведь мы были практически чужими людьми. Но потом мне стало жутко интересно. Вопросов была куча: отчего, почему, на сколько дней? И для начала я осторожно ответил, что приму их с дочерью только на одни сутки... Закажем доставку пиццы или роллов, посидим, выпьем по граммулечке, поболтаем... А там посмотрим...

После разговора я бросился к компу, чтобы почитать, что у матери случилось: как-то стало подозрительно – это жу-жу-жу неспроста!

Действительно, оказалось, что ее последний муж попал под следствие. Мало того! Мать слишком поторопилась с ним развестись и... Всех юридических тонкостей я не понял, но по брачному контракту получилось так, что они с дочерью оказались на улице чуть ли не без трусов. К тому же все знакомые, напуганные мощным окриком с самого верха, отвернулись, не желая даже краем касаться приключившейся криминальной истории (по крайней мере официально). А вот неофициально... Вызывало уважение, что мать при ее внешности не захотела быть чей-то содержанкой – на гламурных сайтах писали («из достоверных источников») о нескольких подобных предложениях от высокопоставленных чиновников и бизнесменов. И наоборот - не вызывало уважения то, что она попыталась решить свои проблемы за счет сына, которого она бросила много лет назад и жизнью которого ни разу не поинтересовалась.

Так что, решено!!! Приютить-то можно, но только на одни сутки. Ни часом больше!

При личной встрече на крыльце дома я был просто ошарашен своей реакцией на собственную мать. Голубоглазая, с небольшим загаром, яркая блондинка, выглядевшая гораздо моложе своих лет, красивая естественной красотой, подчеркнутой макияжем (я во всяком случае своим неопытным взглядом не заметил ни подтяжек, ни накаченных губ, ни чего-то такого еще). В короткой белой шубке и такой же шапочке. Можно было разглядеть идеальные стройные ножки и объемный бюст, распирающий мех... В общем, совершенно неожиданно «сердце забилось о ширинку».

И все же я был тверд, снова объявив, едва такси отъехало, о сроке пребывания матери и сестры в моем доме. (Сестру на дальнем плане я тоже заметил – в ужасном пуховике, похоже снятом с пугала и ранее принадлежавшем мужику ростом за два метра, в таких же безразмерно-широких джинсах с неряшливой мокрой бахромой внизу. Впрочем, мордашка, обрамленная светлыми волосами, была очень даже симпатичной).

Мать, похоже, не ожидавшая от меня отпора, бросилась уговаривать:

— Но, Матвей, мы же не чужие люди! Ты не думай: Диана - твоя родная сестра на сто процентов – я не знала, что залетела в последние дни перед расставанием с твоим отцом. Могу показать даты в Свидетельстве о рождении. Кроме того, мы обузой не будем: у меня есть кое-какие средства, о которых никто не знает, даже бывший муж... Хватит очень надолго. Просто пойми – эти средства нельзя явно показывать прямо сейчас, снимая гостиницу или арендуя квартиру, но тебе я буду потихоньку подкидывать на наше проживание...

— Нет, Кристина (я решил называть мать по имени). Даже обсуждать не будем. А сейчас я тороплюсь в Универ, проходите в дом, располагайтесь. На втором этаже есть гостевая спальня, белье я положил на кровать.

— Ладно, Матвей, разберемся...

Мать отступила на шаг, оценивающе оглядев меня с головы до ног. Я почувствовал себя измеренным, разобранным на составляющие, вновь собранным и уложенным на определенную полочку. Так-то я – высокий, плечистый парень, морда кирпича не просит, а короткая прическа и брутальная щетина даже подчеркивает этой морды мужественность (во всяком случае, мне так кажется).

Мать улыбнулась (как-то очень чарующе) и, взглянув на золотые часики, проворковала:

— Что ж, у меня есть время до восьми-ноль-шести завтрашнего дня, чтобы тебя переубедить. Дианочка, пойдем...

Про «оказались на улице без трусов» я конечно преувеличил – обе закатили в дом два здоровенных чемодана...

В этот день в лаборатории было не особенно много работы, поэтому на звонок матери с вопросом: «Когда ты будешь дома, Матвей?», я честно ответил, что в 19-00. Собственно, и приехал точно к этому часу минуту в минуту.

И охренел, едва войдя в дом!

Мать вышла в прихожую в длинном пеньюаре, практически прозрачном, не скрывающим объемного бюста с нагло просвечивающими ареолами и не оставляющим сомнений в том, что на ней нет и трусиков!

Я обалдело открыл рот, краем сознания отметив, что в голубых глазах мелькнула тень удовлетворения моей реакцией.

— Кристина! Ты, что, обалдела?!

Мать напустила на себя непонимающе-невинный вид:

— А что не так, Матвей?

— Иди оденься сейчас же!

Я с ужасом осознал, что член в джинсах начал угрожающе распрямляться с намерением встать.

В ответ я получил наивный голубой взгляд:

— Но, Матвей, это – моя домашняя одежда.

И... И... И она провернулась на 360 градусов, показав мне сначала явно различимую расщелинку между упругими, женственными, роскошными ягодицами, а при завершении вращения, в разлетевшихся от движения полами пеньюара – длинные стройные ножки.

Я нервно сглотнул, заметив в уголках голубых глаз искорки смеха (дьявольского, честное слово!), но ничего ответить не успел – мать схватила меня за руку и потащила в гостиную:

— Пойдем скорее, а то остынет: мы приготовили тебе скромный ужин.

И я позволил себя увлечь, выдохнув с облегчением – идущая впереди мать уже не могла заметить внушительный бугор, образовавшийся у меня в штанах.

Н-да, скромный ужин оказался совсем не скромным! Когда только успели? Горели свечи, стол ломился от яств, красиво оформленных и одуряюще пахнувших, безупречная сервировка и... сестра в крохотных шортиках и топике. Какой контраст с уличной одеждой! Сейчас эти предметы облекали точеную фигурку словно краска, внизу – голубая, вверху – белая с отчетливыми бугорками небольших сосочков. Что, понятное дело, далеко не способствовало моему душевному спокойствию.

Удалось только выдохнуть, когда мать погасила свет, и мои гостьи (вернее детали их нарядов) стали гораздо менее различимы в пляшущем неярком свете свечей. Впрочем, я все равно вибрировал, когда та или иная накладывала что-то в мою тарелку, обдавая запахом духов, либо тонких и изысканных, либо по-весеннему свежих.

К счастью, еда была просто пищей богов – настолько все было вкусно! На мой взгляд, только это удержало мой член от окончательной эрекции. Я даже не помню, о чем мы говорили, осталось только общее впечатление: иронично-веселая манера общения матери и наивная, немного детская (и очень милая) – сестры...

После ужина я попытался сбежать по-английски, отговорившись определенными нуждами организма. Эротизм происходящего только убедил меня, что незваных гостей нужно срочно выставлять за дверь. Иначе какая-то херня получается – член стоит на родных мать и сестру! Это вообще ни в какие ворота не лезет! Вот не было печали – купила баба порося, т.е. к Матвею приехали мать и сестра... И как дальше жить с осознанием того, что мир перевернулся?

Сбежать я не сумел! Сзади раздался стук каблучков, и меня схватили за руку перед лестницей наверх, развернув и прижав к стене... Прижав объемным, мягким и в то же время упругим бюстом. Это была мать! Одуряюще пахло изысканными духами, ее прелести вжимались в мой торс на уровне солнечного сплетения, лицо с загадочно мерцающими в полутьме глазами было так близко, как и манящие полные губы... Я едва сдержался, чтобы не сграбастать стройное женственное тело, не ухватиться за привлекающую грудь, не сжать в ладони роскошную задницу. Но это неправильно!!! Так не должно быть между сыном и матерью!!!

Я нашел в себе силы все же оттолкнуть ее, обиженно засопевшую в метре от меня:

— Матвей! Но я хочу тебя! Я захотела тебя, как только увидела!

— Кристина! Ты охренела? Ты разве не понимаешь: я – твой сын! То, что ты предлагаешь – невозможно между матерью и ее ребенком, это выходит за все границы и неприемлемо для меня!

— К черту предрассудки! Ты – привлекательный молодой человек, я – роскошная зрелая женщина. Что нам мешает...

— Мое неприятие происходящего!

— Перестань! Давай сделаем это! А потом еще и еще, ты же завтра утром не выгонишь на мороз женщину, с которой переспал?

— Ах, вот в чем дело! Не ожидал от тебя! Ты поначалу не казалась настолько меркантильной, что готова трахнуться с собственным сыном для того, чтобы заполучить бесплатный приют. Так знай: для меня секс с матерью не только неприемлем, но и сама мысль о нем неприятна и отвратительна!

— А вот твой дружок думает иначе!

Мать подшагнула вперед и ухватилась за мой член пальчиками через ткань. Н-да, совсем забыл о своей реакции на ее тело и о том, что это весьма заметно несмотря на полутьму! Я непроизвольно ахнул от наслаждения, но на последнем усилии воли вырвался и буквально убежал по лестнице.

И только вслед раздался мелодичный голос матери, в котором слышалась определенная обида:

— Я не меркантильная, Матвей!

К счастью в моей комнате был крохотный душ, где я мог с чистой совестью подрочить. Н-да, совесть-то и не была чистой –во время самоудовлетворения я только и вспоминал развратный наряд матери, а если прогонял это виденье, то на смену тут же приходил образ сестры в лишь немного менее развратном виде. Уф!..

Впрочем, кончив, я немного успокоился, твердо решив, что завтра ровно в 8-06 выставлю их обеих за дверь, пусть они даже будут соблазнять меня полностью голыми.

С этими мыслями я быстро уснул.

Н-да, утро начинается не с кофе... а с эротических снов. Перед пробуждением приснилось, что мать мне отсасывает. Нет, нужно прекращать наше общение, а то, по крайней мере спящему, мне очень даже понравилось, как она это делает, и, самое главное, во сне я даже и не подумал останавливать ее, выделывающую с моим членом совершенно восхитительные вещи.

Я открыл глаза и... обнаружил холм на одеяле, который ритмично ходил ходуном вверх-вниз... Моя рука осторожно приподняла край, и я наткнулся на голубоглазый взгляд, такой весь невинно-хитренький! Я, что, еще сплю? Нет, не может быть! Не может быть, чтобы мать усердно отсасывала собственному сыну! Ну, ведь не может же, правда?! Ох, но слишком реальное наслаждение я сейчас получаю!!! И одновременно испытываю неловкость до поджимания пальцев на ногах.

У матери же никаких комплексов не было: она на мгновение оставила свое жгуче непристойное занятие и проворковала из своей «одеяльной пещеры»:

— Доброе утро, сын!

И снова принялась сосать как ни в чем ни бывало!

Бля-бля-бля! Это происходит не со мной! Надо это прекращать... Сейчас-сейчас, еще только минуточку – наслаждение просто зашкаливало: мама не только скользила колечком губ по стволу, но чувствовалось, как ее шустрый язычок порхает по головке, как тонкие пальчики сжимают основание члена. Оргазм от избытка какого-то запредельного возбуждения уже подобрался совсем близко, но я все еще не мог прекратить происходящее непотребство.

Мама практически меня выручила... на какое-то время: она снова отстранилась и снова взглянула на меня, облегченно выдохнувшего, когда пухлые губы перестали «издеваться» над моим членом:

— Знаешь, сын, тебе есть чем гордиться – ни у одного из моих мужей не было таких габаритов!

Не в силах от неловкости вынести взгляд незамутненных совестью голубых глаз я зажмурился. Но что толку? Манипуляции умелого ротика с моим словно деревянным и жутко чувствительным членом возобновились, и пришлось схватить мать за волосы, чтобы попытаться оттащить ее... Ну, невозможно же сыну кончить собственной матери в рот!!! А оргазм подступил буквально на волосок.

И не смог оторвать мать от своего члена – просто не хватило силы воли! Да еще послышался ее страстный голосок:

— Да, сынок! Сделай это! Кончи маме в ротик!

И едва настойчивые губы после пары секунд задержки снова накрыли головку, как я, ощущая это падением в глубокую пропасть, выпустил первую затяжную струю, чтобы потом, порыкивая от наслаждения и вздрагивая яйцами, приняться накачивать рот родной мамы спермой. А она ее глотала, слегка посасывая член – именно так, как нужно: чтобы это не было болезненно при сумасшедшей чувствительности, но добавляло мне совершенно фантастических ощущений...

Когда поток иссяк, я не смог открыть глаза от смущения, сжавшись, когда мама проворковала, по ощущениям облизываясь:

— Ну, сынок, вот так накормил маму завтраком! Откуда в тебе столько? Ты, что, вчера на меня не подрочил?.. Ну, не буду тебе мешать, вставай, Диана, наверное, уже приготовила твой завтрак.

Затем ощущение чьего-то присутствия под одеялом исчезло, и я открыл глаза, чтобы в последний момент уловить стройную фигурку матери в дверях... Она была полностью голой!!! Мой взгляд жадно запечатлел белые роскошные волосы, изящную коричневую спину с ямочками на пояснице, подтянутую, упругую, но объемную попку, стройные длинные ножки. Бля, мой член сразу проявил намерение поднять голову! От одного этого вида!

Пора было вставать, чтобы не опоздать в Универ, но я не мог себя заставить выйти после того, как позорно слил собственной маме в рот. Было ужасно стыдно, и встреча с ней, не говоря уже о хоть каком-нибудь общении, была бы пыткой запредельной неловкостью.

Минут через 10 дверь снова открылась, я торопливо накрылся одеялом по самые глаза, словно бывшая монашка, насильно выданная замуж - при появлении новоиспеченного мужа.

К счастью, это была не мама, а сестра с подносом. Но она была всё в том же виде – на этот раз еще более откровенный маленький топик и крохотные шортики, и всё это облепляло изящную фигурку так, что казалось – на Диане не одежда, а краска. Член снова заявил о своих правах на новый сексуальный объект: пусть и не было эрекции, но кровь явно устремилась к паху...

— Мама сказала принести тебе завтрак, братик, - она мне обезоруживающе улыбнулась.

Лучше бы зарычала, а то от этой улыбки мне захотелось ее сграбастать и затащить под одеяло.

К счастью, сестра, поставив поднос на край кровати рядом со мной, слегка покраснела и быстренько выскользнула из комнаты. Я выдохнул – ну хоть кто-то в этом доме, кроме меня, способен на смущение...

Завтрак был ненамного менее роскошным, чем ужин. Яичница с порезанной колбаской, жаренным луком, расплавленным тертым сыром и помидорами с накрошенной зеленью. Отдельно были поданы золотистые хрустящие ломтики хлеба и три штучки помидоров черри. К чаю (в моей любимой кружке) прилагался пирожок, как потом оказалось, с клубничным вареньем.

Чтоб я так жил! Хм, да я так и живу... Теперь...

Конечно, и вчерашний и сегодняшний праздник живота могли бы оправдать присутствие новых постояльцев в моем доме, но я до сих пор не мог простить маму за эту дикую подставу. С другой стороны, сам виноват, тормоз! И после того, как я, проявив слабохарактерность и уступив своим самым эгоистичным эмоциям, кончил ей в рот, выгнать их сегодня было еще более недостойно для мужчины. Да, и просто: пока я не был готов посмотреть маме в глаза, не то, что выдвигать ультиматумы.

Я прокрался из дома и сел в машину, припаркованную у тротуара на улице. И взглянул на свой дом, ставший то ли негостеприимным, то ли чересчур гостеприимным. Мама и сестра торчали в окне и махали мне руками. Бля! Я покраснел и резко втопил педаль газа, стартанув с пробуксовкой по подмороженному асфальту.

К вечеру мне стала названивать сестра с вопросом, когда я планирую вернуться домой. Наверное, меня снова ждет роскошный ужин. Но это ничуть не радовало: несмотря на немного улегшуюся бурю в душе и член, начавший задумываться о продолжении (если не о развитии) утреннего безобразия, я все еще не мог смириться с произошедшим. Как и с тем, что не получалось заставить себя не рассматривать собственную маму в качестве сексуального объекта. Нет, решено! Завтра обе - до свиданья. Надо серьезно поговорить с матерью, постараться донести до нее всю порочность ее поведения и недопустимость того, что она предлагает (и уже в общем-то делает). К тому же из меркантильных побуждений – а это совсем зашквар! Да, надо поговорить. Работа никак не шла, так что я покинул лабораторию, позвонив Дианке и сказав, что буду к восьми, но перед ужином мне надо поговорить с Кристиной. Маму набрать я побоялся, опасаясь, что у меня может встать только от одних ее воркующих интонаций... Понятное дело, я проявил слабость, не позвонив лично ей и оттягивая момент общения даже по телефону. Но кто может меня осудить?

Когда я приехал, меня встретила только сестра, заставив поежиться от своего обычного вида (но к которому, походу, невозможно привыкнуть). Мое желание выгнать родственниц сразу поколебалось – члену явно не хотелось отпускать этих двух красоток, что старшую, что младшую...

— Мама ждет тебя наверху, - пролепетала сестра и отчего-то сильно покраснела.

Странно, в гостевой спальне мамы не было. Я заглянул к себе... И... и...

Я даже не зажмурился, хоть краска и прилила жаркой волной к лицу, настолько открылась завораживающая картина: мать лежала на моей кровати, вытянувшись в струнку... абсолютно голая! Она улыбнулась, довольная моей реакцией:

— Сынок, иди скорее ко мне! Мама тебя так хочет... А родителей надо уважать!

Я все еще не мог оторваться от зрелища, жадно впитывая сексуальные обводы зрелого женственного тела. Естественно мой член повел себя крайне нагло и, увы, предсказуемо, начав сразу увеличиваться.

— Надо родителей уважать, а не их непристойные капризы, к тому же меркантильные, - я все же нашел в себе силы возразить, как и утром оттягивая момент, когда следует выставить вон эту чересчур привлекательную женщину. Вот сейчас-сейчас, только еще пару секундочек полюбуюсь восхитительной картиной...

— Поспорим в другой раз по поводу уважения, - проворковала мама с обворожительной улыбкой. – А насчет меркантильности... Я правда хочу тебя!.. Иди попробуй – как я теку...

И она вдруг подняла и широко раздвинула ноги! Я просто охренел, впившись взглядом в аккуратные складочки, чуть разошедшиеся и, действительно поблескивающие на свету. Но этого было мало! Под нежными половыми губками имелся кружок анальной пробки!

— Все для тебя, сынок!.. Ну, пожалуйста... Делай со мной все, что хочешь и как хочешь – я буду очень послушной.

Все мои моральные устои в конце концов не выдержали запредельной нагрузки и полетели в тартарары: не помню, как в горячечном бреду я сорвал с себя одежду и оказался между широко разведенных бедер мамы. А она ловким движением проворных пальчиков направила член в себя, и он без труда, одним ударом ворвался в сильно увлажненное влагалище. Ох, это было неописуемо! Дырочка была как раз такая, как надо: не слишком узкая, но изрядно сдавившая источник всепоглощающего удовольствия.

Мама страстно вскрикнула, и вдруг забилась подо мной, громко постанывая в такт сокращениям стенок влагалища, которые я отлично почувствовал. Мать кончила под сыном, едва его член вошел в нее! Оргазм был долгим и продолжительным, все это время сексуальное тело, пришпиленной мной к простыне, сотрясалось и содрогалось. А затем мама пришпорила меня пяточками и простонала:

— Продолжай, сын, мама еще не насытилась тобой...

И я принялся наносить размеренные удары в принявшееся вскрикивать тело. Немного (самую чуточку) было болезненно от анальной пробки, инородное тело которой, чувствовалось сквозь тоненькую перегородку, но это нисколько не ослабляло удовольствия от обладания роскошным, сексуальным и чувственным телом! Я драл и драл его, желая растерзать, разорвать, а оно между вскриками выдавало:

— Ох, какой же у тебя толстый, Матвей!.. Ох, как же глубоко он входит!..

Не знаю, сколько это продолжалось. Я даже почувствовал, как мои плечи и грудь покрылись потом, и мама, впивавшаяся то тут, то там в мою кожу ногтями, запалено прошептала:

— Сынок, отдохни...

И через пару секунд на моем члене скакала прекрасная наездница, которая через какое-то время положила мои ладони себе на груди, и я с удовольствием их потискал, а потом жестко прищемил нежные, бархатистые, но твердые соски. Мама вскрикнула:

— О-о-о, сын, что ты со мной делаешь?

И принялась насаживаться на мой член еще яростнее. Я даже не двигал руками, отчего роскошные мамины груди приобретали вид конусов, вытягивающиеся в зависимости от направления ее движений, то вверх, то вниз. А потом она, не останавливаясь ни на секунду, принялась теребить себя изящными пальчиками между бедер...

Это было неописуемо – то, как мой член продирается в довольно узкой щелке, одновременно ощущая ее безмерную скользкость... Ощущать под пальцами нежные крупные соски и с их помощью задавать ритм... Любоваться маминым лицом, полным страсти – закатывающиеся глаза, трепещущие длинные ресницы, полуоткрытый ротик, исторгающий стоны и вскрики.

Изредка я маму останавливал и, властно, за волосы, притягивал к себе, и мы целовались, борясь за пространство сплетающимися языками.

Затем я поставил мою прекрасную партнершу раком, жадно огладывая притягательную картину – незакрывающаяся дырочка в обрамлении влажных лепестков, со свисающей с уголка серебристой ниточкой с капелькой внизу, а над ней основание анальной пробки, сверкающей аквамариновыми искорками.

Впрочем, долго любоваться зрелищем мне не пришлось - мама простонала:

— Матвей! Я уже соскучилась. Иди в меня скорее.

Заманчивая цель словно магнитом притянула мой член, и я, жестко ухватившись за женственные бедра, принялся насаживать мать на свой, словно деревянный кол. При этом она и сама поддавала задницей навстречу, раз за разом размашисто натягивая себя на член. Потом улеглась сиськами на простыню, прогнувшись так, что у меня даже возникла опаска, что стройная, но сильная спина сломается...

Я уже рычал, забивая член в брызгающее влагалище совершенно безжалостно, когда мама вдруг снова задрожала, вскрикивая и сотрясаясь всем телом. Мои глаза широко открылись, чтобы запечатлеть этот момент, как на фотопленку. Особым откровением стало то, что анальная пробка дергалась, искрясь, в такт сокращением мышц влагалища, сжимающими словно пальчиками член. Всего этого с лихвой хватило для того, чтобы я выпустил в маму горячие струи спермы, настолько обильной, что она даже брызнула наружу несмотря на плотно забитый в нее ствол.

На этот раз стыда не было. Вернее, может он и был бы, но мама уложила меня на спину, а сама устроилась у меня на плече, даже не подумав что-то обсуждать или требовать каких-то ласковых слов. Я лежал в истоме, ощущая каждой клеточкой прильнувшее стройное фигуристое тело, и боялся спугнуть комфортное чувство неги как неосторожным словом, так и бродящими где-то рядом стыдом и раскаянием.

И вдруг мамина ладонь легла на мокрый член, от чего страхи и тревоги, даже самые минимальные, начали отодвигаться еще дальше.

— Знаешь, сын, - промурлыкала мама, игриво теребя пальчиками мое хозяйство, - поначалу я думала всего лишь заинтересовать тебя своей сексуальностью. Ведь, согласись, передо мной трудно устоять и не выполнять мои просьбы. Но когда я тебя увидела – такого взрослого, такого по-мужски привлекательного, когда ты вдруг твердо и жестко настоял на сроке нашего пребывания в твоем доме, я вдруг почувствовала, как увлажняюсь между ног. Плюс на это необъясним образом повлияла щемящая гордость за то, что этот высокий, плечистый красавчик – мой сын... В отличие от тебя мне не пришлось гнать от себя мысли о близости – для меня естественно, когда влюбленные и желанные люди, кем бы они друг другу ни приходились, занимаются любовью. Нет, я все еще не рассчитывала на секс с тобой, но, когда пришла утром в твою спальню, решив еще раз подразнить своей сексуальностью, увидела бугор на одеяле. Не удержалась и заглянула под него. О! ОН был такой красивый, такой большой, что у меня снесло крышу, и... Ого, Матвей, ты, что, готов к продолжению?..

Ну-да! Мамины настырные и умелые пальчики добились того, что член снова затвердел так, что им можно было гвозди заколачивать! Я все же смутился этой реакции на маму и ее действия, хоть и был опять дико возбужден: сделал попытку подняться, испытывая неловкость от того, что слишком быстро готов во второй раз трахнуть собственную мать.

Однако та не позволила мне отстранить себя. Она извернулась и, проворковав: «Договорим позже!», прильнула к члену ротиком, сразу начав его страстно сосать... А потом мы пошли на второй круг.

Прошел месяц. Я пребывал в перманентной эйфории. Мало того, что мама работала каждое утро «будильником», отсасывая мне под одеялом. Мало того, что отдавалась во всех позах, которые я только захочу, вечером. Мало того, что однажды она сказала: «Сын, у меня есть еще одна дырочка. Не хочешь опробовать?», и я трахнул ее анально (После этого у нее несколько дней болела попка, так что мы решили это повторять не чаще раза в месяц. Зато анальная пробочка пребывала в маме через раз.). Мало того, что мама радовала меня не только ниже пояса, но и чуть выше – они с сестрой готовили просто бесподобно. Но ко всему перечисленному, никто не лез мне в душу, не пытался руководить и воспитывать. Н-да, понимаю ее мужей, кидающих к стройным ножкам все свое состояние. При этом у меня даже стали образовываться накопления – теперь продукты покупала только мама...

А еще мне очень нравилось, что она днем в выходные надевала чулки... Это было очень эротично!

Смущало только одно – сестра. Во-первых, было мучительно стыдно перед ней, когда я утаскивал маму в спальню, а потом мы все вместе чинно ужинали – после криков и стонов. А во-вторых, несмотря на полную сексуальную удовлетворенность, я отчаянно хотел свою сестру, робеющую, краснеющую – такую непохожую на раскрепощенную мать. Особенно ярко это стало проявляться, когда я окончательно смирился с тем, что, вопреки принятым в обществе установкам, трахаю собственную родную маму.

Был выходной день, и я оттрахал маму прямо с утра – когда она явилась, как обычно, мне отсосать. Но я решил по-своему. Теперь она лежала у меня на плече, иногда приподнимая белокурую головку и целуя меня в грудь.

— Матвей, нам надо поговорить, - довольно серьезно в отличие от своеобычного легкомысленного тона проговорила мама.

У меня в голове заметались панические мысли: они собираются уезжать?.. маме больше не нравятся наши игрища?.. у нее есть другой?..

И она начала свою речь. Сначала мне показалось, что всё еще хуже, чем я предположил вначале... Потом, что - вовсе неприемлемо для меня... Но потом... Впрочем, все по порядку.

— Сын, я беременна от тебя... Подожди, не паникуй – я все придумала. Во-первых, я изучила вопрос близкородственных связей. И решила рожать: при инцесте вероятность получить в первом поколении больное потомство лишь на сотые доли процента выше, чем при обычной беременности. Кроме того, мы с тобой ведем здоровый образ жизни, у нас красивые, сильные организмы, без каких-либо проблем со здоровьем. Во-вторых, откровенно говоря, ты меня затрахал...

— Но, мам! Сказала бы...

— Не перебивай! Нет, мне все нравится, но самый яркий оргазм, а вернее сразу два, я получаю, если мы делаем перерыв дня на три. Отсюда мое предложение: ты обрюхатишь сестренку, трахая нас попеременно, чтобы давать нам необходимую передышку, вы женитесь по залету – у нее во всех метриках другая фамилия, и вуаля – у нашего с тобой ребенка будет записан отец - ты, как и у вашего с Дианкой. Запишем их, как разнояйцовых близнецов, наверняка они будут похожи.

— Не понял! Даже если не говорить о моральной стороне того, что ты предлагаешь – ведь будет разница в один-два месяца в датах рождения.

— Не забывай, у меня на секретных счетах хватит денег, чтобы купить роддом целиком. И еще в десять раз больше останется. Моего запишем задним числом.

— Нет! Я на это пойти не могу!

Мама подскочила, завораживающе направив мне в лицо сосок манящей объемной округлости, пружиняще колебавшейся после резкого движения:

— Ты, что, не хочешь попеременно трахать двух потрясающих женщин? Диана – не против, мы с ней говорили на эту тему. Тут только одна проблема: она – девственница.

Я ухватил соблазнительную выпуклость жесткими крючьями пальцев, мама упала на меня, после чего мы принялись целоваться – наш спор, а вернее уже согласие, перетек в горизонтальную плоскость.

В воскресенье утром мама мне отсосала, как она сказала: «На всякий случай, чтобы случайно не кончил слишком быстро вечером», и мы начали готовиться к дефлорации моей сестры и первой брачной ночи. Угрызений совести я уже не испытывал – это после того-то, что я вытворял с собственной мамой! Наоборот, едва тревожные мысли улеглись, все предстоящее показалось правильным и жутко возбуждающим с креном в самоутверждающее тщеславие – иметь в партнершах сразу двух таких красавиц ужасно льстило самолюбию.

Дианка всю субботу и день воскресенья не показывалась из спальни. Я даже запаниковал, но мама меня успокоила:

— Не переживай. Немножко поплакала, часа три назад попыталась сбежать, но сейчас, я бы сказала – рвется в бой!

Мы расставили свечи вокруг постели со свежим бельем, на котором раскидали лепестки роз – это я придумал: мне хотелось, чтобы первый раз у любимой сестренки запомнился только с положительной стороны.

Сам я разделся и сел на край кровати. От одних мыслей у меня возникла железобетонная эрекция. Которую и обнаружили две красотки, прошедшие в спальню, освещенную пламенем многих свечей с одной стороны очень щедро, а с другой – интимно.

О! Что это было за зрелище! Мама в своем красном пеньюаре, с загадочно прогладывающим сквозь кружева загорелым сочным телом и в черных чулках в придачу. И сестра в таком же пеньюаре, только белом. Белые же чулки подчеркивали алебастровую чистоту тела. Дианка явно стеснялась, стоя под прицелом моих глаз, и отчаянно покраснела, когда случайно заметила мой провокационно наглый стояк, устремленный в потолок. Впрочем, тут же с вызовом бросила на меня острый взгляд.

Мама (а также моя гражданская жена, вскоре перейдущая в разряд любовниц, а заодно получается – и теща) вывела Дианку на середину комнаты и сняла с нее пеньюар, предоставив мне любоваться сестрой в обнаженном виде, если не считать белых чулок.

Я думал, после этого мама выйдет, оставив нас наедине. Но не тут-то было! Очевидно у нее были свои мысли по поводу процесса дефлорации: зайдя сестре за спину, она приподняла упругие девичьи грудки в ладонях, немного поиграв ими. Я почувствовал себя покупателем на базаре, которому бойкая продавщица демонстрирует достоинства своего товара – лишь бы покупатель соблазнился и купил его. Этим мама не ограничилась: развернув Дианку на 180 градусов, она так же потискала тугие ягодицы орешками, а в заключение и со звонким шлепком приложилась к шелковистой попке, отчего та пружиняще вздрогнула.

Диана что-то протестующе вякнула, но мама уже подтолкнула ее ко мне. То ли слишком сильно, то ли сестру не держали ножки, но она упала прямо передо мной на колени, сфокусировав испуганный взгляд на раздутой головке члена, слегка подрагивающего в такт ударам сердца.

Мама тут же очутилась рядом и, одной рукой пригнув сестру за шею, второй ухватилась за член, принявшись водить им по губкам, щечкам и носику Дианки:

— Ну, давай, дочка... Твой брат и будущий муж любит, когда ему отсасывают со всем усердием.

Я невольно поежился – было немного не по себе от экстремистского поведения собственной матери, но и прекратить всё мне тоже было никак – слишком я был возбужден, мечтая об обладании обеими великолепными женщинами, расположившимися передо мной в позе подчинения.

Лицо Дианы было пунцовым до корней волос, но в один прекрасный момент, когда головка члена, направляемая уверенной рукой, скользила по пухлым губкам, она вдруг открыла ротик и насадилась им на мой член!

— Умница, дочка... А теперь сделай колечко губ поплотнее и скользи им, заглатывая у брата как можно глубже. Потом, не сейчас, будешь учиться принимать член в горлышко...

Я ухнул, когда сестра проделала вышеуказанное, улетая одновременно и от физиологического удовольствия, и от зрелища нежных губок, скользящих по стволу. Конечно, было немного не по себе и от того, что Дианка смущалась и несколько робела, и от того, что за всем происходящим внимательно следит мама, являющаяся по совместительству моей любовницей. Однако, безусловно, физическое наслаждение и психологическая эйфория зашкаливали, оставляя за скобками любой маломальский негатив. Особенно когда мама принялась руководить Дианкой:

— А теперь пройдись широким языком от основания до навершия... Потереби головку самым кончиком... Пососи ее мягкими, расслабленными губами... И иногда преданно смотри на брата снизу-вверх...

После последнего распоряжения сестра снова запунцовела, но подняла дрожащие ресницы. Наши глаза встретились, и она вздрогнула, видимо, прочитав в моем взгляде, что я готов разорвать ее, как хищный зверь. Впрочем, по-моему, ей мой настрой даже понравился: нежные губки заскользили по члену гораздо интенсивнее...

Мама, видимо, тоже почувствовала мою агрессивность, готовую прорваться животным совокуплением с сестрой:

— Дочь, ложись на спинку, а ты, Матвей, будь осторожен и ласков с сестрой. Постарайся и в ней разбудить животные инстинкты.

На мой взгляд, последнее было уже практически выполнено – когда Диана ложилась, было видно, как ее тело вздрагивает под моим жадным взглядом, как приоткрылись припухшие после минета губки, как затвердели соски, а упругая девичья грудь высоко вздымается в такт частому и глубокому дыханию.

Но я не стал спорить с мамой: что ж, постараемся довести мою «невесту» до белого каления!

Я устроился сбоку стройного, как кипарис, вытянувшегося тела и положил ладонь на твердую грудь, слегка проведя пальцами по соску, от чего Диана вздрогнула. А потом поцеловал в припухшие губки. И получил неожиданно страстный отклик – сестра буквально впилась в мой рот. Однако я тут же отстранился, дразня ее легкими поцелуями, да иногда кончиком языка проходясь то по нижней губке, то по верхней. Сдерживаться мне было и самому нелегко, особенно когда мама, зашедшая сзади, запустила руку из-за моей спины и легкими движениями заскользила пальчиками по члену, мокрому от слюнок сестры. Тем не менее я нежно и ласково начал прокладывать «любовную дорожку», которой меня научила мама.

Мои губы двинулись сначала по острому, слегка дрожащему подбородку, устремленному в потолок, прошлись по точеной шейке и межключичной впадинке, а потом некоторое время выписывали восьмерки и другие фигуры высшего пилотажа по мраморным, но горячим грудкам, высоко вздымавшимся. Несколько раз изуверски очертив окружность вокруг напрягшихся сосков, я наконец захватил один из них ртом, принявшись посасывать и ласкать кончиком языка. Дианка вскинулась, застонала, схватила меня за волосы, желая вжать лицом в свой бюст.

Впрочем, это не помешало мне встать сбоку на колени и продолжить, опускаясь все ниже. И рыкнув от избытка эмоций: мама легла головой между моими коленями и взяла в рот член! С еще возросшим энтузиазмом я миновал аккуратный пупок, добрался до гладенькой, шелковистой кожи на лобке...

Сестра уже постанывала и, едва я ткнулся носом и лбом между плотно сжатых бедер, тут же, видимо, не в силах терпеть, широко раздвинула их. Здесь уж я почти перестал сдерживаться, впившись ртом в нежные складки, кстати, изрядно увлажненные. Дианка, судя по звукам и ощущениям, заметалась, тоненько вскрикивая, а я продолжал свое черное дело.

Я то целовался взасос с ее нижними губками, то теребил шелковистые лепестки острым кончиком языка, то, сделав его лопаткой, вылизывал вдоль всей щелки, а то и принимался слегка трахать дырочку, насколько хватало длины языка.

Мне же беспрерывно и услужливо отсасывала мама – мы с Дианкой находились почти в позе 69, только мои колени были сбоку, что и позволяло маме активно сосать и подрачивать член, заодно лаская шустрыми пальчиками налитые спермой яйца.

Наконец сестра, вздрагивающая, то выгибающаяся, то прогибающаяся, вставая чуть ли не на мостик, взмолилась:

— Матвей, прошу – возьми меня!

Мамино присутствие между бедер исчезло, и я получил шутливый шлепок по заднице:

— Сын, сжалься уже над сестрой, а то сейчас доведешь мне дочь до инфаркта...

Когда я навис на Дианой, раскинувшейся в самом красивом для женщины виде – покорно раздвинув ноги перед собирающимся взять ее мужчиной, - мама была тут как тут. Она самолично пальчиками раскрыла девственное пока влагалище дочери, а другой рукой направила туда член сына...

Ох! Щелка Дианки была едва ли не теснее попки матери! Утрирую, конечно, но... Я почувствовал, как стенки влагалища туго сжимают головку, пока не пуская ее дальше самого входа. Я любовался девичьим телом, послушно ожидающим, когда его проткнут. Я наслаждался каждой клеточкой полового органа, по крайней мере той частью, которая уже была внутри.

Наконец я почувствовал легкую преграду и... Это оказалось очень легко. Сестра, уже теперь лишенная девственности, в тот же миг вскинулась, зажмурившись и прикусив пухлую губку.

Естественно она была первой девушкой, сделанной мною женщиной, но я не думал, что это будет так просто... и приятно во всех отношениях! Впрочем, я склонился и принялся покрывать поцелуями точеный подбородок, устремленный в потолок:

— Прости! Тебе очень больно?

Диана вдруг открыла глаза, в которых плескалось море страсти пополам с заблестевшими слезинками, готовыми убежать по вискам:

— Все в порядке! Не останавливайся!

И пришпорила меня пяточками!

Я не забыл о том, что должен быть осторожен в этот первый раз Дианы, но зверь во мне рычал и бесновался. Как мог его удерживая, я принялся иметь сестру медленно и аккуратно, но заталкивая член как можно глубже, чтобы ощутить ее на максимальную длину.

И вдруг... Диана снова вскинулась и забилась подо мной, тоненько вскрикивая и закатывая глаза. Было изумительно чувствовать, как сокращается ее влагалище, бывшее несколько минут назад девственным. Оно тугими кольцами сжимало ствол и головку, зверь во мне зарычал, желая растерзать покорное тело, вбить его в постель, смять и искорежить...

Впрочем, какое-то соображение у меня еще остававалось... Поэтому я вышел из сестры, мимолетно отметив, что крови было совсем немного – несколько алых капель скользнуло из уже незакрывающейся дырочки и протекло по лучикам ануса. А мои руки без участия мозга нетерпеливо содрали с мамы пеньюар и поставили ее раком, а еще через мгновение мой член ворвался теперь в ее влагалище. Здесь было гораздо свободнее, к тому же я наконец смог спустить своего зверя, и схватив вторую партнершу за бедра, принялся неистово насаживать покорное женственное тело, издававшее громкие страстные стоны.

Видимо, маму очень сильно завели наши игрища, потому что не прошло и пяти минут животного совокупления – без малейших изысков, только резкие, частые удары, - как моя партнерша заголосила частыми короткими вскриками. Ее влагалище, не слабее, чем у сестры, стало сокращаться на члене. Я тоже был готов излиться, но услышал сквозь заполошные стоны:

— Сын, помнишь: кончать в сестру!

Я бросил взгляд на Диану. Она смотрела на меня, а потом, кокетливо улыбнувшись, раздвинула бедра и приглашающе раскрыла свою киску пальчиками.

Этого я вынести уже не мог и начал кончать, еще не задвинув член во влагалище сестры, по пути окропив спермой нежные половые губки. Впрочем, все остальное выплеснулось, когда головка была забита глубоко-глубоко...

— Ох, как хорошо!.. Ох, как горячо... и сильно!.. – причитала Дианка, когда, я, порыкивая, накачивал ее упругими толчками...

Через 9 месяцев с разницей всего в две недели родились здоровые, крепкие малыши. Как и планировала мама, у обоих было мое отчество.

Свадьбу мы не играли, расписались с Дианой тихо и незаметно, даже не поставив отца и мачеху в известность. Они были уверены, что мама и сестра просто живут у меня. Ну-да, если уж и так были жутко недовольны этим обстоятельствам, представляю себе, что бы было, узнай они, что я трахаю обеих?

Да, я трахал их почти до самых родов. А уж после... М-м-м... В основном по очереди, но мои милые сестра, жена, мама, теща и любовница (во, как!) устраивали (и устраивают) мне маленькую групповушку на каждый праздник, начиная с Нового голом и заканчивая Днем рождения. Только на 8 Марта я должен долго вылизывать каждую. Но я разве против???