Первые пару дней после прошли практически в тишине, а точнее в затишье перед чем-то. Когда мы были наедине с женой, напряжение между нами можно было резать ножом. Кажется, что каждый хотел что-то сказать, но сдерживался. Настроение Лены менялось по нескольку раз на дню: то ласковая и нежная, то холодная и отстранённая.

Братья опять пропали, затихли, к нам больше не ходили. Я иногда видел Диму, он пытался заговорить с Леной, она была приветлива, но былого тепла между ними уже не было. Слава стал тенью себя прежнего. Я всего пару раз видел его за это время, но и этого было достаточно — парень выглядел сильно подавленным.

Все изменилось на третий день, после того как жена сходила к речке освежиться. Вернулась она взбудораженная чем-то. На мой вопрос, что случилось, она только отмахнулась и сказала, что вода просто замечательная и зря мы туда так и не сходили ни разу за все лето. Вечером Лена опять собралась на реку на пару часов, как она сказала, но не взяла с собой даже полотенца. Отговорилась тем, что просто посидит на берегу, там тихо, спокойно и людей почти нет. И вправду, многие «дачники» уже уехали, а местные туда ходят редко.

Когда Лена вернулась, то от неё пахло костром и чем-то еще. Я не сразу понял, что это было, запах был очень тонкий и смешивался с запахом её духов, но уже через пару минут до меня дошло.

— Лен, ты пила? — спросил я.

Жена замерла у порога всего на секунду.

— Да, немного. — Она постаралась придать тону беззаботности, но я видел, как у неё задрожали пальцы.

— С кем?

— Сереж, что за допрос?

— С кем? — повторил я чуть надавив.

— Мало ли у меня друзей в деревне, я тут, можно сказать, выросла. — Ушла он от ответа.

— Лен, что происходит?

— Ничего, ты делаешь из мухи слона. — Начала она злиться.

— Ты уходишь вечером неизвестно куда, приходишь почти ночью, от тебя разит вином, и это, по-твоему, ничего? — Я почти кричал.

Лена хотела что-то сказать, но в этот момент отчетливо послышался хлопок соседской калитки. Я в два шага оказался у окна, выглянул и, конечно же, увидел, как Дима заходит в дом. Уже у самой двери он оглянулся, но, увидев меня, быстро отвернулся.

— С ним была?

Жена молчала.

— Ты совсем уже? Ты ходишь на свидание с сопляком, ты с ним пьешь, кто ты вообще? Где моя жена? — Уже не сдерживался я.

— Сереж… — тихо начала она, опустив взгляд на секунду, но потом вспыхнула. — Да, я просто посидела с соседским мальчишкой у реки. Мы были не одни. — Резко закончила Лена.

— Конечно не одни, с его братом, со Славкой, да? Нравятся молоденькие, потекла от пацанов? — Я в был впервые настолько груб с ней, до этого никогда не разговаривал так с женой.

— Нет! — выкрикнула она. — Дима был с друзьями… — Я не дал ей договорить.

— Оооо, теперь тебе двоих уже мало, ну правильно, только первый раз страшно, а потом как по накатанной, одному, другому, кто считает. Скажи, они тебя сразу или по очереди? — Гнев застилал глаза, я был взбешен, ярость, злоба, ревность накрыла меня с головой. — А я-то думаю, что это Леночка холодной такой стала, обещает марафон безудержной страсти, но после, в городе, конечно, тут тебя и в хвост и в гриву, куда мне до них, да? — Не сдерживал я себя.

— Я… я… — Лена не смогла сказать ни слова, это был первый такой скандал за всю нашу супружескую жизнь, настоящий, грязный, мерзкий.

— Слушай, а это тебя, наверное, что-то типа курсов повышения квалификации? Научилась уже новому? Когда марафонить будем, мне ждать сюрпризов? Хотя, о чем это я, тебе же противно! Ты потерпишь. — Просто орал я.

Лена развернулась и в слезах убежала в спальню, громко хлопнув дверью. Я остался стоять в большой комнате. Всё, всё что накопилось у меня, наконец-то вышло наружу: злость, обида, ревность. Да, я впервые признался себе в том, что ревность просто горит во мне и, конечно же, неудовлетворенность. Злость оттого, что моя жена, моя женщина отказывается мне все лето.

В ту ночь я почти не спал, пил кофе, думал, думал и думал, что делать. Весь следующий день жена не разговаривала со мной, почти все время она проводила в спальне, старалась не показываться мне и не смотреть в глаза, когда мы все-таки пересекались на кухне. Было видно, что она плакала, глаза красные, припухшие. Когда к нам сунулся Славка, я грубо отрезал, что помощь нам больше не нужна. Он стал, казалось бы, еще мрачнее, чем обычно. Димка не показывался вообще.

Уколы совести, жалость к жене не давали мне покоя, наговорил лишнего, а может быть, я неправ, Дима же вернулся позже, чем она. Выпила, да, тут я не мог ничего придумать, не мог объяснить, она выпивала только в компании, только на праздники, а тут. Ладно, решил я тогда, всё в городе, как и хотел, нужен разговор, серьезный, с нами что-то не так, и можно ли это починить, я не знал.

Позже у меня начались качели: то я ругал себя, называл дураком, хотел извиниться перед женой. То опять ревновал её, в голове я рисовал картинки, как Дима с ней, как он её ласкает, лезет под юбку, она стонет и улыбается. Как она… как она ласкает его. В эти моменты мне хотелось просто выть.

Это мое, мое трогать нельзя, никому. Но к чувству собственности примешивалось еще что-то, то, в чем я не хотел себе признаваться. Я понял, что мне нужна ясность, честность, в лоб, предельная, но как её получить, я не знал. До конца нашего пребывания в деревне оставалось всего три дня.

На следующий день я понял, что больше не могу притворяться и прятать голову в песок. В обед я вошел на кухню, Лена хлопотала у плиты и не обращала на меня никакого внимания или делала вид. Было видно, она еще злится, да и я мириться с ней не собирался, по крайней мере пока не пойму все, пока не буду уверен наверняка.

— Мне нужно уехать, — бесцветным голосом сказал я.

— Хорошо, — в тон мне ответила Лена.

— Что, так надоел, что даже не спросишь куда? — не удержался я.

— Сереж… — тон сменился. — Я тебя очень люблю, но сейчас мне тяжело находиться с тобой рядом.

— Ладно, вижу, что тебе противно, когда я рядом. — Эмоции, опять эмоции. — Освобожу тебя от своего присутствия. — Тут Лена впервые подняла на меня глаза, и в них был… страх… грусть… — Я в город съезжу, машину надо проверить, шалит. — А вот теперь промелькнуло облегчение. — Буду часа через три-четыре. — Закончил я.

— Будь осторожнее, — тихо сказала она.

Машину я бросил через несколько километров от деревни и пешком поспешил обратно. Двигаться через лес было тяжело, но мне сейчас было наплевать, я хотел правды, я хотел их увидеть, я хотел знать, что она позволила ему или им.

Я увидел Лену, немного не дойдя до дома, она шла не спеша по той самой тропинке, что вела к старой соседской бане за огородами. Белая льняная юбка, та самая, короткая, которую она надевала только дома. Босоножки в руке. Босая по тёплой пыли. Я держался в двадцати метрах. Сердце колотилось так, что я боялся, она услышит.

Баня стояла заброшенная лет десять. Дверь приоткрыта. Из щелей тянуло горячим паром и чем-то сладким, банным, с хвоей и ещё чем-то, что я не хотел узнавать. Я не пошёл к двери. Я обошёл сзади, где было прогнившее окошко на уровне пояса. Стекла давно не было, только ржавая решётка, я прекрасно видел и слышал, что происходит внутри. Они сидели на старой, но крепкой длинной лавке у стены.

— Теть Лен, я так скучал, почему вы не пришли на реку. Вам не понравилось?

— Дим, не в этом дело, — начала она усталым, надтреснутым голосом. — Нам надо полностью прекратить общения.

— Это из-за Лешки? Я ему язык оторву, — начал заводиться парень.

— Нет, Дим, Лешка просто дурак, не в этом дело. — Она помолчала. — Я понимаю, и ты, уверена, понимаешь, к чему все идет. Я не хочу обманывать мужа, я его… — она на секунду остановилась.

— Любите? — спросил парень.

— Пойми, милый. — Я вздрогнул, она называет его как меня. — После стольких лет вместе вряд ли это любовь… — опять пауза. — Это чувство, мне кажется, сильнее и важнее любви, это уважение, это доверие. Я не хочу так, я не буду бросать мужа, это глупо, это гадко и мерзко. — Закончила она и замолчала.

— Теть Лен, ну мы же ничего, — сказал Дима и тоже замолчал.

— Дим, ты большой мальчик, это игра зашла слишком далеко, я вижу, чего ты хочешь и чего добиваешься. Ты из-за меня поссорился с братом, а это очень плохо. — Было видно, что жене тяжело. — Я пришла просто попрощаться. Через два дня мы уедем, и на этом все.

— Я понял, — одними губами сказал парень.

— Только прошу, не надо вот этого, не надо мне писать, добиваться встречи. Димка, — вкрадчиво и доверительно она обратилась к парню, — найди себе девочку, наши отношения — это тупик. Мне приятно было твое внимание, я почувствовала себя подростком, почувствовала себя как когда-то давно. За это я тебе благодарна, но надо прекращать. — Она будто больше убеждала себя, а не его.

Они молчали, шло время, минута, две.

— Теть Лен, — твердо и уверенно начал парень, — я понял, да, так будет правильно.

— Милый, — опять, опять она так его называет, — ты хороший, красивый и самое главное умный. — Закончила Лена и провела ладонью по его щеке.

Было видно, как ему это приятно, он попытался прижаться, попытался поймать её руку в своей.

— Не надо, — повторила жена.

— Теть Лен, скорее всего мы больше не увидимся, я больше к вам не подойду, никогда, обещаю, но… — остановился парень и посмотрел в её глаза.

— Давай без «но», хорошо? — Лена попыталась добавить строгости в голос.

— Теть Лен, — повторил Дима, — давайте… я… я бы хотел как тогда, поцеловать вас… — смелость уступила место робости.

Жена молчала, дыхание её участилось, через минуту она поднялась на ноги, собираясь уйти, но не успела сделать и шага. Дима притянул её обратно, вплотную к себе, обнял и что-то зашептал, горячее, быстро-быстро. Поцелуй. Сначала несмелый, безобидный, в щечку, будто он боялся спугнуть, будто боялся, что видение, такое желанное, может исчезнуть от любого неосторожного движения.

— Дим, хватит, пожалуйста. — Последнее слово было произнесено умоляюще, но с примесью чего-то еще.

— Теть Лен, только сегодня, прошу. — Он легонько повернул голову жены к себе и поцеловал.

Секунды, как же долго они тянулись. Лена, казалось, замерла, была не здесь, но очень скоро она ответила, страстно, как мне когда-то. Мандраж, холод, что-то разлилось в груди, ладони стали влажными, дыхание сбилось, мир поплыл перед глазами.

Парень еще крепче обнял жену и переместил руку на грудь, он уже не стеснялся, мял и ласкал её со всей юношеской страстью. Их поцелуй прервался.

— Снимите, пожалуйста, я очень хочу их видеть, — сглатывая, произнес Дима нервным, срывающимся голосом.

Лена, чуть помедлив, будто решаясь на что-то, сняла майку и опять предстала перед парнем голая по пояс. Руки, его руки, в мгновение оказались на груди. Жена была возбуждена и сама притянула его к себе, впилась в губы, но продлилось это недолго.

— Дим, Дима, все, хватит, не надо, — шептала она.

— Теть Лен, еще чуть-чуть, это ведь последний раз, — отвечал он так же шепотом. — Пожалуйста, совсем немного.

Одна рука парня легла на коленку жены, юбка в тот момент задралась, оголив бедро до середины. Опять поцелуй. Лена гладит парня по лицу, телу, она отвечает на его ласки. Дима повел ладонь выше, еще чуть, и еще, и она скрылась под юбкой. Время для меня остановилось, я задыхался.

Тем временем парень двинулся дальше, жена отстранилась, но не убрала его руку, с её губ сорвался очередной стон.

— Дим, нет! — вдруг неожиданно жестко сказала она.

Парень вынул руку и отстранился, я видел или мне только казалось, что несколько пальцев на той руке, что была под юбкой, влажно блестели.

— Все, — выдохнула Лена. — Хватит, доигрались.

— Хватит меня мучать, — вдруг взорвался парень. — Я не железный, я с ума сойду так.

— Я тебе говорила, что у нас ничего не будет, я не стану изменять мужу, и так уже позволила… — Парень прервал её, он просто взял руку жены и положил себе между ног, а потом надавил сверху своей.

— Чувствуете? У меня такое каждый раз при вас, я не знаю, как такое выдержать, пока вы рядом. Вы уезжаете, когда я вас теперь увижу и вижу ли, неизвестно. — Он почти кричал. — Да и толку, вы же сказали, что на этом все.

— Димочка, ну что ты, — Лена попыталась успокоить парня.

— Я принимаю это, я дал слово, что это наша последняя встреча. — Казалось, что парень сейчас заплачет. — Я все понимаю… — голос стал тише, каким-то обреченным. — Но хоть раз, только сегодня… я так больше не могу.

Они молчали, карты были открыты, парень в открытую просил жену, он предлагал близость здесь и сейчас. Она молчала, она колебалась, она думала. Это моя верная и тихая Лена не могла сказать нет сопляку в старой бане. Тишина стала невыносимой.

— Я понял, извините, теть Лен, я сдержу слово. — Парень хотел уже встать, когда рука жены легла на его пах, она приняла решение.

Дима замер, он не двигался и, кажется, даже не дышал. Мгновение, другое, звук открывающейся ширинки, звон пряжки ремня, шуршание одежды. Лена отвернулась от парня, но рукой нашла нужное. Секунда промедления, в тишине раздавалось только возбужденное дыхание. В голове еще стоял звон от пряжки, когда тонкая ручка моей жены, та рука, которой она когда-то ласкала меня, та рука, что я когда-то целовал, сжала ствол сопливого пацана.

Рот Димы приоткрылся, он издал протяжный стон. Рука Лены пошла вверх-вниз, вверх-вниз, она по-прежнему не смотрела на него, просто делала механические движения. Вверх-вниз. Дима схватил вторую руку жены и положил себе на яйца. Лена все поняла и не сопротивлялась. Парень что-то шептал, облизывал губы. Руки его блуждали по телу жены. Он пытался залезть ей под юбку, но Лена крепко сжала ноги, и все попытки были неудачными.

Я смотрел на них, на маленькую, хрупкую и такую родную Лену, на её тонкие пальчики, что сейчас обхватывали и чуть сжимали чужой член, он казался огромным в её маленькой, почти девичьей ручке. Вверх-вниз.

Дима накрыл её ладонь своей и стал задавать темп, он был близок.

— Быстрее, прошу, еще… еще немного… — хрипел он.

Лена, как безвольная кукла, выполняла его просьбы или приказы, слишком резким в этот момент был парень. Вверх-вниз. Долго это продолжаться не могло, парень был перевозбужден. Как опытная женщина, жена знала, что сейчас будет, и, как только член начал пульсировать, она отпустила мошонку парня и накрыла головку своей ладонью.

Это стало последней каплей, Дима стал бурно кончать. Струя, еще, еще. Лицо жены было пунцовым, но она ждала, она продолжала чуть сжимать ствол. Парень сильно выдохнул — закончилось. По рукам жены текло, по ладоням, пальцам, капало на пол, на джинсы Димы.

— Теть Лен, — все еще приходя в себя, сказал парень, — я… у… в общем, у меня первый раз такой, первый раз так, спасибо. — Он потянулся поцеловать её, но нарвался на жесткий отказ.

— Дим, а теперь серьезно, ты дал слово, понял? Не будь треплом. — Резко говорила жена, будто забивала гвозди. — Это конец, больше не будет никаких посиделок, поцелуев, вина у реки или чего-то подобного, тому, что было сейчас. Мы закончили. — На этот раз тон был ледяным со стальными нотками.

Парень сразу как-то сдулся, глаза потухли, но он медленно кивнул.

— Понял, — голос был безжизненным, бесцветным.

— Все, Дим, уходи, я должна привести себя в порядок. — Жена все еще сидела топлес.

Он застегнул джинсы и быстро покинул баню, не оборачиваясь. Лена сидела в тишине, не одеваясь, смотря в одну точку, лицо стало похожим на безжизненную маску. Через минуту она кивнула своим мыслям, так же, как и Дима недавно. Вытерла руки бумажными салфетками, кинула их в угол, быстро оделась и тоже вышла.

Я остался один. Мысли, мысли роились у меня в голове, как мне на это реагировать, что делать. Устроить скандал, рассказать, что я все видел. Почему тогда не вмешался? Почему я вообще смотрел. Да, жена ласкала рукой, да, плевать, какой ласкала, просто дрочила парню. В груди горело, голова стала пустой, это не измена, это не измена, шептал я себе. Когда я пришел в себя, понял, что все это время смотрел в дальний угол, в тот угол, где лежали те самые салфетки.

Вернулся домой только вечером, сделал вид, что ничего не знаю, бросил машину у дома и прошел внутрь. Лена сидела за столом на кухне, завтрак был готов.

— Тебе разогреть? — как ни в чем не бывало спросила она.

— Я не голоден, — сказал я, мысли мои были там, в бане, до сих пор.

— Сереж, нам надо поговорить.

— О чем? — Я бросил взгляд на её руки. Сегодня они ласкали другого, во мне опять разгоралась злоба.

— О нас. — Она взяла стул и подсела ближе. — Милый… — Тон мягкий, и это слово… — Поверь, я тебя очень люблю и не хочу терять. Ты очень дорог мне. — Лена посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, она явно ждала какой-то реакции.

Я только горько усмехнулся, салфетки, её руки, стоны парня, все клокотало внутри, а теперь она меня любит.

— Ди… — вдруг осеклась она.

— Дожил, — сказал я и рассмеялся злым смехом. — За 25 лет брака ты меня еще ни разу не назвала другим именем. Лен, о чем после этого говорить? О каких нас? Были, да все вышли. — Я поднялся и направился к выходу.

— Сережка, стой, прости, — бросилась ко мне Лена, на её глазах были слезы. — Я не хочу тебя потерять, пожалуйста, не уходи. — Она обогнала меня и закрыла собой дверь. — Я не буду ни с кем больше говорить никогда…

— Не неси ерунды, — отмахнулся я. — Ты еще скажи, что телефон будешь мне показывать и какую-нибудь лабуду поставишь, чтобы я знал, где ты. Мне этого не надо, я хочу жить с человеком, любить и быть любимым, я хочу доверять тебе, а не быть надсмотрщиком. Уйди с дороги! — рявкнул я в конце.

— Сереженька, прости, ничего же не было, если хочешь, я больше никогда не буду общаться с братьями, хочешь, мы вообще дом продадим. — У Лены начиналась истерика.

В ту ночь я никуда не пошел, мы легли в одну постель, жена была ласковой и очень нежной, как когда-то давно в пору нашей юности. Она старалась, правда старалась доставить мне удовольствие, но во мне что-то безвозвратно сломалось. Теперь я видел не любовь, а игру, её руки, ласкающие другого, их поцелуй, её грудь, как она сама потянулась к нему. Я так и не смог закончить, как бы Лена ни старалась. Видно было, что она расстроилась, а позже я слышал, как жена плачет. Уже засыпая, в голове билось: «Два дня, всего два дня…».

Утро предпоследнего дня было прекрасным, мне снилось что-то тёплое и лёгкое, мне снилось прошлое, будто мы с Леной снова молодые, лежали в высокой траве у реки, и она смеётся мне в самое ухо. Долго понежиться мне не дали приглушенные крики за стеной, на улице. Опять, я скрипнул зубами, опять этот мерзкий еще мальчишеский голос и голос жены, больше так не могу. Я лежал, глядя в потолок, опять, ничего не кончилось, во рту появилась горечь.

Очень скоро я смог разобрать, это был Славка. Он был пьян, его голос иногда срывался.

— Теть Лен… ну пожалуйста… я же видел… я всё знаю…

— Слава, иди домой. Ты пьян.

— Я не пьян! Я… я люблю тебя… ты же сама… тогда… на подоконнике… — голос стал злым.

Тишина. Потом шорох. Звук, будто кого-то прижали к стене.

— Отпусти, я сказала. — Жестко ответила Лена.

— Димке можно, а мне нет? Чем он лучше меня? Ему все, мне ничего.

— Пошел вон. — Голос Лены был мягкий, но в нём звенела та самая сталь. — Я сказала нет.

— А если я Серегуньке твоему расскажу, а? — бросил Славка.

Шлепок, звонкий, сильный.

— Только попробуй, гадёныш. — Голос жены стал угрожающим.

Возня, звуки борьбы.

— Не смей, тварь.

Стон, но не удовольствия, а боли.

— Остыл? — спросила жена.

И тут я услышал плач, парень плакал навзрыд.

— Ты ему дала, а мне нет, — выговорил Славка. — Я же… я… … я лучше… я бы так… — захлебывался Славка.

— Слава, прекрати. Ты мне как сын.

— Врёшь! — почти крикнул он и тут же осекся.

— Ты Димке не говорила «как сын», когда он… когда вы…

— Он тебе рассказал? — серьезно спросила жена.

— Нет, я сам все понял, видел, как вы в баню пошли, а вернулся он довольным.

— Славка, — голос Лены опять стал мягким, — я никогда не изменяла мужу и не собираюсь этого делать, пойми.

— А как же поцелуй? Мы с тобой целовались. — изумился парень.

— Это была просто слабость, которую я больше никогда не допущу.

— Так у вас ничего с Димкой не было? — с какой-то потаенной надеждой спросил парень.

— Слав, а ты не обнаглел? Иди домой, ты пьян, повторяю тебе.

— Я сегодня уезжаю.

— Тем более иди проспись, приведи себя в порядок и выкинь глупости из головы.

— Я бы хотел… я… вас потрогать, — он опять начал заикаться.

— Нет, все, пошел отсюда и запомни, чтобы не смел больше сюда приходить.

Я услышал легкие шаги, похоже, что Лена решила вернуться в дом. По сопению за стеной я понял, что Слава уходить не собирается. Шуршание, бормотание, удар в стену, нет, кто-то просто привалился.

— Шлюха… шлюха… — бубнил парень.

Жена загремела посудой на кухне, а Славка все стоял, сопел, что-то ритмично поскрипывало. Я слышал, как Лена поставила чайник, открыла холодильник, чуть позже я почувствовал легкий аромат кофе. Парень застонал.

— О, Сережка. — Жена вошла в комнату и теперь улыбалась. — Ты проснулся, кушать будешь?

— Да… да, дорогая, конечно, спасибо. — Я старался не выдать себя голосом, мне почему-то было стыдно в данный момент.

— Люблю тебя, — сказала Лена и вышла.

На секунду за стеной стало тихо, после я услышал неровные удаляющиеся шаги, звуки ломающихся веток и наконец хлопок соседской калитки.

Последний день нашего пребывания в деревне прошел в суете, мы как трудолюбивые муравьи таскали огромные баулы, сумки, коробки. Лена хотела взять с собой часть вещей матери из деревни, я был не против. Заходила Катя, они с женой о чем-то шептались, похоже, что разговор был непростой, пару раз они переходили на крик, но быстро затихали.

— Лен, все в порядке? — поинтересовался я, когда они закончили.

— Да, не обращай внимания, — отмахнулась Лена.

— Поссорились?

— Славка нажрался и болтает всякое, вот и пришла права качать.

Говорить об этом не было никакого желания, и я просто промолчал, не хотелось опять поднимать эту тему, все уже от этого устали, просто хотелось домой.

Коробки были тяжелыми, пот катился по спине, пыль стояла столбом, а в голове крутилась одна дурацкая мысль: вот сейчас всё закончится. Скоро мы уедем, и лето останется здесь, как старый сон, который можно не вспоминать.

Через пару часов, когда мы изрядно пропотели, я собрался в душ.

— Лен, ты со мной? — подмигнул я.

— Сережка, нет, я на реку хочу сходить напоследок, — улыбаясь, сказала жена.

— Можем вместе, — предложил я.

— У тебя спина, ты устал, отдохни, я быстренько и домой, а там я вся твоя, — беззаботно чирикнула она.

Что-то было в её выражении, жестах, что-то неправильное, щемящее чувство беспокойства, которое, казалось, я смогу усыпить, опять вернулось.

— Ладно, — отступился я, не желая обострять только затихший скандал. — Ты надолго?

— Нет, что ты, на пару часиков, сейчас вода замечательная. — Жена улыбалась открыто, искренне.

Очень скоро Лена собралась и ушла, я принял душ и прошел в дом, мысли были мрачные, тревожные. Я успокаивал себя: она же просила, она плакала, она не может. Славка уехал еще вчера вечером, и вообще она поставила его на место. С Димкой она тоже была строга и дала понять, что больше ничего не будет. Пройдя в дом, я прилег, казалось бы, всего на секунду, но проспал почти три часа.

Лена, где Лена, где моя жена, мысль горела, раскаленная, болезненная. Дом был пуст, она не приходила, в машине её не было. Я добежал до Кати, та фыркнула, но сквозь губу ответила, что её нет, хотел спросить про Диму, но не решился. Вернулся к себе, я не находил себе места, сердце билось снова, снова, снова.

Через десять минут я вышел на крыльцо, потом на улицу. Солнце уже садилось, река блестела вдалеке красным. Сердце стучало так, что закладывало уши. Сначала я пошёл быстрым шагом, потом побежал.

На пляже никого, он был абсолютно пуст, я ходил, я бегал, я искал, где она, куда пошла. Может быть, вернулась в баню, нет, Катя дома, они бы не стали или стали? Вдруг на берегу я увидел её полотенце, рядом стояли её босоножки, аккуратно сложенное платье, сверху которого лежало обручальное кольцо. Я шел вдоль берега битых десять минут, периодически раздвигал высокую траву. И все-таки услышал. Я их услышал. Сначала её тихий нежный голосок, а потом его низкий и прерывистый.

— Нет, милый, хватит, нет, — стонала она.

А потом я их увидел, недалеко в лесу на маленькой полянке. Обняв Лену сзади, стоял Дима, его рука ласкала голую грудь, бюстгальтер валялся рядом. На жене были только трусики, а в них хозяйничала рука парня. Его движения были размеренные, плавные, он не торопился. Рука Лены была за спиной на уровне его паха. Движения Лены были куда резче и совсем не плавными.

— Лена… — шептал парень между поцелуями. — Да… Леночка… — повторял он как в бреду.

Взгляд у жены был пьяный от похоти, от желания, она растворилась в удовольствии.

— Ах… оо… — стон жены оборвался, она вынула руку из штанов Димы и резко сжала ноги, парень все понял и нежно поддержал её за талию.

Пока жена не пришла в себя, Дима опустил её на колени, спустил штаны с трусами, его член вырвался наружу. Шаг, и головка ткнулась в губы.

— Нет, — приходя в себя, сказала она.

— Лен, ну, ты чего, — парень был в недоумении.

— Нет, все, я и так опоздала, мне пора, Сережка ждет.

— Да пошел он, старый перду… — Дима не успел договорить, звонкий хлопок, и на его щеке остался красный отпечаток ладошки моей жены.

— Не смей, сопляк, оскорблять его, понял?

— Да… — тихо прошептал тот.

— Никаких звонков и попыток меня найти, трепло.

— Я не трепло, — насупился парень. — Лен, а как же я, у меня вот… — указал на огромный бугор в штанах.

— Вручную отработаешь. — Жена злилась, но, как мне показалось, вовсе не на парня.

Через пару секунд парень полез в штаны, одной рукой он обхватил ствол, а другой хотел прикоснуться к Лене, но та резко оттолкнула его. Жена надела бюстгальтер и быстро побежала в сторону пляжа, похоже, решив срезать напрямки. Я тоже двинулся назад, когда я пришел, Лена уже сидела в машине.

— Ну и где ты был? — сказала она чуть нервно, улыбаясь.

— Да, прогуляться решил, — устало проговорил я, мыслей не было.

Машина летела по шоссе, в салоне очень тихо играла музыка, мы молчали, жена смотрела в окно. Опять этот взгляд, она далеко, она не здесь. Кажется, я все-таки потерял её, и не этим безумным летом, а где-то до этого. Мысли роились в моей голове, эта деревня, братья — только следствие того, что между нами было и чего уже никогда не будет.

Я достал из кармана её обручальное кольцо и молча положил на торпеду.

— Лен, не теряй больше, если куда-то идешь, лучше оставь дома.

Она молча кивнула и опять уставилась в окно, только подъезжая к городу, жена нарушила тишину.

— В следующем году опять поедем? — спокойно спросила она, так и не притронувшись к кольцу.

— Конечно. — ответил я и убрал кольцо обратно в карман.